Текст книги "Девятью Девять (ЛП)"

Автор книги: Энтони Бучер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Да неужели?

Боковая дверь бесшумно открылась, и показалась седая голова Вулфа Харригана.

– А, вы встали, Дункан. Прекрасно. Хотите есть?

– Слушай, пап, – перебил Артур. – Мне надо с тобой поговорить.

– И я снова скажу нет, – ответил Вулф. – Дункан, что вы обычно едите на завтрак?

– Значит, завтрак Дункана важнее, чем моя жизнь?

– Не преувеличивай.

– Что ты со мной творишь? Думаешь, я намерен всю жизнь сидеть на заднице ровно и просто быть сыном Харригана? – Артур скомкал и отшвырнул сигарету. – Я хочу зарабатывать сам. А они готовы меня принять за пять штук, в смысле тысяч. Лучше десять, но они согласны и на пять. Отсутствия пяти тысяч ты даже не заметишь, пап.

– Я замечу, чем ты занят.

– Послушай, пап…

– Нет.

Артур помедлил. Бессильная ярость даже заставила его выпрямиться.

– Ну ладно. Решено. Сегодня вечером я скажу парням, что я папин хороший мальчик, а они пусть катятся к черту. Но теперь между нами все кончено, учти. Для кого-то там ты “неплохой человек”, но сердца у тебя нет. И если кто-нибудь пошлет тебе еще одно проклятие, я присоединюсь.

Он быстро вышел.

– Он хочет “сам зарабатывать”! – Вулф Харриган фыркнул. – Знаете, во что он решил ввязаться? В игорный бизнес. Артур постоянный клиент в одном казино. Я об этом знал, но что тут поделаешь? Наконец хозяева решили выкачать побольше денег другим путем. Предложили ему стать “партнером” – и тогда они обчистят и Артура, и меня, если только дотянутся. И он еще говорит о праве жить самостоятельно!

– Значит, Девятью Девять попали в газеты? Ничего себе реклама.

– Нет. Не попали. Ни слова. С чего вы взяли?

– Артур о них упомянул в своей блистательной речи. “Если кто-нибудь захочет послать тебе еще одно проклятие”. А я думал, вы решили не рассказывать семье о вчерашних событиях.

– Я и не рассказывал. Побоялся, что после истории со Свами они перепугаются.

– Тогда откуда Артур узнал про Девятью Девять?

– Понятия не имею, – медленно ответил Вулф Харриган.

– Хотите еще? – спросила Конча.

Мэтт покачал головой и промычал “спасибо”, дожевывая пятый тост.

– Никто здесь не ест тосты, а мне так нравится смотреть, как они выпрыгивают из машинки. Ну пожалуйста, можно я поджарю вам еще один?

Мэтт наконец прожевал.

– Только если мне не придется его есть.

– Вы просто душка.

Девушка отрезала кусок хлеба, сунула в тостер и нажала на рычажок.

Если бы Конча ходила с утра на мессу, она уж точно не надела бы черные брюки и ярко-красный свитер. Особенно свитер. Сегодняшняя Конча ничем не походила на вчерашнюю – уже не дитя и не призрак, а восхитительное сочетание девочки и женщины.

– Скажите, – потребовала она, – вы собираетесь здесь жить?

– Господи, нет, конечно. С какой стати?

– Вы все выходные тут. Кстати, было бы неплохо.

Мэтт допил томатный сок.

– Вы очень любезны.

– Нет, правда! Я бы так хотела, чтобы тут жил кто-нибудь помоложе, кроме Артура. Он такой дурак. – А Грегори?

– Тоже дурак, только на другой лад. А вы… вы не такой. Вы живой и настоящий, как… – голос Кончи чуть изменился, – как папа.

– Ваш отец, – Мэтт решил сменить тему, – самый замечательный человек, какого я только встречал за много лет. Он заставляет меняться. Рядом с ним хочется чувствовать, действовать и работать так же энергично, как он. Мистер Харриган творит великие дела. Сначала я относился к своим обязанностям как к обычной работе, но теперь начинаю понимать…

Девушка слегка надулась.

– Не хочу говорить о папе. Давайте поговорим о вас.

– Хотите побывать на самом дне, мисс Харриган? Жизнь без прикрас…

Она поморщилась.

– Не говорите глупостей. И, пожалуйста, зовите меня Кончей, мне так больше нравится. Знаете, как мое полное имя? Мария Консепсьон Харриган Пелайо. Правда, здорово?

Даже “Харриган” в ее устах прозвучало по-испански плавно.

Мэтт улыбнулся.

– Вы славная девочка, Конча.

Она внезапно поднялась. Глаза гневно блеснули, грудь затрепетала.

– Не говорите так! Я не девочка. Мне почти восемнадцать. Разве я похожа на ребенка? Я вижу ваши глаза. Знаю, что вы так не думаете. Я вовсе не чувствую себя девочкой, потому что знаю кое-какие вещи… ужасные вещи, которые не должны знать дети! Я держу их в себе, как подобает женщине, и мучаюсь! Я не ребенок! Не ребенок!

С легким щелчком тост выпрыгнул из машинки, как бы поставив точку. Конча постояла несколько секунд неподвижно, кривя алые губки. Затем повернулась и выбежала из комнаты. Мэтт так и не понял, смеялась она или плакала.

Впоследствии он часто пытался припомнить события этого воскресенья, но люди и их перемещения ускользали из памяти. Конча скрылась после сцены за завтраком, и Мэтт не знал, куда она ушла. Артура послали за сестрой Урсулой и сестрой Фелиситас, и молодой человек повиновался, невзирая на недавний мятеж. Оказалось, что тетя Элен простудилась во время ненастных выходных и не смогла поехать в монастырь для необходимых деловых переговоров касательно каких-то благотворительных дел, поэтому монахини получили особое разрешение. Мэтт подумал, что сестры ордена Марфы из Вифании ведут необычайно свободный образ жизни. Он-то считал, что все монахини живут в строгом уединении, и даже разговаривать с ними можно лишь через железную решетку.

Затем появился Р. Джозеф (в его обыкновение входило обедать по воскресеньям с родными). Он обнаружил, что поговорить ему не с кем, кроме Артура, и удалился безутешный.

Большую часть времени Мэтт провел, запершись в кабинете вместе с Вулфом Харриганом (запершись в буквальном смысле) и изучая подробности, которые остались неизвестны накануне.

– Я боюсь, – с легкой улыбкой сказал Вулф, – что пятничный инцидент встревожил меня сильнее, чем хотелось бы. Свами чересчур легко открыл стеклянную дверь. Теперь створки заперты сверху и внизу. Остальные двери тоже. Конча говорит, я умру от нехватки свежего воздуха, но я ручаюсь за выносливость континентальных рас.

Наконец Вулф решил, что вводная часть окончена.

– Думаю, вы получили приблизительное представление о том, чем мы будем заниматься. Самый важный пункт на повестке дня, как вы уже, наверное, поняли, – дети Света. Они очень решительно настроены. Они обретают влияние и намерены пустить его в ход. Вчерашняя история про советский бомбардировщик нелепа, но очень показательна. Политические намеки, все более прямые, чаще и чаще проникают в послания Древних. Нам нужно установить личность Агасфера и выяснить, кто заправляет этой лавочкой.

– А вы пока не знаете?

– Не то чтобы совсем… У меня есть некоторые предположения, но… честно говоря, Дункан, я не откроюсь даже вам. Вы не видели последних заметок. Но однажды вы их прочтете – надеюсь, получив из моих рук.

– Что вы имеете в виду? А из чьих же еще?

Вулф снова принялся бросать дротики.

– Я имею в виду всего-навсего следующее: вчера ночью, когда вы заснули на кушетке, я собственноручно написал дополнение к завещанию, назначив вас моим литературным душеприказчиком.

– Меня?

– Да. За два дня вы узнали о моей работе больше, чем вся семья, вместе взятая. Да и вам она, полагаю, интереснее. Когда я умру, заметки и документы будут переданы в ваше распоряжение. Пользуйтесь ими как угодно. Если только я не ошибся в своем суждении, вы не употребите их во зло. И я предупреждал, – резко добавил он, едва Мэтт открыл рот, – как отношусь к благодарственным излияниям. Посмотрите, кто там в коридоре.

Мэтт повернул ручку, отпер дверь и увидел Кончу. Она снова переоделась – на сей раз в яркое клетчатое платье с притворно скромным черным бархатным корсажем. В этом наряде она выглядела самое большее на четырнадцать.

– Окажите мне услугу, – попросил Мэтт. – Не меняйте обличья так быстро, а то я не успеваю привыкнуть.

– Женщины так ненадежны, – пропела она. – Ничего, привыкнете. Правда, папа?

– У него нет иного выбора, если мы собираемся вести здесь мирное существование. Что ты хотела, Конча?

Она указала пальцем.

– Я пришла за ним.

– И только-то? Ладно, дорогая, мы уже закончили. По крайней мере, на время. Можешь его забрать.

– Эй! – возразил Мэтт. – Вы вообще слышали о тринадцатой поправке? Я вам что, собственность?

Конча нахмурилась, как покупатель, оценивающий очередной лот на аукционе.

– Он сильный, масса Харриган, здорово сильный. Сможет копать землю?

– А то, мисси, – ответил Вулф.

– Сможет собирать хлопок и сажать картошку?

– А то, мисси.

– Умеет играть в крокет?

– А то, мисси, – сказал Мэтт.

– Заворачивать не нужно, заберу прямо так. – Конча взяла Мэтта под руку и со смехом увлекла прочь.

Конча окончательно развеселилась. Мэтт, отчаянно стараясь приспособиться к постоянно меняющемуся настроению девушки, начал чувствовать себя гораздо старше своих двадцати семи. Он признал, что людям, которые много лет не брались за крокетные молотки, не следует на вопрос, умеют ли они играть, беспечно отвечать: “А то, мисси”.

Но все же игра доставляла ему удовольствие. Крокетная лужайка, на которой Мэтт боролся с незнакомцем в плаще, расстилалась прямо под дверями кабинета. День выдался теплый, жаркие вечерние лучи отражались от обращенных на запад стекол. Приятно было провести время на свежем воздухе, на солнце, с такой милой, хоть и крайне непредсказуемой девушкой. По здравом размышлении Мэтт таки решил, что она, несомненно, мила.

С самого начала он безнадежно проигрывал. Конча откровенно злорадствовала, загоняя его мяч на край площадки; она, как правило, достигала колышка, прежде чем Мэтт успевал проделать полпути. Но, хотя он и проявил себя полным неумехой, ему стало жаль прерванной игры, когда к ним присоединился Р. Джозеф Харриган.

Джозеф, очевидно, скучал. Весь день ему не с кем было поговорить (Артур вряд ли мог считаться отзывчивым собеседником), а Джозеф любил поболтать. Мэтт, видимо, показался многообещающим слушателем, поскольку адвокат так и набросился на него.

И изрядно наскучил. Конча постояла немного, нетерпеливо постукивая молотком, но наконец сдалась и шмыгнула в дом через заднюю дверь, незаметно для Джозефа, который объяснял Мэтту, кого недостает в Верховном суде.

Они сидели на скамейке, по ту сторону крокетной лужайки, напротив дверей. Мэтт рассеянно заметил, что Вулф не включил свет, хотя солнце уже заходило. Последние ослепительные лучи били прямо в незанавешенное стекло.

Мэтт отбросил ногой крокетный шар и снова переключился на Джозефа. Мало-помалу он начал сознавать, что к словам этого человека и впрямь стоит прислушаться. Можно абсолютно не соглашаться с позицией оппонента и тем не менее с уважением и интересом следить за убедительным ходом его мысли. Именно так и произошло с Мэттом. Большую часть рассуждений Джозефа он отмел бы как обыкновенную ретроградную болтовню, исходи они от кого-нибудь другого, но в Джозефе он ощущал непоколебимую прямоту, которая его впечатляла. Он стал прислушиваться внимательнее и отвечать, а иногда даже, к собственному изумлению, соглашаться. Несмотря на вид и манеры политика-плутократа, в Р. Джозефе Харригане чувствовались та же сила и целеустремленность, которыми Мэтт так восхищался в Вулфе.

– Говорите что угодно, сэр, – возразил он, – про неэффективность и плохую организацию художественных программ УОР. Я участвовал в одной такой, поэтому могу порассказать больше, чем вы когда– либо слышали. Но все-таки вы должны признать необходимость и ценность…

Он вдруг замолчал.

– Продолжайте же, молодой человек. – Р. Джозеф был явно заинтересован.

Солнце уже не светило в стеклянные двери. За ними виднелись тусклые очертания комнаты, освещенной ярким огнем камина. И еще кое-что.

– Простите, сэр… посмотрите туда.

Джозеф посмотрел. Огонь освещал часть рабочего стола. Хозяйское кресло оставалось невидимым в сумраке, но над столом склонилась странная фигура. Лицо было скрыто, зато одежда отчетливо видна. В кабинете Вулфа Харригана стоял человек в желтом одеянии.

– Молодой человек, – решительно сказал Джозеф, – идемте туда.

Мэтт имел те же намерения. Лишь по одной причине Агасфер мог заявиться к Вулфу Харригану. Мэтт и на мгновение не усомнился, что перед ними Агасфер. Пускай лицо таилось в тени, но одеяния с капюшоном было достаточно.

Мэтт двинулся вперед, но Р. Джозеф, собранный и рассудительный в минуту опасности, положил руку ему на плечо.

– Стеклянные двери заперты. И потом он наверняка нас заметит, если мы побежим через лужайку. Давайте через черный ход.

Он рысцой пустился за угол, к задней двери. Но он не был создан для резвого бега – героический рывок Р. Джозефа начался с того, что он споткнулся о крокетные воротца.

Мэтт не стал медлить, чтобы помочь юристу подняться. Чем больше он думал об Агасфере в кабинете, тем сильнее сознавал, что нужен Вулфу. В ушах у него звенел оглушительный тройной вопль:

“Убейте его!” Вулф сколько угодно мог посмеиваться над угрозой, исходящей от Древних, но физическая угроза, исходящая непосредственно от Агасфера, – другое дело.

Добравшись до задней двери, он оглянулся. Р. Джозеф, бегущий со всех ног, показался из-за угла, но опять споткнулся и чуть не разбил голову о каменную стенку камина. Несмотря на важность момента, Мэтт с трудом подавил усмешку. Поверженное воплощение достоинства комично даже в минуту опасности. Но Мэтт удержался, шмыгнул в коридор и громко постучал в дверь кабинета.

Ответа не было. Джозеф, далеко не такой опрятный, как всегда, присоединился к Мэтту и предложил:

– Поверните дверную ручку.

– Я уже пробовал. Заперто.

– Тогда идемте в молельню. Возможно…

Мисс Элен Харриган удивленно опустила четки, когда ее брат и “этот странный молодой человек” ворвались в комнату и принялись колотить в дверь кабинета, дергать за ручку и наваливаться плечом.

– Господи, что вы делаете?

– Мы… видели… человека в желтом одеянии! – пропыхтел Джозеф. – Возможно… Вулф в опасности!

– Возможно? – переспросил Мэтт. – Да там точно что-то случилось! Он не отвечает!

– Выломаем дверь?

– Давайте попробуем. Считаю до трех, и ударим одновременно. Нужно распределить…

– Подождите.

Мэтт узнал спокойный голос сестры Урсулы. Обернувшись, он увидел двух монахинь на пороге молельни.

– Я правильно поняла, что, по-вашему, с мистером Харриганом что-то стряслось?

– Правильно.

– Искренне надеюсь, что все в порядке. – Она перекрестилась и взглянула на изображение Мадонны. – Но, если что-нибудь случилось, вам не кажется, что лучше сначала удостовериться?

– Как?

– Обойти снаружи и заглянуть в стеклянную дверь. Предложение было абсолютно логичным

и остудило обоих. Ну разумеется. Посмотреть, что случилось, а потом – да, давайте признаем, – если все-таки придется вызвать полицию, пускай она сама произведет необходимые процедуры. Очень благоразумно.

Все это Мэтт продолжал сбивчиво проговаривать сам с собой вполголоса, пока обходил дом, направляясь к крокетной площадке. Подойдя к двери, он увидел комнату, ярко освещенную огнем камина. А еще – тут Мэтт замер, в горле у него пересохло – он увидел труп. Вулф Харриган лежал на полу у стола, с размозженным пулей черепом.

Больше в комнате никого не было.

Глава VI

обрести призвание. Молодой человек, который сидел рядом с ним на матче по регби и добродушно объяснял ошеломленному американцу тонкости британского футбола, оказался сыном заместителя комиссара полиции из Скотленд-Ярда. Теренс Маршалл получил возможность изнутри взглянуть на работу правоохранительных органов и сыска.

Вернувшись в Лос-Анджелес, он спокойно отклонил предложения профессорской кафедры и контракты в профессиональном спорте. Он начал с самого низа, поступив на службу патрульным в лос-анджелесскую полицию. Маршалл двигался вверх уверенно, хоть и не особенно эффектно. Уже упоминавшийся случай с таксидермистом был самым крупным делом, которое когда-либо ему поручали, но и с задачами попроще он всегда справлялся успешно. Наконец Маршалл получил звание лейтенанта, и в кабинете окружного прокурора его любили как детектива, которому можно доверить сбор неопровержимых доказательств.

Сейчас Теренс Маршалл стоял в гостиной дома Харриганов, осмысляя событие, которое обещало стать первым серьезным шагом в его карьере. Лейтенант был внушительный мужчина, ростом в шесть футов два дюйма и весом в сто девяносто фунтов, с грубоватым добродушным лицом и уже заметной сединой.

– Патрульный Дрейк, – начал он, – записал ваши предварительные показания, когда приехал на вызов, но я бы хотел услышать их еще раз, пока эксперт готовит медицинское заключение. Для начала давайте установим время. Когда вы в последний раз видели Вулфа Харригана?

После небольшой паузы заговорила Конча. Она очень старалась держаться спокойно и услужливо, но эмоции выдавали себя, прорываясь нелепым дрожащим фальцетом, совсем как у мальчишки, у которого ломается голос.

– Я зашла в кабинет ближе к вечеру. Там был мистер Дункан, и я увела его играть в крокет.

– Во сколько?

– Не знаю… Около пяти.

– Дункан?

– Примерно так, насколько я помню.

– Кто-нибудь видел Харригана после пяти?

– Не могу утверждать, – заявил Джозеф, – что видел моего несчастного брата, но…

– Но?..

– Я с ним говорил. Я постучал в дверь, но Вулф крикнул, что занят, и попросил меня уйти.

– Во сколько это было?

– Около шести. Помнится, я еще подумал, что до ужина осталось чуть больше часа. Потом я присоединился к молодым людям на крокетной лужайке.

– Что скажете, Дункан?

Мэтт задумался.

– Получается примерно вот как, лейтенант. Когда я второй раз заглянул через стекло в кабинет, то посмотрел на часы. Была ровно четверть седьмого. Фигуру в желтом одеянии мы увидели где-то за две минуты до того. Мисс Харриган ушла в дом приблизительно десятью минутами раньше, через пять минут после появления мистера Харригана – то есть мистера Джозефа Харригана – на крокетной лужайке.

Конча и Джозеф кивнули в знак согласия.

– Так, – сказал Маршалл. – Значит, примерно без пяти шесть Вулф Харриган велел брату уйти. В тринадцать минут седьмого Дункан и Джозеф Харриган заметили в кабинете постороннего человека и попытались войти. В четверть седьмого Дункан обнаружил труп. Кто-нибудь может что-то добавить?

Тишина.

– В таком случае вы понимаете, что я должен выполнить надлежащую процедуру, каким бы простым ни казалось дело. Я обязан спросить у каждого из вас, чем он занимался в течение этих двадцати минут. Мисс Харриган?

Тетя Элен была тиха и покорна. Глаза у нее покраснели от слез и от простуды.

– Сейчас припомню… Я удалилась в молельню в начале седьмого. Мы с сестрами обсуждали план нового корпуса для сиротского приюта, и я хотела в уединении помолиться об успешном завершении дела. Я оставалась в молельне, пока не вошли Джозеф и мистер Дункан.

– А до шести часов?

– Сидела с сестрами наверху, в моей гостиной.

– Вы, дамы, подтверждаете?

Детективу ответила сестра Урсула. Мэтт подумал, что до сих пор не слышал ни слова от сестры Фели– ситас.

– Не рискну поклясться, лейтенант, но примерно так и было.

– А чем вы занимались после шести?

– Мисс Харриган любезно предложила нам перед уходом подкрепиться портвейном и фруктовым пирогом. Она вызвала дворецкого, который принес угощение в гостиную. Мы еще сидели там, когда в доме началась суматоха. Тогда мы спустились.

– Дункана и Джозефа Харригана мы выслушали. Вы, мистер Харриган? – Детектив обратился к Артуру, который развалился в кресле, на вид больше озабоченный вопросом, можно ли ему закурить, нежели смертью отца.

– Я был у себя, – промямлил он.

– Чем вы занимались?

– Читал. Ждал, когда монахини закончат.

– Зачем?

– Потому что мне велели отвезти их обратно.

– И сколько времени вы просидели в комнате?

– Около часа, наверное, прежде чем услышал шум.

– Остаетесь вы, мисс Харриган. Куда вы пошли, покинув крокетную лужайку?

– На кухню.

– На кухню?

– Иногда Дженет разрешает мне помогать. Она говорит – кто знает, а вдруг я выйду замуж за бедняка. Я не против.

Лейтенант впервые улыбнулся.

– И вы были там, пока в четверть шестого не началась суматоха?

– Да.

– Хорошо. Кто-нибудь в течение этих двадцати минут слышал выстрел? Никто? Мисс Харриган, вы находились в соседней комнате. Вы не…

– Я ничего не слышала.

– Никто никого не видел? Я имею в виду из посторонних? Так. Пожалуйста, подождите здесь. Мне нужно поговорить с прислугой и хорошенько осмотреть кабинет.

Присутствие лейтенанта заставляло родственников придерживаться этикета. Как только он ушел, напряжение спало. Тетя Элен зашмыгала носом, Конча рухнула на колени, спрятав лицо в складках темно-синего платья сестры Урсулы, и горько зарыдала.

– Лейтенант Маршалл, – произнес Джозеф, – кажется, благоразумный человек. И вежливый. Непохоже, что он намерен выколачивать из нас признание.

Артур фыркнул.

– Он знает, что вы большая шишка, дядя Джо, и не станет рисковать значком.

Р. Джозеф Харриган нахмурился.

– Сейчас не время и не место для сарказма, Артур. Более того, я надеюсь, тебе хватит совести воздержаться от курения.

Мэтт виновато запихнул в карман пачку, которую уже начал вытаскивать. Все сидели молча.

Незнакомый полицейский сунул голову в комнату.

– Который из вас Дункан?

Мэтт встал.

– я.

– Лейтенант хочет поговорить с вами в кабинете.

Труп, слава богу, унесли. Фотограф складывал свой штатив, какой-то тощий пожилой тип с черной сумкой сидел на кушетке. Лейтенант стоял у камина, невольно копируя излюбленную позу Вулфа Харригана. Огонь уже потух. Судя по всему, его залили.

– Так, Дункан, – сказал Маршалл, когда Мэтт вошел. – При чем тут вы?

– В каком смысле при чем?

– Я имею в виду – что вы делаете в доме? Вы не родственник Харриганам и не принадлежите к их кругу. Поэтому повторяю: при чем тут вы?

Мэтт ощетинился.

– Я работал с мистером Харриганом.

– Работали? Над чем?

– Он принял меня в качестве… помощника – пожалуй, можно так сказать. Помеси лаборанта с литературным негром.

– И как долго?

– Всего лишь с пятницы.

– Когда вы познакомились с мистером Харриганом?

– Опять же в пятницу.

– Так. Вы познакомились с ним, и он немедленно взял вас помощником. Завидная должность – и досталась вам. Расскажите-ка поподробнее.

Мэтт, испытывая некоторую неловкость, изложил в общих чертах.

– Программа помощи писателям, – повторил Маршалл. – Так. Я знаю вашего шефа и задам ему пару вопросов. Стоило вам появиться в этом доме, как тут же начали твориться странные вещи. Интересно. Очень интересно. Но я хотел поговорить о другом. Садитесь.

Мэтт опустился на кушетку рядом с пожилым мужчиной. Тот благодушно кивнул.

– Если верить показаниям свидетелей, – продолжал лейтенант, – вы последний, кто провел в кабинете длительное время. Мисс Харриган заходила всего на минутку, а брата даже не пустили внутрь. Когда вы находились здесь, комната была надежно защищена от проникновения?

– Да. Как я уже сказал, в пятницу вечером на мистера Харригана было совершено покушение. Он решил впредь не рисковать.

– Так. А теперь прошу осмотреть комнату и сказать, все ли в ней так, как было, пока вы здесь находились. Особое внимание обратите на входы и выходы. Не бойтесь, если придется к чему-нибудь прикоснуться, мы тут уже все облазили.

Мэтт обходил кабинет, изумляясь все сильнее. Стеклянная дверь была надежно заперта сверху и снизу, маленькие, высоко расположенные окна по обе стороны камина – закрыты и закреплены наглухо, дверь из коридора, которую выломала полиция, стояла теперь прислоненной к стене, и щеколда еще торчала поперек. Оставалась только дверь в молельню, с замком-кнопкой. Преступник мог выйти через нее и, захлопнув, запереть за собой. Но в молельне находилась тетя Элен.

Мэтт остановился.

– Безумие какое-то…

– И не говорите, – фыркнул лейтенант Маршалл. – Вы уверены, что все именно так и было?

– Да.

– Так. Что-нибудь еще изменилось?

Мэтт огляделся.

– Бумаги на столе лежат иначе, чем когда я их видел в последний раз, но, наверное, не стоит удивляться, раз мистер Харриган работал. А, камин погас. Когда я здесь был, он горел вовсю.

Пожилой мужчина впервые подал голос:

– Не напоминайте о проклятом камине.

– Доктор злится, и я его не виню. Огонь пылал, как в доменной печи, и страшно мешал работать. Труп был такой теплый, как будто Харриган скончался сию секунду.

– Но зачем гасить камин полностью?

– На тот случай, если кто-то что-то сжег. Если да, он преуспел. Мы нашли только вот это. – Маршалл указал на маленький металлический предмет, лежавший на столе.

– Глушитель. Неудивительно, что никто не слышал выстрела.

– Да. Посмотрите на пистолет. Вы когда-нибудь раньше его видели?

Мэтт изучил оружие.

– Не рискну сказать наверняка. Не помню никаких отличительных признаков, но он как две капли воды похож на тот, что я отнял у Свами.

– Так. Думаю, это он и есть. На нем был глушитель?

– Гм… да, припоминаю. Был.

– Я так и думал. В таком случае оружие – серьезная улика. Замечаете что-нибудь еще?

– На столе царапина. Я уверен, что днем ее не видел.

– Откуда, по-вашему, она взялась?

Мэтт внимательно рассмотрел начинавшуюся от края стола царапину примерно двух дюймов в ширину и шести в длину. Царапина была неглубокая – пострадала только полировка.

– Нет, – сказал он наконец. – Боюсь, что не могу предположить.

– И почему вы все время бросаете взгляды на этот шкаф? – поинтересовался лейтенант.

– “Бросаете” – хорошо сказано…

– Не понимаю. Что вы ищете?

– Одну штуку, которую я надеялся увидеть, но не вижу.

– Что-то там было раньше?

– Нет. Но кое-что могло там оказаться. Дротик в корешке папки.

Лейтенант и врач обменялись удивленными взглядами.

– С какой стати?

Мэтт поведал о намерении Вулфа Харригана оставить подсказку и о дротике в папке с именем Свами.

– Я надеялся, – закончил он, – что увижу дротик в папке с именем Агасфера. Это бы нам помогло…

– Посмотрите на папку, – коротко велел Маршалл.

Мэтт подчинился. В корешке папки с надписью “Агасфер” он увидел маленькую дырочку.

– Значит, там был…

– Мы нашли дротик. И вытащили, чтобы снять отпечатки пальцев. Нашли только отпечатки Харригана, хоть и смазанные.

– По-моему, теперь все ясно.

– Правда? Давайте вернемся к родственникам. Езжайте домой, когда закончите, док. К утру жду от вас полного отчета.

Казалось, за время отсутствия Мэтта никто даже слова не произнес. Сестра Фелиситас и тетя Элен перебирали четки. Сестра Урсула гладила черные волосы Кончи. Плечи девушки перестали вздрагивать. Артур дрожащими пальцами рвал сигарету на кусочки. Джозеф пребывал в величественном бездействии.

– Так, – сказал лейтенант. – Я отправил людей в Храм Света, как только услышал эту историю. Сегодня там большая пасхальная служба. Агасфер никуда не денется. Через несколько минут я отвезу туда вас, мистер Харриган, и вас, Дункан, и мы проверим, сумеете ли вы опознать в Агасфере ту фигуру, которую видели в кабинете.

Конча подняла голову. Скорбное лицо девушки было залито слезами, но Мэтт не заметил на нем прежнего ужаса.

– Значит, папу убил… тот человек?

Лейтенант уклонился от прямого ответа.

– Мистер Харриган намеревался разоблачить его мошенничество. Достаточно серьезный повод. Вчера вечером Агасфер предал вашего отца смертельному проклятию. Вот вам заранее обдуманный умысел. Ваш дядя и Дункан видели в кабинете человека в точно таком же нелепом наряде. И вдобавок мистер Харриган оставил странное предсмертное послание, указывая на Агасфера как на своего убийцу.

– Разве этого недостаточно? – спросил Джозеф. – Признаюсь, я никогда не воспринимал подвижничества Вулфа всерьез, но теперь намерен продолжить его дело. Если опасные маньяки разгуливают на свободе…

– Разумеется, вполне достаточно. Но… мисс Харриган, сколько времени вы провели в молельне?

– Минут десять, лейтенант.

– Вы уверены? Люди порой странно воспринимают время. Может быть, не больше минуты или максимум две?

– Нет, – твердо отвечала тетя Элен. – Я как раз размышляла над пятой тайной. Я прекрасно помню.

– Над чем?

– Когда мы читаем молитвы по четкам, – объяснила сестра Урсула, – то размышляем над очередной тайной – определенным событием из жизни Богоматери – во время каждой декады, то есть последовательности десяти бусин. Мисс Харриган имеет в виду, что почти закончила круг.

– И сколько времени на это нужно?

– Мне обычно требуется около десяти минут, – ответила тетя Элен. – Значит, я провела в молельне никак не меньше.

– Кто выходил из кабинета?

– Никто, лейтенант.

– За эти десять минут вы не видели никого выходящим из кабинета Вулфа Харригана или входящим туда?

– Ни души.

– Так, – терпеливо произнес Маршалл. – В шесть тринадцать Дункан и Харриган замечают в кабинете человека в желтом одеянии. В четверть седьмого Дункан снова заглядывает внутрь и не видит никаких посторонних лиц. Все двери и окна надежно заперты изнутри, кроме двери в молельню, которую можно запереть снаружи. Перед ней в течение десяти минут сидит мисс Харриган, которая не видит ни души.

Сестра Урсула нахмурилась.

– Невозможно.

– Чудеса по вашей части, если не ошибаюсь, – с ноткой горечи заметил Маршалл.

– Для Бога, – с упреком ответила сестра Урсула, – нет ничего невозможного. Но я отказываюсь видеть здесь промысл Божий. Должно быть, в показания вкралась ошибка.

– Никаких ошибок нет, – устало простонал лейтенант. – Прекрасное, чудесное, элементарное дело. Только один подозреваемый. Но проблема в том, что преступление просто не могло совершиться! Ладно. Мистер Харриган, Дункан, поехали. Надо поговорить с Агасфером. А здесь мне, боюсь, придется оставить двух-трех человек.

Джозеф собирался возразить, но тут же передумал.

– Очень предусмотрительно, лейтенант. Осторожность не бывает лишней, когда на свободе опасный преступник.

– Вот именно.

– Лейтенант…

– Да, сестра?

– Мы нужны здесь или можем вернуться в монастырь?

– Вас отвезут в патрульной машине.

– Однако!.. Большое спасибо.

– Ничего смешного.

– Разумеется. Но я представляю себе мать-настоятельницу, когда она увидит, что нас привезли в патрульной машине.

Тетя Элен вышла вместе с братом и лейтенантом. Мэтт ненадолго задержался, решив сказать что-нибудь Конче. Хотя бы пару слов, которые успокоили бы девушку. Но ничего не мог придумать.

Когда он развернулся, собираясь уходить, то услышал едва различимый диалог шепотом.

– Мэри, дорогая моя.

– Что, сестра Урсула?

– Я хочу, чтобы ты сделала кое-что очень важное.

– Что? Что такое?

– Пожалуйста, не отходи от тети с этой минуты и до конца завтрашней мессы. И непременно отправляйся на мессу вместе с ней.

– А зачем?.. Ладно.

Конча явно удивилась. Мэтт, шагавший вслед за лейтенантом, тоже.

Глава VII

– Я вот думаю, – сказал Р. Джозеф Харриган, – не лучше ли мне во время визита в Храм Света держаться на заднем плане?

Даже сидя в патрульной машине он оставался образцовым общественным деятелем. Мэтт все ждал, что он вот-вот прикоснется к шляпе, приветствуя незримые толпы на улице.