Текст книги "Лабиринты лжи"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 4
Говоря, что умеет готовить, Эммет говорил неправду. Рейчел с трудом заставила себя проглотить еще один кусок жесткого гамбургера. На пенное картофельное пюре из пакета и разваренный до неузнаваемости консервированный горох она не решалась и смотреть. Даже пиво, сопровождавшее ужин, успело согреться. Эммет съел свою порцию быстро, с видом человека, исполняющего неприятный долг. Теперь он сидел, привалившись к стене, и рассматривал ее своими бездонными глазами из-под насупленных бровей.
Она не позволила себе долго прихорашиваться. Умывшись холодной водой – не хотелось тратить время на душ, хотя он был ей необходим, – и расчесав свои шелковистые волосы, она собиралась оставить их распущенными, но затем отказалась от этой идеи. Как бы Эммет, увидев сестру с густой гривой по-домашнему распущенных волос, не подумал, что она слишком много себе позволяет. И она решительно заплела их в толстую косу, оставив несколько локонов на высоком лбу. Тушь, прозрачный блеск для губ – вот и весь макияж. Этого достаточно. Она критически осмотрела свое отражение в маленьком зеркале с облезающей амальгамой, висевшем над раковиной.
Как назвал ее Эммет? Красавица? Наверное, у него сохранилось к ней больше братских чувств, чем он хотел показать. Никто в здравом уме не назвал бы ее красавицей – карие глаза, каштановые волосы, стройная, но обычная фигура и самые скучные, ничем не примечательные черты лица. Ни высоких скул, ни точеного носа. Только рот обращал на себя внимание, да и то лишь потому, что был слишком большим. Ее лицу определенно недоставало характера.
Рейчел недолго думала, что ей надеть. Она привезла с собой всего одно платье – нарядный ярко-желтый сарафан на тонких бретелях, как раз подходивший к случаю. В конце концов, встречу с братом после пятнадцатилетней разлуки стоило отпраздновать.
Она торопливо выскочила из ванной, все еще босиком, боясь, что, пока ее нет, он передумает и решит отправить ее к дяде Харрису. Но он лишь молча вручил ей бутылку «Хайнекен». Эммет явно не видел особого повода для праздника. На нем были все те же затрапезные рубашка хаки и джинсы, только рубашку он застегнул и надел рваные кеды. Его подбородок и щеки украшала трехдневная щетина. За ужином он даже не пытался с ней заговорить, просто сидел, смотрел на нее и потягивал пиво. Но постепенно его угрюмость проходила, губы дрогнули в подобии улыбки.
– Ну хватит, – сказал он вдруг, видя, как Рейчел гложет гамбургер. – Не нужно так убиваться, чтобы доказать, что ты хорошая сестра.
– Что ты, очень вкусно, – смущенно соврала она, – просто за всеми этими волнениями мне не очень хочется есть.
– Это съедобно, не более того, – решительно возразил он. – А ты умеешь готовить?
– Да, я хорошо готовлю, – внезапно в ней вспыхнула надежда, – и я люблю готовить. А когда делаешь то, что любишь, обычно хорошо получается. Вот убираться я не люблю… – Она не стала объяснять, что, если бы не уборщица, приходившая раз в неделю, ее квартира точно превратилась бы в сарай. – Но могу, если надо.
– Нет, не надо. Я сам буду убираться, а ты будешь готовить. На мой взгляд, справедливое разделение труда.
У нее аж дыханье сперло.
– То есть ты хочешь, чтобы я осталась?
Он пожал плечами, глядя в ее покрасневшее от волнения лицо.
– Это тебе решать. Я думаю, ты сама скоро сбежишь.
– Только с тобой. Я останусь, пока ты не будешь готов вернуться со мной, – твердо заявила она.
– И ты не будешь скучать по друзьям, по прежней жизни? Ты, наверное, нигде не работаешь, если у тебя такие планы. Но, знаешь ли, от рая быстро устают. Тебе здесь скорее наскучит, чем мне.
– Я взяла отпуск, – обиженно ответила она. – И кроме тебя, Эммет, мне никто не нужен. С тобой для меня везде рай.
Он вдруг резко встал из-за стола, взял бутылку и зашагал по комнате. Рейчел украдкой бросила взгляд на его хромую ногу, ища шрам, какую-нибудь отметку, указывающую на причину хромоты. Но, увидев только загорелую сильную плоть, она быстро отвела взгляд.
– Ты всегда такая искренняя, Рейчел? – вдруг спросил он, останавливаясь у окна спиной к ней. – Ты не боишься, что тебе сделают больно?
– Только не ты, Эммет. Ты меня никогда не обидишь?
Она встала и подошла к нему, но коснуться или обнять, как ей хотелось, не осмеливалась.
– Думаешь, если я твой брат, то ты в безопасности?
– Не совсем. Я хорошо разбираюсь в людях. – Тут ей вспомнился Ральф Фоулер, и она добавила: – Неплохо, в общем, разбираюсь. Ты не из моих обидчиков. – Она позволила себе приблизиться на шаг. – Я не понимаю, чего ты боишься, Эммет. Я просто хочу быть с тобой и любить тебя. Не так уж это сложно.
– А ты уверена, что я достоин твоей любви? – спросил он, глядя в сгущающиеся за окном тени.
Чувство нестерпимой грусти наполнило ее. Она протянула руку и осторожно коснулась его плеча. Он не вздрогнул, не отшатнулся, но и не взглянул на нее.
– Эммет, почему…
– Эгей, малыш! Ты дома? – раздался голос Харриса Чандлера, отразившийся невнятным эхом в ночи. – Мне дико повезло сегодня за бриджем! Я пришел отпраздновать. Принес тебе еще пива, а себе захватил кое-что поприличнее. – Он затопал по ступеням, распахнул дверь, и в проеме возникла его самодовольная красная физиономия. – Ты где? Ты почему не отвечаешь?.. – Он осекся при виде двух неподвижных фигур у окна и остолбенел в немом изумлении. – Боже, это ты, Рейчел? – пораженно прошептал дядя Харрис. – Как ты здесь очутилась?
– На самолете прилетела. – Она безо всякой охоты подошла и чмокнула дядю в бурую щеку. – Как поживаешь, дядя Харрис?
Он упал в ближайшее кресло. Эммет взял из его ослабевших от шока рук упаковку пива и бутылку виски и направился на кухню.
– Я налью тебе, Харрис. А ты, Рейчел? Может быть, и ты хочешь чего-нибудь «поприличнее»?
– Мне пива, – ответила она, глядя на обмякшего старика. – Тебе плохо, дядя Харрис? Ты неважно выглядишь.
– Я в порядке, – отвечал он с оттенком необычного для себя раздражения. – Это все чертова жара. – Он вынул из кармана белый, без единого пятнышка, платок и промокнул лоб. – Мне хотелось бы знать, что ты тут делаешь, если мы договорились первое время не беспокоить Эммета, чтобы он мог немного оклематься, свыкнуться с новостями.
– Не знаю, с кем вы договаривались, только не со мной. Эммет – мой брат, мой самый близкий родственник. Я не собиралась сидеть и ждать, пока ты мне разрешишь повидать его.
– Да ты хоть понимаешь, какие это неудобства? Не думаю, что в моей гостинице есть свободные номера. Ладно, найдем тебе кровать на ночь, а утром ты со спокойной душой полетишь обратно.
– Никуда я не полечу, – спокойно и уверенно возразила она. – Я остаюсь, пока Эммет не будет готов вернуться вместе со мной. Я останусь здесь со своим братом.
– Не говори чепуху, дитя. Ты не можешь тут оставаться. Он не хочет, чтобы ты тут оставалась.
Вернулся Эммет, неся в одной руке бокал с янтарным напитком, а в другой сразу три бутылки.
– Эммет, скажи ей, что она сошла с ума. Ты не можешь позволить ей тут остаться. – Харрис взял у него виски и одним отчаянным глотком сразу уполовинил содержимое бокала. Губы Эммета дрогнули в циничной улыбке. Рейчел уже успела изучить эту его привычку.
– А я сказал ей, что она может оставаться, сколько пожелает.
– Ты что, рехнулся? – заорал Харрис, а Рейчел уставилась на него в немом изумлении.
– Тише, дядюшка, – ласково попросил Эммет, – не надо делать из мухи слона. Моя сестра приехала навестить меня, рассказать о новостях, заново, можно сказать, со мной познакомиться. Короче, подготовить меня к возвращению в Калифорнию.
Харрис выпил виски и дрожащей рукой протянул бокал за новой порцией.
– Я смотрю, вы оба чокнулись. Но я все-таки узнаю, нет ли в гостинице свободного номера. Здесь вам вдвоем будет слишком тесно.
Эммет, предусмотрительно захвативший с собой бутылку виски, быстро наполнил его бокал.
– Она останется здесь, – произнес он ровным, но не терпящим возражений тоном.
При этих словах Рейчел посмотрела на него со смесью изумления и горячей благодарности.
Повисла долгая напряженная пауза, которая должна была выявить победителя в испытании на твердость воли.
– Хорошо, малыш, – наконец произнес дядя Харрис. – Так или иначе, это твоя жизнь. Но я полагаю, что это ненужные сложности.
Эммет слабо улыбнулся, разваливаясь в углу просиженного дивана.
– Рейчел ничего не осложнит, дядя Харрис. Верно, детка?
Она присела на краешек другого конца динана, пряча свои босые ноги.
– Я не буду мешать, – ответила она, отхлебнув пива.
Она не привыкла пить помногу, к тому же усталость после длинного и трудного дня давала о себе знать. Не говоря уже о том, что ее мучил джетлаг[2]2
Джетлаг – синдром смены часового пояса.
[Закрыть] . Она откинулась на спинку дивана и с любовью смотрела на помятый профиль Эммета. Ей хотелось, чтобы дядя Харрис скорее допил свое виски и убрался. Ей так хотелось поговорить с Эмметом! Но при этом она почувствовала, что с невероятной скоростью проваливается в сон.
– …Ты узнаешь, что твоя младшая сестренка превратилась в весьма решительную особу, – услышала она будто издалека.
– В этом я уже убедился, – лениво отвечал Эммет.
Рейчел, продираясь сквозь сонное марево, улыбнулась. Да, она была очень решительной, когда дело касалось тех, кого она любила. А Эммета она любила больше всех на свете. И чем дальше, тем лучше она это понимала. «Мы отлично поладим, – думала она, медленно смеживая веки, – все будет как раньше. Если бы только дядя Харрис оставил нас в покое. Если…»
Тихий шелест их голосов едва доносился до нее сквозь сон.
– Моя сестренка, кажется, уснула, – не без удивления заметил Эммет.
– Ты совсем с ума сошел? – шипел Харрис. – Что ты выдумал? Она не может здесь оставаться.
– Нет, может. И она останется. – Голос был такой холодный, что она его не узнала.
– Нам нужно серьезно поговорить, племянничек.
– Идет. Но сначала я ее уложу.
– Валяй, укладывай. – Голос Харриса был пронизан сарказмом, но этого Рейчел уже не расслышала. Сильные руки подняли ее, прижали к твердой груди и понесли. Она уютно и доверчиво свернулась в этих руках. В детстве он укладывал ее спать, и это было словно возвращение в детство. Жаль, что это скоро закончится.
В комнате было темно. Осторожно положив ее на кровать, он потянулся за тонким хлопковым одеялом, чтобы накрыть ее. Рейчел на мгновение открыла глаза и улыбнулась при свете луны.
– Жаль, что ты не можешь надеть мне пижаму, как раньше, – сонно пробормотала она.
– Жаль, – улыбнулся он в ответ.
– А ты поцелуешь меня на ночь, Эммет? Поколебавшись, он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Нет, не так, – капризно захныкала она, – а как раньше.
– Как раньше?
– Ты целовал меня в лоб, в нос и в губы, нашим секретным способом.
– А я и забыл, – прошептал он.
Снова наклонившись, он по-братски легко коснулся губами ее лба, носа и губ.
– Спокойной ночи, детка. – Он выпрямился.
– Спокойной ночи, братишка. Я рада, что я здесь.
– И я рад, – не сразу ответил он. – Я тоже рад.
Глава 5
Это была не самая спокойная ночь в его жизни. Например, спокойнее было в камере пять на восемь, когда твоего бессонного слуха достигают звуки, производимые соседом, и ты знаешь, что он грязный и неприятный. Тебя не мучают образы Рейчел Чандлер, вытянувшей свое длинное тело под тонким одеялом. У тебя на губах не остается ощущения ее мягких губ. Ты озабочен всего лишь своими мелкими несчастьями и тем, когда тебя выпустят из этой адской норы.
Он привык спать всего несколько часов, привык вставать с рассветом. В начале седьмого он уже вышел на крыльцо с мутными после бессонной ночи глазами, подросшей щетиной и чашкой крепчайшего кофе в руке. Он лениво почесал подбородок. Бритье помогло бы встряхнуться, но бриться было страшно неохота. Если Рейчел Чандлер не по душе брат с многодневной щетиной, то это ее проблемы. Он не собирается подстраиваться под ее аристократические вкусы.
Он откинулся на спинку кресла и прищурился, глядя на океан в дымке. Она ничем его не прогневала. Она просто явилась к нему – симпатичная, невинная и ароматная, с большими карими глазами, которые так доверчиво смотрели на него. Если вспомнить, что при всем при этом он должен был относиться к ней по-братски, то следовало признать, что у него были причины для паршивого настроения Неужели ее не учили, что нельзя доверять первому встречному, кем бы он себя ни называл? Это слепое доверие, эта вера бесили его, и он уже в сотый раз проклинал себя за то, что пустил ее к себе в дом.
От нее нужно избавиться. Это осознание пришло к нему в темные бессонные часы где-то между полуночью и рассветом. И чем раньше, тем лучше, как бы ненавистно ни было признавать правоту Харриса. Роль инженю не вписывалась в сложную схему их аферы. Днем он отвезет ее в аэропорт, а потом заедет к Милии справиться, не сможет ли она уйти с работы пораньше. Он без излишних угрызений совести пользовался ею, и ее это устраивало. Они идеально подходили друг другу. Он шепотом выругался. Надо было думать, прежде чем смотреть в эти доверчивые коровьи глаза. Неужели он ничему не научился за те полгода?
Конечно, он всегда мог изменить свои планы. Можно воспринимать Рейчел Чандлер как дар свыше, как средство эффектно покончить со всей этой возней. Но что-то мешало ему поступить так. Возможно, последние крупицы совести, не позволявшие ему сознательно причинять вред невинным, как бы ни складывались обстоятельства.
Нет, он ее выгонит. Он отвезет ее в аэропорт, хочет она или нет, и забудет о ней. Если удача ему улыбнется, его план принесет свои плоды задолго до того, как настанет время возвращаться в лоно семьи Чандлер.
А тем временем пусть пока еще денек поживет в свое удовольствие на острове Кауай. Можно прокатить ее вдоль побережья до скал Непали и даже устроить пикник на Лумахай-Бич. Или поехать в другую сторону и показать ей пруд, который, как рассказывают, за одну ночь сотворили эльфы из племени менехуне много веков назад. Он был уверен, что его незваная гостья будет в восторге. Даже старые циники вроде него верили в маленьких человечков. Последний самолет вылетал вечером. Если она не проспит целый день, он, как подобает доброму старшему брату, покажет ей окрестности, а затем проводит в добрый путь. Купится ли она на это? У него было смутное подозрение, что она не такая простушка, какой выглядит. Он снова выругался и поскреб щетину. Побриться все-таки не помешает – в таком климате носить бороду слишком жарко.
Рейчел неохотно открыла глаза и медленно огляделась, как будто забыла, где она и что с ней. Она была в своем сарафане, укрытая тонким одеялом. «Гавайи! – вспомнила она. – Эммет!»
Пол и раковина в маленькой ванной были забрызганы водой, показывая, что ею недавно пользовались. Рейчел с любовью рассматривала мужские туалетные принадлежности, думая о будущем: впервые за несколько лет у нее будет кому дарить мужские подарки. Через несколько месяцев у него день рождения, а потом будет Рождество и все остальные праздники. От этой счастливой мысли у нее даже закружилась голова, пока она смывала с себя липкий пот, распевая под душем своим чистым теплым контральто.
На плите стоял кофейник, еще теплый, но Эммета не было. Заранее зная, что увидит вместо кофе густое черное варево, она даже не вздрогнула, когда оно самое полилось ей в чашку. С чашкой в руке она вышла на крыльцо. Поскольку он не видел ее и не слышал, она позволила себе роскошь понаблюдать за ним несколько мгновений в тишине.
– Я передумал. – Он не пошевелился, не повернул головы, и тут только она поняла, что он знал о всех ее передвижениях, наверное, с того момента, когда она вышла из спальни. – Думаю, тебе лучше вернуться в Калифорнию. Прямо сегодня. Харрис был прав: мне нужно время, чтобы побыть одному.
Рейчел, казалось, не слышала. Она невозмутимо опустилась в соседнее кресло и стала смотреть на океан. Отхлебнув кофе, она едва не поперхнулась, едва не испортила эффект своего спокойствия. На ней были шорты, открывавшие ее длинные, по-зимнему бледные ноги, и старая просторная футболка. Свои мокрые волосы она убрала в свободный хвост, а впереди вьющиеся локоны обрамляли ее лицо. Лицо, на котором играла едва заметная улыбка.
– Нет, Эммет, – сказала она твердо, но ласково и сделала еще глоток кофе.
Он медленно повернул голову, величественный в своем гневе, и посмотрел на нее взглядом, способным убить простого смертного.
– Нет? Послушай, детка, не говори мне «нет». Я тут старший, и все будет так, как я скажу.
– Нет, Эммет, – безмятежно повторила она. – Чего бы ты хотел на завтрак? В холодильнике я видела яйца и сыр. Я приготовлю омлет, если хочешь. У тебя закончился хлеб, но сегодня можно съездить в магазин.
– Заедем по пути в аэропорт.
– Нет, Эммет.
– Если ты еще раз скажешь «нет, Эммет», я тебя побью, – свирепо пригрозил он.
Она только рассмеялась:
– Не побьешь. Ты никогда меня не бил. Даже не шлепал, хотя я того заслуживала. Даже когда я порвала твою любимую бейсбольную куртку.
– Сейчас ты куда больше заслуживаешь порки, чем пятнадцать лет назад! – прорычал он.
– Мы же вчера все обговорили. – Она наблюдала за ним краем глаза: он побрился и перестал выглядеть таким диким, как вчера. «А он симпатичный, – вдруг поняла она. – Если бы еще не усталость в глазах и не циничный изгиб рта». – Я готовлю, ты убираешь. Я могу задавать вопросы, ты можешь не отвечать. Кстати, ты не расскажешь мне, где ты пропадал все эти пятнадцать лет?
– Прятался от тебя, – отрезал он, глядя в океан.
– Это уже слишком, тебе не кажется? – сказала она, помедлив, хриплым от обиды голосом, что не скрылось от него.
– Пятнадцать лет – долгий срок. Я должен представить тебе подробный отчет, со всеми датами и географическими названиями? – Резкости в его тоне поубавилось.
– Нет, всего лишь краткое изложение. Даты и названия оставь для адвокатов.
Он подозрительно покосился на нее, но она мило ему улыбалась. Что ж, настало время выложить легенду, которую придумали они с Харрисом, а заодно и проверить Рейчел.
– Мне надо было уехать из страны, – нерешительно начал он, внезапно ощутив давно забытую боль от воспоминаний о причине своего бегства.
– Я помню, – тихо сказала Рейчел, узнав, но неправильно поняв боль в его глазах. – Это дело в Кембридже. Ты был там, когда случился взрыв, да?
Он помнил все, будто это произошло вчера: ядовитый дым, руины на месте элегантного особняка, скрывавшего маленькую кустарную фабрику, где изготавливали бомбы.
– Я находился неподалеку, – продолжал он ровным бесцветным голосом. – У меня не было желания общаться с полицией. А Гавайи – подходящее место, где можно ненадолго спрятаться.
– И зарабатывать на жизнь, выращивая коноплю, – подсказала она без тени осуждения.
– Что ж, без этого не обошлось, – согласился он. – На Гавайях отличный для этого климат. Но потом начались сложности, и тогда я решил поездить и посмотреть мир. Если вкратце, то несколько лет я прожил в индийском монастыре, пару лет провел на Ближнем Востоке, я был даже сезонным рабочим в Южной Америке.
– А почему ты решил вернуться домой?
Он обернулся к ней с очаровательной улыбкой, густо приправленной цинизмом.
– Из-за денег, конечно. Уж не думаешь ли ты, что из-за чар тети Минни?
– Подумать только, ты не забыл тетю Минни. Впрочем, ее трудно забыть. А как же бабушка и дедушка? Тебе никогда не приходило в голову черкнуть им пару строк, дать знать, что ты жив?
Эммет покачал головой:
– Слишком много воды утекло. Я решил, что мне лучше быть мертвым для всех, ведь, в конце концов, я никому ничего не должен.
– Даже мне? – В ее голосе снова прозвучала предательская нотка обиды, которую она так старательно скрывала. – Почему ты тогда посылал мне подарки ко дню рождения?
После долгого напряженного молчания он ответил:
– Потому, наверное, что в душе я сентиментален. Но не настолько, чтобы позволить тебе остаться.
Она плавно поднялась и потянулась.
– Да брось ты, Эммет. Никуда я не уеду. Тебе придется с этим смириться. Значит, так: я готовлю яичницу на двоих, а если не хочешь, можешь не есть.
Спиной она чувствовала на себе его взгляд, но, конечно, ей было невдомек, о чем он думает.
– Мне омлет! – крикнул он ей вдогонку.
Не оборачиваясь, она ответила:
– Ага, ты понял.
Харрис Чандлер нисколько не удивился приходу Эммета, хотя одежда племянника заставила его приподнять одну бровь. На нем были чистые брюки, рубашка без пятен, и впервые за несколько недель он был чисто выбрит.
– Открываешь новую страницу жизни, мой мальчик? – спросил он, ногой пододвигая ему стул и делая знак официанту. – Ты, я вижу, совсем не жалеешь, что позволил Рейчел остаться.
– Чертовски жалею! – проворчал Эммет, откидываясь на спинку неудобного стула, поскольку других стульев в гостинице у Харриса не водилось. Возможно, его тело, в отличие от габаритов Харриса, не было приспособлено для сидения на стульях из железных прутьев.
В этот ранний час бар был пуст, но он точно знал, что в номер можно даже не заглядывать. Несколько месяцев общения позволили ему хорошо изучить привычки Харриса.
– Я просто из вежливости не напоминаю тебе, что я тебя предупреждал, – усмехнулся Харрис. – Хотя странно, что разочарование наступило столь стремительно. И дня не прошло, а ты уже лезешь на стенки. Ай-ай-ай, мой мальчик. И все-таки приятно видеть тебя прилично одетым.
– Еще одно слово, Харрис, и я сброшу эти тряпки и пойду до коттеджа голым, – пригрозил Эммет.
– Боже, а может, ты и вправду мой племянник? Только он способен на подобные выходки.
– Тебе отлично известно, кто я такой, Харрис, – полушепотом проговорил он, беря со стола бутылку «Хайнекен», принесенную официантом, который уже успел изучить его вкусы. Конечно, это было преувеличение. Он рассказал Харрису только то, что ему следовало знать.
– Разве? – Харрис слабо улыбнулся, отхлебнув рома с содовой. – И что ты придумал насчет Рейчел? Сестра в такое время – это совсем не с руки.
– Есть предложения? – Эммет мрачно уставился в темно-зеленую бутылку.
– Есть, но они, боюсь, не по тебе. Например, ты мог бы привести ночевать Милию. Мне кажется, Рейчел это не понравится.
– Она, черт возьми, вроде как моя сестра!
– Вроде, – кивнул Харрис. – Но я видел, как она на тебя смотрит. Совсем скоро у нее крыша поедет от желания вступить с тобой в преступную кровосмесительную связь. Вызвать у нее ревность – я полагаю, лучший способ от нее избавиться. Или устроить пьяный дебош.
– Это больше по твоей части, – огрызнулся Эммет.
– Но-но, ты полегче на поворотах, – возмутился Харрис. – Я же пытаюсь тебе помочь. Ты пробовал прямо попросить ее уехать?
– Первым делом, с утра. Ничего не вышло. – Эммет в отчаянии покачал головой. – Она уперлась рогом, и ее не сдвинешь.
– А я тебе говорил!
– Ты бы лучше мне о другом рассказал. Я, оказывается, каждый год посылал ей подарки ко дню рождения. Почему ты об этом ничего не знаешь? А?
– Что? – Харрис побледнел под тонким слоем загара. – Ты это всерьез?
– Разве я похож на шутника, Чандлер? – злился Эммет. – Целых пятнадцать лет брат посылал сестре подарки на день рождения. Что это за подарки? Я могу ляпнуть чего-нибудь невпопад, и даже такая наивная душа, как Рейчел, заподозрит неладное и выведет меня на чистую воду.
– Я верю в твою интуицию, мой мальчик. Ты не допустишь подобных промахов, – отмахнулся Харрис.
Эммету ничего не оставалось, как согласиться. Если он не умеет навешать противнику лапши на уши, то зачем тогда вообще он ввязался в эту аферу? «Так, а с каких это пор Рейчел стала противником? Да с самого начала, – ответил он себе. – И не стоит об этом забывать. Нравится мне это или нет».
– Но ты понимаешь, что это значит? – продолжал Харрис с красным от волнения лицом.
– Да я не глупее тебя буду. Это косвенно доказывает, что Эммет Чандлер до сих пор жив и, возможно, в курсе всех семейных перипетий. Если только подарки не посылал кто-то другой из добрых родственников.
– Ты плохо знаешь наше семейство, племянничек, – усмехнулся Харрис. – Среди нас нет таких добряков. За исключением, может быть, самой Рейчел. Сомневаюсь также, что подарки приходили от друзей. Рейчел всегда была застенчива и сдержанна. Она плохо сходится с людьми. Единственной ее глубокой привязанностью кроме бабки с дедом был, извиняюсь, ты. Ну, ты понимаешь, кого я имею в виду.
– Большое спасибо! – прорычал Эммет. – Теперь, когда я об этом узнал, мне стало значительно легче. Ладно, допустим, он никогда не объявится, этот настоящий Эммет. Что будет при таком раскладе?
– Произойдет несчастный случай, ты начнешь новую жизнь с приличным капиталом, а Рейчел пусть тогда оплакивает погибшего братца.
– Хм. А если объявится? Как Чандлеры отнесутся к самозванцу?
– Что за выражения, малыш? Самозванец! Я объясню им, что ты был моим помощником, что мы всегда знали, что Эммет вернется. Они поверят мне на слово. А тебе все-таки достанется приличный куш, ради которого ты и ввязался в это дело, не правда ли?
– А почему ты так уверен, что Эммет не примет наследство? Едва ли найдется человек, готовый отказаться от миллионов из принципа. – «И уж точно не Эммет Чандлер, который выращивал коноплю и делал бомбы», – злорадно заметил он про себя.
– Я в этом просто не сомневаюсь. Он всегда ненавидел деньги. Они с Рейчел в этом плане одинаковые. Чем быстрее он от них избавится, тем он будет счастливее. Разумеется, в пользу своих теток и дядек, включая твоего покорного слугу.
Заслышав это, Эммет аж подскочил.
– Рейчел не любит деньги?
– Трудно поверить, не так ли? Но она не хотела бабкиного наследства, иначе ей тоже кое-что перепало бы. У нее были акции от матери, так она вложила их в самые что ни на есть безнадежные предприятия. Какие-то медицинские исследования, какие-то электростанции на солнечных батареях, черт знает что. Вряд ли она получает с них хоть четверть того дохода, который могла бы получать, вложи она акции с умом. Дед, наверное, сейчас в могиле переворачивается. Она хочет зарабатывать сама. Видишь, вы совершенно разные. Рейчел отказывается от состояния, а ты готов на что угодно, лишь бы его заполучить. – Он произнес последние слова без тени осуждения, а даже с некоторым уважением. Жадность была ему понятна, а принципы чужды.
Эммет поднялся, глядя на подельника исподлобья:
– Это все сюрпризы, Чандлер? Или еще что-нибудь? А то я не люблю работать на ощупь в потемках.
– Теперь ты знаешь все, мой мальчик. Только вот отвечаешь ли ты откровенностью на мою откровенность?
Губы Эммета изогнулись в неприятной, недоброй улыбке.
– Не сомневайся, Чандлер.
И с этим словами он вышел из бара, а старик проводил его тревожным взглядом налитых кровью глаз и подал знак официанту повторить ром с содовой.
