Текст книги "Вопреки обыкновению (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

18.

Сад, как застенчивая невеста, накрылся снежным покрывалом. Юза, перелетая с одного куста на другой, клевала невызревшие еще ягоды ледовицы, сплевывая особенно жесткие, морщась от их горчинки и вязкости. Мирре не было жалко ягод, разве только прожорливую птицу, которой, явно, грозило скорое расстройство желудка.

– Может, подождешь несколько дней, и продолжишь трапезу? – окликнула девушка, особо не ожидая, что сова послушается.

Юза и не послушалась. Напротив, для вида отлетела подальше и теперь уже принялась заглатывать все ягоды подряд. Она давилась и таращила глаза, но оказалась слишком упрямой, чтобы внять разуму. В конце концов, жадность встала ей поперек горла. Птица закашлялась, забила крыльями и слетела с ветки на землю.

Едва отдышавшись, Юза отмерила Мирру обиженным взглядом и отвернулась. Девушка направила на сову магическое зеркало, пытаясь понять, наконец, как оно работает. Птица так и осталась белоснежной и взъерошенной, почти теряющейся на фоне заснеженной местности. Поверх ее облика не проявился другой. Но внутри самой Мирры вдруг появилось осознание того, как же на самом деле одинока Юза: ей нет места среди таких же птиц, как она, ее не воспримут серьезно люди, даже если она начнет цитировать научные трактаты, ее предал тот самый маг, который выхватил ее из привычной среды и возвысил. Поведение совы проистекало только от этого. Нежелание привязываться самой рождало желание дерзить и говорить гадости. Птица спрятала свое робкое сердце под толстым слоем бравады и отвратного характера, и считала, что теперь обезопасила себя надежно и надолго.

Странный амулет. Что он давал Лазарю, если, конечно, давно прочитанный справочник не лгал, коротко повествуя о том, что ученый в своих изысканиях использовал именно этот жетон? Разве есть хоть какая-то стабильность в видениях, рожденных вещицей? То это образы, то чувства. И совершенно нельзя доказать, рождено это только какими-то магическими силами, или собственным воображением.

Мирра спрятала магическое зеркало и подошла к Юзе. Цепочка черных следов, тянувшихся за ней, казалась аналогом души. Драконица вздохнула и присела прямо на снег. Дотронулась пальцем до перьев, ожидая, что сова улетит. Но та даже не повернулась.

– Мне не жалко. Хочешь, я поищу для тебя варенье из ледовицы, – предложила девушка.

Сова обернулась и прищурила фиолетовые глаза.

– И что взамен?

– Ничего.

Было бы неправильно просить что-то у птицы. Это бы только упрочило ее мнение обо всех окружающих имперцах. А Мирре не хотелось становиться, как все.

Юза потопталась на снегу. Некрасиво срыгнула парочку ягод. Поворошила у себя перья. Потом искоса глянула на девушку.

– Тебе надо поговорить с отцом, – заявила сова.

– Я уже поговорила с ним.

– И?

– Что именно тебя интересует?

Сова замешкалась, что позволило Мирре опередить ее и самой задать вопрос:

– А зачем тебе надо, чтобы я поговорила с Дином?

– Ну, так, – она встрепенулась и спрятала клюв под крыло, но девушка смотрела прямо и настойчиво, не давая избежать разговора. – В общем, мне удалось приклеиться к Флапу. Этот гад живет при дворе, на всем готовом, и еще содержит лавку со всякими магическими штучками.

– Ну, ты не сказала мне ничего нового, – немного разочаровалась драконица.

– Не торопись, – Юза моргнула. – Флап не чувствовал меня, зато я довольно хорошо слышала все, о чем говорили люди вокруг него, и порой даже видела его глазами. Король Эжен при смерти. Не помогает ничего. Лорд Горидей в срочном порядке вернулся домой, провел какое-то расследование и выяснил, что причина затяжной болезни не иначе, как в яде. Попытался обвинить твоего распрекрасного Людвика. Но тот нашел еще одного крайнего, на кого можно спихнуть все обвинения, – она замолчала, словно предлагая девушке самой догадаться, кто это может быть.

– И кто это? – разгадывать головоломки Мирра не любила.

– Второй твой закадычный дружок.

– Жюль?!

– И сейчас он сидит в темнице.

Ситуация была более чем абсурдной. Король Эжен болел уже года два, а Жюль не пробыл в столице так долго. Жюль не вмешивался во все политические игры, как выяснилось, он только и делал, что искал свою семью, некогда отказавшуюся от него. Теперь же его пытались сделать виновным в довольно серьезном преступлении. Мирра не могла поверить, что красавец-принц способен так запросто запихнуть человека в темницу, только чтобы снять обвинения с себя. Да, и не вязался этот гадливый поступок с Перцем, спокойным, рассудительным, в меру ироничным драконом.

– Ты своими глазами видела Жюля в темнице?

– Я своими ушами слышала, что он там, – в тоне Юзы опять послышались ее любимые интонации. – Вернее, ушами Флапа. Он беседовал с каким-то, подобным ему, прохвостом. Тот был весь из себя надутый, что его допустили на допрос государственного преступника, рыжего худощавого парня, в котором с некоторым запозданием лорд Горидей признал воришку, некогда пытавшегося обворовать принца Людвика.

Все сходилось. Значит, на бедного Жюля навесили все грехи. И на помощь Жизнеродящей надеяться не приходилось.

Мирра поднялась на ноги, отряхнула платье от снега и уверенно направилась к дому. Отец как раз перестал возиться с окном, она видела закрытые ставни. Юза полетела за девушкой. Ледовица птицу больше не интересовала, сову подташнивало, и начинал болеть живот.

Странник сидел в кухне и попивал чай. У ног мужчины развалился Гром. Пес все чаще искал тепла в помещении. Так что появление Мирры отметили две пары глаз.

– Ты говорил, что мать, Клотта, научила тебя лечить? – без обиняков начала девушка.

– А кто заболел? У тебя все хорошо? – забеспокоился Дин, моментально поднявшись, сделав большой шаг к ней и легонько дотронувшись до лба дочери.

Она невольно тряхнула головой, будто прогоняя назойливую муху:

– Со мной все в порядке.

– Это хорошо, – расслабился Странник, отступив и вновь взявшись за кружку.

– Болен король. Придворные лекари махнули рукой. Маги скоро сделают тоже самое.

Мужчина поднял на нее глаза, всматриваясь слишком долго, слишком внимательно, слишком ... молча.

– Я бы мог сказать, что какое мне дело до этого короля. Наверное, он уже стар. А все его придворные сделали уже все, что в их силах. Что люди смертны. Как, впрочем, все существа, рожденные Жизнеродящей. Но ведь болезнь правителя – это еще не все?

У Мирры тревожно заныло сердце. Дин пока не отказал, лишь требовал объяснений. Но причин, важных для нее, могло не хватить для него.

– Не спрашивай, откуда мне это все известно, я не смогу понятно объяснить. Просто поверь. Брат короля обвиняет Людвика и Жюля в сговоре против его величества. Говорит, что они могли воспользоваться каким-то ядом. Однако он болен уже года два, а Жюль здесь не столько времени. Это оговор. Но Жюль уже в тюрьме.

– А у принца слишком большое влияние, чтобы его могли тронуть? – усмехнулся Странник, и эта усмешка не понравилась девушке. – В дворцовые интриги слишком опасно вмешиваться. Это может стоить головы. Ты горишь желанием помочь двум молодым людям, которых считаешь своими друзьями? Но ведь они не просили о помощи.

– Да, я хочу им помочь! – с горячностью воскликнула Мирра. – А они и не могли попросить. Я давно не видела ни Жюля, ни Перца. Но для тебя разве не достаточно, что прошу я?

– О чем ты просишь? – мужчина нахмурился. – Я не обладаю настолько глубокими познаниями в медицине.

– Возможно, их и не надо, – мотнула головой его дочь. – Ты обошел много стран, видел всякое. Ты можешь определить яд и назначить противоядие. Или просто почувствовать, что болезнь короля вполне обычна. Я не прошу чуда.

– И как я попаду во дворец? – не без скептицизма поинтересовался Дин. – Безвестный лекарь самоучка, без рекомендаций и громкого звания.

– Вот, – Мирра достала из кармашка подаренное принцем украшение, – твои рекомендации.

Вместе с украшением вытащилась и обманка Жюля. Вещица упала на пол и покатилась, едва не затерявшись в куче мусора. Но Дин проворно нагнулся и схватил ее. Пригляделся, а потом протянул дочери.

– Что это?

– Подарок Жюля.

– Возможно, однажды тебе придется вернуть его, – Странник не стал объяснять, что значит его фраза, внимательно проследив взглядом, как дочь убирает обманку на место. – И кто представит меня Людвику?

– Я. Мы просто передадим принцу украшение, а он придет на место встречи.

– Ого! – не смог сдержать удивления Дин. – Не у ворот дворца же ты передашь? Вряд ли у стражи есть доступ к его величеству.

Девушка загадочно усмехнулась и обернулась к Юзе. Сова, наверняка, уже немного изучила дворец. Или ее Флап, что в их случае, как выяснялось – не важно. С этими знаниями ничего не стоит подбросить украшение в нужную спальню, и рассчитывать, что принц вспомнит однажды обещанное.

Юза выглядела неважно. Зацепившись коготками за спинку стула, сова втянула голову, так что маленький клюв почти целиком утопал в белоснежных перьях. Фиолетовые глаза с отблесками вселенной в зрачках немного помутнели. Она уже не старалась бодриться, как на улице. Не надо было владеть магией или магическим зеркалом, чтобы сообразить, что неспелая ледовица уже начала действовать.

– Нехорошо? – как бы, между прочим, поинтересовалась Мирра, ей не хотелось, чтобы сова почувствовала, что ей пытаются намекнуть на ее собственную глупость и опять заупрямилась.

– Просто переела и замерзла, – Юза сделала паузу, – а птиц кто-нибудь из вас двоих в состоянии лечить?

Девушка пожала плечами и переглянулась с отцом. Они вместе протянули руки к лакомке и прикрыли глаза. Обоюдная магия дала поразительный, почти моментальный результат.

– Ух ты! – Юза взлетела и закружилась под потолком.

Девушка невольно морщилась, опасаясь, что та повторит свой недавний фокус и обгадит ей всю комнату, или вытрясет все свои мозги о стены. Но сова не сделала и того, ни этого. Выплеснув свое возбуждение, присела на подоконник и уставилась в окно.

– Юза, надо, чтобы ты полетела во дворец и передала принцу Людвику вот эту вещицу, – Мирра подошла к ней сзади и протянула украшение.

– Ни за что! – птица так резко завертела головой, что возникло серьезное опасение за сохранность ее птичьих мозгов.

– Сейчас мы спасли тебя от весьма неприятного вечера, а то и всего завтрашнего дня. В благодарность – спаси безвинно сидящего в темнице Жюля.

– Это больше нужно тебе, не так ли? – сова не сдавалась. – Вот и думай, как ты это сделаешь.

– Я уже все придумала. Но мне нужна твоя помощь, – ласково уговаривала девушка, хотя ей уже начинало хотеться свернуть упрямице шею.

– Во дворце я могу встретить Флапа!

– Разве ты не хотела этого?

– Да! Нет! – последовательностью птица не отличалась. – Это самый настоящий негодяй! Вырвал меня из привычной среды! – совершенно искренне пожаловалась пернатая. – И бросил! Сейчас я могла бы летать себе в лесной чаще, свила бы гнездо, вывела деток.

– И не отличалась бы от массы своих товарок, кричащих по ночам, – не стала сочувствовать Мирра, коротко переглянувшись с отцом, не вмешивающимся в их разговор, но с интересом его отслеживающим.

– Да, – с жаром кивнула Юза. – Не отличалась! Но и не догадывалась об этом! У меня было бы простое совиное счастье! Если бы этот придурок не вознамерился пробиться в Высшую Гильдию Магов! Высшую!

Признаться, девушка даже не подозревала о существовании какой-либо гильдии, но изобразила на лице участие и понимание. Она настроилась на долгий рассказ, но сова ограничилась тяжелым вздохом. Из ее круглых глаз вдруг закапали слезы. Бедная покинутая птица, оставленная в промежуточном состоянии, когда с прошлым покончено, а будущее пока не определено.

Мирре вдруг стало искренне жаль ее. И впрямь, если не знать, что тебя может ждать что-то большее – вполне сносно можно жить с тем, что имеешь. Наверное, так и живут большинство имперцев, разумных и неразумных.

– Может быть, у Флапа и не было каких-то особых талантов, особенно в магии... Но он подарил тебе возможность понимать людей, а им, – довольно неуверенно попыталась подбодрить девушка.

Юза строго глянула на нее, тотчас прервав поток слов. Действительно, как могла знать птица, что она потеряет, если бы все ее интересы сводились к уровню простейших инстинктов? Существование среди подобных себе совершенно нормальным и естественным. И даже угроза нападения змеи или другого хищника провоцировалась бы только пищевой цепочкой.

Мирра почувствовала, что бесполезно в данный момент убеждать сову в том, что ее нынешнее положение намного выше и лучше предыдущего. Надо было просто помочь ей выбраться из этого состояния горя и неудач.

– Ты не поверишь, но я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Иногда я думаю, что было бы намного лучше, если бы я жила себе по-тихому в своем замке, никого не подпускала, не познакомилась ни с Жюлем, ни с Людвиком, ни с Перцем, ни с отцом, ни с тобой... Хотя нет, тебя-то я узнала раньше, чем всех их. Наверное, однажды бы ты даже подлетела к моему окну, заставив меня задуматься, не та ли это птаха, спасенная мною.

Юза закивала головой.

– Но то, что уже свершилось, просто надо принять. Мы не можем знать, на благо это, или на беду. Мы находимся здесь и сейчас. Другого настоящего не может быть и не будет. Потому что где-то в ином месте и сами мы – иные, чувствуем иное, живем по-иному, вероятно, испытываем разные чувства, но это совсем не то, что волнует нас сейчас, – Мирра говорила и говорила, не замечая, как светлеют глаза собеседницы, как в них разгорается уверенность. – Любое создание Жизнеродящей – содержит в себе толику Мракнесущего. Мы всегда будем сомневаться, печалиться и думать, что достойны лучшей доли. Но никто не задумывается, что наша жизнь могла сложиться и гораздо хуже. Мы кажемся себе слишком хорошими для нашей нынешней судьбы. Никто не думает, что он слишком плох для своего настоящего. Плачем и жалеем об утраченных возможностях. Заранее отрицая все варианты будущего, потому что опустили руки. Впереди нас может ждать прекрасная судьба, но если мы не поверим в это, у нас не будет сил достичь ее.

– Что может ждать говорящую белую сову? – шмыгнув, поинтересовалась Юза, но тут же предложила вариант сама. – Вращайся я в нужных кругах, могла бы стать советницей мага.

– Так и что же тебе мешает стать ею сейчас? Ты по-прежнему это можешь, просто надо найти достойного мага. А в твоих предыдущих "кругах" его не было.

– Я не смотрела на это с подобной точки зрения, – птица ответила на светлую улыбку Мирра весёлым клёкотом. – Ещё бы знать, где отыскать его.

– Во дворце, конечно, – девушка не могла ни признать, что поспешила воспользоваться ситуацией. – Представь, как утрёшь нос своему Флапу, если появишься в сопровождении высокомудрого магистра.

Конечно, скорее, это сова бы сопровождала мага, но ради душевного состояния Юзы драконица была готова допустить смысловую неточность, так явно польстившую пернатой подруге.

Птица прищурилась, вообразив себе эту ситуацию, раскрыла клюв от удовольствия и поиграла маленьким язычком.

– Хорошая идея. И что взамен?

– Передашь принцу Людвику это украшение, – Мирра протянула на ладони поблескивающую драгоценными камнями фибулу.

– И что на словах?

– Ничего, – девушка невольно покраснела, формулируя следующую мысль, – а самое главное, не проговорись, что ты получила эту вещь от русоволосой девчонки из заброшенного замка.

Юза хихикнула по-своему и подмигнула одним глазом.

19.

Юза отсутствовала уже три дня. От нее не было ни слуху, ни духу. Мирра мучилась и переживала. Не хотелось думать, что самолюбивая приятельница нашла себе нового покровителя и попросту забыла, зачем ее послали во дворец. Еще меньше хотелось подозревать, что сова не может найти способ передать принцу фибулу. А уж мысли, что птицу поймал Флап, или она сама где-то сгинула – вовсе приходилось вырывать из головы на корню, не давая им пустить в душе свои черные корни.

Девушка не рассказывала о своих подозрениях отцу. Но и он тоже прятал от дочери свое хмурое настроение и недовольный взгляд, когда окидывал пространство за окном и не находил силуэта белой совы. Достойна ли была Юза такого отношения к ней?

В самый темный и мрачный час, когда вся надежда начала исчезать, словно растерзанное ветром облако, в голове драконицы вдруг что-то щелкнуло. Причем настолько явственно, что Мирра подошла к окну и распахнула створки. Сад стоял тих и бел. Его неподвижность отрицала любой звук, это было мертвое застывшее безмолвие. Тем не менее, девушка стояла и мерзла, впуская не только в комнату, но и в душу промозглый холод. Она ждала, потому что это единственное, что она могла сейчас делать.

Щелчок в голове повторился, на сей раз сопровождаемый глухим, непонятным шумом, словно что-то или кто-то упорно пробивался через плотную завесу, потому что не мог остановиться, не мог вернуться назад. Мирра попыталась помочь упрямцу. Она не знала как, просто рванула навстречу, оставаясь, тем не менее, на одном месте, в своей комнате, перед распахнутым окном, укутанная плотным облачком пара. И порыв удался. Два стремления встретились.

Это оказался не зрительный образ, скорее какое-то ощущение, догадка, мысль. Едва оформленная словами. Утром Людвиг придет на место встречи. И все.

Немного приходя в себя от оцепенения, девушка ощутила, наконец, закоченевшие руки и ноги. Она с шумом захлопнула створки и, подавив в себе желание, забраться в теплую постель под толстое одеяло, пошла к отцу.

Поутру на площадке у пещеры было особенно холодно, хотя довольно ясно и безветренно. Встающее солнце било прямо в глаза, играя и распуская солнечные блики по всем отражающим поверхностям. Вход, загороженный плотным частоколом, основательно припорошило, поэтому сейчас он казался причудливо украшенным самоцветами. Жалкие стебли, выглядывающие из-под толстого слоя снега, чудились волшебными палочками, испускающими искры магии. Кострище горело ледяным огнем. Не наблюдалось ни следов зверья, ни человеческих. Возникало ощущение, что с прошлого сезона здесь никого не было. Только это холодное великолепие снега и утреннего солнца.

Странник угрюмо оглядывался по сторонам и кутался в свой дорожный плащ, подбитый дорогим мехом. Мужчине даже в голову не пришло усомниться в предчувствии дочери, но это место, эта ситуация действовала на него угнетающе. Он мало верил в успех запланированного, но постарался одеться как можно изысканнее, чтобы произвести впечатление на принца хотя бы своим видом, если уж не имел при себе письменных рекомендаций. На его пальце красовалось кольцо с гравировкой отца короля Лаферта, подаренное лекарю за исцеление двух принцев. Дин казался степенным вельможей, малость поистрепанным судьбой, но не растерявшим свои гордость и достоинство.

Драконица меланхолично наблюдала за отцом, изредка перебирая передними лапами, чтобы разогнать кровь и хоть немного согреться. Она не заводила с ним беседу, не пыталась как-то ободрить и успокоить. Немного узнав Дина поближе, Мирра понимала, что подобная поддержка с ее стороны – только окажет обратное действие, и отец начнет еще больше нервничать и переживать.

Чтобы развлечь себя, девушка выдула из пасти небольшое облачко и помотала мордой. Оно, как привязанное, следовало за движениями. Мирра проткнула его когтем. Круглое отверстие показалось на миг, а потом снова затянулось. Облачко, тем не менее, потеряв свою целостность, довольно скоро развеялось. Драконица упрямо повторила попытку.

– Это не так сложно, как может показаться, – предложил отец, наблюдающий за ее манипуляциями. – Облако – это вода. На воду влияет не только ветер, но и огонь. Помести внутри облака искры, которые и выжгут узоры, которые тебе необходимы.

– Я не дракон огня, – помотала головой драконица.

– И что? – удивился отец. – В душе любого дракона живет столько огня, что хватит для создания небольшого вулкана. Просто извлеки его. Я не прошу управлять стихией.

Мирра не без скептицизма выдула еще одну круглую белую субстанцию. В совет отца как-то не верилось, но главное, что мужчина переключился и расслабился. Теперь он смотрел не на дорогу, а на дочь. Его движения стали уверенными и свободными. Дин непонятно как уплотнил Миррино облако и буквально слепил из него нечто, напоминающее сову.

– Здорово! – не могла ни восхититься девушка.

Тем временем солнце, все утро щедро услаждавшее взор, вдруг вспомнило, какой сейчас сезон, и устыдилось, спрятавшись за первую налетевшую тучу. Первые признаки надвигающейся снежной бури казались пока робкими и неуверенными: несколько ледяных горошин, порыв ветра. Но уже можно было предположить, насколько неуютно здесь наверху станет через пару часов. Слепленная из облака сова растаяла, как и привлеченное к ней внимание мужчины и драконицы.

Но они не успели расстроиться, на дороге показался путник. Он был пешим. В теплом плаще и капюшоне, высоких сапогах. С такого расстояния глаз обычного человека вряд ли распознал в нем принца, но Мирра не сомневалась, что это Людвик. Задрав голову, юноша, видимо, заметил тех, кто его ждал наверху, и махнул им рукой, остановившись. Было понятно, что он не собирается подниматься наверх. Тропа обледенела. Это заняло бы много времени.

– Думаю, ты должна переговорить с ним без меня, поэтому лети, – предложил Дин. – Я спущусь следом сам.

– Будь осторожен, – остерегла драконица и спланировала вниз.

Немного заскользив при приземлении, она смутилась собственной неуклюжести, и могла только порадоваться, что в обличье дракона надежно скрывает багрянец щёк. Однако принц ее неловкое появление воспринял как нечто совершенно обыденное и привычное глазу. Он лишь насмешливо покосился на Мирру и поприветствовал ее кивком головы. Она же разглядывала его во все глаза. Людвик оказался даже более красив, чем девушка запомнила. Сейчас, когда его облик не портили ни синяки, ни раны, да, и одежда находилась в полном порядке, принц казался сошедшим прямиком из девичьих грез. В его внешности не было изъяна.

Молодой человек, заметив нескрываемый интерес к своей персоне, горделиво улыбнулся и подбоченился. Он словно позировал художнику, стараясь показать себя с наилучшей стороны. Через некоторое время, посчитав, видимо, его достаточным, Людвик принял более расслабленную позу. И заговорил довольно приятным, тихим голосом, в котором проскальзывали какие-то нотки, почему-то тревожащие Мирру:

– Итак, крылатая спасительница, вам все же понадобилась моя помощь? А помнится, вы считали ниже своего достоинства знакомиться со мной.

– Я? – Девушка удивилась и тону, и словам.

– Вы, вы! Конечно, вы – крылатая этого мира, а я – всего лишь привязанный к своему королевству наследник престола, – он словно обвинял драконицу в чем-то.

Драконица старалась никак не представлять эту встречу заранее, но все же что-то шло не так, абсолютно вразрез возможным вариантам.

– Все имперцы равны перед Жизнеродящей. Я не считаю себя ни лучше, – она запнулась, – ни хуже вас. Если уж мы равны перед богиней, кто я такая, чтобы думать иначе?

– Это только слова! – Людвик махнул рукой. – Уже одно то, что у меня обычный человеческий век, а вы, наверняка, прожили уже раза в два-три больше, и впереди у вас не одна сотня лет...

Признаться, Мирра не слышала, о чем он говорил дальше. Высокопарный, заносчивый тон и до этих слов мало вязался с манерой общения Перца, а уж после высказывания насчет возраста, девушка и вовсе засомневалась в правильности своих подозрений. Надо было что-то решать, как-то перестраивать весь план. Она могла, как на самое себя положиться на дракона, а этого юношу, получается, видела всего второй раз в жизни. Впрочем, может, это какая-то ошибка? И Мирра просто что-то не так поняла?

– ...И чем же я могу помочь вам? – как раз закончил свой монолог его высочество.

– Скорее, это я хочу предложить вам помощь, принц Людвик, – нарочито подчеркнула драконица свою независимость от королевского всемогущества.

– Мне? – удивился он.

– Ну, или вашему отцу, – драконица оглянулась, Дин находился еще далеко, он неспешно спускался по тропе, но заметив внимание к себе, помахал рукой. – Человек, которого вы видите, когда-то поставил на ноги короля Лаферта Четвёртого и его брата Омциуса. Его называют Странником, возможно, вам что-то скажет это имя. Думаю, вреда от того, что он осмотрит вашего отца – не будет. Тем более, Странник поможет снять обвинения лорда Горидея, если окажется, что болезнь вызвана не ядом.

От Мирры не укрылось то, что Людвик резко побледнел, хотя тон его голоса остался прежним:

– Откуда вам известно про моего дядю?

– Главное, что до меня дошли эти слухи, а не от кого, – драконица усмехнулась.

– Ну, да, – юноша немного подумал. – Но в таком случае, получается, что вы поможете мне дважды. А я не люблю быть в долгу. Чем я могу вам отплатить?

Она пожала плечами. Богатство и деньги ее не интересовали, этого добра было довольно и в ее замке, и к нему у девушки не было благоговения. Придворные титулы – тоже не волновали.

– В вашей темнице содержится человек по имени Жюль. Его обвиняют, что он вступил с вами в сговор и отравил короля, в воровстве и бродяжничестве.

– Признаться, я не в курсе, кто содержится в тюрьме, – мотнул головой Людвик. – Но могу проверить. И?

– Меня вполне удовлетворит, если вы освободите его.

– Освободить?

– Жизнь за жизнь, все справедливо, – драконица сама удивлялась своей дерзости.

– Хорошо. Разумеется, если так называемый Странник не обнаружит яда в крови моего отца, – он вскинул голову. – Я слышал про Странника, но, признаться, считал его существом из легенд, слишком уж невероятные вещи про него рассказывают. Как я могу быть уверен, что он тот, за кого себя выдает? – принц мотнул головой в сторону Странника.

– Это мой отец, – Мирра вскинула голову. – Мне вы, надеюсь, доверяете?

– Доверяю? Вероятно даже больше, чем вы мне. Вы ведь так и не сказали своего имени.

– Соль, – сорвалась с языка драконицы последняя попытка убедиться – друг перед ней, или высокопоставленный незнакомец.

– Странное имя. Почему не Сахар, например? – он, сам того не зная, предъявил последнее доказательство того, что ожидания девушки не оправдались.

– Не люблю послевкусия.

Молодой человек кивнул.

– Хорошо, Соль. И где вы живете? Я слышал, в месте обитания дракона вырастает замок. Но нигде поблизости нет ничего похожего.

– Да, – кивнула она, – он очень далеко.

– Всегда мечтал иметь своего дракона, – принц вздохнул совершенно искренне. – Жаль, что нельзя вас присвоить.

– Меня никто не может присвоить. Я никому не принадлежу, – невольно возмутилась Мирра.

Людвик смутился. Его глаза забегали. Девушка почувствовала свое преимущество перед ним – в человеческом обличье было бы труднее скрывать свои эмоции.

– Но ведь драконы обладают некой мощью, неподвластной даже сильным магам. Любому королю хочется иметь, – он быстро исправился, – дружить с крылатым.

– Разве в ваших краях нет дракона, с которым вы могли бы, – Мирра произнесла нарочито подчеркнуто, – дружить?

Принц промолчал. В его мыслях мелькнуло что-то неопределенное. Не сказать, чтобы он что-то скрывал, просто не думал именно об этом. Девушка пожалела, что не в силах проверить, знает ли молодой человек, какое именно существо находится в застенках его темницы. А настаивать на ответе, значит, вызвать подозрения.

Людвик, решив, видимо, перейти от светских разговоров к делу, порылся в своих карманах и достал какой-то небольшой предмет, назначение которого девушке не было известно.

– Пусть ваш отец подойдёт.

Драконица поманила Дина, спустившегося вниз, но терпеливо ожидающего сигнала в стороне. Мужчина тот час подошел, поклонился принцу низко, но без подобострастия, и, выпрямившись, отмерил принца недоверчивым взглядом. Вонзившаяся в сознание Мирры мысль, направленная от отца, настолько отвечала ее собственным, что заставила передёрнуться: "Красив и самовлюблён. Тот еще перец, но не Перец".

– Вы и правда можете определить причину болезни? – поинтересовался Людвик.

Странник неопределенно пожал плечами.

– У вас есть какое-то звание, должность, ученая степень? – принц спрашивал между делом, будто не сомневаясь в отрицательных ответах. – Гильдия лекарей приняла вас в свои ряды?

Молодого человека не смутили многочисленные "нет".

– Но вы лечили короля Лаферта и Омциуса? – он коротко вздохнул, услышав утверждение, ненадолго задумался, потом усмехнулся. – Говорят, у регента механические ноги? Можно хорошо сэкономить на сапогах, кожа нынче поднялась в цене, – Людвик оборвал смех и сузил глаза. – Признаться, никогда не понимал, зачем Лаферту надо было ссориться с Советом и отказываться от власти.

– А вы бы не отказались? – Мирра не смогла удержаться от вопроса.

Принц горделиво выпрямился.

– Я – единственный наследник моего отца. О чем бы там ни мечтал мой дядя – лорд Горидей – он лишь побочная ветвь рода. Представьте, до моего рождения он распускал слухи, что моя прапрапрабабка когда-то путалась с драконом. Все ждали шестого мальчика, чтобы проверить этот слух.

– И? – теперь спросил Странник, слегка прищурившись, и ответив коротким взглядом на взгляд дочери.

– Первый ребенок короля Эжена – мой старший брат – родился мертворожденным. Я – седьмой мальчик, и я – человек. Слухи оказались не более, чем больной фантазией. Нет никаких документов, подтверждающих этот бред, а я в свое время изучил всю библиотеку, – довольно охотно поведал юноша.

– И зачем же вы ее изучали?

– А вы не понимаете? – Людвик обаятельно улыбнулся. – Честь рода, все такое-эдакое. Семейные предания и легенды. Хочется надеяться, знаете ли, что в один прекрасный момент ты не покроешься чешуей, – он кривлялся и ерничал, его слова никак не вязались с предыдущими фразами насчет избранности крылатого племени и желания иметь личного дракона.

Мирра отвернулась. Так вот, как оно завершилось – ожидание Левелеи. Ее прапраправнук просто умер. Ветви Дейдруда не суждено было продолжиться. И бедняга Жюль, томящийся в тюрьме – пошел по ложному следу, обманулся слухами, распускаемыми братом короля в угоду своих амбициозных планов.

Не был ли именно воришка – Перцем? Морочил драконицу, всегда оставаясь наблюдателем и помощником, в любом ее обличье? Но сделав ошибку один раз, Мирра не хотела повторяться.

Ветер завыл в ушах. Снежные градины больно ударяли, мешая смотреть. Небо, затянутое непроницаемой серостью, давило и пугало. Стихия приближалась все ближе и ближе.

– Ну, за своими разговорами мы просто теряем время, – засуетился Людвик. – Возможно, у нас его и так не много, – он подошел ближе к Страннику и приказал: – Протяните ладонь.

Когда тот выполнил требование, принц шлепнул по ней извлеченным предметом. Видимо, резкое движение причинило боль, потому что мужчина поморщился. Замысловатый отпечаток сиял и переливался, словно само солнце оставило свою отметину.