Текст книги "Маньяки (ЛП)"
Автор книги: Энн Шеридан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)
7
Блядь. Это глупо.
Это чертовски глупо, но разве у меня есть выбор?
Я расхаживаю по своей спальне, пальцем скольжу по кольцу с ключами, перебирая их в руке точно так же, как я делала это с того момента, как вернулась в свою комнату более двенадцати часов назад.
Зик – заместитель Джии, он ее самый верный последователь, ее солдат и любовник, и теперь я должна поверить, что он предоставил мне ресурс, необходимый для того, чтобы уйти, предупредив, что если я вернусь, то лучше убить женщину, которая предположительно является моей матерью.
ЧТО ЗА ХУЙНЯ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?
Во-первых. Я не могу доверять Зику. Я не знаю о нем достаточно, чтобы предположить, что он преследует мои интересы. Я также не могу доверять ключу в своей руке. В нем может быть GPS-трекер, то же самое касается и машины, к которой он прилагается. Если мне удастся каким-то образом выбраться отсюда, придется бросить машину и найти что-то другое, но это не должно быть слишком сложно. По крайней мере, я надеюсь.
Во-вторых. А что, если это какая-то тщательно продуманная подстава? Что, если я попытаюсь сбежать, а на другом конце меня будут ждать Зик и Джиа с пистолетом в руках и пулей в патроннике?
В-третьих. Джиа Моретти – не та женщина, которой я хочу переходить дорогу. Никто в здравом уме не захотел бы это делать, но я не знаю, какой у меня есть выбор, особенно после того дерьма, которое я услышала прошлой ночью.
В-четвертых. Роман, Леви и Маркус нуждаются во мне больше всего на свете, и абсолютно ничто не встанет у меня на пути. К черту Джию и ее змеиные наклонности. Я приняла решение. Я собираюсь спасти своих мальчиков, я собираюсь спасти их жизни, и когда они будут достаточно сильны, чтобы поддержать меня, мы разрушим всю империю Моретти.
Знакомый рокот мотоцикла доносится сквозь стены, и я поворачиваю голову к окну своей спальни. Я мчусь через комнату, широко раскрыв глаза и продолжая перебирать ключи, – предвкушение и тревога почти непередаваемы.
Несколько часов назад наступила ночь, и владения Джии погрузились во тьму, но из дома льется достаточно света, чтобы различить мотоцикл, с визгом выезжающий из подземного гаража и мчащийся по длинной подъездной дорожке.
Мне приходится напрячься, чтобы разглядеть хоть что-то из своего окна, выходящего на боковую сторону участка, но я не упускаю из виду колонну черных внедорожников, которые следуют за ним.
У меня перехватывает дыхание.
Никто ничего не говорил о том, что Джиа собирается куда-то уехать сегодня вечером, да и с какой стати им это делать? Это абсолютно не мое дело, особенно учитывая, что она не собирается когда-либо передавать мне свое состояние. Я бегу к своей двери, оглядывая огромное верхнее фойе. Я никогда не видела здесь никого, кроме Зика и Джии, поэтому предполагаю, что охранникам запрещено находиться на личных этажах Джии, но я не настолько глупа, чтобы сначала не проверить.
Горизонт чист, и я выбегаю в фойе верхнего этажа, бросаясь к окну, выходящему на фасад дома. Я прячусь за большими колоннами, чтобы, если Джиа оглянется назад, она не смогла увидеть мой силуэт, стоящий в центре и наблюдающий, как она уезжает.
В какой-то момент она сделает свой ход. Она скажет мне, что мои мальчики мертвы, и будет ждать, что я буду сражаться. Чем дольше я смогу откладывать это, тем лучше. Я не хочу давать ей повода сомневаться во мне, особенно сейчас.
Колонна внедорожников выезжает через железные ворота, а Зик ждет позади на своем мотоцикле, вероятно, отвечая за постановку ворот на охрану после их отъезда. Как только последний внедорожник выезжает, я наблюдаю, как Зик вводит код на клавиатуре, и когда ворота медленно закрываются, клянусь, он оглядывается на дом, его глаза находят меня, спрятанную за колонной, но он слишком далеко, чтобы я могла быть уверена.
Мотоцикл взревел, и, не теряя ни секунды, он устремился за внедорожниками как раз в тот момент, когда ворота заканчивали закрываться. Но как только тяжелые железные створки практически смыкаются, закрывая последний зазор, они отскакивает назад, как будто что-то блокирует их запорный механизм.
Мои брови хмурятся, и я смотрю на ворота, ожидая, что кто-нибудь подойдет и запрет их, но этого не происходит. Оставшиеся в доме охранники не выбегают чинить их, а двух охранников, которые обычно стоят у главных ворот днем и ночью, там даже нет.
Осознание обрушивается на меня, как сокрушительный шар. Правдоподобное отрицание.
Зик сделал это, чтобы дать мне выход, и когда Джиа заставит своих людей просмотреть записи, они увидят, что Зик ввел код, как обычно. Прямо как там, в тренировочном зале, когда Зик почти вручил мне ключи, но камера этого не зафиксировала.
Чтоб меня. Может, мне все-таки стоит ему доверять.
Все, что я знаю, это то, что ворота не будут оставаться открытыми долго. Это мой шанс, и, к черту все, я им воспользуюсь.
Я смотрю на уровень ниже меня, по двум массивным лестничным пролетам и ниже, в фойе. Я не вижу никакой охраны, но Джиа никогда бы не оставила свой дом без защиты. Охрана здесь, вопрос только в том, где она находится.
Не имея ничего, кроме ключа в руке, я спускаюсь по ступенькам, делая длинные, неглубокие вдохи, чтобы вести себя как можно тише. Я никого не слышу, но полагаю, что любой, кого наняла Джиа Моретти, готов нанести удар в любой момент.
Я ступаю на мраморный пол у подножия лестницы, и замираю. Личный гараж Джии находится справа, а главный гараж, где паркуются черные внедорожники, – слева. Мой взгляд падает на ключ. На нем изображен символ, который я не узнаю, но я не очень-то разбираюсь в машинах. Я знаю, что в этом ключе нет ничего особенного. Это обычный автомобильный ключ, и я могу предположить, что все, что припарковано в личном гараже Джии, скорее всего намного шикарнее, чем это.
Я иду налево.
Мои ноги едва касаются пола, пока я иду, крадучись и бесшумно, как учили меня мальчики, как лев, готовящийся к прыжку. Чтобы попасть в гараж, мне нужно пройти через три комнаты: официальную гостиную, кухню для прислуги и библиотеку. Это не должно быть слишком сложно. Если уж на то пошло, оставшиеся охранники должны быть в комнате охраны, недоумевая, какого хрена парадные ворота не закрылись должным образом.
Нервы зашкаливают, когда я прохожу через проем первой комнаты, и я делаю все возможное, чтобы не вертеть в руках ключи, как я делала это в своей комнате. Эта ерунда не принесет мне никакой пользы. В комнате, как я и ожидала, царит мертвая тишина, и я поворачиваюсь, быстро осматривая все вокруг.
Безопасно.
Я двигаюсь в сторону кухни для прислуги, и мое беспокойство удваивается. Если кто-то и поймает меня, то, скорее всего, именно здесь. Раздается тихое жужжание, и мои глаза расширяются, когда я замечаю микроволновую печь на другом конце кухни. Кто-то готовит ужин, но его и след простыл.
Я продолжаю красться, мои глаза бегают слева направо, когда позади меня раздается хриплый голос.
– И куда это ты, блядь, собралась?
Я резко оборачиваюсь, и ключ тут же скользит в маленький кармашек сзади моих тренировочных шорт. Передо мной стоит охранник, с ног до головы покрытый татуировками, и если бы я не была безумно влюблена в трех дьяволов-психопатов, то, возможно, именно такому парню я бы позволила перевернуть мой мир.
Выгнув бровь, я обвела взглядом кухню.
– Захотелось стакан воды, – говорю я ему, скрещивая руки на груди. – У меня сложилось впечатление, что я могу свободно здесь хозяйничать. Я ошибаюсь, полагая, что это так, или мне позвонить матери и сообщить, что ее охранники допрашивают меня в моем собственном доме?
Охранник делает шаг ко мне, его глаза блуждают по моему телу.
– Да ладно, детка, не стоит проявлять враждебность. Я просто задал вопрос. Это кухня охраны. Если ты голодна, то должна пользоваться своей личной кухней.
– Прости меня, – говорю я, у меня загорается идея, и я понижаю голос до соблазнительного шепота. – Будет странно, если я признаюсь, что на самом деле не знаю, где находится нужная мне кухня? Это просто первая, которую я нашла.
Охранник наблюдает за мной с минуту и делает шаг ко мне. Я провожу языком по нижней губе, отступая назад, и слегка покачиваю бедрами. Его губы кривятся в лукавой ухмылке, когда он видит голод в моих глазах.
– Не буду врать, это место – гребаный лабиринт. Мне потребовалось время, чтобы сориентироваться, когда я только начинал.
– Правда? – Спрашиваю я, мои глаза загораются, когда я отступаю еще на шаг назад, пока прохладная каменная стойка не касается моей кожи. Я судорожно втягиваю воздух, позволяя ему увидеть во мне невинную молодую девушку с большими глазами лани – идеальную девицу в беде. Тихий смешок срывается с моих губ.
– Знаешь, я думаю, ты здесь первый человек, который потрудился сказать мне хоть одно слово, которое не было приказом.
Он придвигается еще ближе, и у меня не остается сомнений, что в обычном мире этот парень – не кто иной, как хищник. Он пожимает плечами, и его наглая ухмылка становится шире.
– Что я могу сказать? – спрашивает он. – Я здесь, чтобы служить.
– Правда? – Я мурлычу, моя рука ложится ему на грудь. – Такой большой мужчина, как ты… Я не знаю. Похоже, от тебя одни неприятности, и я не уверена, обратил ли ты внимание, но в последнее время у меня было слишком много неприятностей.
Он придвигается еще ближе, пока его грудь не прижимается к моей, а его твердеющий член не упирается мне в живот. Он берет меня за бедра и поднимает на угол стойки, прежде чем позволить своим рукам опуститься на мои бедра, широко раздвигая их, пока я сдерживаю рвотный позыв.
– Какие еще неприятности? – спрашивает он, наклоняя голову и позволяя своему носу скользнуть вверх по моей шее, глубоко вдыхая. – Обещаю, я сделаю так, что ты не пожалеешь. Кроме того, кто знает, как долго ты здесь пробудешь. Мы могли бы интересно провести это время.
Улыбка расползается по моему лицу, и я показываю ему, насколько я готова.
– О, да? – Я поддразниваю. – Я не уверена, что ты справишься с этим. Мне нравятся мужчины, которые могут повалить меня на пол, доминировать надо мной, заставить меня кричать, пока у меня не подкосятся колени.
– Поверь мне, детка. Здесь у тебя не будет проблем. Я могу заставить тебя кончить так сильно, что об этом узнают все соседи. Тебе не понадобится ничего, кроме моего члена. Держу пари, ты чертовски тугая.
– Да? – Спрашиваю я, прикусив губу и наблюдая за греховным искушением, горящим в его темных глазах. – Докажи это. Покажи мне, на что способен этот язык, и если ты сможешь заставить меня кричать, тогда я позволю тебе нагнуть меня и трахнуть прямо здесь, на стойке.
Он низко стонет, его язык скользит по нижней губе, а пальцы впиваются в пояс моих обтягивающих шорт. Он начинает стягивать их к моим бедрам, и его взгляд в предвкушении опускается к моей киске, но прежде чем я поднимаю бедра, чтобы помочь ему снять с меня шорты, я рукой обхватываю его затылок, и я со всей силы ударяю его головой об угол стойки.
По кухне разносится гулкий стук, и парень даже не успевает вскрикнуть, как падает на пол, словно мешок с дерьмом. Я усмехаюсь, спрыгивая со стойки и перешагивая через его упавшее тело, закатывая глаза на ходу.
– Да, блядь, точно, придурок, – бормочу я себе под нос. – Спасибо за попытку.
И с этими словами я торопливо выхожу из кухни, поправляя пояс шорт на талии.
Добравшись до внутренней двери гаража, я поворачиваю ручку и проскальзываю внутрь как раз в тот момент, когда слышу громкие ругательства, доносящиеся с кухни.
– Джейсон? Джейс, чувак? Просыпайся. – Короткое молчание, прежде чем раздается громкое: – БЛЯДЬ. Маленькая сучка сбежала.
Вот дерьмо.
Я нащупываю ключ в заднем кармане шорт и достаю его, яростно нажимая на маленькую кнопку, поспешно закрываю за собой дверь и щелкаю замком, надеясь, что это как-то сэкономит мне несколько лишних секунд.
По гаражу разносится негромкое "бип, бип", и я мчусь к черному внедорожнику, когда с другой стороны гаража раздается скрежет.
– О, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, – повторяю я, мчась к машине, не уверенная, сколько охранников может преследовать меня.
Распахнув дверь, я сразу же нажимаю на кнопку автоматической двери гаража, лихорадочно обыскивая машину. Сиденье сдвинуто вперед до упора, и в тот момент, когда я нащупываю кнопку запуска и завожу двигатель, дверь гаража распахивается.
– БЛЯДЬ! – рычит один из них. – ВЗЯТЬ ЕЕ.
Трое охранников мчатся к внедорожнику, один из них нажимает на кнопку гаражной двери, пытаясь остановить ее открытие, а другой выбегает перед машиной, как будто я не раздавлю его тупую задницу.
Тупой ублюдок. Плохой ход.
Я нажимаю на газ, и глаза мудака расширяются от ужаса, прежде чем он бросается в сторону, едва успев освободить мне дорогу, прежде чем машина с визгом выезжает из гаража, оставляя толстые черные полосы на нетронутом полу.
Сердце бешено колотится, когда я бросаю взгляд в зеркало заднего вида и вижу трех охранников, которые мечутся, понимая, что им грозит верная смерть, если они дадут мне уйти. Мне почти жаль их. Почти.
Пройдет не так много времени, прежде чем они сообщат Джии о случившемся. Это мой единственный шанс, и я должна его использовать.
Летя по длинной подъездной дороге, я пристегиваюсь ремнем безопасности. Поездка может оказаться чертовски сложной, и, когда я проезжаю через открытые ворота, в моей груди поднимается волна надежды. Я могу это сделать. Я могу спасти их.
Я едва успеваю проехать двадцать секунд, как в зеркале заднего вида появляется свет фар, и горячая паника разливается по моим венам. Я не знаю, куда, черт возьми, я иду, и едва помню, как выбраться с этой дурацкой закрытой территории, но я должна выложиться по полной. Ребята полагаются на меня, и я не подведу их.
Еще сильнее нажимая на газ, я мчусь по улицам, моля Бога, чтобы ни один невинный человек не несся по дороге в противоположном направлении. Я поворачиваю то налево, то направо, и благодаря большому количеству поворотов у этих мудаков нет ни единого шанса поймать меня, по крайней мере пока.
После того как мне показалось, что прошла целая вечность, я наконец выезжаю из этого маленького коррумпированного городка и сворачиваю на главную дорогу. Мимо меня проносятся разъяренные водители, отчаянно пытающиеся добраться до дома, я сворачиваю и лавирую в потоке машин, сигналя клаксоном по ходу движения.
Я не очень уверенный водитель. Я жила недалеко от бара, где работала, и у меня никогда не было причин уезжать далеко. Мои навыки парковки задним ходом – полное дерьмо, но сегодня я испытаю их на практике. Я следую за уличными указателями, едва успевая прочесть их, прежде чем промчаться мимо.
Я поднимаю взгляд к зеркалу заднего вида, чтобы увидеть, как внедорожник охранника ныряет и лавирует в потоке машин, точно так же, как и я, но я ускоряюсь, надеясь, что на моем пути не будет красных светофоров или аварий. Пробки не совсем как в час пик, но я также не могла выбрать худшего времени для своего побега. Они всего в нескольких машинах позади, и мне нужно срочно что-то предпринять. Я должна оторваться от них, иначе у меня не будет ни единого шанса. Интуиция подсказывает мне выезжать на шоссе, но там я буду как на ладони, меня слишком легко будет сбить с дороги. Мне нужно избавиться от них до этого, и мне нужно сделать это сейчас.
Вырвавшись на перекресток, я поспешно сворачиваю налево с внутренней полосы, съеживаясь, когда встречный транспорт с ревущими клаксонами жмет на тормоза, проклиная меня. Это было вполне заслуженно, и если бы я была на их месте, я бы сделала то же самое.
Машины создают беспорядок на дороге, и я наблюдаю через зеркало, как другой внедорожник пытается проехать. Я поворачиваю направо, мое сердце колотится так быстро, что начинает болеть, или, возможно, это просто тошнотворная тревога пульсирует в моих венах. Я поворачиваю направо и снова направо, ускоряясь с каждым поворотом и слыша отчаянный визг шин. Подняв глаза, я не вижу другого внедорожника, но не сомневаюсь, что он вот-вот появится в моем зеркале заднего вида.
Я снова поворачиваю, и мои глаза расширяются, когда я вижу впереди торговый центр. Это рискованно. Торговый центр замедлит меня, но я могу бросить машину и украсть чужую. Им понадобится слишком много времени, чтобы прочесать все остальные машины, и к тому времени, как они поймут, что ищут, я уже буду далеко.
Нервы пронзают меня, но я двигаюсь вперед, въезжая на оживленную парковку торгового центра, я осматриваю слева направо, пока не нахожу темный угол. Поспешно останавливая внедорожник, я быстро покидаю его. Я была бы в полной заднице, если бы сейчас была середина дня, но ночное небо над головой только помогает мне сбежать.
Даже не потрудившись захлопнуть за собой дверь, я срываюсь с места, бросаю ключ от машины на дорогу и наблюдаю, как он проскакивает под рядом машин. Затерявшись в толпе, я замедляю шаг, чтобы не выделяться. Это будет похоже на извращенную версию игры “Где Уолли”.
Впереди меня идет женщина, ее черная толстовка перекинута через сумочку. Идя наперекор всему, чем я являюсь, я следую за ней глубже в ряды машин как раз в тот момент, когда другой внедорожник появляется у въезда на парковку.
Мой желудок скручивается в узел, когда я наклоняю голову, пытаясь спрятаться, в то время как женщина передо мной мечется между старой "Короллой" и "Порше". Она останавливается – пожалуйста, пусть это будет "Порше" – и поворачивается к старой "Королле". Я разочарованно вздыхаю. Придется обойтись этим.
Она замечает меня на мгновение позже, чем нужно, и я беру ее в захват, сжимая внутренним сгибом локтя ее шею, и сцепляю пальцы обеих рук в замок.
– Мне так жаль, – бормочу я, пока она борется за воздух и медленно сдается. – С тобой все будет в порядке.
Проходит всего мгновение, прежде чем женщина теряет сознание, и я осторожно опускаю ее на землю, ужасно стыдясь за себя, но нет ничего, чего бы я не сделала, чтобы добраться до мальчиков. Не теряя драгоценных секунд, я выхватываю у нее из рук сумочку и роюсь в ней, пока мои пальцы не нащупывают ключи. Отперев машину, я роюсь в ее кошельке, забирая те немногие наличные, что у нее есть, и пригибаю голову от внедорожника, который начинает объезжать стоянку. Положив ее сумку обратно на бок рядом с ней и оставив все ее кредитные карты нетронутыми, я поворачиваю ключ и позволяю маленькой "Королле" завестись.
Когда внедорожник останавливается возле моего брошенного, я наблюдаю, как охранники обходят других покупателей, пока я медленно выезжаю с парковки, делая все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания. Нервы не дают мне покоя, руки потеют, но не успеваю я опомниться, как отъезжаю от торгового центра, а охранники остаются чесать затылки, совершенно ошарашенные и совершенно охреневшие.
8
Мне требуется два часа, чтобы добраться до знаменитого особняка ДеАнджелисов. Я останавливаюсь снаружи, держась на приличном расстоянии, чтобы иметь хоть какое-то преимущество, прежде чем бездумно ворваться туда. Подъездная дорожка длинная, но даже глубокой ночью здесь царит жуткая тишина.
На территории дома нет ни единого огонька. Даже тех, что освещают подъездную дорожку по ночам. Когда я останавливалась здесь, они всегда были включены, несмотря ни на что, даже в середине дня. Царит холод, но я полагаю, что этого следовало ожидать после гребаной резни, произошедшей во дворе перед домом.
Я закусываю губу, глядя вперед на собственность, а мои руки трясутся на руле. Мое нутро кричит, что их здесь нет. Здесь слишком тихо, но я должна проверить, я должна знать наверняка, даже если для этого придется обыскать каждую комнату в этом огромном доме.
Выключив фары, я направляю дерьмовую "Короллу" вглубь участка, молча поражаясь тому, что старая груда металла смогла проехать так далеко. Я с тревогой смотрю на густые кусты, окружающие особняк ДеАнджелисов. У меня не слишком хороший опыт общения с этими кустами, но это единственный вариант, который у меня есть.
Выскользнув из машины, я прерывисто вздыхаю и начинаю свой путь через густые кусты, прислушиваясь к любым признакам того, что я, возможно, здесь не одна. С трудом сглатывая, я продвигаюсь вперед, крадучись ступая одной ногой перед другой. В последний раз, когда я видела эти кусты, Маркус прятался в них, стреляя во врагов, которые пришли за нами. Прошла всего неделя, но за это время так много изменилось. Я бы отдала все до последней частички себя, чтобы иметь возможность вернуться назад и изменить то, что произошло той ночью.
К тому времени, как я добираюсь до поляны на краю зарослей кустарника, я вся в поту, но не от пятнадцати минут пешего хода, а от явного беспокойства о том, что я могу обнаружить на другой стороне.
Вблизи я вижу дом ДеАнджелисов таким, какой он есть, – братской могилой. Кровь все еще окрашивает бетон, а вокруг стоит запах сырости, от которого у меня першит в горле. Тел не осталось, но это дерьмо было бы слишком очевидным. Один быстрый полет беспилотника ФБР над этим местом заставил бы все правоохранительные органы обрушиться на их задницы, а это не то, чем кто-либо из них может рисковать.
Черт, та ночь… Были убиты не только двоюродные братья мальчиков, но и многие люди Джованни, люди, которые, вероятно, пришли на работу, не зная, что Джованни приготовил для них, люди, у которых, вероятно, были семьи, ожидавшие их дома.
Все это было дерьмовым шоу, и оно не должно было так закончиться. Черт, этого вообще не должно было случиться.
Сделав шаг в сторону дома, я подавляю страх разоблачения. Между мной и домом не меньше двухсот ярдов, а до тех пор я буду на виду, ни деревьев, ни кустарников, ничего, что могло бы меня скрыть, только я и ухоженная трава.
Я ступаю ногой на газон, когда позади меня раздается треск ветки, и я поворачиваю голову, готовая кричать до тех пор, пока не сдадут легкие, но прежде чем звук успевает вырваться из моего горла, сквозь густые заросли деревьев сверкают две пары черных глаз.
У меня перехватывает дыхание, мои глаза расширяются.
Этого не может быть.
Проходит мгновение, и я, прищурившись, вглядываюсь сквозь деревья, жалея, что не могу видеть лучше, но через мгновение Дилл и Доу выступают из темноты. Я опускаюсь на колени, облегчение захлестывает меня, когда они направляются ко мне. Я падаю на лесную подстилку, ветки и мох прилипают к тыльной стороне моих рук, когда волки-убийцы принюхиваются прямо к моему лицу – их собственная версия проверки меня.
– Я знаю, я знаю, – шепчу я, обхватывая руками их большие головы и встречая их затравленные взгляды, ненавидя мрачную тьму, отражающуюся в них. Эти придурки прошли через ад, как и все мы. Им пришлось стать свидетелями того, чего не должно видеть ни одно животное, и из-за это у меня разрывается сердце. – Мы найдем наших мальчиков. С ними все будет в порядке.
Шатаясь, я поднимаюсь на ноги и чувствую себя в миллион раз лучше, зная, что Дилл и Доу прикрывают меня. Они не допустят, чтобы со мной что-то случилось. Дилл – тому доказательство. Этот здоровенный ублюдок уже получил за меня пулю – долг, который я никогда не смогу вернуть, хотя я дам ему абсолютно все, что он захочет. Бесконечный запас угощений – будет сделано. Почесать за ухом – будет сделано. Большой, жирный сочный стейк в три часа ночи – его желание для меня закон.
Я безумно люблю этих волков. Они стали моей семьей, моим домом, и от осознания того, что они в безопасности и им не причинили вреда, у меня словно гора с плеч свалилась.
– Ладно, ребята. Вы готовы? – Спрашиваю я, глядя через поляну на большой дом. Доу урчит, когда я чешу ее макушку, они пристраиваются чуть позади меня по бокам, как их учили мальчики, всегда прикрывая мою спину.
Мы выходим на поляну все вместе, и я вцепляюсь в шерсть на их шеях, пока они движутся вперед, их скорость помогает мне передвигаться по траве гораздо быстрее, чем я могла бы сделать это в сама.
Через несколько мгновений мы в безопасности особняка и обходим его сзади, держась в тени. Здесь три задних входа, и все три заперты. Я содрогаюсь при мысли о том, что могу поднять тревогу, но делаю то, что должна.
Схватив один из уличных стульев, я поднимаю его и прерывисто выдыхаю. Если бы кто-то был внутри, наверняка что-то бы уже произошло. Выдав желаемое за действительное, я на полном ходу бросаюсь к одному из многочисленных задних окон, позволяя металлическим ножкам стула пробить хрупкое стекло.
Оно разлетается на миллион осколков, крошечные фрагменты разносятся по комнате за окном, как дождь, а я тяжело сглатываю и стою неподвижно, как статуя, молча прислушиваясь к любому намеку на шум внутри. Ничего не происходит, и через мгновение я вхожу внутрь, задыхаясь, когда волки следуют за мной.
– Нет, – быстро произношу я, мои глаза расширяются, как блюдца, но, черт возьми, уже слишком поздно. Волки ступают по осколкам стекла так, словно это просто песок под их голыми лапами.
Я таращусь на этих здоровенных придурков.
– Вы что, тупые? – Спрашиваю я, наблюдая, как они важно проходят мимо меня, опустив хвосты и не издавая ни звука, как будто они так же, как и я, прислушиваются к шуму в доме. – Не приходите ко мне плакаться, когда порежете лапы и вам понадобится, чтобы кто-нибудь вас пожалел.
Дилл стоит впереди, его тело напряжено и неподвижно, он оценивает ситуацию, и через короткое мгновение эта напряженность исчезает, и он продвигается вглубь дома, Доу следует за ним. Дилл оглядывается на меня, и я задаюсь вопросом, пытается ли он отправить сообщение, дать мне знать, что в доме безопасно.
– Хорошо, – бормочу я, на всякий случай понизив голос. – Давайте найдем парней и уберемся отсюда.
Мы ищем уже час и ничего не находим, и чем больше времени проходит, тем лучше я понимаю, что люди Джии будут искать меня. Их первая остановка должна быть здесь, и, честно говоря, я немного обеспокоена тем, почему они до сих пор не появились… если только Джиа специально не попросила их не делать этого. В конце концов, она знает, что я планирую пойти за Джованни. Возможно, я играю ей на руку и даже не подозреваю об этом.
Доу обнаружила две потайные комнаты: одну – за книжной полкой в кабинете Джованни, другую – за камином в главной гостиной; о существовании обеих я даже не подозревала, но в любом случае обе они были пусты.
Как я и ожидала, мы нашли камеры под домом, и у меня кровь стыла в жилах, когда мы спускались туда, но Дилл и Доу не выглядели обеспокоенными. Они продолжали идти, продолжали искать, пока наконец не пришли к выводу, что их здесь нет.
Я тяжело вздохнула, когда мы двинулись обратно через лужайку, волоча ноги по подстриженной траве. Часть меня знала, что их здесь не будет, но я надеялась на это, мне нужно было, чтобы это было правдой. Сама мысль о них, умеющих для этого мира, одиноких и страдающих… черт. Я не могу это переварить.
В последний раз, когда Джованни пытался заставить кого-то исчезнуть, парням потребовалось несколько дней, чтобы найти меня, и это при том, что у них была целая жизнь на подготовку и ресурсы. Я здесь совсем одна, и если Джованни увел их куда-то вроде своих пустынных камер, то мне крышка – нам всем крышка.
Тяжесть наваливается на меня, и Доу толкает меня в бок, ее большое тело прижимается к моему. Я цепляюсь за ее шерсть, а ногтями чешу ее за ухом.
– Где они, черт возьми? – Я спрашиваю больших волков.
Доу поднимает свою большую голову, ее угольно-черные глаза впиваются в мои, когда мы скрываемся в кустах. Я натянуто улыбаюсь ей, не зная, почему пытаюсь утешить волчицу, как будто она может понимать человеческие жесты, но на тот случай, если она может, я хочу, чтобы она знала, что все будет хорошо.
Вспоминая все, что я знаю о Джованни, я пытаюсь сложить кусочки воедино. Он держал Фелисити в своей домашней камере несколько месяцев, прежде чем отвезти ее в пустынную камеру, он поместил и меня в пустынную камеру вместе с Арианой, но до этого…
Мальчики как-то упомянули, что их отец использовал их подземную игровую площадку в замке для своих собственных нездоровых игр… Что, если он привел их туда? Это было бы вишенкой на торте этого и без того хренового дерьмового шторма. Держать их взаперти в их собственных гребаных камерах, использовать их собственные инструменты против них, использовать пространство, которое они создали, – это отвратительно и кричит о Джованни.
Они должны быть там.
Вновь обретенная надежда ярко вспыхивает в моей груди, и я ускоряю шаг, продираясь сквозь густые кусты. Волки остаются со мной, помогая вести меня сквозь темноту, пока мы наконец не выходим с другой стороны и не находим дерьмовую "Короллу" именно там, где я ее припарковала.
Распахнув водительскую дверь, волки врываются внутрь, проскальзывая посередине между передними сиденьями, чтобы найти места для своих больших мохнатых задниц сзади, и еще до того, как за мной закрывается дверца машины, двигатель с ревом оживает, и я съезжаю с обочины, стремясь поскорее добраться до мальчиков.
Поездка долгая, и, несмотря на то, что мне потребовалось много часов, чтобы добраться до этого места, я боюсь, что эти несколько потраченных впустую часов сегодня дорого мне обошлись.
Напряжение нарастает, как будто волки знают, что это конец, что то, во что мы собираемся вступить, может оказаться фатальным. Тишина заполняет машину, а волки остаются настороже, их тела напряжены, словно они готовы к любой войне, готовы все исправить.
Приближаясь к замку, нервозность поселяется глубоко в моем животе.
Я понятия не имею, что мне делать, у меня нет никакого плана действий, только то, что я должна попасть туда и каким-то образом вывести их, если, конечно, они еще живы. Черт, я могу попасть в ловушку. Парни могли погибнуть на поле боя той же ночью, но я отказываюсь сдаваться сейчас.
Предполагая, что Джованни где-то здесь, я не еду по главной дороге. Вместо этого я направляюсь в густые заросли кустарника, окружающие участок, и отчаянно ищу незаметную грунтовую дорогу, которую мальчики проложили сквозь деревья. Сейчас уже далеко за три часа ночи, и события прошедшей ночи уже давят на меня, но одна только мысль о том, чтобы оказаться рядом с ними, увидеть и обнять их, подстегивает меня. Я готова пойти на все, лишь бы еще раз услышать эти глубокие, властные голоса.
Неделя, в течение которой я считала их мертвыми, разрушила мою душу, и теперь настало время вернуть то, что принадлежит мне.
Найдя узкую тропу, я сворачиваю с дороги и ныряю головой вперед в густые заросли деревьев. Волки встаю еще прямее, наблюдая за новым адом перед нами, как будто они в ужасе от того, что я собираюсь сбросить нас со скалы, и, честно говоря, учитывая то, как колотится мое сердце, и тревогу, пульсирующую в моих венах, это вполне реальная возможность.
