Текст книги "Мифы воспитания. Наука против интуиции"

Автор книги: Эшли Мерример

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Итан исполнял роль злого прораба на стройке. Он постоянно командовал четырехлетней сестрой, укорял и кричал на нее, когда та не могла ровно положить подушку. Когда та решила пойти перекусить, он начал угрожать: «Если еще раз себе это позволишь, я тебя уволю, и ты потеряешь работу!» Когда София чего-то недопоняла, семилетний мальчик рявкнул: «Не оправдывайся! Ты можешь рассчитывать на работу, только если никогда больше не будешь придумывать себе оправданий! И не говори с набитым ртом».

Однако Крамер не сочла этот случай безнадежным. Без сомнения, Итан унижал сестру, однако оба ребенка сами решили поиграть и действительно все время играли. Они друг друга не били. Они разговаривали. Итан угрожал сестре, однако менял правила, чтобы она могла продолжать игру. Он старался объяснить Софии, что ее роль в игре очень важна. Как только он переставал командовать, София сама спрашивала о том, что нужно делать, и он охотно ей объяснял. Когда София потащила большую подушку, Итан похвалил ее: «Молодец!» – а потом подошел и стал помогать.

«Дети находятся в контакте друг с другом, – подвела итог Крамер. – Они стараются сами решать конфликты. Они любят и заботятся друг о друге. Здесь есть с чем поработать». Она еще не оценила этот видеоматериал, однако навскидку могла бы оценить соотношение позитивных и негативных моментов как 50 на 50. «Я думаю, что после курса их оценка выросла бы до 70 на 30».

Но если Итану действительно нравится его сестра, с чего он взял, что любить ее «не круто» и эту любовь надо скрывать? Мама Итана Ребекка упоминала, что лучшие друзья сына очень хорошо относятся к своим младшим братьям и сестрам. Вряд ли они подкинули эту идею. Ребекка считала, что Итан вычитал это из книг. Мальчик очень много читал. Данные некоторых исследований Крамер свидетельствуют, что Ребекка может быть недалека от истины. В ходе одного из них группа детей в течение шести недель читала вслух книги и обсуждала комиксы с сюжетами о братьях и сестрах. Это были самые обычные книги, доступные всем родителям, – серия «Медведи Беренштейн»[27]27
  Berenstain Bears, серия книг, написанных супружеской парой Беренштейн и продолженная их сыном, печатается с 1962 года на 23 языках. Прим. пер.


[Закрыть] и «Улица Сезам». Крамер ожидала, что отношения между детьми улучшатся, однако опасалась, что при этом отдельные дети могут измениться в худшую сторону. Через пару недель к ней начали приходить родители с жалобами. Несмотря на то что концовка всех фильмов и книг была неизменно счастливой и дети начинали ценить и любить друг друга, в этих историях было и начало. А в начале в ярких красках описывалось, как дети дерутся, обижают и унижают друг друга. «Получилось, что эти книжки рассказывали детям, как старшие могут измываться над младшими», – вспоминает Крамер. В результате по окончании шестинедельного курса отношения между детьми ухудшились.

После этого Крамер решила провести анализ 261 популярнейшей детской книги, в которых присутствует описание жизни братьев и сестер. Это были самые разные издания – от книг с картинками для малышей до книг, включенных в программу третьего класса школы. Крамер оценила эти издания точно так же, как видеозаписи совместных игр. Она записывала, сколько раз дети спорили, отказывались от игры, угрожали и дразнили друг друга. Она фиксировала и положительные стороны их общения: проявления любви, моменты, когда дети делились друг с другом, совместно решали проблемы и вместе играли. Получилось, что в среднестатистической книге оказалось приблизительно поровну примеров положительного и отрицательного поведения. Кроме одной, сознательно «заточенной» на счастливый конец. Во всех остальных братья и сестры постоянно дразнили друг друга, принижали младшего и сваливали свои ошибки на других.

Оказывается, что Шекспир в отличие от Фрейда был прав. Почти на протяжении целого века идеи Фрейда о том, что с рождения братья и сестры вступают в вечную борьбу за родительскую любовь, имели огромное влияние как на ученых, так и на родителей. Однако в этой теории обнаружились недочеты. В соперничестве братьев и сестер может оказаться больше не от истории Эдипа, а от истории короля Лира.

Команда английских и американских ученых спросила 108 пар братьев, из-за чего именно они ссорятся. Родительская любовь оказалась на последнем месте. Только 9 % детей упомянули конкуренцию между собой.

Самой распространенной причиной ссор между детьми оказалась та же, что погубила Гонерилью и Регану[28]28
  Дочери короля Лира из пьесы «Король Лир». Прим. пер.


[Закрыть]. А именно совместное пользование какой-нибудь вещью. 75 % детей младшего возраста и 80 % более старших детей рассказали, что спорили в основном из-за того, кому играть в игрушку, или же выясняли, кому принадлежит какая-то вещь.

Почти 40 % детей и вовсе заявили, что ссорились… из-за ссор. В частности, младшие затевали драку для того, чтобы старшие их не ударили раньше.

Ученые все же не хотели отказываться от теории Фрейда. Они объяснили результаты тем, что дети были слишком малы, чтобы верно понять ситуацию. Однако братья и сестры, участвовавшие в опросе, были далеко не младенцами. Младшие уже ходили в начальную школу, среди старших были подростки. Тогда исследователи рекомендовали научному сообществу признать, что «у братьев и сестер есть собственный список конфликтных тем, совершенно отличный от списка своих родителей». Борьба за родительскую любовь может быть одной из этих тем, однако дети среднего возраста не думают, не говорят о ней и не признают ее.

К такому же заключению пришла и Лори Крамер. Она проанализировала 47 популярных книг и брошюр для родителей, пытаясь понять, какая часть предлагаемых советов продиктована опытом, а какая – голословными теоретическими рассуждениями. Крамер пришла к выводу, что в каждом материале для родителей излагается психодинамическая парадигма, согласно которой причиной конфликта между братьями и сестрами является потеря части родительского внимания после рождения второго ребенка. Крамер подчеркивает, что некоторые исследования подтверждают такую точку зрения. Например, одно из недавних исследований утверждает, что ревность первенца в период, когда второму ребенку исполнилось 16 месяцев, во многом формирует отношения, которые сложатся между детьми через несколько лет. Однако Крамер считает, что фиксация на родительской любви отвлекает наше внимание от гораздо более важного вывода. Даже если оба ребенка не обделены родительской любовью, «маленьким детям сложно построить базу для хорошего общения друг с другом, если никто их этому не научит». Вместо того чтобы думать о психологии, стоит приложить больше усилий, чтобы дети научились находить общий язык.

Какие еще из наших представлений о братьях и сестрах неверны или преувеличенны?

Некоторые родители считают, что разница в возрасте между детьми имеет большое значение. Одни родители думают, что идеальна двухгодичная разница в возрасте: она не слишком велика, дети могут играть вместе. Другие родители считают, что разница должна составлять три-четыре года, тогда дети вырастут более независимыми. В этом вопросе исследования не дают конкретного ответа.

Крамер утверждает: «По сравнению с другими факторами ни пол, ни разница в возрасте не играют большой роли том, какие отношения сложатся между детьми. Есть много других вещей, о которых стоит задуматься». Исследования Крамер привели ее к удивительному выводу.

О том, какие отношения сложатся между двумя детьми, можно судить еще до того, как второй ребенок появился на свет. «Как это возможно?» – спросите вы. Как можно предсказать столкновение характеров, когда один из детей еще не родился?

Дело в том, что ответ на эти вопросы не имеет никакого отношения к родителям. Об отношениях между будущими братьями или сестрами можно судить по тому, как старший ребенок относится к своему лучшему другу. Крамер исследовала детей из семей, которые ждали второго ребенка. Она наблюдала, как дети играли с лучшими друзьями. Те, кто общался с лучшим другом гармонично, на равных, через несколько лет построили хорошие отношения с собственным младшим братом или сестрой.

На протяжении многих лет считалось, что братья и сестры учатся друг у друга, после чего используют опыт совместного общения в отношениях со сверстниками. Крамер утверждает, что все ровно наоборот: старшие дети учатся социальному общению на друзьях, после чего применяют полученный опыт во взаимоотношениях с младшими братьями или сестрами. В результате мониторинга отношений детей со своими лучшими друзьями Крамер выделила один крайне важный фактор – как именно дети играют в придуманные ими или типовые ролевые игры. Крамер и Джон Готтман пишут: «Выдуманные детьми, а также классические игры представляют собой апогей социального общения у маленьких детей». Чтобы такая игра состоялась, дети должны находиться на одном эмоциональном уровне и внимательно следить за тем, что делает другой ребенок. Им нужно проговорить свои фантазии, рассказать, что они видят внутренним взором, а также обсудить и принять сценарий игры, который сочетает в себе ви́дение обоих партнеров. Когда один хочет быть ниндзя, а другой ковбоем, придется определиться, как будет проходить игра и как она закончится. Если старший ребенок не наработал таких навыков с друзьями, то братьям или сестрам будет сложно научиться искусству совместной игры (то есть найти игру, которая нравится обоим, пригласить другого ребенка поиграть, понять, что он занят или хочет играть один). Вспомните, у детей нет стимула находить общий язык, потому что, как выразилась Саманта Панч, брат и сестра на следующий день никуда не денутся. Братья и сестры – пленники, обреченные на совместную жизнь. Они не могут взять тайм-аут, чтобы отдохнуть друг от друга. Они не обязаны меняться, у них просто недостаточно мотивации для этого.

Крамер проследила поведение детей в детсадовских группах и в подготовительной школе. Нормальное общение и взаимодействие детей в классе или группе не гарантирует улучшения отношений между братьями и сестрами. Огромное значение для этого имеют связь и взаимопонимание с другом, с человеком, который ребенку нравится. Только тогда он начинает понимать последствия своих действий, что кардинально меняет всю картину общения.

«Общение с родителями – совершенно другая история. Родители дают ребенку все, потому что у них есть мотивация – любовь, – объясняет Крамер. – Другому ребенку безразлично, что ты голоден или поцарапал коленку, – у него тоже ссадина». Ребенок легко может получить от родителей то, что он хочет. А для того чтобы получить что-то от друзей, необходимо развивать специальные навыки.

«Речь не о том, что родители и то, что они делают, не имеет никакого значения, – делает вывод Крамер. – Родители очень важны, но по-другому».

Именно поэтому Крамер стремится сделать отношения братьев и сестер больше похожими на настоящую дружбу. Если детям нравится общество друг друга, то ребенок десять раз подумает, прежде чем начать ссору. Потому что ценой конфликта будет не просто тайм-аут в отношениях, а потеря очень ценного партнера по игре.

Глава седьмая
Наука подросткового бунта

Почему подростки считают, что спор с родителями – знак уважения (не наоборот!), а сами споры носят конструктивный, а вовсе не разрушительный характер.

Жасмин восемнадцать лет. Эта красотка с длинными темными волосами и черными глазами – ученица старших классов школы в Майами. Несмотря на то что она выросла в известном своей бедностью и большим количеством бандитских группировок районе Опа-Лока, она ходит в хорошую частную школу в обеспеченном районе на другом конце города. («В нашей школе много богатых белых детей».) Жасмин посещает курсы подготовки к колледжу и дополнительные занятия в школе. Ее средний балл GPA – достойные 3,6. Она участник программы для детей эмигрантов из Латинской Америки, которые будут учиться в колледже, о чем их родители не могли даже и мечтать.

Жасмин – младшая дочь в семье верующих католиков. Она поет в церковном хоре, часто именно ей поручают прочитать всем собравшимся в храме фрагмент из Писания. Жасмин работает на неполной ставке в местной больнице. В этом году она хочет улучшить успеваемость, чтобы поступить в университет Флориды, а после окончания планирует стать врачом.

«Мне кажется, что родители должны очень мною гордиться, потому что знают о сложностях, которые мне пришлось пережить. Ведь несмотря ни на что, я всегда была очень мотивированным человеком».

Но если бы родители знали обо всем, чем Жасмин занимается в свободное время, они, возможно, перестали бы с ней разговаривать.

Несколько лет назад она столкнулась с тем, что родители препятствуют ее общению с парнем, который ей нравился. Как только мама с папой видели, что Жасмин кто-то нравится, они запрещали ей находиться с предметом интереса наедине. Ей разрешалось выходить только с подружками, а если ее приглашали на свидание, то Жасмин всегда сопровождал кто-нибудь из членов семьи. Поэтому сейчас она всегда говорит, что очередной парень ее нисколько не привлекает, что они просто «друзья». Тогда родители разрешают видеться с ним. Жасмин может прийти к нему в гости, пообщаться, а иногда и заняться сексом, запланированным или спонтанным. С тех пор как Жасмин исполнилось четырнадцать, она раз в неделю ночью вылезала из окна своей комнаты на первом этаже. Она ходила на вечеринки, где много пили и порой занимались групповым сексом. Жасмин пила до потери сознания. «Мне нравится, когда я могу кого-нибудь перепить, – она хихикает. – Если кто-то рядом пьет, я хочу показать, что могу выпить больше».

В четырнадцать лет она начала встречаться с восемнадцатилетним парнем. Ее родители знали о существовании бойфренда, терпеть его не могли его и в дом не пускали, но Жасмин все равно по ночам бегала к нему на свидания. Они начали заниматься сексом уже через месяц после знакомства. Парень покупал ей контрацептивы и уговаривал Жасмин убежать с ним. Эта связь продолжалась несколько месяцев, пока мама Жасмин, собирая белье для стирки, случайно не нашла у дочери противозачаточные таблетки. «Мама чуть с ума не сошла, – вспоминает Жасмин. – Она так психанула, что перестала со мной разговаривать и попросила мою тетю узнать у меня, что происходит». Жасмин соврала, что доктор просто прописал ей гормональные таблетки, и ей в итоге поверили. В семье все уверены, что она девственница.

Потом Жасмин начала знакомиться с парнями в чатах. Все они были на несколько лет старше ее. Один из них заехал было за ней, чтобы пригласить на свидание, но Жасмин посмотрела на него из окна и решила, что он для нее слишком стар (ему было явно за двадцать). За четыре года полиция поймала ее всего один раз. Экипаж, патрулировавший улицы, обнаружил Жасмин с приятелем гуляющими в три часа утра. Полиция привезла Жасмин домой, после чего ей два месяца не разрешали ходить ни на какие вечеринки. Сейчас, в восемнадцать, Жасмин немного утихомирилась и тайком выбирается из дома лишь дважды в месяц. «Сейчас я не так часто выбираюсь…. Иногда выхожу потанцевать и на секретные свидания».

Два раза бывший парень Жасмин спаивал и насиловал ее. Жасмин готова согласиться с тем, что это было изнасилование, однако считает, что в произошедшем есть и часть ее вины. «Я выпила целую бутылку водки и понимала, что в таком состоянии все возможно. Я вела себя глупо, неумно. Хорошо, что не забеременела. – Она задумывается. – Наверное, бог меня любит, раз я осталась жива».

Жасмин врет не только насчет свиданий и связей с парнями. Она врет даже тогда, когда и врать нет смысла. Просто на автопилоте. «Я вру моим родителям каждый день. Каждый вечер я вру по поводу домашней работы. Я говорю, что уже все сделала, хотя на самом деле даже не приступала. Я делаю домашнюю работу в школе перед уроками». Жасмин объясняет: «Я не хочу рассказывать маме то, что может осложнить мою жизнь. Она мне постоянно мораль читает, и я хочу, чтобы так и продолжалось. Если бы она этого не делала, то я бы подумала, что ей все равно. Иногда я все-таки говорю ей правду, но только тогда, когда сама хочу, чтобы мне начали читать мораль. Все зависит от настроения. Но опять же я говорю правду только тогда, когда хочу».

Если родители узнают о похождениях Жасмин, у нее будут неприятности. Но сейчас ее это волнует не так сильно, как раньше, потому что ей уже восемнадцать, она взрослая и собирается голосовать на следующих президентских выборах. «Может быть, когда-нибудь я расскажу маме обо всем. Но это будет в далеком будущем. Я должна встать на ноги, стать по-настоящему взрослой, чтобы мама уже не волновалась. Когда начну работать, тогда, может быть, и расскажу».

До недавнего времени мы не знали, как часто подростки врут своим родителям. Никакой статистики по этому вопросу не существовало. Большинство родителей чувствуют, что тинейджеры не рассказывают им всю правду, поэтому заполняют информационный вакуум догадками. Они хотят верить своим детям и боятся за них. В жизни есть много непредсказуемого, но есть и статистика, которая помогает увидеть общую картину. Например, мы знаем, что только 57 % из новоиспеченных супружеских пар будут вместе через 15 лет. И что средняя продолжительность жизни в США – 78 лет. Шанс успешной сдачи с первого раза экзамена на адвоката Адвокатской коллегии штата Нью-Йорк составляет 83 %. 7 % абитуриентов, подающих документы в Гарвард, зачисляются на первый курс.

Было бы неплохо иметь и статистику, показывающую, как часто подростки врут своим родителям. Именно этим и занялись Нэнси Дарлинг и Линда Колдуэлл.

Они почти одновременно перешли в университет Пенсильвании и заинтересовались работой друг друга. Дарлинг изучала свидания подростков, то есть тему, относительно которой они регулярно врут родителям. Колдуэлл занималась «исследованием свободного времени» подростков, что на первый взгляд представилось Дарлинг банальностью, но на деле оказалось захватывающей темой. Одна из рабочих теорий Колдуэлл звучала так: подростки начинают пить и заниматься сексом отчасти потому, что у них слишком много свободного времени, в течение которого родители за ними не наблюдают. Подросткам скучно, они не знают, чем заняться. «Когда тебе четырнадцать лет, мир кажется гораздо интереснее спьяну», – говорит Дарлинг.

Дарлинг и Колдуэлл решили узнать, что подростки скрывают от своих родителей. Но такое исследование требовало полного доверия участников, и Дарлинг понимала, что не сможет его завоевать. Поэтому она набрала команду из восьми студентов младших курсов, которым еще не исполнился 21 год, и назвала ее «командой модов»[29]29
  Течение в молодежной культуре, противоположное рокерам. Прим. пер.


[Закрыть]. На протяжении целого семестра Дарлинг обучала членов этой команды методике проведения интервью. Потом отправила их туда, где собираются подростки. «Команда модов» раздавала листовки с приглашением принять участие в исследовании в местном ТРЦ. Наибольшего успеха они добились, работая вечерами на Калдер Уэй, небольшой улице рядом с запасным входом в галерею игровых автоматов. Студенты из «команды модов» завязывали разговор с подростками и предлагали им подарочный сертификат местного музыкального магазина за участие в опросе. Если подросток соглашался, студенты записывали его телефон.

Дарлинг хотела, чтобы первыми участниками опроса стали продвинутые и популярные ребята. «Если бы мы просто пошли в школу и начали набирать народ там, добровольцами оказались бы только воспитанные пай-мальчики и пай-девочки. “Крутые” ребята нипочем не захотели бы участвовать, и доля послушных детей в нашей выборке была бы слишком высокой. А вот если нам удастся привлечь продвинутую публику, потянутся и все остальные». Бо́льшая часть участников опроса ходили в государственную школу среднюю школу Колледж-эриа, в которой насчитывалось 2600 учащихся. «Через некоторое время участие в программе стало модным среди школьников», – вспоминает Дарлинг.

Школьники действительно повалили валом. Очень быстро Дарлинг получила выборку нужного объема и первичные данные, которые совпадали с данными федеральной статистики по многим параметрам, начиная от оценок подростков до того, как часто они пьют.

Само интервью – беседа двух исследователей и подростка – происходило там, где тинейджеры чувствуют себя комфортно. Часто таким местом оказывалась пиццерия. Представительский бюджет на каждого участника составлял 4 доллара, на эти деньги можно было купить только картошку-фри и кока-колу. Подростку показывали колоду из 36 карт. Каждая карта представляла собой описание темы, на которую подростки часто врут родителям. На протяжении двух часов они просматривали всю колоду и обсуждали вопросы, по которым мнения ребенка и родителей расходились, уточняли, какие запреты подросток нарушил, как ему удалось обмануть родителей и почему. По возрасту студенты – члены «команды модов» были близки участникам опроса, благодаря чему последним было легко раскрыться и быть откровенными. Только один раз на одной карте подросток сказал, что об этом он говорить не хочет.

Опрос с картами помог понять, насколько распространен обман родителей подростками. «Тинейджеры начинали интервью словами, что родители дают им все, поэтому и они должны говорить им всю правду», – говорит Дарлинг. А к концу беседы подростки понимали, как много они врали и как часто нарушали заведенные в семье правила. Дарлинг продолжает: «И тут они осознавали, что им нечем гордиться».

Из 36 потенциальных тем для вранья среднестатистический подросток использует двенадцать. Подростки обычно врут по поводу того, на что тратят карманные деньги, о том, начали ли они ходить на свидания и как одеваются вне дома. Они врут, рассказывая, какое кино ходили смотреть и с кем. Они врут, отвечая на вопрос, употребляют ли они наркотики или алкоголь, врут, что не общаются с теми, чье общество родители не одобряют. Они врут о том, чем занимаются, пока родители не вернулись с работы. Они врут о том, был ли на вечеринке человек, который должен был их сопровождать, и о том, ехали ли они в машине с пьяным подростком за рулем. Они врут даже насчет того, какую музыку слушают.

«Тщательнее всего подростки скрывают от родителей все, что связано с алкоголем, наркотиками и половой жизнью, – замечает Дарлинг. – Впрочем, они прячут не только это, – добавляет она. – Они не любят вторжения в их собственные чувства, не хотят отвечать на вопросы о том, насколько серьезна их связь с другим человеком и любят ли они его».

Только в четверти случаев подростки придумывают откровенную ложь для родителей. Согласно данным Дарлинг, к таким мерам прибегают только для того, чтобы прикрыть самые серьезные проступки. В половине случаев подростки не раскрывают детали, которые могли бы расстроить родителей, и те узнаю́т только часть истории. И в четверти случаев тинейджеры уходят от темы в надежде на то, что родители не спросят их напрямую.

Очень мало подростков совершенно откровенны с папой и мамой – 96 % опрошенных подтвердили, что обманывают родителей.

Согласно данным другого исследования, отличники врут не намного меньше «хулиганов». Врут дети, перегруженные разного рода занятиями, курсами и секциями. Дарлинг рассказывает: «Начиная это исследование, я считала, что подростки врут, чтобы не попасть в беду. Однако основная причина их вранья в том, что они стремятся сохранить отношения с родителями. Они не хотят их расстраивать».

Дарлинг отправила по почте опросники родителям подростков, чтобы увидеть вторую сторону медали. Ее очень поразило, что родители боятся подтолкнуть подростков к открытому бунту. «Многие родители считают, что лучшим способом, помогающим детям открыться, является атмосфера вседозволенности и возможность несоблюдения установленных правил», – говорит Дарлинг. Родители считают, что подростки будут больше рассказывать, если их не держать в ежовых рукавицах. Лучше знать правду и иметь возможность помочь, чем быть в неведении о том, что происходит с твоим ребенком, – так рассуждают такие родители. Однако Дарлинг пришла к выводу, что родители, которые позволяют своим детям все, знают об их жизни не больше, чем остальные. «Дети тех родителей, которые не настаивают на соблюдении правил, чаще всего имеют больше всего проблем. Такие родители любят и прощают детей, что бы те ни делали. Однако дети воспринимают несоблюдение правил как доказательство родительского безразличия. Подростки думают, что родители не хотят выполнять свою родительскую работу».

В сотрудничестве с другими учеными Дарлинг провела подобные исследования в Италии, Чили и на Филиппинах. «В чилийских семьях вседозволенность считается нормой. И именно в Чили дети обманывают своих родителей больше, чем в других странах». Получается, что представление о том, что обилие правил может подтолкнуть подростка к бунту, – самый настоящий миф. «Ничего подобного не происходит», – говорит Дарлинг. Результаты ее работы показали, что родители, которые устанавливают наибольшее количество правил, принимают меньше всего мер, поддерживающих их выполнение. «Это слишком трудоемкая работа, – объясняет Дарлинг. – Гораздо проще декларировать двадцать правил, что чем следить за соблюдением хотя бы трех». Поэтому подростки не идут на прямой конфликт, а ухмыляются за спинами родителей.

Подростки скрывают информацию о своей жизни, создавая собственную социальную территорию, независимую от взрослых и их влияния, то, с чем они могут себя идентифицировать. Согласно данным опроса Харриса[30]30
  Опрос Harris Poll проводится американской компанией Harris Interactive, занимающейся маркетинговыми исследованиями по всему миру и существующей с 1975 года. Прим. пер.


[Закрыть], 78 % родителей уверены, что их дети могут говорить с ними на любые темы. Однако подростки с этим не согласны.

В представлении тинейджера сам факт того, что он просит помощи родителей, равен признанию в том, что он недостаточно взрослый и не в состоянии решить свои проблемы. Подростку часто психологически сложно говорить правду своим родителям, добровольно или под давлением. Для него важно, чтобы некоторые вещи не имели никакого отношения к его родителям.

Исследования показывают нам возраст, в котором желание подростка чувствовать себя независимым максимально сильно. Раньше считалось, что протест против власти взрослых идет по нарастающей: его можно назвать легко выраженным в 12, средним в 15 и максимальным в 18 лет. Однако исследования Дарлинг свидетельствуют о том, что протест достигает апогея от 14 до 15 лет. Более того, противостояние власти и авторитету взрослых сильнее в 11, чем в 18. В поп-культуре сложилось представление о том, что наиболее опасным периодом в этом смысле являются старшие классы, однако физиологические процессы, способствующие подростковому вранью, начинаются гораздо раньше.

Лишь немногие родители действительно психологически подавляют своих детей и вмешиваются в их жизнь, однако подростки из таких семей очень далеки от проявления протеста. Обычно они весьма послушны и впадают в депрессию по поводу происходящего.

«Надо сказать, что те родители, которые наиболее последовательно следят за соблюдением правил, больше всего общаются с детьми и наиболее тепло к ним относятся», – считает Дарлинг. Такие родители устанавливают правила в определенных областях и объясняют, почему они необходимы. Такие родители настаивают на выполнении этих правил. В областях же, не касающихся правил, они предоставляют детям полную независимость и свободу принятия собственных решений.

Дети подобных родителей врут им меньше остальных – примерно по пяти темам против двенадцати среднестатистических.

Исследование «команды модов» подтвердило гипотезу Колдуэлл: подростки начинают пить и принимать наркотики, потому что в свободное время им скучно. После окончания исследования Колдуэлл задумалась, как можно помочь им бороться со скукой. Может быть, вместо бесконечного повторения «Не принимай наркотики!» стоит научить подростков получать удовольствие от свободного времени? И Колдуэлл решила разработать соответствующую программу.

Исследования показали, что подростки начинают страдать от скуки приблизительно в седьмом классе и маются все сильнее вплоть до двенадцатого. За тот же период у подростков медленно, но верно уменьшается мотивация. Поэтому Колдуэлл решила задействовать семиклассников во время осенней школьной четверти.

Программа проводилась в девяти школьных округах в сельских районах штата Пенсильвания, в ней участвовало более 600 учеников. Учителя из школ этих округов были приглашены в университет на курс о том, как бороться со скукой.

Программа Колдуэлл получила название TimeWise[31]31
  Мудрое отношение ко времени. Прим. пер.


[Закрыть] и была проработана до мельчайших деталей. Это был полноценный шестинедельный курс, он проходил в форме семинаров, на которых ученики проводили обсуждения, решали проблемы и задачи и консультировали друг друга. Колдуэлл не просто протестировала учеников после окончания курса. В течение трех последующих лет она отслеживала уровень скуки и узнавала, на что они тратят время. Каждый год ученики проходили поддерживающий курс, чтобы освежить в памяти принципы правильного использования времени и научиться эффективнее применять их в быстро меняющейся жизни подростка.

Курс начинался с самооценки. Ученики должны были понять разницу между скукой, которая длится целый день, и отдельными ситуациями, в которых они ощущали скуку (например, урок истории или просмотр надоевшей передачи по ТВ). Они научились правильно оценивать собственную мотивацию: «Занимаюсь ли я этим, потому что мне это нравится, потому что мама записала меня на эту секцию или потому что этим занимаются мои друзья?» Первую неделю курса ученики вели дневники и отмечали, на что именно уходит их время и насколько вовлеченными они себя чувствовали.

Ученые заметили, что скучают не только те, у кого есть много свободного времени. Даже очень загруженные дети умудряются скучать. Это происходит по двум причинам. Во-первых, потому что у них отсутствует собственная мотивация, так как на данный курс их записали родители. Во-вторых, они привыкли к тому, что родители придумывают, как заполнить их свободное время, и не умеют делать это без посторонней помощи. «Чем сильнее родители определяют жизнь ребенка, тем больше вероятность того, что ребенок начнет скучать», – объясняет Колдуэлл.

Много времени отведено на обучение подростков тому, как противостоять давлению сверстников. Ученики делают упражнения на «пребывание в потоке», основанные на идеях Чиксентмихайи[32]32
  Mihaly Csikszentmihalyi, профессор психологии, бывший декан факультета Чикагского университета, известный исследованиями тем счастья, креативности, субъективного благополучия и идеей «потока» – состояния полного погружения в некое занятие. Один из наиболее часто цитируемых психологов современности. Прим. пер.


[Закрыть], а также упражнение, помогающее понять, что элемент риска делает занятие увлекательным. Подросток учится тому, что он сам кузнец своего счастья.

Когда я прочитал о программе TimeWise, то искренне позавидовал ученикам и пожалел, что подобной программы не существовало во времена моей учебы в седьмом классе. Программа оказалась настолько эффективной, что ее проводили даже в ЮАР. Общество парков и отдыха Калифорнии назвало TimeWise одной из лучших программ обучения использованию свободного времени. Есть только одна проблема – ее эффект быстро исчезает. Дети, получившие «заряд» на программе, через некоторое время теряют запал и перестают отличаться от тех, кто эту программу не проходил. «Да, по прошествии времени эффект от программы теряется, – признаёт Колдуэлл. – У нас были примеры очень хороших результатов, но эти результаты не продержались и четырех лет». Не совсем понятно, почему так происходит. Стоит отметить, что у TimeWise очень хорошие статистические показатели эффективности, а ее автор опубликовала результаты исследования в престижном профессиональном издании и получила гранты на дальнейшее проведение программы. Однако, с точки зрения простого человека, программа не производит вау-эффекта. Уровень скуки тех, кто ее прошел, всего на 3 % ниже, чем у остальных. Выпускники TimeWise не намного успешнее противостоят давлению сверстников и не записываются в большее количество клубов и секций, чем все остальные. Несмотря на то что участники программы чуть больше времени проводят на открытом воздухе, их внутренняя мотивация находится на том же уровне, что и у тех, кто не участвовал в программе. Участники TimeWise употребляли мало алкоголя. В девятом классе они в среднем пили несколько раз в год, однако и здесь разницы с теми, кто не участвовал в программе, не было практически никакой. Равно как и в интенсивности употребления марихуаны и курения.