Текст книги "Вопреки обыкновению (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Молодой человек пояснил:

– Предъявите ладонь привратникам. Это ваш пропуск в оба конца. Продержится несколько дней. Думаю, этого времени вам должно хватить, чтобы определиться с диагнозом для моего отца. Приходите вечером. Желательно своими ногами, – он бросил красноречивый взгляд на драконицу. – Наши люди, конечно, готовы ко всяким неожиданностям, и довольно лояльны, но давайте обойдемся без лишнего эпатажа.

– Хорошо, – согласился Странник. – А почему вечером?

– Даже если вами заинтересуется свора лорда Горидея, до утра у них не будет возможностей начать вставлять вам палки в колеса.

Принц посмотрел на небо, как бы намекая на то, что пора бы уже закругляться. Собеседники поклонились друг другу и разошлись: Людвик пошел по дороге, Мирра с отцом на спине – поднялась в небо.

Несмотря на непогоду, она полетела в обратную сторону от своего замка, чтобы не выдать направления, к тому же, им было бы не успеть вернуться к вечеру. Разочарование от встречи томило душу. Драконица надеялась согреться, увидев друга, пусть и в ином обличье, а на деле – застыла под пристальным вниманием почти незнакомца.

20.

В замке вновь стало пустынно и тихо, как в склепе. Мирра поочередно заглянула в комнаты отца и Жюля, закрыла ставни, застелила постели.

Огневики, не дождавшись жильцов, скоро покинут осиротевшие помещения и переберутся туда, где нужен их свет – можно было не сомневаться. Тогда придется зажигать свечу.

Девушка вернулась в кухню. Там потрескивал огонь в очаге, похрапывал Гром, перебравшийся на холодный сезон поближе к теплу. Пес при появлении хозяйки поднял голову, пошлепал по полу пушистым хвостом и широко зевнул, вывалив язык.

Мирра потрепала зверя и села за стол. Домашние дела не ладились. Можно было перебрать крупы, заштопать прохудившиеся чулки или перебрать начесанную с волуши шерсть и сплести тонкую шелковистую нить. Но мешали мысли и отсутствие душевного спокойствия: как там Юза, отец, Жюль. Девушка сжала виски пальцами, в тысячный раз, наверное, прокручивая про себя разговор с принцем. И как она могла считать, что Перец – это он?

Что-то брякнуло в окно. Потом еще раз и еще. Было похоже, что это разбушевавшаяся стихия метится плотными градинами. Но Гром вскочил и залаял. Мирра поднялась и выглянула за дверь. Комок перьев, заледеневший и недовольно попискивающий, едва не врезался в девушку, облетел ее и примостился на спинку стула, поближе к очагу. Сова было в своем репертуаре, хмурая и не сказавшая ни слова приветствия. Однако, даже несмотря на это, Мирра оказалась очень рада встрече.

– Юза! Ты вернулась?

– И не делай вид, что ждала меня!

– Не ждала, – призналась драконица.

– Все окна закрыты! Я могла замерзнуть насмерть!

– Могла, – согласилась девушка.

Но даже такая покладистость не угодила птице.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

Мирра только пожала плечами. Достала из чулана мешок с шерстью волуши, и начала выбирать мелкий сор и травинки.

Юза покосилась на собеседницу круглыми глазищами и отвернулась. Впрочем, ее обиженного молчания хватило ненадолго.

– Во дворце одни мошенники! – заявила сова. – Каждый по-своему Флап! Ни одного честного мага!

– Неужели? – деланно удивилась девушка.

– Ты мне не веришь? – птица подсохла и согрелась, ее перья снова сияли белизной.

– Почему же, охотно верю.

Это прозвучало для Юзы, как сигнал. Она принялась разглагольствовать на тему непорядочности, чванливости и высокомерия при дворе. По ее словам, там не было и трети достойных имперцев, да и то, все кто хоть что-то на самом деле представляли собой, как хорошие люди – занимали совсем недостойные внимания должности.

Особенно удостоились нелестных отзывов пришлые маги, созванные для так называемого консилиума. Сова называла их не иначе, как сбродом, нахалами, неучами и выскочками. Ни один из них не раскусил Флапа, потому что вся их магия строилась на воровстве уже давно и не ими изобретенных заклинаний. Каждый пыжился и выставлялся друг перед другом, льстя в глаза и охаивая со стороны.

Мирра все это слушала с легкой улыбкой, хотя в душе ей было тревожно за отца, погрузившегося в эту клоаку.

– Ты встретила Странника? – поинтересовалась девушка.

– Нет, я улетела, едва увидев, что принц вернулся во дворец после вашей встречи.

А так хотелось убедиться, что с Дином все в порядке.

– Я переживала за тебя, – призналась драконица, – когда ты не выходила на связь.

Юза опешила и растерялась. Потом подлетела к собеседнице и присела с ней рядом. Молча повыдергала несколько соринок из мешка с шерстью, брезгливо выплюнула высохшего черного жука. А потом переспросила:

– Правда?

– Самая настоящая.

– Мне было очень трудно до тебя достучаться. В твоих мыслях такая каша, – не ворчать сова не умела, но теперь ее голос звучал относительно мягко и покладисто. – Пробивалась-пробивалась, чуть мозги не изжарила.

И она довольно подробно рассказала, как именно провела эти три дня. Как чуть ли ни в первые минуты пребывания во дворце встретила Флапа, который, впрочем, сделал вид, что абсолютно не знаком с птицей. Как наткнулась на придворного магистра, который принялся ее изучать, а для того, чтобы она не улетела – запер в клетку. Как ее освободила добросердечная служанка. Как на третий день Юзе удалось, наконец, встретить принца и передать ему фибулу. Совершенно понятным оказались устремления совы быстрее покинуть дворец, когда она посчитала свою задачу выполненной.

– Ты молодец, Юза! – искренне похвалила Мирра и погладила птицу.

К сожалению, сова оказалась не в курсе того, что происходит с Жюлем. Придворные не обсуждали заключенных. А уж о происках лорда Горидея – вообще легче поговорить за пределами дворца, потому что везде находились его приспешники, которые могли и ножичком пырнуть. Зато Юза детально пересказала, что Флап принялся было бахвалиться наличием в собственном роду некоего рыцаря Харезма, который некогда считался мужем королевы Левелеи, но побеседовав с придворным магом, прекратил эти разговоры.

Драконица и птица проговорили до утра. Сон не шел, разгоняемый все новыми и новыми впечатлениями и догадками. Сова не особенно удивилась, узнав, что Перец это не Людвик. Но и к версии, что это Жюль отнеслась скептически. У нее возникли какие-то свои версии. Однако, все они казались настолько надуманными и неподкрепленными ничем, что Мирра их даже не запомнила.

Потом наступил день. Совершенно обычный, довольно снежный. И сонный, по причине бессонной ночи. Снова ночь. И вновь день. Череда нанизываемых друг на друга разговоров и мелких ссор, без которых Юза не могла. Причем, доставалось не только Мирре, но и Грому, и безобидной громогласной волуше, не говоря уже о нескольких диких совах, по неосторожности залетевших в сад при замке. Уж с ними-то птица разобралась со всем пылом, на который была способна, только клочки и перья летели. Итогом драки стала подвернутая лапка, ощипанный хвост и глуповатый, но верный кавалер, отныне покорно следующий за Юзой на небольшом расстоянии.

Это, признаться, развлекало драконицу. Не будь рядом совы, ей пришлось бы туго от собственных мыслей и тревоги. Пару раз Мирра поднималась в небо и пролетала в опасной близости от столицы, надеясь уловить хоть краешек мысли отца или Перца. Но ни тот, ни другой никак не проявляли себя. Зато масса развлекающих себя дубляжами магических зеркал бездельников только и хихикала над конфузящими других ситуациями. Псевдо-жетоны далеко не всегда показывали правду, гораздо чаще искажая ее в выгодном для обладателя свете. Но имперцы рады были обманываться. Драконица улетала разочарованной.

Отец вернулся через несколько дней весь какой-то серый и замученный. Сначала он, показав, что не в состоянии разговаривать, просто улегся спать и проспал довольно долго. А потом сказал, что король если и отравлен, то только собственной виной, разъедающей душу и соответственно тело.

– Что за вина терзает короля Эжена? – спросила девушка, невольно радуясь, что принц, каким бы надменным он ни был, не приложил к нездоровью отца свою руку.

– Мне не удалось выяснить этого, – покачал головой мужчина. – Он плох, и так бледен, что его почти не разглядеть среди простыней. Король либо без сознания, либо бредит. Твердит, как он виноват и просит прощения у своей жены и прапрабабушки.

– У Левелеи? – Мирра задумалась.

В чем же мог быть виноват перед ними старый король? В том, что не уберег первенца? Что не оправдал надежд несчастной старушки на продолжение рода ее давно почившего возлюбленного? Но разве не являлся Эжен таким же пострадавшим? Ведь новорожденный – был его сыном, кровь от крови, плоть от плоти. Не иначе – болезнь просто повредила рассудок его величества.

– Я постарался облегчить самочувствие короля. Но Мракнесущий подобрался к нему слишком близко. Уже, увы, ничего нельзя сделать, – немного виновато поведал отец. – Сейчас окажутся бессильны все вместе взятые маги и врачеватели Империи.

Мирре стало жаль бедного короля. Пусть она ничего не знала о нем. Не могла сказать, хорошо он правил, или плохо, даже живя с ним в одном королевстве, потому что привыкла к обособленности и рассчитывала только на себя. Но ведь король был человеком, его, наверняка, любили, уважали, переживали за него, хотя бы его сын.

– Но принц знает теперь, что его отец не отравлен?

– Разумеется. Я сообщил ему сразу же, как понял это.

– При лорде Горидее? – вмешалась Юза.

– Боюсь, мне не довелось познакомиться с этим вельможей, – покачал головой Дин.

– Думаю, этого стоит не бояться, а радоваться! Более лицемерного типа и представать сложно! – заявила сова.

Девушка с улыбкой подсадила птицу к себе на руку и пощекотала по белым перышкам.

– Послушать тебя, так при дворе можно проводить конкурс недостатков, – произнесла Мирра, глядя в фиолетовые глаза собеседницы, а потом обернулась к отцу. – И что теперь насчет Жюля?

– Жюля? – отец мельком глянул на дочь. – На завтра назначен публичный суд. Людвик обещал, что парня прилюдно оправдают и отпустят на все четыре стороны.

Драконица так всплеснула руками, что испугавшаяся неожиданного движения Юза моментально взвилась под потолок.

– На завтра? – Мирра и сама не ожидала от себя такой бурной реакции. – Суд? Разве нельзя отпустить Жюля просто так? Он же ни в чем не виновен!

– Я не знаю, – было видно, что Странник озадачился, словно то, о чем говорит его дочь раньше не приходило ему в голову.

– Мне надо попасть на этот суд! – заявила девушка. – Ты сказал, публичный? Где он будет проходить?

– Но столичной площади. Но появляться тебе там слишком опасно. Каждый второй в королевстве горит желанием найти дракона, – Дин невесело усмехнулся. – Ходят слухи, что за его поимку полагается большая королевская награда.

Девушка опустилась на стул. Она чувствовала, что, не смотря ни на что, просто обязана быть на суде, видеть, как Жюля отпустят из-под стражи, взять его за руку, извиниться, наконец. И если он Перец, то помочь ему найти его настоящую семью.

Мирра не представляла, как сможет посмотреть парню в глаза, после того, что услышала на берегу и объяснений отца. Но может быть, все окажется гораздо проще, чем она думает? И можно будет избежать щекотливой темы, забыть о ней? Представить, что не было произнесено непонятных слов?

Впрочем, это все были только мечты. И они казались наивными, как детские сказки. Они сверкали, словно отражения в зеркальной комнате, и так же разлетались на мелкие осколки под напором реальности.

– Но я не смогу просто сидеть здесь, и ждать, пока Жюль постучится в дверь! – почти в отчаянии воскликнула Мирра. – Их кривые зеркала – какая-то насмешка над правдой!

Сова робко присела перед драконицей и заглянула той в глаза. Казалось, что Юза пытается придумать хоть какое-то решение проблемы, словно в амбициозных планах Флапа была и ее вина.

– Хочешь, я вернусь в столицу? – немного смущаясь, предложила птица.

– И что это даст?

– Я буду присутствовать на суде, а ты станешь смотреть моими глазами.

– Как это? – Мирра не понимала, их единственный опыт мысленного общения с Юзой получился не слишком легким и информативным, поэтому повторять его как-то не хотелось.

– Мы сократим расстояние между нами, – объяснила сова. – Я найду себе укромное местечко на площади, а ты летай выше облаков надо мной.

Предложение казалось заманчивым. Девушка кивнула, стараясь не замечать предостерегающего беспокойного взгляда отца.

– Давай. Но сначала – прямо сейчас, – она отвернулась от птицы и прикрыла глаза.

Сначала не было ровным счетом ничего. Просто темнота, озаряемая случайными вспышками света. Потом в голове раздался уже знакомый щелчок. Легкий шум, моментально заложивший уши. И пряди волос. Светлых. Растрепанных. Не понятно, кому принадлежащих. Волосы выбивались из косы...

Мирра с легким запозданием поняла, что рассматривает со стороны собственный затылок. Ощущение оказалось странным и ошеломляющим. Вот она, сидит, отвернувшись к окну, но и одновременно сверлит взглядом саму себя. Изучает хрупкие плечи, удивляясь, как они могут в нужный момент превратиться в мощные крылья. Наблюдает за пульсирующей жилкой на шее. Смотрит на не новое, но такое любимое платье. Видит залом на вороте и распускающуюся нить.

Девушка протянула руку и нащупала увиденное. Ощущения не обманывали. А картинка внутри головы показала маленькую руку с длинными чуткими пальцами и овальными гладкими ногтями.

– Убедилась? – голос Юзы расколол видения. – С каждым разом это будет происходить все легче и легче. Давай попробуем повторить в твоем ином облике.

Мирра выскочила во двор и, обернувшись драконом, понеслась к облакам. Летела выше и выше. Пушистый снег, стремящийся навстречу, таял, не долетая до разгоряченного тела. Водоворот из белых хлопьев кружился прямо перед глазами, завораживая и погружая в некое подобие транса. Даже не приходилось специально прикрывать глаза, чтобы отрешиться от реальности. В падающем снеге наблюдалась какая-то своя, особенная магия, не требующая специальных умений и знаний. Чтобы видеть красоту снежинок, не надо было становиться магистром, долго обучаться в имперских университетах, читать множество заумных трудов. Для этого надо просто желать смотреть и видеть. Остановиться среди бега времени.

Остановиться? Мирра огляделась. Теперь она поднялась значительно выше облаков. Они плыли внизу, не давая увидеть башни замка. Откуда же тогда эти танцующие снежинки перед глазами? Не иначе – Юза решила полюбоваться снегопадом. Вот теперь птица перевела взгляд. И картинка в голове драконицы сменилась: теперь это был радостный Гром, вывесивший язык, скачущий по сугробам, словно щенок-переросток. Иногда он проносился слишком близко, и в глаза летели белые комья снега. Пес выглядел непривычно, как-то гротескно-преувеличенным. Густая шерсть на его боках намокла и свисала сосульками. Морда казалась глуповатой и улыбающейся.

Проносившиеся в голове образы стали еще более четкими. Теперь это были не смутные картинки, они обрели ясность и объем. Словно Мирра сама наблюдала за игрой животного. Наверное, помогла драконья восприимчивость.

Но затягивать опыт не стоило. С утра-пораньше девушке и птице предстояло лететь к столице. Надо было отдохнуть и подготовиться морально. Драконица оборвала связь с Юзой и начала спускаться.

Тихий морозец сменился непогодой. Ледяной ветер моментально облепил крылья колкой изморосью. Корочка льда уплотнила пластины гребня. И Мирра вдруг довольно четко услышала вдали биение больших драконьих сердец: одно внизу – в замке, другое – где-то во дворце. Ощущение поглотило целиком и полностью. Казалось удивительным и переворачивало сознание. Так вот как ее постоянно находил Перец во время полетов! Вот как крылатые чувствуют единение и общность своего племени, расселяясь на огромных территориях Империи!

Девушка невольно вздрогнула. Льдинки моментально осыпались. Сердцебиения стихли, словно и не слышались. Теперь казалось невероятной подобная глухота. Мирра не замечала, как из ее больших глаз катятся слезы. Но теперь это была не печаль, не одиночество. Сейчас внутри расцветало огромное желание снова почувствовать себя единой с кем-то. Стать старше. Приобрести твердость гребневых пластин. Перепрыгнуть время.

Сегодняшний день одарил драконицу весьма разнообразным опытом: увидеть мир чужими глазами и услышать собою биение чужого сердца. Это оказалось восхитительнее любых чудес!

21.

Рассвет скрывался за тучами. Разница между утром и ночью почти не чувствовалась. Впрочем, темнота не смущала ни драконицу, ни сову. Обе довольно целеустремленно летели вперед, к столице. Ловя воздушные потоки и подчиняясь попутному ветру.

Увы, точное время суда известно не было. Мирра решила, что вряд ли он состоится рано. Надо ведь было собрать на площади народ, сколотить скамьи для судьи и заседателей, дождаться представителей Имперского Совета. Может быть рабочий люд и просыпался рано, однако, того же нельзя ожидать и от праздных вельмож.

Юза считала так же. И намеревалась хорошенько облететь площадь, чтобы выбрать наиболее удобное для обзора и безопасное местечко. Конечно, вряд ли кого-то заинтересует вполне заурядного вида птица, на нее можно хоть сколько направлять магические зеркала, они не смогут показать ее необычность. Но сова предпочитала подготовиться заранее.

Едва показались ворота столицы, драконица ушла за облака и стала нарезать там круги. А Юза выбрала для себя домишко с флигелем. Фасад здания казался игрушечным и чистым, видимо, благодаря близости многолюдной площади и дворца. Задняя сторона же и флигель были запущенными и старыми. Ставни хлопали на ветру, пол скрипел, а мебель не заинтересовала бы и старьевщика. Жил в домишке какой-то глухой одинокий старик. Он мирно подремывал в поскрипывающем под ним кресле, когда Юза пролетела мимо. От равнодушного к жизни деда нельзя было ожидать подвоха. Он вряд ли поднимет шум и начнет гонять любопытную птицу, даже если вдруг обнаружит ее в своем жилище.

Место дислокации Юзы оказалось идеальным: вся городская площадь хорошо просматривалась, да и звуки долетали. В данный момент рабочие спешно покрывали судейский постамент коврами и расставляли мягкие удобные стулья. Птица расслабилась и прикрыла глаза.

Мирра, наверное, сворачивала уже на сотый круг. Крылья отяжелели и казались чем-то инородным. Хотелось приземлиться и передохнуть. Но драконица боялась, что расстояние между ней и птицей послужит препятствием для передачи образов. В этой ситуации оставалось только надеяться, что силы не подведут, и Мирра не рухнет на голову судьи.

Наконец, на площади собрался народ. Имперцы галдели и предвкушали зрелище. Гвардейцы оттесняли наиболее рьяных и любопытных от постамента. Вышли несколько вельмож. Потом под гром аплодисментов и свист благодарных горожан – принц Людвик, за ним пара телохранителей. Все расселись на подготовленных стульях, на их плечи накинули пушистые мохнатые пледы. Его высочество – опустился на самый высокий стул, поставленный в центре. Потом вывели троих подсудимых. Один чем-то был похожим на Жюля: тот же рост, телосложение, темно-рыжие волосы. Шел он свободно, с некоторыми дерзостью и развязностью. Глашатай, выступивший вперед, начал что-то зачитывать с развернутого в руках свитка.

Мирра не слышала слов, произносимых глашатаем. Увы, это оказалось дополнительным к усталости недостатком связи с Юзой. Драконицу удивило, что среди подсудимых не оказалось Жюля. Но сова пока не испытывала никакого ощутимого беспокойства, и девушка посчитала, что волноваться рано. Тем более, крылья ломило так, что боль мешала трезво оценивать ситуацию и думать.

Сначала отпустили какого-то безобидного по виду толстяка. Народ на площади принялся хлопать и выражать восторг. Видимо, многие знали освобожденного лично.

Потом пришел черед длинноволосого сутулого парня. Радость толпы почти не чувствовалась. Напротив, многие прятали взгляд, когда он сначала всматривался в толпу, а потом спустился по ступеням с постамента и пошел к выходу с площади.

Последним разбирали дело рыжеволосого. О нем говорили долго. Сначала несколько вельмож, потом взял слово принц Людвик.

И тут Мирру кольнуло острое, как отточенное лезвие чувство. Не слыша ни одного слова, не смея начать считывать чужие мысли, чтобы вдруг не прервать хрупкую связь с Юзой, она вдруг поняла, что молодого разбойника выдают за Жюля. Даже с этой высоты драконица понимала, что это не ее друг! Но ни один человек на площади не засомневался в подмене. Речи его высочества воспринимались ими, как мед, яд оказался щедро приправлен сладостью. Прилюдно отпускали без вины обвиненного в покушении на короля. Это ли ни подтверждение монаршей справедливости! Это ли не доказательство лживости и лицемерия принца Людвика!

Осознание пришло молнией и разорвало рассудок и чувства. Мирра была готова обругать себя всеми нехорошими словами, которым научила ее Юза, да и тех казалось бы мало. Не будет обещанного освобождения! Не будет справедливого суда! Ведь драконов убивают дважды! А Людвику так хотелось иметь своего личного крылатого! Можно просто тайно казнить человека и владеть половиной его души. И при этом остаться справедливым для народа правителем, отпустившим невиновного на все четыре стороны!

Мирра, сама толком не осознавая, что хочет сделать, спикировала вниз. Разорвав ровное полотно небес, она пронеслась над площадью фурией с горящими глазами. Не обращая никакого внимания на смятенные вопли Юзы, раздающиеся в голове, на камни, пущенные меткими руками и царапающие чешую на теле, драконица выхватила высокородного лжеца из его удобного кресла и унесла прочь.

Принц, превратившийся просто в испуганного мальчишку, бился и царапался в лапах. Но для Мирры его толчки казались не чувствительнее капель дождя на макушку, да, раздражали, досаждали и были неприятными, но вполне терпимыми. Драконица долетела до пещеры и буквально швырнула Людвика на землю, ни мало не заботясь о том, что причинит боль. Потом приземлилась сама, поднимая тучи снега. Принц моментально вскочил на ноги и, прихрамывая, отскочил в сторону. Его попытки укрыться от гнева Мирры в пещере закончились неудачей, потому что плотный частокол намертво врос в сугроб и загородил вход.

– Ты обманул меня! – прорычала драконица, и рокот разнесся по всем окрестностям. – Жюль по-прежнему в темнице! Такова твоя плата за твое спасение и честное имя? Или ты надеялся, что я куплюсь на подставную рыжеволосую куклу?

– Нет! – прокричал принц, закрывая уши и едва держась на ногах. – Нет! Твоего Жюля! В темнице!

– И где же он? – она не верила ни одному слову юноши.

Его внешняя красота казалась теперь насмешкой. Сейчас она не могла привлечь внимания Мирры, не подкупала и не внушала доверия.

– Отвечай! – крылья вздымались и засыпали принца колкими снежинками.

– Удрал! – тот утирался, размазывая по всему лицу злые слезы и пепел разворошенного кострища. – Когда за ним пришли, камера оказалась пуста!

– А зачем тогда весь этот фарс? – она выпустила из пасти струю огня, моментально спалившую частокол, прикрывающий вход в пещеру.

Людвик не преминул воспользоваться этим и скрылся под каменным сводом. Топот его шагов удалялся с завидной скоростью. Но Мирра не собиралась преследовать принца. Теперь он не интересовал ее. Если Жюль действительно сбежал из темницы, сейчас он мог быть уже в замке.

Драконица развернулась и полетела в сторону дома. Обратный путь казался вечным. Ветер бил в грудь и не давал дышать. Мирра будто разучилась ловить воздушные потоки. Ей никак не удавалось сконцентрироваться. Не долетев до замка, драконица приняла человеческий облик и просто побежала по обледеневшей дороге, оскальзываясь, падая и вскакивая. Тело болело. Но физическая боль не казалась даже в половину такой невыносимой, как неизвестность.

Во дворе замка стояла тишина. Гром, мохнатый верный сторож, лежал поперек двери в луже собственной крови. Не веря глазам, Мирра подскочила к псу, погладила по остывающему неподвижному боку. Застывшие глаза не оборотились на хозяйку, вглядываясь теперь в светлый лик Жизнеродящей.

Загон волуши догорал мерцающими головешками. Тошнотворный запах пропитал, наверное, каждую клеточку тела девушки, она не сомневалась, что больше не сможет забыть его. Казалось странным, что вонь паленой шерсти не смутила драконицу раньше.

Девушка с воплем:

– Отец! – вбежала в замок. – Жюль!

Эхо разнесло ее крик по пустынным бесчисленным коридорам. В ответ не донеслось ни звука. Дина нигде не было, так же, как и Жюля. Вещи вокруг разбросаны, стулья поломаны. Такой разрухи еще никогда прежде не было в стенах замка. Последняя жизнь, теплившаяся в нем, теперь погасла навеки. Теперь оно было мертво и бездушно.

Даже прах Лазаря был растоптан, и безжалостно перемешан с прахом матери. Слабый ветерок прогонял его по полу серыми сыпучими ручейками.

Мирра не узнавала своего жилья. Она побежала, заглядывая во все комнаты и укромные уголки. Ноги сами собой привели ее в зеркальную залу. Там, как и везде, гулял ветер. Легкий шорох заставил девушку вздернуть голову. Под потолком, за плотным коконом из паутины и пыли, виднелись белые перья.

– Юза!

Сова слетела к ней, словно беззащитный птенец к матери. Прильнула, раскрывая клюв в немом крике. Мирра целовала ее и гладила, как единственную живую душу, оставшуюся от прошлого.

– Что здесь произошло? Знаешь?

– Нет, – птица терлась о девушку головой, – Что-то страшное! Тут смерть и безумие везде!

Какая-то балка под потолком громко хрустнула. По зеркалам поползли трещины. Как ловчая сеть, накинутая на неосторожную птицу, они грозили пленом и ужасом.

– Бежим отсюда! – Мирра прижала к себе сову и помчалась по коридорам в обратном направлении.

Замок на последнем пределе сдерживал натиск Мракнесущего, как верный вассал, прикрывающий господина от смертельного разящего удара, разваливался на камни и обломки, но позади хозяйки. Лишь когда она выскочила во двор, стены обрушились, сложились внутрь, будто карточный домик от дуновения ребенка. Столб пыли похоронил весь быт, весь незамысловатый уют девушки. Похоронил под собой прошлое. Не только ее, но и несчастного Дейдруда, его возлюбленной Левелеи, словно так и не смог справиться с человеческой завистью и злостью.

– Жизнеродящая! – выдохнула Мирра. – Как это сделали?

– Магия, – кашляя, ответила Юза, из ее фиолетовых глаз ручьем текли слезы.

– Ты знаешь наверняка? – она надеялась, что сова вспомнит сейчас какое-то заклинание и подробно расскажет все, что тут произошло, опишет, тех, кто это сделал, но птица лишь вздохнула:

– Нет.

– Звери-то мои тут при чем? – девушка помотала головой, словно пытаясь прогнать видение мертвого тела Грома на пороге замка.

В сердце расцветал огненный цветок ненависти. Драконица никогда не чувствовала такой ярости. Еще никто и никогда не причинял ей подобной боли, что перехватывало дыхание, разрывалась тонкая нить веры в лучшее и надежда лопалась, как воздушный шарик в руках неловкого фокусника. Мысли бились пойманными птицами. Им оказалось тесно в голове рассвирепевшей крылатой. Наверное, обладай девушка какими-нибудь разрушающими способностями, они бы проявились сейчас в полной мере.

– Как тот, кто это сотворил, узнал, где мы живем?

Юза прищурила глаза.

– Дин проговорился?

– Не думаю. Зачем ему это?

– Жюль?

Мирра обхватила себя руками, просто для того, чтобы не свернуть сове шею, о чем, конечно же, пожалеет потом.

– Думай, что говоришь!

Девушка присела и погладила обломок крыши, словно верного погибшего друга. Теперь в ее голове крутилась собственная последняя фраза принцу Людвику о фарсе. Суд оказался фарсом. О суде знал отец. Отец рассказал Мирре. Мирра не могла не прийти... На фарс.

– Печать! – закричала она. – Горящая печать принца!

Юза посчитала, что девушка сошла с ума от обрушившегося на нее и отлетела в сторону. Но драконица уже выстроила вполне прочную логическую конструкцию. Принца интересовало жилище драконицы, а отец невольно оказался тем засланцем, который привел к нему. Магия погребла под руинами воспоминания о крылатом предке. И наивная драконица в этот момент не могла применить силу, потому что перед ней мастерски разыграли импровизированный спектакль, на котором она оказалась весьма благодарным зрителем.

– Собирайся! – скомандовала Мирра таким тоном, что Юзе ничего не оставалось делать, как подчиниться.

– Куда? – послушно поинтересовалась птица.

– Разумеется, в столицу! – девушка на ходу изменяла облик.

– Тебе туда нельзя!

– Жюлю и отцу – тоже. Тем не менее, они там! – она уже рычала, а не говорила.

Сова показалась маленькой и беззащитной. Единственное сейчас родное существо, не попавшее под раздачу. Появились сомнения, надо ли брать с собой птицу. Но ведь если что-то и происходило, то только в тот момент, когда драконицы не оказывалось рядом!

Мирра напряглась и лязгнула зубами. Пластинки на теле непривычно хрустнули. Драконица обернулась и разглядела, что броня стала значительно прочнее, что гребень переливается перламутром и не кажется мягким и нежным. Теперь об него можно было порезаться.

– Думаю, во дворец можно попасть не только через ворота. Должен быть и тайный вход, – предположила Мирра. – И, наверное, я знаю, где он находится.

– Где? – пискнула птица.

– Не отставай! – уже сверху отдала команду драконица.

Она рассекала грудью тучи, не замечала ветра и снега. Ее мало интересовали люди, замечающие огромную тень. Все стало слишком вторичным и неверным, как кривые магические зеркала Флапа. Единственным и правильным казалось стремление поскорее спасти отца и Жюля. А что они оба во дворце – у Мирры сомнений не было, она четко ощущала биение их сердец.

На площадке перед пещерой драконица вновь сменила облик. Она огляделась по сторонам. Ее гнев причинил серьезный вред ландшафту, теперь здесь будто землетрясение произошло, в отличие от того дня, когда они с отцом ждали встречи с принцем. Снег был сбит в грязные кучи, на которых неопрятно смотрелись пепел и обгоревшие ветки. Оголенные камни входа в пещеру то тут, то там оплавились. Крепкий прежде частокол – выгорел дотла. В месте, куда драконица швырнула Людвика, виднелись капли крови, но Мирре нисколько не было его жаль.

Разглядев в небе силуэт отставшей Юзы, она нырнула под каменный свод. Внутри пещеры оказалось темно, хоть глаз выколи. Здесь не водились огневики, любящие тепло, как в замке. А о факеле – поздно задумываться. Да и не из чего его было сделать, ни подходящей палки, ни ветоши.

Острые коготки царапнули девушку по плечу. Сова пролетела было вперед, но потом вернулась, сообразив, что Мирра застыла на одном месте не просто так.