Текст книги "Вопреки обыкновению (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Тогда полетели, – драконица поманила Юзу за собой.

Периодически посматривая, не затерялась ли сова в необозримом пространстве сада, и не сшибло ли маленькую птицу в воздушном потоке от мощных драконьих крыльев, Мирра подлетела к памятному окну. Ставни оказали целыми, стекла поблескивали новизной. Не осталось ни следа от того погрома, который девушка недавно учинила. Даже разбитые осколки поглотила трава. Только карниз оказался разрушен еще сильнее, словно замок пытался препятствовать вторжению на свою тайную территорию и основательно подчищал все возможные подступы. Однако он не брал в расчет живое упрямство.

Мирра с размаху налетела на стекло, лишь немного поморщившись от нескольких осколков, застрявших в броне, и уже, как опытный взломщик, просунула лапу в образовавшуюся дыру и подцепила рычажок шпингалета. Створки со скрипом распахнулись внутрь.

Юза впорхнула в помещение первой и тот час расчихалась. Птица не на шутку пострадала от пыли и свисающей плотными полотнами паутины: ее глаза покраснели и заслезились, на клюве застыл от удивления мохнатый паучок. Мирра поспешила на помощь сове: первым делом прогнала насекомое, а потом рывком разорвала свиток с заклинанием.

В начале ничего особенного не произошло. Два клочка бумаги, небрежно выброшенные, медленно кружась, упали на пол. Зеленые и фиолетовые глаза неотрывно проследили за полетом, но не заметили воздействия волшебства.

– Ты уверена, что сделала все правильно? – несчастным голосом поинтересовалась Юза.

– Уверена! – немного раздраженно ответила Мирра и процитировала на память: – "Разорвите свиток на две части и отбросьте их от себя".

– Значит, у него закончился срок годности, – безапелляционно заявила сова.

– Или твой Флап – обычный шарлатан, а не маг, – парировала девушка. – Много слов, а в итоге пшик.

– Даже и пшика не было, – пробормотала птица, с сожалением оглядываясь вокруг, как будто именно ей теперь предстояло засучить рукава и отмывать это помещение, которое и гадать не надо, уже наутро примет свой первоначальный вид.

Тем временем клочки бумаги начали потрескивать и дымиться. Пыль вокруг них сворачивалась маленькими черными комочками, а потом развеивалась, словно ее и не было.

Мирра первая заметила происходящее и начала следить с огромным интересом, невольно задумываясь, не разгорится ли из искры настоящее пламя, и не придется ли уступить приглашению Странника и переселиться в его дом в далеких землях Империи. Потом перемены увлекли и Юзу. Обе сидели на столе, наблюдая, как прожорливые огоньки пожирают пыль, паутину и полотна тенёт. При этом они не трогали предметы мебели и книги, словно обладали каким-то своим, пусть весьма ограниченным, разумом.

– Просто мечта лентяйки, – проговорила задумчиво Мирра, спрыгивая на поражающие чистотой и новизной доски пола.

Комната преображалась на глазах. Довольно скоро она запахла свежей стружкой и засияла чистыми стеклами в окнах и книжных шкафах. Все трещины затянулись, как раны на коже, оставив на память лишь почти незаметные глазу рубцы. Перекошенные рамы и шкафы выровнялись, даже книги, будто сами собой, встали, где по цвету, где по росту, где просто расположились стопкой. Гроссбухи захлопнулись. Высохшие чернильницы наполнились свежими чернилами все цветов и оттенков. Перья, вставленные в них и лежащие рядом, наверное, принадлежали раньше каким-то неизвестным птицам, и были искусно заточены, так чтобы каждая черточка, написанная ими, поражала идеалом и красотой. Магическое преображение охватило все помещение, вплоть до входной двери, вдруг приглашающе распахнувшейся в коридор, но на этом и иссякло.

– М-да, – протянула Юза, – я, конечно, в глубине души надеялась на чудо, но Флапа никогда не хватало на что-то глобальное.

Мирра только пожала плечами. Ее результат вполне удовлетворил. По крайней мере, работать здесь уже можно. Девушка начала перебирать бумаги на столе. Теперь все записи казались написанными не много лет назад, а буквально на прошлой неделе. Некоторые места, где чернила особенно пострадали от воздействия влаги и времени, оставались просто белыми, но в общем тексты были вполне читабельными. Как Мирра и подозревала – под рукой находилась деловая переписка бывшего хозяина замка и его дневниковые записи. И если первая ее интересовала мало, то с другими хотелось познакомиться подробнее.

16.

Принцессу звали Левелея. Она была хорошенькой и юной. А еще она любила читать и поэтому считалась среди своих ровесниц невероятно умной и скучной. Принцесса могла бродить с романом под мышкой прямо посреди танцующих пар на королевском балу, а то и вовсе брала наимоднейшее самопишущее перо и записную книжку и что-то писала. Особо надоедливым поклонникам девушка начинала читать свои стихи, и они тот час трусливо ретировались к более глупеньким барышням. Признаться в семье смотрели на это сквозь пальцы. Потому что Левелея осталась к моменту своего девичества единственным ребенком, а такой радует даже своими странностями.

Ее старший брат, принц Сандр, на которого возлагали все надежды преемственности, по страшной случайности погиб на охоте. Поскольку рядом с ним на тот момент оказался лишь рыцарь Харезм, парню пришлось волочить на себе и бездыханное тело будущего наследника, и тушу криворогого костогрыза прямо ко дворцу.

Именно Харезм и поведал о последних минутах жизни Сандра, но за шок, приверженность королевской фамилии и старание оказался приближен ко двору. Впрочем, рыцарь казался милым и умел нравиться всем, кроме Левелеи. Она почему-то, в отличие ото всех остальных смотрела на Харезма, как на мелкую блоху, с долей страха и брезгливости, отказывала ему в танцах и вообще стремилась оказаться подальше от него, хотя уж он-то не отказывался послушать ее стихов. В этом своем стремлении барышня однажды и забрела в такую даль от своего золотого дворца, что даже немного заблудилась.

Бродя дотемна по лесным тропам, она с ужасом представляла, как на нее набросятся дикие голодные звери, наверное, весьма падкие на хорошеньких юных принцесс. Но навстречу ей вышел лишь довольно приятный молодой человек, оказавшийся к тому же хозяином огромного величественного замка на холме. Незнакомец представился со всей вежливостью и почтением, соблюдя все нотки имперского этикета, назвав все свои титулы, регалии и имя – Дейдруд. Он проводил Левелею до дворца и взял с нее обещание, что она обязательно нанесет ему визит в более подходящее время, и хотя бы в компании наперсницы, чтобы пресечь ненужные сплетни.

Такая забота об её добром имени разбудила в принцессе довольно добрые чувства к Дейдруду. Тем более, он весьма воодушевился, узнав, что девушка любит читать и даже немного сочиняет сама. Молодой человек рассказал, что в его замке имеется обширная библиотека, которую она просто обязана посетить. В ней собраны все самые романтичные книги, все наикрасивейшие стихи, все наимилейшие иллюстрации.

Левелея, вся в мечтах и запачканном вечерней росой платье вернулась во дворец. Поскольку ужинали там довольно поздно, ее пока никто не хватился. Но Харезм, по своему обыкновению, встретившийся принцессе в темном коридоре, отметил про себя, что девушка настолько погрузилась в себя, что даже не шарахнулась от рыцаря, а только коротко кивнула ему, с ничего не значащей легкой улыбкой. Еще он заметил грязный подол и легкий запах пепла, слегка добавляющий горькую нотку к духам Левелеи. Харезм сделал свои выводы, но какие именно, никому не сообщил. Однако теперь он с еще большим старанием стал следовать за ее величеством.

Впрочем, теперь у принцессы появилась тайна, как в самом изысканном романе. И взяв в наперсницы тихую кузину Улию, она довольно часто терялась с той в лесу. Иногда девушки возвращались рано, видимо, когда у Дейдруда находились неотложные дела. Иногда задерживались до темноты, едва потом успевая переодеться к ужину. Так продолжалось сезона два или три.

Однажды Левелея проснулась в весьма загадочном настроении. И забыв про все приличия, а так же про еще спящую Улию, скрылась из дворца, написав какую-то записку и небрежно кинув ее под дверь родительской спальни. Если бы девушка знала, что за ней даже в этот ранний час следит рыцарь Харезм, она была бы более осмотрительной и, наверное, даже дождалась, пока проснется матушка, чтобы точно быть уверенной, что послание дойдет до нужного адресата. Но Левелея ничего не знала и была влюблена.

Принцесса со всех ног помчалась на конюшню, оседлала свою любимую лошадку и поскакала в замок на холме. А точнее – к его хозяину Дейдруду.

Только недавно девушка узнала, что он самый настоящий дракон. Это было так романтично и мило, что захватывало дух. Но, разумеется, матушка и отец были бы против, чтобы Дейдруд сделал ей предложение. Хотя его состояние, наверное, превышало годовой доход всего королевства, а уж род его вел свое начало гораздо дальше, чем род Левелеи. В глазах венценосных родителей могло быть только одно "но" – молодой человек не человек вовсе.

Поэтому принцессе не пришло ничего лучшего в голову, как себя скомпрометировать. Она рассудила, что если уж ее репутация будет напрочь испорчена, родители наверняка согласятся выдать ее замуж именно за того, кто эту репутацию испортит. И никого ведь не будет потом особо волновать, появится будущий наследник раньше положенного срока после свадьбы или нет. Да-да, юная Левелея уже задумывалась о наследниках. Наверное, двух. Но лучше всего – четырех – по паре обоего пола.

Объяснив Дейдруду причины своего появления ранним утром на пороге его замка, принцесса огорчилась, что тот не разделил ее воодушевления в полной мере. Он даже засомневался, правильным ли выводам она следовала, и надо ли было так рисковать. Может все-таки попробовать сначала попросить ее руки у родителей вполне официально? Ведь дракон – это не уродство, а вполне нормальная разумная форма жизни в Империи.

Но Левелея надула губки и обиделась. Ни один влюбленный мужчина, даже если он дракон, не может вытерпеть надутых губок. Тогда он предложил компромисс – принцесса поживет в его замке некоторое время, пока тут не соберутся ближайшие родственники молодого человека, а потом они сыграют свадьбу, как положено, хотя бы на ней и будут только представители семьи лишь с одной стороны, и только после этого можно будет подумать о наследниках.

Левелея уступила уговорам Дейдруда. Тем более, тот поторопился кинуть клич, и первые гости начали прибывать уже под вечер. В радостном предвкушении девушка и думать не думала о своих родителях. Она считала, что они прочли ее письмо и просто в данный момент очень сильно сердятся.

Однако в королевстве разыгралась трагедия. Рыцарь Харезм кинулся в ноги королю, с утра пораньше ворвавшись в его спальню (и попутно подобрав что-то с пола), и громко возвестил, что принцесса похищена прямо из своей спальни чудовищного размера драконом. В комнатах Левелеи оказался полный разгром, вся мебель была перевернута, стены опалены, а вещи раскиданы. Как и зачем такой беспорядок надо было учинять при похищении – никто задумываться не стал. Король велел держать всем язык за зубами и снарядил отряд из особо приближенных людей на поиски дочери, пообещав, что кто ее отыщет и избавит королевство от жуткого соседства, тот получит руку принцессы. Разумеется, впоследствии править он не сможет, навсегда оставшись лишь принцем-консортом, но его дети будут считаться полноправными наследниками. Харезм вызвался одни из первых. Отправив своих немногочисленных соперников по ложным следам, он начал наседать на бедняжку Улию, которая подозревала, что дела тут обстоят не совсем так, как их представил рыцарь, поэтому держалась крепким орешком и молчала.

Левелея же радушной будущей хозяйкой замка порхала по залам и комнатам, не замечая ни слишком довольные взгляды будущих родственников. Родовитые драконы считали, что их отпрыск Дейдруд вполне мог найти себе более подходящую партию из крылатых. Однако он выглядел вполне счастливым, и этого было довольно, чтобы начать приготовления к свадьбе.

Торжество состоялось на третий день пребывания принцессы в замке. Приглашённых драконов оказалось довольно много, хотя жених утверждал обратное. Крылатые оказались вполне себе человечными, и, приземляясь во двор замка, тот час оборачивались довольно милыми имперцами. Одеты все были по последней моде. И Левелея казалась сама себе провинциальной простушкой, хотя Дейдруд не уставал убеждать невесту в обратном. Молодых объявили мужем женой, они возглавили стол, который просто ломился от изысканных яств, вроде филе недобыченного единорога и маринованных яиц камянок, а так же прочих деликатесов, названия которых Левелея слышала впервые. Принцесса и ее дракон едва дождались, пока гости покинут замок. Теперь можно было и подумать о наследнике, а еще о том, как сообщить важную новость родителям новобрачной.

Тем временем во дворце уже подумывали об объявлении траура. Похититель не вышел на связь, не высказал своих требований, а его следы неизбежно терялись во всех направлениях, куда поехали спасители. Только рыцарь Харезм выглядел увереннее прочих, хотя до сих пор не покидал пределов королевства, планомерно объезжая всю округу, и опрашивая селян, особенно того, что касалось сказок и легенд. Улия, бедная кузина, все не уступала натиску молодого человека. Но с самыми благими намерениями решила предупредить свою счастливую сестрицу и отправилась в замок.

То ли тропа вывела несчастную девушку не туда, то ли Жизнеродящая крепко заснула, выпустив ее из своего внимания, но растерзанное тело Улии нашли далеко от дворца уже в другом сезоне, и опознали его только по приметным украшениям.

А рыцарь Харезм в полном вооружении предстал перед недоуменными новобрачными и вызвал Дейдруда на бой. Разумеется, дракон не желал этого. И Левелея, весьма удивлённая реакцией своих родителей, цеплялась за руку мужа. Но Харезм оказался весьма настойчив. Он принялся сначала оскорблять род крылатых, потом перешёл на самого хозяина замка, после сделал намёки насчёт целомудрия юной принцессы, а в последствии в запале признался, что именно он послужил причиной гибели Сандра, а не костогрыз, и все это только для того, чтобы желанная его сердцу Левелея осталась единственной наследницей.

Нельзя точно сказать, что из перечисленного вызвало ярость дракона, но он приказал жене уйти в замок, а сам вынул из ножен прекрасный меч и выступил против бесчестного рыцаря. Принцесса наблюдала за поединком из окна, содрогаясь от ужаса, когда оружие обрушивалось на мужа, и, хлопая по-детски в ладоши, когда перевес казался на стороне Дейдруда.

Наконец, Харезм выдохся и отступил. Дракон, пошатываясь от ран и усталости, зашёл в замок. Левелея кинулась к возлюбленному и крепко обняла. Тот сначала ответил на объятия, а потом вдруг потерял сознание. Не осознавая до конца, что происходит, принцесса принялась кричать и звать на помощь. Подоспевшие слуги перенесли раненого в покои новобрачных. Там он и испустил дух, как человек. Но тот час обернулся драконом, которому был не страшен яд, намазанный на кончик меча Харезма.

Левелея едва не сошла с ума, поняв, что вряд ли теперь возможно обычное счастье рядом с Дейдрудом. Но тот мягко и сдержанно успокоил жену, насколько возможно приласкал лапами с огромными когтями.

Он готов был поступиться собственным счастьем, и предложил принцессе вернуться во дворец и выяснить все самой. Посадив жену между крыльев, полетел к родителям девушки. Где, его, разумеется, встретил град смертоносных стрел. Левелея сама едва осталась живой. Тут подвернулся Харезм, укрывший принцессу, в одночасье ставшую из счастливой новобрачной убитой горем вдовой.

Но мать и отец очень обрадовались возвращению дочери. Они не слушали ее признаний, считая, что она малость тронулась умом. А Левелея, разом повзрослевшая и потерявшая все иллюзии, через некоторое время осознала, что ждёт ребёнка от погибшего Дейдруда. Родители, выполняя своё обещание, и, несмотря на все протесты, быстро выдали принцессу замуж за Харезма. И тот исполнил свою заветную мечту: стал считаться принцем-консортом.

Левелея, терзаемая ненавистью к новому мужу, часто уходила в старый замок, с тоской наблюдала, как разбредаются слуги, как все приходит в запустение. Причем, гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Здесь каждый день словно стоил сотни дней. Пытаясь разобраться, принцесса перечитала много книг. И узнала, что замок дракона, как живое существо, существует только тогда, когда жив его хозяин. Значит, и он умирал. Надежда оставалась лишь на ребёнка. Однако на свет появился вполне хорошенький и здоровый мальчик, безо всяких признаков того, что его отец не был человеком. Бабушка с дедушкой души в нем не чаяли. Харезм старался его избегать. А Левелея искала в сыне черты погибшего Дейдруда, но не находила. Знающие маги разъяснили молодой матери, что только шестой мальчик от ветви дракона и человека родится крылатым.

Малыш рос не по годам сообразительным и ловким. Он был единственным ребёнком Левелеи. И когда почил старый король – занял трон. Приняв на веру признание матери, что рыцарь Харезм не имеет к нему никакого отношения, он изгнал из королевства бесчестного малого. В положенный срок женился, и от него родилось четыре сына. Самый старший подарил жене прекрасного наследника, второй – дал жизнь лишь дочерям, третий и четвертый погибли в затяжной войне бездетными. Это было лишь третье поколение. Постаревшая Левелея, которой к тому времени шел уже шестой десяток, решила прожить как можно больше. Она дождалась праправнука, хорошо разменяв восьмой десяток лет, и даже лихо отплясывала на его свадьбе, несмотря на довольно солидный возраст. В народе поговаривали, что первый возлюбленный Левелеи – Дейдруд передал ей секрет своего драконьего долгожительства. Жена праправнука дала жизнь четырем мальчикам – Эжену, Расту, Дору и Горидею. Их очень старенькая бабушка незаметно подобралась к своему столетию и отметила его в кругу удивленных родственников и приближенных. Шестой – дракон – должен был родиться в следующем поколении. И Левелея искренне надеялась, что Жизнеродящая даст увидеть ей прапрапраправнука, подержать на руках крылатое продолжение своего безвременно ушедшего возлюбленного.

На престол вступил Эжен, его юная жена ждала наследника.

На этом записи, которые велись сначала явно мужской рукой, а потом – женской, заканчивались. Мирра не знала, что и думать. Видимо, Левелея приходила в замок до самой своей кончины. Записывала воспоминания, надежды и мысли. Бойкая и упорная была старушка! При самых приблизительных подсчетах ей выходило не меньше ста двадцати лет. Вероятно, о ней должен знать Людвик? Или Перец? Хотя бы место ее упокоения.

Девушка неоднократно вздыхала, пересказывая Юзе историю бывшего хозяина этого замка и его жены.

17.

Мирра, сопровождаемая совой, обошла все открытые коридоры замка, по-новому глядя на свое такое знакомое, но и такое неизвестное жилье. Можно было легко представить, как тут порхала Левелея, или пробегали слуги, или проходил Дейдруд. В зеркальной зале, наверное, некогда состоялась свадьба. Протирая пыльные зеркала, девушка смутно надеялась, что в лабиринте отражений где-то затерялись облики доверчивой принцессы, ее любимого и их гостей.

В чем не приходилось сомневаться, что тут точно не мог оказаться Харезм, его душа уж наверняка отправилась к Мракнесущему. На его совести была смерть Сандра, дракона и, как можно было бездоказательно предположить, бедной Улии. Так же теперь Мирра знала точно, что книгу, попавшую однажды ей в руки, написала не Левелея, проведшая в замке дракона не три года, а лишь несколько счастливых дней. Хотя способности к литературе у принцессы явно имелись, повествовала она живо и образно.

– Ты расскажешь все отцу? – поинтересовалась Юза.

– Я пока не решила, – призналась Мирра с неохотой. – Мне надо подумать. Кажется, что этот замок сам выбирает, кого впускать, а кого нет. Словно мы нужны ему для чего-то. Больше всех он доверился мне. Но можно ли доверять Дину?

– Ну, и самомнение у тебя, дорогуша, – клекотнула птица. – Тебе просто повезло, вот и все. Оживить этот замок ты не в силах. Вот если твой Перец пожалует сюда, возможно у вас двоих хватит сил восстановить все разрушенное. В конце концов, он дракон не полностью, а ты – дракон, но не этого замка.

Девушка была готова придушить птицу, но и не согласиться с ней было нельзя.

– И что ты предлагаешь?

– Я? Ничего, – Юза повернула головой на 360 градусов. – Но не откажусь от ледовицы. Тебе ведь не жаль ее?

Ягоды ледовицы, стылые, поддёрнутые тонкой хрусткой корочкой, необычайно нежные на вкус, росли только в этих краях. А в садике Мирры к сезону стужи вырастал какой-то немыслимый, просто сказочный урожай. Сова оказалась лакомкой и быстро распробовала вкус ягод, теперь требуя только их и на завтрак, и на обед, и на ужин.

Девушка пожала плечами и вздохнула. Голод в данной ситуации казался каким-то неуместным отвлекающим маневром.

– Мне бы хотелось знать, в курсе ли Перец, что произошло тут однажды.

– Ты думаешь, от него скрыли историю его семьи? – сова, разочарованная, что не удалось переключить драконицу на более приятную для общения тему, сидела взъерошенная и бросала на собеседницу негодующие взгляды.

– Мы не говорили с ним об этом.

– Вы вообще мало говорили. Летали себе, и толку.

– Мы беседовали о многих вещах. Он рассказывал мне о драконах то, что я не могла прочесть в книгах, – возразила Мирра.

Юза молча взлетела со своего места, немного покружив под потолком, довольно метко нагадила на протертое зеркало и унеслась прочь. Девушка просто охнула от такой наглости, но птицу было уже не перевоспитать. Оставалось надеяться, что ее своеобразная месть на этом иссякнет.

Мирра вышла из зеркальной залы и по заваленному хламом и камнями коридору выбралась на дозволенное замком для житья место. Почему граница проходила именно тут? Внимательно оглядевшись по сторонам, девушка пыталась найти какую-то зацепку, но что-то важное, казалось, неуловимо ускользало от сознания. Замок играл. Он проснулся при появлении в нем Клотты Эраджаль, позволил ей разрешиться от бремени в своих стенах, принял маленькую драконицу и всех тех, кого она приводила. Нет, Мирра все же осталась при своем мнении, что ей суждена какая-то важная роль. Хорошо бы еще посоветоваться с кем-нибудь, кроме весьма несдержанной в своих проявлениях совы.

Может все-таки довериться отцу? Ему будет приятно. В конце концов, его чувства и стремления оградить единственную дочь от всевозможных проблем понятны. Но Мирра не могла решиться. Ей казалось, что объяснять и рассказывать придется слишком долго и подробно, выслушивая нудные комментарии, терпя нравоучения, пусть и от родного по крови, но такого далекого по духу существа. Гораздо проще казалось промолчать, скрыть, понадеяться на то, что все разрешиться само собой. Слишком много накопилось тайн: Перец, Людвик, подслушанный разговор у пруда, дневниковые записи предыдущих хозяев замка, Жюль с его непонятными и запутанными целями, собственные мысли, тревоги, печали, сомнения, эмоции...

Девушка присела, облокотившись на стену, и вдруг какой-то новое, неведомое прежде ощущение – пронзило ее: камни холодили, но это была прохлада живого тела. Странно, что раньше она этого не замечала. Мирра закрыла глаза. Удивительно, но легко и сразу представилось, что внутри стен растянуты жилы, пульсирует сердце и течет кровь. Драконица развернулась и прикоснулась к камням рукой, прислонилась щекой. Замок, как старое животное, истосковавшееся по хозяину, отозвался гулом, перекатившимся по всем перегородкам и перекрытиям.

– Я приведу сюда потомка Дейдруда, – пообещала шепотом Мирра, в душе укоряя себя за то, что так настойчиво скрывала от Перца место своего обитания. – Он шестой мальчик. Он – дракон.

Из глубин памяти всплыло прекрасное лицо Людвика, его синие глаза, его четко очерченные губы и волевой подбородок. Если он хотя бы смутно походил на своего прадеда, можно было понять, почему Левелея потеряла голову и была готова поступиться семейной честью, лишь бы быть рядом с любимым.

Решилась бы девушка на подобное, ради кого-то? Разве только и он сам оказался бы готов поступиться своими желаниями и соблюсти все предписанные приличиями правила! Но разбиралась ли Мирра так хорошо в мужчинах, чтобы найти этого единственного?

Она рывком поднялась на ноги и отправилась на поиски отца. Пока решимость подгоняла ее, пока было плевать на то, что придется слишком долго рассказывать, пока возникла острая необходимость почувствовать участие и поддержку.

Дин, напевая какую-то песенку, чинил створки окна в спальне дочери. Она обратила внимание, что одну раму он просто заменил целиком, а с другой продолжал возиться, заменяя изъеденные короедом места на новые, еще вкусно пахнущие деревом. Старые ставни стояли прислоненными к стене, пропитанные каким-то ароматным составом, назначение которого Мирра не представляла.

– Мне надо с тобой поговорить.

Зажимая губами какие-то скобки, отец кивнул.

Девушка с шумом вдохнула воздух и выпалила на одном дыхании, словно боясь, что передумает:

– Я хочу, чтобы ты просто выслушал. Молча. И только потом сказал свое мнение.

Странник освободил рот и развернулся к дочери, удобнее усаживаясь на полу и стараясь не обращать внимания на пронизывающий спину ветер.

Мирра протянула отцу руки и пересадила на свою кровать. Готовность потратить свое время, поступиться делами и желаниями – расположила девушку к откровенному разговору. Она начала со встречи с Перцем, попутно изложив свои соображения, кто может скрываться под этой личиной. Потом, убедившись, что Дин не собирается ничего говорить, перешла к Жюлю – а именно, к его обманкам, к своим заблуждениям на тот счет, что он раскрыл секрет обитания дракона в этих краях, к карте замка и, напоследок, к найденным в отмеченной парнем комнате дневникам. Мирра не ожидала сама от себя подобной откровенности. Она, немного отстраненно и бесстрастно поведала об услышанном разговоре у пруда, о своей обиде, о потерянности и сомнениях.

Отец сидел, опустив голову и свесив, крепко стискивающие друг друга, руки. Его мысли витали в комнате черными тенями, опутывали и заставляли сердце болезненно замирать в неосознанном предчувствии.

Девушка уже все рассказала, а Странник все молчал. Она ждала совета, разъяснения, спора, наконец. Но не этой тишины.

– Я пообещала, что приведу сюда Перца? – осторожно то ли спросила, то ли утвердила драконица.

– Кому? – Дин поднял на нее мрачный, полный ночи взгляд.

– Замку. Он хочет жить.

– Он уже ничего не хочет, – мотнул головой мужчина. – Все его желания закончились со смертью дракона. Этот замок может лишь ждать, пока запустение совсем сотрет его с лица земли и похоронит память о нем под руинами.

– Нет! – вот они и начали спорить.

Но Мирра скоропалительно сделала этот вывод. Отец печально улыбнулся и высвободил свои руки из ее рук.

– Значит, мне не показалось, что ты избегаешь меня? – он обнял девушку за плечи и прижал к себе. – Ты – истинная дочь свой матери – любишь принимать скоропалительные решения, опираясь на сиюминутные выводы. Ты услышала кусочки разговора, и подумала, что я приватно использовал договоренность с тобой.

Теперь пришел ее черед молчать и слушать.

– Во-первых, я не могу ничего сказать о том, кто такой Перец, хотя мне не менее, чем тебе, приятно думать, что он – наследный принц этого королевства. И зря ты сомневалась в своем праве общаться с ним. Род Клотты ведет начало почти от сотворения Империи, в моем – знатной крови ничуть не меньше. Во-вторых, не только ты заблуждалась на счет Жюля. В третьих, единственный совет, который я тебе дам – не делай выводов, прежде, чем ни поговоришь с тем, кого хочешь обвинить.

Мирра вытаращила глаза на Странника.

– Что касается нашего разговора с твоим другом, – отец вздохнул. – Жюль и впрямь всегда ищет – себя. Где бы ни находился, куда бы его ни закинула Жизнеродящая. Его обманки – это драконий дар. Он – шестой мальчик, крылатого рода, рожденный от обычных людей. Ему не ведомы его мать и отец. Но рыская по свету, он ищет любые следы, которые могут привести к семье.

– Жюль – дракон? – она была слишком растеряна, чтобы произнести это вслух, поэтому вопрос прозвучал только в мыслях, да и что можно было ответить на него, только подтвердить информацию еще раз.

– А что касается его отношения к тебе, – Дин немного отстранился от девушки, чтобы посмотреть в ее глаза. – Будет неправильно, если я озвучу его. Это должен сделать он сам. Скажу только, что драконы выбираю себе пару раз и навсегда. Встречая свою половинку, они пойдут на все, лишь бы не потерять ее. Драконы слишком разобщены. Нет городов, где они бы жили все вместе, одним народом, или королевств. Поэтому если и встречаются где-то в одном месте несколько наших соплеменников, то это всегда семья.

Мирра невольно вспоминала, как возила Жюля на своей спине, как удивлялась его уверенности. Парень ничего не сказал ей, что и сам, наверняка, не раз рассекал облака. Вероятно, у него были на это причины? Но ведь она не увидела, кто он, даже зажимая в руке магическое зеркало.

Зеркало!

Девушка, ничего не объясняя отцу, вскочила и бросилась в комнату Жюля. Порывшись в тайнике, извлекла жетон и крепко обхватила его пальцами. Он вновь казался живым и теплым.

Мирра вернулась с ним к Дину. И осознание его искренности буквально затопило драконицу. Оно казалось мягким, обволакивающим, таким надежным, как земная твердь под ногами.

– Почему я не видела, что он дракон?

– А меня ты видишь драконом? – мужчина смотрел спокойно и кротко.

– Нет, – девушка мотнула головой, не понимая, как такое возможно.

– А сейчас?

Она не поняла, что изменилось. Человеческие черты вдруг растворились в иных. Мирры вдруг впервые смогла увидеть отца таким, каким он был тогда, когда мог подниматься в небо.

– Как такое возможно? И я так могу? – может, и не стоило опасаться вала магических зеркал в столице?

Но Странник помотал головой:

– Это может только дракон. Скрывать и открывать свою суть. Драконицам это не доступно.

– А Жюль? Я не видела его драконом, когда он предложил мне сжать в руках этот амулет, только бьющееся сердце, весь мир, ставший сердцем...

Отец пожал плечами и вздохнул.

– Вероятно, главная суть состояла в этом?

Посчитав, что разговор завершен, мужчина поднялся на ноги и вновь принялся за ремонт ставен. Мирре же надо было подумать. Она шла к отцу в надежде, что он ей что-то объяснит, а в итоге, запуталась еще больше. Но если раньше в душе преобладали темные краски, теперь они разбавились светом и пастелью.