Текст книги "Мастер-арфист"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– Я сделал все, что в моих силах. Грож уже муштрует людей, и Отерел тоже, а после сегодняшнего и Тарафел будет начеку.

– А как насчет Кейла Руатанского?

– Я рассчитываю повидаться с ним на обратном пути.

– Когда же ты теперь сможешь путешествовать на драконе?

– Боюсь, я утратил эту привилегию.

Шнырок покачал головой.

– Нет. Пошли барабаном весть К'гану. Он прилетит за тобой в любой момент. Жаль, что сыновья Ф'лона еще так молоды.

Робинтон нахмурился.

– У меня не было возможности познакомиться с ними так же близко, как с их отцом. Мне следует…

– Ничего тебе не следует! Твой долг – отправиться в Руат-холд, и чем скорее, тем лучше.

Шнырок встал и направился к двери.

– Ну, пока. Я с тобой свяжусь.

– Шнырок, а где…

Но дверь за Шнырком уже беззвучно затворилась.

Несмотря на обезболивающее лекарство и мазь из холодилки, Робинтону потребовалось немало времени, чтобы снова уснуть.

Через два дня Тарафел нехотя дал ему позволение возвратиться в цех арфистов, поскольку целитель, тоже нехотя, сказал, что Робинтону уже можно путешествовать. Лорд Телгарский выделил мастеру шесть человек в качестве сопровождения.

– Не глупи, мастер Робинтон, – сурово сказал Тарафел. – Цех, конечно, замял все истории с нападениями на арфистов, случившиеся за последние несколько Оборотов, но не думай, что об этом никто не знает. А нападение Джиффлена на тебя было непростительным. Я слышал даже, что Эвенека нарочно заманили в Кром – по наущению Фэкса, чтобы запугать всех арфистов.

Он помолчал, потом спросил, уже мягче:

– Эвенек может играть?

– Играть может. А вот петь он уже никогда не будет.

– Так вот, – заключил Тарафел, снова посуровев, – я позабочусь о том, чтобы ты добрался к себе домой без приключений, а для этого нужен эскорт, подобающий твоему званию. Уже то, что на тебя кто-то осмелился напасть, плохо само по себе. Я боюсь, что человек, настолько забывший о чести, как этот Фэкс, не побоится вновь покуситься на твою жизнь, если ты поедешь без охраны.

– Да он едва успел вернуться… – начал Робинтон, потом запнулся.

– Когда речь идет об этом человеке, я готов поверить чему угодно, – сказал Тарафел. – И лучше бы тебе, мастер-арфист, путешествовать поменьше или же не выезжать без охраны.

– Путешествовать поменьше? Этого я себе позволить не могу – тем более теперь.

– Тогда будь осторожен, Робинтон.

И Тарафел предостерегающе сжал здоровое плечо арфиста.

– Я отдаю тебе одного из лучших своих скакунов.

Робинтон поблагодарил лорда Телгарского. Правда, когда пришло время садиться в седло, он усомнился, стоит ли благодарить Тарафела за такой подарок. Понадобилось трое мужчин, чтобы удерживать вороного под уздцы. Когда арфист оказался в седле, скакун сделался послушен – но только одному Робинтону. Подойти поближе, чтобы передать арфисту его седельные сумки, не смог никто. С тех пор сумки приторочивали к седлу, когда скакуна взнуздывали – а для этого тоже требовалось несколько человек. Однако шаг у скакуна оказался ровный и мягкий. Только он все время норовил вырваться вперед, так что сопровождающие едва поспевали за Робинтоном.

Постепенно Робинтон научился обращаться с Чернышом, и они обрели взаимопонимание – в частности, благодаря тому, что Робинтон каждый раз, когда ему удавалось сесть в седло без новых синяков, угощал животное сладким. Но сдерживать Черныша Робинтон так и не научился. В результате ехали они несколько быстрее, чем посоветовал бы целитель. И потому, увидев детей, играющих во дворе Руат-холда, Робинтон вздохнул с большим облегчением.

* * *

Путешествие было нелегким и заняло семь дней. Робинтон временами жалел, что он не на драконе, – но зато теперь он куда лучше знал эти края, чем прежде, а собранная информация могла оказаться весьма ценной. Путь в Руат-холд был открыт для всех и каждого. Придется убедить лорда Кейла выставить посты, возвести маяки и приказать малым холдам и холдерам-одиночкам держать ухо востро на случай, если Фэкс положил глаз на богатый Руат.

* * *

– Но ведь должны же быть какие-то причины, отчего капитан напал на Ф'лона! – недоумевал Кейл.

Лорд Кейл был высокий, худощавый человек, темноволосый и сероглазый. Держался он скромно, говорил негромко и, судя по тому, с какой любовью относились к нему его управляющие, был добрым лордом, справедливым и заботливым. Его холдеров это вполне устраивало, однако Робинтон боялся, что против Фэкса Кейлу не выстоять.

– Если бы ты видел это своими глазами, лорд, – озабоченно хмурясь, сказал Макестер, командир телгарского эскорта, – ты бы понял, что это отнюдь не случайность. Нам еще повезло, что мастера-арфиста не убили заодно с Ф'лоном. Джиффлен явно намеревался причинить как можно больше зла. А потом попытаться увильнуть от наказания.

– Ну, это мог быть всего лишь пыл схватки! – снисходительно усмехнулся Кейл.

Тут к Кейлу подковыляла крохотная девчушка, судя по огромным серым глазам – его дочка.

– Нет, Лесса, лапочка, не сейчас, – сказал лорд. Однако все же подхватил девочку на руки и отнес ее к дверям. В дверях его встретила нянька, упустившая свою подопечную, и забрала девочку.

Малышка завопила и принялась брыкаться, изворачиваясь так, что Робинтону было хорошо видно худенькое сероглазое личико, обрамленное копной темных кудряшек.

– Ей еще и четырех Оборотов не минуло, – улыбнулся Кейл.

– Лорд Кейл, я как мастер-арфист Перна умоляю вас последовать примеру других владетелей западных холдов и немедленно начать готовить людей для обороны. Установить на границах стражу, поставить сигнальные маяки…

Кейл замахал руками и улыбнулся еще снисходительнее.

– Мастер Робинтон, моим людям и без того хватает дел! Нынче ведь весна, нам нужно заботиться о стадах, приучать к седлу молодых скакунов…

– А вам не приходило в голову, что ваши великолепные скакуны окажутся весьма кстати лорду Фэксу, когда он отправится завоевывать равнины Телгара? – осведомился Робинтон.

– Ах, оставьте, мастер Робинтон! – со смехом ответил Кейл. – Он ведь их не ворует, а покупает, и Руату это только на пользу. Хотите еще кла? Вы ведь заночуете у нас, не так ли? Это будет большая честь для нашего холда.

Робинтону внезапно захотелось оказаться как можно дальше от этого доверчивого глупца. Он решительно поднялся на ноги, намереваясь немедленно откланяться, но тут встретился взглядом с усталым Макестером. Командир стражников явно надеялся переночевать в уютной спальне большого холда.

– Мы будем весьма признательны вам за гостеприимство, – сказал Робинтон как можно любезнее.

После вторжения дочери дверь личного кабинета Кейла осталась открытой. Внезапно послышались звуки яростной борьбы человека с животным.

– Опять он за свое! – буркнул сквозь зубы Макестер, когда они с Робинтоном бросились к двери. Кейлу, видно, сделалось любопытно, потому что он последовал за ними на широкий внешний двор, где Черныш – как и ожидал Робинтон – пытался отгрызть кусочек от местного жителя, который держал его под уздцы. Робинтон про себя отметил, что никто из его сопровождающих не позаботился о животном.

– Каков красавец! – воскликнул Кейл, остановившись на крыльце и любуясь зверюгой. – Выводи его по кругу, Джез! – крикнул он конюху. – Из горных скакунов Тарафела, не так ли?

– Да, – ответил Робинтон, бесстрастно наблюдая за яростными прыжками скакуна и нащупывая в кармане кусок сладкого. Найдя его, он двинулся к Чернышу, ласково разговаривая и протягивая руку к поводьям.

– Ну, тише, тише. Ха-ароший мальчик…

Черныш услыхал его голос и потянулся носом к мастеру-арфисту, требуя угощения.

– Норовистый какой! – заметил Кейл.

– Пока в седло не сядешь, – возразил Робинтон, польщенный тем, что может потягаться с таким опытным наездником, как лорд Кейл.

Кейл усмехнулся.

– Ну, а теперь, Макестер, если ваши люди будут так любезны отвести своих скакунов в стойла, – и он указал проход, ведущий влево, – мы позаботимся о том, чтобы разместить вас со всеми удобствами.

– А если ваш целитель осмотрит руку мастера Робинтона, – отозвался Макестер, не обращая внимания на протесты арфиста, – мне будет куда спокойнее на душе.

– Руку? – встревожился Кейл. – Царапина, должно быть?

– Семь швов наложили, – мрачно сообщил Макестер.

Кейл поспешно повлек арфиста обратно в холд и кликнул целителя.

– А я надеялся послушать нынче вечером новые песни… – печально сказал лорд.

– Послушаете, послушаете, – утешил его Робинтон. – У вас тут живет Струан… – он усмехнулся, предвкушая встречу со старым приятелем, который ныне сделался опытным путешественником. – И, насколько мне известно, леди Эдесса играет на арфе не хуже любого арфиста…

– Но ваша рана…

– Горло у меня не задето, лорд Кейл.

Мысленно Робинтон уже подбирал песни, которые могли бы поколебать благодушие Кейла. Надежды мало, но отчего бы не попробовать? В спокойные времена Кейл был бы идеальным лордом: снисходительным, любезным, учтивым, скромным, поглощенным делами собственного холда и заботящимся исключительно о его процветании. Только вот времена нынче настали неспокойные…

После того как целитель осмотрел рану Робинтона, арфист поднялся на вышку барабанщиков. Там он поздоровался с дежурным молодым холдером и попросил разрешения сообщить в цех арфистов о том, что он возвращается.

Лесса, дочка лорда Руатанского, вечером ненадолго вышла к гостям, но вскоре задремала на коленях у отца. Робинтона это позабавило: он как раз пел зажигательную песню, под которую жители холда притоптывали тяжелыми башмаками и прихлопывали в ладоши. Один из проживавших по соседству холдеров, приглашенных на праздник, умел играть на ложках и охотно присоединился к прочим музыкантам.

В парадном зале Руат-холда петь было одно удовольствие: великолепная акустика, вдохновляющие гобелены на стенах… Робинтон сидел напротив самого большого из них. Это было потрясающее изображение всадников на драконах; они кружили над Руат-холдом, хотя с тех времен, как было создано изображение, фасад стал значительно красивее. Тут были и королевы: их всадницы размахивали длинными жезлами, изрыгающими пламя. Такие же жезлы были в руках наземных команд. Сцена была изображена так подробно, что арфист мог разобрать герб Форт-Вейра на некоторых одеждах.

Да, леди Эдесса была хорошей хозяйкой. Робинтон вспомнил, как выглядел холд в его предыдущий визит, когда он побывал тут с лордом Ашмичелем. В зале темно, неприбрано, гобелены затянуты паутиной… Вот уж воистину – новая метла по-новому метет!

Наутро, отоспавшись в просторной мягкой кровати, Робинтон почувствовал, что отдохнул и готов с новыми силами пуститься в путь. Когда Джез ловко подсаживал его в седло Черныша, арфист жалел только об одном: что лорд Кейл оказался не готов сотрудничать с ним. Единственное, на что он согласился, это выставить охрану вдоль границ с Наболом и возвести на холмах сигнальные маяки. И на том спасибо.

– Не думаю, что они когда-нибудь пригодятся, – сказал на прощание Кейл.

Робинтон только вздохнул и поворотил своего вороного на юго-восток, к главному броду через Красную реку.

На обратном пути в мыслях мастера-арфиста продолжали вертеться новые метлы и молодые хозяйки. Наконец он сдался и решил попытаться сложить об этом песню. Вдохновение зачастую накатывало на него в самые неподходящие моменты, но лучше уж так, чем совсем никак. Для Робинтона это было показателем того, что он по-прежнему способен выполнять свои обязанности.

* * *

Через несколько недель в цех вернулся Шнырок, изможденный и усталый.

– Оставайся тут, пока мастер Олдайв не скажет, что ты готов к дальнейшему, – распорядился Робинтон, провожая Шнырка в цех целителей.

– К дальнейшему? – лукаво усмехнулся Шнырок, стараясь шагать в ногу с длинноногим Робинтоном.

– К тому, что будет поручено тебе теперь, – пояснил Робинтон, приноравливаясь к более коротким шагам усталого Шнырка.

– Дай мне хотя бы рассказать о том, что удалось узнать! – взмолился Шнырок.

– Ничего не стану слушать. Пусть тебя сперва осмотрят, отмоют и накормят, – отрезал Робинтон.

Шнырок понял, что спорить бесполезно. Он смирился.

Мастер Олдайв осмотрел его и обнаружил уйму синяков и ссадин, а также два посиневших и опухших пальца на ноге.

– Похоже, его неплохо вздули, – усмехнулся целитель, завершив обследование.

Горб, уродовавший спину целителя, – собственно, именно он и заставил некогда Олдайва появиться в цехе целителей, – казалось, притягивал взгляд Шнырка, хотя молодой арфист старался не смотреть в ту сторону. Впрочем, Олдайв давно научился не обращать внимания на зевак.

– В целом он здоров, только помят изрядно. Все это легко поправить хорошей горячей ванной, двойной порцией того снадобья, что готовит Сильвина, и несколькими днями постельного режима.

– Несколько дней в постели?! – возмутился Шнырок и хотел было соскочить со стола, но целитель с арфистом удержали его в четыре руки. – Еще чего! Вот от ванны я, конечно, не откажусь, – сказал он, потирая черные от грязи пальцы. – И от хорошего обеда тоже.

Ему предоставили и то, и другое. Шнырок даже не заметил, как Олдайв, присоединившийся к ним с Робинтоном в тесной комнатке Сильвины, подсыпал ему в кла какого-то зелья. Шнырок едва успел закончить трапезу, когда снотворное подействовало: он доел последнюю порцию сладкого пудинга и внезапно осел на стол, едва не уткнувшись носом в лужицу пролитого соуса.

– Надо же, как ты время рассчитал! – сказал Робинтон Олдайву.

– Довольно точно. А раз я сам так говорю, значит, так оно и есть, – гордо ответил целитель.

Сильвина смерила обоих желчным взглядом.

– Ну и парочка! Отпетые мошенники, пробу ставить негде!

– Так ведь все ради тебя, моя цыпочка! – ответил Робинтон и отвесил ей шутливый поклон.

Потом он подхватил спящего Шнырка с одной стороны, а Олдайв – с другой. Они стащили бесчувственное тело со скамьи, Сильвина отворила двери, и гонца отнесли в покои арфиста, бережно уложили на кровать в свободной комнате, укрыли одеялом и оставили отсыпаться.

* * *

– Что за подлые трюки, Робинтон! – возмутился Шнырок, проснувшись через полтора дня. Потом его лицо расплылось в улыбке, той особенной ухмылке Шнырка, которая совершенно меняла его физиономию. – Хотя, конечно, мне было совершенно необходимо отоспаться.

Он потянулся и взял у арфиста чашку с кла – хозяин стал готовить напиток, едва заслышав шорох в спальне.

Робинтон втайне был очень рад, что Шнырок вернулся. А то он уже начинал тревожиться за своего шпиона.

– Вот теперь я готов тебя выслушать, – сказал Робинтон, придвигая кресло поближе. – Или ты сперва хочешь поесть?

– Да нет, пока не хочу. А то как бы меня не стошнило, когда я буду рассказывать.

Значит, вести нерадостные…

– Нам повезло, что Тарафел отправил так много народу. Вендросс, который их возглавлял, разумный человек и опытный командир. Он ничего не оставил на волю случая. На границе Крома ошивалось еще некоторое количество Фэксовых обалдуев. Вендросс рассредоточил людей вдоль границы и прогнал прочь всех, кто пытался проникнуть в земли Телгара. С нами было достаточно много людей из стражи Тарафела, и Вендросс разослал их в приречные холды, выяснить, что там слышно. А остальных отправил по домам.

Робинтон кивнул. Ну, по крайней мере, Тарафел не станет сидеть сложа руки, пока есть риск, что Фэксу вздумается захватить обширную долину Телгара или цех кузнецов возле устья Большого Данто.

– Мне пришлось порядком попетлять, чтобы отследить всех, кто откололся от группы по дороге. Но основной отряд, числом четырнадцать, направлялся прямиком в Кром. Когда я убедился, что Вендросс…

– Кстати, он знает, кто ты такой?

Шнырок поморщился, неопределенно помахал рукой и наконец снова ухмыльнулся.

– Ну, вроде как знает. Он меня никогда ни о чем не спрашивает. А я ему о себе ничего не говорю. Но докладам моим он доверяет.

– Еще бы он тебе не доверял!

– Покорнейше вас благодарю, милсдарь главный арфист! – нахально откликнулся Шнырок. – Ну так вот, я сопровождал их, держась немного поодаль, чтобы проследить, куда они двинутся. – Гонец покачал головой. Лицо его сделалось угрюмым. – Ни за что на свете не хотел бы я жить под владычеством этого человека! Что он делает с этими несчастными…

Шнырок тяжело вздохнул, а потом тряхнул головой, как бы стремясь прогнать неприятные воспоминания.

– Я тебе это говорю, арфист, просто на всякий случай. Вдруг пригодится.

Шнырок сказал это таким тоном, что Робинтону сделалось не по себе.

– Да нет, не то чтобы тебе было обязательно это знать, но в такие времена, как теперь, лишняя предосторожность не помешает. Лайтол – тот, что прежде был Л'толом… – Робинтон кивнул, давая понять, что знает, о ком идет речь, – сохраняет свою семейную мастерскую. И ему это удается, вопреки Фэксу. Так что у меня есть безопасное убежище: я всегда могу пересидеть у него на чердаке. Быть может, придет час, когда всаднику и арфисту удастся справиться с этим человеком. Есть и хорошая новость. Я нашел Баргена!

– Да ну? – радостно воскликнул Робинтон, подавшись вперед. – И где же он?

Шнырок снова хихикнул.

– Наш молодой лорд далеко не глуп! Он сейчас в Вейре Плоскогорье, и с ним – еще пара человек, которым удалось вырваться из когтей Фэкса. Вряд ли кому-то вздумается разыскивать его в пустом Вейре!

– И что же он делает? С ним все в порядке?

– С ним все в порядке, и сейчас он как раз занят кое-чем, что придется Фэксу не по вкусу.

– Надеюсь, ничего такого, из-за чего могут пострадать невинные…

Шнырок склонил голову набок и ухмыльнулся.

– Не тревожься, вряд ли Фэкс сумеет отыскать виновных. Похоже, Барген здорово повзрослел. Из-за пережитых невзгод, конечно, но они пошли ему впрок.

– Напомни ему, что цех арфистов поможет ему во всем, что в наших силах.

Шнырок печально улыбнулся.

– Наши силы не столь велики, друг мой. Ведь нынче арфисты почти в такой же немилости, как и всадники. А ему, с его горсткой людей, остается только ждать.

Это вдребезги разбило слабую надежду Робинтона: он уже подумал, как хорошо было бы, если бы Барген в ближайшем будущем сделался лордом Плоскогорья.

– Ну, а с Кейлом тебе повезло?

Робинтон покачал головой.

– Слишком он добрый. И слишком доверчивый. Ну как же, Фэкс бывает у него в гостях, покупает у него скакунов. Чего, спрашивается, тут плохого? И вдруг появляюсь я и требую все это прекратить!

Шнырок только рукой махнул.

– Впрочем, он согласился выставить стражу вдоль границ и построить маяки.

– Ну, и то хлеб, – мрачно усмехнулся Шнырок. Потом задумчиво предложил: – Знаешь, я, как настоящий арфист, могу время от времени шептать ему на ухо пару слов, чтобы он не расслаблялся.

– Да был ли ты когда-нибудь настоящим арфистом, Шнырок? – хмыкнул Робинтон.

– Ну, время от времени я им бываю, – сказал Шнырок, разминая пальцы на правой руке. – Хотя, конечно, во владениях Фэкса я бы об этом заявить не рискнул.

Он допил свой кла и встал.

– Мне нужно снова принять ванну. Предыдущая сняла с меня не все слои грязи. А потом я бы не отказался еще разок отведать стряпни Сильвины. Какая женщина, а!

– Единственная в своем роде, как и ее матушка, – невозмутимо ответил мастер-арфист.

Шнырок хихикнул, сдернул полотенце с крючка на двери и, насвистывая, направился в ванную. В покоях мастера-арфиста была своя ванна.

Глава 18

Отбыл Шнырок несколько дней спустя, поутру, выбрав самого неприметного скакуна, что нашелся в конюшнях цеха.

– Надо же пощадить собственные ноги! – сказал он.

Кроме того, Шнырок обзавелся новой одеждой – Сильвина поделилась с ним старыми запасами. Очевидно, из тех, что сделались малы кому-то из подмастерьев. Шнырок просил ее «подобрать что-нибудь не особенно роскошное, но целое».

Сильвине с Робинтоном удалось уговорить его взять хорошее меховое одеяло – до тех пор, пока обстоятельства не вынудят с ним расстаться.

– Там, на севере, бездомных не меньше, чем холдеров, – сказал Шнырок, ощупывая одеяло. – Ну ничего: несколько ночевок на голой земле – и оно будет выглядеть не лучше, чем то, что я… потерял.

И он усмехнулся.

Несмотря на то, что Шнырок время от времени присылал сообщения через станцию скороходов в Форте, ощущение острой угрозы, исходящей от Фэкса, постепенно слабело: за пределами его шести холдов пока ничего не происходило.

Робинтон подозревал, что Фэкс не желает, чтобы слухи о его «подвигах» разошлись по всему континенту.

Непонятно, как Шнырку удавалось добывать эти сведения, но вскоре Робинтону стало известно, что у самозваного лорда шести холдов возникли некие таинственные проблемы с управлением. То шахта обрушилась – и очень богатая шахта. То несколько больших судов рыбацкой флотилии Плоскогорья пропали во время бури. Заготовленный лес то горел, то его разбивало в щепки во время сплава. На поля напала парша и загубила половину урожая. И люди Фэкса были вынуждены непрерывно разбираться с этими мелкими напастями. А между тем виновных вроде как и не было, даже виновных в недосмотре. Ходили слухи, что среди замученных непосильным трудом холдеров вспыхивают мелкие бунты, но эти мятежи стражники Фэкса подавляли быстро и беспощадно. «Смутьянов» отправляли в шахты, а семьи их выгоняли из дома – живи как знаешь. Впрочем, стражники и между собой грызлись нередко. Зачастую дело оборачивалось несколькими смертями. Как правило, убитыми оказывались наиболее жестокие командиры и надсмотрщики.

Оборот сменялся Оборотом, и постепенно даже Грож ослабил бдительность, хотя стражу на границах держал по-прежнему. Тарафел умер – своей смертью. Робинтон знал это точно – он расспросил целителя Телгар-холда.

– Естественной, совершенно естественной смертью, дорогой мой мастер-арфист, – сказал целитель. – Я за ним сам ухаживал. Больное сердце, знаете ли. И к тому же он так и не простил себе, что предводитель Вейра был убит в Телгар-холде, у него в гостях. Да и трудно ему было угнаться за теми, кто помоложе, такими, как Вендросс и юный Ларад… То есть лорд Ларад.

После часового обсуждения Конклав утвердил Ларада в правах владетеля холда. Лараду не было еще и шестнадцати, хотя он был высоким и крепким юношей, так что большую часть своего времени он посвящал ученью. Наставниками его были Вендросс и арфист Фалони, бывший однокашник Робинтона, очень хороший учитель. С утверждением возникла некоторая заминка: Фелла, старшая сводная сестра Ларада, заявила свои права на холд. Лорд Теснер из Айгена, старший из ныне здравствующих лордов, возмутился такой наглостью и потребовал, чтобы ее не пускали на заседание. Прочие лорды и главные мастера с радостью его поддержали. Робинтон разыскивал Феллу во время последовавшего празднества – ему хотелось взглянуть поближе на женщину, которой хватило отваги объявить себя старшей в роду, – но ее нигде не было. Вскоре после этого она вообще исчезла из Телгар-холда, и Робинтон не раз спрашивал себя, что с нею стало.

Обороты шли, размеченные обычными праздниками Солнцестояний и Равноденствий, Встречами и выполнением рутинных обязанностей мастера-арфиста. Робинтона часто навещал К'ган, и арфист всегда принимал его с радостью. Синий всадник обычно приносил какой-нибудь гостинец для Камо: игрушку или угощение, изготовленное в кухнях Вейра. Он даже пытался правильно расположить пальцы мальчика на ладах флейты и заставить дуть в нее, как надо.

– Какое все-таки утешение – потолковать с тобой! – говаривал К'ган. – Похоже, ты – единственный, кому не наплевать, что станет с Вейром.

Он частенько вспоминал «старые добрые времена», когда предводителем Вейра был Ф'лон, а Вейр пользовался всеобщим уважением и не сидел сложа руки. Р'гул же заставил Вейр замкнуться в себе и не позволял всадникам бывать на Встречах, кроме как в Бендене и Нерате.

– Он всего боится! – К'ган сделал паузу, чтобы показать Робинтону, как ему это неприятно. – Боится задеть лордов-холдеров. В особенности – Нератского и Бенденского, которые присылают Вейру десятину, как полагается. Битра тоже присылает – когда лорд Сайфер о ней вспоминает. Райд просто в восторге от нового предводителя!

Он закатил глаза.

– А как там мальчики?

Робинтон жалел, что не может чаще встречаться с Ф'ларом и Ф'нором. И не только потому, что это были сыновья Ф'лона. Он и сам хотел бы, чтобы у него были такие сыновья. Когда-то он мечтал, чтобы Камо не пережил своего первого Оборота – ведь многие дети умирают во младенчестве… Временами Робинтону было тяжело спрашивать других о том, как поживают их дети. Ему приходилось заставлять себя делать это – все равно что прикасаться к незажившей ране. Но на этот раз он твердо решил, что отправится на следующую Встречу в Нерат. Он надеялся уговорить отца оставить Полукруглый и тоже приехать. Если К'ган скажет об этом мальчикам, возможно, получится встретиться и с ними…

– Славные парни. И Ф'лар уже сейчас соображает куда лучше, чем покойный Ф'лон, – гордо ответил К'ган. – И они верят! Действительно верят! Я это вижу. Хотя они, конечно, в любом случае не посмели бы опозорить память отца, забыв обо всем, – добавил он. Потом вздохнул. – Мы несем все новые потери. Я никогда еще не видел столько опустевших вейров, а эта ленивая… – он прикусил язык и не решился произнести вслух то слово, которым хотел назвать Йору, госпожу Вейра. – Не понимаю, почему С'лонер думал, что она справится. Она, разумеется, и пальцем не желает пошевелить! Нити вот-вот появятся, а Вейр не готов к атаке.

И он грустно покачал головой.

Робинтон думал о том же. К концу последнего Прохождения на Перне было шесть Вейров, в которых жили более трех тысяч всадников. А теперь и трех сотен не наберется. К тому же не все они способны бороться с Нитями. Даже К'ган быстро приближался к тому возрасту, когда они с его Тагат'ом не смогут летать в боевом крыле. На ум ему пришла строка из Баллады Вопросов: «Ушли далеко, ушли без возврата…» Что же делать?

* * *

Однако Робинтону хватало забот и помимо того, чтобы отыскивать ответы на вопросы из старой песни. Больше всего радовало его то, как быстро развивался Сибелл. В будущем Обороте он, скорее всего, поменяет стол…

До Робинтона регулярно доходили слухи о новых зверствах Фэкса. Увы, теперь спастись удавалось немногим. Робинтон по-прежнему пытался заставить лордов-холдеров что-нибудь предпринять. Но ведь играть имеет смысл только тогда, пока тебя хоть кто-то слушает…

Шнырок без устали доставлял вести. Однажды Робинтон даже получил записочку от Баргена. Он снова обещал, что заявит свои права на Плоскогорье как законный наследник рода.

Но как-то Шнырок появился поздно ночью. Он был совершенно измучен – вернулся из Набола и весь путь преодолел бегом.

– Он… что-то… задумал! – выдохнул гонец, сползая по косяку покоев Робинтона.

Арфист поднял его, усадил в ближайшее кресло и налил ему вина.

– Вот же хитрая бестия! – сказал Шнырок, оторвавшись наконец от стакана. – Я не заметил, как они ушли, а когда заметил, не мог понять, куда они делись. Но половина казарм в Наболе пусты. И даже оставшиеся стражники не знают, куда делись их товарищи.

– А в какую сторону они двинулись? Шнырок потряс головой.

– Не знаю. Похоже, я искал не в том направлении, это точно. Прости. Прости, пожалуйста. Я-то думал, что наизусть знаю все его обычаи…

– Какие обычаи?

– Напасть и разгромить…

Внезапно Шнырок подался вперед, лицо его побелело.

– Руат! Надо было бежать туда! Предупредить их!

– Руат! – воскликнул Робинтон одновременно с ним.

– Добудь мне скакуна, самого резвого, какой найдется! – потребовал Шнырок.

– Я с тобой.

– Нет, Роб. Я могу скрыться в тени, а тебя слишком много.

– Я с тобой!

Арфист уже переодевался в свою старую одежду, темную и теплую. У него нашлась лишняя меховая куртка, и он отдал ее Шнырку – тот вспотел и теперь дрожал от ночного холода.

Робинтон забежал на кухню, чтобы взять еды на дорогу и оставить записку Сильвине, а затем они выскочили на улицу. Встревоженный страж порога заскулил и рванулся за ними, натянув цепь.

Они разбудили конюха и заставили его оседлать Робинтону Черныша, а Шнырку – резвого руатанского скакуна. Поначалу они ехали шагом, чтобы не разбудить цех и холд. Вскоре Шнырок указал на небольшую тропу, уходящую от главной дороги и ведущую напрямик. Робинтон мысленно извинился перед станционным смотрителем и от души понадеялся, что им сейчас никто не попадется навстречу. Оказавшись на тропе, они пришпорили скакунов и понеслись во весь опор. В другое время Робинтон счел бы опасным ехать с такой скоростью, но Черныш и скакун Шнырка были тверды на ногу, и дорога отчетливо виднелась впереди, как узкая бледная лента.

Они ехали всю ночь, время от времени переходя на шаг, чтобы дать скакунам отдохнуть, и к рассвету выехали к Красной реке. Погоняя усталых животных, они заставляли их двигаться со всей возможной быстротой. И наконец за поворотом открылся Руат-холд.

Робинтон в отчаянии созерцал жуткую сцену, озаренную первыми лучами утреннего солнца. С желобов все еще свисали веревки – по этим веревкам люди Фэкса забрались внутрь, миновав стража порога. Но куда же смотрел часовой? А может, его попросту подкупили? Посреди мощеного двора была свалена гора трупов. Судя по кровавым следам, тела сволокли сюда со всего холда. Из холда выносили одежду и красивую мебель, что привезла с собой леди Эдесса. Робинтон увидел толпу перепуганных людей, которых выгнали из жилищ и теперь заталкивали в хлев. Повсюду разъезжали солдаты на скакунах. Руатанские скакуны! Фэкс давно мечтал завладеть ими – и завладел. Но это было еще не самое худшее. Глядя на трупы, сваленные во дворе, Робинтон увидел среди тел взрослых несколько трупиков поменьше. Где же теперь веселая, неугомонная Лесса? Ей сейчас должно быть – сколько? Девять, самое большее – десять Оборотов. Голова у Робинтона пошла кругом от ужаса и усталости. Он пошатнулся в седле. Шнырок поспешно затащил его в тень.

Далекие крики и топот заставили Робинтона снова взглянуть на жуткое побоище. Скакунов собрали в табун и теперь собирались перегонять во владения Фэкса. Надо предупредить Грожа. И Ларада с Отерелом тоже. Здесь Робинтону и Шнырку делать больше нечего.

Они со всей скоростью, на какую были способны их измученные скакуны, поехали к ближайшему пограничному посту Грожа. Ввалились в караулку и приказали ошарашенным стражникам поднять тревогу. Взяли cвежих скакунов и понеслись в Форт-холд. Там Шнырок сразу помчался на барабанную вышку, а Робинтон принялся так стучаться в дверь Грожа, что разбудил не только лорда, но и всех обитателей соседних покоев.

– Фэкс захватил Руат-холд! – выдохнул Робинтон и привалился к дверному косяку, пытаясь отдышаться. Снаружи донесся грохот барабана, передающего ужасное известие. Шнырок еще не разучился держать в руках барабанные палочки…

– Как? – Грож, не веря своим ушам, уставился на мастера-арфиста. – Не может такого быть!