Текст книги "Игра без правил"
Автор книги: Эрин Маккарти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Я снова засмеялась, тронутая теплотой истинной дружбы. Разве не для того существуют друзья, чтобы дробить кости твоих врагов?
Паола в модном костюме нулевого размера буквально излучала ярость. Я улыбнулась и встала, бросая в мусорную корзину, скомканную салфетку.
– Все хорошо. Может, он действительно пытался мне звонить. Если бы я могла ему верить! Я не представляю, можно ли вообще чему-то верить дальше. Просто я не хочу снова пройти через все, что я пережила за одну эту неделю. Видимо, мне суждено еще несколько лет оставаться «своим парнем».
– Разве мы не договорились, что ты не будешь возвращаться к этому? – нахмурилась Паола. – Как у тебя с Эроном?
Я взглянула на телефон и вздохнула:
– Эрон. Правильно. Нужно позвонить ему и дать отбой. Сказать, что я не пойду на уик-энд. Чем раньше я скажу ему: «Давай останемся друзьями», тем будет лучше. Надеюсь, он меня простит, во всяком случае, из уважения к папе.
Паола положила руку мне на плечо:
– Пойдем, устроим себе длинный ленч. Выпьем «Маргариту» и поговорим обо всем этом.
Глава 12
ВЫДАЮЩИЙСЯ ЖЕСТ
Я пришел к заключению, что женщины испытывают потребность в том, что они любят называть Выдающимся Жестом. Заглавные буквы использованы здесь намеренно – вы чуть ли не слышите их, когда женщина со всем должным почтением произносит эти два слова.
Сие означает, что такое понятие, как обычный среднестатистический мужчина, – это уже из области предания. Для обычных поступков (для них никаких заглавных букв не требуется) сейчас настало довольно трудное время. Мне приходилось слышать, как мой брат не однажды доказывал моей невестке: «Конечно же, я люблю тебя! Разве я не сменил масло в твоем автомобиле?»
Это, как понимают те из вас, кто сейчас читает и морщится, Выдающимся Жестом не считается, а в некоторых штатах может даже послужить основанием для развода.
И я, показавший себя абсолютным глупцом, за последние пять месяцев и особенно последние пять дней, хочу прояснить здесь свою позицию собственного Выдающегося Жеста. В связи с этим заявляю, что я, Хью Леонард, пробивной журналист, занимающийся расследованиями, не тот, за кого, себя выдаю. Да, это правда. И все это обаяние, эта искушенность и эта обходительность – все это сплошь напускное.
Я вырос в штате Индиана, в маленьком городке, называющемся Бьюттсвилл, и все перечисленное выше я перенял из одной книги. С тех пор как я устроился на эту работу, все мои поступки были прямо перенесены в жизнь из произведения доктора Фила Снейки «Как проложить себе путь к успеху». В частности, так, как сказано в главе три: «Встречайтесь – но только никогда не спите – с вереницей красивых женщин, создавая видимость своей неотразимости».
Ха! Неотразимость. Все, чего я умудрился достичь таким образом, – это вызвать к себе неприязнь. Единственная женщина за последние пять лет возбудила во мне интерес! И в результате она возненавидела меня. Ее зовут Си-Джей Мерфи, и она с ее неповторимым брэндом обычно печатается на этом месте. Это она заставляет вас смеяться своим неподдельным юмором, описывая ненормальные отношения между мужчинами и женщинами. Сегодня, не без дружеской помощи коллеги, я украл у нее эту колонку, чтобы совершить свой собственный Выдающийся Жест.
Так что если ты прочитаешь это, Си-Джей, здесь сказано все.
Я просто без ума от тебя. Забудь о лести, чарах и всех тех пустых вещах. Твои глаза не сверкают подобно сапфирам, и губы твои не похожи на рубины. Зато глаза твои светятся юмором, умом и теплом. Губы твои прелестны и нежны, а слова, выходящие из них, – это самое интересное и богатое мыслями, что я когда-либо слышал.
Это признание и есть мой Выдающийся Жест. Надеюсь, этого достаточно.
А до следующего раза запомните: Си-Джей Мерфи – совершенна! И, прежде всего такая, как есть!
Примечание, не требующее извинений.
И еще она – моя. Так что прочь от нее, Джадсон!
«ГОЛАЯ ПРАВДА О ЖЕНЩИНАХ»
Колонка Хью Леонарда, приглашенного автора в «Сиэтл таймс».
Я вдохнула ароматы курицы под соусом терийаки и мяса по-сычуаньски, неожиданно ощутив легкий приступ голода.
Первое, что мы увидели вопреки ожиданию, были Лин и ее мать, кричавшие друг на друга на непонятном языке. Китайском, как я догадалась.
Когда они нас заметили, Лин резко закрыла рот и попыталась заставить замолчать свою мать. Но миниатюрная женщина тряслась в неистовстве и направлялась прямо ко мне. Она закричала еще громче, чем раньше. Хотя куда уж громче!… Не было надобности знать китайский, чтобы понять, что она сердится на меня.
Мне никогда не доводилось оказаться в центре семейных ссор, даже в своей собственной семье. Поэтому я замешкалась в дверях и вопросительно посмотрела на Паолу.
– Может, нам уйти? – прошептала я.
Паола пожала плечами. Судя по ее виду, она пребывала в таком же замешательстве, что и я. Миссис Лю решила вопрос за нас. Она протопала ко мне, схватила за руку и, тыча мне в грудь пальцем, стала кричать прямо в лицо. Я по-прежнему не понимала ни слова, но то, что она говорила, звучало нехорошо. Лин устремилась к нам и попыталась оттащить от меня свою мать, но из этого ничего не напучилось. Кричала Лин. Кричала се мать. А я стояла в оцепенении, как дурочка, стараясь не расплакаться вновь. Наконец вмешалась Паола.
– Замолчите! – крикнула она во всю мощь своих легких. – Немедленно! Что здесь происходит, черт возьми?
Обе женщины Лю остановились на половине своих пронзительных криков, ошеломленные. Они еще не слышали, чтобы вежливая Паола когда-нибудь не то что кричала, но даже повышала голос. Мы все посмотрели на нее с недоверием, а я воспользовалась случаем, чтобы вырвать ладонь из руки зазевавшейся матери Лин.
Паола перевела свой голос в более низкий регистр, ее обычное мурлыканье, но привнеся в него немного язвительности:
– Может, кто-нибудь будет любезен, сказать, что здесь происходит? Лин, объясните мне, ради Бога, почему ваша мать кричит? И коль скоро мы сейчас здесь, проясните эту чертовщину с печеньем. Почему последнее время Си-Джей каждый раз получает эти ужасные предсказания?
Лин хмуро посмотрела на мать.
– Мама, – сказала Лин, – это ты мудришь с их предсказаниями? Ты же знаешь, это негативная карма. Не говоря уже о том, что это серьезно вредит бизнесу. Оставь, наконец, Си-Джей в покое.
В ответ миссис Лю сердито зыркнула на нее и перешла на безупречный английский:
– Не указывай, что мне делать! Ты могла выйти замуж за прекрасного китайского джентльмена, пока эта ужасная девушка не сказала, чтобы ты этого не делала. Это она во всем виновата. Твоя помолвка сорвалась. Я опозорена. Наша семья обесчещена. И все по милости этой глупой… журналистки.
Если когда-нибудь слово «журналистка» произносилось как синоним исчадия ада, то это случилось в данный момент. Я смотрела на Лин и ее мать, открыв рот, в полном шоке. В этой сумятице я совершенно не могла понять, о какой моей вине идет речь.
– Мама, Си-Джей здесь ни при чем. Я тебе сто раз объясняла. Если я упомянула что-то, о чем она писала в своей колонке, это не предполагает ничьей вины. Когда я говорю о независимости, я имею в виду, что женщина не должна быть ковриком, о который вытирают ноги у двери. Вот почему я расторгла помолвку с Полом. – Лин схватила мать за руки, умоляюще глядя на нее в надежде на понимание. – Я не люблю его, мама. Нужно любить мужчину, за которого ты, в конце концов, собираешься выйти замуж. Можешь ты это понять?
Женщина фыркнула и рывком освободила свои руки.
– Любовь! Что это такое? Брак – вот что составляет надежность и гордость семьи, не любовь. Ты обычно не разделяла тех глупых взглядов. Это она во всем виновата, – повторила мать Лин, снова показывая на меня.
Наконец я обрела голос:
– Миссис Лю, мне очень жаль, что вы понимаете это таким образом. Я не сделала ничего, что могло бы навредить вашей семье. Но вам нужно понять Лин. Она должна полагаться на себя…
Миссис Лю разразилась в мой адрес неистовой тирадой. Лин продолжала извиняться за предсказания, состряпанные ее матерью с явным умыслом навести на меня какое-то злое колдовство. Но их голоса звучали как-то глухо, и в результате управление взял на себя мой мозг.
Мой, надо признать, заторможенный мозг.
Полагаться на себя…
Вот к чему нужно было прислушиваться постоянно. Нужно было полагаться на себя. Мне нужно было найти мужчину, который полюбил бы меня такую, какая я есть. Не такую, какой я могла себя изображать.
Следуя по пятам за этим откровением, я приняла решение. Я одарила Лин и миссис Лю самой сердечной улыбкой, на какую только была способна.
– В самом деле, я так сожалею. Правда. И я надеюсь, вы сможете во всем разобраться. У вас замечательная дочь, миссис Лю. Она действительно всеми силами пытается помочь вам понять ее выбор. Я уверена, вы способны любить ее так же сильно, как она любит вас, и найти для себя путь к согласию. Ну, а мне нужно идти.
Я повернулась и практически выбежала из ресторана, оставив их всех стоять с открытыми ртами.
Паоле я все объясню позже, а сейчас мне предстояло сделать нечто более важное. Полагаясь на себя.
Как только я произнесла: «Привет!», мы с Эроном почти сразу же сказали в унисон:
– Нам нужно поговорить.
Мы оба принялись смеяться. И мы оба, похоже, были взволнованы. Прежде чем у меня было время осмыслить это, я перехватила инициативу:
– Сначала я. Дело в том, что… – Я стала рассказывать ему о своих чувствах и о том, что я не могу пойти с ним на уик-энд. Все это время на другом конце линии сохранялось полное молчание. Наконец я произнесла последнюю фразу: – Я действительно очень сожалею. Но мы можем по-прежнему оставаться большими друзьями, если вы согласны, Эй-Джей.
Я ждала его ответа, затаив дыхание. Прекращать отношения по телефону с мужчиной, называющим тебя своей судьбой, ужасно неприятно. Но я не могла поддерживать в нем ошибочное представление ни минутой дольше. К тому же я не хотела, чтобы он строил дальнейшие планы в отношении нашего теперь уже отмененного уик-энда.
Молчание затянулось. Когда я набрала побольше воздуха в легкие и попыталась объяснить ему все это помягче, он заговорил:
– Гм… Си-Джей?
– Да?
– Дружище, раз вы так хотите, ну что ж. Но могу я, как прежде, прийти в субботу на барбекю? У меня с вашими братьями намечен потрясающий матч на икс-боксе.
Дыхание, сдерживаемое мной, вырвалось со свистом на волне смеха. Я вздохнула с облегчением.
– Значат ли сии слова, что я не разбила вам сердце или что-то в этом роде? Можно ли понимать это как отступление от судьбы?
– Да! – засмеялся Эй-Джей. – Я слишком увлекся той самой судьбой, не правда ли? Во всяком случае, я собирался вам кое-что сообщить. Я познакомился сегодня на ЛФК с очаровательным доктором. И если вы не возражаете, я хотел бы пригласить ее пообедать со мной в пятницу.
Я улыбнулась и окончательно расслабилась. (Даже, несмотря на то, что крошечная частица моего «я», признаться, разозлилась, что он так легко меня оставляет.).
– Конечно же, я не возражаю. Мы хорошие друзья, помните? Как насчет того, чтобы привести ее с собой в субботу, чтобы мы все могли с ней познакомиться? Только приготовьтесь к тому, что мои братья будут дразнить вас, что теперь вы практически становитесь членом семьи.
– Мне это по душе. Я всегда мечтал иметь братьев и сестер. Слушайте! Вы можете стать моей старшей сестрой! У меня никогда ее не было.
– Осторожнее со словом «старшая», приятель, а то я уложу вас на лопатки и защекочу, – сказала я самым суровым тоном.
Он только засмеялся:
– Си-Джей! Дружище! Я безумно рад, что послал вам свои носки.
– Я тоже, Эрон. Я тоже.
Хорошо. С одним покончено, с другим – еще предстоит. И, расправив плечи, я отправилась искать Хью. Но когда я вышла из своего кабинета, проход мне загородили Паола с Биллом.
– Уйди с дороги! – кричала она. – Я не собираюсь перед тобой извиняться за «мерзавца». Забудь думать! – После этого моя подруга выдала длинную тираду, которая напоминала какое-то нешуточное дьявольское проклятие на итальянском.
Очевидно, это был мой день для обучения многоязычным ругательствам.
Билл улыбнулся, но эта улыбка не была похожа на ту, что я видела когда-либо раньше. Тактичный, приветливый Билл испарился. На смену ему пришел мужчина, который выглядел очень решительным и чуточку грозным. Он опустил руки Паоле на плечи и заглянул ей в глаза.
Теперь на них смотрел весь наш отдел, собравшийся в холле.
– Паола, замолчи, – сказал ей Билл спокойно, но вместе с тем достаточно громко, чтобы голос его смог заглушить ее нападки. Паола запнулась на полуслове и от неожиданности замолчала. Шокированная, она смотрела на него расширившимися глазами.
Он схватил ее за руку и потащил на середину комнаты. Все мы сгрудились вокруг них, точно папарацци вокруг Брэда Питта. Билл выбрался на широкую площадку между секторами спорта и новостей, по-прежнему держа Паолу за руку, и резко остановился. Затем взял ее за плечо и посмотрел в глаза.
– Тебе нужен выдающийся жест, Паола? Хорошо, получай. Настоящим, в присутствии всех, с кем я работал здесь последние десять лет, торжественно заявляю, что я тебя люблю. – Его декларация сопровождалась множественным вздохом и жидкими хлопками. Но Паола молчала, изумленно глядя на него. Тогда он продолжил: – Я люблю в тебе все. Твою личность, сверкающую как бриллиант. Твой юмор. Твое великодушие и преданность друзьям. И еще – да! – твою душу, которая светится, как горящий древесный уголь. Я люблю тебя, Паола. Так что прими это как данность.
На этот раз я едва не оглохла от волны аплодисментов. Но я не хлопала. Я пока еще не слышала ответа Паолы. Я ждала, озабоченная ее реакцией.
Билл, по– видимому, тоже, потому что он стоял, глядя ей в глаза настороженно и умоляюще одновременно.
– Паола! Дорогая! Ты испытываешь ко мне какие-то чувства? Или я полный идиот?
Она откинула голову и вырвала руки из его хватки. О нет! У меня екнуло сердце от страха за Билла и – зачем лукавить – за нашу дружбу. Я напряженно ждала ответа Паолы. Наконец она заговорила. Голос ее прозвучал громко и четко.
– Да. Ты полный и жуткий идиот. – Билл шагнул назад, и все его тело как-то сразу обмякло. Паола толкнула его рукой в грудь и продолжала: – Все, что я могу сказать, – это… это… Что заставляло тебя тянуть так долго? – С этими словами она обхватила его за голову и поцеловала. Это был беспримерный скачок прямиком в высшую лигу.
Аплодисменты прогремели еще громче. Я тоже хлопала, как сумасшедшая, и заметила, что плачу, только когда почувствовала, что у меня по лицу текут слезы. Так я была рада за мою подругу.
Да, я была рада за нее.
Но я тоже хотела быть счастливой. Я перехватила взгляд Хью, иронически поднявшего одну бровь. Он стоял на другой стороне комнаты, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Подозреваю, он не был расположен к совместному счастью. Да. Это чертовски плохо.
Я прошагала через комнату, остановившись по пути, чтобы обнять Билла и Паолу. Потом стала пробираться дальше сквозь толпу коллег, слонявшихся вокруг, болтая и смеясь. Если бы Донни видел это, его, наверное, хватил бы удар, подумала я. Но потом я увидела, что он стоит возле ксерокса и хлопает так же громко, как все.
Мягкосердечный старец.
Я подошла прямо к Хью, взяла его за руку и потянула в ближайшую комнату, закрыв за нами дверь. К несчастью, это оказалась подсобка. Я отпихнула с дороги стопку бумаги, повернулась лицом к Хью.
– У меня к тебе разговор. О том, кто я и что. Как я уже говорила раньше, я люблю игры с мячом и пешие походы. Мне нравится и просто слоняться без дела. Я не стильная, не модная. Мне чужды всякие изыски. Я сожалею, что не доверяла тебе. Мне следовало знать, что нельзя полагаться на Каспар. Вряд ли она станет что-то мне сообщать. И я понимаю, как ты обижен, Хью. Если бы ты захотел попытаться-начать все сызнова, я была бы рада. – Выражение его лица оставалось неизменным. Он холодно смотрел на меня. Непреклонный. Неподвижный. Когда я осознала это, поток слов, исторгшийся из меня, замедлился, а затем иссяк вовсе. Прекрасно. По крайней мере, я пыталась что-то исправить. Я сделала глубокий вдох, стараясь не заплакать. – Слишком поздно, насколько я понимаю, – сказала я. – Видимо, ради такой женщины, как я, никто не захочет сделать выдающийся жест. Ну что ж. Ты от этого только теряешь – все, что я могу сказать. Я такая, какая есть. И я действительно без ума от тебя… ну… я так думаю. Прощай.
Я прошла мимо него к двери. Потом припустилась бегом из отдела. У меня было непреодолимое желание уйти домой, закрыть дверь, снять телефонную трубку и в тишине немного предаться здоровой жалости к себе. Ну, положим, сделать это я могла и в своей машине, не давая выхода слезам.
Или, в крайнем случае, в лифте. Можно было начать с более достижимых целей.
Так я и сделала. Я держала себя в руках, пока за мной не захлопнулись двери лифта.
После этого я превратилась в труп. В безжизненное женское тело.
Глава 13
Когда я пробиралась в гостиной между разнообразными коробками, раздался телефонный звонок. Я отпихнула с дороги одну коробку с пометкой «Распродажа на дому» и наклонилась к другой, с надписью «Гудвилл», взять трубку. Я ухмыльнулась, глядя на кучи одежды, туфель и прочего рассортированного барахла. Я лихорадочно перебирала все это, как только проснулась, совершенно опустошенная. Но как ни странно, освеженная, тогда как прорыдала всю ночь напролет.
Жизнь начинала мне улыбаться. К ленчу вся моя неудобная обувь была выброшена на обочину.
– Алло, вы из «Распродажи на дому»? Могу я предложить вам ряд вещей?
– Си-Джей! Что ты там такое говоришь? Скажи, ты видела это? Нет, ты видела это? – Обычно благозвучный голос Паолы звучал слегка визгливо. По-видимому, это я так на нее действовала.
– Успокойся. Что я должна видеть? И как Билл? Как я добываюсь, он там, с тобой, – добавила я с лукавой ухмылкой.
– Он… – Паола запнулась. – Ну, помолчи, Билл. Да, твой выдающийся жест, конечно же, более выдающийся, нежели его, – пробормотала она. Утверждение явно было адресовано Биллу. На этом фоне я могла слышать, как он снова и снова повторял что-то насчет… колонки в газете?
– Паола, что происходит? – спросила я, рассеянно перебирая стопку журналов на столе. Нужно же, наконец, навести порядок в квартире.
Паола, казалось, была вне себя.
– Ты еще не читала? – возбужденно вопрошала она. – Очевидно, нет. Иначе ты не разговаривала бы так спокойно. Или он уже там?
Я по– прежнему не имела ни малейшего понятия, о чем она говорит.
– Что с газетой? И кто уже там? – Я прошла к двери, чтобы достать газету, которая должна была лежать прямо за порогом, если ее опять не украл этот волосатик из 2-G. Я открыла три замка – имея отца-полицейского, просто положено иметь в доме много замков – и распахнула дверь. Менее всего я ожидала увидеть Хью. Он стоял прямо у двери, подняв руку, как будто собирался постучать. Газета была заткнута у него под мышкой, а в другой руке он держал пакет, от которого исходил восхитительный запах китайской кухни.
– Хью? – удивилась я и от неожиданности отступила на шаг в мою квартиру. – Что ты здесь делаешь? И зачем тебе моя газета?
Паола снова взвизгнула мне в ухо:
– Билл, он там! Он там! Си-Джей, не вешай трубку. Мы хотим это слышать!
Я отняла телефон от уха и уставилась на трубку, недоумевая, как любовь могла напрочь лишить разума мою лучшую подругу. Хью воспользовался моим секундным замешательством. Он мягко подтолкнул меня еще дальше в квартиру, и сам вошел следом, закрыв за собой дверь. Он казался несколько смущенным и растерянным, но совсем не лебезящим. Хью-Маска нигде не просматривался. Он забрал трубку из моей руки, совершенно этому не противившейся, и с минуту слушал ухмыляясь.
– Паола, я так и знал, что это ты. Си-Джей тебе перезвонит. Да. Да. Да. Нет. Хорошо. Пока.
Он щелкнул кнопкой и положил трубку на приставной столик. Затем шагнул еще ближе ко мне, пока я стояла по-прежнему ошеломленная.
– Похоже, сейчас самое время почитать газету, – сказал он, протягивая ее мне.
Я опустила глаза и открыла страницу с моей колонкой. Только ее там не было. Это была не моя колонка. Я быстро взглянула на Хью и потом снова на страницу.
– Приглашенный автор, Хью Леонард? Черт подери, что это значит?
Хью улыбнулся. Но неуверенно, одними уголками губ. Он точно боялся чего-то, что может произойти вслед за этим. Или еще, может быть, он страдал какой-нибудь фобией картонных коробок. Он прошел в мою крохотную кухню и поставил на стол пакет с едой. Потом запустил пальцы в свою шевелюру, что означало, что он немного смущен. Я уже знала этот его жест. Он вызывал у меня легкое ликование. Я сумела проглотить зловредное хихиканье, готовое вот-вот вырваться наружу, и уселась в кресло-качалку читать газету.
За те несколько минут, что я читала колонку, Хью не произнес ни слова. И даже после того, как я тихо засмеялась, прочтя примечание. Я подняла глаза, чувствуя, как на них набегают слезы.
Стоит этим женским штучкам однажды начаться, остановить их уже трудно.
– Хью! Это правда? Я хороша такая, какая есть?
Он подошел к моему креслу и опустился на колено, изогнув губы в многообещающей полуулыбке.
– Да. От начала и до конца. И даже в своем платье для работы на кукурузной плантации, в нем – особенно. Потому что мне не нужно бояться, что все мужчины в радиусе пяти миль будут смотреть на тебя в той одежде. – Хью засмеялся и накрыл ладонями мои руки, остававшиеся на подлокотниках кресла. – Так что ты мне скажешь? Для тебя это достаточно выдающийся жест? Ты сможешь простить меня?
Я практически катапультировалась к нему в объятия, опрокинув Хью на спину. Дело кончилось тем, что мы оказались на полу, схватив друг друга в охапку. Когда мне удалось перестать смеяться, я подняла голову и, посмотрев на него, сказала:
– Это более чем выдающийся жест. И я прощу тебя, если ты простишь меня.
Прошло почти полтора часа, прежде чем мы с Хью разыскали свою одежду, решив, что отпущенного друг другу прощения уже достаточно, чтобы съесть принесенный им ленч. Мы смеялись, болтали о том о сем, кормили друг друга с палочек и вообще до безобразия сентиментальничали. Хью стал рассказывать мне о том, как он умолял Донни помочь ему с колонкой. Я так хохотала, что чуть не упала с дивана.
– Как? И он не вышвырнул тебя из кабинета?
Хью засмеялся и сунул мне в рот еще одну креветку по-сычуаньски.
– Сначала он разбушевался, и все бормотал про «чертовых детей», «выдающийся жест» и «проклятую журналистику». Я подумал, что судно мое село на мель. Но не прошло и тридцати минут, как позвонила его секретарша и спросила, где моя злосчастная колонка. – Хью качал головой, улыбаясь. – Старикан неровно дышит к тебе. Я в этом не сомневаюсь.
– Это все мое обаяние, – ухмыльнулась я.
На столике вновь зазвонил телефон. Наверное, в пятнадцатый раз после того, как Хью прервал разговор с Паолой. Я вздохнула и протянула руку за трубкой.
– Я должна ей ответить. Иначе она вызовет сюда наряд из Армии спасения… ты понимаешь?
– Нет проблем, – сказал Хью. – Я пока вскрою твое печенье с предсказанием. – Он разломил напополам одно печенье.
– Не-е-т! – Я попыталась отнять у него печенье, но было слишком поздно. Он уже начал читать. Разумная часть моего «я» понимала, что эта пища из другого ресторана и поэтому с предсказанием все будет отлично. Но суеверная часть моего «я» не хотела рисковать, чтобы не испортить такое прекрасное утро.
Телефон продолжал звонить. Я нажала кнопку.
– Паола, подожди.
– Это судьба, – сказал Хью с каким-то непонятным выражением на лице.
Опять? Нет! Только не сегодня. Нет! Нет! Нет! Я вдохнула поглубже.
– Что судьба?
Он одарил меня своей сексуальной улыбкой и прочитал вслух:
– «Доверьтесь себе – и все, что бы вы ни сделали, будет хорошо». Я еще никогда не видел более правдивого предсказания. Ты согласна?
Я откинулась на спинку дивана и принялась хохотать как ненормальная.
– Да. Такого у меня еще никогда не было.
