Текст книги "Мифы воспитания. Наука против интуиции"

Автор книги: Эшли Мерример

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Бандж часто проводит эксперименты, помещая детей дошкольного возраста в томограф и наблюдая за деятельностью их мозга, когда они выполняют задания наподобие тестов с цветами и сердцами. Она пришла к выводу, что в передней доле мозга взрослого существует область, отвечающая за соблюдение всевозможных правил – грамматики, дорожного движения и так далее. При травме этой части мозга люди начинают говорить и писать с ошибками. Область мозга, ответственная за правила, дает человеку возможность быть проактивным, оценивать определенные обстоятельства, в которых надо применять правила. Это своего рода способность заглянуть в будущее, она готовит мозг к тому, что должно произойти. Человек как бы говорит себе, что надо делать до совершения основного действия. Поэтому решения принимаются мгновенно и правильно. У маленьких детей, которые проходят тесты Бандж, пока еще нет в уме набора правил, поэтому их мозг не ведет себя проактивно, а просто реагирует на ситуацию. Следовательно, процент ошибок в этом случае высок.

Бандж считает большим плюсом программы «Инструменты» то, что дети сами выбирают, чем будут заниматься. «Когда ребенку предоставляется выбор, он выбирает действие, на осуществление которого он мотивирован. Мотивация имеет огромное значение, потому что сопровождается выпуском дофамина в мозг, что улучшает сообщение между нейронами». Получается, что при наличии мотивации мозг работает лучше и передает сигналы быстрее. Соответственно, мотивированные дети учатся быстрее и лучше.

Мы начали главу с описания школьной программы вождения и постепенно дошли до нейрологии в детском саду. Эти темы неразрывно связаны нервной системой, отвечающей за концентрацию внимания и когнитивный контроль. Водители-подростки могут сколь угодно хорошо сдать теорию, но во время вождения их реакция запаздывает, потому что им все еще приходится думать, чтобы соблюдать правила. Это увеличивает нагрузку на когнитивный аппарат и снижает концентрацию. Следовательно, они могут в любой момент принять неправильное решение. Если рядом с водителем сидит его друг, внимание первого часто отвлекается и его мозг в значительной степени теряет способность предсказать, что может произойти. Мозг юного водителя требует времени на «загрузку» правил. Следовательно, ему остается только реагировать на ситуацию, вместо того чтобы знать заранее, чем она может закончиться. Это может привести к опасной ситуации, какими быстрыми ни были бы его рефлексы.

Все учащиеся привыкли работать в обстановке, насыщенной отвлекающими факторами. В предыдущей главе мы говорили о способности тестов на IQ предсказывать успехи в учебе. Мы должны понимать, что все подобные тесты проводятся один на один с преподавателем, в тихой и спокойной обстановке, которая сильно отличается от реальной жизни. Учебный процесс часто происходит в шуме и гаме. Психологи называют это явление «холодной» и «горячей» когнитивной способностью. Эти понятия имеют прямое отношение к тому, что большинство людей плохо функционируют в условиях стресса, однако некоторые из нас в стрессе становятся намного эффективнее, чем в обычных условиях.

У любимого дитяти много имен, поэтому процесс, о котором мы говорим, могут называть импульсивностью, затрудненным контролем или ослабленной самодисциплиной. Довольно часто самодисциплина (в чем бы мы ее ни измеряли) может указывать на потенциальные будущие успехи человека лучше, чем результаты любых тестов IQ. Получается, что быть дисциплинированным лучше, чем быть умным. Результаты экспериментов Кленси Блэра из университета штата Пенсильвания показали, что шансы добиться отличной успеваемости по математике детей с высокими результатами IQ-тестов и высокоразвитыми управляющими функциями мозга на 300 % выше, чем у обладателей одних только высоких результатов тестов IQ.

Десять лет назад считалось, что самоконтроль, точно так же как и интеллект, дается с рождения – или он у тебя есть, или его у тебя нет. Сейчас ученые склоняются к тому, что эти качества гибкие и поддаются тренировке. На них влияет целый ряд факторов от вашего воспитания до того, как давно вы ели (дело в том, что для поддержания функции самоконтроля мозг сжигает много глюкозы). Нервная система, отвечающая за самоконтроль, может уставать. Согласно данным одного исследования, нервы людей с более высоким IQ «устают» быстрее.

Шарлотта Дигнат в своем метаанализе самоконтроля пишет: «Благодаря большому количеству эмпирических доказательств сейчас мы понимаем эффективность самоконтроля в сфере академической и школьной успеваемости и в качестве мотивации учебы».

Мы с Эшли пользуемся некоторыми приемами из программы «Инструменты». Эшли вечерами преподает, и дети, которые у нее учатся, для развития проактивных качеств пишут планы – чего они собираются достичь в течение двухчасового занятия. Когда дети отвлекаются, Эшли напоминает им о том, что написано в их планах. Она теперь показывает не на слово, в котором ребенок сделал ошибку, а на строчку, где это слово находится, чтобы ребенок нашел ошибку сам. Благодаря такому подходу дети становятся внимательнее, начинают думать, а не механически делать то, что просит их преподаватель. Детсадовцы, которые учатся писать, теперь проговаривают про себя то, что делают: «Начинаем букву сверху и рисуем полукруг».

Каждый день наша дочь возвращается из подготовительной школы с заданием написать одну из букв алфавита. Чтобы она поняла разницу между «хорошо» и «еще лучше», я прошу ее обвести кружком самую красивую букву из написанной строчки. Когда она уже лежит в кровати, мы читаем «парами» – я ей, потом она мне. Потом она пересказывает мне прочитанное за вечер (кое-что – дословно) и показывает картинки в книге. Иногда мы проводим вместе весь день, и она заранее пишет план того, что мы хотим сделать. Ей это очень нравится, и мне хотелось бы, чтобы мы делали это чаще. Я помогаю ей придумывать сценарии игр. Например, она собирает всех кукол (она обожает кукол) и укладывает их в кровать. На это уходит пять-десять минут. Чем заняться дальше, она не знает. Я предлагаю ей разбудить кукол, отвести их в школу, а там устроить пикник. Она сразу оживляется и продолжает играть еще час.

В городе Нептун трехлетний сын Сэлли Миллауэй Джордж начал ходить в детсадовскую группу, которая занималась по «Инструментам». «Мой сын был не вполне здоров», – говорит Сэлли. Она не представляла себе, как программа может подействовать на ребенка с ограниченными возможностями. «Джордж вообще ничего не говорил. Ему еще не поставили диагноз “аутизм”, но все симптомы болезни были налицо». Впрочем, позже вместо аутизма у Джорджа нашли серьезные проблемы со слухом – он слышал словно под водой, все звуки сливались. «В ноябре у него вырезали аденоиды, и он начал говорить через три для после операции. Тогда я начала беспокоиться по другому поводу. Я понимала, что инвалидности на всю жизнь не будет, но придется наверстывать упущенное в развитии, – рассказывает Миллауэй. – Сможет ли он догнать остальных детей?»

Однако Миллауэй не пришлось долго переживать. Глядя на стремительное развитие сына, она не могла поверить своим глазам. Через три года обучения по программе «Инструменты» (два в детском саду и один в подготовительной школе) Джорджу удалось полностью догнать ровесников и навсегда позабыть о прежних недугах. Сейчас Джордж ходит во второй класс и учится по программе для одаренных детей. Ну, а программу «Инструменты» преподают во всех группах детских садов города Нептуна.

Глава девятая
Как важно уметь ладить с другими

Почему современный подход к воспитанию не смог создать поколение ангелов.

Несколько лет назад специалист по вопросам агрессивного поведения дошкольников Джейми Остров и один из ведущих экспертов в области влияния СМИ Дуглас Джентил начали совместное исследование. Два года они наблюдали за ребятами из двух детсадов в Миннесоте, сопоставляя их поведение с информацией от родителей о том, какие телепрограммы и DVD смотрели дети. В исследовании участвовали малыши от двух с половиной до пяти лет из семей с высоким доходом.

Остров и Джентил искренне полагали, что дети, которые смотрят «Могучих рейнджеров» и «Звездные войны», будут вести себя во время игр более агрессивно. Ученые также считали, что те, кто смотрит образовательные телепередачи наподобие «Артура» и «Большого рыжего пса Клиффорда», окажутся менее агрессивными и более «просоциальными», то есть будут помогать другим, делиться с ними, принимать детей в свои игры и так далее. Эти гипотезы не блистали новизной, однако отличие исследования Острова и Джентила от всех остальных заключалось в том, что ученые хотели сделать его долгосрочным и скрупулезно отследить постепенное усиление агрессивного поведения на протяжении всего детсадовского возраста.

Из опыта прошлых исследований Остров знал, что видеокамеры слишком навязчивы и, кроме всего прочего, плохо записывают звук на расстоянии. Поэтому исследователи решили попросту находиться рядом с детьми и делать пометки в блокнотах. Детям быстро наскучили дяди, что-то черкающие на листах бумаги, и они перестали обращать на них внимание.

Наблюдатели были обучены различать физическую, вербальную агрессию и агрессию, которая проявляется в отношениях, так называемую реляционную. Проявляя физическую агрессию, ребенок толкается, дерется и грубо отнимает игрушки. Реляционная агрессия в отношениях у детей детсадовского возраста проявляется так: они игнорируют другого ребенка, который хочет играть с ними, гонят его, отказываются дружить или говорят о других неправду. Вербальная агрессия – это грубость, обзывания, фразы «Заткнись!» или «Ты глупый!». Вербальная агрессия часто сопровождается физической.

Данные, полученные от наблюдателей, Остров сопоставлял с родительскими отчетами о просмотре передач. В среднем за время исследования дети провели у экрана по одиннадцать часов.

После предварительной оценки результатов казалось, что первоначальные гипотезы подтвердились. Однако обнаружились и неожиданности. Чем больше образовательных передач смотрели дети, тем более агрессивными они становились в отношениях друг с другом. Они начинали командовать и манипулировать сверстниками гораздо интенсивнее, чем после просмотра программ с элементами насилия и физической агрессии. Тогда Остров посмотрел несколько программ по каналам PBS, Nickelodeon и Disney и обнаружил, что в некоторых программах часто присутствуют примеры агрессивного поведения. Остров предположил, что бо́льшая часть получасовых образовательных программ посвящена описанию конфликта между героями, а его разрешению уделяется всего несколько минут. «Детям детсадовского возраста сложно соединить информацию в конце передачи с тем, что происходило в ее начале, – писал ученый. – Вероятно, они не воспринимают “мораль” так же, как дети постарше или взрослые, а просто берут пример с героев передачи».

Полученные результаты очень удивили исследователей. У Острова еще не было детей, но все его коллеги-родители призадумались о том, что смотрят их малыши, и начали принимать меры.

Остров решил повторить исследование в четырех детсадах города Баффало. «Учитывая неожиданные результаты, мы хотели делать выводы на более широкой выборке, чем первоначальная», – говорит Остров.

Через год после начала исследования Остров подвел итог. В среднем две трети времени дети тратили на просмотр образовательных программ и треть – на видео с элементами насилия. Увеличение времени просмотра агрессивных материалов действительно крайне незначительно увеличило частоту драк в детсадах. Оказалось, что просмотр образовательных программ увеличил частоту проявлений физической агрессии практически в той же мере, как и просмотр телепрограмм с элементами насилия. Как и в Миннесоте, просмотр образовательных программ в значительной степени привел к увеличению реляционной агрессии. И чем больше дети их смотрели, тем хуже они себя вели по отношению к сверстникам. Причем это соотношение было в два с половиной раза выше, чем аналогичные показатели для «агрессивных» программ. Любопытно, что сериал «Артур» оказался более опасным, чем «Могучие рейнджеры».

Исследователи из Итака-колледж согласны с оценкой Острова и считают, что в детских телепрограммах присутствует много вербальной и реляционной агрессии. Под руководством профессора этого колледжа Синтии Шайбе студенты старших курсов внимательно отсмотрели 470 получасовых сегментов популярных телепрограмм для детей, записывая, сколько раз персонажи плохо отозвались о ком-то или плохо обошлись с кем-либо. Результаты анализа, проведенного Шайбе, показали, что в 96 % детских программ встречаются примеры оскорблений и унижений, то есть в среднем около восьми раз в течение получасового сегмента. Программы, которые считаются «просоциальными», оказались не намного лучше – две трети из них содержали оскорбления. Слышать подобное в реальной жизни крайне неприятно. («Как ты можешь спокойно спать, зная, что ты самый настоящий неудачник?» – спрашивает приятеля персонаж мультфильма «Спанч Боб».) Шайбе пришла к выводу, что оскорбление подается как нечто вполне невинное, никоим образом не унижающее собеседника. Из 2628 случаев унижений и плохого обращения, выявленных командой Шайбе, только в 50 % виновного персонажа поправили или одернули. Причем в образовательных программах подобного не произошло ни разу. Зрители слышали разве что смех за кадром.

Остров и Шайбе далеко не одиноки в своем стремлении найти причины детской агрессии.

Современные «продвинутые» родители, казалось бы, должны воспитать целое поколение вежливых неагрессивных отпрысков. Как только ребенок подрастает достаточно, чтобы что-то понимать, родители принимаются учить его доброте и состраданию. Чисто теоретически драки, издевки и жестокость должны были давно кануть в Лету вместе с малолетними хулиганами, которые мучают кошек и стреляют в птиц из рогаток. Но нет, мы все чаще и чаще слышим о буллинге[39]39
  Травля одного члена коллектива всеми остальными – в школе, армии, офисе. Прим. ред.


[Закрыть]. Похоже, что сюжет «Повелителя мух»[40]40
  The Lord of the Flies, дебютный роман английского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе Уильяма Голдинга, изданный в 1954 году. Аллегория о порочности человеческого рода. В начале романа дети после авиакатастрофы оказываются на необитаемом острове и объединяются в «племена», пытаясь выжить. Прим. ред.


[Закрыть] остается актуальным и по сей день.

Так почему же современные методы воспитания не сделали детей более цивилизованными? В предыдущих главах мы обсудили детское вранье и расовые предрассудки в школах. Давайте сейчас рассмотрим детскую агрессивность, которая имеет много проявлений: потасовки в песочнице, запугивание и физическая агрессия в средних классах, остракизм в старших.

Детскую агрессию очень легко объяснить нездоровой атмосферой в семье. Можно предположить, что если дома у ребенка все хорошо, то он не вырастет агрессивным. Однако сейчас агресии так много, что это объяснение уже не кажется убедительным. Выходит, что мы получим «эффект озера Вобегон» – выйдет, что практически каждый родитель плохо справляется со своими обязанностями.

Агрессивное поведение традиционно считалось чем-то вроде врожденной аномалии, разновидностью психического отклонения, признаком неспособности вписаться в общество. Проявление агрессии у детей прочило им проблемы в будущем. Классическими причинами агрессии считались факты агрессии: конфликтная ситуация дома, телесные наказания, просмотр телепрограмм со сценами насилия, остракизм со стороны сверстников. Ученые не собираются отказываться от этой точки зрения, однако новые исследования свидетельствуют, что не все так просто, как кажется.

Все слышали о пагубном влиянии родительских ссор на детскую психику. Особенно опасны громкие споры, которые могут перерасти в рукоприкладство. Но как влияют на ребенка обычные «бытовые» конфликты? Марк Каммингс из университета Нотр-Дам исследует этот вопрос уже более десяти лет.

Каждый ребенок время от времени видит, как его родители, бабушки и дедушки или другие взрослые, которые о нем заботятся, ругаются по самым банальным поводам: кто забыл взять вещи из химчистки или чья сегодня очередь везти детей в школу. Каммингс провел исследование, в ходе которого родители отмечали каждый свой спор или конфликт. Мамы насчитали до восьми разногласий в день, папы чуть меньше. Родители могут стремиться оградить детей от негативного влияния супружеских ссор, но удается это примерно в половине случаев. Дети настолько чувствительны к отношениям между родителями, что Каммингс называет их «эмоциональными счетчиками Гейгера». В одной из своих работ он пишет, что безопасность и эмоциональное благополучие детей в большей степени зависят от взаимоотношений между родителями, чем от отношений между родителями и детьми.

Значит, дети плохо реагируют на пререкания между родителями? Не обязательно. Каммингс проводил очень сложные эксперименты, в ходе которых дети наблюдали ссоры, после чего ученый измерял количество в их слюне гормона стресса кортизола. Иногда для проведения экспериментов нанимали актеров, иногда в них участвовала и мать ребенка. Последнее могло происходить, например, так: мать находится с ребенком, звонит ее телефон, и она начинает ругаться с «папой». Все реплики матери заранее прописаны в сценарии и заучены наизусть. В другой части эксперимента дети наблюдали на мониторах ссоры двоих посторонних людей. Ребят просили представить себе, что эти двое – их родители. Во время одного из исследований треть испытуемых после просмотра видеоматериала начала агрессивно себя вести – дети кричали, злились и били подушку. Но в ходе того же самого исследования произошло нечто уменьшающее агрессивное поведение у всех детей (за исключением 4 %). И что же это было? Концовка видеоматериала, в которой было показано разрешение конфликта. Если видеоматериал со сценой конфликта останавливали на середине ссоры, это отрицательно действовало на детей. Но если ребенку давали досмотреть сцену примирения, он успокаивался. «Мы экспериментировали с силой конфликта и накалом страстей, но эти факторы не имели никакого значения, – вспоминает Каммингс. – Даже после наблюдения бурной ссоры дети вели себя спокойно, если они видели концовку с примирением сторон».

Это значит, что родители, которые в разгар ссоры уходят и заканчивают объяснения за закрытыми дверьми, думая, что таким образом меньше травмируют своих детей, совершают большую ошибку. Еще хуже, если потом они не информируют детей о том, что конфликт улажен. Каммингс также пришел к следующему выводу: даже если родители ругаются в отсутствие детей, последние все равно чувствуют, что произошел конфликт, хотя не знают никаких его деталей.

Ученый установил, что присутствие детей при конструктивных супружеских конфликтах может пойти им только на пользу, особенно если мы говорим о контролируемых конфликтах без оскорблений, заканчивающихся полюбовно. Присутствие при подобных сценах помогает детям развивать чувство защищенности и дает навыки просоциального поведения. Это отмечают и учителя в школах. Каммингс пишет: «Разрешение конфликта должно быть искренним, а не разыгранным специально для детей. Они прекрасно чувствуют фальшь». В результате дети получают урок выхода из конфликтной ситуации. А если ребенок не наблюдает подобных примеров, он не научится разрешать собственные конфликты.

Бесспорно, речь идет о тонких материях. Еще более щекотливый вопрос исследует профессор Дюкского университета Кеннет Додж. Додж – один из крупнейших специалистов в области детского развития. Одна из тем его исследований – как физические наказания делают детей более агрессивными.

90 % американских родителей хотя бы раз в жизни наказывали детей физически. На протяжении долгих лет работа Доджа и его коллег демонстрировала связь частоты наказаний и детской агрессии. Чем чаще ребенка шлепают, тем агрессивнее он становится.

До определенного времени все исследования в этом вопросе преимущественно основывались на изучении белых семей. Исследователи хотели понять, как обстоят дела в этом вопросе у нацменьшинств, в особенности у афроамериканцев. С этой целью Додж изучил последствия телесных наказаний, отследив жизнь 453 черных и белых детей от детского сада до одиннадцатого класса.

На научной конференции Додж доложил о результатах своих исследований. Этот доклад не обрадовал его коллег. И совсем не потому, что черные немного чаще прибегали к телесным наказаниям. Все было наоборот – исследователи установили, что чем больше наказывали ребенка из черной семьи, тем менее агрессивным он становился. Коллеги Доджа объявили его доклад расистским и опасным. Журналисты бросились брать интервью у самого Доджа и другого автора отчета об этом исследовании Дженнифер Лансфорд. Один из репортеров федерального ТВ-канала поинтересовался, не выступает ли Додж за то, чтобы детей чаще били. Так как Додж и Лансфорд не одобряют применение силы в воспитании детей, они решили провести исследование использования телесных наказаний во всем мире.

Так почему же применение телесных наказаний приводит к плохим последствиям у белых детей, но не имеет негативного влияния на черных? Используя результаты международных исследований, Додж смог ответить на этот вопрос.

Необходимо понимать, как родители ведут себя, когда наказывают ребенка физически, и что при этом происходит с детьми. Если в культуре принято бить детей, телесное наказание является «естественным поведением после того, как ребенок сделал что-то запрещенное». Даже если родители всего несколько раз в жизни прибегли к телесному наказанию, сама эта практика считается нормальной. Практически каждого черного ребенка шлепали по попе, когда он делал что-то не так. Но среди белых телесные наказания чаще всего не одобряются. Его используют только в случаях самых серьезных нарушений, когда родители теряют терпение. Смысл такого наказания для белых: «Ты сделал нечто из ряда вон выходящее, поэтому тебя ждет особенно суровое наказание: мы тебя отшлепаем».

Однако шлепают детей не только черные. Исследование, проведенное Джеймсом Добсоном из Техасского университета, показывает, что в трети семей консервативных протестантов детей шлепают не менее трех раз в неделю. Причем телесные наказания не имеют для детей каких-либо долгосрочных последствий, потому что в этой религиозной среде считаются совершенно нормальными.

Собственно говоря, исследования Каммингса и Доджа продемонстрировали, что иногда, стараясь сделать детям лучше, родители делают только хуже. Реакция родителей оказывается для детей важнее, чем само физическое наказание.

Если мы признаем, что конфликт родителей и детей может в некотором смысле привести к положительному результату, что мы можем сказать об отношениях ребенка со сверстниками? Как конфликтные ситуации и способность к их решению без помощи родителей могут повлиять на ребенка?

Профессор университета Вирджинии Джозеф Аллен считает, что многие родители находятся в ситуации так называемого парадокса воспитания. «Защита детей – врожденное стремление родителей. Но, преуспев в этом, они лишают чад возможности учиться на ошибках и жизненных сложностях. Само по себе стремление совершенно здоровое, и полвека назад родители вели себя точно так же, но у них не было возможности в такой степени контролировать жизнь своих детей, – рассказывает Аллен. – А мы можем себе это позволить и порой переходим все границы».

Читая посты одного из родительских сообществ в сети, мы поняли, что многие родители стоят перед дилеммой – помочь ли своему ребенку, у которого в песочнице отняли игрушку, или не стоит. Часть родителей жалуется, что их дети стали агрессивно вести себя по отношению к другим. Это интернет-сообщество обсуждает ситуации, когда детей дразнят или травят. В качестве решений предлагаются запись на курсы боевых искусств, помощь детского психолога или просто разговор с ребенком о том, что при плохом поведении его не будут приглашать на дни рождения. Одним словом, взрослые не знают, что делать, и переживают.

Многие родители начали требовать, чтобы в школах была принята политика полного неприятия буллинга, агрессии и притеснений. Нет оснований утверждать, что буллинга в школах стало больше, просто о нем начали больше говорить.

В марте 2007 года комитет по образованию и профориентации английского парламента провел специальное расследование случаев буллинга в школах. На протяжении трех дней члены комитета выслушивали выступления директоров школ, ученых и представителей самых разных организаций. Отчет комитета занял аж 288 страниц. Он не принял никаких законов или установок, что, впрочем, и не было целью расследования. Комитет стремился сообщить всем заинтересованным лицам, что буллинг не помогает «ковать» характер ребенка, не должен быть частью школьной системы и с ним необходимо бороться. Парламентарии высказались против издевок, унижения, остракизма и сплетен.

Ученые согласны с тем, что буллинг опасен и его необходимо остановить. Однако они не поддерживают идею полной нетерпимости к нему.

Американская психологическая ассоциация провела свое расследование и предупредила, что буллинг связан с неверной оценкой ситуации и в конечном счете является следствием недостаточного психологического развития. Говоря проще, дети совершают ошибки, потому что они еще слишком малы. Психиатры напомнили, что серьезные меры наказания могут лишь негативно отразиться на авторитете взрослых. В отчете есть такие слова: «Дети начинают бояться не других детей, а правил, которые они могут случайно нарушить». Политика полной нетерпимости буллинга привела к тому, что дети стали нервничать больше, а не меньше. В Индиане в 95 % случаев из школы исключают не за буллинг, а за «нарушение школьного порядка» и «по другим причинам». Американские психологи предупредили об опасности слишком жесткого насаждения политики полной нетерпимости любых проявлений харассмента.

Тем не менее она становится все более популярной. По данным опроса некоммерческой исследовательской компании Public Agenda, 68 % американских родителей поддерживают политику полной нетерпимости по отношению к буллингу. Список того, что мы называем буллингом, растет и ширится: жестокость, остракизм, оскорбления, физические проявления агрессии. В одном небольшом канадском городке подобное поведение теперь даже карается штрафом.

Есть одна проблема. Бо́льшую часть подлостей и жестокостей совершают далеко не хулиганы, а самые популярные и обожаемые дети в школе.

Связь популярности, подлости, жестокости и социального влияния не нова для преподавателей. Она прослеживается в большинстве школ. Это отражено в литературе и кино: в книге «Эмма» Джейн Остин, в картине «Смертельное влечение» и комедии «Дрянные девочки». В некоторых языках даже существует специальное выражение для обозначения популярных подростков, которым нравится унижать сверстников. Например, голландское слово popie-jopie означает наглого, подлого, хамоватого подростка самого дурного поведения.

Ученые начали изучать связь популярности и агрессии относительно недавно. Получить грант для работы на эту тему оказалось довольно просто: все надеялись, что, поняв проблемных подростков, общество сможет приостановить их превращение в будущих преступников. Массовое убийство в школе Колумбайн в 1999 году облегчило доступ к фондам. Правительство не хотело повторения подобной резни.

Социологи исходили из предположения, что плохое поведение неизбежно приводит к плохим последствиям. Агрессия считалась плохим поведением, следовательно, ученым было интересно исследовать исключительно негативные последствия агрессии.

С грантами на изучение популярных подростков дело обстояло туго. Все считали, что у них все и так хорошо и изучать их не стоит. Исключением были несколько долгоиграющих исследований, изучавших связь популярности подростка и потребления алкоголя. Ну и каков их результат? Как выясняется, популярные подростки больше пьют и употребляют больше наркотиков.

Получалось, что ученые обнаружили: весьма успешные в социальном смысле тинейджеры рискуют превратиться в наркоманов. После таких открытий деньги грантов хлынули в руки исследователей популярных подростков. Вскоре появились научные данные, связывающие популярность и агрессию, в особенности агрессию реляционную. В общем, ученые наконец-то догнали Голливуд, который уже давно снимает картины о популярных подростках, оказавшихся на поверку малоприятными личностями. Сейчас социологи активно стараются приспособиться к новому ви́дению ситуации.

Одна из учителей Острова, Никки Крик из университета Миннесоты, вышла с заявлением о большей агрессивности девочек, что противоречило устоявшемуся мнению. Крик доказала, что некоторые девочки могут дать фору мальчикам, особенно в части реляционной агрессии.

Дебра Пеплер доказала, что в начальной школе «неагрессивные» дети далеко не всегда оказываются ангелами – они могут так толкаться или угрожать, что перестанут дружить (правда, чуть в меньшей степени, чем агрессивные дети). Так что нельзя сказать, что тихие дети – «хорошие». Возможно, они просто чуть менее уверены в себе для того, чтобы «прессовать» своих сверстников чаще.

Профессор университета Коннектикута Антониус Силлессен объясняет, что агрессивность чаще всего необходима для получения контроля и укрепления статуса. Агрессия – не просто социальный сбой или недостаток умения общаться. Напротив, для осуществления многих агрессивных действий требуются очень развитые социальные навыки. Даже физическая агрессия часто является свидетельством социализации, а не ее отсутствия. Агрессивные дети – это никак не бесчувственные дети. Напротив, по мнению Силлессена, для реляционной агрессии надо быть чувствительным, потому что такой ребенок должен понимать свое окружение и знать, на какие кнопки надавить, чтобы добиться результата и «достать» противника. Агрессия «появляется по мере того, как подростки начинают открывать самих себя. Они начинают осваивать концепцию “крутизны” и учиться нравиться людям».

Это входит в противоречие с тем, чему учат детей родители. Родители говорят семилетнему чаду, что игнорировать сверстников, распространять слухи и драться – плохо. Родители пытаются отнять у ребенка очень эффективные инструменты установления социального господства. «Поведение детей, против которого выступают родители, приносит плоды во время общения на детской площадке», – говорит Силлессен. Дети и сами прекрасно знают, что не следует так себя вести, потому что им с раннего детства об этом говорят. Но от некоторых стереотипов сложно избавиться, потому что они вселяют в сверстников уважение и впечатляют их.

Почему дети не избегают агрессивных ровесников и, напротив, уважают их?

По двум причинам. Во-первых, агрессивное поведение, как и любое другое нарушение правил, воспринимается сверстниками как протест против взрослых. Поэтому агрессивный ребенок выглядит более взрослым и более независимым. Ребенок, всегда слушающийся старших, рискует заработать репутацию маменькиного сынка и слабака.