Текст книги "Девятью Девять (ЛП)"

Автор книги: Энтони Бучер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Элен, Мэри не приходила?

– Нет, Джозеф, она еще с сестрой Урсулой.

– Долго они там, а? Надеюсь, она все-таки наставит девочку на путь истинный… Приветствую! Вы что, вместе молитесь?

– Зайди, Джозеф, – сказала мисс Харриган. – Мистер Дункан, это мой брат, мистер Харриган. Мистер Дункан пришел с каким-то сообщением для Мэри.

Р Джозеф Харриган вошел в комнату. Он был высок и плотен, почти тучен, с гладкими лоснящимися щеками, как у всякого хорошо выбритого светского человека. Губы легко раздвигались в привычной улыбке, как у всякого, кто часто бывает на публике. За лацканом ненавязчиво шикарного костюма было пусто, но так и казалось, будто мистер Харриган только что положил гардению в холодильник.

– Всегда рад познакомиться с друзьями Мэри, – бархатным голосом заговорил он. – Сами понимаете, нельзя терять связь с молодым поколением.

– Вы говорите… – Мэтт помедлил, – что мисс Харриган сейчас с сестрой Урсулой?

– Ну да, – ответила мисс Элен. – Хотя я…

Адвокат убрал протянутую руку.

– Именно так, молодой человек. Правда, я не вполне понимаю, отчего вас так волнует, что моя племянница предпочла…

– Это волнует не меня, сэр. Как я уже сказал, я здесь некоторым образом в качестве посланника от Грегори Рэндала. Вот он-то, несомненно, волнуется.

– Рэндал? Это он вас прислал? – В голосе Джозефа отчетливо звучало сомнение.

– Да. – Дело обстояло не совсем так, но Мэтт решил, что сойдет. – Он просил кое-что передать своей невесте, и я полагаю, что должен исполнить просьбу. Вы позволите мне увидеть мисс Харриган, или ее содержат без права переписки?

Колкость сорвалась неумышленно. Сам Мэтт удивился своим словам и немедленно пуще прежнего пожалел, что вообще ввязался в авантюру с Грегори. Р. Джозеф Харриган явно разозлился.

– Молодой человек! – пропыхтел он. – Просто не верится, что у кого-то из друзей Грегори Рэндала хватило наглости и бесстыдства явиться сюда и оскорблять нас в нашем собственном доме! Лично я, сэр, думаю, что это какая-то злая шутка, и настоятельно прошу…

– Пожалуйста, не надо, – перебила Элен Харриган. – Здесь молельня.

Харриган понизил голос.

– Ты совершенно права, Элен. Еще и по этой причине молодому человеку следовало бы соблю– сти элементарные приличия!

Повисло молчание. В соседней комнате продолжала стучать машинка, да негромко потрескивала свеча.

– Послушайте, – сказал Мэтт. – Получилась какая-то чер… неразбериха. Просто… вот так вышло. Не знаю, что я тут забыл и как теперь выпутаться. Давайте просто попрощаемся и обо всем забудем. Простите, если я вас оскорбил, и, пожалуйста, не держите зла на Грега. До свидания.

Он шагнул к двери и попытался повернуть ручку. Дверь оказалась заперта. На мгновение в его голове пронеслись самые нелепые мелодраматические мысли, но тут же спокойный голос Элен Харриган развеял чары, произнеся:

– Другая дверь.

– Кто там? – спросил голос из соседней комнаты. Машинка замолчала.

– Никого, Вулф. Мы случайно.

Значит, за машинкой, незримый, сидел А. Вулф Харриган, автор знаменитых книг о мошеннических сектах. Мэтт не отказался бы с ним встретиться – он представлял себе тихого, но блистательного ученого, который настолько погружен в свои изыскания, что даже не замечает нависшей над дочерью угрозы. Но на неофициальный разговор с кем-либо из Харриганов не было никакой надежды.

В полной тишине Мэтт, чувствуя себя униженным как никогда в жизни, нашел нужную дверь и вышел. Оказавшись в коридоре, он услышал приятный голос Джозефа Харригана:

– Элен, молодой человек нетрезв.

Слава богу, дворецкий не маячил поблизости. Мэтт незамеченным добрался до двери и поплотнее запахнул верблюжье пальто, прежде чем выйти в сырую ночь. Пропади оно пропадом, даже виски не могло служить ему оправданием. Он просто выставил себя полным идиотом, оторвал пожилую даму от молитв, разозлил уважаемого человека и, возможно, нанес непоправимый вред репутации Грега Рэндала. А главное, даже не ради какой-то цели, а повинуясь дурацкому донкихотскому порыву.

Он стоял под дождем и смотрел на дом. Кое-что в разговоре ему не понравилось, а именно самодовольное спокойствие, с которым Р. Джозеф Харриган выразил надежду, что монахиня наставит девушку на путь истинный. Возможно, нужно было настойчивее добиваться встречи. Неприятно думать, что юную Кончу силой вынуждают…

За особняком Харриганов наблюдал не он один. В свете, падавшем из стеклянной двери, Мэтт заметил краем глаза блеск мокрого плаща. Слева, ближе к дальней стороне здания, примерно там, где находилась молельня, насколько он мог судить. Но в молельне не было окон на уровне лица – только два квадратных отверстия для вентиляции, высоко в стене.

Охраняется ли дом? Может быть, так и надо? Нет, исключено. Если бы особняк охранялся, Мэтт встретился бы с охранниками раньше, чем с дворецким. Значит, это…

Осмотрительность помешала ему вздохнуть с облегчением. У него появилась возможность действовать – не слоняться вокруг молельни, как идиот, а совершить что-нибудь недвусмысленное и настоящее. Мысленно Мэтт объяснял себе, что должен искупить в глазах Харриганов свое неподобающее поведение; на самом же деле его пострадавшее самолюбие требовало реванша.

Фигура пропала. Лучик света был маленьким, он по чистой случайности упал на пальто незнакомца. Но мог упасть и еще раз – Мэтт не сводил глаз с крошечного пятнышка, пробираясь вдоль стены. Он снова услышал стук печатной машинки, который, видимо, исходил из той же комнаты, где горел свет.

И наконец увидел гладкую пухлую руку в луче света. Рука неловко возилась, вероятно, с щеколдой, потом слегка приоткрыла дверь. Узкая желтая полоса едва заметно расширилась. Машинка замолчала.

Мэтт не видел человека в темноте под дождем – только руку. Женскую… нет, наверное, все-таки мужскую, несмотря на замысловатое кольцо, но при этом мягкую и белую. Если…

Из темноты послышался вскрик боли. Рука исчезла. На мгновение свет вновь озарил фигуру в плаще, быстро бегущую прямо к Мэтту. В руке незнакомца сверкнул какой-то металлический предмет.

И тогда Мэтту пришлось взяться за дело – внезапно, без подготовки и долгих раздумий, зато с огромным удовольствием. В мокрой темноте человек в пальто мягко врезался в него. Он сдавленно выругался, и Мэтт почувствовал, как на мгновение к его ребрам прижался стальной цилиндр. Потом он споткнулся, и оба рухнули на мокрую траву.

Драка есть драка: чувствуешь одновременно боль, свободу и возбуждение. Но здесь фигурировало и еще кое-что. Человек в плаще, слабый и пухлый, не был достойным противником. Но в руке он сжимал небольшой предмет, способный уложить самого могучего бойца.

Дважды металлический предмет прижимался к телу Мэтта. Дважды молодой человек ощущал позвоночником холодный трепет, в котором, успей он подумать, распознал бы страх. Он всякий раз вырывался. Наконец, сделав импровизированный бросок, который ни за что не сумел бы повторить в другой раз, Мэтт надежно оседлал своего пузатого противника и наклонился вперед, чтобы прижать к земле трепыхавшуюся руку, которая сжимала пистолет.

– Брось, – велел он со спокойствием, удивившим его самого. – Вот умница. – И, чтобы придать своим словам веса, слегка подпрыгнул на пружинившем животе. – Брось бяку!

Человек в плаще разразился энергичной тирадой на незнакомом Мэтту языке и еще отчаяннее, чем прежде, попытался высвободить запястье. По другой его руке что-то текло, теплее дождевой воды.

– Я вам советую, – произнес низкий голос из темноты, – вырубить его и забрать оружие. Он играет нечестно.

От кого бы ни исходил совет, он был здравым. На мгновение Мэтт отпустил дергающуюся левую руку и с силой стукнул противника чуть ниже уха. Тот немедленно перестал трепыхаться.

– Ловко, – сказал голос. – Давайте зайдем в дом.

Мэтт, весь мокрый, поднялся, держа в руке маленький пистолет.

– Вы кто? – спросил он.

– По-моему, это я должен спросить. В конце концов, я здесь живу.

– А. То есть вы Вулф Харриган?

– Любезности потом, сначала давайте затащим эту тушу внутрь. Нельзя же оставить его валяться здесь. Крокетная лужайка будет непоправимо испорчена. Да-да, вы катались прямо по крокетной лужайке. Ну же, помогите.

Оказавшись в кабинете, Мэтт с нескрываемым восхищением взглянул на Вулфа Харригана. Он ошибся, ожидая встретить тихого кабинетного ученого. Мэтт был шести футов росту, а Харриган выше на добрых два дюйма и сложен соответственно. Устраивая незнакомца на кушетке, закрывая окна и разливая напитки, он двигался по комнате с той естественной грацией, которая проистекает исключительно от полного и сознательного контроля над телом. Даже седые волосы казались скорее признаком силы, чем возраста. Мэтту не суждено было увидеть Вулфа Харригана нигде, кроме как в собственном доме или в Храме Света, но отчего-то он запросто представлял его на тонущей в облаках горной тропе или за штурвалом парусного судна.

– Так, – сказал Вулф. – Вам нужно выпить. А если даже не нужно, то наверняка хочется. – Он снял промокшую рубашку и швырнул ее поверх незнакомца в плаще. – Прямо сейчас я не стану беспокоить родных и просить чистую. Высохну у камина. – Он встал, расставив ноги, перед огнем. – А теперь, если вы не прочь добавить еще одну услугу к той, что уже оказали, удовлетворите мое любопытство. Кто вы, черт возьми, такой?

– Дункан… Мэтт Дункан.

– Я не спрашиваю, как вас зовут. Я хочу знать, кто вы такой. Имя говорит, самое большее, о вкусе ваших родителей. Только вымышленные имена что-нибудь да значат. Например, как у нашего друга. Свами Махопадхайя Вирасенанда… – Вулф с отвращением фыркнул. – Но наш друг может и подождать. Ваше имя, я так понимаю, настоящее?

– Да.

– Следовательно, оно не имеет смысла. Дальше. Кто вы такой?

– Вспомните о законах гостеприимства, мистер Харриган. Сначала мой вопрос, а потом автобиография.

– Ваш вопрос, и никак иначе? – Вулф Харриган благосклонно улыбнулся.

Но заговорить оказалось непросто. Нельзя при таких необычных обстоятельствах взять и спросить человека, знает ли он о том, что происходит с его дочерью. Пока Мэтт мучительно думал, с чего начать, в дверь, ведущую из молельни, кто-то постучал.

Харриган пересек комнату и повернул ручку. Замок открывался, стоило нажать кнопку изнутри.

Молодой человек, вразвалку вошедший в кабинет, напоминал дешевую копию Вулфа Харригана – те же черты, но силы и красоты оригинала им недоставало. Даже стоя, он как будто приваливался к невидимой опоре. Он заговорил, не удосужившись вынуть сигарету изо рта:

– Я подумал, ты захочешь знать. Они спускаются.

Харриган поспешно натянул на обнаженный торс вязаную домашнюю кофту.

– И что решили? – резко спросил он.

– Понятия не имею. – Молодой человек оглядел комнату, заметил незнакомца в грязном верблюжьем пальто и бесчувственное тело на кушетке. – Что случилось? – поинтересовался он.

Вулф Харриган отмахнулся, как будто стерев с лица земли обе загадочные фигуры.

– Не важно. Что говорит Конча? Сестра Урсула наконец убедила ее?..

Мэтт встал.

– Послушайте, мистер Харриган. Именно об этом я и пришел поговорить. И я не намерен отступаться. Если вы думаете…

Молодой человек оглядел его с головы до ног.

– Странствующий рыцарь, – заметил он с легкой насмешкой, вытащил изо рта недокуренную сигарету, сложил пополам и бросил в камин.

– Мистер Харриган, вы должны меня выслушать. Из всех людей, которых я встретил в этом доме, вы единственный, с кем я могу поговорить. Вы…

В молельне послышались голоса.

– Ш-ш! – велел Харриган.

Тетушка Элен мягко вошла в комнату. Она улыбалась, в глазах у нее стояли слезы радости.

– Вулф, – произнесла она. – Вулф, свершилось. Мэри согласилась…

– Господи! – Вулф Харриган издал вопль восторга. – Элен! Это же прекрасно!

Мэтт шагнул вперед.

– Сэр! Вы не имеете права…

В дверях молельни стояла монахиня в странном одеянии. За ней маячила еще одна, и замыкал процессию Р. Джозеф Харриган. Сборище стервятников, подумал Мэтт.

– Сестра Урсула! – воскликнул Вулф. – Вы просто чудо! Вы и правда…

– Да, – ответила сестра Урсула. – Я наконец отговорила это неразумное дитя уходить в монахини.

Глава III

Героический мир Мэтта совершил сальто-мортале, сделал аккуратный двойной прыжок и наконец остановился.

– Задача была не из легких, – продолжала сестра Урсула. – Бедная девочка так юна. В ее возрасте несложно принять личное разочарование за Божью волю.

– Вы… – Вулф Харриган говорил неуверенно, и его тон странно контрастировал с прежним грубоватым самообладанием. – Вы выяснили почему?..

Сестра Урсула заговорила серьезно:

– Вы сами знаете, мы не священники. Но наш разговор и впрямь был чем-то вроде исповеди. Поэтому вы меня извините…

Вулф отвернулся.

– Вы правы, сестра.

– Но я вам обещаю: с этим покончено. И нам пора. Мы должны были вернуться несколько часов назад, но у меня особое разрешение от матери– настоятельницы. Ох! – Сестра Урсула улыбнулась. – Вы, конечно, читали, как святые допоздна бодрствуют с каким-нибудь бедным грешником и борются с дьяволом. Знаете, это пустяки. Вы попробуйте посидеть с бедной девочкой, которая хочет стать святой, и побороться с тем, что она считает Богом!

– Артур вас отвезет, – сказал Вулф Харриган.

– Спасибо. – Монахиня повысила голос: – Сестра Фелиситас! Мы едем домой.

Она повернулась, и тут Мэтт попался на глаза Р. Джозефу Харригану.

– Господи помилуй! – возмутился адвокат. – Тот самый пьяница! Вулф, что он тут делает?

Старший Харриган, нахмурившись, взглянул на Мэтта.

– Вы знакомы с моим братом?

– “Знакомы”! Послушай, Вулф, этот молодой человек сегодня вечером вломился к Элен, когда она молилась, и принялся отпускать весьма оскорбительные замечания в адрес Мэри. Если не ошибаюсь, решил, будто мы намерены отправить девочку в монастырь против воли. Себя он вообразил рыцарем в сверкающих доспехах, который ее спасет.

– И что ты сделал?

– Что сделал? А что тут сделаешь? Я его выгнал! – Джозеф вздернул подбородок и разгладил рукава, как будто лично выбросил Мэтта за дверь.

– После чего, – заметил Вулф, – он слонялся вокруг дома – достаточно долго, чтобы спасти мою жизнь. Молодой человек, вы, кажется, приобретаете статус загадочной фигуры. Небольшое объяснение не помешало бы.

– Разберись, па, – пробормотал младший Харриган, с новой сигаретой в зубах. – Всякие психи – твоя специальность.

Мэтт смотрел на сестру Урсулу. Трудно было описать, как она выглядела. Ничего определенного. Темно-синее одеяние скрывало очертания тела, лицо, обрамленное голубым покрывалом, розовым пятном маячило над накрахмаленным белым воротником. Кожа казалась гладкой, почти как у Джозефа, но Мэтт не взялся бы угадать возраст монахини. Единственной несомненно индивидуальной чертой были синие глаза – добрые, мудрые, понимающие. Перед всеми Харриганами, даже перед Вулфом, Мэтт робел, но в присутствии сестры Урсулы он почувствовал, что может рассказать свою нелепую историю, с одним лишь небольшим пропуском.

– Ладно, – сказал он. – Я развею тайну. Я друг Грега Рэндала, точнее бывший друг. Сегодня вечером мы увиделись впервые за много лет и разговорились о его расторгнутой помолвке. Я решил – хотя теперь понимаю, какую сделал глупость, – что против него плетется семейный заговор.

– Какая чушь! – воскликнул Джозеф Харриган. – Что может быть для меня приятнее, чем принять в семью сына старины Т.Ф.? Но когда девочка так нелепо упрямится…

– Да. Мы все неправильно поняли. Потому и поехали сюда, чтобы выразить свой протест и разрушить воображаемый заговор. Но Грегу по пути стало дурно, и мне пришлось высадить его и вызвать врача. А потом я решился осуществить наш план в одиночку и сыграть роль посла. Сами видите, что получилось. Поэтому я приношу мои глубочайшие извинения, притом совершенно искренне, всем Харриганам, а в первую очередь вам, сестра Урсула, за превратное мнение, которое я о вас составил.

Артур Харриган смял очередную сигарету и произнес:

– Бред.

Сестра Урсула, казалось, не слышала. Она улыбнулась Мэтту и спросила:

– Вам известно про дорогу, вымощенную благими намерениями?

– Да, – пристыженно ответил Мэтт.

– Но я не согласна с распространенным представлением о том, куда она ведет, – закончила сестра Урсула. – Идемте, сестра Фелиситас.

Повинуясь отцовскому взгляду, Артур вышел вслед за двумя монахинями. Проходя мимо Мэтта, он окинул его взглядом, в котором было больше жалости, чем насмешки.

– Я тоже пойду, – сказал Мэтт. – Надеюсь…

– Минуту, молодой человек! – прервал Джозеф. – Вы еще не все объяснили. Каким это образом вы спасли жизнь моему брату?

– И кто лежит там? – добавила Элен, указывая на бесчувственного незнакомца в плаще.

Вулф усмехнулся.

– Сегодня вечером, детишки, в программе игры и веселье. Садитесь – и все услышите.

Мэтт попытался выскользнуть в дверь.

– Вы тоже, Дункан. Господи, да вы ведь сыграли главную роль в этой мелодраме. Вы не можете теперь просто взять и уйти.

Вулф уселся за стол и взял пригоршню маленьких дротиков. Напротив него, на другой стене, висела раскрашенная деревянная мишень. Рассказывая, он как будто расставлял акценты ловкими внезапными бросками, неизменно поражавшими цель.

– Полезная штука – дротики, – заметил он. – Успокаивают лучше пасьянса, да и в других отношениях небесполезны. Если бы не они и не мистер Дункан, вечер, возможно, вышел бы гораздо более волнующим. Кстати, Мэри уже спустилась?

– Она еще наверху, – ответила Элен. – Сестра Урсула сказала, что лучше оставить девочку на некоторое время одну.

– Прекрасно. Не нужно пересказывать ей эту душераздирающую историю. Конечно, временами она ведет себя странно, но вряд ли придет в восторг, если услышит, что жизни ее отца грозила опасность.

– Господи, Вулф! – загремел Джозеф. – Ты хочешь сказать, что этот тип…

– Покажите им, Дункан.

Мэтт полез в карман верблюжьего пальто и молча извлек пистолет.

– В нынешнем сезоне такие штучки носят не для развлечения, – заметил Вулф. – И кстати, Дункан, не хотите ли снять ваше грязное пальто? Здесь, у камина, достаточно тепло.

Мэтт вспомнил, что на нем надето, и покачал головой.

– Кто этот человек? – спросил Джозеф. – Отчего он шнырял вокруг дома с пистолетом? И при чем тут Дункан?

– Помнишь дело Зюсмауля, для которого я собирал улики? Свами, читавший будущее в разноцветных чернилах. На прошлой неделе его отпустили, потому что присяжные не пришли к единому мнению.

– Разумеется. И я слышал в суде кое-какие неприятные слухи об этих присяжных.

– Зюсмауль, конечно, снова попадет под суд, и мои улики составят основу обвинения. Ну а сегодня я работал над материалами о детях Света. Работа продвигается довольно медленно. Я должен быть осторожен с фактами – и еще более осторожен с выводами. В какой-то момент я застрял, никак не удавался один абзац. Я откинулся на спинку кресла и начал бросать дротики… – Вулф наглядно продемонстрировал. – Внешний круг – внутренний круг – в яблочко. Вот так. И мои мысли потекли столь же гладко… Вдруг краем глаза я увидел чью-то руку. Видите кольцо на пальце? У меня есть его подробное описание, полученное от сыщика, которому я велел за ним следить. Я тут же понял, что это Зюсмауль, ну или Свами, как он предпочитает себя называть. Я знал, что он настроен ко мне отнюдь не дружелюбно. Оставались еще два дротика, и один я истратил довольно глупо, а потом развернулся в кресле и всадил второй Свами прямо в руку. Ему, похоже, не понравилось. Он взвыл и пустился бежать. Я выскользнул через заднюю дверь, вместо того чтобы гнаться за Зюсмаулем через лужайку, – не хотелось становиться легкой мишенью. Я подумал: он уже либо удрал, либо таится в засаде. Представьте мою радость, когда я увидел, что он лежит плашмя на земле, а на нем сидит наш молодой друг.

– Отличная работа, мистер Дункан, – неохотно признал адвокат. – Хотя пускай меня повесят, если я понимаю, каким образом вы там оказались. В любом случае спасибо. Я так понимаю, Вулф, ты позвонишь в полицию?

– Зачем? – просто спросил Вулф.

– Зачем? Господи, и ты еще спрашиваешь? Взлом и проникновение, ношение оружия, слежка за домом с целью совершить тяжкое уголовное преступление… И ты спрашиваешь зачем? Этот человек опасен, он представляет угрозу для общества!

– Вот именно. И поэтому я не намерен обращаться в полицию. Нашего почтенного Свами на прошлой неделе освободили, поскольку присяжные не поверили, что он вымогал деньги под ложными предлогами. Обвинение в основном строилось на уликах, которые добыл я. С тех пор я выяснил, почему так произошло, и ты, наверное, почерпнул не меньше сведений из слухов, Джозеф. Один из присяжных, хоть он и утверждал под присягой обратное, – ревностный приверженец Зюсмауля.

– Возмутительно! Он должен ответить за лжесвидетельство!

– И снова возражаю. Какие бы шаги я ни предпринял против этого человека и его сторонников, он назовет их гонениями. Он станет мучеником, а значит, еще более опасным. Я хочу, чтобы он отправился в тюрьму не за праздношатание, взлом и так далее, а исключительно за вымогание денег под ложными предлогами. Если я сумею безупречно доказать, что Свами занимается настоящим грабежом, значит, мое дело сделано. А до тех пор оставлю его в покое. Дункан сегодня пообломал ему клыки, и я сомневаюсь, что Свами в ближайшее время рискнет предпринять вторую попытку. Скоро он снова окажется под судом, и на сей раз мнения присяжных не разойдутся.

– Если ты не желаешь заботиться о себе, – не унимался брат, – подумай об Элен и Мэри. Полицейские должны круглосуточно сторожить дом, пока этот опасный псих на свободе!

Вулф Харриган рассмеялся.

– У меня есть дротики, – заметил он и вновь метко поразил цель.

Джозеф Харриган встал, с удивительной для такого веса легкостью.

– Невозможно внушить тебе здравый смысл, Вулф. Лучше я поеду домой. Вас подвезти, молодой человек?

Мэтт понял, что его простили, и оценил этот щедрый жест.

– Я на машине, – сказал он. – Спасибо.

– Тогда спокойной ночи.

Адвокат протянул руку, и Мэтт пожал ее. Хватка у Джозефа Харригана была крепкая, ладонь – не влажная и не дряблая. Мэтт, как и многие до него, начал сознавать, что недооценить Р. Джозефа Харригана слишком легко.

– Спокойной ночи, Элен, Вулф. Не провожайте.

Элен тоже поднялась.

– Сегодня столько всего случилось. Мне еще нужно прочесть десяток молитв, а если я засижусь допоздна, то завтра наверняка просплю мессу. Спокойной ночи, Вулф. И вам, мистер Дункан.

С молчаливым достоинством она двинулась в сторону молельни. Мэтт заметил, что мисс Харриган по-прежнему держала в руке четки.

– Сядьте, – сказал Вулф Харриган. – Вам некуда спешить. В дротики не играете? Жаль. Никто не хочет.

Он встал, выдернул дротики из мишени и снова уселся в кресло.

– Вернемся к расследованию. Если я не ошибаюсь, нас прервали, когда вы собирались ответить на вопрос, кто вы такой.

И Мэтт рассказал. Рассказал об уютном безбедном детстве с матерью-вдовой и о том, как мать умерла, когда он учился в колледже; как в 1930 году внезапно иссяк источник семейного дохода, и он вынужденно бросил учебу и стал искать работу; как бесконечно переходил с места на место. Фабричный конвейер, станции техобслуживания, магазины, наконец, газеты. Потом кризис, отсутствие какой бы то ни было работы вообще и Программа помощи писателям.

Газетный опыт Мэтта заинтересовал Вулфа Харригана. В промежутках между метанием дротиков он практично интересовался, работу какого рода и объема тот выполнял, и, казалось, ответы пришлись ему по душе. Когда Мэтт закончил, Вулф кивнул.

– Да, – медленно выговорил он. – Нам всем крупно повезло. Вы не просто спасли мою жизнь, Дункан.

– Я даже этого не делал, – возразил Мэтт. – Мы столкнулись, и я упал сверху. Только и всего.

– Говорите что хотите. Но вы сумеете принести мне большую пользу. Вы читали мои книги?

– Читал “Знамения и чудеса” и “Стригу овец моих”.

– Значит, вы знакомы с моим стилем. Стиль хороший. Но для поставленных целей не подходит. Меня читают ученые и интеллектуалы, а я хочу другого. Интеллектуалам не грозит опасность со стороны сект. Я мечтаю достучаться до простых, самых обыкновенных представителей среднего класса. До людей, у которых маленький домик, небольшие сбережения, доброе сердце и никакого здравого смысла. Именно их надо спасать. Что они читают? Уж точно не научные работы, которые выходят в изящном издании по три с половиной доллара. Я пытаюсь писать для журналов и газет, но ничего не получается. Редакторы говорят, мои статьи прекрасны, но для кого я пишу? Ну, что скажете?

Мэтт помедлил.

– Вы имеете в виду, что я…

– Да, Дункан. Присоединяйтесь к крестовому походу Харригана, по части популяризации. По крайней мере, попробуйте. Я ничего не гарантирую. Если мне не понравится результат или если издатели его отвергнут, вы отправитесь своей дорогой. Если статьи пойдут, весь доход будет ваш и вы создадите себе имя. Мой архив открыт для вас в любое время. Я не предлагаю вам быть литературным негром. Я всего лишь обеспечиваю сырой материал. Вам достанутся труд и слава.

Мэтт сглотнул.

– До сих пор никто не говорил, что я лезу за словом в карман, – сказал он. – Но сейчас я не нахожу слов. Такой шанс…

Вулф отмахнулся.

– Решено. Не надо благодарностей. Дело есть дело. Я считаю, вы именно тот человек, который мне нужен. Поэтому не вздумайте размякнуть.

Мэтт ухмыльнулся и засвистел “Нам не страшен серый волк”.

– И каламбуры я тоже не люблю, – заметил Харриган, – даже когда их насвистывают. Кстати говоря, вы свободны завтра вечером?

– Я свободен каждый вечер, – с горечью ответил Мэтт.

– Прекрасно. Отправимся шпионить.

– Шпионить?

– Прямо во вражеский лагерь. Вы когда-нибудь слышали о детях Света?

– Впервые услышал сегодня от вас.

– Гм. Цепкая память на мелочи – отличная штука. Очень полезная в такого рода делах. А об Агасфере слышали? Он же человек в желтом одеянии, который утверждает, что он – Вечный жид?

– Ох ты господи. Нет, не слышал.

– Завтра услышите предостаточно. – Харриган снова встал, чтобы выдернуть дротики. На обратном пути к столу он остановился перед Мэттом и взглянул на него сверху вниз. – И еще кое-что. Я так понимаю, что ваша заинтересованность будет чисто материальной. Ваша цель – хорошая книга, и точка. Но если мы намерены работать вместе, нужно, чтоб вы меня понимали. Я – Харриган. Да-да, иными словами, мой доход намного больше необходимого минимума, и я волен заниматься делами, которые не приносят выгоды. Я решил разоблачать религиозные мошенничества и усиленно работал последние тридцать лет. Думаю, что принес кое-какую пользу. Но мотивы у меня не такие, как у обычных охотников за сенсациями и разгребателей грязи. Они уходят корнями глубже.

Огонь потухал, отбрасывая гаснущий отблеск на рослую фигуру Вулфа Харригана.

– Религия в крови у Харриганов, причем религия католическая. Наша вера принимает разные формы. Элен верит в благотворительность и неустанные молитвы. Джозеф считает себя борцом за дело Божье в общественной жизни. Вы уже знаете, что семейная религиозность настигла Кончу в разгар подросткового кризиса. Моя карьера тоже связана с религией. Я крестоносец в миру. Я сражаюсь не просто с вымогательством, но борюсь с ересью. Я не требую, чтобы вы смотрели на вещи точно так же, но, по крайней мере, теперь вам известна моя позиция. – Он вернулся в кресло. – Есть вопросы?

– Да. Один. Но не о том, что вы сейчас сказали. Мне нравится ваше занятие, я хочу работать с вами, и ваши личные мотивы не мое дело. Вопрос касается другого… Наверное, это снова моя память на мелочи.

– Прекрасно. – Вулф подался вперед. – Что вас интересует?

– Вы сказали, что, прежде чем ранить Свами, вы “глупо истратили дротик”. Каким образом?

Вулф рассмеялся:

– Это прозвучит по-идиотски, Дункан. Знаете, я иногда читаю детективные романы.

– И что?

– Послания умирающих – моя особая слабость. Утики, с помощью которых жертва, напрягая последние силы, оставляет зашифрованное послание, раскрывая личность преступника. Эллери Куин вечно балуется такими штуками. Мне пришло в голову: если вторым дротиком я промахнусь и Свами исполнит свой, несомненно, смертоносный замысел, то я мог бы оставить полиции подсказку.

– Но каким образом?

– Взгляните сюда.

Мэтт посмотрел, куда он показывал. Под мишенью стояли два книжных шкафа. Один был наполнен историческими книгами, а другой папками, на каждой из которых красовалась крупная надпись от руки. Дротик пронзил ярлычок с надписью “Герман Зюсмауль (Свами Махопадхайя Вирасенанда) ”.

Мэтт повернулся к хозяину с улыбкой.

– Ловко, – сказал он. – Теперь я знаю, куда смотреть, если мы обнаружим труп.

Вулф Харриган встал.

– Боюсь, пора пожелать друг другу спокойной ночи. Я хочу закончить заметки для досье на Агасфера. Кстати, именно там вы и найдете дротик, если что-нибудь случится. Агасфер очень опасен – и боится меня. Но все это я расскажу вам завтра вечером. Шоу начнется в восемь Приходите ужинать в половине седьмого. У нас будет достаточно времени.

– Спасибо, – ответил Мэтт. – Но…

– Если вас беспокоит ваш гардероб, то учтите, мы не любители наряжаться. Элен так привыкла к моему небрежному виду, что, возможно, считает его признаком богатства. Поэтому приходите.

– Непременно. А как быть с этим типом?

– Он уже приходит в себя. Вы отлично сработали, Дункан. Давайте сюда эту игрушку, и я его живо отсюда выставлю. Ступайте и не волнуйтесь. Я бы предпочел, чтобы он вас здесь не видел. Возможно, однажды вы принесете больше пользы, если он не будет знать, что мы друзья.

Мэтт перевел взгляд с дротика на пистолет.

– Улики – отличная штука, – серьезно произнес он. – Но если вы прибережете пистолет, не понадобится их оставлять.

И только настоящий ясновидец мог бы сказать, насколько Мэтт ошибся.

Глава IV

– Фамилия прежняя – Дункан, – сказал Мэтт. – Только на сей раз меня ждут. Извините, если пришел слишком рано.

Не шевельнув и мускулом, дворецкий умудрился выразить свое мнение о плаще Мэтта, а также о нем самом и о странных предпочтениях мистера Харригана в выборе знакомств. Вслух он произнес всего лишь:

– Мистер Харриган сейчас спустится. Он просит вас подождать в кабинете.

Сегодня, в субботу, было сухо, но все так же холодно. Огонь ярко пылал, и Мэтт воспользовался ожиданием, чтобы согреться и удостовериться, что он выглядит относительно прилично в наиболее новом и презентабельном из двух своих костюмов. Ради визита к Харриганам он надел двубортный темно-синий пиджак с чуть заметным светлым рисунком. Некогда очень красивый.

Убедившись, что по костюму не видно, что его владелец со времени покупки похудел на десять фунтов, а воротничок сорочки не выглядит перелицованным (“Син Хой, стирка сорочек восемь центов, штопка бесплатно”), Мэтт снова подивился повороту фортуны, которая занесла его на ужин к Харриганам.