Текст книги "Сказания о нартах"

Автор книги: эпос Славянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Лежит Сослан на поле Зилахар, истекут кровью, оглядывается кругом: кого бы послать к нартам вестником печали?

Орел пролетает над его головой, и говорит ему Сослан:

– Будь, орел, моим вестником печали. Полети к дому Ахсартаггата, сообщи братьям моим Урызмагу и Хамыцу, что умираю я, нарт Сослан, на поле Зилахар и некому закрыть мне глаза.

– Хочу я увидеть, что тебе еще хуже приходится, чем сейчас, – ответил ему орел. – Разве щадил ты меня, когда усталый опускался я на дерево или камень? Нет, ты тут же хватался за свою стрелу, – пусть она больше не принесет тебе радости!

Прошло немного времени – коршун пролетел над ним.

– Тебя, прошу я, коршун, – взмолился Сослан. – Будь моим вестником печали. Полети к дому Ахсартаггата и скажи, что отрезало колесо Балсага ноги Сослану, и пусть поторопятся ко мне мои родичи.

– Ишь ты, ишь ты, чего захотел! Бесчисленное множество кур у Шатаны, но разве ты когда-нибудь дал мне унести хоть одну? Ты тут же хватался за свой лук, – сказал коршун и полетел дальше.

Лежит Сослан. Ждет…

Вдруг ласточка, щебеча, пролетела над ним. Обрадовался Сослан:

– О ты, ласточка! – сказал он ей. – Лети скорее к дому Ахсартаггата и скажи, что колесо Балсага отрезало ноги их Сослану. Один умирает он в поле Зилахар, и некому закрыть ему глаза.

– Будь по-твоему, – ответила ласточка. – Слишком хорош ты, чтобы умирать тебе здесь одному и чтобы никто не закрыл тебе глаза. Я буду твоим вестником печали. Когда, бывало, заставал меня дождь, ты подбирал меня, прятал за пазуху и спасал мою жизнь. Ты всегда оставлял для меня открытыми закрома, и я наедалась там вдоволь. Нет, никогда не забуду я твоих благодеяний!

– Навеки будешь ты любимицей людей! – поблагодарил ее Сослан. И полетела ласточка в селение нартов вестницей печали.

Лежит Сослан в поле, ждет, когда придут за ним нарты закрыть ему глаза.

Черный ворон пролетел над Сосланом, и, увидев, что умирает Сослан, заплакал ворон:

– Осиротел я, Сослан. Как мне прожить без тебя? Все тропинки и ущелья заваливал ты дичью, и потому всегда мог я наполнить свою утробу. Кто теперь накормит меня?

– Напрасно сокрушаешься, – ответил Сослан. – Ничто не поправит теперь твой плач. Подлети ко мне ближе и насыться кровью моей.

– Как ты можешь говорить так, Сослан? Ведь душа моя горюет по тебе, – ответил ворон.

И, видя его искреннее горе, сказал Сослан:

– Если даже там, где сходится небо с землей, будет лежать падаль, ты всегда найдешь ее. Кровавым столбом обозначится то место, где лежит она, своими зоркими глазами ты найдешь этот столб и всегда будешь сыт. Пусть наградит тебя бог счастьем!

Улетел ворон. И тут над головой Сослана закружилась ворона, и заплакала она:

– О, кто же будет теперь каждый день накрывать нам обильный стол? Кто будет заваливать для нас дичью ущелья? Как будем мы жить без тебя?

– Подлети поближе ко мне, – сказал ей Сослан. – Вот лежат мои отрезанные ноги, вот запекшаяся кровь, все равно гнить им без пользы. Поешь, насыть себя и не печалься напрасно.

Приблизилась к нему ворона, чтобы поклевать мясо его и кровь, и проклял ее Сослан:

– Ты, злая птица, с утра до вечера проклинаешь людей, но не исполнятся над ними твои проклятия. С ночи до утра, не шевелясь, будешь отныне стоять ты на ветке дерева. Такова будет твоя участь.

Стали приходить к Сослану звери. Первым пришел к нему медведь. Рвет он шерсть на груди своей передними лапами и горестно рычит:

– Что я буду делать без тебя, Сослан? Кто мне заменит тебя? Был я сыт всегда твоим угощением, твоей едой, а когда хотелось мне пить, ты утолял мою жажду.

– Не печалься, медведь. Печалью не поможешь. Лучше насыться мясом моим, которое уношу я в Страну мертвых, – сказал ему Сослан.

– Как ты мог сказать мне такое! – в горе сказал медведь и стал сокрушаться еще больше.

– Да наградит тебя Бог таким счастьем, чтобы один только след твой повергал людей в страх. В самое тяжелое зимнее время пять месяцев сможешь ты жить в берлоге своей без пищи.

Ушел медведь. Прошло еще время, пробежал мимо волк, увидел Сослана и завыл в голос:

– Как проживу без тебя? Сколько оврагов наполнял ты для меня свежим мясом! Кто мне заменит тебя?

– Не надо понапрасну печалиться, – сказал Сослан. – Теперь этим ты мне не поможешь. Вот мясо мое, которое понапрасну понесу я с собой в Страну мертвых. Насыщайся им до отвала.

– Как ты мог другу своему сказать такие слова! – ответил волк и взвыл еще печальнее.

И Сослан, видя, что от души горюет волк, поблагодарил его:

– Когда будешь ты нападать на стадо, будет у тебя в сердце такая же отвага, какая всегда жила в моем сердце. Но пусть пугливое, чуткое сердце девушки, еще не засватанной, будет у тебя, когда придет тебе время убегать от преследователей. И пусть сила мизинца моего перейдет в твою шею.

Ушел волк, и тут вдруг увидел Сослан подле себя лисицу. И, виляя хвостом, тоненько заплакала хитрая лисица:

– Осиротела я без тебя, доблестный Сослан!

– Не плачь понапрасну, лисица, – сказал ей Сослан. – Подойди лучше поближе и насыться мясом моим, которое уношу я в Страну мертвых.

Стала лисица жадно лакать кровь Сослана и только схватилась за окровавленные его колени, как закричал ей Сослан:

– Будь ты проклята! За красивую шкуру будут убивать тебя люди, но ни на что не будет годно твое мясо!..

И поскорей убежала лисица, – что же было ей еще делать? Долетела ласточка до селения нартов, влетела она в дом Ахсартаггата, села на потолочную балку и защебетала:

– Сослану вашему колесо Балсага отрезало колени. В поле Зилахар одиноко лежит он, ждет смерти, и некому закрыть ему глаза.

Завыли тут, заголосили и старшие, и младшие нарты. И кучками идут все нарты на поле Зилахар, каждый торопится прийти первым.

Но впереди всех поскакал на коне лукавый Сырдон. Первым подъехал он к Сослану и сказал:

– Эх, Сослан, раньше бы надо было тебе умереть! Все нарты кучками идут сюда, в каждой кучке запевала заводит веселую песню, и все нарты весело им подпевают.

Сердце Сослана чуть не разорвалось от горя, когда услышал он эти слова. Но когда подошли нарты к нему и увидел он, что мужчины от горя царапают щеки, а женщины рвут на себе волосы, сказал Сослан:

– Недостойную весть принес мне о вас Сырдон. Покажите мне его. Где он?

Но кто может найти Сырдона? Он ускакал и спрятался. Подняли нартские юноши Сослана и понесли его в селение. А тут откуда ни возьмись Сырдон. Проскакал мимо Сослана и крикнул:

– О, несчастный Сослан, еще один позор ждет тебя в доме твоих родичей. Из кожи змеи приготовлен тебе гроб, а погребальные одежды сшиты из кожи лягушки.

Только внесли Сослана в родной дом, сразу сказал он родичам:

– Пока жив я еще, родичи мои, покажите мне мой гроб и погребальные одежды.

– Зачем тебе, живому, видеть то, что понадобится тебе после смерти? Не такова твоя погребальная одежда и не таков твой гроб, чтобы тебе пришлось их стыдиться. Ты могучим и славным сделал наш род, ты отдавал нам всю свою силу, – неужели не приготовили мы для тебя достойной погребальной одежды и неужели не проводим мы тебя достойно в Страну мертвых!

– Что делать! – сказал Сослан. – Горькое слово сказал мне Сырдон, и не успокоюсь я, пока не увижу гроб свой и свою погребальную одежду.

Вынесли тогда нарты погребальные одежды – из драгоценного шелка были сотканы они. Показали ему гроб – был он выкован из червонного золота. И захотел Сослан, чтобы на него живого одели погребальные одежды, и велел он, чтобы живым его положили в гроб.

И тогда он сказал:

– Отныне я бессилен, но пока колесо Балсага останется живо, не даст оно вам покоя. Кто из вас убьет колесо Балсага, тот пусть возьмет себе в дар мой меч.

Молчат нарты, никто из них не надеется справиться с колесом Балсага. Но тут пришел Батрадз, сын Хамыца. Когда передали ему завет Сослана, он молча, не сказав ни слова, подошел и взял меч Сослана, привязал его к своему поясу и пошел искать колесо Балсага. Искал он его и на небе и под небом, но нигде его не мог найти.

Раз пастух нартов сказал Батрадзу:

– Ваш бугай ежедневно ходит к вашему склепу, там ревет неистово, и не знаю, что с ним такое.

«Это неспроста!» – подумал Батрадз.

Зарезал он того бугая, накинул себе на плечи его шкуру, и подошел к склепу, и взревел, как бугай. И вдруг услышал голос колеса Балсага:

– Да быть тебе съеденным на поминках! И на небе и под небом страшусь я одного Батрадза и от него скрываюсь, а ты меня и здесь не оставляешь в покое.

– А, значит, вот ты где! А я тот, от кого ты прячешься. Но теперь тебе не убежать от меня, – сказал Батрадз.

Но пока Батрадз сбрасывал шкуру бугая, колесо Балсага выскочило и бросилось бежать. Батрадз погнался за ним.

Селезнем обернулось колесо Балсага и полетело. Батрадз тут же превратился в коршуна и погнался за ним. Со страху колесо Балсага бросилось на равнину высокой высохшей осокой. Батрадз снова превратился в человека и только хлопнул ладонями, как из рук его посыпалось столько жару, что вся равнина загорелась вокруг и вспыхнула осока.

Тут фазан взлетел над горящей поляной, – это в фазана обернулось испуганное колесо Балсага. Но тут в орла обернулся Батрадз, и бросился орел за фазаном. Невмоготу было колесу Балсага, и, пролетая над селением нартов, влетел фазан в дом вещей старухи. Принял тогда Батрадз обычный свой вид и вошел к женщине.

– Где тот фазан, который спрятался в доме твоем? Скорее скажи, не то сожгу я тебя вместе с твоими детьми, – сказал юноша.

Испугалась старуха и указала на кладбище:

– Ищи его там. Он прячется в могиле последнего покойника, похороненного на этом кладбище.

Раскопал Батрадз могилу, выхватил оттуда колесо Балсага, расколол его на две части и принес на могилу Сослана. Воткнул в землю, как памятник. Потом встал он на могиле и сказал во весь голос:

– Сослан! Вот тебе колесо Балсага!

И тут обратился Сослан к своим братьям:

– Эй, Урызмаг и Хамыц, постройте мне склеп. И пусть будет в нем одно окно на восток, чтобы по утрам смотрело ко мне солнце. Пусть другое окно будет надо мной посредине, чтобы солнце светило мне в полдень, а третье пусть будет на запад, чтобы вечером оно прощалось со мной. Стрелы и лук положите со мной.

Исполнили братья просьбу Сослана, построили склеп и положили там Сослана. А стрелы и лук его положили вместе с ним.

Но не суждено было умереть Сослану. Хоть и без ног лежал он в своем склепе, а когда разносился клич тревоги, то приподнимался он узнать, откуда тревога.

И вот один мальчик, нартский пастушонок, крикнул возле склепа:

– Тревога!

Сослан приподнялся из склепа и спросил:

– С какой стороны тревога?

А мальчик ему отвечает:

– Это ложная тревога. Никогда я тебя не видел, и хотелось мне увидеть тебя.

Стало обидно Сослану, что даже дети начали подшучивать над ним. И с тех пор не выходил он из своего склепа.

АЙСАНА

АЙСАНА

У нарта Урызмага родился сын, и раскатом грома дошла эта весть до небесного Сафа.

Кто устроит пир в честь новорожденного [57]57
  Здесь отголоски двух древних осетинских обычаев. По одному обычаю, устраивали пир в честь мальчика-первенца, по другому – отдавали его на воспитание в чужую семью. Последний обычай совершали тогда, когда мальчику-воспитаннику (амцегу) исполнялось несколько лет. До совершеннолетия он находился у своего воспитателя, потом тот возвращал его в родной дом, получая за это от родителей богатые подарки. С этого времени воспитатель и родители мальчика становились родственниками и помогали друг другу во всех трудных случаях.


[Закрыть], тот может взять его на воспитание! И немедля Сафа привел на шелковой бечеве белого вола в селение нартов. К дому Урызмага подошел он и крикнул:

– Долгих лет желаю я новорожденному! Право воспитать его принадлежит мне!

И он немедля зарезал вола и устроил пир для нартов. Мальчика назвали Айсаной. После пира Сафа взял его к себе в небесное жилище. Стал Айсана подрастать. Друзья Сафа пришли любоваться на него. Вместе пришли Уастырджи и Афсати, вместе – Тутыр и Уацилла. Ногбон пришел вместе с Елиа. Выбежал к ним навстречу мальчик и по старшинству помог гостям слезть с коней. Потом снял он седла с коней, принял бурки и плети, отнес в дом и бережно прибрал снаряжение гостей. Сафа позвал гостей к очагу, усадил их на двойные скамьи и поставил перед гостями столы.

Яствами и напитками заставлены были они. Айсана снял шапку и стал обносить гостей. Насытились гости, встали из-за столов и поглядели вниз: что там нового, на земле? И вдруг видят – войска агуров вторглись в Страну нартов и кони агуров навозом своим завалили нартское селение.

Лучшие из нартов были в то время в дальнем походе, а все, кто в поход не пошел, собрались на Площади игр. Агуры же забавлялись тем, что пускали стрелы в пляшущих нартов.

И кому из нартов вонзалась стрела меж лопаток, тот начинал плясать еще веселее, а тот, кого агурский воин ударял пикой под колено, подпрыгивал еще проворнее и выше.

Подивились тут небожители, и говорили они друг другу:

– Стрелы не пронзают нартов, и мечи их не берут, из чего они созданы?

И вдруг увидели небожители: из старого дома Ахсартаггата, улыбаясь, вышла жена нарта Сослана. Подобно солнцу, улыбаясь и, как утренняя звезда, сверкая, пьет она воду, и видно, как струится вода в ее прозрачно светящемся горле, струится и светится вода, и отблески света долетают до небесного жилища Сафа. Удивились небожители тому, что увидели, снова вернулись к столам и стали рассказывать хозяину небесному Сафа о том, что происходит на земле. Тут Айсана уронил вдруг кувшин с ронгом. Рассердился на него Сафа, дал ему пощечину:

– Да погибнешь ты! Не по возрасту еще мечтать тебе о женщине! Иначе с чего это все валится из рук твоих?

– Не потому упал кувшин из рук моих, – сказал Айсана, – что услышал я о красоте женщины, а потому, что в нартском селении живут мои старики, отец и мать, и, может быть, кони агуров давно затоптали их, а я живу здесь, ни о чем не тревожась. Та же, о которой вы говорите, подобно солнцу свет испускающая и подобно утренней звезде мерцающая, – ведь это невестка наша, нарта Сослана жена. Видно, прославленные нарты уехали в далекий поход, – иначе кто посмел бы напасть на нас? Да и невестка наша сидела бы дома и не вышла на нартские пляски.

И сказал тут Сафа:

– Если ты собрался в поход, я и гости мои сделаем тебе подарки.

Айсана повесил через плечо подарок Сафа – лук со стрелами, на пояс прицепил его меч, вскочил на коня и, погоняя гремящей плетью, подаренной Уацилла, во всеоружии приехал к нартам. Дивились все на него в нартском селении и очень обрадовались ему. А Шатана была в это время у своих родителей, и за ней послали к ее родным. Только жена Сослана даже с места не двинулась и не приветствовала его. И сказал тогда Айсана:

– Тяжела ты стала, добрая женщина! Ведь я не чужой тебе, а ты даже с места подняться не можешь, чтобы со мной поздороваться.

И ответила ему жена Сослана:

– С чего я буду вставать перед тобой, солнце мое? Разве вижу я перед собой того, кто прогнал агуров с нартской земли?

Услышав эту насмешку, Айсана, весь искрясь от гнева, вскочил на коня своего, и око еще не мигнуло, а он уже напал на войска агуров. Стал он истреблять врагов луком-самострелом и мечом Сафа, который всегда жаждет боя, и столько крови он пролил, что бурный поток ее устремился на тех агуров, кто остался в живых, и смыл их прочь с нартской земли. Истребил Айсана войско агуров, спас он селение нартов, и, когда подъехал к родному дому, радостные нарты так тесно окружили его, что не мог он сойти с коня на землю. Но не взглянула на него жена Сослана и не поднялась она с места.

– Ну и тяжела же ты, добрая женщина! – сказал ей Айсана. – Хотя бы чуть-чуть поднялась мне навстречу.

И ответила ему женщина:

– С чего мне вставать перед тобой, солнце мое? Ведь ты не принес к воротам моим и не посадил возле них то дерево, что от заката до полуночи расцветает, а от полуночи до рассвета увешивается плодами. Охраняя его, две горы сшибаются, как бараны, и вновь разбегаются.

Обидели слова эти Айсану, повернул он своего коня и поскакал добывать дерево. Недалеко отъехал он, как вдруг спрашивает его конь:

– Куда это ты собрался, Богу противное отродье, расскажи-ка?

И ответил Айсана:

– Нужно мне добыть то дерево, охраняя которое, две горы сшибаются, как бараны. От заката до полуночи цветет это дерево, от полуночи до утра плоды на нем созревают.

И ответил ему конь:

– Не мечтай об этом. Много молодцов, не хуже тебя, отправлялись добывать то дерево, но ни один еще не принес обратно своей головы.

– Никак нельзя мне отказаться от этого дерева, – сказал Айсана. – Должен я добыть его.

И тогда сказал ему конь:

– Ну раз так, то крепко подтяни мои подпруги и подвяжи мне хвост крепким узлом, но три волоса из хвоста оставь неподвязанными. А затем, когда подъедем мы к горам, что, подобно баранам, сшибаются, должен ты меня так хлестнуть, чтобы кусок кожи величиной с подошву отскочил от ляжки моей, чтобы кусок кожи не меньше язычка на кончике плети отскочил от ладоней твоих. И тогда мы проскочим.

Вот добрались они до двух гор, что, подобно баранам, сшибаются. Крепко подтянул Айсана подпруги, и в тугой узел завязал он хвост коня, и три волоса не забыл он оставить неподвязанными. Хлестнул он коня, и кусок кожи не меньше язычка от плети отскочил от ладони его, а от ляжки коня отскочил кусок кожи величиной не меньше подошвы.

Прыгнул конь, проскочил между горами, вырвал Айсана с корнями чудесное дерево и тут же повернул коня обратно. С грохотом сшиблись тут горы, но проскочил конь Айсаны, и только три волоса, не увязанных в узел, успели вырвать они. И после этого конь сказал Айсане со вздохом:

– Если бы мать моя три лишних дня кормила меня своим молоком, тогда бы даже эти три волоса не потерял я сейчас.

Прискакал Айсана в нартское селение, посадил то дерево у ворот дома Ахсартаггата. Тесной толпой окружили его нарты, дивились они на дерево и радостно кричали:

– Вот какое чудесное дерево привез он нам!

Но все же не встала с места и не повернула к нему головы гордая жена Сослана.

– Почему и теперь не приветствуешь ты меня? Чего еще тебе надо?

И ответила ему женщина:

– С чего же это я буду вставать перед тобой? Ты ведь не сумел взять себе в жены Саумарон-Бурдзабах – золотолицую и русокосую красавицу из Страны черных тучных равнин.

В такой высокой башне жила Саумарон-Бурдзабах, что нельзя было взглядом достичь вершины ее. Только за такого человека соглашалась она выйти замуж, голос которого снизу донесся бы к ней на вершину ее башни.

Много женихов вызывали ее, стоя внизу, у подножия башни, но не услышала их голосов Саумарон-Бурдзабах, и навеки превратились в камни ее женихи.

Изо всех сил крикнул Айсана, стоя у подножия башни, но даже и до половины ее не долетел его крик, и тут же по колена обратился в камень Айсана. Второй раз, напрягая все свои силы, крикнул он, но не услышала девушка его зова, и окаменел он до поясницы. Тут слезы закапали из глаз Айсаны, и сказал ему конь:

– Ты чего приуныл, мой всадник?

– Я напряг все мои силы, – ответил Айсана, – и ничего не добился. Может быть, ты мне поможешь?

И заржал тут конь его, так заржал, что угловая часть кровли обрушилась с башни. Донеслось это ржание до слуха Саумарон-Бурдзабах, и сразу ожила окаменевшая половина тела Айсаны. Узнала Саумарон-Бурдзабах, что приехал за ней Айсана, и спустилась она вниз.

– Ты уже приехал за мной, Айсана? – спросила девушка.

– Да, я приехал за тобой, выходи скорее – и едем.

Вышла Саумарон-Бурдзабах из башни, и посадил ее Айсана позади себя на круп коня. Пустились они в путь, и тут спросил ее Айсана:

– Что это так много белых камней вокруг твоей башни?

– Это не камни, – ответила девушка. – Это те, кто хотел жениться на мне. Но не донеслись их призывы ко мне на вершину башни, и они превратились в камни.

– Раз это так, надо тебе расколдовать их, – сказал Айсана.

– Не проси жизни для них, – ответила девушка. – Тебя ведь только конь выручил, а среди них были молодцы поудалее тебя. Если они оживут, не позволят они тебе жениться на мне.

– Пусть будет что будет, – верни им жизнь.

Вправо махнула Саумарон-Бурдзабах шелковым своим покрывалом – зашевелились, ожили камни, превратились в вооруженных мужей, и все, как один, напали на Айсану. И когда один из них занес меч над ним, влево махнула Саумарон-Бурдзабах покрывалом – и снова все они превратились в камни.

И вот Айсана привез Саумарон-Бурдзабах в нартское селение. Обрадовались нарты, что снова благополучно вернулся Айсана да еще привез молодую невесту. И со всех сторон понесли ему подарки и угощение.

К тому времени вернулась Шатана из родительского дома. Обрадовалась она возвращению своего доблестного сына и заквасила ронг.

А тут Урызмаг, Сослан и Хамыц из похода вернулись, и, узнав о том, как разгромил Айсана войско агуров, не могли они нарадоваться на юного нарта.

И сказал Урызмаг:

– Пусть все напасти и болезни, предназначенные маленькому моему Айсане, который из-под копыт вражеских коней поднял наше селение, – пусть все его болезни на меня перейдут! Пусть долго живет на свете друг мой Сафа, который воспитал для нартов такого отважного юношу!

Так сказал Урызмаг, и тут жена Сослана нехотя привстала перед Айсаной.

И спросил ее Айсана:

– Если ты так неохотно встаешь, добрая женщина, так лучше уж сидела бы, как раньше сидела.

– А чего ради проворно вставать мне перед тобой? – ответила она. – Не привез ведь ты мне шубу, которой владеет Бог? Воротник у той шубы поет, рукавами она, как ладошками, хлопает, а полы ее сами пляшут.

– Вот если бы эта шуба твоими руками была сшита, я достал бы ее, где бы она ни была. Но не в силах я достать то, над чем руки твои не потрудились.

И тут уж ничего не ответила жена Сослана. Да и что она могла сказать?

АЙСАНА И САЙНАГ-АЛДАР

Заболел Сайнаг-алдар, и сообщил он нартам:

– Видно, смерть моя пришла. Если кто-нибудь из вас знает лекарство, которое может вернуть человека к жизни, пусть не пожалеет для меня этого лекарства. Я щедро одарю его.

Нарты ответили:

– Когда к человеку приходит смерть, о каком лекарстве может идти речь?

И никто не мог указать Сайнаг-алдару лекарство, исцеляющее от смерти.

Сайнаг-алдар велел тогда позвать Айсану и сказал ему:

– Под семью подвалами, в восьмом, спрятан на привязи мой конь, на него я надеюсь. Если найдешь мне лекарство, возвращающее жизнь, я подарю тебе этого коня.

Айсана ответил:

– Не знаю я такого лекарства и не слыхал о нем никогда. Но если тебе самому известно, скажи, где оно, и я схожу за ним.

– Я знаю, что мне больше не жить, – сказал Сайнаг-алдар. – Но за семью перевалами живут две мои сестры, сообщи им о моей болезни.

Айсана сообщил сестрам Сайнаг-алдара, что их брату грозит смерть. Сестры прибыли к брату. Плача и причитая, вошли они к нему в дом.

– О, чтоб нам погибнуть! На кого нам возлагать теперь надежды, о брат наш!

Сайнаг-алдар ответил им:

– От вашего плача не будет мне пользы. Но если вы слышали о каком-нибудь лекарстве, возвращающем человеку жизнь, достаньте его мне.

– Ни о чем таком мы не слышали. Но если существует такое лекарство, то о нем может знать только твой побратим Черный уаиг с Черной горы.

Послал Сайнаг-алдар гонца к Черному уаигу с Черной горы. Побратим приехал и окликнул со двора Сайнаг-алдара.

– Как живешь, мой побратим, жив ли ты еще?

– Жив-то я жив, но настал последний мой час. Если тебе известно лекарство, возвращающее жизнь, скажи, иначе пользы от меня уже не будет.

– Эй, Сайнаг-алдар, где ты слыхал, чтобы умирающего могло возвратить к жизни лекарство?

– Подумай-ка лучше ты об этом, Черный уаиг с Черной горы. Ты много видел, о многом слышал и должен знать о таком лекарстве, – сказал Сайнаг-алдар.

– Знать-то знаю я такое место, где находится это лекарство, да кто туда доберется? На равнине Арпана растет яблоня. Змея обвила это дерево и караулит его. Держит эта змея свой хвост во рту и непрестанно сосет его. Царь Арпан каждое утро привозит змее столько пищи, сколько могут везти восемнадцать пар быков. Далеко находится это место, и трудно до него добраться. Тот, кто сорвет яблоко с этой яблони и съест его, тот исцелится. Но кто туда доберется? Ведь яблоню охраняет стража!

И тогда Сайнаг-алдар сказал:

– Кого же послать на равнину Арпана? Кто привезет это яблоко? Я бы подарил ему своего пляшущего коня, которого я берегу в подвале вот уже семь лет.

И тогда Айсана сказал Сайнаг-алдару:

– Я бы съездил, Сайнаг-алдар, за этим яблоком. Но нет у нартов такого коня, который мог бы добраться до этой яблони.

– Тогда выведи из подвала моего собственного коня, понеси меня к нему, и я сделаю так, что он доверится тебе. И пусть конь этот будет тебе моим подарком, – сказал Сайнаг-алдар Айсане.

Вывели коня Сайнаг-алдара из подвала, поднесли к нему на носилках самого Сайнаг-алдара, и он заставил своего коня признать Айсану. Оседлали коня, и Айсана сел на него. Сразу же конь понес и со всей силы подкинул его вверх. Превратился тут в ласточку Айсана, догнал коня и опять опустился в седло. Второй раз подбросил конь Айсану. Превратился тут в гвоздь Айсана, и пролез между седлом и подушкой, и снова оказался на седле. Третий раз подбросил юношу конь. В попону превратился Айсана, пролез между лошадью и седлом, а затем снова сел в седло.

Тогда конь обратился к нему:

– Ты годишься мне в седоки, Айсана.

– И ты, пока не найду лучшего коня, пригодишься, чтобы ездить по грязи, – отвечал Айсана.

И конь спросил:

– А теперь поведай мне, Айсана, куда путь держишь?

– Смертельно болен Сайнаг-алдар. Чтобы спасти его, есть только одно средство. Это яблоко, что растет на равнине Арпана. Я должен достать это яблоко.

– Эй, Айсана, много было удальцов, подобных тебе, и все они пытались достать это яблоко. Но их всех проглотила змея, и нет их в живых.

– Другого выхода нет у меня. Я должен достать это яблоко, – сказал Айсана.

– Тогда я тебе даю совет, и послушай меня. Пока мы едем, поспи в седле. А когда я встряхну тебя, тогда договоримся, – сказал конь.

Айсана быстро уснул. Конь шел так быстро, что за день проделал стодневный путь. Так прибыли они в страну Арпана. Для большей безопасности конь вошел в густые заросли камыша и там встряхнул юношу. Айсана проснулся, и конь ему сказал:

– Мы прибыли. Сойди и крепко затяни узлом мой хвост, да только оставь незавязанными три волоса.

Айсана крепко затянул узлом хвост коня, оставил только три волоса незавязанными.

И тут снова сказал конь:

– Поешь-ка теперь чурека и следи за деревом, что растет посредине поля. Девять раз обвила яблоню эта змея, и от царя Арпана привозят ей на восемнадцати парах быков корм и питье.

Айсана посмотрел на середину поля: восемнадцать пар быков свалили около змеи корм и питье, а сами повернули обратно. Змея набросилась на пищу и воду и все это проглотила за один раз. Затем быстро сложила всю порожнюю посуду из-под питья и концом своего хвоста толкнула ее. И упала посуда прямо во дворец царя Арпана, Потом змея опять взяла свой хвост в рот, начала сосать его и уснула.

И тогда пляшущий конь Сайнаг-алдара обратился к Айсане:

– Теперь пришла пора сорвать яблоко. Садись на меня, я пролечу над яблоней, и если ты изловчишься и сможешь сорвать яблоко, тогда твое счастье, – иначе напрасно мы ехали сюда.

Разогнался, разбежался конь. Айсана на всем скаку сорвал большую ветку с тремя яблоками. Затем сунул Айсана яблоки себе в карман, а ветку бросил на землю, Змея заметила наездника и пустилась за ним. В одном месте она совсем уже было нагнала их, схватила три волоса на завязанном узлом хвосте коня, быстро обмотала их вокруг зубов, и конь понес ее через реку, Но, почуяв опасность, конь вдруг вывернулся, и змея упала в воду. А конь тем временем перескочил реку.

Приехал Айсана к Сайнаг-алдару и сказал ему:

– Я привез тебе целебные яблоки, Сайнаг-алдар!

– Ты бы так скоро не вернулся, нет! О, ты где-то сорвал другое яблоко и привез его мне. Ну-ка дай отведать этого яблока другому больному: если он выздоровеет, тогда я тебе поверю.

Айсана дал попробовать яблоко тем больным, что были среди нартов, и все они встали на ноги. Поверил тогда Сайнаг-алдар, что Айсана на самом деле привез ему из равнины Арпана исцеляющее яблоко. И только съел он одно яблоко – ушла от него смерть.

Сайнаг-алдар подарил своего коня-плясуна Айсане и поблагодарил его, а потом в честь Айсаны не один раз устраивал пиры в своем доме.