Текст книги "Ты ждала меня, Заруна? (СИ)"
Автор книги: Энн Лу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Я принялась рассматривать картины, созданные талантливейшим художником. Его стиль мне чем-то напомнил стиль того художника, что написал картину, повешенную у меня в комнате, где я живу. Такая удивительная прорисовка деталей, глубокая передача света и тени, насыщенные цвета. Создавалось ощущение, что картины живые, недавно созданные мастером. Лишь пыль и небольшие потертости напоминали, что им уже лет и лет… На первой арке слева была изображена на черном фоне, забрызганном вспышками света звезд, планета. Вторая показывала толпу людей, устремившуюся в горы, третья содержала сюжет с гернами. На четвертой герны разговаривали с людьми. Пятая повествовала о полете человека верхом на ниясыти. На шестой на нас с ожесточенным и презрительным взглядом смотрели тараки. Седьмая словно дарила надежду, ведь на ней было изображено красивое звездное небо с яркими красно-белыми разводами, а сверху лился неяркий приятный свет, будто свет надежды и веры. Подле каждой арки я стояла около десяти минут, как и мужчины, изучая все детали потрясающих изображений.
– Что это? – от этого удивленного возгласа я резко подпрыгнула на месте, развернувшись на сто восемьдесят градусов.
На входе в наше дивное открытие стоял смотритель книжного хранилища. Как реагировать на его появление? Расстраиваться? Или он уже в курсе всего? Я покосилась на Нарана, стоявшего у пятой арки. Он ничуть не удивился появлению постороннего.
– Зунг! Хорошо, что ты пришел!
Лахрет стал рядом со мной и объяснил:
– Зунг – хороший лингвист и знаток карского. И, кстати, он знает о наших поисках. Не удивляйся.
Я коротко кивнула ятгору, не отрывая взгляда от медленно входящего в тайное помещение смотрителя. Тот, широко распахнув очи и рот, оглядывался по сторонам, видимо, убеждая себя в том, что это ему не мерещится.
– Хорошо, что я первым вас обнаружил! А, что если кто другой бы был? – он недовольно зыркнул на куратора, чем немало меня удивил.
Надо же! Куратора, кроме Лахрета, еще кто-то чихвостит! Но Наран не дал себя в обиду:
– Ты же сторожишь!
Зунг театрально фыркнул и отправился к первой арке, но его интересовала не картина, а надпись.
– Я хоть и присматриваю, но за всеми уследить не могу… хм… очень древние надписи… весьма-весьма… – затих в своем монологе хранитель, поднеся к губам сжатый кулак и сосредоточенно сведя брови.
Я хмыкнула, рассматривая озадаченного ученого. Неожиданно зазвонил коммуникатор Лахрета. Он ответил. Выслушал, и, буркнув, что скоро будет, наклонился ко мне, продолжая шептать на ухо, словно боялся осквернить сакральное таинство загадочной комнаты, в которой находился:
– Милая, я должен идти. Не знаю, когда вернусь. Если хочешь, оставайся здесь, с Нараном.
– Хорошо, – я покосилась на него, встретив обеспокоенный взор. – Что-то не так?
– Ничего, что я бы не решил, не беспокойся. Я позвоню, – совсем у самого моего уха прошептал он и, чмокнув в шею, быстро испарился. И почему в шею? Чтобы я не расслаблялась? В губы нельзя, так он решил, что меня можно везде целовать? А ничего, что я не каменная и могу тоже чего-то возжелать?! Ууу! Садист!
Наран лишь бросил короткий неясный взгляд ему вслед, даже не спросив, куда он. Это его не касалось. Сейчас его внимание всецело поглотило все помещение.
Как ушел Лахрет, я немного расслабилась. Его излишнее внимание слишком смущало меня и сковывало всю. Смотритель медленно перемещался по комнате и, суя нос во все щели, громко восторгался всем, что видит:
– Потрясающе! Как сохранилось! Да этому месту не меньше двух тысяч лет! Удивительно! – еще он перебирал множество описательных эпитетов, чтобы выразить свое восхищение. Я поняла, что существует невероятное количество слов для описания своего восторга! Не знала и половины!
Не особо обращая внимания на Зунга, господин куратор оккупировал пятую арку и с особым интересом рассматривал нарисованных на стене людей верхом на ниясытях, водя носом по каждому завороту изображения. Среди этих ученых мужей я почувствовала себя пятой ногой у лошади. Побродив еще минут десять по комнате и рассмотрев все рисунки, задрала голову кверху. Откуда свет льется? Он исходил со всего потолка. Интересно, где он берет энергию? Ведь нынешние источники энергии атконнора намного младше этой комнаты. Значит, источник находится где-то в другом месте. Где? Еще одна загадка. Пожав плечами и заложив руки за спину в стиле аля «Наран Ниасу», опять побрела бесцельно по комнате, скользя невооруженным и необразованным взглядом по уже осмотренным закоулкам. Чем себя занять? Что искать?
– Господин Зунг, а вы можете прочитать эти надписи? – спросила я смотрителя, указывая пальцем на письмена над арками.
Тот оторвался от странного длинного цилиндра, лежавшего в нижней части первой арки, и посмотрел на меня, как корова на седло. Наверное, подумал, что я здесь делаю? Поднял взгляд наверх, но ответил довольно снисходительно:
– Это страшно редкая форма карского языка. Им почти никто не пользовался. Чтобы его перевести, нужно полистать справочники по этому языку и… еще нужно время, – рука Зунга медленно поднялась к подбородку. – Очень… очень редкая форма грамматики… хм… – и он снова погрузился в ученые бубонения-размышления, при которых невозможно абсолютно ничего понять, но явно помогает думать умному человеку.
Вместо того, чтобы внимательно слушать его измышления, я принялась рассматривать этого человека, словно увидела в первый раз. Худощавый, высокий, жилистый мужчина с большими выразительными виридоновыми глазами и прической в стиле «утро в курятнике». Такой типичный библиотекарь с умными бегающими глазами и выражением отрешенности на узком лице. При моем вопросе куратор обернулся на нас, сделал для себя какие-то известные только ему одному выводы, хмыкнул и продолжил далее изучать картину «Пикасо» с присущим ему энтузиазмом. Скучно. Даже сесть некуда. Зунг, вдруг, очнулся из научного забытья, положил цилиндр на место и поковылял к выходу с невнятной фразой вроде:
– Сейчас принесу справочники и распоряжусь, чтобы сюда придвинули стеллажи и закрыли здесь проход. Не нужно, чтобы лишние глаза и уши здесь были… – и он исчез за поворотом.
Теперь в тайной комнате остались только я и куратор. Я посмотрела не него. Видели ли вы когда-нибудь полностью поглощенного делом муравья? Он занят делом и не видит вокруг ничего. Так и Наран. Отключился от окружающего мира, погрузившись в свои глубокие думы. Трогать его бесполезно, даже вредно для здоровья. Скорее психического, чем физического. Я отвернулась от него, упершись взглядом о стол. Провела указательным пальцем вокруг столешницы, пройдясь кругом. В центре стола я узрела очерченный диск и задумалась о том, что будет, если его надавить? Неслышно потянулась к нему и надавила.
– Ааа! – вырвалось из удивленной меня, когда что-то снизу зашевелилось и стало поднимать меня вверх, прямо на стол, так, что я быстро улеглась сверху.
Наран от неожиданности даже подскочил, и, с муштрой военного, принял боевую позицию, готовый к обороне.
– В чем дело? – его брови полезли на затылок, когда он увидел меня, лежащую на животе, на столе, а вокруг появились стулья из тех самых окружностей, что виднелись на полу возле стола.
Оказывается, когда я надавила на диск в центре столешницы, я стояла на одном из них и, активировав какой-то механизм, подняла их и себя заодно. И вот, лежу на столе и глаза испуганно таращу, не понимая, что случилось. Встретив взгляд куратора, прочитала в них что-то вроде «Опять! Неужели нельзя без эксцессов?»
– Там, где вы, иата! Одни неприятности! Неужели нельзя ничего не трогать?! Что вы снова сделали? – сработала его хорошо выработанная привычка костить меня по чем зря.
Я вообще, не понимаю, чего он на меня сердится? Я же тут только помогаю! Что бы они без меня делали? Еще сидели бы и мозги ломали, как дверь открыть. А я вот, быстро решила эту проблему. А теперь и стулики выдвинула. Ну, подумаешь, на стол забралась. С кем не бывает? А он опять распыхтелся! Как он меня уже достал! Лучше бы спросил, как я себя чувствую!
– Хорошо, что ваши усилия увенчались лишь этим! А если бы тут была какая-нибудь ловушка? – из его глаз разве что искры не сыпались.
Опять псешит! Ууу! Как же это мне надоело! Почему Лахрет ушел? Мне он здесь так сейчас нужен. Я даже потерплю его нежные приставания. А этого Нарана я, чем дальше, тем меньше переносила. Я, конечно, понимаю его обстоятельства, и то, что стала для него однажды обузой, когда он решил меня уломать лететь в атконнор. Но зачем же так часто меня ругать? Вспыхнув и слезши со стола, я одарила его обиженным взглядом и бросила ему:
– Неужели у вас, господин Наран, для меня есть только одни ругательства? Ничего хорошего не можете придумать? Я ведь могла пострадать! Почему вы не спросили сперва, что со мной? Цела ли я? Не надоело меня постоянно одергивать?
Мужчина дрогнул и осекся. Мигнул и пожевал воздух в замешательстве. Я демонстративно присела на стул.
– О! А как вы это сделали? Откуда взялись стулья? – в проходе возник смотритель хранилища с огромным томом словаря, и изумленно уставился на обновления в помещении.
Зайдя, он уронил книгу на стол и продолжил глядеть на новое чудо.
– Это вы, иата, смогли раскрыть секрет? – ему не нужно было объяснять, кто сделал открытие. – Как хорошо! Теперь будет, где сидеть. А то, я так думаю, мне здесь придется провести немало времени в исследованиях и переводе! – милый человек, этот Зунг!
Я же не сводила взгляда с ощерившегося куратора. Он понял меня прекрасно и еще то, что сказать ему нечего. Я начала защищаться сама. Недовольно дернув рукой, он театрально развернулся к предмету своего предыдущего исследования, продемонстрировав, что не желает со мною о чем-либо сейчас говорить. Зунг подошел ко мне и негромко спросил, как мы нашли эту комнату и открыли дверь? Я с удовольствием поведала ему без лишних подробностей наши поиски, после чего Зунг восторженно изрек:
– Как здорово, что вы с нами! Я всегда считал, что участие в исследованиях людей случайных и не сведущих в науке, весьма полезно! Они смотрят на изучаемый объект со стороны и видят то, что ученые не видят, – он искренне улыбался, излучая добродушие и восхищение.
Наран же бросал на нас из-под лба косые взгляды и ворчливо бубнил себе что-то под нос. Честное слово, похож на ворчливого старика из моего неизвестного прошлого! А Зунг – милашка! Мы с ним обязательно подружимся! И среди этих дум у меня громогласно заворчал желудок, абсолютно всем сообщив, что я хочу есть. Мне даже показалось, что и у лифта узнали о голодном посетителе библиотеки. Спросила у мужей ученых, не хотели бы они перекусить чего, на что они утвердительно закивали. Сбегав за кушаньями в столовую, я быстро вернулась обратно, где все принесенное мною вмиг истребилось голодными исследователями-археологами. Посидев еще с полчаса в тишине, нарушаемой невнятными ворняканиями мужчин, поняла, что я здесь лишняя, ибо ничего не тямлю в карском языке. Поэтому, после неясных мучений и болтнания ножками на стуле, я собрала грязную посуду, и, попрощавшись, ушла в опочивальню. Найдя там свою спящую красавицу, вытянулась рядом и заснула крепким сном, усиливаемым ферментами Забавы.
На следующий день добросовестно прогуляла физическую культуру, так как моя большая малышка вывихнула себе плечи, и сразу пошла на историю. Там Наран с видом не выспавшегося мученика и с помятым лицом задал нам самостоятельную работу на тему какой-то там войны. Я старательно написала про нее ровно две строчки, поскольку о ней ничего не знаю, кроме того, что между собой воевали два города за месторождение меди. Все. Кто победил, не помню. Сдала и вышла, не сказав куратору ни слова. Сидит, смотрит на меня волком, словно я у него почку украла. Злится. Или не выспался? Одно из двух. Выяснять не стала.
Этику промучилась. Пошла на правоведение. В терминах, изрекаемых в аудитории, поняла лишь «имеем право», «запрет» и «закон». В столовой Март усиленно пытался вбить в мою голову, полную опилок и отрубей, несколько понятий типа «кодекс», «статья» и «поправка». Я поняла на второй раз. Прогресс на лицо! Раньше раза с пятого доходила. А тех, кто доходит, так и называют – доходяга. Хм. О чем это я? Думать приходилось с трудом. Беда, да и только. Что с моим организмом происходит? Наверное, настал период, когда тот самый организм пресыщен информацией и требует отгула.
Лахрета я сегодня не видела, и он мне не звонил, что сильно меня удивляло и нервировало. Наверное, началась любовная лихорадка и у меня. Почему он не звонит и не пишет? Я уже дыру просмотрела в коммуникаторе. Лия ненавязчиво спросила:
– Ждешь его звонка?
– Угу.
– Позвонит.
– Угу, – я силилась не думать о нем, не выходило.
Глядя в окно холла, где остановилась, желая отстраниться от учебы, я отвечала односложно и вяло. Лия с пониманием погладила меня по плечу и произнесла:
– Сейчас у Лахрета критический момент. Если он справится со своей «лихорадкой», значит, он не любит тебя.
– Как это? – я повернулась всем телом к подруге.
– Дело в том, что после поцелуя, мужчин лихорадит около двух суток. Потом, если он не любит женщину, у него все проходит. А если любит… – она пожала плечами.
– Вчера ты говорила немного другое.
– Я весь вечер разговаривала с мамой на эту тему.
– Обо мне? – я напряглась.
– Нет. Просто так. Она мне много об этом рассказала. Так что, если господин Лахрет тебе сегодня вечером или завтра утром не позвонит или не явится сам, делай верный вывод.
Я нервно сглотнула и заморгала. Хочу ли я, чтобы он не пришел сегодня? Да я уже сейчас его хочу видеть! Где его носит?! Как же быстро привыкаешь к хорошему. Его нежности еще вчера меня раздражали, а сегодня я их напряженно жду.
Весь вечер провела в тайной комнате в надежде встретить там Лахрета. Сама ему боялась звонить. Но, кроме двух тутошних завсегдатаев, никого не было. Как только я переступила порог, на меня набросились с возмущениями:
– Неужели нельзя было запомнить хотя бы название воевавших городов?! – кое-кто уже проверил самостоятельные работы по истории.
Ну, что за человек такой?! Ни тебе здрасти, ни до свидания!
Проигнорировав нападки недоспавшего взъерошенного злюки, пристала к Зунгу:
– Ну, что? Удалось что-нибудь перевести?
– Да! – в глазах смотрителя горел огонь азарта. – Первых две надписи.
– И что? – я села рядом и заглянула в записную книжку Зунга. Он не любил электронные устройства, не доверял им, поэтому пользовался бумагой и стилом.
– Смотри, – он пальцем указал на запись в своей книжке, – первая гласит: «И был мир после создания», а вторая: «Люди повиновались Создателю во всем».
– Создателю?
– Да. Согласно одной малоизвестной легенде, когда-то Заруну сотворил Создатель. Поселил на ней гернов. Они жили в мире с Ним и друг с другом. А потом Создатель дал им на воспитание людей, чтобы герны научили их поклоняться доброму и любящему Создателю. Потом что-то произошло и герны восстали против Создателя. Он их наказал и перестал общаться ними. Как наказал, не ясно. Герны обиделись на Него, отвернулись и перестали искать Его руководства, уничтожив для себя все напоминания о Нем. Однако Создатель оставил для потомков людей надежду. Он не отвернулся полностью от своих творений и дал руководство о том, чтобы вернуть с Ним хорошие отношения. Это руководство легенда называет Путем Примирения. Герны же спрятали это руководство и от себя и от своих «учеников», то есть людей, но уничтожить не смогли. Некоторые «верные» сумели сохранить тайну об этом Руководстве и оставили своим потомкам подсказки или ключи, как найти этот Путь Примирения. Они верили, что их потомки сумеют избавиться от гнета гернов и прочитают их подсказки, вернут людей к своему Создателю. Тогда Он восстановит с ними мир и люди перестанут умирать, уходя в небытие, станут по-настоящему счастливыми и, самое главное, Он уберет угрозу войны с Заруны. Тогда Он откроет Свою Могучую руку и вернет к жизни ушедших. В тот день наступит Золотая эпоха Возрождения! – глаза Зунга благоговейно блестели в неярком свете комнаты.
Он искренне верил в то, о чем говорил. Правда это или вымысел, но каждый человек хочет верить во что-то хорошее и красивое. Зунг выбрал это. А во что верить мне? Любой человек, как я считаю, подспудно стремиться к чему-то Возвышенному и Могущественному, словно внутри на подсознательном уровне вложена потребность в этом. Помигав на Зунга, я восторженно выдохнула ему:
– Какая красивая легенда! Почему я никогда не слышала ее ни от кого?
– И вряд ли услышишь, – покачал головой смотритель. – Это история «Зарунской рукописи». О ней мало кто говорит.
– Вы читали ее?
– Нет, конечно! Однако в одной ветхой книге еще мальчиком я прочитал о ней и загорелся ее найти. Я много исследовал, много читал, изучал, поэтому я здесь, – Зунг развел руками, расплывшись в счастливой улыбке того, кто чувствует приближение вожделенного.
Впервые я услышала что-то более-менее удобовразумительное о Зарунской рукописи. Теперь ко мне пришло понимание стремления Нарана и Лахрета найти этот предмет. Внутри что-то шевельнулось. Скорее всего, это желание найти ответы на мои личные вопросы о моем происхождении, поэтому внутри вспыхнула жажда знаний, поисков ответов. Я решила, что если найду эту рукопись, тогда получу ответы на вопросы о том, кто я? Зачем я здесь? Откуда? Куда иду? Слушая Зунга, я не заметила, как рядом сел Наран, потупив взор и погрузившись в свои мысли. Он тоже мечтал найти ее. Почему? Наверное, он верил, что тогда сможет встретить свою пропавшую жену. Именно эта вера давала ему сил бороться.
Я не знала этой системы, в которой жила, и, честно говоря, хоть и восхищалась, не понимала ее. Не понимала и то, против чего боролись Лахрет и Наран. Однако, почему-то внутри меня родилось желание помочь людям во что бы то ни стало вернуть себе те хорошие отношения с Создателем, о котором шла речь в этой легенде. Наивно. Но ради этого стоит жить, ради чего-то благородного, чистого, возвышенного.
В таких размышлениях я просидела возле погрузившегося в перевод Зунга, в то время как Наран продолжил фотографировать каждую деталь картин в арках. Лахрет так и не явился, не позвонил, что приводило меня в замешательство и расстраивало. Через полчаса сидения и ничегонеделания, я, попрощавшись, ушла в свои апартаменты, размышляя над двумя вещами: рассказанной легенде и отсутствии Лахрета. Не выдержала, позвонила ему. Не ответил. Неужели не любит? Уснула в мучительных сомнениях.
