Текст книги "Разбойник Кадрус"

Автор книги: Эрнест Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава XXVII
ДАМА ЖЕЛАЕТ ВИДЕТЬ КАДРУСА

Император охотился. В то самое утро, когда Кадрус отпустил герцогиню де Бланжини, все с рассвета были на ногах. Наполеон опять захотел отправиться на охоту.

Но когда он выходил из дворца, появился Фуше и просил у императора позволения поговорить с ним наедине.

– Что случилось? – спросил Наполеон, когда придворные отошли в сторону.

– Государь, – сказал Фуше, – крестьяне сегодня утром видели в лесу опрокинутую и пробитую пулями карету принцессы Полины. Все егеря убиты.

Наполеон побледнел.

– Это сделал Кадрус, – продолжал Фуше. – Никогда прежде он не позволял себе такой дерзости.

– Но герцогиня, герцогиня?! – вскрикнул император.

– Государь, я послал в замок курьера.

В эту минуту во двор дворца прискакал лакей в ливрее герцогини де Бланжини и подал камергеру конверт, который тот передал императору. Наполеон распечатал конверт и прочел:

«Государь, вчера, отправляясь в Фонтенбло по приглашению императрицы, я была захвачена «кротами». Ваши егеря проявили чудеса храбрости, но они все погибли. Граф де Барадер вел себя, как герой, я обязана ему вечной признательностью. Со мной же, государь, Кадрус, этот господин больших дорог, обошелся очень великодушно, он отнял у меня бриллианты, но обращался уважительно. Меня отвезли домой в чужой карете, я цела и невредима.

Благоволите, государь, успокоить ее величество императрицу и сказать, что если разбойники отняли у меня мои вещи, то оставили сердце, чтобы оно продолжало любить вас обоих и оставаться Вашей преданной и верноподданной герцогиней де Бланжини».

Император, прочтя письмо, сложил его и отдал камергеру, сказав:

– К императрице. Пусть сейчас же к нам пригласят герцогиню де Бланжини, она найдет нас за завтраком, на охоте, в десять часов. Поедемте, господа.

Охота направилась к лесу. Император и Савари тихо переговаривались. Наполеон казался раздраженным. Презренный разбойник оскорбил его родственницу! Что скажет Европа? Что намалюют английские карикатуристы? Император обвинял всех: Савари, Фуше, полицию, Барадера, армию. Он был смертельно оскорблен. Савари выдержал бурю. Время от времени среди всеобщей пальбы стрелял император, но он не попал в дичь и снова начал ругаться.

Настало время завтрака. Герцогиня не приезжала. Раздражение Наполеона усиливалось. Наконец, появилась императрица и вместе с ней герцогиня де Бланжини. Она улыбнулась и подошла поклониться императору, который поцеловал ее в лоб.

– Ну, герцогиня, – спросил он ее, – как произошло это гнусное дело? Не прав ли я был, когда не хотел назначать капитаном вашей охраны графа де Барадера? Этот старый дуралей…

– Государь! – с жаром перебила молодая женщина. – Уважайте его память, заклинаю вас. Господа, – обратилась она к придворным, – я знаю, что господин де Барадер не пользовался всеобщей любовью. Наверняка захотят очернить его память, а я торжественно заявляю, что он поступил геройски.

Императору хотелось бы побыстрей закончить этот разговор, но при словах герцогини вся свита окружила ее, и Наполеон промолчал. Тогда молодая женщина рассказала о ночном происшествии, пропустив некоторые подробности и восхваляя Кадруса и Барадера. Закончила она так:

– С позволения его величества (она очень хорошо обошлась без этого позволения) я рассказала вам это, господа, чтобы сдержать клятву. Я поклялась графу де Барадеру засвидетельствовать, что он поступил как настоящий дворянин. Кадрусу я обещала засвидетельствовать, что он выказал изысканную вежливость.

Повелительным и грациозным движением руки она удалила своих слушателей. Император предложил герцогине руку.

За десертом явился Фуше. Он подал императору какую-то бумагу. Наполеон прочел и с досадой сказал своему министру:

– Все бумаги на свете не стоят головы этого негодяя.

Потом он встал. Охота продолжилась. После завтрака должны были охотиться на косуль. Поехали верхом. Принцесса, видя, что император не в духе, предложила некоторым дамам и кавалерам отправиться на то место, где она попала в руки разбойников. Все с восторгом согласились. Тридцать или сорок человек отделились от императорской свиты. Среди них находились Фоконьяк, по-прежнему благосклонно принимаемый герцогиней, и Каза-Веккиа, которого она встретила с приветливой улыбкой. Оба ехали возле нее, и она рассказывала им о вчерашнем происшествии.

Фуше, также желавший расспросить молодую женщину, подъехал к ней.

– Этот черт Кадрус по-прежнему беспокоит вашу светлость, – сказал Фоконьяк. – Этот негодяй все время от нас ускользает.

– Однако он все же попадется, – ответил Фуше, принужденно смеясь. – Его величество хочет покончить с этим негодяем. Его голова будет оценена и…

– Да-да, – перебил маркиз. – Надежда на большую награду… я понимаю. Но эту голову надо знать в лицо. Кто знает, главарь «кротов» молод или стар? Говоря откровенно, господин министр, этот способ не кажется мне действенным.

– Это мы еще увидим…

– Есть и другие средства, – продолжал Фоконьяк, – мышеловки и тому подобное. Но как расставить капканы такой хитрой лисице?

Фуше не ответил. Фоконьяк продолжал, как бы размышляя вслух, но так громко, чтобы его могли слышать:

– Если не некий оригинальный способ, то вряд ли я получу полковничьи эполеты, которые должны стать наградой за поимку Кадруса. Что вы думаете об этом, кавалер? – обратился он к Жоржу.

– Я думаю, что с вожаком «кротов» нельзя действовать как с обыкновенным человеком.

– Вы правы, – сказала герцогиня. – Этот Кадрус – человек необычный, я его не видела, но догадываюсь.

– А почему вы не попросили его показать вам свое лицо, герцогиня? Он, может быть, и согласился бы.

– Полноте, – сказал Фоконьяк.

– Это нелепость! – закричали все.

– Неужели вы считаете его сумасшедшим?

– Таким дураком?

Министр полиции ничего не ответил, он, по-видимому, размышлял.

– Я все-таки утверждаю, что Кадрус – человек необыкновенный, – продолжал Жорж, – и с ним следует действовать другими методами. Я думаю, что, если бы герцогиня просила его открыться ей, он бы это сделал.

– Любезный кавалер, – сказал Фоконьяк, – я спрашиваю себя, не лишились ли вы рассудка. Я поставил бы тысячу луидоров, – лукаво прибавил гасконец, – что если бы он и узнал о желании герцогини, то не исполнил бы его. Хотите пари? – обернулся он к Фуше. – Я ставлю тысячу ливров, что этот разбойник не покажется.

– Я принимаю пари, – ответил Жорж, весело ударив по руке маркиза де Фоконьяка. – Тысячу луидоров, что этот негодяй осмелится, с условием, что герцогиня громко и несколько раз выразит свое желание и что каждый из нас разнесет эту весть. Этот молодчик должен узнать, чего от него хотят. Но прежде я прошу позволения герцогини де Бланжини.

– Согласна! – сказала она.

– Вы поучаствуете в моем пари на равных? – спросил Фоконьяк Фуше.

Глаза всех устремились на министра полиции, который произнес:

– Я согласен, маркиз, и очень боюсь, что кавалер де Каза-Веккиа проиграет свои деньги…

Когда доехали до того места, где накануне случилось страшное происшествие, герцогиня стала рассказывать о нем с мельчайшими подробностями. Фуше слушал ее с лукавым вниманием.

Герцогиня, едва оправившаяся от волнения прошлого вечера, выразила желание вернуться в свой замок. Все разъехались. На обратном пути Фуше вдруг сказал Жоржу и Фоконьяку:

– Я очень вам благодарен господа, за вашу свежую мысль.

– Вы очень добры, ваша светлость, – ответил Фоконьяк, а сам между тем думал: «Что за свежая мысль, черт побери?»

– Нет, право, – заявил министр, – я искренно считаю, что это единственный способ.

– Я в этом убежден, – ответил гасконец, поклонившись и поглаживая рукоятку своего ножа.

Кадрус не произнес ни слова. Он наблюдал.

– Да, – продолжал Фуше, – главарь «кротов» – человек необыкновенный… Разбойник-рыцарь. Но у него должны быть слабые стороны. Очевидно, это роль, которую он себе предназначил. Впрочем, людей его натуры всегда губит необузданное самолюбие. Если Кадрус узнает о вашем пари, господа, то при всей его отваге он вполне может показаться.

– Именно так мы и считаем, – ответил маркиз с невозмутимой самоуверенностью.

– Повторяю, это очень изощренный способ, – сказал министр. – Подав мне эту мысль, вы сделали шаг к полковничьему чину – цели вашего благородного честолюбия. Его величество сумеет вознаградить тех, кто схватит этого опасного разбойника и уничтожит его шайку. Если Кадрус ответит на брошенный ему вызов, он погиб: мы узнаем его внешность, рост и возраст. Этого будет достаточно для сыщиков, чтобы напасть на его след, где бы он ни скрывался.

В эту минуту всадники достигли ворот фонтенблоского парка. Тут министр расстался с Фоконьяком и Жоржем, которые сказали ему:

– Будьте так добры, напомните о нас его величеству, если нам посчастливится схватить Кадруса.

Через несколько минут, когда министр скрылся из виду, Фоконьяк вскрикнул:

– Хорош он со своими сыщиками! Неужели ты действительно хочешь нанести визит герцогине? – обратился он к Жоржу.

– Увидим, – резко ответил молодой человек.

А Фуше, проезжая по аллеям парка, думал: «Я немедленно должен сменить агентов, наблюдающих за этими Фоконьяком и Каза-Веккиа».

В голову этого хитреца начали закрадываться сомнения.

Глава XXVIII
ПОЯВЛЕНИЕ

Герцогиня лежала ночью в спальне своего замка. Она велела приподнять занавес и смотрела на окрестности, освещенные луной.

Герцогиня мечтала о Кадрусе. Ее большие глаза сверкали лихорадочным блеском. Она была взволнована. Время от времени она шептала фразы, странно звучавшие в устах такой гордой женщины.

– Какой необыкновенный человек! Какой замечательный… Ах! Если бы он, вместо того чтобы предаваться злу…

Затерявшись в лабиринте своих мыслей, молодая женщина на минуту закрыла глаза. Когда она их открыла, перед ней стоял Кадрус. Как он мог пробраться сюда, если окно оставалось закрытым, а во всех соседних комнатах находились ее слуги?

Молодая женщина не шевелилась, даже не помышляя звать на помощь.

– Вы желали видеть меня, герцогиня, – сказал ей Кадрус, – я явился к вам и пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить за доброе мнение обо мне.

Герцогиня была так поражена его появлением, что лишилась дара речи. Она пристально смотрела на Жоржа.

– Как?! – сказала она наконец. – Вы здесь?

– Вы сами этого хотели, – ответил Жорж.

– Признаюсь, да, – произнесла она. – Но кто мог так быстро передать вам мою досужую болтовню?

– Я уже имел честь говорить вам, герцогиня, что моя полиция не так многочисленна, как та, которою располагает император, но она гораздо действеннее, в особенности тогда, когда дело касается слуха.

– Все это очень странно, – прошептала герцогиня. – Знаете ли вы, что играете в опасную игру, – прибавила она, – потому что…

– Я играю только наверняка, – ответил Жорж, слыша, что молодая женщина умолкла.

– Как это? – спросила герцогиня.

– Если я правильно вас понял, вы хотели сказать, что можете позвать своих слуг.

– Да. Стоит мне позвонить, как сбежится куча народу. Но я вас сама позвала, так что не хочу выдавать.

– Герцогиня, можете звонить. Никто не придет.

– О, это уже слишком! – рассерженно произнесла молодая женщина, протянув руку к колокольчику, и громко позвонила.

В замке зашевелились, в соседних комнатах послышались шаги.

– Ну что? – спросила герцогиня.

Молодая женщина уже раскаивалась в своем минутном порыве.

– Идут, – продолжала она, встревожившись. – Если вас застанут здесь, ваша голова…

В эту минуту дверь комнаты открылась, и на пороге появился человек. На нем была маска и костюм «кротов».

– Вы звали, предводитель? – спросил разбойник.

– Да, я хотел узнать, все ли мои приказания исполнены? – спросил Кадрус.

– Все.

– Итак, новая охрана, приданная герцогине…

– Храпит.

– А прислуга?

– Прислуга спит под столом на кухне.

– А горничные?

– Я не знаю… так как в этой комнате женщина… говорить ли…

– Говори, дурак!

– Горничные спят на сеновале.

– На сеновале?

– Да, с конюхами.

– Этот человек лжет! – пылко воскликнула оскорбленная герцогиня. – Это невозможно… Где же моя камеристка? Что же делает мой управляющий?

– Первая заснула над своими четками, читая любовную записку от молодого аббата, – ответил «крот», – второй сидит, опустив отяжелевшую голову на счетную книгу.

– Хорошо, – сказал Кадрус, который движением руки отпустил своего подчиненного и повернулся к герцогине, совершенно раздавленной тем, что случилось.

– Я уже имел честь говорить вам, герцогиня, – продолжил молодой человек, – что когда Кадрус начинает партию, то всегда играет наверняка. Я хотел поговорить с вами и вернуть ваши драгоценности. Вот они.

Молодая женщина слегка вскрикнула от удивления.

– Зачем вы мне их возвращаете? – спросила она.

– Оттого, что я сожалею, что отнял их у вас. Я отдал своим подчиненным часть их добычи и с извинениями принес сюда ваши бриллианты.

– Откуда у вас это раскаяние?

– От уважения к вам, от великодушия, с каким вы меня защищали. Отныне я буду обращаться с вами с глубочайшим почтением и искренней признательностью. Я восторгаюсь вами, герцогиня.

– И вы мне это доказали, – произнесла она. – Я не оскорблю вас отказом. Я принимаю ваше расположение.

– Я осмелюсь даже просить вас принять небольшое кольцо, ценное тем, что оно лежало на Гробе Господнем. Я хочу попросить вас носить его в знак того, что вы простили мне нападение, когда я еще не мог оценить вас по достоинству.

Жорж показал простое кольцо, похожее на стеклянное. Герцогиня колебалась. Потом, видя, что он глубоко уязвлен ее нерешимостью, она ответила:

– Я принимаю его.

– И будете носить?

– Непременно стану надевать. Этот перстень будет напоминать мне о вас и о ваших благородных поступках. Он также будет говорить вам, что у вас есть друг, который всегда будет готов ходатайствовать за вас перед его величеством.

Кадрус в знак благодарности поклонился герцогине, но ничего не ответил. Она продолжала:

– При нашей первой встрече я вам говорила, что император любит энергичных людей. Во главе ваших «подчиненных» из вас вышел бы прекрасный руководитель разведки. Услуги, которые вы можете оказать, заставили бы всех забыть вашу прежнюю жизнь. Чин капитана, полковника, может быть, генерала, покрыл бы все. Вы вернулись бы в свет, из которого, наверно, вас против вашей воли изгнала роковая судьба. И я имела бы право при всех протянуть вам руку, как делаю это теперь, благодаря вас за ваши поступки.

Говоря это, молодая женщина, очень взволнованная, подала руку Жоржу, который почтительно ее поцеловал.

Как ни стоек был Кадрус, слова герцогини произвели сильное впечатление на его суровую натуру. С трепетом в голосе он ответил:

– Благодарю, герцогиня, благодарю за добрые слова, но теперь они совершенно бесполезны для моей больной души. Слишком поздно. Будучи капитаном, полковником и даже генералом, я сохранил бы лютую ненависть к обществу, которое заставило меня отказаться от него. Такие сердца, как ваше, – редкость в наше время, когда вокруг себя видишь лишь раболепие, низость, лицемерный обман.

– О! – воскликнула герцогиня.

– Да, – с жаром продолжал Жорж, – «кроты», возможно, – единственные воры, открыто совершающие преступления. Мы лучше мнимых честных людей, преследующих нас. Например, вы думаете, что окружены верными слугами, привязанными к вам. Встаньте. Я покажу вам то, чего никогда не видели сильные мира сего. Вы, так сказать, станете лицезреть самые гнусные деяния ваших якобы верных слуг.

Подчинившись воле Кадруса, молодая женщина повиновалась. Она, не вставая с постели, накинула на себя пеньюар, встала и тихо произнесла:

– Я готова.

Кадрус, взяв свечу, которую зажег у ночника в передней, предложил герцогине руку и сказал:

– Начнем с вашей камеристки.

– Мы ее разбудим, – с живостью возразила герцогиня.

– Не бойтесь, – ответил он. – У вас все спят и проснутся только в назначенный мной час. Снотворный порошок погрузил всех в сон.

Они вошли к камеристке. Та с письмом в руке сидела на кровати, прислонившись к изголовью, и тихо дремала.

– Прежде чем вы начнете анализировать человеческие тайны, – предупредил Кадрус, – я вам советую хорошенько подумать. У вас сердце разорвется. Итак?

– Я желаю все видеть, – с решимостью ответила герцогиня.

– Хорошо!

Жорж взял из рук камеристки письмо, над которым она заснула.

– Прочтите, – сказал он.

Принцесса колебалась.

– О! Герцогиня, – сказал Жорж, – надо отбросить всякую щепетильность, если вы хотите, чтобы сей опыт был вам полезен. Это письмо, возможно, поможет вам простить ее, поскольку она поступила так, как на ее месте поступила бы любая девушка. Судебный следователь просто отправил бы ее в тюрьму, вы же сжалитесь над ней. Читайте.

Герцогиня прочла следующее:

«Милая Жюльетта!

После нашего разговора прошлой ночью я отыскал, куда можно выгодно поместить твои пятьдесят тысяч.

Когда твоя дура-принцесса поедет чваниться во дворец, я, как обычно, войду в замок через маленькую дверь.

Я расскажу тебе, как выгодно мне удалось сбыть два перстня и ожерелье. Их исчезновение очень хорошо совпадает с похищением камушков Кадрусом, так что подозрений не последует.

Еще немного, душечка моя, и мы будем жить в богатстве, не подчиняясь капризам твоей ханжи. Для этого надо как можно больше обирать портних, модисток…»

– О! – сказала пораженная герцогиня. – Вот это сирота! А я спасла ее от нищеты после смерти ее отца!

– А давно это было? – спросил Жорж.

– Всего два года назад, – ответила молодая женщина.

– А она уже отложила пятьдесят тысяч.

– О! Я надеюсь, – с живостью продолжала герцогиня, – что эта несчастная, которой я так чистосердечно протянула руку, составляет исключение. Другие мои служанки…

– Продолжим нашу прогулку, – перебил Жорж, который провел герцогиню в людские и показал почти всех слуг, спавших отчасти от снотворного порошка, а частью от вина. – А ваши другие служанки, – безжалостно продолжал Жорж, – сами знаете где – они на сеновале с конюхами.

При этих словах герцогиня не могла не покраснеть.

– Прошу прощения, – сурово сказал Кадрус, – но, чтобы знать правду, стыдливость неуместна.

Он прямо подошел к вещам горничных и спросил:

– Чьи это юбки, кружева, воротнички?

Принцесса узнавала свои вещи.

– Уйдемте, – бросила она с отвращением, – с меня хватит. Проводите меня в мою комнату.

– Нет, – ответил Кадрус, – я хочу вам показать главаря этой разбойничьей шайки. Я хочу вам показать, что вы у себя в меньшей безопасности, чем среди «кротов».

Взяв молодую женщину за руку, он почти силой повел ее наверх. Он вел ее к управляющему. Но вдруг возникло затруднение. Тот запер дверь изнутри. Если он спал, то, вероятно, заснул за работой, поскольку у него горел свет. Кадрус тихонько свистнул. Тотчас появился его человек.

– Отопри эту дверь, – приказал Кадрус.

Человек одним движением открыл ее.

– Больше ничего? – спросил «крот» своего вожака.

– Ничего, – ответил Кадрус.

«Крот» ушел. Герцогиня вместе с Кадрусом вошла к своему управляющему. Тот заснул над отчетами. На его письменном столе лежали две стопки фактур. На первой было написано: «Счета Н.», на второй – «Счета М.»

– Это значит, – сказал Кадрус, – счета настоящие и счета мнимые.

Принцесса не верила своим глазам.

– Это же очень просто, – объяснил атаман «кротов». – Когда этот бездельник что-нибудь для вас покупает, он приказывает поставщикам прилагать два счета, один с настоящей ценой для него, другой с «прибавкой» для вас. Хотите знать, что украл у вас этот честный вор, который не боится ни суда, ни виселицы, и осудил бы меня, будь он присяжным?

– Хочу.

– Сколько он мог иметь, когда поступил к вам?

– Точно не знаю, – ответила молодая женщина. – Откуда у него взяться богатству? У него было, возможно, тысяч пятьдесят.

– Ну, вы сейчас увидите.

Кадрус вынул из ящика стола книгу и указал на запись:

В банке у братьев Л. 50 000 ф.

* * * Р. 286 000 ф.

У него же 24 000 ф.

________________

Всего 360 000 ф.

– Для человека, – иронически подытожил Кадрус, – который, как я, не рыскает по большим дорогам и, следовательно, не подвергается никакой опасности, – это своего рода мастерство.

Сжалившись над молодой женщиной, вздымавшаяся грудь которой выдавала ее волнение и гнев, Кадрус прибавил:

– Вернитесь к себе в комнату, герцогиня. Я был жесток, первый урок оказался слишком суровым. Я раскаиваюсь.

– Да, вернемся! – вскрикнула молодая женщина, судорожно сжимая руку Жоржа. – Для первого раза более чем достаточно!

– Вернемся, – повторил Кадрус, улыбаясь. – Неужели вы чувствуете себя в большей безопасности с вожаком «кротов», чем среди низких мошенников, окружающих вас?

– Да, – откровенно призналась герцогиня.

Торопливо идя по коридорам, она восклицала:

– О, эти люди! Завтра же выгоню всех вон!

– Напрасно, герцогиня. Новые слуги, которых вы себе наберете, возможно, станут вести себя еще хуже. Уж лучше иметь дело с людьми, пороки которых знаешь.

– Вы правы. Боже, как вы меня огорчили! Муж мой в отъезде… Впрочем, он слишком стар. Я в отчаянии, я боюсь… Где найти надежного человека, кому довериться, с кем поговорить?

Молодая женщина остановилась, побледнела, оставила руку Кадруса и, сев на кровать, спрятала голову под изголовьем. Потом вдруг она приподнялась и сказала:

– Господин Кадрус, снимите эту маску. Я хочу видеть ваше лицо. Мне хочется посмотреть на человека, которого я стала уважать.

– Вы этого хотите, герцогиня? – ответил молодой человек. – Хорошо.

Кадрус открыл свое благородное бледное лицо.

– Кавалер де Каза-Веккиа! – вскрикнула принцесса. – О, я это подозревала!

– Да, герцогиня. Кавалер де Каза-Веккиа! Кадрус!.. Один и тот же человек. Теперь моя жизнь в ваших руках. Впрочем, вы видите, как я каждый день ей рискую.

При этих словах большие черные глаза герцогини устремились на Жоржа. Они как будто поняли друг друга.

Вдруг раздался странный свист. Кадрус вздрогнул.

– Скоро все в замке проснутся, – сказал он. – Я должен вас оставить. Прощайте, герцогиня!

– Прощайте, кавалер, – ответила принцесса, более взволнованная, чем ей хотелось бы показать. – Прощайте! В случае надобности полагайтесь на меня.

Она протянула руку Кадрусу, который тихо пожал ее, надел маску и ушел. Герцогиня встала у окна и в лунном свете вдруг заметила приближавшихся жандармов. Она посмотрела туда, где стоял Кадрус, но он и его «кроты» исчезли, как по волшебству. Не было ни шума, ни следов. Жандармы напрасно усердствовали.