Текст книги "Ты ждала меня, Заруна? (СИ)"
Автор книги: Энн Лу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
– Милая моя! Хорошая! Что же ты так не аккуратно? – гладя ее по спине и крыльям, шептала я.
– Тебе было плохо, я хотела к тебе! – заскулила она.
– Глупышка, зачем же так резко? – начала я ей разминать плечи, точно зная, где у нее болит.
Она не ответила и лишь закатила глаза, продолжая тихо стонать. Я поглядела на возвышающегося над нами Лирита, спасшего мою королеву и тихо просипела:
– Спасибо!
Он мигнул обеспокоенным глазом, что означало «Всегда готов!» и успокаивающе засвистел, желая поддержать Забаву.
– В чем дело?!! – услышала позади гневный голос куратора и вздрогнула.
Я сама испугалась, так еще и этот! меня будет чихвостить! Я повернула лицо в его направлении, устремив на него виновато-страдальческий взгляд.
– Забава вывихнула плече, когда резко тормозила, – ответила за меня Лия.
– Какого нхура?!! Почему она это сделала? Как это произошло?! – он вопрос обратил Лириту, что удивило меня. Неужели чужие ниясыти могут отчитываться другим наездникам?
Лирит недовольно заворчал в сторону Нарана и я услышала! его ответ: «Я почувствовал ее страх. Она хотела защитить свою Лану. Я лишь остановил ее». В шоке я распахнула рот и перевела взгляд на куратора. Он его точно не услышал, но ему передал его Натон, стоявший рядом и обеспокоенно наблюдавший, как и все ниясыти, в стороне. Забава спрятала морду у меня в объятиях. Осознав ответ, Наран сделал звериное выражение лица, готовый удушить мою разнесчастную персону.
– Иата Лана! Вы понимаете, что виновны в возникшей ситуации?!!
Я вздрогнула, будто он влепил мне пощечину, и, молча, опустила виноватые глаза, стиснув челюсти и сжавшись, как испуганный котенок.
– Что здесь происходит?! – раздался со стороны окружившей нас толпы до боли знакомый голос.
Лахрет растолкал плотную живую стену из моих одногруппников и встал рядом с Нараном, бегло оценивая взглядом сложившуюся ситуацию. В его глазах горела тревога. Что он здесь делает? Его еще тут не хватало для полного счастья раздавленной от замешательства и осознания многоуровневой вины меня! А Наран продолжал тираду:
– Иата Лана! Я же говорил всем, и вам в том числе, чтобы следили неотрывно за своими ниясытями, а не трепались неизвестно о чем со своими друзьями?!! – яростно ударяя меня словами и мыслями, Наран готов был размазать мое лицо по полу. – От вашего разгильдяйства могла погибнуть королева! Это немыслимо!!!
Я шарахнулась к Забаве, испуганно спрятав лицо у ее плеча. Спиной почувствовала, как кто-то приблизился ко мне и стал между мной и куратором. Лахрет.
– Достаточно, Наран! – железный голос Лахрета обухом огрел напряженного куратора. – Она уже все прекрасно поняла! – от его тона даже у меня внутри все похолодело.
Наран осекся и замолчал, хотя эмоциональный фон его продолжал оставаться на том же уровне. Я понимала, что виновата, но когда за мои ошибки чистил меня сам господин Ниасу, мне казалось, что он режет меня скальпелем без анестезии. Больно и неприятно. Моего плеча коснулась нежная теплая рука Лахрета:
– Милая, ты как?
Я прерывисто всхлипнула и подняла на него влажные глаза. Увидев мое перекошенное от вины и испуга лицо, Лахрет нахмурился и сердито покосился на друга. Тот лишь надменно повел упрямой бровей.
– Отведи ее в медчасть, – бросил он и повернулся к толпе стоящих вокруг студентов: – А кто сказал, что занятия закончены?! Немедленно продолжать! И не повторять хорошо продемонстрированных ошибок! Всем ясно?! – все, пулей убегая от сурового взора преподавателя, кинулись исправно выполнять его слова.
Наран отошел в сторону, недовольно и демонстративно отвернувшись от нас. Лахрет поманил меня подняться.
– Идем, моя хорошая, – от этой фразы у меня, почему-то отлегло.
Его заботливая нежность дарила мне покой и тепло. Я послушно поднялась и обернулась на Забаву. Так тревожно попискивала, но я поняла, что боль начала униматься. Согласно кивнув, я пошагала в сторону лифта. За мной последовала Забава. Потом Лахрет. У Лифта я оглянулась на полный моими одногруппниками парфлет и встретилась взглядом с Лией. Она понимающе и подбадривающе кивнула мне, посылая мыслеобраз вроде «Все будет хорошо!» Я благодарно улыбнулась ей в ответ, думая, как хорошо, что у меня есть друзья, готовые поддержать в нелегкую минуту. В лифте я не проронила ни слова, боясь поднять на Лахрета глаз. В медпункте я тоже избегала его взгляда. Там врач намазал Забаву каким-то гелем и велел его втирать утром и вечером и избегать два дня каких-либо нагрузок. Я послушно приняла протянутую баночку с необходимым веществом и пошла к выходу. Лахрет переглянулся с врачом и поспешил за мною следом. Я чувствовала, что он хотел со мной поговорить, но боялась и избегала этого. Он это понял и просто шел рядом, молча, все время бросая на меня тревожные задумчивые взгляды. Всю дорогу до раздевалки я размышляла над тем, как же мне теперь себя вести с ним после того, что я узнала от Лии. Спросить самого Лахрета стеснялась, боясь его огорчить или задеть. Еще ко всему объему чувства вины прибавлялось и огорчение, что Лахрету пришлось придавить Нарана. Они же друзья, а из-за меня, можно так сказать, они поругались. В общем, полный пакет неудачницы. Оставив меня у дверей раздевалки, он внезапно обнял меня, поцеловав в макушку, и ушел, не оглядываясь. Пораженно вздохнув от его неожиданного жеста, я быстро скользнула в раздевалку вместе с Забавой. Та сообщила, что благодаря той мази, ей уже не больно. Хоть что-то наладилось!
На следующее занятие я опоздала, но преподаватель по правоведению заблаговременно был предупрежден, так что не ругал, когда мы вошли с Забавой на урок. Лишь спросил, как себя чувствует королева. Я ответила, что уже хорошо, поблагодарив за внимание, и заняла свое законное место. Просидела я все занятие в полной прострации, ничего не услышав из сказанного преподавателем. По звонку, ко мне подскочили Март, Лия и Магон с обеспокоенно-заинтересованными моськами.
– Ланка, что с Забавой? – Магон уже давно обращался ко мне неформально.
– Как ты? – Лия заботливо погладила меня по спине.
– Ланка, что нхур тебя возьми здесь происходит?!! – рассердился братец, глядя на меня взором аля «Наран Ниасу в гневе». – Это из-за Лахрета?! – он сердито хмурил брови.
– Лахрет здесь ни при чем, – покачала я головой, но было ли это правдой? Может, частично и нет, но я думала, что так.
Март недовольно поджал губу. Обиделся. Пусть. Я не хотела что-либо сейчас с кем-то выяснять. Потом как-нибудь все утрясется, и я поговорю с Мартом обстоятельно. Сейчас я не хотела никого видеть. Медленно встав, как в кошмарном сне, я поплелась на следующее занятие с большой неохотой.
Биология. Войдя почти перед самым звонком, я не глядя на Лахрета, села на свое место и потупила взор. Он сидел уже за своим столом и что-то читал. Когда я проходила мимо, Лахрет поднял голову и проследил за мной вдумчивым пристальным взглядом. Прозвенел звонок. Преподаватель поднялся со своего места и заговорил своим приятным мягким голосом с привычной интонацией учителя:
– Сегодня будет несколько необычное занятие. Я хочу, чтобы вы сейчас задавали вопросы о своих ниясытях. Все, что вас волнует, о чем вы переживаете и хотите решить. Да, господин Паре.
– А можно вопрос не по теме?
– Какой? – лоб Лахрета прорезала морщина удивления.
– А это правда, что скоро вас можно будет поздравить с повышением? – в тоне моего одногруппника скользнула издевка.
– В смысле?
– Вы скоро станете лортом?
Боковым зрением я заметила, что Лахрет скрестил руки на груди и глянул в мою сторону. Я упрямо смотрела прямо перед собой. Он зашевелился и подошел к моей парте, опершись об нее бедром. Я нервно глотнула, чувствуя, как сердце затрепыхалось в груди, а руки забила мелкая дрожь. С чего это вдруг? Страшно, что обо мне говорят другие? Или потому что он стал так близко?
– Я вижу, что слухи уже быстро распространились по атконнору, господин Паре, о наших отношениях с кашиасу Ланой, – спокойно констатировал Лахрет, а я сжалась и осела на стуле, желая провалиться на месте сквозь землю, когда он заговорил.
Как тут слухам не пойти по милой альма-матер, когда пол атконнора созерцали вчерашнюю сцену с Мартом у лифта? Все зашептались. Я старалась не меняться в лице, чтобы не привлекать особого внимания, но как, если все в этот момент усиленно пялятся в мою сторону? Положив мне на плече руку и послав мне успокаивающую мысль, он отошел от моего стола и произнес:
– Моя личная жизнь на уроках не должна вас касаться. Прошу далее задавать вопросы исключительно по теме, – меня восхитило, с какой бесстрастностью сказал это Лахрет, как спокойно держал себя, не выказывая и толики смущения и неудобства. Я так не умею. Даже завидно стало.
Его начали спрашивать о цвете ниясытей, о способах ухода за их потрескавшейся коже, состава выделяемого ими фермента, о трудностях с их испражнениями и тому подобное. Я слушала ответы внимательно, но всячески избегала его взгляда. Хоть и старалась быть внимательной, я мало что услышала. Поняла, что у нир неразвит яйцеклад, находится в зачаточном состоянии, что кожу им надо натирать специальной мазью, взятой в медчасти и т.п. Но вот, моя пытка закончилась – прозвенел звонок. Все мухой покинули аудиторию, одна я двигалась заторможено, будто вокруг не воздух, а вода. Встала, последней поплыла к выходу, как тут меня поймал за руку Лахрет и прошептал молящим тоном:
– Останься…
Я вздрогнула и только сейчас сумела поднять на него тревожный взгляд. Он глядел на меня затуманенными глазами, полными волнения и… трепетного желания! Вот он, запущенный мной химический природный механизм, требующий завершения действия! Я встревожено оглянулась, встретившись глазами со стоявшей у двери последней из всех Лией. Она понимающе глядела на нас. Увидев моё выражение лица, она кивнула мне все с теми же мыслями о том, что все будет хорошо, и вышла прочь, плотно затворив за собой двери. Стремительным движением Лахрет привлек меня к себе, обхватив сильными руками со спины, и спрятав лицо в моих волосах. Я повернула голову к нему, и ухом уперлась в его грудь. Его сердце громко и часто билось, отзываясь эхом в моем мозгу. Руки его дрожали и лихорадочно заскользили по моему мягкому животу.
– Лахрет! – выдохнула я смущенно.
– Ммм…– его ответ звучал больше похожим на стон, чем на обычный отзыв.
– Прости меня! – я стремительно развернулась к нему все телом и задрала голову, чтобы видеть его склоненное лицо.
– За что?
– За то, что поцеловала… – говорю, а сама чувствую, как бежит шумным потоком кровь по венам, пульсируя у меня в висках и затылке.
– Ты уже знаешь? – его глаза прикрыла нега, и он потянулся к моему лицу, прижавшись губами к щеке.
– Да… – я слегка отодвинулась и заглянула в его затуманенные глаза, силясь увидеть там сейчас отголосок разума. – Прости, пожалуйста!
– Я не сержусь, – он вяло улыбнулся и уткнулся в мой лоб носом, опалив его горячим дыханием. – Мне так хорошо сейчас! Кажется, весь мир замер вокруг и существуешь только ты одна! Это невероятные чувства! Захватывающие, сильные, безбрежные. Я не хочу их менять на свободу…– прошептал он мне на ухо, от чего ливнем вся спина осыпалась мелкими букашками-мурашками и возникло жгучее желание ответа. Чем дальше, тем чаще он дышал, все сильнее прижимая меня к себе.
– И что ты хочешь делать? – спросила я его.
– Быть с тобой…
– Как именно? – я прогнулась, вырываясь из его объятия.
– А чего ты хочешь?
– Ууу! – зарычала я, выровняв руки, но талия осталась на месте. – Я про этот час говорю!
– Сейчас я тебя поцелую, и ты пойдешь дальше учиться. А ты, что подумала?
– Целуй! И я пошла!
Он счастливо засмеялся и обжег поцелуем мою щеку. А я-то думала, что… Он с нежностью поправил непослушный локон, выбившийся из основной кучи моих непокорных кудряшек, и любовно заглянул в глаза:
– Я люблю тебя… – как он легко и просто это сказал!
Я взволнованно взвела брови, ощущая стремительно растущее желание… не его, моё. Он любит меня! Эти слова сейчас прозвучали как-то особенно нежно и трогательно.
– Рет…
– Ммм… – он снова коснулся губами другой моей щеки, а я сомкнула веки, выдохнув с придыханием:
– До шестого дня недели еще ждать четыре дня… Как ты?
– Я справлюсь, не переживай, только позволь мне быть рядом… Тогда я смогу… Я так думаю, – он спускался поцелуями от моего виска по щеке до подбородка, от чего мое тело свело истомой и что-то сжалось в животе, отключив разум, а мои руки скользнули по его спине, ответно прижимаясь к теплой твердой груди.
Если он так продолжит!... От этой мысли у меня вырвался стон. Он резко оторвался от меня и отшагнул, испуганно уставившись на меня. Я шатнулась, как пьяная, медленно открыв глаза. Чего это он вдруг? Заторможено заморгала, вздохнув и приходя в себя. Что это вообще было?
– Что? – спросила я, глядя на его растерянное лицо.
– Иди. Тебе надо идти дальше на занятия… – он ухватился за спинку стула и потупил взгляд, сильно стиснув предмет мебели. Где-то глубоко сознание подсказывало, что если нам сейчас не остановиться…
Я кивнула и шагнула в сторону выхода, наткнувшись на Забаву. Та притаилась за нами, как мышь под веником, и тихо сидела, наблюдая за нашими манипуляциями руками и телами. Когда мы разошлись, она недовольно мурлыкнула.
– Что? – воззрилась я на нее.
–Почему вы остановились?
– А почему это тебя волнует?
– Мне понравились твои чувства!
– Ууу, – прогудела я и, обойдя ее, пошла прочь, стараясь не оглядываться, так как боялась, что вернусь и наброшусь на мужчину с требованиями продолжения банкета!
Шла, а сама поражалась самой себе. Как я могу себя так вести? Лахрет вызывал у меня так легко такие сильные чувства. Почему? Ведь я еще совсем недавно не допускала и мысли быть с ним. Парадокс какой-то! Нонсенс! В голове тараканы устроили восстание и творили погром всех моих взглядов и целей. Единственное, что сейчас мне хотелось, быть с Лахретом и все. Больше меня ничего не тревожило.
На социологии господин Хон Цирот начал занятие:
– Сегодня мы поговорим о социальных институтах. Ими называются общество людей, влияющее на их поведение, цели и реакции. Такими институтами являются семья, атконнор, правовая и законодательная палата и тому подобное. По-сути, это особые формы социальной организации, регулирующие поведение людей в отдельности и в общем. Они отражают потребности людей. Например, в ответ на потребность в воспроизводстве рода – был создан институт брака. Или потребность в безопасности и порядке – государство, потребность в добывании средств к существованию – производство и так далее. Не всегда он требует «законов», «правил» или наличия четко выраженной структуры или кодифицированных правил поведения членов института. Часто социальные институты могут быть организациями или ее системой. Но бывает, что и не являются ни тем, ни другим.
В общем, понесло как всегда нашего дорогого господина Цирота. Я потухла, точнее, потухла еще при входе в аудиторию, но еще вначале я настроила себя на восприятие темы, дабы отвлечься от всяких там мыслишек о мужчине… одном, особенном мужчине. Не вышло. Только к концу урока я вышла из транса и услышала задание на дом – институт брака. Написать самостоятельную работу и скинуть ему по сети. Брр! Ненавижу самостоятельные!
В обед я повела Забаву укладывать спать. Упала на кровать и принялась ждать Фию с обедом. Королева вывернулась рядом и возвысила надо мной голову на уже крепкой и длинной шее.
– Лана, а что от тебя хочет Лахрет? – наивно спросила она меня.
– В смысле? – я даже немного приподнялась на локтях от удивления.
– Он постоянно тебя обнимает, смотрит, трется лицом о твое, часто дышит, когда ты рядом, сердце у него бьется часто и внизу что-то шевелится…
Я заходилась в приступе нервного кашля, как туберкулезница. Было и смешно и стыдно до безобразия. Забава зря время не теряла и изучала потенциального мужа, того, кто будет разделять меня с ней, очень даже тщательно. Она мыслила еще как дитя, воспринимая мир большими распахнутыми глазами и сердцем. Ей все интересно, а ее способности позволяли видеть весьма и весьма много, даже того, что и не стоило бы видеть!
– Понимаешь ли, дорогая, у людей род поделен, как и у ниясытей, на два пола, – принялась я объяснять ей. – Мы различаемся между собой. Различие это определяют особые органы, отвечающие за продолжение рода. У вас, ниясытей, есть ниры, бесплодные ниясыти, нуры, самцы, отцы рода и одна на тысячу, королева, мать рода. Как ты. Королевы кладут яйца и из них появляются маленькие малыши. У людей женщины не кладут яйца, а вынашивают в животе и рождают живых малышей, – я старалась подбирать слова, чтобы просто и доступно объяснить щекотливую тему. Не могу же я ей сказать, что детей аисты приносят или в капусте находят? Не поймет. Я продолжила: – У женщины яйцеклад находится внутри, в животе… Вот, а чтобы там зародилась жизнь, надо, чтобы в ее матку попали мужские особые клетки. Кх, – я глянула в мигнувшее око Забавы. – Они туда попадают, когда мужчина и женщина соединяются особым образом с помощью… эээ… – тут я замялась, смущенно уставившись перед собой.
– При помощи того, что у мужчин внизу? – спросила она.
– Да! – выдохнула я, расширив глаза. Никогда не думала, что буду кому-то объяснять процесс продолжения рода человеческого! Оказывается, это так неловко! – Поняла?
– Да, – мигнула она и повернула голову к выходу, сообщив: – Фиа идет. С ней Лахрет.
В этот момент открылась дверь и в мою комнату вошли названные особы. На столике, который везла Фиа, стояло еды и приборов на две персоны. Видимо Лахрет хотел покушать со мной вместе. Я облегченно вздохнула, радуясь, что такая щекотливая тема оборвалась.
– Привет! – улыбнулся довольно Лахрет, словно не видел меня два дня. – Отдыхаете?
– Ждем обед! – я немного удивилась его приходу, но не стала возражать.
– Ты не против, если я пообедаю с вами? – приветливо улыбаясь, спросил он.
– Я вижу, что ты уже все продумал, – кивнула я, вставая с постели.
– Конечно! – он сел на диван с удовлетворенной усмешкой и похлопал рядом, приглашая меня сесть.
Я покорно придиванилась и глянула на Лахрета. Он игриво подмигнул мне и помог Фие накрыть на стол. Я не сводила взгляда с его профиля, пытаясь еще раз для себя уяснить причину, по которой я решила выбрать именно этого мужчину. Ничего не вышло. Один сумбур. Закончив, каота отошла в сторону и замерла в ожидании.
Лахрет же с энтузиазмом принялся потреблять положенные на день протеины, углероды и тому подобное, кивком пригласив и меня. Я, глядя на его аппетитное поглощение еды, заразилась и почувствовала от сытости, как мир вокруг становится добрее, теплее и шире.
– Расскажи, чему вас учили на социологии? – ему хотелось пообщаться со мной во время трапезы.
– Господин Хон затронул весьма интересную тему для меня, – подняла я пальчик в небо.
– Хм… Уже интересно! Рассказывай.
– Социальные институты. На следующий раз он нам задал раскрыть тему института брака, да еще самостоятельную написать и отослать ему. Я в замешательстве! – пережевав очередную ложечку салата, ответила я.
– Чего?
– У меня к нему столько вопросов!
– Каких? Может, я расскажу. Я много изучал эту тему, – довольно ухмыльнулся ятгор.
– Ты – лицо заинтересованное, утаишь чего, – недоверчиво покосилась на него.
– Честное слово! – он поднял руку, плотно сжав пальцы. – Обещаю не увиливать! Например, знаю, что институт семьи призван удовлетворить несколько человеческих потребностей, таких как сексуальные потребности, в продолжении рода, в воспитании детей и введение их в социальную среду…
– Ого! – деланно вскинула я брови. – Да ты можешь и социологию преподавать! Выражаешься не хуже господина Цирота!
– А то! – подмигнул он, толкнув меня игриво локтем в бок.
Лахрет был похож сейчас на маленького мальчика, дорвавшегося до любимой игрушки. Тянул на все лицо улыбку, подмигивал, толкался, строил рожицы. Не узнать того серьезного, строгого и умного преподавателя. Совсем другой человек и он мне очень нравился, напоминая семейные отношения Арамсов, особенно Марта. Это очень располагало и расслабляло. Уже и не страшно что-то говорить или намекать. Лахрет быстро становился для меня близким человеком, явно стремясь завоевать мое доверие и стереть мою предубежденность.
Забава доложила, что наелась и смертельно хочет спать. Я покорно переместилась к ней на кровать, где она заняла почти все пространство, и легла рядом, принявшись ласково ее поглаживать. Лахрет же, поев, откинулся на диван и закинул по-хозяйски руки на спинку. Фиа живо принялась убирать со стола, явно желая покинуть комнату как можно быстрее. Мужчина не сводил с меня сытого и расслабленного взгляда, задумчиво наблюдая за моими мягкими успокаивающими движениями. Забава засыпала всегда быстро, и этот раз не оказался исключением. Через пять минут она уже спала крепким младенческим сном, а каота со столиком на колесиках покинула мои апартаменты. В итоге, в комнате остались только мы втроем, причем один из нас сладко спал.
Встав с постели, я шагнула к выходу, обратившись к ятгору:
– Я уже должна идти учиться дальше… Хочешь, оставайся тут.
– Нет. Я пойду к Нарану в библиотеку, – поднимаясь и слегка потягиваясь, произнес он, – но прежде проведу тебя.
– Зачем? – скосила я взгляд в стиле «Я не маленькая!».
– Чтобы подольше побыть с тобой.
– Как все просто!
Лахрет подхватил меня за талию, когда я тихо закрыла за собой двери, и скользнул носом по волосам, вдыхая мой аромат. Это у него уже начинает входить в привычку. Ну, да ладно, меня совсем не смущает, даже нравится.
– Когда закончатся занятия, приходи вниз. Я буду там, – прощаясь со мной на учебном этаже, произнес ятгор, и, игриво подмигнув, отправил лифт вниз.
Придя на программирование, столкнулась с Мартом. Видимо, отнекаться уже не выйдет, так что пришлось объясняться с ним. Вначале мой всегда веселый братишка хранил мрачное молчание, угрюмо хмуря красивые брови. Под конец немного расслабился и велел быть с Лахретом поосторожнее, не подпуская к себе близко, а то посягнет на мою честь. Информацию о том, что целовала милого ятгора, я упустила, побоявшись бурной реакции Марта. Также сообщила, что Лахрет приведет званцев в шестой день этой недели, на что получила замечание, что слишком рано, но не более.
После занятий, отказавшись идти в столовую с друзьями, раздираемая любопытством, я скоро помчалась в нижние пределы атконнора. Там отыскала двух мужчин, сидевших на принесенных стульях с видом озадаченного барана, что у новых ворот, глядящих на пустые полки стеллажа. Дело никак не продвигалось. Наран, подперев подбородок на ладони, насупил черные брови и перил взгляд на выдвинутую еще мной секретную пластину. Когда я подошла, на меня оглянулся только Лахрет и тут же встал. Куратор не соизволил на меня даже покоситься, с головой погрузившись в невеселые думы о страшной загадке тайной комнаты хранилища.
– Что? Сидим? – приветливо улыбаясь, весело промурлыкала я.
– Сидим, – кивнул Лахрет, подходя ко мне и беспардонно загребая меня в объятия.
Я испуганно покосилась на Нарана, переживая, что он будет задавать неуместные вопросы. Но он вообще ничего не видел, погрузившись в глубины дум. Ловко вывернувшись из рук ятгора, я скользнула к выдвинутой пластине.
– А ничего, что вы тут бардак навели? На вас смотритель хранилища не наезжал? – я любопытно заглянула на пластину, наконец-то, увидев, что там изображено.
– Он уже в курсе, – отрапортовал Лахрет.
Я принялась изучать пластину. На ней виднелось несколько небольших выдвинутых панелек, похожих на квадратные кнопки, с надписанной над каждой древней буквой. Для меня это оставалось лишь набором закорючек. Лахрет пристроился за мной, заглядывая через плече на уже сто раз изученные буквы и кнопки. Его магнитом тянуло ко мне, не важно, что я делаю. Это и сердило, и в то же время нравилось. Оглянулась на стоящего позади мужчину, спросив:
– Уже все перебрали?
– Только что не плевали туда! – ожил, внезапно, Наран, я даже прыснула удивленно.
Куратор хранил задумчивую раздраженность, образовав на лбу две неровных складки огорчения. Я понимающе поджала губы и покосилась на изучаемый предмет. В это же время бесцеремонная рука Лахрета скользнула по моей талии, прижимая меня вызывающе тесно к нему. Я недовольно двинула его локтем, одарив подозрительным взглядом, от чего тот немного ослабил хватку, но не отступил. Закатив обреченно глаза, я все-таки обратила взор на панель. Пусть трется, лишь бы мне не мешал! Любопытство – прежде всего!
– А почему? Может, надо было попробовать плюнуть? – съязвила я, получив от Нарана посыл недовольства.
Лахрет вспрыснул позади и уперся подбородком о мою макушку. Да уж, унылая картина. Мужчины устало повесили носы. Напряжение росло. Хотелось разрядки, особенно Лахрету. Поэтому, при моем появлении, он отбросил гиблые попытки что-либо разгадать и занялся мной. Это страшно отвлекало, особенно его наглые руки, пока безуспешно и неугомонно ищущие приюта на моем животе и талии. Мужчина скользнул губами от моей макушки к шее, обжигая участившимся горячим дыханием. Его чувственные поползновения мешали хоть как-то сосредоточится и чем-то помочь в разгадке. Я сердито оглянулась на него и сосредоточенно, как меня учила Забава, подумала, желая, чтобы Лахрет меня услышал:
– Ты не мог бы утихомирить свои руки? Иначе я уйду!
Подействовало. Он замер, но отлипать не собирался, входя в какое-то состояние транса и отключаясь от действительности. Облегченно выдохнув, я уставилась снова на чудо-панельку. Воцарилась тишина. Наран так кривил лицо в потугах думать, что казалось, что мысли наружу полезут. Через пять минут моего стояния я поняла, что Лахрет сзади совсем выключился. Это навело меня на мысль, что кто-то вообще сегодня ночью не спал. Чувство вины не позволило мне скинуть его с моего хрупкого тела, учитывая, что чем дальше, тем сильнее он на меня наваливался. Так, поди, и совсем огрузнет на мне. Я постаралась об этом не думать, начав задумчиво гулять глазами по помещению, где мы стояли. Принялась от скуки корчить рожицы. То нос сморщу, то губы вытяну в дудочку, то брови нахмурю. Уставилась на нос. Вокруг все расплылось и, странное дело, мне что-то померещилось! Я даже встрепенулась. Что не так? Повторила процедуру с косоглазием. Прямо передо мной на следующей боковой несущей стилажа с моего ракурса я увидела царапину, но как-то уж очень закрученную. Не может это быть лишь случайностью. Я присмотрелась на другие несущие и, о, чудо! На каждой виднелась закорючка. И если смотреть на них с моего ракурса, они сливались в отдельные буквы, так как каждая последующая несущая выдвигалась дальше от предыдущей на некоторое расстояние. Это возможно благодаря тому, что стена хранилища имеет форму круга, и постепенно заворачивает. Первая от меня закорючка сливалась со второй и образовывала букву, такую же, как и на панели. Настроившись на другие, я увидела, что там тоже написаны буквы, только в некоторых местах слегка затертые. Странно… Надо проверить теорию, но так, чтобы не выглядеть глупой.
– Наран! – обратилась я к куратору, запустив ладонь в густую шевелюру стоящего сзади мужчины, чтобы привести в чувство ятгора.
– Что? – вырвавшись из раздумья, выпрямился куратор.
– А у тебя есть что-нибудь пишущее?
Лахрет позади меня зашевелился, нехотя отрываясь от моей шеи. Наран удивленно вскинул брови:
– Есть. А что?
– Дай, пожалуйста! – я протянула раскрытую ладонь, высвобождаясь из рук Лахрета.
Тот недовольно укнул, но отпустил. Наран, скривившись и продолжая сидеть, достал из кармана нечто похожее на стило и дал. Интересно, почему он никак не реагирует на поведение Лахрета в отношении меня? Неужели он уже все знает? Скорее всего. Ведь они друзья и должны были объясниться.
Я же, торжественно улыбаясь, с горящими от волнения глазами, подбежала к каждой из несущих и навела закорючки. Потом, в сопровождении озадаченных взглядов мужчин, вернулась обратно и снова посмотрела на них. О! Намного лучше! Теперь четко вырисовывалась последовательность из незнакомых мне иероглифов узловатого вида. Те лишь моргали, заинтересованно следя за моими действиями. Поднеся руку к панельки, принялась последовательно нажимать обозначенные буквами кнопочки, как написано на стеллажах. Нажав последнюю, замерла, ожидая чуда, но ничего не произошло. Обиженно поджав губы, я расстроено еще раз посмотрела на образовавшиеся буквы. Что не так? Присмотрелась к панельке и заметила пустую, неподписанную кнопочку. Может, ее надо нажать последней, как в некоторых комах команду запоминания? Нажала. И, вдруг, в глубине стены что-то клацнуло. Потом тихо зажужжало. Я отодвинулась и замерла возле изумленных мужчин. За стеллажом что-то начало шуметь, скрипеть, клацать, щелкать. А потом… стена с негромким стоном отошла вместе с прикрепленным к ней стеллажом назад и в сторону. На нас пахнул застоявшийся спертый воздух давно закрытого помещения. Пауза потрясения длилась минуту, в течение которой, Лахрет и Наран, распахнув блюдцеобразно глаза, с отворенным ртом, ошарашено созерцали открывшуюся перед ними округлую комнату. Я пребывала в том же шокированном состоянии, что и мужчины. Не часто же приходится находить древние тайные помещения!
– К… к… как? – еле выдавил из себя Наран.
У Лахрета, может, и вернулся дар речи, но он не захотел что-либо комментировать. И, если куратор хотел узнать, как я догадалась о ключе, то ятгор, недолго думая, направился в комнату, где медленно загорелся приглушенный свет. Я подозвала куратора к панельке и указала на слившуюся надпись на несущих стеллажей. Тот ошарашено выдохнул:
– Надо же, а ответ был прямо под носом! – я впервые видела куратора таким ошеломленным и искренним. – Как же ты догадалась?
– Случайно, – застенчиво опустила взгляд, и скользнула вслед за Лахретом, желая избежать подробностей моих изысканий…
Наран пробубнил себе что-то невнятное под нос и последовал за нами. Я же уже стояла рядом с Лахретом и вместе с ним разглядывала округлую комнату. Она была поделена на семь арочных углублений с заостренной серединой. В центре комнаты стоял круглый стол и двенадцать окружностей вокруг на полу. Мое внимание привлекли арочные углубления, подле которых я себя и разместила. Каждая из них возвышалась над полом где-то на полметра, а в середине виднелась ниша сантиметров сорок на сорок. Ниша до середины прикрыта ажурной решеткой с удивительным узором. Перед арками стояли пюпитры с небольшими углублениями в форме книги. Над всеми арками виднелись подтертые временем надписи на древнем карском языке, языке, на котором говорили в древности люди и герны. Вокруг ниши изображены удивительные картины, но в каждой арке отдельный, свой сюжет.
