Текст книги "Озеро скорби"

Автор книги: Эрин Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Глава 2

В приемной никого не было. Нора подумала, не позвонить ли Кормаку, может быть, следует дать ему знать, что она благополучно добралась, но потом решила этого не делать. Она хотела отложить разговор с ним настолько, насколько это было возможно – слишком уж сильно она была взбудоражена. На ближайшей стене висел небольшой знак «Туалет» и стрелка, указывающая налево по короткому коридору, Нора решила привести себя в порядок и заглянула в туалетную комнату. Там она посмотрела на себя в зеркало. Увиденное привело ее в ужас: ее глаза были сильно воспалены и покраснели. Частички торфяной пыли прилипли к волосам и бровям, а на щеках остались следы от слез. Не удивительно, что Чарли Брейзил так странно на нее посмотрел. Просто потрясающий вид для встречи с местным начальством! Нора постаралась смахнуть торф с волос и промыла глаза холодной водой, хотя это не уменьшило жжения.

Когда она уже вытирала лицо полотенцем, дверь открылась, и вошел энергичный человек лет сорока, одетый явно не для кабинетной работы. Он посмотрел на Нору с изумлением и некоторой подозрительностью. Наверное, она не пригляделась к знаку и по ошибке забрела в мужской туалет.

– Простите, если я там, где мне не следует быть, – сказала она. – Я попала в бурю на болоте и сейчас пытаюсь привести себя в порядок перед тем, как искать управляющего.

– Вы его уже нашли, – сказал мужчина.

– Вы Оуэн Кадоган?

– Да, это я, – ответил он. – А вы…

– Нора Гейвин. Я здесь для раскопок болотного тела. – Он наверняка знал, что она приедет из Дублина. – Вы должны были говорить с Найаллом Доусоном из Национального музея – он сказал, что объяснит все условия.

Выражение лица Кадогана еле заметно изменилось; он явно не ждал, что доктор Гейвин – женщина и американка.

– А, понятно, доктор Гейвин. Вы рано приехали. – Он повел ее по коридору в офис. – Мы ждали людей из музея сегодня попозже. Очень жаль, что вы попали в бурю. Здесь две недели было сухо как в пустыне, буря – это одна из редких опасностей, которые несет хорошая погода.

– Я никогда ничего подобного не видела. Но один из рабочих был так добр, что проводил меня до территории мастерской… Чарли Брейзил.

– А, понятно, – сказал Кадоган.

Судя по его гримасе, в будущем ей стоило обходить мистера Брейзила стороной.

– Должна признаться, противогаз меня сначала испугал.

– Ну, он, в общем, ничего, – сказал Кадоган. – Чарли, он у нас… оригинал.

Оуэн провел ее обратно через приемную в свой крошечный кабинет, где жестом предложил сесть. Это место напомнило Норе рабочее помещение автомеханика, услугами которого она обычно пользовалась на родине – тут все имело такой же практичный и неприкрашенный вид, стояли такой же металлический стол и неудобные виниловые кресла.

– Сейчас мне тут приходится одному обходиться, – сказал Кадоган. – Секретарша приболела. Чаю хотите? Или кофе, может быть?

Кадоган производил впечатление очень занятого человека: жесты у него были быстрые, глаза ни на чем долго не задерживались. Сознательно или нет, он давал Норе понять, что она отрывает его от дел куда важнее и нужнее ее удобств. Но завтрак был три часа назад, и Нора поняла, что проголодалась.

– От чая я бы не отказалась.

– Минуточку.

Он вышел из комнаты, и Нора попыталась проанализировать свои наблюдения за мистером Кадоганом. Деловитый, энергичный, явно амбициозный, он все же приближался к сорока, а в этом возрасте большинство мужчин расслабляется, чувствуя наступление среднего возраста, и начинает спрашивать себя, почему, несмотря на ответственную работу, семью и новый дом, внутри что-то онемело. Опасный возраст.

Нора встала, чтобы взглянуть на две большие черно-белые диаграммы, висевшие на стене офиса. Первая показывала среднее количество осадков в Лугнаброне за последние четыре десятилетия – иногда до тысячи миллиметров в год. Как вообще земля могла впитать столько воды? Рядом с диаграммой осадков висела гистограмма, показывающая торфяную добычу в килотоннах. Нора отметила, что за последние несколько лет добыча торфа уменьшилась. Еще на одном плакате на стене были фотографии предметов, па которые рабочие наткнулись в болоте, и обращение:

В этом самом болоте у вас под ногами могут скрываться предметы возрастом вплоть до 10 000 лет.

Благодаря пропитыванию водой в болоте сохраняются такие предметы, как древесина, кожа, текстиль и даже человеческие тела!

Однажды вырытые, эти древние находки немедленно начинают разлагаться, и если не позаботиться о них, они пропадут навсегда.

Помогите нам восстановить нашу историю, сберегая эти захороненные предметы.

Несомненно, основная опасность заключалась в людском неведении: если рабочие не знали, для чего нужно останавливать машины, они могли и дальше резать торф. Но, скорее всего, еще одной проблемой было воровство. Если найти что-то ценное, наверняка возникнет искушение оставить это себе. Такова уж человеческая природа. Нора попыталась прикинуть, сколько в среднем получал торфяник: наверное, столько же, сколько и большинство других фабричных рабочих – не пошикуешь. но чтобы удержать человека с семьей на привязи, этого хватало.

Ее внимание привлекла пожелтевшая газетная вырезка в рамке, датированная августом 1977 года. На фотографии двое худощавых мужчин в спецовках без улыбки смотрели вверх из канавы. Один из них держал что-то вроде проржавевшего лезвия меча. Подпись гласила:

Доминик и Дэнни Брейзил из Иллонафуллы с большим кладом железного века, который они обнаружили, работая в Лугнабронском болоте на прошлой неделе. Они нашли многочисленные топорища, несколько ожерелий из янтарных бусин, ножны, эфес меча и двенадцать бронзовых труб. После завершения раскопок находки будут перевезены в Национальный музей Ирландии в Дублине.

Брейзил, как и ее спаситель. Нора задумалась, было ли это одно из тех необычных имен, вроде Спэйн [1]1
  В переводе с английского языка это имя означает Испания, а Брейзил – Бразилия.


[Закрыть], которые происходили от названия той страны, по которой путешествовали твои предки. Или, может быть, это было просто старое ирландское имя, неправильно записанное англичанами. Надо будет спросить у Кормака. Над Брейзилами на фотографии склонился третий человек, стоявший на одном колене на краю канавы, но его почти полностью срезало границей снимка. Он был одет совсем неподходяще для болота – на нем был твидовый пиджак, рубашка и галстук. Три четверти его головы осталось за рамкой.

– Да, это была находка, – сказал Кадоган у нее за спиной. – Колоссальная. Ничего подобного не было ни до, ни после. Ходили слухи, что они откопали еще несколько кусков золота, но это оказалась чепуха.

– Эти Брейзилы имеют какое-то отношение к Чарли? – спросила Нора, взяв протянутую ей кружку слабого и почему-то серого на вид чая, жалея, что ей не хватило благоразумия отказаться.

– Это его отец и дядя, – сказал Кадоган, усаживаясь за стол. – У нас тут полно Брейзилов. Многие рабочие из семей, что четыре и даже пять поколений работают на болоте. Раньше, конечно, весь торф добывался вручную, но даже когда появились большие машины, летом у нас на торфе работали целыми семьями.

– А как используется торф, который вы здесь добываете? – спросила Нора.

– Кое-что идет на фабрику брикетов в Рэхени, но в основном продукция Лугнаброна подходит только для электростанций.

– Как то здание с двумя башнями вниз по дороге?

– Да, раньше мы возили туда торф, но пару лет назад перестали. Теперь эта станция закрыта. Устарела. Через несколько недель все снесут. Нет, теперь наша продукция идет на новую станцию в Шэннонбридж, – Кадоган посмотрел на Нору так, словно считал это неподходящей темой для беседы с посетителями, и резко заговорил о другом. – Я хотел спросить, как это вы попали в бурю. Вы ведь не пешком пришли, верно?

– Нет-нет, – ответила Нора, вдруг остро осознав, что не хочет в деталях объяснять, что она делала на дороге. – Я остановила машину и вышла посмотреть на… я даже не вполне знаю, как это назвать, маленький вихрь. Я никогда не видела ничего подобного…

Кадоган кивнул, словно понял.

– Волшебный ветер.

– Простите? – Нора подумала, что ослышалась.

– Тот маленький вихрь, что вы видели. Парни в округе зовут его волшебный ветер. А еще они говорят, что не стоит ждать ничего хорошего после… А, все это чепуха, глупая болтовня, но что уж тут поделаешь, верно?

– Ну, со мной так и вышло. Когда я повернулась, на меня уже неслось огромное пылевое облако. Я едва успела залезть обратно в машину. Слава Богу, Чарли Брейзил вовремя подоспел.

Кадоган снова скептически осмотрел Нору, будто не вполне верил этой истории. Почему она все время ощущала, что чего-то не улавливает?

– Если вы подождете минуту, я прямо сейчас вас устрою.

Он вытащил мобильник и набрал по памяти номер, потом слегка отвернулся, с легкой улыбкой глянув в сторону Норы. Он явно хотел от нее отделаться, и побыстрее. Она становилась помехой.

– Урсула? Это Оуэн. Доктор Гейвин уже приехала. Не хотите зайти за ней и?.. – оборвавшись на полуфразе, Кадоган мгновение прислушивался, потом покраснел и резко отвернулся, будто его собеседник задал неудобный вопрос. Одну руку он поднял к лицу в бессознательном жесте защиты.

– Слушайте, я правда не могу… Да, она здесь со мной, – он сказал, подняв глаза.

Нора снова начала рассматривать стены, старательно делая вид, что не прислушивается. Она еще раз пристально разглядела газетную вырезку и почти безголового человека с краю в костюме и резиновых сапогах, обратив внимание на интересную булавку в галстуке, по форме похожую на трехконечную спираль. Она приехала слишком рано, и они не знали, что с ней делать. Ну что ж, в таком случае она сама могла бы найти дорогу к раскопкам. Это всяко было лучше, чем стоять тут как идиотка и слушать, как они спорят! Нора попыталась встретиться взглядом с Кадоганом.

– Это вряд ли понадобится, – сказал он, – но если вы… Тогда ладно… Да, прямо сейчас.

Нора попыталась угадать, приказ это был или согласие.

– Это Урсула Даунз, археолог; она руководит раскопками болотной дороги на участке. Она первая имела дело с найденным телом, – Кадоган со смущенно-озабоченным видом перекладывал бумаги на столе, возможно, для того, чтобы не встречаться с посетительницей глазами. – Раз вы уже здесь, Урсула сказала, что проводит вас до места находки, но сейчас она очень занята и попросила меня отвезти вас туда, – он попытался выдавить улыбку, но получилась у него скорее озабоченная гримаса.

– Мне действительно нужно сопровождение? Я наверняка смогу добраться сама, если вы объясните мне дорогу…

– Видите ли, мы несем ответственность за вашу безопасность, и будет лучше, если на болото вас будет сопровождать Урсула или я, или кто-то из Борд на Мона. Эта трясина может быть намного более вероломным местом, чем кажется. Если вы хотите поехать на своей машине, то я могу показать вам дорогу в любой момент, как только вы будете готовы.

Нора взглянула на коричневую пленку извести на поверхности остывшего чая.

– Я уже готова.

Следуя за Кадоганом на своей машине и глядя, как он срезает углы и переключает скорости чуть агрессивнее, чем следовало, Нора задумалась, что же такое произошло между ним и Урсулой Даунз. Промчавшись по извилистой обсаженной деревьями подъездной дороге к офису. Кардоган свернул на длинную прямую болотистую тропу. Параллельно ей чуть ниже канавы тянулись рельсы узкоколейки, на которых без дела стояли три ржавеющих железнодорожных вагона, но локомотива нигде не было видно. Там, где рельсы сворачивали в центр болота. Нора разглядела переплетение дополнительных путей и несколько больших рулонов черного пластика у высокой торфяной насыпи, срезанной кем-то вручную. Лицом к насыпи стояло грязное кресло с подголовником, словно кто-то сидел и наблюдал за работой на насыпи. Это напомнило ей, что в последнее время болото кроме ритуального хранилища стало играть роль общественной свалки. Повсюду царил дух запустения, что никак не могло нравиться человеку вроде Оуэна Кадогана, который явно считал себя молодым и полным жизни. Времени, чтобы разглядывать детали, у Норы не было – серый «Ниссан» Кадогана почти летел перед ней, и ей было сложно не отставать от него на ухабистой дороге.

Когда они приблизились к раскопкам. Нора смогла разглядеть фигуры работающих на срезах вдоль канав. Ветер трепал стоявшую вдали на болоте ослепительно белую палатку, которая в этом темном голом месте выглядела до странности средневековой. Наверняка тело лежало именно в ней. Кадоган резко затормозил около микроавтобуса теленовостей и пары маленьких прямоугольных трейлеров, будто случайно брошенных у дороги. Между сараями шагала и курила, говоря по мобильному телефону, светловолосая женщина. На вид ей было лет тридцать пять, и она была одета в стандартную для болот рабочую экипировку: водонепроницаемую одежду, предназначенную для тяжелых работ, и промышленные резиновые сапоги.

Когда Кадоган с Норой остановились на пятачке рядом с микроавтобусом, женщина убрала телефон и подошла к их машинам. Ежик светлых волос и полные губы Урсулы, несомненно, привлекали внимание, а огромные светящиеся зеленые глаза, которые подчеркивало маленькое золотое кольцо в левой брови, придавали ее внешности заметный чувственный оттенок. О чем бы они с Оуэном Кадоганом ни говорили по телефону, создавшееся напряжение Нора ощущала даже на расстоянии. Она вышла из автомобиля. Кадоган тоже вылез из машины и шагнул к женщинам, скрестив руки на груди в позе, требовавшей, чтобы на него обратили внимание. Он уже открыл рот, собираясь заговорить, но Урсула намеренно проигнорировала его.

– Вы, должно быть, доктор Гейвин, – сказала она, и Нора удивилась, услышав акцент, ясно выдававший происхождение из дублинского рабочего класса. – Урсула Даунз. Я так много о вас слышала, что мне кажется, будто мы уже встречались.

От кого это она обо мне слышала, – подумала Нора. Пока они пожимали друг другу руки, она чувствовала, как Урсула внимательно осматривает ее сверху донизу, явно оценивая. Нору и раньше так разглядывали – как американка, она привыкла к тому, что ее изучают, – но искренность во взгляде Урсулы граничила со снисходительностью.

Урсула выпустила ее руку и наконец повернулась, будто только сейчас заметив Кадогана.

– Оуэн, – произнесла она, бегло взглянув на него и прищурив удивительные глаза цвета морской волны. – Мистер Кадоган обычно притворяется, что ему до лампочки, что я тут делаю, но на самом деле ему ужасно интересно. – Хотя эти слова определенно адресовались Норе, Урсула не сводила глаз с Кадогана. – Спасибо, что привезли доктора Гейвин, – сказала она, взглянув на микроавтобусы телевизионных новостей. – Я тут по уши увязла, следя, чтобы все эти гребаные репортеры не попадали в срезы.

По глазам Оуэна Кадогана и по жесткой складке его губ было заметно быстро вскипавшее в нем раздражение.

– Можно тебя на пару слов, Урсула? – спросил он. – Извините, доктор Гейвин, мы на минуту…

– Я достану свои вещи, – сказала Нора. Она подошла к багажнику, чтобы взять то, что ей потребуется на день, и натянуть водонепроницаемую одежду. Залезая в мешковатые прорезиненные брюки, она пыталась не слушать, но невольно улавливала сквозь шум ветра обрывки разговора:

– Я тебе не гребаный мальчик на побегушках, – говорил Кадоган, схватив правой рукой Урсулу за локоть. Она от него отмахнулась.

Когда Кадоган забрался в машину и умчался прочь, Урсула Даунз опять подошла к Норе, очевидно, ничуть не озабоченная напряженным разговором.

– Извините, если создала какие-то проблемы, – сказала Нора. – Я не добилась точных указаний, как сюда доехать…

– Не беспокойтесь, – сказала Урсула. – Оуэн просто сегодня раздражительный. Он недавно получил кое-какие плохие новости, – она не уточнила, какие именно, но у Норы сложилось впечатление, что источником плохих новостей Кадогана была сама Урсула. – Когда вы подъезжали, я как раз разговаривала с Найаллом Доусоном; он сказал, что уже в полпути отсюда и прибудет где-то примерно через час.

Нора снова ощутила себя лишней.

– Я бы не прочь взглянуть на то, что вы тут делаете, пока другие не подъедут.

– Понятно. Тогда пойдемте, – Урсула повела ее через небольшой овраг рядом с канавой, идя по колее, оставленной шиной гигантского трактора. – В низинах все еще немного топко. Просто ставьте ноги в мой след.

Нора последовала за Урсулой, внимательно ступая в ее следы, неустойчиво держась на ногах в мягком торфе. Справа находился прямоугольный бассейн – несомненно, это был конец канавы, в котором отражались ярко-синее небо и раздуваемые ветром облака. Рядом лежал искривленный обрубок болотного дуба; его бороздчатая пепельно-серая поверхность напоминала потрескавшийся полусожженный древесный уголь. На самом деле его никто не жег, поняла Нора. Все дело было в прикосновении опаляющего воздуха после многовекового погружения.

– Ветер сегодня сильный, не правда ли? – сказала она, пытаясь завязать разговор.

Урсула слегка обернулась к ней, продолжая идти вперед.

– Предупреждаю заранее, после целого дня, проведенного здесь, будешь чувствовать себя так, будто тебя выскребли до мяса. Торф проникает во все: в глаза, в волосы. Даже в поры. Отмыться почти невозможно, впрочем, не стоит и беспокоиться.

Нора посмотрела на руки Урсулы и увидела остатки черного торфа под ее ногтями.

Пока они поднимались по пологому склону слегка скругленного поля между двумя канавами, у Норы появилось знакомое ощущение не вполне твердой земли под ногами. Ей казалось, что она шла по сухой губке. Верхние полдюйма торфа загибались и разламывались на неровные кусочки мозаики, как грязь на иссохшем дне озера. Было ясно, что торф на этом участке не срезался вот уже несколько лет. Тут и там пробивались зеленые побеги; Нора узнала осоку, овечий щавель и жирянку, а за зарослями камыша лежали беловатые катышки, оставленные прятавшимися там зайцами.

– Вон там ваш человек, – сказала Урсула. Она указала на белый тент в сотне ярдов за участком раскопок. Его сторожил одинокий офицер Гарды [2]2
  Гарда – полиция Ирландии.


[Закрыть]в форме, пристроившись на перевернутом белом пластмассовом ведре. Ветер все еще был силен, и бело-голубая лента, отмечавшая место находки, неистово колыхалась…

Трудно было представить себе, как это место выглядело тысячи лет назад. Очевидно, требовалось много людей, чтобы построить дороги, которые сейчас раскапывали Урсула с командой; вырубить тысячи деревьев; сделать колья; сплести изгороди из прутьев. Должно быть, на работу выходили целыми деревнями. Если болота были священными, то здешние места наверняка были святее всего – по заболоченному центру лишь кое-где островками были разбросаны клочки сухой земли. Что же здесь было в далеком прошлом? Место жертвоприношений? Кладовая? Смертельная ловушка? Трясина? Или здесь залечивали раны? Нора попыталась представить себе время, когда здесь были сплошные болота, которые кое-где пересекали плавучие дороги, это было страшное место, полное диких животных и разбойников. Она вообразила, как за последнюю сотню веков ледники сменялись лесами и одинокими лугами; озера постепенно засыпало землей, пока торф не стал глубиной в десять или пятнадцать метров, мертвый, но не разложившийся, невосприимчивый к разрушению. Это были родные места странных и примитивных плотоядных растений, изящных орхидей, мириада мошек.

Посмотрев наверх, Нора увидела, что Урсула уже обогнала ее на несколько ярдов, легко перепрыгнув через канаву на другую насыпь. Ладони Норы начали потеть, когда она достигла канавы – она не была уверена, что сможет перемахнуть через нее. Нора увидела, как Урсула поворачивается, наблюдая за ней с едва заметным вызовом в глазах. Что она такого сделала, чтобы заслужить презрение этой женщины? Они только-только познакомились, а Урсула уже, казалось, невзлюбила ее. Нора собрала все свое мужество и преодолела канаву в один прыжок. Благополучно.

– А кто вообще нашел тело? – спросила она.

– Я, – сказала Урсула. – Мы вчера расчищали эту канаву, готовились начать здесь еще один срез. Я направляла Чарли Очкарика, одного из парней из Борд на Мона, пока он вел «Хаймак», и проверяла, чтобы он не сбрасывал почву туда, где должен быть срез. Он вывалил первую корзину, и я увидела, как из торфа что-то торчит. Сначала я подумала, что это кость какого-то животного, но это оказался большой палец болотного человека. Он все еще был на кисти, а та все еще была на руке, которая все еще была приделана к торсу. Бедный Чарли Очкарик. Чуть не обмочился, когда это увидел.

– Чарли Очкарик? Вы не про Чарли Брейзила, случайно?

– А, вы его уже встретили. Он самый.

Они добрались до палатки, и Урсула нырнула внутрь, не обратив внимания на робкое приветствие офицера Гарды. Нора последовала за ней. После ветреной дороги через болота внутри ее встретил оазис рассеянного света и величественного покоя. Шагнув внутрь, они как будто вошли в другую сферу, в другое измерение. Нора огляделась, чувствуя, как Урсула опять ее изучает, удостоверилась, что ее предвкушение достигло предела, и, наконец, приподняла край черного пластикового листа, приколотого к земле поверх кучи рыхлого сырого торфа. Нора осматривала мокрую кучу, пока не разглядела блестящее темно-коричневое пятно, в котором она немедленно узнала человеческую кожу. Как и у других виденных ею болотных останков, кожа имела переливающийся, слегка металлический отлив.

– Ничего, если я…

– Делайте, что хотите, – оборвала ее Урсула. – Я за него не отвечаю, Найалл Доусон все чертовски четко разъяснил.

Только сейчас Нора поняла, что наткнулась на потенциально опасное соперничество. У археологов были свои территориальные разборки, как и у всех остальных; может, Урсулу просто раздражало, что она была из команды Музея. В чем бы ни заключались политические игры, Нора планировала занимать нейтралитет. Что ее меньше всего заботило, так это проблемы живых.

Она опустилась на колени и заметила, что невольно затаила дыхание. Торф был мокрый и рассыпчатый, он напоминал очень влажное волокнистое пирожное. Нора убрала несколько маленьких его пригоршней и увидела, что гигантский зуб экскаватора рассек человека под углом чуть пониже Диафрагмы, обнажив мускульную ткань и сморщенные внутренние органы. От мысли о таком насилии над хрупким человеческим существом, пусть даже мертвым, ее вдруг затошнило.

Норе никто не говорил, как необыкновенно хорошо сохранился этот человек. Голова, плечи и верхняя часть груди были почти не тронуты. Если «Хаймак» разрезал тело пополам, скорее всего, оставшаяся часть до сих пор лежала в насыпи у них под ногами. Кожа человека была насыщенного темно-коричневого цвета, типичная смуглость болотных тел. Из головы торчали пучки волос около полудюйма в длину, темные, но с безошибочным рыжеватым оттенком болотной воды. Анализ позволит установить, как давно они были обрезаны и каким видом лезвия. Нора снова обвела глазами очертания его лица. Она не хотела забыть ни одной детали этого мгновения и открывшейся перед ней картины. В течение следующих двух дней его сфотографируют со всех сторон и увезут из места, где он так долго спокойно спал. На трупе не было и следа одежды, но левый бицепс обвивал плетеный кожаный браслет, а за головой был свернут тонкий кусок изогнутой кожи. Нора полезла в карман куртки за увеличительным стеклом. Через толстую линзу она проследила шнур до тройного узла под правым ухом и увидела, как кожа врезается в ссохшуюся плоть. Она перебралась на другую сторону, чтобы лучше рассмотреть горло, и заметила как раз под лигатурой конец глубокой раны. Судя по положению пореза во внутреннем защищенном изгибе тела, Нора поняла, что он был нанесен не случайным движением лезвия машины. Очевидно, кто-то удавил этого человека и со зверской жестокостью перерезал ему горло.

Она подняла голову, и в ушах у нее глухо зашумело. Должно быть, вот такой же звук этот несчастный слышал перед самой смертью на болоте: звук порывистого ветра или еле слышный свист, с которым он проносился сквозь заросли дрока и вереска. А может, последнее, что слышал этот человек, были слова, которые прошептал палач перед смертельным ударом. Интересно, означал ли что-нибудь этот браслет на руке? Был ли он членом общества, убившего его, может быть, вождем высокого происхождения – или узником, заложником, изгоем? Добровольно ли он пришел к своему концу или его приволокли связанным, подавив сопротивление? Она представляла, что его убили в темноте, что это был какой-то тайный ритуал, свидетелями которого были только луна и звезды, но может, все было не так. Может, кровопролитие было частью общественного зрелища.

Нора вдруг осознала, что рядом с ней стоит Урсула Даунз.

– Кажется, кто-то хотел удостовериться в том, что он мертв, – сказала Урсула. – Вы видели колышки? Посмотрите на его руки.

Нора увидела, что в предплечья человека были вогнаны несколько тонких деревянных колышков диаметром в дюйм.

– Вряд ли вам стоит делать что-то еще, пока Найалл Доусон не приедет, – сказала Урсула. Она посмотрела на болотного человека и слегка ткнула его согнутый кулак носком ботинка. Нору от этого передернуло. Ей хотелось вытолкать Урсулу из палатки, прочь от хрупкого тела, но вместо этого заново укрыла тело мокрым торфом и вернулась наружу, к суровому солнцу и ветру.

– Чтобы его запаковать, скорее всего, потребуется пара дней, – сказала Урсула. – Вы, наверное, уже нашли, где остановитесь. – Необычные зеленые глаза украдкой глянули на нее, и Нора вдруг почувствовала себя идиоткой. Ну конечно, теперь все было ясно; и то, что Урсула много слышала о ней, и эти косые взгляды, выдававшие пристальный интерес. Ничего удивительного, что Урсула и Кормак знакомы… И Доусон тоже. Они наверняка были старыми друзьями, а она – простофиля. Ей следовало бы помнить, что мир археологии в Ирландии тесен, и что Кормак всех в нем знал. Урсула явно развлекалась с самого первого момента их встречи, но давать ей знать, что Нора это поняла, было совершенно необязательно. Нора постаралась выглядеть как можно безразличнее.

– Да, я остановилась у друзей неподалеку. Урсула загадочно улыбнулась, потом посмотрела на свою команду на болоте и вздохнула.

– Какого хрена они тут торчат? – она глянула на часы. – Перерыв на чай у них еще только через час.

Нора проследила за взглядом Урсулы. Вся команда стояла у одного из срезов. Из-за ветра невозможно было расслышать, что они говорили, но, судя по позам, они спорили. Одна девушка отошла от группы и побежала к ним.

– Урсула! – закричала она, пригибаясь от ветра, и махнула рукой, явно подзывая ее подойти поближе. Урсула побежала, и Нора последовала за ней.

Подойдя поближе к команде, Нора увидела шок и смятение на молодых обветренных лицах. На насыпи над канавой присела темноволосая девушка, ее резиновые сапоги были покрыты свежей грязью вплоть до середины икр.

– Господи, Рейчел, почему ты ничего не сказала? – воскликнул один из молодых людей.

– В чем дело? – поинтересовалась Урсула. – А вы… – сказала она телеоператору, подошедшему посмотреть, что случилось, – валите к черту с насыпи, пока я вам не накостыляла.

Оператор умиротворяюще поднял свободную руку и поспешно отступил к микроавтобусу. Урсула повернулась к команде:

– Так, быстро объясните, что здесь происходит.

Отвечать ей стали сразу несколько человек:

– Рейчел упала в канаву…

– Нам пришлось ее вытаскивать …

– Я просто сосредоточилась на своем деле, – сказала девушка, – и случайно оступилась с края доски. Я никого не просила меня спасать.

– И вы так всполошились из-за того, что пришлось кого-то вытаскивать из канавы? – изумленно воскликнула Урсула. – Боже ты мой…

– Не из-за этого, – сказала подозвавшая их девушка. Она отошла в сторону и указала на угол среза. – Мы чуть на него не наступили, когда пытались вытащить Рейчел.

Посмотрев туда, куда указывала девушка, Нора с трудом разглядела очертания искаженного лица. Она опустилась на колени рядом со срезом, чтобы получше все разглядеть, но только через минуту ее обуял ужас от того, что она увидела. Кожа была темно-коричневая, лицо слегка сдавленное, а нос свернут набок, но по глазным впадинам, черепному своду и линии челюсти было ясно видно, что это человек. Одна рука скелета, похожая на птичью лапу, была сжата в кулак и поднята над головой, будто он погрузился с головой, а теперь пытался всплыть и глотнуть воздуха.

Урсула раздраженно вздохнула.

– Вы шутите. Два хреновых болотных человека железного века за одну неделю.

– Я бы не спешила с выводами, – сказала Нора, подняв голову и посмотрев на склонившиеся к ней взволнованные лица. – На нем, похоже, наручные часы.