Текст книги "Сказания о нартах"

Автор книги: эпос Славянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

ЖИЛИ-БЫЛИ НАРТЫ
(отдельные сказания)

НАРТЫ И КОСТИ УАДМЕРА

Именитые нарты, а их было двенадцать, поехали на охоту. Были среди них Урызмаг и Хамыц, Сослан, Уон, Сырдон и Батрадз. Взяли они с собой своих собак – оленегонов и гончих, да и дворняжек тоже прихватили. Сколько они времени ехали, кто знает, но только нигде не встретили никакого зверя.

Проехали они обширную степь и остановились на ночлег у опушки кленового леса. Здесь посчастливилось им убить несколько оленей. Вдоволь наелись они шашлыка, отдохнули, и тут вдруг сказал Сослан:

– Давайте-ка проведаем, что слышно в ущелье Тара.

– А что ж, проведаем! – согласились другие.

Сели они на коней и отправились дальше, в ущелье Тара. Выехали на какую-то равнину. Тем временем нагнало туману, стемнело, но нарты продолжали свой путь. Вдруг в темноте пика у Сослана зацепилась за что-то. Стали они ощупывать, что бы это такое могло быть, и поняли, что попали в какую-то пещеру. Удивились нарты: «Ни лесов, ни камней здесь нет, так что же это за пещера среди чистого поля?»

Остановились они переночевать в этой пещере. Рано утром сели на своих коней и, когда тронулись в путь, выехали на небольшую поляну, заросшую тростником. Тут обернулись они назад и увидели, что провели ночь внутри большого черепа, а около черепа разбросано множество костей. Здесь и огромные человеческие, и лошадиные, и собачьи, и кабаньи… Что такое? Сослан сказал:

– Старшие мои, что-то дивное произошло на этой поляне. Посмотрите-ка внимательно, что это за кости?

Соскочил Сослан со своего коня, выбрал человеческие кости, потом собрал лошадиные и тоже положил их отдельно, подобрал и собачьи кости, и кости кабана. Из человеческих костей сложил он скелет великана и сказал:

– А теперь я буду просить Бога, чтобы предстало перед нами это чудесное существо таким, каким оно было в свое время!

– Зачем? – сказали ему его спутники. – Разве он нам зачем-нибудь нужен?

И Сослан ответил:

– Покоя мне не будет, если я не увижу, что это был за человек. – И он стал просить: – О Бог богов! Оживи этого человека, только чтобы не было у него ног ниже колен и чтобы глаза его ничего не видели.

Сразу после этих слов череп заколебался, потом приросли к нему все остальные кости, покрылись они мясом и кожей, и человек ожил. Только не было у него ног ниже колен – потому не мог он ходить, и не было глаз – и потому он ничего не видел.

Зашевелился великан, сел, потянулся. Нарты дивились на это чудо. Великан услышал, как они разговаривают, и спросил:

– Кто вы такие? Какие вы?

– Мы люди! – ответили они.

– А какой вы человеческой породы? – спросил великан.

– Мы нартские люди! – ответил Сослан.

Тогда великан спросил:

– Вы и есть знаменитые нартские люди?

– Да, это мы! – ответили они.

– А Урызмаг среди вас? И Хамыц тоже здесь? И Сослан тоже? Батрадз, он тоже здесь?

Нарты со всех сторон стали спрашивать великана:

– Откуда ты знаешь о нас?

И великан ответил:

– А я от предков слышал, что появится нартский народ и населит он многие местности, и будут эти нарты храбрыми, мужественными людьми, и покажут они себя один по-одному, другие по-другому.

Рассказывая, поднялся великан во весь рост и обратился к нартам:

– Если вы меня оживили, то почему не вернули мне ноги ниже колен, чтобы мог я ходить, и глаза, чтобы видеть?

– Такие уж мы люди, – ответил Сослан, – решаем сразу. И о чем ты просишь, тому не бывать.

Тогда великан сказал Сослану:

– Дай мне свою руку, я пощупаю, какова ваша порода. Сослан хотел было подойти к нему поближе, но дыхание великана было так отвратительно, что Сослана отбросило назад.

– Куда ты делся? – спросил великан.

– Из твоего рта мертвечиной пахнет, и потому нет у меня желания подойти к тебе ближе.

– Тогда подойди ко мне сзади.

Сослан подошел к нему со спины и подал ему свою руку. Великан ощупал кости его запястья и говорит ему:

– Что это у вас такое мелкое сложение? Скажи, а чем вы питаетесь?

– Хлебом и мясом диких зверей, – ответил ему Сослан.

Великан махнул рукой и сказал:

– Жалкая у вас участь, если вы живете такой никчемной пищей! Скоро, видно, ваша погибель придет. Огонь у вас есть?

– Есть, – ответил Сослан и спросил:

– А вы чем кормились?

– Мы кормились охотой и соком земли, – ответил великан.

– А как же вы добывали сок земли?

Засучил тут великан свой рукав до самого плеча и запустил руку в землю. Выгреб он полную горсть земли и сказал Сослану:

– Подставь свою ладонь.

– Подставил Сослан свою ладонь, сжал великан в кулаке землю, и жирный сок земли закапал в ладони Сослана и сразу наполнил их.

– Ну, теперь вылижи это, – сказал великан. Сослан вылизал то, что наполнило его ладони, – и сок земли, подобно жирному мясу, сразу ударил в его сердце. И так насытился сразу Сослан, что показалось ему, будто он объелся.

– Теперь тебе не захочется есть целую неделю, – сказал великан. – Только пить будешь время от времени. Сослан спросил великана:

– А ты из какого людского рода?

– Я из уадмеров, – ответил великан.

Сослан спросил:

– Тогда как же ты сюда попал?

– Вот в этом тростнике залег большой кабан. Молва о нем слышна была далеко. Приходили, бывало, охотники, пытались взять этого кабана, но он их пожирал. Я тоже прослышал о нем и пришел испытать свою силу. Прискакал я на коне, и были со мной две мои гончие собаки.

Выгнали собаки кабана из тростника – и прямо на меня! У меня в руках был аркан, но кабан толкнул моего коня и раскидал собак. Я только и успел ударить его один раз дубиной, как он ударил меня по ногам. Хоть я и переломал ему ребра, но повалился вместе с лошадью.

– А как убивали вы зверей? – спросили нарты. – Покажи нам это.

– Покажу, – ответил великан. – Мы ловили зверей арканом, потом убивали камнями. Пусть кто-нибудь из вас отойдет подальше.

Сослан отошел подальше. Тогда великан взял большой камень и спросил:

– Где ты?

– Здесь! – откликнулся Сослан, а сам отскочил в сторону.

Бросил великан камень и попал в то место, где раньше стоял Сослан. Бросил еще камень, побольше, и опять окликнул Сослана:

– Куда ты делся? Неужто не попал в тебя мой камень?

– Не попал, потому что я увильнул, – ответил Сослан. И спросил его: – А какими играми вы забавлялись в ваше время?

– Стоит ли вон там высокий курган? – спросил уадмер.

– Да, стоит, – ответил Сослан.

– Так вот заберись на его вершину, и я покажу тебе наши игры.

Взошел Сослан на вершину кургана, крикнул уадмеру: – Я здесь! – но тут же сбежал с кургана.

Вырвал великан самое большое дерево и швырнул его на вершину кургана. До самого основания разворотило дерево этот курган, и землю разнесло во все стороны.

Тут спросил уадмер у Сослана:

– Эй, где ты? Неужели я не попал в тебя?

– Не попал, – ответил Сослан, – я в сторону увильнул.

– Увильнул? – спросил уадмер. – А что это значит: увильнул? Мы этого не знали. Может быть, вы из породы чертей?

Тогда снова помолились нарты.

– О, Бог богов! Преврати его снова в то, чем он был. – И тут же исчез уадмер, только череп его величиной с большую пещеру остался лежать посредине равнины.

А нарты вернулись по домам, стали опять весело жить, сладко есть и рассказывать о чудесах, которые видели, и об удивительных делах, которые совершили.

НАРТ СЫБАЛЦ, СЫН УАРХТАНАГА

Нарт Уархтанаг прожил до старости без жены. И решили молодые нарты: нет у Уархтанага наследников, нужно женить его. А если он и теперь не захочет жениться, убить его камнями.

Кто-то передал эти слова Уархтанагу. А Уархтанаг дал смолоду обет безбрачия. Когда услышал он, чего хотят от него молодые нарты, он сказал:

– О Бог, я же решил, что до смерти не женюсь. Как же мне быть? Жениться – так я нарушу обет, а не жениться – так я все-таки прожил среди нартов в почете. И если предадут они меня позорной смерти, то этот позор навеки останется на моем имени.

Молодые нарты прислали к Уархтанагу выборных своих людей, и те сказали ему:

– Уархтанаг, ты среди нартов прожил почетную жизнь, но нет у тебя потомства, нет наследника, и мы хотим, чтобы ты женился.

Уархтанаг не стал возражать и ответил выборным людям:

– В пятницу будьте наготове! Я скажу вам, к кому надо идти свататься.

В пятницу молодые нарты собрались у Уархтанага, чтобы ехать за невестой. Уархтанаг разделил их и расставил по порядку. Отдельно – фандыристов и отдельно – плясунов, наездников – отдельно и певцов – отдельно. В таком порядке построил он свадебный поезд.

Двинулись под звуки фандыров. Дочь стальноусого Хамыца, услышав свадебную музыку, выглянула с седьмого яруса родовой башни.

Уархтанаг и раньше поглядывал на дочь стальноусого Хамыца, а когда сейчас увидел ее, то сказал своим дружкам:

– Поворачивайте, солнышки мои, своих коней в дом стальноусого Хамыца.

И свадебный поезд въехал во двор Хамыца: попировали, поплясали и увезли для Уархтанага дочь Хамыца.

Сколько прожили вместе Уархтанаг и дочь стальноусого Хамыца, кто знает об этом! Но вот родился у них сын, и назвали его Сыбалцем.

Сыбалц родился ночью. А когда рассвело, то солнце заглянуло в окно, и лучи его заиграли у Сыбалца в глазах. Как тут было не осветиться всему лицу мальчика? И увидев это, Уархтанаг засмеялся.

– Чему ты так радостно смеешься, муж мой? – спросила его жена.

И Уархтанаг ей ответил:

– Я все боялся, что дело это не выйдет, но теперь все получилось ладно. Сегодня в ночь родилась дочь у Солнца, только что она заглянула в глаза нашему Сыбалцу и полюбила его. Этому-то и радуюсь я.

Вырос Сыбалц и стал ходить в селение Солнца играть с мальчиками. Однажды мальчики из селения Солнца подхватили его – «вот, мол, наш зять!» – и привели его в дом Солнца. Там Сыбалц и дочь Солнца Ададза познакомились друг с другом. Солнце отдало свою дочь за Сыбалца.

Девушка и юноша как муж и жена жили в доме Солнца. Сколько они прожили, кто может знать! Но что-то загрустил Сыбалц, и жена его, красавица Ададза, спросила:

– Чего ты грустишь? И Сыбалц ответил ей:

– Я не жалуюсь на свою жизнь. Мне живется здесь хорошо. Но все вспоминаются мать и отец, и захотелось мне домой.

– А я хочу жить так, как ты живешь, – лучше в бедном доме у мужа, чем у богатых родителей. И если ты желаешь, вернемся в дом твоего отца.

Так Сыбалц и дочь Солнца красавица Ададза решили уйти из дома Солнца. Перед тем как уйти, Ададза спросила своего отца:

– Что мне взять в подарок свекру?

– Возьми вот эту кольчугу, – сказало ей Солнце.

А кольчуга была такая, что воротник ее песню заводил, нагрудник подпевал, рукава в лад хлопали, а полы сами плясали. Взяли молодые кольчугу и пустились в путь – в дом старого Уархтанага. Там Сыбалц и дочь Солнца красавица Ададза отпраздновали свадьбу.

Случилось так, что Сыбалц на год уехал в поход. А Уархтанаг в отсутствии сына не раз, бывало, надев кольчугу, которую ему привезла сноха, выходил на нихас, и народ, собравшись вокруг него, любовался дивной кольчугой.

Однажды три сына Соппара увидели с вершины горы Уалыппа, что на нартском нихасе сидит старый Уархтанаг в своей кольчуге.

– Что за дивную кольчугу напялил на себя этот никчемный старик Уархтанаг? Давай-ка пойдем к нему и отнимем у него эту кольчугу, да еще, может, пару ремней вырежем у него из спины, – так говорили между собой сыновья Соппара.

Сказано – сделано. Пришли три сына Соппара к Уархтанагу и отобрали у него кольчугу.

– Был бы дома мой сын, он бы вам задал, – сказал Уархтанаг.

– Ты еще нам грозить! – И сыновья Соппара, набросившись на старика, вырезали у него из спины два ремня и ушли.

И бедный Уархтанаг, весь скорчившись, вернулся домой, вошел к себе в комнату и, свернувшись, прилег в углу.

Прошел год, и Сыбалца, всего израненного, принес его конь. Это случилось поздней ночью. Приехал Сыбалц и постучался в комнату своей жены. Она ответила ему из-за двери:

– Я тебе не открою, пока не дашь ты мне нартского слова исполнить то, о чем я тебя попрошу.

И Сыбалц ей ответил:

– Даю нартское слово. Но дрался я с войском Айгана и Агузна, они изрешетили меня всего, скорее открой – я умираю!

Красавица Ададза открыла дверь, и Сыбалц перевалился через порог. Когда он раздевался, стрелы с шумом сыпались из его одежды, и он со стоном сказал жене своей:

– Умираю, все болит у меня!

Но тут красавица Ададза проскользнула между кожей его и мясом, выбросила застрявшие в теле наконечники стрел, и раны его мгновенно залечились. И тут Сыбалц спросил у нее:

– Скажи-ка теперь, почему ты не открывала мне дверей, когда я постучал? Почему ты взяла с меня нартское слово?

И сказала красавица Ададза:

– Если ты спрашиваешь, почему, так я отвечу! Потому что пришли к нам три сына Соппара. Поиздевавшись над старостью твоего отца, отняли они у него кольчугу, вырезали у него из спины два ремня, и он с тех пор в своей комнате, свернувшись в клубок, лежит в углу. Ты должен отомстить тем, кто оскорбил твоего отца.

На следующий день, встав с первыми лучами солнца, Сыбалц наладил свой плуг, выехал с ним со двора и стал пахать поле Соппара. Взглянули три сына Соппара с вершины Уалыппа, увидели на своем поле человека, который распахивал их земли, удивились они и сказали друг другу:

– Что за дерзость? Кто без нашего дозволения распахивает наше поле?

И братья втроем пошли на свое поле. Приблизившись, они узнали Сыбалца и сказали:

– Да это же сын никчемного старика нарта Уархтанага задумал нам отомстить за обиду отца. Двое старших сказали младшему:

– Поди и задай ему как следует, а мы пока поохотимся.

Двое старших ушли на охоту, а младший подошел к Сыбалцу и сказал:

– Ты, рожденный собакой! Подумай, на чью землю посмел ты посягнуть! Уж не задумал ли ты отомстить за обиду своего отца? Но сейчас увидишь, что с тобой будет!

Схватились они друг с другом, долго боролись, потом изнемогли, и оба повалились и отползли в разные стороны. Отдохнув, снова возобновили борьбу – и Сыбалц убил младшего сына Соппара.

Два других сына Соппара вернулись с охоты, и старший сказал среднему:

– Пойди-ка узнай, что там наш младший сделал с Сыбалцем?

Пошел средний брат узнать о судьбе младшего брата. Сыбалц, увидев его, тут же схватился с ним. Долго боролись, устали, на время прекратили борьбу. Но как только Сыбалц отдохнул, наскочил он на среднего сына Соппара и его тоже убил.

А тут пришел старший брат, и с ним схватился Сыбалц. Сколько длилась их борьба, кто знает! Но оба изнемогли, разошлись в разные стороны и легли полумертвые.

И тут стальноусый Хамыц услышал в Стране мертвых:

– Убил твой внук двух сыновей Соппара, с третьим он тоже сразился, и оба лежат они на земле полумертвые!

Услышав об этом, стальноусый Хамыц схватил свою войлочную плеть, вышел из Страны мертвых и мгновенно очутился возле Сыбалца. Ударил его войлочной плетью, Сыбалц сразу вскочил и стал в семь раз здоровее и сильнее, чем был раньше.

Старший сын Соппара, вытянувшись, полумертвый лежал на земле, и Сыбалц спросил его:

– Скажи, где кольчуга моего отца и те два ремня, которые вы срезали с его спины?

Ответил старший сын Соппара:

– Все, о чем ты спрашиваешь, спрятано в глубине ущелья Тара, в большой пещере Соппара.

И Сыбалц, узнав, где спрятаны кольчуга его отца и ремни, срезанные с его спины, тут же убил старшего сына Соппара, а сам поехал в ущелье Тара. Нашел он пещеру Соппара, вынес оттуда кольчугу своего отца и те два ремня, что были срезаны с его спины. И сказал ему Хамыц:

– А теперь поедем на охоту!

Согласился Сыбалц, и разошлись они по двум разным дорогам. Но вместо того чтобы охотиться, Хамыц вернулся в Страну мертвых, а Сыбалц пришел к условленному месту с тушей оленя за плечами. Долго ждал он Хамыца, но не дождался и понял, что Хамыц вернулся в Страну мертвых. И тогда Сыбалц собрал все оленью тушу, кольчугу, ремни, вырезанные из спины его отца, войлочную плеть, оставленную ему Хамыцем, и вернулся домой.

Уложил он на спине отца ремни, из нее вырезанные, ударил по ним войлочной плетью, и спина стала такой же, как прежде. Отдал он отцу чудесную кольчугу.

Жена обрадовалась Сыбалцу и похвалила его за то, что он отомстил обидчикам своего отца.

Так сын нарта Уархтанага и жена его, дочь Солнца Ададза, счастливо жили среди нартов до самой смерти.

УАСТЫРДЖИ И НАРТ МАРГУДЗ БЕЗНОСЫЙ

Две жены было у Уастырджи. Однажды, собираясь в далекий поход, сказал он своим женам:

– Приготовьте мне в дорогу поскорее мою одежду да соберите еды, и повкусней, но такой, чтоб легко было нести ее.

Обе женщины принялись снаряжать в поход своего мужа, и старшая сказала младшей:

– Шей скорее. Наш муж торопится.

Младшая жена ей ответила:

– Что это ты так боишься мужа? Ведь не нарт же Маргудз он!

Старшая тогда сказала младшей:

– Именем мужа нашего Уастырджи товарищ товарищу клянется. Все честные люди клянутся друг другу именем нашего мужа. А кто такой Маргудз? О нем что-то ничего не слышно.

И с утра до вечера старшая жена больше слова не сказала младшей.

Вечером, когда пришел Уастырджи, она и с ним говорить не стала.

– Что с тобой? – спросил Уастырджи. – Почему молчишь?

– О чем же мне говорить с тобой после того, что услышала я от этой вот любимой твоей жены! «Пошевеливайся, шей, – сказала я ей, – попроворней, ведь муж наш в поход уезжает». А она мне на это: «И чего это ты боишься нашего мужа! Ведь он же не нарт Маргудз!»

Легли они спать… Наутро Уастырджи, встретив свою младшую жену, сказал ей:

– Ты, дерзкая, что вчера наболтала?

Ответила ему младшая жена:

– Конечно, я наболтала. Подожди, я сейчас все тебе расскажу.

И сказал ей Уастырджи:

– Если нарт Маргудз не окажется таким, как ты говорила, во всем совершенным, то горе твоей голове: я привяжу тебя к хвосту необъезженной лошади и погоню ее по полям и равнинам. А если твое слово окажется верным, то дороже тебя никого не будет у меня на этом свете.

Сел Уастырджи на своего подобного буре коня и отправился разыскивать нарта Маргудза. Хлестнул он несколько раз своего коня серебряной плетью и поехал.

Долго ли, коротко ли ехал Уастырджи, но вот попал он в бескрайние, широко зеленеющие степи. Множество одинаковых коней серой масти паслось в этой степи. Даже ноги, даже уши были у них одинаковые.

Удивился Уастырджи: «Неужели все эти кони принадлежат одному человеку? Нет, не может один человек иметь столько коней». И спросил он табунщиков:

– Чьи это кони? Они так похожи один на другого, будто всех их одна мать родила.

– Это кони нарта Маргудза, – ответили табунщики.

Еще сильнее удивился тут Уастырджи:

– Да умрет лучший из его дома, – что это еще за человек? Никогда не встречал его и с небожителями.

Ночью, чтобы приготовить завтрак для гостя, зарезали табунщики жеребенка, которого еще ни разу не седлали. Рано утром Уастырджи позавтракал, сел на своего коня и поехал. И вот он увидел множество быков – все серые, а морды у них белые. Спросил у пастухов Уастырджи:

– Пусть многочислен будет ваш скот! Чьи это быки?

– Это быки нарта Маргудза, – ответили пастухи.

– Что это за человек? На земле нигде не встречал я его и среди небожителей не видел! – не может надивиться Уастырджи.

Пастухи зарезали для Уастырджи жирного быка и хорошо его угостили. А утром Уастырджи сел на своего коня и поехал дальше. Еще один день ехал, и встретилась ему отара овец. Шли они, плотно сбившись, как прибрежная галька. Куда ни глянь, везде овцы, и все одинаковые, черноногие, черноголовые. Спросил у пастухов Уастырджи:

– Чьи это овцы?

– Нарта Маргудза, – отвечали пастухи.

– Что за диво? Откуда у одного человека такое богатство? Ни одного небожителя я не знаю, у которого было бы столько скота!

Дальше едет Уастырджи. Проехал он столько, сколько можно проехать за день, и встретилось ему стадо дойных коров – все одной хорошей породы. Опять удивился Уастырджи, и спросил он пастухов:

– Чьи же это коровы?

– Нарта Маргудза.

Ночью зарезали для него пастухи жирную телку. Рано утром, позавтракав, сел Уастырджи на своего коня и поехал дальше. Еще день миновал, и приблизился он к какому-то селению. Видит, на окраине селения сидят два старика. Один из них пасет телят, другой – ягнят, и они беседуют друг с другом.

– Добрый вам вечер, – приветствовал их Уастырджи.

– Пусть к тебе, гость, милостив будет Бог! Прибывай к нам в добром здравии.

– Простите за вопрос мой, но не скажете ли вы мне, где живет нарт Маргудз?

Удивились старики этому вопросу: что за человек который не знает, где живет нарт Маргудз? Уастырджи сказал им:

– Не судите меня строго, я издалека приехал.

Посмотрели старики друг на друга и сказали:

– Значит, есть еще страна, в которой Маргудз не побывал.

И они сказали Уастырджи:

– Ладен ты, красив, и конь твой снаряжен богато. Поезжай по главной улице селения – и скоро увидишь три дома для гостей. Самый высокий – для небожителей, пониже его – для алдаров, еще ниже – для свободнорожденных. Коновязь у гостевой для небожителей – золотая, дорожка от коновязи и до дому стеклом выложена. Коновязь возле гостевой для алдаров-серебряная, а дорожка тоже из стекла. Коновязь возле гостевой для свободных людей из меди сделана, а дорожка досками покрыта.

Поехал Уастырджи. Вот и дома, отведенные для гостей. Разглядывая их, подумал он: «Нет, не возвышу я себя над другими. Остановлюсь там, где останавливаются люди попроще».

Сошел он с коня возле гостевой для свободных людей, привязал коня своего к коновязи, а сам пошел в дом. Выбежали прислужники Маргудза и увидели коня нового гостя. Подковы у него из золота, седло и сбруя драгоценностями осыпаны. И, увидев такого чудесного коня, не решились слуги войти к гостю, а поднялись в покои Маргудза и сказали ему:

– Прости нас, но в нашу гостевую для свободных людей прибыл гость. Мы же, обойдя вокруг его коня, видим, что такой это конь, какого не бывало и у небожителей, нас посещавших.

Сказал им Маргудз:

– Идите и узнайте у него, кто он и откуда.

Заглянули слуги в окно гостевой, но не посмели войти туда. В гостевой был зажжен свет, но доспехи гостя светили сильнее света. Опять поднялись слуги в покои Маргудза и сказали ему:

– Мы войти к нему не решились, а только на него посмотрели, – видно, что он скучает. Удивителен его вид.

Любопытно стало Маргудзу:

«Ведь из моих прислужников есть такие, что и небожителей сопровождали. Так что же это за человек, перед которым они робеют? Много слышал я об Уастырджи, но видеть его мне не пришлось. Дай кликну-ка я тревогу – говорят, Уастырджи к тревоге очень чуток. Если это он, то я сразу узнаю».

И тут выпустил Маргуда черную лисицу, такую, что каждый ее волос, подобно солнцу, смеялся и, подобно звезде Бонварнон, блистал.

Погналась молодежь за лисицей по равнине, но лисица прибежала обратно к околице селения. Пробежала она посреди селения, по главной улице.

– Беда! – закричали тут женщины, у которых был нрав побойчее. – И чего это мечется по степи сумасшедшая наша молодежь? Зверь-то ведь вот он!

Где не будет слышен крик женщины? В гостевой для свободных людей услышал его и Уастырджи. Выбежал он из дома и вскочил на коня.

Тут одна из женщин сказала ему:

– Как же не стыдно тебе, юноша! Зверь уже пробежал, люди поскакали за ним – почему ты отстал от других? Если ты испугался, дай я на тебя свой платок накину.

– Подожди, огонь очага моего. Я тоже постараюсь сделать все, что в моих силах.

Поскакал Уастырджи, мигом догнал лисицу и поднял ее на копье. Идет он по улице, высоко несет на копье лисицу, а люди идут за ним следом, удивляясь его ловкости, осанке и красоте.

Маргудза тоже удивило проворство гостя, и он выехал навстречу ему на коне.

– Во здравии прибывай к нам, – приветствовал он гостя.

Гость и хозяин, любезно беседуя, дошли до двора Маргудза. Занял Маргудз разговорами гостя и привел его в гостевую для небожителей.

Чудесно построена была эта гостевая: стена из меди, на потолке вместо светильника сверкала утренняя звезда, вешалка из оленьих рогов, а стулья из слоновой кости с тонкой резьбой.

Опомнился Уастырджи:

– Ведь не здесь остановился я. И хотел он отнести своего коня к медной коновязи. Но слуги не пустили его туда, и пришлось ему войти в гостевую для небожителей.

Принесли ему фынг, уставленный едой, и он сказал:

– Вы простите меня, но хотя я еще молод, все же пока не придет Маргудз, не притронусь к еде.

Рассказали Маргудзу о том, что гость не притрагивается к еде. Надел Маргудз башмаки, накинул на плечи соболью шубу и вошел в гостевую.

– Добрый вечер тебе, – сказал он гостю.

По обычаю оказали они почести друг другу, сели за стол, стали есть и пить.

Уастырджи, глядя на Маргудза, думал:

«Боже! Нет на свете такого человека, которому ты не послал бы счастья. Но кого же ты на этот раз осыпал счастьем? Ни роста у него, ни осанки, а на лице даже носа нет. Можно ли назвать его счастливым?»

Поели, попили.

– Может, вместе и в поход отправимся? – предложил тут Маргудз гостю.

Согласился гость. И приказал тут Маргудз своим младшим:

– До рассвета двух коней мне из табуна приведите. И до рассвета двух коней привели младшие из табуна.

Маргудз сказал Уастырджи:

– Конь твой утомился, поезжай в поход на любом из моих коней.

– Кроме своего коня, ни на чьем не смогу я поехать в поход, – ответил гость.

– Послушай меня, гость, утомился твой конь. Возьми лучше моего коня, а твой пусть пока отдохнет.

Посмотрел Уастырджи на улицу. Увидел, что к коновязи привязан оседланный конь – худой, с облезлой гривой и облезлым хвостом. Тут подумал Уастырджи: «Какого коня может дать мне тот, кто даже для самого себя жалеет лучших коней из своих табунов?»

И спросил он Маргудза:

– На этом коне ты поедешь?

Маргудз ответил:

– Да, я поеду на этом коне.

– Но как же так? – спросил Уастырджи. – Ведь не мать же твоя родила тех коней, что я видел в твоих табунах? Иначе чего ты их так жалеешь? Почему не поедешь на лучшем из них?

И ответил ему Маргудз:

– Неразумен ты, гость. Разве не знаешь ты, что по внешности не судят о силе?

– Что ты за человек? – сказал Уастырджи. – Ну подумай сам, что скажут люди, когда увидят тебя на этаком коне рядом со мной?

– Ну разве можно, гость, назвать тебя разумным? Ведь я же сказал тебе: не по внешности судят о силе.

– Разве нет в твоем табуне коня попригляднее, но одной крови с этим и равного ему по силе? – спросил Уастырджи.

Не понравились Маргудзу слова гостя, и сказал он:

– Стоит жаркая пора, жалеть надо хороших коней!

Отправились они и три дня ехали без остановки. На четвертый день, рано утром, сказал Маргудз:

– Если мы до вечера не доедем до цели, напрасен будет весь наш поход.

И они снова двинулись в путь. Тут начал уставать конь Уастырджи. Хлещет его Уастырджи плетью, пробежит конь немного рысью и опять начинает сбавлять шаг. А худой конь Маргудза с облезлой гривой и облезлым хвостом так мчится вперед, что взглядом за ним трудно угнаться. Обернулся тут Маргудз к Уастырджи:

– Подгони-ка хорошенько своего коня. К вечеру должны мы быть на месте. Не мать же твоя родила его – чего ж ты его жалеешь?

Дернет Уастырджи поводья, прибавит конь шагу, но тут же опять сбавляет шаг, и снова отстает Уастырджи.

– Что за молодежь пошла? Пережить бы вам всех своих родных! – сказал Маргудз. – И чего это нынешние молодые люди так жалеют своих коней? Конечно, у коней этих золотые подковы, но копыта, верно, слабы, как лягушачьи лапки.

Только головой покачал Уастырджи на эти слова и подумал про себя: «А какой же породы твой конь, какого же рода ты сам? Даже у небожителей не видел я вам подобных!»

Доехали до какого-то кургана. Маргудз остановил своего коня, спешился, повернулся лицом к кургану, и в голос заплакал.

Уастырджи тоже слез с коня. Удивился, конечно, – что это, мол, произошло с моим спутником? – но ничего не сказал.

Долго плакал Маргудз, потом сели они на коней и отправились в путь.

Сколько они ехали, кто знает! Но вот они подъехали к берегу большой реки.

Встревожился Уастырджи, увидев реку: «Если нужно нам перебраться через эту реку, то ведь мой усталый конь не справится с ней, и унесет нас».

Маргудз хлестнул своего коня, и конь его, даже не замочив копыт, перенес его через реку. Уастырджи поскакал за ним, но конь его не смог перепрыгнуть через реку, оказался в воде, и река понесла его. Вернулся тогда Маргудз, посадил Уастырджи к себе на круп своего коня, а коня Уастырджи он повел за повод, и тот, как бревно, тащился за ним по воде.

– О, чтоб стать вам наследниками всех ваших родных, нынешние юноши! Подобно кошке, фыркаете вы, попав в воду, – так говорил Маргудз.

К вечеру доехали они до границы чужой страны, – туда, куда направлялись. Маргудз сказал тут Уастырджи:

– Ты подожди меня здесь, а я кругом оглянусь.

Выбрался он на высокую вершину. А когда вернулся назад, Уастырджи увидел, что он плачет.

– Маргудз, хозяин мой гостеприимный, неужто ты так слезлив?

– Как же не прослезиться! Взберись-ка на ту скалу и оглядись кругом. Но только смотри, чтобы тебя не заметили.

Взобрался Уастырджи на высокую вершину, снял шапку и осторожно огляделся.

«О боже! Что за чудо это? – подумал он. – До сегодняшнего дня только на небе видел я солнце, а сейчас вижу его на земле». Спустился он вниз и сказал старому Маргудзу:

– До сей поры только на небе видел я солнце, но на земле вижу его в первый раз.

– Это не солнце, гость мой, – это медный котел, но такой котел, что напитка, однажды сваренного в нем, хватает на семь лет, и потом каждый день сколько ни пей, а котел делается все полнее и полнее. Чудесное свойство имеет этот напиток: если смочишь им лоб новорожденному, то ребенок целый год не нуждается в груди. Сокровищем наших предков был этот большой котел, но силой отняли его у нас донбеттыры.

– Сделаем все, что можем, – сказал Уастырджи.

И когда совсем рассвело, превратился Уастырджи в черную лисицу, такую, что каждый волос ее, подобно бубенцу, смеялся и, как колокольчик, звенел. Пробежала лисица по краю селения, кинулись за ней лучшие из молодежи. Еще раз пробежала она и даже детей и стариков увлекла за собой.

Превратил Маргудза в орла Уастырджи, такого орла, что не меньше бурки было каждое крыло его, толщиной с березу была каждая его нога, и как наковальня нартской кузницы – его голова.

Когда все селение гналось за лисицей, старый Маргудз, описывая в воздухе круги, плавно спустился в селение, схватил когтями котел за два его уха и унес котел прочь.

А в это время лисица, высунув язык и тяжело дыша, скрылась от погони. Встретились Маргудз и Уастырджи, снова превратились в людей, быстро вскочили на коней и двинулись в путь.

Когда опять подъехали они к берегу реки, совсем выдохся конь Уастырджи. Тут Маргудз посадил Уастырджи позади себя, коня же его повел на поводу, ударяя его плетью по нижней части брюха, и конь Уастырджи поплыл за ними.

Когда они переправились на другой берег, Маргудз так сказал:

– О боже, как сердце мое болит за гостя! Пусть всегда болит так за гостя сердце того, кого люди считают достойным имени человека!