Текст книги "Вопреки обыкновению (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Девочка с некоторым опасением посмотрела в сторону другого кувшина, в котором был запечатан прах Лазаря. Надо отныне проявлять большую осторожность – собрать невесомый пепел будет намного труднее, чем тяжелую чешую.

– Чем это ты занимаешься? – вопрос Жюля прозвучал неожиданно и громко.

Эхо голоса разнеслось по коридорам, заглянуло во все щели, нырнуло во все провалы и проемы, а потом растеклось где-то внизу, куда человеку хода не было.

– Решила затеять уборку?

– Это моя мать, – Мирра набрала пригоршню чешуек и показала парню.

Он присел рядом, погладил пальцами жесткие кругляши, и, не задавая лишних вопросов, просто кивнул. Особого удивления парень не выказал.

– Как я понимаю, надо определиться, во что их сложить, чтобы случившееся не повторилось?

Не дожидаясь ответа, Жюль вскочил на ноги и умчался по коридору. Где его носило, девочка могла только догадываться по едва слышным отзвукам шагов и бряканью. Через некоторое время он вернулся весь в пыли и паутине, как драгоценный трофей, неся перед собой толстую кастрюлю с немного помятым бочком, но плотно прилегающей крышкой.

– Не очень эстетично, конечно, и далеко от романтики, но явно прочнее твоей глиняной крынки, – грубовато пояснил гость. – В том кувшине, – он ткнул пальцем в сторону места упокоения Лазаря, – тоже, я полагаю, не плесневелое варенье?

– Нет, – Мирра скрупулезно перекладывала останки матери в принесенную посуду, стараясь подавить рвущийся из глубин души и явно неуместный в данной ситуации смех. – Не варенье.

– Отец?

– Лазарь – маг Первой Гильдии, куратор ордена Пятого Гребня. Занимался изучением Драконов Боевого уровня. Автор 25 книг о Великих Крылатых, восьми свитков заклинаний и четырех пособий для начинающих драконоведов, – почти дословно процитировала девочка. – Можно сказать, что он был мне, как дедушка, хотя кровного родства между нами нет.

– Круто, – хмыкнул Жюль. – У тебя завидные знакомства.

– А ничего, что в твоих знакомых числится принц Людовик? – наконец, отпарировала вовремя Мирра.

– В моем случае это не взаимно, – он свесил голову набок и поморщил нос. – Я его знаю, а он меня нет.

– Поверь, именно так чаще и бывает: я не знала мою мать, Лазарь не знал меня.

– А где твой отец?

Девочка пожала плечами. Перстень на цепочке выжигал в душе черную рану тоски.

– Значит, ты тоже сирота, – сделал заключение парень и принялся помогать перекладывать чешуйки с пола в кастрюлю, периодически поглядывая на собеседницу, будто что-то выискивая в ее чертах.

Мирра стало любопытно: не видел ли он в ее облике другого образа, большого и крылатого? Для обычного прожжённого жизнью воришки гость был слишком загадочен и прозорлив.

– Ты всегда жила в этих развалинах? – вторя ее мыслям, поинтересовался Жюль.

– Думаю, с самого рождения, – она задумалась. – Во всяком случае, иного места я не помню. Всегда эти камни, заброшенный сад и глухие пыльные коридоры, – драконица стряхнула с пальцев последние прилипшие чешуйки и, плотно закупорив крышку, водрузила кастрюлю на пустующий постамент.

Немного помолчав, соблюдая торжественность момента, Мирра поднялась с колен и вздохнула. Печаль вновь разлилась на сердце, как воды сезона оттепелей. Жюль, видимо, неправильно истолковал вздох, потому что, встал и, едва коснувшись руки девочки, предложил:

– Если хочешь, могу расписать этот угол цветочками.

– Зачем? – она уставилась на него большими зелеными глазищами.

– Ну, как-то, – он задумался, подбирая слова, – достойнее будет, чем просто кастрюля.

– Цветочки? – ее смех рассыпался по всем коридорам звенящими колокольчиками, ему вторил второй, более низкий, присоединившийся немного позже.

Старый замок шумно выдохнул столбом пыли, потревоженной непривычными в этих стенах звуками, и заглушил переливчатое эхо. Жюль закашлялся, протер глаза и предложил:

– А еще я могу помочь расчистить эти завалы.

– Бесполезно! – Мирра махнула рукой, – Лазарь некогда уже это начинал делать. Мы добрались до подвала, а потом замок тряхнуло и все осыпалось снова, – она не стала уточнять, что землетрясение произошло от их совместных с магом не слишком удачных занятий колдовством. – Мне вполне хватает для жилья имеющихся комнат. Гостей у меня почти не бывает. Только если я сама кого приглашу.

– В таком случае, я польщен, оказанной мне честью, – парень кивнул с легкой усмешкой и, перегнав на повороте свою хозяйку, распахнул перед ней постоянно заклинивающуюся дверь.

Девочке показалось, что в темноте глаза ее гостя вспыхнули ярким малиновым цветом и погасли. Вероятно, так отразился огонь кухонного очага.

Забытая Миррой половина омлета уже основательно остыла в сковороде. Но, как ни странно, драконица сильно проголодалась и просто накинулась на отсроченный завтрак. Жюль сел напротив, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Он теперь уже не исподтишка, а вполне открыто наблюдал за Миррой, но она готова была ему простить это внимание к своей особе. В этот момент ей меньше всего хотелось остаться в своем невольном одиночестве.

– Вкусно! – от души похвалила девочка.

– Всегда, пожалуйста, – отозвался парень и с легкой улыбкой отвернулся к огню.

Потом молодые люди гуляли по саду. Непроходимые заросли открывали им свои потайные тропинки, и даже одарили парой десятков кисло-сладких диких яблок, немного вяжущих рот.

Мирра показала Жюлю свои любимые места, а он обращал ее внимание на какие-то прежде незамеченные ею детали: холмик в траве оборачивался упавшей и заросшей статуей, а рядом с колодцем оказалась разветвленная сеть искусственно прорытых и даже когда-то давно орошавших землю арыков.

Жюль заново перевязал старые качели и предложил Мирре покататься. Девочка сначала отказывалась, а после махнула рукой и полностью отдалась детской забаве, позволяя раскачивать ее, как маленькую. Потом катался парень, отчаянно вскочивший на сиденье ногами и превратившийся в ураган восторга. Его волосы трепал ветер, и драконице казалось непривычным наблюдать, что кто-то рядом с ней может быть таким беззаботным и веселым.

Случайный воришка заполонил собой все запустевшее пространство замка и его окрестностей. Его смешные комментарии раскрашивали жизнь Мирры новыми красками. Она, пожалуй, уже не жалела, что пригласила парня к себе. С ним оказалось просто и комфортно: молчать, любоваться окружающим, дурачиться и делиться своими соображениями и опытом.

Не верилось, что Мирра знает Жюля только второй день. И что еще накануне парень буквально раздражал ее. Она почти не вспоминала красавца Людвика. Тот остался в памяти каким-то почти нереальным событием. Ведь где драконица, полудикарка, живущая книжными истинами, и принц – возвеличенный воспитанием и рождением вельможа. Безродный бродяга, пусть не намного, но оказался ближе.

– Ты был во многих местах Империи? – принялась расспрашивать гостя Мирра, когда они расположились на поляне у теплого озера: она, сидя, а Жюль – лежа на спине и закинув руки под голову.

– В восьми из четырнадцати королевств, – не без гордости ответил собеседник.

– Ого! И как? – Миррино удивление не было наигранным, ей казалось практически невозможным обойти больше половины мира на своих двоих, если с ее-то крыльями – она не залетала дальше границ королевства.

– Места разные, а люди – одинаковые, – пожал плечами Жюль. – Но больше всего попадают именно короли и королевы.

– Почему? – драконице всегда казалось, что знатным людям проще жить на этом свете, чем простому люду.

Парень даже вскочил от возбуждения:

– После наложения печати Имперский Советом они не могут пересекать границ своего королевства, потому что в их случае даже простое путешествие будет считаться объявлением войны.

– Ой, бедняжки, – посочувствовала девочка. – Всю жизнь, как взаперти!

Она на миг представила безрадостное будущее принца Людвика, который, однажды сменив на троне своего отца, окажется прикованным к одному единственному месту. Мирре стало жаль юношу.

– И никто не пробовал поступить как-то иначе? Что-то предпринять?

– До короля Лаферта Четырнадцатого – никто, – Жюль снова прилег на мягкую траву, искоса поглядывая на заинтересовавшуюся девочку. – Тот оказался пока единственным бунтарем – непоседой. После своей коронации издал указ, изгоняющий его самого из королевства. Имперскому Совету ничего не осталось делать, как разрешить королю бродить по дорогам Империи. А его безногого старшего брата назначили регентом.

– Почему же не просто королем?

– Потому что по тем же нелепым законам правителем не может стать хоть в чем-то неполноценный человек. Даже самый умнейший и талантливейший!

– И ты встречал этого Лаферта? – недоверчиво покосилась Мирра.

– Все может быть, – воришка закинул ногу на ногу и подмигнул. – Он же не показывает свою королевскую печать всем и каждому. Но в одном привале уже несколько сезонов служит шестипалый хозяин, который клянется именем Жизнеродящей, что только благодаря королю остался жить на этом свете. Кстати, обычно подобных этому привальщику ссылают в Темьгород. А этот – ничего, сидит себе среди обычного люда и в ус не дует.

Девочке все услышанное показалось невероятным. Правящие представали всегда недоступными и великими: во всех книгах, верованиях. Они были богами, на краткий жизненный миг принявшие телесную смертную оболочку. А тут – подумать только – ходит один из них по земле, натирает мозоли на пятках, с кем-то разговаривает, словно обычный имперец. Наверное, и влюбиться он может, как самый обычный человек? Мирра сама не поняла, как проговорила последнюю мысль вслух, и это было еще спорно, кого она конкретно имела в виду: короля Лаферта или принца Людвика.

– Насколько мне известно, у него есть невеста, – ответил Жюль, стрельнув по драконице глазами. – И она обычная имперка. Ради решения ее проблемы король Лаферт обошел пол-Империи.

– И как? – девочка уставилась на парня. – Успешно?

Он коротко пожал плечами, оторвал длинную травинку и зажал ее губами. Потом поднялся на ноги и протянул руку Мирре.

– Ты решила питаться сегодня одними баснями? У меня урчит в животе, еще немного и я стану рассматривать тебя в качестве пищи, коль уж твоего пса рядом нет.

Она улыбнулась, одним движением стряхнула соринки с юбки и поманила парня за собой. Ей приходилось только догадываться, на что он рассчитывал, но девочка привела Жюля на свой огород. Красивые оранжевые мясницы подставляли солнцу свои гладкие бока, еще пара дней, и перезреют, а у Мирры все руки до них не доходили. Крупная спелая межининка алела на свисающих до земли ветках. Грядки с дружными, поспевающими в земле, кулачками поросли бурьяном, и их надо было срочно пропалывать.

– М-да, – деланно вздохнул Жюль, засучивая рукава рубашки. – А еще в прочих королевствах есть разные зверушки, помогающие в хозяйстве!

– Ну, – это уже драконицу не удивило, – и у меня живет пес, птицы и волуша. В каждом дворе такого добра – не перечесть.

– Я не об этих, – отмахнулся Жюль. – Например, были бы у тебя удобряйки или пашцы, к огороду тебе и подходить бы не пришлось.

– Я тебя помогать не заставляю, – немного обиделась Мирра. – Можешь идти, в кухне найдешь, чем перекусить, тебе не привыкать.

Но парень словно и не заметил, ловко выдирая из земли сорняки:

– А еще есть эти, – он прищелкнул языком, вспоминая, – камнегрызки что ли. Они бы махом твои завалы расчистили, лучше всяких каменщиков. А потом кирпичами срыгнули и заново все отстроили!

– Рассказывай! – девочка как-то само собой решила, что гость просто уже заврался и пичкает ее детскими сказками.

Этому балаболу только покажи, что слушаешь внимательно – еще не то наплетет. И как это он в детстве считался молчаливым? Видимо, сейчас весь запас слов тратит! Распаляется перед ней, зная, что Мирра не бывала нигде, кроме своего королевства!

Девочка вздохнула. Она чувствовала себя привязанной к месту, где нашли упокоение мать и Лазарь, не хуже, чем короли Империи.

– Да, правда! Возьми и слетай в любое другое королевство, сама убедишься! – запальчиво крикнул Жюль, а потом вдруг прикусил язык и замолчал, пряча глаза.

Мирра, собирающая межининку в еще несколько дней назад приготовленную корзинку, медленно поднялась на ноги, обошла грядку и встала напротив собеседника. Если бы взгляд мог растворять, от парня уже осталась бы только мокрая лужица.

– С чего бы мне летать? – медленно спросила драконица. – Ты наблюдаешь у меня крылья?

– Ну, – он замялся, – просто догадался... Мы собирали чешуйки... Ты сказала, это твоя мать...

Его взгляд лихорадочно нырял в заросли огорода, словно выискивал там подсказки для своих ответов. Воришка растерялся. Нечаянно вылетевшая фраза выдала его тщательно скрываемые догадки. Он не был к этому готов совершенно, а девочка тем более, несмотря на зародившееся между ними доверие.

– Моя мать до самой своей кончины не догадывалась о моей природе. Лазарь прожил со мной бок о бок почти десять лет, но не раскусил меня. А ты вдруг сделал это на второй день знакомства. Ничего не хочешь объяснить?

Жюль вскочил и отошел к круглобоким мясницам, подальше от своей хозяйки и принялся отрывать их от толстых стеблей, не обращая внимания на то, что едкий сок обжигает руки до волдырей.

– Я уже все объяснил. Просто догадался.

Мирра колыхнула длинной юбкой и ушла с огорода. В голове ее теснились не менее едкие, чем сок мясниц, мысли. Девочка не хотела больше разговаривать и откровенничать с гостем, и, наверное, даже бы не огорчилась, решись он уйти. Иная ложь – хуже воровства.

6.

Легкий стук в дверь, почти царапанье, отвлек Мирру от созерцания собственного двора через окно. Надеяться, что это просто Гром пробрался в дом, было глупо – пес дремал в пределах видимости внизу. Девочка не стала вставать, и крикнула прямо со своего места:

– Чего нужно?

– Можно войти?

– А если я не разрешу, ты не войдешь? – она постаралась вложить в вопрос всю свою уязвленность и обиду.

Дверь приоткрылась со скрипом, и голова Жюля показалась в проеме.

– Войду. Нам надо поговорить.

Девочка пожала плечами и снова отвернулась к окну. Она внимательно рассматривала разбитую тропинку, густые заросли сада, начавшее темнеть небо с невесомыми изменчивыми облаками, настойчиво игнорируя то, что гость стоял уже за спиной.

– Смотри, – он легонько постучал ее по плечу.

Мирра неторопливо повернула голову. Прямо перед ее носом маячил висящий на простой грубой нити овальный отшлифованный жетон. Вещь была древняя и непростая, какая-то мощь чуть ли не физически исходила от нее.

– Что это?

– Возьми и узнаешь.

Девочка сжала жетон в ладони. Легкое покалывание согрело руку. Предмет был приятным на ощупь, внутри него что-то ритмично пульсировало, словно сердцебиение.

– Как живой, – не смогла сдержать удивления Мирра.

– Посмотри на меня, – зрачки Жюля закрыли почти всю радужку, глаза казались черными и дикими, лицо побледнело, желваки упрямо ходили туда-сюда, – ничего не видишь?

Девочка помотала головой. Она видела с жетоном ровным счетом то же самое, что увидела бы и без него. Перед ней стоял расстроенный человек, который какими-то странными поступками пытается в чем-то ее убедить, возможно, оправдать свою скрытность.

– Нет. Только покалывание и толчки, словно сердце бьется в руке.

Парень на миг прикрыл глаза, а потом забрал вещицу и повесил себе на шею. Мирра невольно обратила внимание, что его руки в волдырях и царапинах, словно он за эти несколько часов привел в порядок весь огород и собрал поспевший урожай, не щадя себя.

– Что ж. Видимо, что-то не сработало, – голос Жюля был тих и печален.

– А что должно было сработать? – Мирра по-прежнему не доверяла своему гостю.

– Это магическая вещь.

– Я поняла.

– И она показывает суть любого живого существа.

– И кто тебе ее дал?

– Продал. Один пронырливый маг. Сказал, пригодиться.

– Ты поэтому увидел, кто я есть, и в переулке, и здесь?

Он кивнул и отвернулся, продолжая говорить:

– Я никому не показываю эту штуку. Она очень редкая и ценная. Маг называл ее Магическим Зеркалом. Я рассчитывал, что однажды человек, которому я смогу доверять, посмотрит на меня через нее и расскажет, наконец, какого я рода-племени.

– Видимо, даже ему сложно сделать это с тобой.

Название магической штуковины было почему-то знакомо девочке. Она попыталась вспомнить, но не смогла. Почему-то при его упоминании всплывал Лазарь, но ведь маг не мог быть знаком с Жюлем. Все свои последние годы он провел здесь. А до того – Жюль еще не начал бродить по свету.

– Как звали того мага, что подарил тебе этот предмет?

– Флап, кажется.

Мирра поразилась совпадению.

– Я была коротко знакома с одним Флапом. Он встретился мне дождливым вечером, я приютила его на одну ночь. Неприятный вороватый малый. Пытался обокрасть меня, пока я сплю, потом оставил кучу всякого барахла, якобы в качестве платы за ночлег.

– Ты после знакомства с ним ищешь подвох в каждом встречном? – хмуро спросил парень. – Мой Флап тоже был малый не промах. Постоянно переругивался со своей белой совой.

– Как можно переругиваться с совой? Он говорил по-птичьи?

– Нет, она вполне сносно щебетала по-человечьи.

Девочка о подобном не слышала. Но как-то поняла, что Жюль ее не обманывает. Ей расхотелось обижаться, подумаешь, тайны. А у кого, в конце концов, их нет! Мирра протянула руку в знак примирения. Парень пожал ее пальчики и довольно невесело усмехнулся. Девочка слегка задержала его ладони в своих, и волдыри почти пропали. Залечить все ранки не удалось, потому что гость отдернул руки и покачал головой.

– Благодаря Магическому Зеркалу я вижу истинность каждого облика.

– И я предстаю громоздкой кожистой рептилией? – пошутила Мирра.

– Нет, – он подумал немного, пристально посмотрев на драконицу. – Твоя внешность изменчива и непостоянна. Ты – одновременно и довольно привлекательная юная девушка, и нечто удивительное и прекрасное. В тебе две сути сливаются воедино. Я не могу объяснить.

Она даже раскрыла рот от такого неожиданного комплимента. Еще оказалось приятным, что Жюль назвал ее девушкой, и отнесся к ней с полной серьезностью.

– И ты не боишься меня?

– А чего же бояться? Твоего пса, думаю, надо опасаться сильнее.

Жюль обвел взглядом комнату Мирры.

– А тут когда-то жил дракон. Сначала он был молод, и его сила наполняла замок жизнью. Здесь было много прислуги, они сновали по коридорам и почтительно робели от рыков своего хозяина. Потом в жизни дракона что-то произошло, и он потерял ко всему интерес. Слуги покинули жилье, замок начал постепенно ветшать.

– А дракон? – девочка невольно робела, пытаясь предугадать ответ.

– А он, кажется, умер.

Вот так просто и трагично?

Мирра взглянула на свое жилище по-новому: старая, но удобная мебель, ветхие выцветшие полотна на стенах, если приглядеться, можно кое-где разглядеть орнамент, кусочки бытовых сцен и баталий, видимо, призванных увековечить в веках подвиги былых героев. Резные ставни и дверные косяки, довольно прочные на вид, но в некоторых местах изъеденные короедом. На полу симпатичный коврик, приобретенный Лазарем на рынке у говорливой шустрой ткачихи, прикрывающий выбеленные временем доски пола.

– Про дракона ты тоже увидел?

Жюль расслабленно засмеялся, и Мирра с облегчением поняла, что на сей раз он ее просто дурачит:

– Нет, что-то услышал в городе, что-то просто додумал.

– В городе? – девочке вспомнилось, что принц отреагировал на нее так, словно не раз видел драконов воочию, даже рискнул поцеловать.

Но ведь Людвик чуть старше ее самой. А развалинам уже немало лет. Здешний дракон, каким бы долгожителем он не был, сгинул уже очень давно, раз в его жилище не осталось следов его пребывания. Но, вдруг живы его потомки? И обитают где-то неподалеку от дворца? Главное, что ни одному из них не приходит в голову претендовать на наследство. В противном случае, Мирре просто окажется негде жить.

Девочка вздохнула. У ее матери, видимо, было чутье, если она облюбовала для жилья бывшее место обитания своего сородича. Хотя, скорее всего, она руководствовалась совсем иными причинами: своим нежеланием ежедневно общаться с имперцами и стать предметом чужих сплетен и слухов.

– Ты и за принцем пошел, точно зная, кто он такой? – поинтересовалась девочка.

Жюль немного нахмурился и не стал отвечать. Спрятал под ворот рубашки жетон, повернулся вокруг себя на каблуках, зачем-то подошел к стене и поцарапал ее ногтем.

– Еще я слышал, что когда драконы возводят замки, они вкладывают в стены толику своей души. И замок существует веками, пока жив хоть один потомок крылатого. Если же род прекращает свое существование, стены рушатся и уходят в небытие вместе с ним. Видимо, этот замок жив только благодаря тебе.

– Я не думаю, что имею хоть какое-то отношение к дракону-первосоздателю, – задумчиво призналась Мирра. – В детстве мне нравилось думать, что моя мать – потомок древнего рода, и ее предки издавна жили в этих стенах. Однако сейчас я далека от своих фантазий. Клотта Эраджаль пришла в эти края издалека, бежала от своей тоски или обиды. Замок просто пожалел ее и дал кров.

Беседа потекла в ровном русле, без недомолвок и излишней скрытности, как и днем. Все тайны были позабыты и отложены на потом. Обсуждалось только то, что происходит здесь и сейчас: заканчивающийся день, стрекот кузнечиков, сгущающиеся сумерки, собранный урожай.

Жюль даже забыл о своем голоде. Впрочем, девочка все же сбегала на кухню и принесла несколько ломтей хлеба, присыпанных солью, которые парень с благодарностью принял.

Потом собеседники сели напротив друг друга на широкий подоконник и стали наблюдать из окна за загорающимися звездами. Когда уже целая пригоршня их разместилась в небесных ладонях, Мирра протянула руку Жюлю и сказала:

– Пойдем!

Он заинтересовано глянул, но от расспросов воздержался.

Молодые люди, периодически спотыкаясь о неожиданно оказывающиеся на пути обломки, прошли по темному коридору. Потом вышли на открытую веранду, продуваемую ветрами и потому сравнительно чистую. Миновали ее, ежась и неловко прижимаясь друг к другу, чтобы защититься или защитить от ветра. По шатким ступеням поднялись на закрытую площадку выше, там оказалось не так холодно, но очень пыльно. Снова оказались в длинном коридоре, едва освещенном какими-то алыми точками ("Огневиками" – пояснила мимоходом драконица). Здесь немного отдышались, сбавив скорость, потому что то и дело приходилось перешагивать через кучи мусора и дыры в полу. Потом долго взбирались по крутой винтовой лестнице, отмахиваясь от паутины, и, наконец, выбрались на самую верхушку башенки. Когда-то здесь был балкон. Но теперь высокие перила местами обрушились, не в силах противостоять действию безжалостного времени. Однако открывающаяся с высоты панорама завораживала. В полумраке растворялись леса, тропы и дороги. Едва виднеющиеся огни поселка никак не выдавали близкого присутствия людей, а казались лишь отражением неба на земле. Ветер завораживающе напевал свою песню и манил за собою. Можно было подойти к осыпавшемуся краю заграждения и представить, что летишь.

– Это единственная уцелевшая башенка, – прокричала Мирра, хотя здесь, раздуваемый ветром, ее голос прозвучал не громче шепота. – Я иногда прихожу сюда.

– Красиво! – оценил Жюль. – А сколько их всего было?

– Кого?

– Башенок.

– Четыре или шесть, я не знаю точно.

Он задумчиво глянул на девочку.

– Ты не находишь, что все верования Империи сходятся на цифре четыре? Четыре месяца в сезоне, четыре сезона, четыре стихии, четыре башни.

Она пожала плечами. Что-то нужно было просто принимать, как данность, не ища в этом никакого смысла. Но парень еще не закончил свою мысль:

– И только у драконов все сводится в цифре шесть.

Мирра растерянно глянула по сторонам. Так четыре башни, или шесть? Надо будет, когда восстановятся силы, взглянуть с высоты внимательнее.

– А ты был в королевстве драконов? – с предвкушением очередного рассказа поинтересовалась девочка.

Но Жюль не оправдал ее надежд:

– Нет, – он помотал головой с разлетающимися рыжими кудрями. – Такого королевства не существует. Драконы не живут сообща. Они селятся там, где подсказывает сердце. Их земля – это целая Империя. А границ не существует.

Драконица обняла себя руками, как-то вдруг мгновенно ощутив прохладу и пронизывающую пустоту своего одиночества. Она – маленькая частичка своего племени. И ее сердце не выбирало эти развалины. Так почему же они держат ее на месте, словно путы? Не дают повстречать хотя бы кого-то еще из соплеменников?

– Замерзла? – спросил парень, снял свой жилет и накинул ей на плечи.

Ощущение чужих рук оказалось довольно непривычным, хотя было коротким и сдержанным. Потом Жюль подошел к самому краю башенки и раскинул руки. Белая ткань рубашки хорошо выделялась в темноте. Ветер гнал по ней волны, пытаясь столкнуть щуплое для него тело вниз. Но парень стоял крепко и, похоже, наслаждался ощущениями.

Так хотелось проникнуть в его мысли, уловить оттенки воспоминаний и чувств. Но, во-первых, Мирра считала это бесчестным и неправильным, а, во-вторых, могла читать мысли только в драконьем облике. Возможно, когда девочка восстановит силы и поднимется к небу, получится что-то нечаянно уловить: ускользающий угрем след – но прислушиваться специально она не будет.

Улыбающийся Жюль развернулся к ней.

– Идем сюда.

– Там слишком опасно, – покачала она головой. – Я не смогу обернуться и взлететь.

– Не бойся, поймаю, – пообещал он.

В этот момент парень казался мальчишкой, чуть старше ее. Должно быть, весь его плохой опыт стер ветер, вытряс, как запылившийся коврик и постелил обратно, уже без душевных шрамов.

Отказывать показалось невежливым. Мирра подошла ближе к краю, невольно опасаясь того, что остатки перил рухнут вниз, а вместе с ним и они. То-то будет повод для новых сплетен, если когда-нибудь под полуразвалившимися стенами найдут их останки. Хотя, что может остаться от нее: только кучка блестящей чешуи...

Но Жюль взял Мирру за руку, и страх ушел.

7.

Можно прожить долгие годы в полном одиночестве и не знать, как это приятно, когда ты просыпаешься утром и, какие бы фантастические ни были сны, начинающийся день в обществе близкого тебе человека способен затмить любую фантазию. Можно прожить долгие годы в чьем-то обществе и стремиться сбежать от него в сон, только чтобы ощущать в своей жизни дуновение сказки и легковесной мечты. Можно верить во всякую чушь и отрицать что-то явное. Можно доказывать всем самые нереальные вещи, только чтобы хоть немного привнести разнообразие в мир упорядоченности и точных линий.

Разные парадоксы внедрились в жизнь Мирры вместе с появлением Жюля. Он то производил впечатление милого, беззлобного и умного парня, то становился совершенно невыносимым и только и делал, что выводил девочку из себя. Его истории так не походили на написанные, словно он и авторы жили не в одной Империи. Но если бы Жюль решился записать их, желающих прочесть его рассказы – нашлось бы ни мало.

Порою Мирре хотелось сбежать из собственного замка, потому что ее гостя там становилось вдруг очень много: он неутомимо расчищал завалы, разгонял пауков и летучих мышей, и переделывал еще кучу всяких дел. Девочка не знала, куда ей деть саму себя, она уходила за ворота и гуляла дотемна. Или спускалась в селение и неприкаянной гостьей бродила между снующих жителей. Драконице хотелось подняться в небеса, чтобы эта суета осталась где-то внизу. Однако магических сил пока не было. Зато люди охотно делились с девочкой слухами о принце Людвике, что он недавно чудом избежал нападения бандитов, но с честью для себя, справился. Что теперь его высочество ходит всегда только в сопровождении обученной охраны и приложил максимум усилий, для того, чтобы обезопасить себя в любом месте королевства. Это все порадовало.

Порой Жюль переставал перетягивать на себя все заботы и позволял вспомнить Мирре, что именно она – хозяйка в этом замке. Тогда девочка водила его и показывала разные потайные уголки, открывала скрытые в стенах тайники, полные старинных украшений и спрессовавшейся от долгого лежания пыли. Драконица давала читать парню труды Лазаря, они спорили над какими-то местами, смеялись над другими. В такие дни Мирра и Жюль гуляли по саду, ухаживали за огородом, плавали в пруду, собирали ягоды на поляне. Молодым людям было спокойно и легко друг с другом. Вдруг выяснилось, что у них много общего между собой, не только их сиротство: они оба не терпели принуждения, обожали разные истории и не любили, когда не считаются с их мнением. Оба были упрямы и отходчивы. Не боялись работы и умели отдохнуть.

Пусть много всего случилось: печального и забавного – но Мирра не жалела ни о чем. Еще недавно незнакомый человек вдруг прочно вошел в ее жизнь и занял пустующую нишу. Девочка привыкла здороваться с ним по утрам и прощаться на ночь. И его резкая внешность, пожалуй, начала понемногу стирать казавшиеся незабываемыми черты прекрасного Людвика. Принц иногда навещал Мирру в ночных грезах, но они растворялись без остатка с наступлением утра. Наверное, если бы не бряцающие друг об друга за поясом два подарка – сверкающая дороговизной бляшка и таинственная обманка – девочка вообще бы забыла драку в подворотне, так она не вязалась с происходящим сейчас.

Тем более, Жюль так же старался не вспоминать случай, познакомивший его с Миррой. Как-то сами собой из его речи пропали следы Тайной Академии воровства. А несколько шрамов, прежде не красивших лицо парня, исчезли благодаря легким магическим усилиям драконицы. Влияние девочки на гостя получилось благотворным и успокаивающим, а его на нее – обнадеживающим и воодушевляющим.

Через несколько недель пребывания Жюля в замке, Мирра, наконец, ощутила в себе силу, способную поднять в небо. Нерастраченные искорки магии взрывались внутри девочки и наполняли ее тело необыкновенной легкостью и мощью. Фантомные крылья хлопали по спине и звали в полет.

Молодые люди как раз снова стояли на вершине башенки, любуясь открывающимся видом. Ветер трепал волосы и одежду, гнал стада темнеющих в сумерках облаков. Закатное солнце прощальными поцелуями ласкало землю и расцвечивало небо какими-то нереальными красками.

Мирра бесстрашно подошла к самому краю, просто изнывая от желания шагнуть вниз и воспарить, почувствовать, как мимо проносятся воздушные потоки. Погрузиться в упоительное ощущение собственной легкости. Сравняться по мощи со стихиями воздуха и огня.

– Как насчет того, чтобы полетать? – шутливо поинтересовалась девочка, оглянувшись на Жюля.

– В смысле? – прищурил глаза парень.

– Сядешь мне на спину и будешь крепко держаться, – предложение не казалось ей из ряда вон выходящим, но собеседник, видимо, придерживался иной точки зрения, он недовольно нахмурился и медленно покачал головой, а потом и вовсе ушел без объяснений.