Текст книги "Смерть моя, жизнь моя (СИ)"

Автор книги: Эрато Нуар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 5

Церемония была прекрасна! Всем, кроме жениха.

И тем сильнее нервировало, как на нас смотрят гости – словно бы я сорвала какой-то ценный приз или выигрыш в одной из тех игр, которыми мы коротали долгие зимние вечера в гостиной у камина.

«Наместник Эрсе! Как тебе повезло, Иви! Он же такой красавчик!»

Я не видела красавчика. Он был огромен – я даже не представляла, что ночью вся эта громадина окажется сверху. Он же раздавит меня!

Хотя замечала, как заглядываются на него женщины постарше. Возможно, они знали о мужчинах нечто такое, чего мне пока понять не дано… Но определённо, без жениха или с другим, да хотя бы тем фиолетовым, церемония понравилась бы мне гораздо больше.

А этот поцелуй, мамочки! До чего горячие, настойчивые, властные у него губы! Мне пришлось несколько раз повторять себе, что теперь он имеет на меня полное право. На всю меня. Чтобы не оттолкнуть своего уже мужа. Не вытереть губы, желая забиться куда-нибудь… да хотя бы за спину отцу, который усиленно старался держать себя в руках и изображать спокойствие. Но я-то знала, какая тоска гложет его сердце.

После Храма мы вернулись в дом, где слуги под командованием Бетси накрыли столы. Прощальный обед, свадебный бал. С которого, впрочем, мы отбудем намного раньше гостей. Нам ещё проходить церемонию в Башне Драххов.

Я очень смутно помнила ту, предыдущую церемонию. Множество драххов и я в кругу, и жжение на запястье… Это был единственный раз, когда батюшке разрешили пересечь Мост. Но в Башню не впустили – представляю, как он извёлся, дожидаясь дочку и не смея возразить, не в силах ни на что повлиять.

Есть не хотелось. Но от мысли, что, возможно, это моя последняя нормальная еда, я отправляла в рот кусочек за кусочком. Кто знает, чем питаются эти не-люди?

Впрочем, покосившись на мужа обнаружила, что он вполне с удовольствием ест. И понадеялась, что в ближайшее время мне не придётся менять рацион.

Муж молчал. Я оглядывала родные и близкие с детства лица. Улыбающегося брата – он словно продолжал обещать, что всё исправит, хоть поговорить наедине у нас не выдалось больше возможности. Айрин, которую я не могла не пригласить. Тётушку Салли, по обыкновению что-то рассказывающую рядом сидящим. Батюшку с матушкой. Остальных родственников и знакомых – свадьбу с драххом никто не хотел пропустить.

Сами драххи не присутствовали, словно не поощряли людские обычаи. Они встретят нас за Мостом, чтобы проводить свою церемонию на своей территории.

Поев, Эллинге положил приборы на тарелку, откинулся на спинку, оглядывая присутствующих. Опустив руку поправить платье, я ощутила прикосновение горячих пальцев. Вздрогнула.

Словно дожидаясь момента, музыканты завели совсем иную мелодию – лёгкий, быстрый вальс новобрачных.

Все взгляды обратились к нам, заставляя краснеть, смущаться.

Муж поднялся. Придержал мой стул. Вывел на середину зала и властным жестом притянул меня к себе, уводя в танец.

Он на удивление легко, свободно вёл, на мгновение меня даже посетило желание отдаться во власть движений и ни о чём не думать, ничего не решать.

Татуировка горела – но не пекла и не краснела, словно успокоившись, определившись.

– Вы счастливы? – произнёс муж.

Я подняла на него взгляд. Издевается?!

– Как я могу быть счастлива, если до вчерашнего дня даже не знала… – взгляд Наместника помрачнел, и я осеклась.

– Не знали судьбу ниатари? – холодно уточнил он.

– Не знала вас!

– У вас будет возможность узнать, – может, он хотел успокоить, но обещание прозвучало для меня зловеще.

– Тогда я смогу ответить на ваш вопрос, – отозвалась я.

Похоже, мои слова его раздосадовали.

– И всё же будьте любезны хотя бы изобразить радость.

– Я и так делаю всё, чтобы облегчить родителям расставание. Ваши упрёки несправедливы.

Я действительно старалась улыбаться и ни в коем случае не хотела бы выглядеть несчастной и печальной! Они дали мне много, я выросла в любви, я знаю о своём долге. Но Сольгард словно бы чувствовал всё, что мучало меня изнутри. Сколько бы я ни улыбалась внешне. Как он может требовать от меня испытывать счастье?!

Потом со мной танцевал отец, украдкой смахивая слёзы. Брат – я всё ждала, что он прояснит своё обещание, но Картер молчал. Видимо, просто утешал меня тогда.

Спрашивать побоялась. И чтобы никто не услышал, и чтобы сохранить хоть малейшую надежду. Хотелось верить, что если будет совсем плохо – он за мной придёт. Хотя я и понимала, что это невозможно. Никто не может попасть на Драххан без официального пропуска и разрешения самого Наместника. Моего, хирры поберите, мужа. Ох, да, приличные девушки же не ругаются. Тем более ниатари.

***

Я не хотела уезжать. Силы, как же я не хотела уезжать из дома, от родных и близких людей! Сколько отдала бы, чтобы остаться до конца свадебного бала, и снова ночевать в своей комнате, шептаться с Айрин, или сидеть в малой гостиной с Картером, разговаривая обо всём на свете!

Но этот жуткий мужчина, мой муж, не дал мне насладиться последним днём. Поднялся, поблагодарив лорда Оринго за гостеприимство и «чудесную дочь», взял меня за руку и повёл к экипажам.

Матушка осеняла счастливыми знаками, промокая слёзы. Батюшка старался скрыть эмоции, Картер хмуро кусал губы. Айрин всхлипывала, а её отец, лорд Врит Марак, наоборот кивал, улыбаясь. Пытался поддержать.

Все они оставались там, танцевать на моей свадьбе. Мои родные, моё прошлое. А впереди ждала неизвестность.

– Эллинге, – шепнула я уже в экипаже, глядя, как медленно, всё ускоряясь, удаляется наш особняк. – Вы позволите мне иногда видеться с родными?

Назвать его по имени было непривычно и боязно, а на «ты» – и вовсе страшно.

– Вы же знаете правила, – отозвался он, тоже не переходя к близкому обращению.

Вздохнув, я промолчала. Знаю. Хоть и не понимаю, но наверное, они для чего-то нужны.

Взгляд упал на татуировку, и я снова рискнула спросить:

– Мой узор не окрашивается в ваш цвет. Что это означает?

– Окрашивается, – отозвался Сольгард. Посмотрел на меня и ответил на невысказанный вопрос: – Синий – это мой цвет Манье. Серебро – мой Прада.

– Не понимаю.

К моему удивлению, он не стал обрывать разговор.

– Прада – общая энергетическая сеть мира. Манье и Инье – мужское и женское её проявление. Это сложно, – в его словах послышался лёгкий вздох.

– Нет, я слушаю, – пробормотала я. – Пожалуйста, продолжайте. У каждого драхха – цвет его Манье?

Эллинге заинтересованно поднял бровь и будто бы по-новому глянул на меня.

– Совершенно верно. Тех, в ком сильна энергия Прада – очень мало.

– У Сгерра… не сильна? – рискнула я и тут же пожалела: такой огонь вспыхнул в его глазах. Я поспешила объяснить: – Татуировка горела цветом его волос.

Сольгард несколько минут пристально разглядывал меня.

– У него Прада сильна. Сложно сказать, почему ваш узор отреагировал именно на его Манье. Прада бывает непредсказуема.

– А… Инье?

Он отвернулся. Молчал какое-то время, после отозвался:

– Её больше нет.

Я глянула на свою руку. А у меня тогда что? Безумно хотелось спросить, но голос мужа был таким отстранённым, что не рискнула. Как-нибудь потом. Должен же он мне всё рассказать? Ну или хоть что-то.

Впереди показался Белый Мост. Сердце замерло, защемило. Вот павильон с мороженым, где-то здесь меня впервые увидел Эллинге. Где-то здесь изменилась моя судьба.

Сам Сольгард не проявил никаких эмоций, вроде и не вспомнил это место. Или ему было глубоко безразлично.

Притормозив, экипаж медленно свернул на Мост.

На нём не стояли постовые, но никто в здравом уме не рискнул бы нарушить незримую границу. С той стороны возввышалась одна из Башен – небольшая, но наверняка в ней находились наблюдатели.

Мост быстро закончился. Я во все глаза смотрела в окно, въезжая на чужую территорию, в совершенно новую жизнь.

Всё здесь казалось… не таким. Не человеческим. Огромные стеклянные башни зданий, ровные улицы, по которым экипажи гоняли намного быстрее, чем среди людей и наших карет. Везде были разбросаны незнакомые руны, напоминавшие узор на моём запястье: прямо на дорогах, на столбах, на фасадах домов и даже в парке, мимо которого мы проезжали. Они не бросались в глаза, скорее наоборот, были приглушены, затенены окружающими красками. Но я почему-то постоянно выхватывала их взглядом, и сердце стучало, словно откликалось.

Увлёкшись разглядыванием острова, редкие прохожие которого были мужчинами-драххами с разноцветными волосами, я не заметила, когда мы свернули к большому, заросшему саду. Вдали из-за крон деревьев возвышалась Башня. В отличие от жилых – не прозрачная. Чёрная, вся увитая такими же узорами, как на моей руке. Серебряными.

Экипаж остановился, не заезжая на зелёную территорию

– Здесь пройдём пешком, – произнёс Сольгард, выходя.

Обошёл машину, подал мне руку.

За нами выстроилась целая колонна экипажей. Похоже, сюда съехались если не все драххи, то большинство.

Даже Брен выбрался со своего места, и я смогла нормально его рассмотреть. Поначалу из-за тёмных, почти каштановых волос я решила, что он тоже человек, просто работает на Наместника. Но сейчас видела, что передо мной драхх. Может, не такой огромный и сильный, немолодой уже.

Эллинге взял мою руку, положил на свою, придерживая. И повёл тенистой дорожкой, выложенной чёрным камнем с яркими синими пятнами.

Медленно, но неумолимо мы приближались к Башне. Меня била внутренняя дрожь, однако я всеми силами старалась держать лицо.

Я теперь жена Наместника. Я должна выполнить своё предназначение. То, ради чего меня растили – чтобы избежать гнева Наместника и его паладинов, не обратить этот гнев на людей. Драххи сильны. Когда-то давно люди пытались им противостоять… но они призвали каких-то страшных чудовищ.

И теперь мы, ниатари, расплачиваемся за мир между нашими народами.

Едва ли я смогла бы точно сказать, в какую именно башню меня водили в детстве. Но, по-моему, она была значительно меньше. И драххов, проводивших обряд, тоже было меньше. С десяток, может быть.

Сейчас же, похоже, мы входили в самую большую из Башен. И десятки драххов собрались поздравить своего правителя.

Их Башни не похожи на наши храмы. В них нет сидений, алтаря с огненной чашей. Лишь огромный гулкий зал, по всем поверхностям которого стелется узор.

Во время церемонии он словно оживает, начинает двигаться, меняться, светиться…

Всё это я помнила из детства: драххов в одинаковых чёрных балахонах с капюшонами, скрывающими цвет их волос. Как они сошлись в круг, взялись за руки – и началось нереальное движение застывшего огня в узорах.

Сейчас всё было так же, и одновременно иначе. Во-первых, они были без плащей-балахонов – наоборот, в ярких нарядных одеждах под цвет волос. И хоть бы один взял с собой жену! Может, мне сделалось бы легче при виде знакомых лиц. Да хотя бы просто человеческих!

А во-вторых, они даже физически не смогли бы встать в круг. Их было слишком много.

Мы с Эллинге прошли в центр, остановились ровно посреди узорного средоточья, откуда разбегались самые широкие нити узоров. Муж взял меня за руки.

Вспомнилось, что в прошлый раз я тоже стояла в центре. Сейчас же все драххи взялись за руки – кругами, или скорее спиралью вокруг нас.

Дальнейшую церемонию запомнила смутно. Звучало какое-то гудение – не то голосов, не то инструментов, не то рычание тех самых чудиш. Оно нарастало, потом стихало, чтобы снова набрать обороты. Из центра побежал свет, скользнул бороздками узоров, заполняя пол, стены, потолок. В Башне не было окон, но всё наполнилось этим серебром, разгораясь во тьме.

А потом между нами прямо из пола выстрелил столб серебряного свечения.

Единый выдох пронёсся по разноцветным рядам драххов. Кажется, это было необычное, особенное явление. Загудели голоса, но я не понимала их: то ли они говорили на ином языке, то ли в моей голове всё перепуталось.

Стены поплыли, пол ушёл из-под ног, и я упала бы. Но муж метнулся вперёд, не касаясь луча света. Успел меня подхватить.

Следующее, что я помню – парк. Эллинге нёс меня на руках к своему экипажу.

Усадил бережно на сидение. Я скосила глаза на запястье, которое пульсировало и горело.

На нём проявился и не хотел гаснуть такой же серебряный огонь.

– Что случилось? – пробормотала, когда муж сел рядом и приказал Брену трогать.

– Прада откликнулась, – отозвался тот, будто это могло что-то для меня значить!

– И? – подтолкнула я, ибо продолжать он не собирался. – Это хорошо или плохо?

– Надеюсь, хорошо, – вздохнул Сольгард. – Она уже много десятилетий не отзывалась нам так. Не бери в голову, отдыхай.

Отдохнуть я бы не отказалась. Желательно до завтра.

Смеркалось. Мы снова повернули в сторону Мельды и остановились у одного из высоких стеклянных зданий, возвышавшихся неподалёку от берега. Сами берега были отданы под парки, на один из которых и выходила часть окон моего нового дома.

Эллинге помог мне выйти. Поднял на руки, легко, совершенно не напрягаясь. И понёс к дверям, которые открылись словно сами собой. Разъехались в стороны.

ГЛАВА 6

Здесь не было холла – точнее, наверное, должен был быть, но не там, куда мы вошли. Что-то подхватило нас и потащило вверх.

Через минуту сквозь огромные прозрачные стены я смотрела с высоты на бурную Мельду и за неё, на мелкие отсюда домишки, почти игрушечные экипажи и недоступных теперь людей.

В доме Эллинге Сольгарда было просторно. И пусто. Нам не встретились ни охрана, ни слуги.

– Вы должны запомнить несколько правил, – произнёс муж, ведя меня странными комнатами без дверей.

Чужая мебель, чужие незнакомые предметы. Много стекла – казалось, все стены состоят из стекла, вот-вот кто-то заглянет внутрь… Но когда мы ехали я видела, что в это стекло снаружи заглянуть нельзя. Ничего не видно.

– Во-первых, вы не можете выходить из дома без моего личного разрешения. Даже в сад.

Ну вот, начинается. Ограничения, контроль… и никакой нормальной жизни.

Меня немного потряхивало при мыслях о наступающей ночи. День клонился к закату, лучи струились в окна. Но Эллинге был на удивление серьёзен.

– Это важно, Илесс. Пожалуйста, услышьте и запомните. Никуда не выходить одной из дома. Без моего разрешения. Ничего не трогать вне вашей комнаты – это для вашей же безопасности. Некоторые приборы могут быть опасны. Некоторые предметы наполнены магией, которая их питает. И ни в коем случае, ни при каких условиях вы не должны покидать теперь Драххан.

– Но, – подняла я к нему лицо. Ни в коем случае? То есть мои надежды ещё хоть раз увидеться с родными…

Глаза Эллинге сделались холодными, почти ртутными – в них не осталось синевы, зато проступало серебро. И всё же я решилась задать вопрос:

– Но почему?

Я почти ожидала ответа в стиле «разве ниатари не учат беспрекословно слушаться мужа?». Однако Сольгард, наградив меня мрачным взглядом, отозвался:

– Ради вашей же безопасности. Сейчас Ленси поможет вам раздеться и… – показалось, голос его чуть дрогнул и сделался хриплым, – привести себя в порядок.

– Ленси? – произнесла я, чтобы хоть что-то спросить. Хоть немного оттянуть момент.

– Служанка, – кивнул муж.

Неужели я наконец-то увижу женщину-драхха? Никто и никогда их не видел, даже ходили слухи, что их и вовсе не существует… иначе для чего бы драххи женились на нас?

Но как такое возможно? Может быть, их просто тоже не выпускают с Драххана?

– Поздравляю, дх’эр Сольгард, ниатари! – немолодой, вполне доброжелательный голос заставил обернуться.

Откуда-то вышла пожилая женщина, невысокая, полная, но… женщина. Человек.

– Спасибо, – поблагодарила я, выискивая на её запястьях следы татуировки. Бывшая ниатари? Может, мать этого фиолетового? Говорят, драххи живут дольше людей, и возможно мой супруг решил поменять жену на молодую…

Теории, выстроившиеся в голове, разбились о совершенно пустые, открытые запястья служанки.

Значит, слуг из людей они тоже берут. Впрочем, все мы тут слуги, во что бы ни облекали драххи наши с ними отношения.

Завоеватели.

Острая неприязнь, обида за весь человеческий род и за свою судьбу, которой не могу распоряжаться, выстрелила в сердце и даже будто откликнулась в свадебном кольце.

Я глянула на него, но ничего не увидела.

Ноздри Сольгарда раздулись, словно он попытался принюхаться, и я поспешно обернулась к служанке. Улыбнулась.

– Идёмте, дорогая, я покажу вашу комнату, – она протянула мне руки. И добавила тихо, когда мы проходили мимо открытой лестницы, уходящей вниз. – Я думала, этот день никогда не настанет. Какое счастье!

Счастье?! Мы вынуждены сосуществовать, но как можно жить среди них, работать на них и считать счастьем то, что они забирают себе женщин!

Никогда этого не понимала. Только никто не стремился объяснить.

Я ниатари. Предназначенная. Но по доброй воле?!

Комната была великолепна. Чуть ли не единственная с дверью. Однако я с радостью променяла бы всё это великолепие на свою старую спальню в отчем доме. Особенно когда осознала, что это не моя комната – а наша с мужем. Отныне и навсегда общая.

Ленси бормотала, что дх’эр Наместник только вчера обустроил её, заказал всё самое дорогое и лучшее, вот этот ковёр под мои нежные ножки и вот это ложе…

Я молча улыбалась, пока она помогала расшнуровать платье, снять корсет и подъюбники.

Нас действительно воспитывают, заставляют заучивать тонны предписаний, обучают манерам и молчанию… которое мне всегда плохо давалось. Жаль, что ниатари выбирают не по характеру, а по силе – так говорил тот драхх, который время от времени приходил в наш храм, чтобы проверить меня. Я часто задавала неудобные вопросы, пока не поняла, что лучше молчать.

– Он хороший, – прошептала Ленси, наполняя мне ванную.

– Спасибо, – кивнула я, – дальше я сама.

Слушать о том, какой хороший мужчина, который совсем скоро придёт и сделает то… от чего хотелось закусить губу и разрыдаться, было выше моих сил.

В окно виднелась Мельда, словно насмешка, напоминала слова Айрин.

Так близко и так далеко…

***

Будь его воля, он забрал бы девушку сразу. Эллинге Сольгард не любил балы и все эти бесполезные развлечения. В его жизни давно уже не было им места.

Он забрал бы её домой, сделал бы сразу же своей, чтобы никто больше не мог претендовать на эту удивительную силу, которая возникла в мире Эрсе, когда он уже ничего не ждал.

Но она выглядела такой молодой, цветущей, ей так хотелось праздника, свадьбы…

И в её глазах он видел страх. Отвращение и страх. Он и без того поторопился. Нужно было дать Иви этот день, время проститься с семьёй, с прежней жизнью. А может, и вообще с жизнью.

И вот теперь он стоял у двери в спальню, – свою собственную спальню! – впервые за долгое время ощущая неуверенность.

Он должен сделать её своей. Сегодня, сейчас. Он видел, как реагировали на неё все эти молодые драххи. И слышал, как на них реагировал её узор Прада.

Девушка, которая подходит чуть ли не каждому. Откуда она такая взялась и как её умудрились проглядеть?

На эти вопросы он ответит потом. После того, как соединит её силу со своей, как сделает её женщиной… Когда уже никто не сможет на неё претендовать.

Эллинге решительно толкнул створки, входя. Традиция требовала ритуальных одежд, постепенного обнажения перед женой.

Он не любил этих глупых людских традиций, считал условностями. Да и опытные женщины, которые до сих пор бывали у него, не слишком пугались драххового тела. Даже когда на коже проступала чешуя. Во всяком случае, они в последний раз закрывали глаза полностью счастливыми.

Но ради молодой жены он облачился в лёгкие домашние брюки и расшитый серебром шёлковый синий халат, распахнутый на груди. Пусть рассматривает, лишь бы…

От этого «лишь бы» внутри всё взводилось пружиной. Если бы не одежды, он мог бы и не удержаться, накинуться на неё сразу же.

Она стояла посреди спальни. В длинной, струящейся ночной рубашке. Светлые распущенные волосы лились по плечам тяжёлым каскадом. Он приблизился, склонившись к этим чудесным волосам, вдохнул их аромат. Аромат девственности, чистоты и яркого огня Прада.

Коснувшись пальцами щеки, повернул к себе её лицо.

И замер, увидев её глаза.

Огромные, наполненные слезами. Губы дрожали, как и руки.

– Иви, – шепнул он, пробуя на вкус её имя.

Губы манили, пьянили. Он даже не помнил, когда испытывал такое влечение к женщине.

Хотелось скинуть с неё сорочку, любоваться изгибами, целовать, овладеть ею… множество раз. Столько, сколько позволит огонь Прада.

Девушка сжала зубы, словно с трудом сдерживая гримасу отвращения. Ему захотелось что-нибудь разнести. Схватить её за волосы, содрать рубаху, заставить…

Впервые за столько лет появилась та, кто может подарить надежду. Та, кто выдержит его силу, примет его семя, сможет выносить наследника.

И она, в отличие от остальных женщин, не смотрела на него с восторгом и вожделением. Она дрожала, готовая отклониться, оттолкнуть.

– Я твой муж, – произнёс он, укрощая клокочущую ярость, раздирающее желание напомнить, кто здесь мужчина и хозяин.

Девушка глухо всхлипнула.

– Я буду нежен, – шепнул он, коснувшись её щеки, длинной стройной шеи.

Подхватив на руки, он уложил её в кровать. Скинул халат, открывая плечи – широкие, по которым с таким удовольствием водили ладонями редкие любовницы. Коснулся тесёмок её рубашки. Молодая жена ухватилась за ткань, словно это могло его остановить.

– Ну же… позволь мне показать тебе, какое наслаждение может ожидать женщину…

Его голос сделался хриплым, кончики пальцев с наслаждением скользили по нежной коже опаляющими прикосновениями.

Он не привык говорить всякие глупые нежности. Но девочку хотелось успокоить. Он чувствовал свою вину: поспешил. Не дал ей привыкнуть. Узнать себя.

Илесс закусила губу. По её щекам заструились слёзы. Боясь двинуться, она лишь лежала и смотрела на него огромными голубыми глазами, словно готовясь взойти на эшафот.

Нет, это немыслимо! Он вдруг ощутил себя каким-то прямо насильником. Он, Эллинге Сольгард, Наместник Эрсе! Да пожелай он, и каждый день в его кровати была бы женщина, жаждущая внимания такого высокопоставленного и красивого мужчины! Он не пользовался этим только потому, что знал, чем для обычных человеческих женщин оканчивается близость с драххом, тем более его уровня. Но чтобы избранница, жена, смотрела на него, словно на какое-то ужасное чудовище!

Его глаза запылали, и девушка сжалась в ответ.

– Я настолько неприятен тебе? – спросил глухо.

Закусив губу, Илесс всхлипнула.

Чтобы остыть, не поддаться искушению, сдержать себя, он поднялся. Прошёл до окна, бросил беглый взгляд. Изнутри клокотала ярость – не столько на девчонку, сколько на ситуацию. На Сгерра.

Девчонка села, оперлась на спинку, подтянув коленки.

– Он… – Эллинге обернулся к ней, стараясь усмирить внутреннего зверя, рвавшегося наружу.

Нельзя. Нельзя, чтобы зверь взял контроль. Они никогда не признавали человеческих женщин, и если драхху не удавалось сдержать оборот – он мог и не дождаться наследника. А женщины-драххи давно уже не рождаются. Увы. Иначе им не пришлось бы выступать в роли просителей и убийц, чтобы продлить род. Сдержать Хаос.

– Он… понравился тебе? Сгерр Клашасс.

Эллинге готов был скрутить мальчишке шею собственными руками.

Илесс промолчала, снося крышу, словно бы безмолвно подтверждая подозрения.

Сольгард приблизился. Старался не испугать, но она снова вздрогнула, вжалась в спинку.

– Это из-за него? – повторил.

– Нет. Я его знаю не лучше, чем вас. Просто… всё… случилось так быстро, – прошептала Иви.

– Тебя разве не готовили к тому, что ждёт ниатари?

Девушка закрыла лицо ладонями. Всхлипнула:

– Я не успела… не успела привыкнуть. Не успела понять, кто мне понравился. А даже если бы и успела… у меня нет права выбора.

Она была такая испуганная и хрупкая на его огромной кровати. Что-то щемящее, давно забытое шелохнулось в груди.

Мужчина сел рядом. Осторожно коснулся, обнимая. Вдруг, словно лопнула внутри струна, не выдержав, девушка разрыдалась. Склонилась на его грудь, будто желая спрятаться там.

Вздохнув, Эллинге провёл ладонью по шелковистым волосам.

– Я дам тебе время, – прошептал. – Привыкнуть, понять. Но выбора… к сожалению, дать не могу.

– Спасибо, – выдохнуло горячим в его грудь.