Текст книги "Вопреки обыкновению (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Я благодарю вас. Кажется, если бы не вы, моя душа бы уже блуждала в поисках Мракнесущего.

– Рана была неприятная, но сейчас уже все в порядке. Вы действительно принц Людвик? – поинтересовалась Мирра, сделав небольшую паузу.

Он кивнул и улыбнулся широко и открыто, едва показав ряд ровных белоснежных зубов.

– В таком случае, будьте осторожны с господином, похожем на вас, – предупредила драконица.

– Приму к сведению, – юноша довольно серьезно отнесся к предупреждению, его глаза теперь налились холодом, а лицо напряглось, сразу став старше, впрочем, это длилось несколько мгновений, потом он вновь смягчился и поинтересовался даже несколько игривым тоном: – Как ваше имя, сударь или сударыня, я могу узнать?

– Сударыня, если вам угодно. На счет имени... Не думаю, что мы еще встретимся, я случайно оказалась на вашем пути, и предпочитаю остаться инкогнито, – она не собиралась показывать свой человеческий облик.

Это было небезопасным и не имело смысла: жизни принца уже ничего не угрожало, вмешиваться в дворцовые интриги у девочки не было никакого желания, а в ее замке ждал еще один пострадавший.

– В таком случае, – юноша проворно подскочил к ней, крепко обнял за шею и быстро поцеловал, нисколько не опасаясь зубастой пасти, – позвольте хотя бы так отблагодарить за мое спасение. Но если вам когда-то будет нужна помощь, – он сорвал с плаща витиеватую, украшенную самоцветами, камею, – можете прийти во дворец и передать эту вещь, я пойму, что вы назначаете мне встречу, и тот час являюсь сюда. До этого момента, позвольте считаться вашим должником.

– Пустяки, – отмахнулась Мирра.

Порывистый поцелуй смутил ее. Девочка не хотела брать украшение, но принц насильно вложил его в лапу.

– Прощайте, ваше высочество!

Людвик кивнул:

– До свидания, незнакомка. Позвольте все же надеяться на продолжение нашего знакомства.

Мирра, чтобы не смутиться еще больше, быстро поднялась в воздух, махнула крылом в прощальном жесте и поднялась к облакам, за принца можно было более не волноваться, он вполне пришел в себя, раз пытается проявить галантность и пофлиртовать.

Золотые шпили дворца и грот остались далеко позади. Драконица, скользя по небу, старалась не думать о неожиданном поцелуе юноши, но это оказалось сложно. Воображение вновь и вновь, совершенно некстати, подсовывало немного прищуренные голубые глаза, высокие четкие скулы, волевой подбородок. Даже в крови и пыли принц был красив. И осознание того, что она помогла ему, возможно даже спасла от смерти, заставляло сердце сладко замирать. Разумеется, Мирра не думала продолжать это краткое знакомство, где Людвик и где она, но оказалось весьма приятно осознавать, что на память о нем останется элегантная красивая вещица. Девочка крепче сжала ее в лапе. Застежка раскрылась и острым концом вонзилась в плоть – боль оказалась неожиданной и отрезвляющей. Драконица едва не выронила подарок, и внезапно устыдилась своих недавних мыслей. Решив считать случившееся просто кратким приключением, она полетела еще стремительнее.

Однако, впервые вид собственных развалин немного разочаровал девочку. Никогда прежде она не сравнивала свое жилище с каким-либо еще. Теперь же темные строгие камни казались холодными и неуютными. Жизнь в них застыла ледяной каплей. Наверное, однажды так же застынет и душа драконицы. Последняя мысль была не менее болезненной, чем укол камеи.

Мирра приземлилась прямо у входной двери и мгновенно обернулась человеком. Она быстрым взглядом окинула свой двор: никаких видимых изменений не наблюдалось, пес спал в конуре, волуша медленно пожевывала сено под навесом. Никакие признаки не выдавали того, что в доме гость. Девочка искренне надеялась, что магический перенос живого существа оказался удачным. В худшем случае, парень мог оказаться в саду, или вообще не пойми где, а ему ведь и так не сладко пришлось.

Мирра распахнула дверь и прошла в кухню. В очаге горел огонь, на приступке дымился котел с водой. Бродяга дремал, откинувшись на спинку плетеного стула, но при появлении девочки, открыл глаза и попытался вскочить, что, разумеется, сделать ему не удалось. Выглядел гость неважно. Пожалуй, даже намного хуже принца: губы разбиты, от уха до подбородка глубокая ссадина, волосы всклокочены, весь в пыли, поту и собственной крови, босые ноги черны от грязи, а одежда разодрана ни сколько от драки, сколько от ветхости. Единственное, что выпадало из общей картины, охваченной Миррой в облике парня – это руки, утонченные, с аккуратными ногтями и чуткими длинными пальцами, сейчас они зажимали не замеченную ранее рану на животе.

Девочку окатило стыдом. Человек тут страдает, а она забила себе голову романтическими бреднями. Не стоило столько возиться с Людвиком. Вполне можно было обойтись без вежливых экивоков, которыми они обменялись у пещеры.

– Извини, немного задержалась, – проговорила драконица, приседая перед бродягой и отводя его руки. – Сейчас помогу.

– Я Жюль, если что, – морщась, представился гость.

– Потом познакомимся, – отмахнулась она, волшебной силой стягивая рану, заживляя сосуды и разглаживая кожу. – Сначала приведу тебя в порядок. А потом уж расскажешь, что произошло в том тупике, и как ты умудрился ввязаться в дворцовые интриги.

Парень криво усмехнулся и расслабился под манипуляциями Мирры. Она еще не успела закончить лечение, как он уже спал, едва слышно посапывая.

Девочка присмотрелась к нему. Жюль казался на пару лет старше принца, телосложение имел худощавое, но жилистое, черты лица были резковатыми, но отвращения не вызывали, скорее, даже, притягивали взгляд: срощенные на переносице брови; под ними глубоко посаженные большие глаза с густыми ресницами, но не по-девичьи загнутыми, как у Людвика, а росшими прямо, будто молодая поросль; нос небольшой горбинкой медная кожа загорелая и обветренная под тысячью ветров имперских дорог; подбородок с ямочкой, немного съехавшей на бок; из общей картины выбивались лишь губы – небольшие и мягкие, словно случайно оказавшиеся на этом лице. Густые волосы цвета старой меди прилипли ко лбу, им давно требовался хороший гребень и рука умелого цирюльника, но их хозяину, видимо, все было недосуг. В данный момент красавцем парня не назвал бы никто. Но определенное дикое обаяние словно просвечивало сквозь царапины и шрамы.

Два сегодняшних подопечных Мирры отличались внешним видом, как день и ночь. У силы, сведшей их в общую драку в тесном переулке, фантазии оказалось не занимать. Она словно выстраивала картинку, следила за эстетикой преподнесения и играла на контрастах.

Мирра хмыкнула своим мыслям и продолжила лечение. Ее совесть будет чиста только тогда, когда на парне не останется ни одного шрама. Это будет ее искуплением от ввергающих в краску мыслей, еще недавно владевших сознанием.

4.

– Значит, ты, Жюль?

– Жюль.

– Просто Жюль? Безо всяких добавок вроде второго имени, фамилии, признаков рода?

– Совершенно верно, – он кивнул и ловко перевернул вертел над огнем, а потом ухватил кончиками пальцев кусочек шипящего от жара мяса, подул и прожевал с явным удовольствием.

Девочка склонила голову на бок, с интересом наблюдая за его манипуляциями. От фруктов, воловка и вчерашней каши ее исцеленный гость отказался. Лично провел ревизию продуктов в кладовой и теперь собственноручно готовил ужин по своему вкусу. Абсолютно ничего не указывало на то, что еще пару часов назад парень едва дышал от переломанных ребер и пытался зажать резаную рану на животе. Теперь у него открылся просто зверский аппетит, и даже обозначилась некоторая наглость в выборе продуктов.

– И как же тебя занесло в ту подворотню? – Мирра приподняла тонкую бровь.

– Ты поверишь, если я отвечу, что по долгу службы? – она помотала головой, поэтому Жюль продолжил: – Ну, тогда предложу другую версию – абсолютно случайно.

– И, конечно, случайно узнал, что несчастный юноша – принц Людвик?

Он усмехнулся, едва обозначив еще одно несоответствие в своей внешности – ямочки на щеках.

– Ладно, вариант – по зову сердца – тебя устроит?

– Что? Оказался на месте драки? Или узнал в несчастном его высочество?

Парень подцепил еще кусочек и помолчал, прожевывая, потом кивнул то ли в ответ на заданный вопрос, то ли своим мыслям.

По всей видимости, мясо дошло до нужной стадии готовности, Жюль подцепил тушку двумя вилками и аккуратно переложил на блюдо, попутно украшая несколькими веточками пряной травы и поливая соком межининки, найденной в саду.

– Ну? – Мирра не собиралась довольствоваться его уклончивыми фразами и двусмысленными ухмылками.

– Что? – гость уже отмахнул себе столовым ножом изрядный кусок и, не дожидаясь, пока тот остынет, засунул в рот.

– Я имею право знать. У меня еще неделю будут болеть руки от твоего лечения, – она умолчала о том, что и летать тоже пока не сможет, ее внутренние резервы заметно иссякли, нужно было время, чтобы их восстановить, иначе, как она могла предположить ей грозила участь матери.

– Не только моего, – Жюль хитро прищурился, в его серо-зеленых глазах зажглись желтые огоньки, а на губах мелькали следы тщательно скрываемой улыбки. – Ведь ты же не оставила бедного принца, на радость его дядюшки, умирать в луже собственной крови?

– Не оставила, – девочка тоже решилась попробовать мясо, оказалось невероятно вкусно, а особую прелесть придало нечаянное воспоминание о выздоровлении и поцелуе Людвика.

– Ну вот, – парень пожал плечами. – А хочешь всю ответственность спихнуть только на меня.

Мирра просто не нашлась, что ответить. Жюль озадачивал, но не смущал, как галантный и воспитанный принц. Чувствовалось, что жизнь потрепала бродягу и научила иной раз обходить правила хорошего тона без особых угрызений совести, однако, несмотря на негативный опыт общения с Флапом, девочка откуда-то знала, что не стоит опасаться удара в спину или воровства от этого нового знакомого.

Изредка перекидываясь ничего не значащими фразами, молодые люди воздали должное великолепному ужину, а потом вышли во двор. Пес, без остановки виляя хвостом, подскочил к гостю и принялся ласкаться, будто несмышленый щенок. Это было совсем не в характере зверя.

– Обычно он не такой дружелюбный, – удивилась девочка.

– А я вообще в стандарты не вписываюсь.

– Ага. И от излишней скромности не страдаешь.

Парень широко улыбнулся и похлопал зверюгу по палевому боку. Гром млел и широко разевал пасть, вываливая язык.

– Похоже, хорошо ладить со всеми – твой талант.

– Ну, он бы мало мне пригодился, не встреться ты.

– И все-таки, не похоже, что ты так уж случайно оказался там, где устроили засаду на принца?

– С чего ты это взяла?

– У тебя был нож, ты производил впечатление человека, настроившегося, если надо, отдать жизнь, но защитить Людвика?

– Допустим, нож при мне всегда. Мой дом – это улица. Ты ведь знаешь, что и где происходит у тебя, – он окинул взглядом замок, – в доме?

– Боюсь, что нет. У моего жилища несговорчивый нрав, куда оно меня пускает, туда я и хожу.

– Значит, мне повезло больше, – у Жюля за пазухой было много тайн, и делиться ими пока он не собирался.

Мирре стало немного досадно. Хотелось ответов, нормального общения, а не этого фиглярства и кривляния, иначе обозначить эти недомолвки она не могла.

– Пойду, приготовлю для тебя постель. Тюфяк придется немного просушить на солнце, занесешь потом сам, когда решишь лечь. Спать будешь на кухне. Извини, отдельной комнаты для тебя приготовить времени не было.

– А ты?

– А я – там, где и всегда. Если что будет нужно, крикнешь.

– Доверяешь? – хмыкнул гость.

– У меня нечего брать, – девочка была уверена, что он не станет отковыривать самоцветы с оклада картины и рыться в сундуках.

– Твою жизнь, – он зверски оскалил зубы и поднял руки, сделал вид, что хочет придушить Мирру.

Ласковый пес мгновенно ощерился и с рычанием кинулся на Жюля, повалив того на землю и обдав горячим дыханием пасти, видневшиеся в ней клыки оказались довольно крепкими, длинными и острыми. Мирра довольно улыбнулась и насмешливо посмотрела на опешившего парня.

– Тихо, Гром! Тихо.

Она не стала говорить, что гость свой, просто почесала зверюгу за ухом. И отправилась готовить место для ночлега неожиданного гостя. Повозилась немного внутри замка, потом вышла с большим тюфяком.

Жюль потер ушибленный бок, не выказывая особого страха перед псом. Гром же улегся перед парнем на спину, подставляя мохнатое пузо и выражая полное дружелюбие. Вспышка агрессии прошла, как и не бывало.

– Если учитывать, что всякий зверь – отражение своего хозяина – ты довольно непредсказуемая штучка, – пробурчал парень, оглянувшись на копошащуюся девочку.

– Я проста и понятна, в отличие от тебя.

– Ты? – он окинул ее скептическим взглядом. – Живешь с развалинах, по всей видимости, одна, обладаешь магией и сторонишься тесного общения с людьми – это просто или понятно, на твой взгляд? И заметь, я еще не упоминал того факта, что за время проживания в городе никто не упоминал наличие замка в окрестностях. А поверь мне, я повидал немало подобных развалин, по ним вовсю шныряют ребятишки и любители легкой поживы, что-то не заметил здесь упомянутой компании.

Мирра деловито выбила из тюфяка пыль, потом перекинула через перекладину для просушки. В проницательности ее гостю было ни занимать. Подумала немного, разглядывая что-то в облаках, и лишь затем отозвалась:

– Ты тоже далеко не ломанный грош.

Ее немного раздражало, что все нужные и острые ответы приходят ей в голову немного позже, чем следует. Возможно, сказывалось отсутствие опыта общения с молодыми людьми, или просто склад характера такой. Девочка почувствовала себя маленькой и глупой.

– Я – новенький сигмент. Такой же хрусткий и блестящий, – рассмеялся Жюль.

– Чтоб быть новеньким и блестящим – надо вымыться и переодеться, – Мирра сначала сказала, а потом пожалела о своих словах.

Он поднял руку и нюхнул подмышку. Поморщился немного, но особо унывать не стал.

– В твоем замке душ-то хоть имеется?

– Можно подумать, что ты его каждый день принимаешь, – помотала головой девочка, потом ткнула пальцем в заросли кустов, куда вела едва заметная тропинка, – в той стороне пруд. В качестве особых удобств – горячие источники и мыльный корень. Если захочешь переодеться в чистое – придется сходить в поселок, у меня мужской одежды нет, – сказала и вернулась со двора внутрь, старательно делая важный и значительный деловой вид.

У нее не было никакого желания продолжать эту дискуссию. Мирра небрежно кинула на широкую кухонную лавку простыню, одеяло и подушку, а потом ушла к себе. Зажгла светильник и достала книжку. Со двора не доносилось ни звука. Может, Жюль вообще решил уйти? Что ему здесь делать? Раны залечены, поживиться нечем, жить на улице он привык. Но, если честно, особо на скорый уход гостя девочка не рассчитывала. Интересно все-таки, откуда бродяга узнал, что другой пострадавший – принц? Что вельможа в плаще – дядя Людвика, и что именно он организовал покушение? Конечно, сама она тоже частично обо всем догадалась. Но ведь до нее долетали обрывки мыслей и чувств. А Жюль не производил впечатления человека, одаренного магическими способностями. Еще Мирру весьма интересовало, каким образом парню удалось увидеть ее в истинном облике? Силы на тот момент в ней били через край, иллюзия была наложена умело, и рассчитывалась даже на некоторое магическое зрение?

Сообразив, что чтение не складывается, и уже добрый час убит на мысли о Жюле, Мирра подошла к окну и села на широкий подоконник. Уже начинало смеркаться. Первые звезды перемигивались со светляками, общаясь на своем загадочном для всех остальных языке. В лесу ухала сова, глухо и несколько удивленно, вероятно, делясь какими-то дневными снами с давно знакомыми товарками. Пес забрался в конуру и оттуда едва слышно похрапывал. Волуша переступала в стойле, изредка вздыхая и рыкая, наверное, терзаемая ночными насекомыми.

Девочка не хотела признаваться, что ждет своего гостя, изредка поглядывая на тропинку, едва виднеющуюся и тающую в зарослях. В конце концов, он оказался не самым открытым человеком. У него не было достоинств Лазаря: добродушия, интеллигентности, близорукой наивности. И общаться с парнем оказалось довольно сложно, как балансировать по краю пропасти, не будучи уверенной, что сможешь взлететь над ней на своих крыльях, если вдруг сорвешься. Куда приятнее было бы, наверное, если на месте Жюля оказался принц Людвик.

Но ведь это – совершеннейший бред! Где дворец с его сверкающими крышами, уймой слуг и вельмож, а где Миррины развалины с вереницей коридоров и парой-тройкой пригодных для жилья помещений.

Драконица вздохнула. Подтянула к себе книгу и вернулась к чтению. Толстый том, любовно выбранный на развале, изобиловал красочными картинками, сочными описаниями и увлекательными приключениями. Описанные герои жили в каких-то других измерениях, неведомых Мирре: там не было магии, но зато различные механизмы присутствовали на каждом шагу; там каждому человеку ничего не стоило пообщаться с другом на огромном расстоянии, лишь набрав какой-то сложный многозначный номер, или перелететь через океан, не используя крылья; там мир Империи – считался всего лишь сказкой. Еще вчера эта история увлекала и заманивала в свои глубины. Но сегодня, все описанное в книге, не шло ни в какое сравнение с пережитым девочкой. Герои казались картонными и вымученными автором. Описания – скучными и сухими. Там не было очаровательных принцев, золотых крыш дворца и витражных окон.

За окном кто-то коротко свистнул, разбудив пса, тот поднял голову и коротко рявкнул, и, испугав волушу, которая уныло забасила, перебивая все остальные звуки. Мирра приоткрыла створку окна и выглянула наружу. Жюль, наконец, вернулся. Его кудри были еще влажными, и он стянул их в хвост. Теперь парень выглядел довольно эффектно: в белой тонкой рубашке, кожаной безрукавке и льняных бриджах. На его ногах красовались туфли с пряжками. Не хватало гольфов для полной амуниции, но это уже мелочные придирки. На принца он, конечно, не тянул, но до придворного в домашней обстановке вполне дотягивал. От старой одежды бродяга, видимо, избавился, впрочем, там нечего было жалеть, на эти лохмотья не покусился бы и старьевщик.

– Тебе идет, – похвалила Мирра. – И где ты это все достал?

– Там уже нет, – он сначала картинно поклонился, а потом покружился, красуясь.

– Ты же вор, да?

Жюль не обиделся, лишь игриво отсалютовал девочке.

– Долго до тебя доходило. И это при том, что тебе сразу обозначили, кто я есть такой.

Она пересела поудобнее, позаботившись лишь о том, чтобы подол длинного платья прикрывал ноги. На миг мелькнувшие щиколотки привлекли взгляд гостя, но Мирру это не смутило. Девочка слишком сильно разозлилась, сообразив, что, возможно, парень обворовал какую-то лавку или мастерскую, а то и просто стащил вещи, развешенные на просушку, с чужого двора. Ей как-то даже не пришло в голову, что тогда каким же образом Жюль нашел путь обратно. Ведь даже Лазарь всегда выходил за ворота в сопровождении Мирры, опасаясь, что потом не сможет вернуться в замок.

– И ты еще хвастаешься, что обворовал ни в чем не повинных людей!

– Что тебе сейчас-то не нравится, я ведь только выполнял твое пожелание? – и парень ловко передразнил тон девочки: – Если захочешь переодеться в чистое – придется сходить в поселок, у меня мужской одежды нет.

– А купить – тебе в голову не приходило? Или обменять.

Он прищурился, но ничего не ответил. Холодные глаза застила непроглядная тьма, внутри них блеснуло что-то, возможно отразились звезды. Кажется, бродяга обиделся, хотя предположение о воровстве было вполне логичным, тем более, он его не опроверг.

– Ты видела при мне мошну с сигментами? Или мои пальцы были унизаны перстнями? За мой нож можно было бы получить немного денег, если бы он не остался в переулке.

– Но, – Мирра не знала, что сказать на все это, поэтому просто безмолвно открывала и закрывала рот, – мог попросить у меня.

– Извини, в голову не пришло, – тон парня стал мягче и спокойнее, тьма отхлынула из глаз, словно и не было. – Знаешь, люди редко просто так помогают ближним. В основном это услуга за услугу. Например, во сколько ты оценишь, если я поживу у тебя немного? – Жюль встал прямо под окном.

– Оценю? Зачем?

– Ну, ты только что обвинила меня в воровстве. Не хочу казаться совсем уж неблагодарным в твоих глазах. Правда, пока не скажу точно, сколько мне придется тебя стеснять, ты, надеюсь, понимаешь, что мне надо выждать время, пока дядюшка нашего принца меня забудет, чтобы вернуться в город.

– Да, живи уж! – выдохнула Мирра. – Просто так! Только больше не воруй в поселении, там живут очень хорошие люди, они не раз меня выручали!

Парень улыбнулся и, как фокусник, вытянул вперед сжатую в кулак ладонь:

– Тогда, вот. Возьми. Просто в дар.

– Что это? – драконица наклонилась пониже и, неожиданно потеряв равновесие, вывалилась в окно.

Сильные руки надежно обхватили ее, защитив от синяков и ушибов. Жюль, ни мало не растерявшийся, а словно даже ожидающий, что девочка буквально свалится ему на голову, бережно поставил Мирру на ноги. И только после раскрыл стиснутые пальцы: крупный самоцвет красовался на его ладони, впрочем, так показалось только на первый взгляд, потому что уже не драгоценный камень, а яркая бабочка радовала глаз, или удивительно круглая мерцающая в лунном свете жемчужина, или...

Драконица тряхнула головой. Русые волосы взвились вверх, и опали вдоль лица. Но наваждение в глазах не прошло. Предмет в руке Жюля постоянно менял свою форму, цвет, оборачиваясь то птичкой, то легкой дымкой, то простым придорожным камушком.

– Что это? – невольно повторилась девочка.

– Нравится? – заулыбался во весь рот парень. – Поверь, эта штуковина стоит целого состояния. Называется – обманка. У меня было шесть. Одну я посеял в подворотне во время драки, на другую, вот, – он хлопнул себя по бокам, – приоделся. Третья – тебе, – он не сказал, где еще три, но это было уже не важно.

– Значит, ты ничего не своровал?

– Нет.

– А почему не сказал мне сразу.

– Ты мне просто рта не дала раскрыть, принялась сразу обвинять.

– Извини, – ей стало очень стыдно, не поднимая глаз на собеседника, она любовалась предметом на его ладони и готова была провалиться сквозь землю. – Это же, наверное, очень дорого!

Жюль почти насильно вложил в руку Мирры удивительную обманку:

– Не дороже, чем жизнь. Я себе еще найду, если повезет.

Драконица уставилась на предмет, зачарованно наблюдая, как он неуловимо меняется на ее ладони, рассеивая вокруг себя тепло и едва уловимый аромат экзотических цветов. За этот долгий день это оказался уже второй подарок. Мирра спрятала его за пояс, к броши принца.

– Спасибо! – от души поблагодарила она.

Было видно, что Жюлю приятно. Однако он сморщился, словно проглотил кислое, и пробормотал скороговоркой:

– Но ты не воображай ничего. Вором родился, вором и помру. Тебе было интересно, как я оказался в том тупике? Увидел принца, решил поживиться. Пошел следом. А тут эти громилы налетели. Меня бы за здорово живешь прихлопнули, если бы я не защищался. В поселке воровать не стал, потому что не гадят рядом с тем местом, где живут. Вот и все!

Выпалив свою исповедь на одном дыхании, парень развернулся на пятках, схватил просушенный тюфяк и скрылся в дверях замка.

Мирра осталась на улице, на миг потерявшая дар речи от неожиданного признания. Ну, хорошо, это хотя бы что-то объясняло. Она пожала плечами и поплелась следом за своим гостем. От усталости качало. От впечатлений дня бросало в дрожь. Девочка надеялась, что следующий день будет хотя бы вполовину менее насыщенным, чем сегодняшний. Хотя с новым знакомцем – это казалось сомнительным.

5.

Сначала Мирра очень долго не могла заснуть, потом погрузилась в подобие сна, в котором весь предыдущий день повторялся и повторялся; доходя до определенного момента, он начинался заново. Драконица словно одновременно была и участницей действия, и могла наблюдать со стороны, но абсолютно ничего не могла изменить. Во сне все дублировалось в мельчайших подробностях и надоело в итоге, как ноющий зуб.

Проснулась девочка разбитой и даже еще больше уставшей, чем накануне вечером. Голова казалась тяжелой, но в тоже время пустой. Искры, прежде с легкостью высекаемые из пальцев простым щелчком, получались мелкими и мгновенно гасли. Мирра ощущала себя вялой и беспомощной.

Сквозь занавеси на окне пробивался солнечный свет. Один особенно настойчивый луч прочерчивал свой путь по подушке, прыгал на растрепанные волосы, заставлял жмуриться, скользя по ресницам, и никак не желал уходить. Драконица нехотя села на постели, недовольно хмурясь. Ночная рубаха измялась от бесконечных метаний по простыням. Одеяло сбилось неприглядным комком в изножье.

Мирра потянулась, невольно ойкнув от боли в мышцах, едва поднимая руки, расчесала спутанные кудри и заплела косу, переоделась в свежее платье, подпоясалась, с тайным удовольствием ощутив под пальцами спрятанные в поясе подарки, и вышла из комнаты. Из кухни доносились уютные тихие звуки: насвистывание, бряканье посудой, какие-то стуки. Почему-то они навеивали воспоминания из раннего детства, когда девочка просыпалась и со всех ног бежала к матери, чтобы прижаться к ней, уткнуться носом в пахнущую едой юбку и забыть ночные тревоги. Мирра почти неслышно миновала коридор и встала в дверном проеме.

– Завтракать будешь? – приветствовал вопросом Жюль.

Его сияющий вид служил доказательством того, что сон парня был, в отличие от ее сна, безмятежен и легок. Гость снова, видимо, нахально порылся в припасах хозяйки, и от души применял свои кулинарные навыки. Что-то шкворчало на сковороде и манило аппетитным запахом.

– И тебе доброе утро, – ответила девочка, зевая. – Ты решил меня откормить?

– Нет, просто сам люблю покушать, – улыбнулся Жюль. – Особенно плотно и не на скорую руку!

– Редкое пристрастие в нашем быстротекущем и дорогом времени. Твоя мама, часом, не была пленницей дракона и любительницей посочинять книжки? – Мирра как-то совершенно неожиданно для себя вспомнила кулинарную книжку, некогда подаренную магом Флапом.

– А Мракнесущий ее знает, – пожал плечами парень и поставил сковородку на стол. – Никогда не интересовался.

Омлет, приправленный травками, пах изумительно, пузырился солнечными кругляшами и манил поскорее воспользоваться столовыми приборами.

– Ты что, не знаешь свою маму? – девочку больше заинтересовала деланно-безразличная реакция гостя, чем завтрак.

– Как-то не приходилось с ней встречаться, – Жюль наигранно накинулся на приготовленное блюдо, тщетно пытаясь скрыть снижение аппетита и настроения.

Мирра не думала его огорчать, как не собиралась и расспрашивать. Она слышала, что порой, бывает такое, когда роженица уходит к Мракнесущему, даже не увидев свое дитя. Видимо, случай парня был именно таким? Только почему в голосе гостя прозвучала обида и холодность? Несчастная женщина не виновата, что в нужный момент с ней рядом не оказалось подходящей акушерки или лекаря.

– Все мы хотя бы раз встретились со своей родительницей: при появлении на свет, – девочка дотянулась до руки Жюля, лежащей на столе, желая ободрить, но прикосновение только разозлило парня.

Он вскочил на ноги и заметался по кухне. Слова лились из него ядовитым потоком и говорили о давней и глубокой обиде.

– Думаю, если бы существовал способ избавиться от меня еще до рождения, моя матушка непременно бы им воспользовалась. Мне едва ли был день от роду, когда я очутился на пороге сиротского приюта, абсолютно голый, синий от холода и голодный. Все мое наследство составляли несколько обманок, видимо, по неосторожности забытые в моих стиснутых кулаках. Нянька выкармливала меня, не всегда воловком, чаще пустым бульоном или пережеванным хлебом, потому что приют был беден. И дала имя Жюль, потому что любила короткие и простые имена. Я носил одежду, еще до меня заношенную до дыр старшими детьми. Меня шпиняли такие же, как и я сироты, потому что у них когда-то была семья, и их не оставили просто умирать на каменных ступенях. К ним приходили дальние тетки, приносили сласти, а я смотрел на чужие радости и пытался понять, в чем провинился перед своей семьей, или женщиной, что меня родила. Единственной моей забавой были обманки. Я берег их, и не раз дрался, чтобы отстоять право ими владеть. Лет до пяти каждый называл меня, как хотел: щенок, сосунок, просто "эй, ты". А потом нянька сговорилась с дядюшкой Ласом и отдала меня к нему на учение в так называемую Тайную Академию воровства. Потому что я был худым, вертким, мало говорил, все понимал и мог постоять за себя. Первым делом меня там стали называть по имени, а вторым, пообещали, что за каждый срезанный у добрых людей полный сигментами кошелек мне будет причитаться большая миска вкусной похлебки. Ты считаешь, я мог отказаться?

– И это происходило в нашем королевстве? – девочка даже не подозревала о существовании сиротских приютов и специальных школ для обучения воровству, а так же о том, что есть матери, так спокойно оставляющие своих детей.

– Это происходило в Империи, – в первый раз улыбнулся парень, но так криво и зло, что никаких добрых чувств эта улыбка не вызывала.

– Ну, – Мирра немного растерялась, – в конце концов, твоя мать подарила тебе жизнь, а не придушила при рождении.

– Видимо, я должен быть ей благодарен за это? – он приподнял одну бровь.

– Наверное, я должна отдать тебе обманку, – драконица принялась ощупывать пояс, но парень махнул рукой и уже абсолютно спокойно бросил:

– Оставь! Мне приятно знать, что она у тебя.

Потом вдруг успокоился, сел за стол и продолжил свой завтрак. Как успела убедиться драконица, жалости к себе молодой человек не терпел. Да, девочка и не знала, как можно поддержать человека в подобном случае. Таких проявлений материнской любви, как объятия и поцелуи Мирра тоже не помнила, но ведь мать как заботилась о ней, приносила подарки, рассказывала сказки, просто была рядом. Неизбывная печаль мешала женщине проявить ласку, она заморозилась от невысказанной боли и причина этого холода так и осталась тайной.

Девочке стало грустно, она тихонько миновала кухню, и направилась к нише с материнским прахом. Потребность прикоснуться к запечатанному кувшину оказалась довольно сильной. Мирра погладила пальцами его шероховатый бок. Внутри сухо шуршали блестящие чешуйки, словно шептали что-то неслышное обычному уху. А потом глиняный сосуд вдруг закачался и рухнул на пол со своего небольшого постамента. Девочка просто ахнула над его черепками и рассыпавшимся во все стороны содержимым. А потом расплакалась. Прах матери смешался с острыми осколками и ранил пальцы: Мирре казалось кощунственным воспользоваться метлой, поэтому она кропотливо принялась собирать все в одну кучу, отбирая частички кувшина и откладывая их в сторону. По щекам текли горькие обжигающие слезы. Переливающиеся чешуйки казались немного влажными на ощупь, словно и мать плакала вместе с дочерью. Теперь нужно было искать для останков новый сосуд, желательно покрепче.