Текст книги "Сказания о нартах"

Автор книги: эпос Славянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Сел Уастырджи на своего коня. Теперь он ничего не боялся.

Добрались они до высокого кургана, сошли с коней и пустили их на траву. Уастырджи стал сторожить коней, а Маргудз взобрался на вершину кургана и стал молиться. И столько слез пролил он на курган во время этой молитвы, что земля на кургане стала влажной.

После этого сели они опять на своих коней и разъехались: Маргудз направился в свою сторону, а Уастырджи – к себе.

Расставаясь, поблагодарили они друг друга.

– Ничего нет дороже гостя, – сказал Маргудз и подарил Уастырджи чудесный медный котел.

Вот едет Уастырджй домой, раздумывает обо всем, что произошло, и удивляется:

– С каким доблестным человеком встретился я! Ведь даже среди небожителей не встречал я такого. Но как мог лишиться носа этот доблестный человек? Право, лучше мне умереть, но должен я узнать об этом деле.

Повернул он коня своего и догнал Маргудза.

– Подожди-ка меня, мой гостеприимный хозяин, – сказал Уастырджи. – Три вопроса хочу задать я тебе. Во всем ты ладен, Маргудз, но как это получилось, что лишился ты носа? Ты уже стар, но почему нет у тебя жены? А третий вопрос такой: о чем ты плакал, когда молился на кургане?

– О гость мой, лучше было бы, если бы ты не спрашивал меня обо всем этом! Но раз спросил, расскажу я тебе о своих делах. В молодости я был такой, что какой бы зверь ни пробегал по черной земле, я по запаху узнавал его – такой был нюх у меня. Три сестры-красавицы жили под небом. Одна стала моей женой, на второй женился Уацилла, а на третьей – Уастырджи. Где я только не побывал в то время! Часто бывал я в походах. Возвращался я однажды из дальнего похода, и вдруг из спальни моей донесся запах незнакомого мужчины. И, почуяв этот запах, вскочил я на того коня, которого ты видишь, – от чертей происходит эта порода, – и мигом примчался домой. Вбежал в дом, вижу – рядом с женой моей спит кто-то. Выхватил я свой меч, изрубил их на куски, а сам лег спать в покое для гостей.

Утром слышу: плачут нарты на моем дворе. Я вышел к ним и, будто ничего не знаю, спросил их: «О чем плачете, нарты?» – «О чем плачем? – сказали они. – Да ведь вчера ты зарезал своего сына и свою жену».

Похоронили их, и, вернувшись с кладбища, я отрезал себе бритвой нос. Под тем курганом, на котором лил я слезы, находится их могила. Вот так-то, гость мой.

И сказал тут Уастырджи:

– Вернемся к тому кургану, где они похоронены, и помянем их.

Подошли они к кургану, раскопали могилу. Уастырджи снял свою бурку и расстелил ее рядом с курганом.

– Ну, а теперь, хозяин мой, вынеси покойников и положи их на эту бурку.

И когда Маргудз выполнил все это, Уастырджи ударил войлочной плетью по останкам женщины и мальчика – и вмиг ожили они. Войлочной плетью провел он по носу Маргудза – и снова вырос нос на лице Маргудза.

– Не знаешь меня Маргудз? – спросил Уастырджи.

– Нет, – сказал Маргудз.

– Я небесный Уастырджи и приехал, чтобы познакомиться с тобой.

– Но ведь, стало быть, мы с тобой родственники, – сказал Маргудз. – Твоя младшая жена и моя хозяйка от одного отца и от одной матери рождены.

Подобно солнцу, просветлело лицо Уастырджи. Как ему было еще не они в дом Маргудза. Устроил Маргудз большой пир. Весь нартский народ был на этом пире, яствам, напиткам, пению и пляскам не было конца.

Но вот попрощался Уастырджи со своими хозяевами, сел на коня, взлетел к себе домой, и обрадовались ему небожители.

– Не сердись на слова моей младшей жены, – сказал Уастырджи старшей жене. – Хотя нарт Маргудз земной человек, но, так же как я, мужествен он.

И сказал он своей младшей жене:

– Много страданий принял я из-за тебя, но зато подружился с доблестным человеком.

И ответила ему младшая жена:

– Без всякой вины пропала сестра моя, жена Маргудза. Ты же все силы свои отдаешь, чтобы помочь людям. Вот и упомянула я о Маргудзе, надеясь, что ты не оставишь его без своей помощи.

– Пусть успокоится твое сердце: я вернул к жизни сестру твою и сына ее, – сказал Уастырджи.!

НАРТ ДЗЫЛЫ И ЕГО СЫН

В те давние времена, когда нарты были в полной славе, когда море было им по щиколотку и широко была открыта им дорога на небо, жил в почете нарт по имени Дзылы. Богат был Дзылы: и хлеба и скота – всего было у него вдоволь, но только один сын был у Дзылы.

Голодный год выдался как-то у нартов. Совсем без пищи остались они. К тому шло дело, что всем им предстояло протянуть ноги и умереть с голоду.

Обеднел и Дзылы. Он уже не знал, что ему делать: никого не осталось в живых, у кого он мог бы попросить хотя бы зерно. И вот раз утром позвал Дзылы своего сына и сказал ему:

– Свет мой, волка ноги кормят. Если будем мы сидеть на одном месте, нам никто ничего не принесет. Здесь на земле у меня никого не осталось, кто мог бы дать нам хлеба. Давай попросим небесного Уациллу. Жил он когда-то здесь, на земле, сверстником и другом был он мне, и я еще надеюсь на него. Потому поезжай поскорее к нему и попроси у него хлеба. Когда он узнает, чей ты сын, то даст тебе столько, сколько ты сможешь взять. С пустыми руками он тебя не отпустит.

Сын Дзылы с сомнением выслушал отца, потом пошел посоветоваться к женщине-вещунье Кулбадагус. И сказала ему вещунья: Не печалься, нартский юноша, полезай ко мне на чердак, там ты увидишь сухую конскую шкуру – снеси ее вниз и три раза встряхни. Потом помолись, оборотясь лицом к востоку: «Бог богов, меня создавший, преврати эту шкуру в то, чем она была!» Если Бог нартов еще благоволит к тебе, то он превратит эту шкуру в коня, семь раз лучшего, чем когда он был жив. А был этот конь из крылатых коней Уастырджи. Ты вскочи на него, и он доставит тебя туда, куда тебе нужно. Когда ты предстанешь перед небесным Уациллой, он по сходству с отцом узнает тебя, хорошо тебя примет и будет тебя одаривать. Но ты ничего этого не принимай. После долгих уговоров он скажет: «Если ты вернешься от меня, не взяв никакого подарка, то кто тогда поверит, что ты добрался до неба и повидал Уациллу? И потом, что ты ответишь отцу? Как ты докажешь, что выполнил его поручение?» И тогда ты скажи Уацилле: «Раз уж мне нельзя возвращаться без подарков, то подари мне тот старенький совочек из клена, что лежит за дверью твоего амбара». Он даст тебе этот совок, тогда ты поскорее возвращайся домой. Этот старый совок имеет такое свойство, что в том доме, где будет он находиться, никогда не иссякнут запасы хлеба. Сверху берешь, а снизу нарастает…

Полез сын Дзылы на чердак, нашел там сухую конскую шкуру, три раза встряхнул ее, как ему наказала вещунья, помолился Богу – и мигом шкура обратилась в крылатого коня, оседланного и взнузданного. Юноша вскочил на коня и приказал ему:

– Скорее доставь меня к небесному Уацилле.

Очутился он перед Уациллой, и разве мог Уацилла не признать, чей сын перед ним? Обрадовался Уацилла при виде сына своего друга, щедро угостил его, а потом спросил:

– Зачем ты прибыл и не нужна ли тебе моя помощь?

И сын Дзылы подробно рассказал, что его привело к Уацилле… Тогда Уацилла указал ему на свои амбары, засыпанные красной пшеницей.

– Пусть все это будет твоим, – сказал он.

– Не смогу я забрать все это, – ответил сын Дзылы. – Но вон там, за дверью твоего амбара, спрятан старый совок, подари мне его.

Уацилла подарил ему старый совок, и юноша поскорее вернулся домой.

Когда старик Дзылы увидел, что руки у его сына пустые, а под мышкой старый совок, то он нахмурился и спросил:

– Я посылал тебя за хлебом, почему же ты привез этот старый совок?

– Ничего, отец. Не позже, чем завтра, ты узнаешь, что за сокровище этот совок. Теперь не беспокойся, хлеба с избытком будет не только в нашем доме, но и у всех нартов.

Он своими руками подмел самый большой из амбаров, через порог забросил в него старый совок, закрыл двери, навесил замок. Наутро пришел, чтобы проверить, правду ли сказала вещунья, и увидел, что амбар до самого потолка полон красной пшеницей. От радости забыв все на свете, он громко запел. Эта песня пробудила старого Дзылы.

В тот день словно солнце взошло над тремя селениями нартов. Конца не было ликованию. Каждый торопился к дому Дзылы и, сколько хотел, набирал пшеницы. Нарты друг к другу бежали с поздравлениями. Теперь у них было вдоволь хлеба, стали они жить беззаботно и благодарили Дзылы и его сына.

И только Сырдон – сын Гатага, зло нартов, – по ночам не имел ни сна, ни покоя, все думал, как бы подкопаться под Дзылы, погубить и разорить его. И стал он натравлять на Дзылы именитых нартов, притворяясь, что болеет за них душой и беспокоится за их славу.

– Разве вы хоть что-нибудь значите сейчас, никчемные нарты! О вас никто уже не говорит. Поедешь вверх от селения – только и слышно, что о сыне Дзылы, вниз от селения поедешь – опять только и говорят, что о сыне Дзылы, направо поедешь – сын Дзылы, налево поедешь – то же самое… Каков же ваш вес? И зачем без славы прозябаете вы между небом и землей, если о вас даже никто не говорит?

Так шли дни за днями. Опять Дзылы позвал своего сына и сказал ему:

– Зерна у нас теперь много, а скота нет. Поезжай к небесному Фалвара и попроси у него скота. Когда-то давно он тоже был мне другом, он обрадуется тебе и не отпустит с пустыми руками.

Опять взяло сомнение сына Дзылы, и он пошел к вещунье и рассказал ей о том, что поручил ему отец. И снова сказала ему вещая женщина:

– Заберись опять на чердак ко мне и возьми ту же самую конскую шкуру, преврати ее в крылатого коня, и он принесет тебя к Фалвара. Фалвара, конечно, обрадуется, увидев тебя, и угостит как полагается. Будет он предлагать тебе подарки, но ты ничего не бери. На чердаке его, в хлеву, на средней балке спрятан березовый прутик. Только этот прутик и проси у Фалвара. Обладает этот прутик такой силой, что хлев, где он лежит, будет все время наполняться скотом, и сколько бы скота ты ни брал из этого хлева, стадо в нем me уменьшится.

Юноша слазил на чердак, взял там сухую конскую шкуру, превратил ее в крылатого скакуна, и вот на небесах предстал он перед Фалвара.

Фалвара обрадовался гостю, зарезал барана и обильно угостил юношу. Предлагал он ему много скота, но сын Дзылы от всего отказался и только попросил березовый прутик, который был спрятан над средней балкой в хлеву у Фалвара. Дал Фалвара юноше этот березовый прутик, и, сунув его за пояс, сын Дзылы вернулся домой. Когда Дзылы увидел, что не пригнал его сын скота, хмуро взглянул он на него.

– Не беспокойся, дада, не позже чем завтра узнаешь ты, какой силой обладает этот березовый прутик.

И взяв метлу, сын Дзылы подмел самый большой хлев, положил над балкой березовый прутик, прикрыл дверь хлева и повесил на нее замок.

Поутру рано вскочил юноша и поскорее открыл дверь хлева. И когда он увидел, что хлев переполнен белошерстными и длиннохвостыми курдючными овцами, то запел от радости во весь голос.

Пробудился Дзылы, и когда они вдвоем открыли дверь хлева и это необыкновенное стадо рассыпалось по степи, то люди в этот день только и делали, что любовались чудесным скотом, только и говорили, что о Дзылы и его сыне.

А нарты у себя на нихасе, а также на пирах и поминках сажали Дзылы на почетное кресло, под ноги ему стлали шкуру белого медведя, трое младших стояли по бокам и позади него и не допускали, чтобы муха тревожила его.

А Сырдон, сын Гатага, – разве мог он успокоиться и оставить свои злокозненные, коварные дела? Он пустил в ход свой ядовитый язык и стал натравливать молодежь, подстрекая ее погубить Дзылы вместе с его сыном. И однажды, подученные Сырдоном, нарты на нихасе сказали Дзылы:

– Из твоего сына вышел настоящий мужчина. И тебя он прославил, и нас тоже. Мы очень ему благодарны, но вот что мы требуем еще от него: он должен для тебя достать соболью шубу алдара, что живет вон там, на Черной горе. Очень хорош был бы ты, если бы, надев эту шубу, сидел на своем почетном месте.

Мрачный вернулся домой Дзылы, сердито опустился на кресло. Долго раздумывал он, долго прикидывал так и этак. Потом позвал своего сына и сказал ему:

– Гатагов сын Сырдон хочет нас погубить. Он натравил на нас молодых нартов. Готовься в путь. Поезжай вон туда, к алдару, что живет на Черной горе, и добудь мне его шубу, что сшита из самых ценных собольих шкурок. Другого у нас выхода нет. Так хочет нартская молодежь, и ты или выполнишь ее требования, или позор падет на твою голову.

– Пусть будет так! – сказал юноша. – Если, считая сегодняшний день, я возвращусь через две недели, то привезу с собой соболью шубу алдара с Черной горы, если же к этому сроку не возвращусь, значит, нет меня в живых и ничем не могу я помочь тебе.

И он, печальный, снова пошел к вещунье и рассказал ей обо всем. H ответила ему вещунья:

– Нелегкое дело поручил тебе твой отец. Никто не осмеливался даже близко подойти к замку алдара, что живет на Черной горе. Под отвесной скалой расположен его замок, и одна лишь дорога ведет туда. Дорогу эту охраняют семь волков, у них железные пасти. На вершине горы сидят семь орлов, у них железные клювы, и по всем окрестным степям они не то что человека не пропустят к замку, но даже и птице пролететь не дадут. Чтобы попасть в замок, надо пройти семь железных дверей. Сами открываются и сами закрываются эти двери. Посторонний человек не может их открыть и не может их закрыть. До замка Черной горы я тебя доведу. Но как ты одолеешь самого алдара, я не знаю. Это дело твоего ума и твоей силы.

– Перед тем как отправиться в путь, – продолжала вещунья, – зарежь семь баранов и семь индюков, прихвати все это в дорогу, да еще добавь семь больших курдюков бараньего жира. Когда ты подойдешь к замку алдара Черной горы, на тебя сперва кинутся семь волков, разинув свои железные пасти. Но пусть не пугается твое сердце! Брось каждому из них по одной бараньей туше, и пока будут они нажираться, проскочи мимо них, ближе к замку Черной горы. Тут налетят на тебя семь железноклювых орлов, бросай тогда каждому из них по индюку. Голодные орлы схватят и унесут на вершину горы эту свою добычу, а там возьмутся за нее. Когда же насытятся, то заснут. А ты за это время должен добраться до замка алдара Черной горы. Первую же дверь смажь бараньим жиром из первого курдюка, и сама откроется перед тобой дверь, а ты скорее спеши ко второй двери. И со второй дверью поступи так же: смажь ее бараньим жиром из второго курдюка, она тоже сама перед тобой откроется, тогда устремись скорее к третьей двери. Так поступишь с остальными дверьми, а когда пройдешь через седьмую дверь, то там один на один встретишься с алдаром Черной горы – и тогда собери все свое мужество. Если он осилит тебя, то бросит на съедение своим волкам. А если ты осилишь его, тогда скорее сорви с него соболью шубу, ни до чего больше не дотрагивайся: торопись, чтобы выскочить из замка, пока волки и орлы будут сыты.

Сын Дзылы снял все с того же чердака все ту же конскую шкуру, встряхнул ее и помолился. И опять перед ним встал крылатый конь, оседланный и взнузданный. Вскочил на него юноша и поскакал к Черной горе, захватив с собой туши баранов и индюков, а также бурдюки с жиром.

Только сын Дзылы приблизился к замку алдара Черной горы, как выскочили ему навстречу семь волков, раскрыв свои железные пасти. Не испугался юноша и бросил в каждую пасть по бараньей туше. Голодные волки набросились на добычу и разбежались в разные стороны, а юноша хлестнул коня и поскакал дальше.

Недалеко проехал он, как с вершины горы на него налетели семь орлов с железными клювами. Им он тоже швырнул их добычу. Схватили орлы каждый по индюку, взлетели обратно на вершину горы и стали там расклевывать добычу.

А сын Дзылы доскакал уже до наружной двери замка, соскочил со своего коня, целый курдюк жира вмазал он в петли первой двери, и дверь сама перед ним открылась. И со второй дверью он сделал так же, и с третьей. Так он прошел все семь дверей, а когда миновал седьмую, выскочил на него алдар Черной горы. И тут началась битва.

Юноша быстро сбил с ног алдара, сдернул с него соболью шубу – и скорее прочь из замка. Пришел алдар в себя, видит, что юноши уже нет. И тут спросил он у дверей:

– Куда девался этот юноша? Отчего вы пропустили этого грабителя?

И двери ответили ему:

– Сколько мы служим тебе, никогда даже кусочка жира от тебя мы не видали, и ржавчина нас заела. А он каждой из нас отдал по курдюку жира. Так как же могли мы не пропустить его!

Выбежал алдар из замка и закричал своим железноклювым орлам:

– Эй, скорее! Ограбил меня сын нарта Дзылы, летите за ним, растерзайте его!

– Из поколения в поколение стережем мы твой замок, – ответили ему железноклювые орлы. – И за все это время ты никогда нам не бросил даже дохлого цыпленка. А он сразу скормил каждому из нас по жирному индюку. Так за что же нам терзать его?

И крикнул алдар волкам, охранявшим его:

– Эй, скорее, мои волки! Сын нарта Дзылы ограбил меня, гонитесь за ним, разорвите его!

Но в ответ ему провыли волки:

– За всю нашу жизнь ты даже обглоданной кости нам не кинул, а он каждому из нас дал по откормленному барану. Так с чего же нам гнаться за ним? Нет, управляйся с ним сам, как можешь!

Привез сын Дзылы своему отцу соболью шубу алдара Черной горы, и когда сел Дзылы в свое кресло на самом почетном месте среди нартов, каково было глазам Гатагова сына Сырдона глядеть на все это!

И начал Сырдон тут же строить новые козни. Сидели опять нарты у себя на нихасе. На самом почетном месте восседал Дзылы. И вот завел тут хитрую речь Сырдон, обращаясь к Дзылы:

– Подобного и равного тебе не было бы на всем свете, если бы был у тебя конь Уастырджи. И если уж сын твой так удачлив, пусть добудет он для тебя этого коня. Тогда подобного тебе на всем свете не будет.

Так говорил Сырдон, уверенный, что сын Дзылы не сможет добыть коня Уастырджи.

Мрачный пришел домой Дзылы и сказал сыну:

– Снова нартская молодежь по наущению сына Гатагова стремится нас погубить. Видно, придется тебе съездить к покровителю путников Уастырджи, – попроси у него коня для меня.

Сел опять юноша на крылатого коня из конской шкуры, поднялся на небо к Уастырджи. И Уастырджи не пожалел для него одного из своих коней. Юноша в тот же день привел его к отцу.

Когда недруги Дзылы с утра увидели Дзылы верхом на коне Уастырджи, то пали они духом. Но Сырдон не сдался и придумал новое испытание.

На нихасе Сырдон сказал Дзылы:

– Теперь уже подобного тебе нигде не найти: все у тебя есть. Вот если бы ты обладал усами Бога, стал бы ты сам земным богом.

Дзылы теперь во всем надеялся на своего сына и, придя домой, сказал ему:

– Нет нам теперь другого выхода. Поднимись до Бога, попроси для меня его усы.

– Будь что будет! – сказал юноша. И даже не спросив совета у вещей женщины, вскочил он на коня Уастырджи, предстал перед Великим Богом и рассказал ему просьбу своего отца. Долго улыбался Бог, потом достал шелковый платок, отдал юноше и сказал:

– Возвращайся! И когда ты этим платком проведешь по усам своего отца, то они станут у него такими же, как мои.

Спустился сын Дзылы на землю, провел шелковым платком по усам отца, и стали они во всем подобны усам Бога. Разгладил Дзылы свои новые усы, закрутил их, пошел на нартский нихас и воссел на своем кресле на самом почетном месте. Когда враги увидели его, они окончательно пали духом и со всех ног побежали прочь с нихаса. А кто любил Дзылы, те радовались его победе и еще сильнее возвышали его. Но Сырдон продолжал строить свои козни, продолжал плести свои хитрости. Обернулся он ласковой кошкой и так и терся возле Дзылы. А к вечеру, когда все собрались на нихасе, громко сказал он, обращаясь к младшим нартам:

– Посмотрите-ка вы все, что за старший сидит у нас выше всех. Есть ли еще в какой стране такой старший? Не являет ли он собой образ небесного Бога? Вам надлежит поднять своего старшего, объехать с ним все страны света и всюду его показать, чтобы все величали его!

Обрадовались младшие и все в один голос стали упрашивать Дзылы:

– Не сочти за труд! Сделай так, чтобы весь свет повидал и тебя и нас.

И они подготовились к походу, будто бы для того, чтобы показать всему свету своего старшего Дзылы. Много ли, мало ли ехали – кто знает? – но под конец заехали в пустыню. Остановились на дневной привал и сказали Дзылы:

– Вот мы уже на границе чужой страны. Дай мы побреем тебе голову и усы твои немного подправим, чтобы стали они еще красивее.

Дзылы разрешил. И младшие нарты под видом того, что они хотят побрить Дзылы голову, по наущению Сырдона зарезали острой бритвой своего старшего в этой пустынной степи.

Но как только конь Уастырджи увидел, что Дзылы мертв, он захрапел и улетел к своему хозяину. И тут же Уацилла забрал свой старый кленовый совок, а Фалвара – свой березовый прут.

И теперь из-за злого дела, совершенного над Дзылы, вместо зрелых пшеничных всходов на полях у нартов простерлись пески, стада их овец обратились в камни, быстроногие кони их потеряли свою быстроту, острые мечи затупились, а бойкие языки оцепенели.

ДОЧЬ АЛЫМБЕГА ИЗ РОДА АЛЫТА

Алымбег из рода Алыта всю свою жизнь был у нартов старшим мужем в совете и предводителем в походах. Он помогал бедным: встретив бедняка, не отпускал, не обласкав его.

Если, бывало, с вечера украдут у кого-нибудь скот, он ночь не поспит, разыщет вора и к утру же вернет украденное хозяину. Нигде дочь не выдавали замуж, не спросив Алымбега, и ни одна свадьба не обходилась без него.

Нарты даже новорожденным имени не давали, не спросив совета Алымбега. Но в одном Алымбег был несчастлив – хотя было у него семь жен, но не рожали они ему детей, и только от седьмой жены родилась у него одна дочь.

Вскоре после ее рождения Алымбег заболел и умер. После его смерти никак не могли нарты поставить во главе совета достойного мужа. И такое подошло время, что нартский народ из-за того, что некому было его направлять, шел к гибели. Тогда решили трое юношей из нартов: «Сходим мы к Ацамазу из рода Ацата. Всю жизнь он был из умных умный, а сейчас состарился. Спросим у него, как нам жить дальше». И пришли они к старому Ацамазу.

– Желаем тебе доброго дня, Ацамаз, – сказали они.

– Пусть будет к вам милостив Бог за то, что вы снизошли, чтобы меня приветствовать.

– Почему ты так говоришь о себе, Ацамаз? Ведь мы пришли к тебе спросить совета.

– А что могу присоветовать я, старик?

– Мы хотим спросить у тебя: в давние времена нарты во всем были хороши. Скажи – почему сейчас не так?

– Вы хотите знать, что надо сделать, чтобы нарты опять стали нартами? – спросил старый Ацамаз. – Сделайте так: пойдите и созовите всех нартов. И когда все соберутся, изберите новых начальников. Но избирайте из таких родов, которые за последние три поколения давали нартам самых лучших людей.

Поблагодарили юноши старого Ацамаза и все сделали по его совету. Послали они глашатая, чтобы он собрал нартов по одному мужчине от каждой семьи на нартскую площадь. А семья, которая не пришлет мужчину, должна будет отдать в рабство девушку из своей семьи.

Сидят нарты, обсуждают свои дела, думают, кого избрать мужами совета.

А из дома Алымбега на это собрание не мог никто явиться. Сидят семь вдов Алымбега вокруг колыбели своей маленькой девочки и плачут. «Никогда раньше нартский народ не собирался без нашего мужа. А теперь, когда собрались, так от нашей семьи там никого нет, да еще отберут у нас наше маленькое солнышко!» – так, проливая слезы, говорили жены Алымбега.

И тут девочка, лежавшая в колыбели, увидела, как встревожена вся ее семья, и вдруг спросила:

– Если ваш муж был такой прославленный нарт, так неужели не осталось после него коня, оружия и всего, что полагается иметь воину?

– И конь остался, и оружие, и все, что полагается воину, – ответили жены Алымбега.

– А где все это хранится? – опять спросила девочка. Ей обо всем поведали, и тогда она сказала, обращаясь к своим семи матерям:

– Испеките хлеб, по величине не меньше меня самой. И когда я съем его, то смогу явиться на собрание нартов.

Исполнили женщины то, о чем она просила. Девочка сразу же съела этот хлеб и сказала;

– Было б хлеба побольше, была бы я еще сильнее. После этого сломала девочка свою колыбель, встала и вывела из подземелья коня, принадлежавшего ее отцу. Намылив арык-мылом, выкупала его, и стал он гладкий, как яйцо. Вскочила она на коня и помчалась к берегу моря, еще раз выкупала его в солнечной воде, подобно дикой утке, пролетела на нем над морем и обратно примчалась в селение нартов. Подбила коню булатные подковы, наложила на него седло и с такой силой подтянула она заднюю подпругу, что у коня чуть глаза не выскочили.

– Дай-ка теперь, – сказала девочка сама себе, – облачусь я в мужское одеяние. Может, никто не признает во мне девочку?

Вынесла она одежду отца, как следует вычистила и надела ее на себя. Потом, как пушинку, сняла со стены тяжелые доспехи отца, вскинула их на плечо, вскочила на коня и спросила своих матерей:

– Какова я теперь?

Похвалили ее женщины и сказали, что очень она хороша на коне. И только прославленный конь Алымбега Алыта в печали подумал: «Горе мне! Были до сих пор моими всадниками лучшие из нартских мужей, а теперь моим всадником стала девчонка!»

Но дочь Алымбега угадала мысли умного коня, рассердилась, несколько раз хлестнула его плетью и заставила перескочить через каменную стену.

– Что ты теперь скажешь? – спросила девочка.

– Это мне нравится, – ответил конь. – Твой отец ни разу не решился перепрыгнуть на мне эту каменную стену.

И поскакала дочь Алымбега на Площадь нартских игр, где шло собрание. А там молодежь, в расчете на то, что из дома Алыта не будет мужчины, говорила между собой:

– Уж с этого-то дома возьмем мы рабыню.

Но когда на площади показался конь Алымбега и нарты увидели, что на нем сидит юноша, стали все удивляться: не божье ли здесь чудо? Когда родился юноша в роде Алымбега? Ведь муж совета Алымбег не оставил после себя наследника мужчины! Хоть издавна известно, что плохой в их роду никогда не рождался…

Тогда один из стариков сказал молодежи:

– Узнайте у него, кто он такой.

Подошли к молодому всаднику юноши и спросили:

– Кто ты и откуда? Конь и оружие, мы видим, принадлежат Алымбегу, славному мужу совета из рода Алыта. Но кем ты приходишься ему?

– Да будет счастливо ваше собрание, – ответила им дочь Алымбега. – Да, мой конь и оружие действительно принадлежали Алымбегу из рода Алыта, а я его сын. Доблестные нарты! Будьте во всем счастливы всегда, но вам известно, что у отца моего – да будет светла его память! – в доме осталось семь жен. Седьмая, самая младшая, и родила меня на свет, а на воспитание я был отдан в род Камбадата.

Очень обрадовались нарты, услышав это. Ведь старый Ацамаз посоветовал им избирать своих старших из таких родов, которые в трех поколениях становились все лучше. Оглядели они фигуру всадника, приметили умное выражение лица, долго беседовали с юным наследником Алымбега и поняли силу его ума. Даже в нартских играх испытали они его. И во всем оказался первым этот юноша, неизвестный сын Алымбега. И сказали тут некоторые нарты:

– Если бы этот доблестный юноша был среди нас, наверняка годился бы он нам в предводители. Полный сил, храбрый и ловкий, и при этом одарен светлым умом.

А те, кто питал неприязнь к роду Алыта, сказали:

– Ладно, пусть послужит гонцом.

– Нет, – возразили другие, – не подобает сыну Алымбега Алыта служить гонцом.

– Ну что же, сделаем его послом. Если он окажется достоин, изберем в предводители.

Долго судили-рядили нарты, но по чести не могли они мужчину из славного рода Алыта сделать гонцом или послом. И выбрали они юношу своим предводителем.

Тут позвали они того, кто раньше был старшим мужем совета, сняли с его шеи почетную цепь, позвали сына Алымбега и повесили ему на шею эту цепь.

Вернувшись домой, сказала дочь Алымбега своим семи матерям:

– Совсем я пропала, мои любимые мамы! И зачем я только нарядилась в мужскую одежду? Зачем избрали меня в предводители?! Не всякий мужчина справляется с этим сложным делом, а я ведь девица, как же я управлюсь? А если проведают, кто я, позор падет на весь наш род.

Не много прошло времени с тех пор, как дочь Алымбега выбрали главным предводителем нартов, а дела у нартов пошли все лучше.

– Трудиться нужно! – так учила дочь Алымбега. И огромные кладовые нартов, как и в давние времена, переполнились запасами. Клубком ума оказалась маленькая дочь Алымбега. Все силы нартов объединила она против врагов. Вороные кони нартов рвались в бой и в нетерпении ржали, отточенное оружие сверкало, как алмаз, и, подобно яхонтам, заблистали селения нартов.

Как и добрый отец ее, маленькая дочь Алымбега не допускала несправедливости. Если, бывало, в каком-нибудь селении украдут овцу, как и отец ее, еще темным утром она разыщет пропавшую и доставит хозяину. Если встретит бедняка, то обласкает его теплым словом.

Но однажды коварный Сырдон – попасть бы ему в беду! – вышел на нихас, подложил себе под голову шапку и лег ничком. Молодежь тут же собралась вокруг него:

– Вставай-ка, Сырдон, ты опять что-то затеял! Ну говори, где, что разузнал?

На два-три вопроса Сырдон даже и головы не поднял.

И тут сказали юноши:

– Давайте-ка бросим его в реку!

Тогда Сырдон повернулся лицом кверху, схватился руками за живот и сердито спросил:

– Чего вы от меня хотите, спесивые нарты? Понятно, вам стыдно, так почему свое зло срываете на мне?

– Какое еще зло? – в недоумении спрашивали нарты. – И чего нам нужно стыдиться? Что значат твои слова?

– Если хотите знать, то эти слова вот что значат: вы так низко пали, что выбрали девицу своим предводителем.

– Ишь ты, проказник Сырдон, что выдумал, – растерянно заговорили юноши. – Разве плохи наши дела и тебе досадно это?

– Хоть бы вы ее птичьим молоком вымыли, все-таки выбрать девицу предводителем нартов – позорно! – И, обернувшись к нарту Сослану, который уезжал лечиться, сказал:

– Ты вот пока свою руку лечил, Алымбегова сына из рода Алыта выбрали предводителем нашего войска. И выходит, твои войска, Сослан, попали под женскую руку.

Не поверил Сослан словам Сырдона, но все же и он, испытанный военачальник нартских войск, и весь нартский народ задумались: «Ведь если наш главный предводитель – женщина, это в самом деле позорно!»

И нарты старались всячески узнать, мужчина или женщина правит ими.

Пригласили они своего предводителя на нихас и сказали:

– Мы просим тебя, наш предводитель, найди себе жену! Потому что должен у тебя родиться умный наследник. Это нам будет на пользу.

Ответила им дочь Алымбега:

– Наши дела еще не налажены так, как должно! Потому дайте мне срок. А кроме того, и отец мой, светлая ему память, тоже наказывал, чтобы не торопился я с женитьбой.

– Дела наши идут хорошо, поручи их кому-нибудь из младших, а сам подыщи себе жену, – сказали нарты.