Текст книги "Ты ждала меня, Заруна? (СИ)"
Автор книги: Энн Лу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
На улице небо слепило синевой, радовало ясной погодой и вдыхало свежие силы. Сердце рвалось вперед сквозь потоки воздуха, преодолевая притяжение земли, лететь туда, куда глаза глядят. Чего еще желать? А вот чего. Меня очень беспокоило, что надо сказать как-то о найденной мной вещи, только я не знала, как начать. С чего, главное? А еще этот докучливый вопрос… почему до сих пор этот удивительный человек, внушающий восхищение и неподдельное уважение в сердца каждого человека, до сих пор не нашел себе спутницу жизни? Увидев его еще у трапа, я снова задала себе этот липкий вопрос, по-женски оценив безукоризненный вид мужчины. Одет с ниточки, чистый, выглаженный и хорошо пахнущий… Вся слюной изошлась. От чего это вдруг? Неужели сработали долгие часы размышления над его предложением? Глядя на такого красивого и сильного мужчину, я чувствовала уверенность на все сто, что любая бы согласилась на брак с ним. Думая об этом, я постоянно бросала на него вопросительный взор, одновременно следя за панелью управления и дисплеем.
– Спрашивай, – наконец, заговорил он, заметив, что я мучаюсь от любопытства.
– Вы о чем? – я сделала вид, что не понимаю.
– Ты уже пять минут косишься на меня с вопросом в глазах, – он говорил неформально. – Твои мысли прочитать мне сложно, но я готов тебе ответить на любой вопрос.
– Я не смею.
– Почему?
– Это личный вопрос.
– Личный? Это уже интересно вдвойне.
– Как я могу?
– Задать личный вопрос? – брови Лахрета взлетели высоко вверх.
В голове я сразу четко увидела ясное недоумение ятгора. Он не мог дойти до того, почему я стеснялась задавать ему личные вопросы после того, как он мне столько говорил о своих чувствах. Он понятно спроецировал свое недоумение прямо мне в ум.
– Вы ответите на личный вопрос?
– Лана, думаю, ты должна понимать, что после того, как я сказал о своих чувствах перед моим отлетом, любые вопросы относительно меня и моей жизни ты можешь смело задавать. Причем, делать это в любой форме и выражениях, – он озвучил свою, только что переданную, мысль, желая, чтобы я ее лучше усвоила. – Или ты забыла о том, что я тебе говорил?
– Вы о своих… – я замялась и сделала ошибку в управлении, вильнув в сторону. Он и глазом не моргнул.
– Чувствах, – продолжил он. – Именно. И поверь, от того, что я не видел тебя два месяца, они нисколько не уменьшились.
Я опустила взгляд на интерфейс и закусила губу. Почему, когда он заговаривает о своих чувствах, я так волнуюсь и теряюсь? Я порывисто вздохнула и озвучила свой вопрос:
– А почему вы до сих пор не женаты? – сердце подпрыгнуло до горла и опустилось до коленей.
Он хмыкнул и усмехнулся, словно это его рассмешило. От этой его реакции мне стало еще неуютней. Устремив взор вдаль, Лахрет ответил не сразу:
– Я любил однажды. Но она выбрала другого.
Я повернула в его сторону лицо, желая увидеть его глаза, и флайер мигом кинуло вниз. Лахрет легко подхватил управление в свои руки и сам повел машину за город, словно так он мог отвлечься и взять себя в руки. Сказать хоть слово у меня не хватало сил. Я просто смотрела в его сторону и пыталась поймать хоть один ясный вопрос. Кто же смог когда-то отвергнуть такого человека? Почему она предпочла другого? Он минуту помолчал, глядя строго перед собой, потом продолжил:
– Ее звали Ята. Ята Раголд. Она училась со мной в одной группе. Ее ниру звали Унта. Она была доброй, отзывчивой и очень послушной девушкой. В нее, мне казалось, были влюблены почти все парни из нашей группы, – Лахрет покосился на меня, и продолжил: – Она выбрала не меня, а Нарана.
– Нарана? Нарана Ниасу? – от этого имени и удивления я уронила челюсть. – Но как? И почему была?
Он слегка нахмурился, словно воспоминания о том времени причиняли ему боль, сосредоточенно нажал на интерфейсе какие-то посадочные команды и опустил флайер на небольшой поляне перед раскинувшимся на север зеленым полем нравы. Повернул голову в мою сторону и замер, поджав нижнюю губу в задумчивости.
– То время было для меня очень тяжелым. Я любил ее, любил и Нарана как друга. Она была всегда вежливой и приветливой с нами. Наран первым предложил ей ближе познакомиться и она, не раздумывая, согласилась. Я же боялся первым подойти к ней. Нутром чувствовал, что она больше смотрит на Нарана, чем на меня. И кем я тогда был? Всего лишь перспективным наездником нура, учащимся военного атконнора. А Наран был сыном кашиасу. Она вышла за него замуж, подписав брачный контракт.
Слушая его рассказ, я пораженно распахнула глаза и уставилась на свои коленки, словно там видела всю эту историю в картинках. Наран женат? Ничего не понимаю…
– Вам, наверное, было тяжело это пережить… – протянула задумчиво я.
– Было. Но, разве я мог изменить чувства человека? Я думаю, они или есть, или их нет.
– А я думаю, – перебила я его, – что чувства можно развить!
Он посмотрел на меня проникающим, полным надежды взглядом, словно хотел вывернуть меня наизнанку, желая узнать, что я думаю. Наверное, у него не вышло. Он спросил:
– Ты так считаешь?
– Да. Видимо, Наран сделал что-то, что тронуло ее сердце. Иначе как?
– Нет. Или может быть… – он задумчиво опустил глаза.
Сейчас передо мной сидел не сильный мужчина, лидер, а растерявшийся мальчик, пытающийся найти ответы на свои вопросы. Мужчины, когда говорят о чувствах, становятся такими беспомощными, словно их раздевают, доставая нечто святое, сокровенное. Я молчала, ожидая, что он продолжит свой рассказ, только возьмет себя в руки.
– Она была рядом с ним так счастлива. Разве мог я требовать, чтобы она была моей? Одно время я ушел из их жизни, пытаясь убить свою боль. После выпуска, поступил в погранотряд. Там рвался в бой по случаю и без. Лирит постоянно меня вытягивал из таких заварушек, от воспоминания о которых сейчас стынет кровь! Любовь его не дала мне себя загубить, – он улыбнулся. Наверное, Лирит сейчас нас слушал и что-то прокомментировал по поводу переживаний своего наездника. Я в ответ тоже глупо улыбнулась, будто от моей улыбки переживания Лахрета о прошлом утихнут. Он в этот момент не смотрел на меня, видно ему об этом нелегко говорить сейчас. Через небольшую паузу он продолжил: – Зато я заработал там себе славу сорвиголовы и репутацию отчаянного и прямого человека. Благодаря своему уму, который я наследовал от отца, – при этих словах он скривился, словно мысль об отце его огорчала, – и этой славе, я быстро поднялся по карьерной лестнице и через пять лет, неожиданно для себя, я был уже назначен фаготом. Хм… Правда, это меня не слишком радовало. Через пять лет в моей жизни снова появился Наран и Ята. Его и ее назначили в новообразованный уот под моим началом. В то время я уже смог взять себя в руки. Был нелегкий разговор с Нараном, и мы постепенно снова стали общаться и сближаться. Тогда шла напряженная война с тараками, поэтому каждый день мог оказаться для нас последним. Не хотелось покинуть жизнь в соре с другом. Война сблизила нас троих… Мир для Нарана рухнул, когда однажды один из дней этой проклятой войны оказался для Яты последним. Это было при Ерноне. В одной из разведывательных миссий Ята пропала. Через время мы нашли ее Унту в ущелье мертвой. Яту так и не нашли. Нигде. Тогда Наран чуть не сошел с ума. При Ерноне шло сражение с тараками. Мы почти уже начали отступать. В приступе безумия Наран кинулся в гущу сражения, желая отомстить за свою жену. Натон был также в отчаянии. В тот миг я испугался за своего друга, которого я называл братом. Обида, боль отвергнутого, уже ушли из моего сердца. Я старался не думать о плохом, чтобы отпустить негативные чувства. Когда я увидел отчаянно дерущегося Нарана, я понял, что не должен его оставлять одного. Он мой друг. Я должен быть рядом. Должен… – Лахрет прервался, и поднял на меня глаза, а в них слезы. Сердце мое замерло в сострадании. Захотелось обнять его и сказать, что все в прошлом. Он продолжил: – Я стал рядом с ним в этом безумии. Это не осталось незаметным. Другие, видя наш пример, наше отчаяние, желание, во что бы то ни стало, прогнать тараков с земли Иридании, воодушевились и ринулись в бой. Мы победили. Иридания была спасена. Когда тараки ушли, сразу же была запущена система защиты. Наступил мир. Мы с Нараном стали героями, однако никто не знает, что тогда на самом деле нами двигала не любовь к родине… – Лахрет горестно улыбнулся. – Теперь знаешь ты…
Я чувствовала его боль и в то же время облегчение, словно он наконец-то скинул с плеч то, что так долго носил на себе. Лахрет сглотнул и, глубоко вдохнув, сказал:
– Ты первая, на кого я смог посмотреть после нее…
Я лихорадочно заморгала, снова смутившись. Опять!
– Ты первая, кому я смог открыться. Теперь в твоей воле меня опустить или возвысить, – в глазах его блеснул огонь надежды и мольба.
Я встала с кресла, пытаясь спрятаться от его волнующего взора, и подошла к проходу в грузовое отделение, повернувшись к нему спиной. Что ему ответить? Что я чувствую? Внутри все почему-то дрожало. Обхватив себя за плечи, я старалась унять эту предательскую дрожь. Я ведь ему еще не все сказала. Как он отреагирует на другое?
– Лахрет, я еще не все сказала, – я не заметила сама, что назвала его по имени, без официальности. Спиной я почувствовала, что он тоже поднялся и встал за мной, замерев в ожидании.
– Говори.
Я слегка вздрогнула от ощущения близости мужчины. Вместо слов, я, стремительно повернувшись к нему лицом, достала медальон из-за пазухи, сняв с шеи, и протянула ему.
– Что это? – он принял его, но не стал рассматривать, вопросительно глядя мне в глаза.
– Я его нашла сегодня утром в библиотеке. Посмотри, что на нем изображено. Что ты можешь сказать об этом?
Лахрет опустил взгляд на медальон и покрутил перед глазами. Через минуту лицо его нахмурилось, глаза посерьезнели.
– Где.. где ты это нашла?!
– Я же сказала, в библиотеке.
Он расширил глаза.
– Когда?
– Сегодня утром. После физической культуры.
Говорить ли ему о предмете моих поисков? Возможно, он сейчас думает, что я нашла его случайно. Он напряженно молчал, всматриваясь задумчиво в рисунок на медальоне. Я нерешительно заикнулась:
– Я искала ту рукопись… «Зарунскую рукопись».
Он резко вскинул на меня сердитый взгляд и схватил за плечи, сильно сжав пальцы и причинив мне боль. В глазах возник страх:
– Лана! Я же просил тебя не вмешиваться в это дело!
– Мы с Забавой ничем не рисковали. Просто прошлись и просканировали стены библиотеки и всё! – почему он сердится на меня, ведь я такую вещь нашла! – Я никому ничего не сказала. Никто ни о чем не догадывается, даже Наран. Я решила первому тебе рассказать.
– Ты ещё и Забавой рисковала?! – он, что, меня не слышал?
– Я же сказала, что мы ничем не рисковали, Лахрет, – я попыталась вырваться из его болезненных тисков, однако ничего не вышло.
– Лана, это опасно! – он слегка меня тряхнул, словно хотел вставить таким образом мне мозги, как будто от колыхания их что-то может там появиться.
– Я просто хотела помочь… – я согнула руки в локтях и снова попыталась выкрутиться из его рук. – Пусти, мне больно…
Он резко отпустил меня, словно очнулся. Я влипла в косяк прохода, больно ударившись спиной.
– Неужели ты меня не слышишь? – тихо прогремел он.
– Я тебя прекрасно слышала! Я понимаю, это опасно. Но я хочу вам помочь. Я чувствую, что это очень важно. То, с каким усердием вы ее ищите. Ваши постоянные мысли о ней…
– Разве ты знаешь что-то о ней?
Я отрицательно закачала головой.
– Нет. Не знаю. Но я уверена, что найти ее жизненно необходимо. Я это чувствую и… – я на миг задержала дыхание. – Я вам верю…
Он вздрогнул от последнего моего слова. Я ему верю… Словно он ждал их. Лахрет шагнул ко мне и стал совсем близко. Склонился над моим лицом, коснувшись пальцами моей щеки.
– Веришь?
– Верю, – я заторможено моргнула, вжимаясь сильнее в косяк.
– Почему веришь?
Я задрожала под его испытывающим взглядом. Волной хлынули на меня его эмоции. Окутали туманом, закружив голову и подкосив ноги. Он требовал ответа. Я чувствовала его дыхание, его запах, его тепло. Сердце бешено затрепетало в груди, вызывая жгучее желание его объятия. От этой дикой для меня мысли, я зажмурилась и попыталась что-то вразумительное ответить.
– Я… я… я что-то чувствую..
Разве можно было ему сопротивляться? Все мое существо покорилось его воле и готово отозваться на любой его жест.
– Ланочка… – прошептал он мое имя и мурашки осыпали мое тело. – Я люблю тебя… люблю… я это знаю… я уверен в этом. Примешь ли ты мои чувства? – его голос дрожал от волнения.
Я не знаю, любовь ли то, что сейчас я чувствовала, но знала одно наверняка. Рядом с ним мне хорошо и уютно. Его чувства жгли меня, наполняли душу, сердце, ум. Рядом с ним я ничего не боялась. В этот миг подумала о женщинах Иридании, вспомнив слова Фии: «Мы не любим. Мы уважаем мужчин. Они нас любят». Лахрета я уважала всем своим естеством. Каждое его слово, решение, поступок вызывали у меня доверие и то самое уважение. Он никогда не позволял себе поднять на меня голос, давить авторитетом. Возле него я чувствовала себя женственной и желанной. Пусть я не питала к нему страсти и жгучего желания, но мне легко и хорошо с ним. Как часто у меня возникало желание спрятаться за него от всех своих невзгод. Я свободно чувствовала его эмоции, мысли, просто понимала его и доверяла. И еще одно льстило мне. Такой самодостаточный, сильный, мужественный человек терялся подле меня. Я чувствовала власть над ним.
Я подняла руку и положила ему на грудь. Сказать что-либо было нелегко. Разрешила телу говорить за меня. Он сжал мою кисть в большой и теплой ладони и прижался к ней губами, прошептав:
– Разреши это считать как согласие на мои чувства? – я ощущала его дрожь.
Улыбнулась ему и поднесла вторую руку к его лицу, коснувшись его скул и глядя в его черные омуты. Он просит так мало. Лишь, чтобы я приняла его чувства. Он не просит о взаимности. Память напомнила мне, что ириданские мужчины не ждут той самой взаимности. Они лишь ждут, что женщина примет их чувства. Я кивнула. Не знаю, почему в тот момент я так решительно кивнула, но… он счастливо широко улыбнулся. Его глаза засветились восторгом, и рука легла на мои волосы так осторожно, словно он боялся, что я исчезну. Я глупо улыбнулась ему в ответ. Мне так нравилось, как он пытался выразить свои сильнейшие чувства так робко, нерешительно, боязливо. А его глаза светились непривычным для меня чувством мужской любви и нежности.
– Я скучал по тебе все эти два месяца. Не было и дня, чтобы я не вспомнил о тебе, – он продолжал гладить меня по голове, от чего мурашки моросили затяжным дождем по спине и затылку. – Так хотел тебя увидеть, услышать твой голос, смех… хоть на мгновение. Ты приходила ко мне во сне…
– Правда? – я лукаво улыбнулась. – И что я там делала? У тебя во сне?
Он хмыкнул, не решаясь ответить.
– Ты целовала меня.
От этих слов мурашки пошли танцевать со своей фонотекой на бедра и ноги. Я сконфужено опустила глаза. Каков вопрос, таков ответ. А что я хотела услышать? Что вместе ромашки на полянке собирали? Смешно! Я повернулась к нему боком, опустив руки.
– Скажи, а что это за медальон?
– Возможно, это ключ. Не знаю. Наран должен знать, – он обнял меня за плече, став сзади.
Почками понимала, что он искал возможности дотронуться до меня. Я чувствовала, что его неимоверно тянуло ко мне, но знала и то, что он не позволит себе большего. Таков нрав ириданцев. Владели мужчины женщинами только по праву брака. Однако это не мешало им искать повода прикоснуться к объекту своей любви. Я помнила это еще по примеру Рода и Марты Арамсов.
– Ты расскажешь мне, где именно ты нашла его?
– Конечно! – обрадовалась, что он уже не запрещает мне вмешиваться в это дело. – Мы с Забавой нашли в стене пустоту, будто там есть потайная комната, – начала я рассказ, попытавшись повернуться, но тщетно.
Он не дал этого сделать. Вместо этого, он обнял меня сзади и положил подбородок на мое плече. Дивное ощущение…
– Так ты мне расскажешь об этой рукописи? – я повернула к нему лицо, как то позволяла моя поза.
– Какая ты у меня упрямая… – он сказал прямо возле шеи негромко, а я задрожала. Он так собственнически сказал «у меня», будто уже все решилось, и я теперь принадлежу только ему. Но, странное дело, это не рассердило меня.
– Да, я такая, – я не шелохнулась. – Так вы с Нараном меня примете в ваше тайное общество и посвятите меня в свою тайну?
– Только если ты будешь предельно осторожной и во всем меня слушаться.
– Торжественно обещаю! – я подняла вверх ладонь и попыталась оглянуться.
– Помни, Лана, есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы тайна о «Зарунской рукописи» осталась тайной навсегда.
– Почему?
– Эта рукопись может перевернуть весь миропорядок на всей Заруне. Некоторым это будет не по вкусу, – он нежно потерся щекой о мою и это погнало очередные табуны мурашек от затылка к пяткам.
– Правда?
– Истины, записанные в ней, откроют нам, как говорил мне Наран, занавес нашего происхождения.
– Ух ты! – я заметила, Лахрету доставляло удовольствие мое восхищение.
– Тогда мы сможем получить ответы на все свои вопросы.
– Ты в это веришь?
– Наран в это верит. А я верю ему.
– Вы давно знакомы… так дружите, что доверяете так друг другу… несмотря на то событие.
– Мы с детства дружили с ним. Мы познакомились еще в конноре Ира. Он был самым младшим сыном кашиасу Мары и Тирета Ниасу. Я – сын Барета Ноа, министра образования и Лахии Ноа, дочери Исата Кри, ятгора Ира. Мы с ним сразу сдружились. У нас всегда было много общего. А потом и на площадке избрания стали наездниками. Как-то пошло и пошло… Знаешь, Наран до сих пор верит, что Ята жива и, и что когда-нибудь она вернется из плена тараков. Он сам хочет найти дорогу вернуть ее. Знать бы наверняка, что она жива и где она…
После его слов, я наконец-то, поняла, почему Наран такой угрюмый и язвительный. Он никому не верит, кроме Лахрета, и ждет свою Яту. Это выглядит даже романтично. Наконец-то, пазлы начали собираться в картину.
– Лана, – через минуту обратился ко мне Лахрет.
– Что?
– Я хочу, чтобы ты знала.
– Что?
– Я буду любить только тебя, что бы ни случилось.
Я развернулась к нему лицом, все-таки смогла, чтобы увидеть его глаза. Он глубоко дышал, и я чувствовала, как его тело била легкая дрожь, как и меня.
– Разве ты можешь знать, что будет в будущем? Можно ли обещать, что будешь любить всегда? Мне сложно в это поверить, – я отрицательно покачала головой.
– Разве ты не знаешь мужчин? – удивился он. – Если мы выбираем себе пару, то это навсегда.
Я хотела ему верить. Так сильно хотела. Но почему верила с трудом? Может, в прошлом я не раз убеждалась в обратном? Почему не помню? Лишь чувства и сомнения. Я улыбнулась ему, утопая в любящих очах, погладила по виску и произнесла:
– Странные вы, ириданские мужчины, – он от наслаждения закрыл глаза. – Как сильно и трепетно вы любите своих холодных женщин! Так преданно и самозабвенно! – и поддавшись сильному порыву и мощному притяжению от ощущения такой теплой близости, я прильнула губами к его губам.
Он вздрогнул от неожиданности, оцепенел. Я нерешительно отодвинулась и заглянула в его пораженные глаза, виновато улыбнувшись. Поняла, что сделала что-то не так. В глазах его смешались удивление, смущение, волнение и страх.
– Пожалуйста… пока больше не делай этого… – выдохнул он со сбитым дыханием.
Пленительно улыбнувшись, я коснулась пальцами его красивых губ и спросила:
– Почему?
– Разве ты не знаешь? – он поднял бровь. – Милая, тебе бы стоило знать…
О чем это он? Лахрет взволнованно поправил непослушную прядь, упавшую мне на щеку, коснулся моего подбородка, рассматривая задумчиво мои губы.
– Что я должна знать?
В его взгляде в миг коренным образом что-то изменилось. Он попытался объяснить:
– Условности поведения между мужчиной и женщиной до заключения брачного контракта, – его голос стал ниже и протяжнее, а мое тело обволакивала пелена непривычного ощущения тяги.
Я совсем запуталась. О чем он толкует?
– Прости. Я, наверное, что-то упустила…
– Я не виню тебя, – он тыльной стороной пальцев с трогательной нежностью погладил мою щеку, задумчиво рассматривая мое лицо. – Просто больше этого не делай… это важно. Я хочу сохранить чистые отношения с тобой и проявить уважение к твоей чести и достоинству.
Я распахнула рот в изумлении. Что можно было ответить на его слова? Так вот почему в Иридании нет разводов и внебрачных детей! Вот дела. Чистая мораль, крепкая нравственность – залог крепких семей. Мужчины помнят о чести и достоинстве женщин даже когда могут умирать от желания! Мое уважение к Лахрету поднялось на порядок выше. Появилось ощущение верности в решении принять его чувства. А еще смущение. Я выскользнула из его рук и села за пульт управления флайером, потупив взор на консоль. Надо улетать отсюда. Он без слов понял мой жест и молча сел на кресло второго пилота. Я запустила двигатели и подняла машину в воздух, лихорадочно пытаясь придумать, как разрядить возникшую неловкость.
– Так что, у меня теперь по технике блат? – выпалила я первую мысль, пришедшую мне на ум.
– У тебя везде блат, если ты не заметила, – ухмыльнулся он.
– Вообще-то, подозреваю, – я бросила на него беглый взгляд.
Лахрет задумчиво глядел вперед. Что его так затормозило? Исчезла живость во взгляде и появился туман. Он медленно моргнул, глубоко вздохнул и положил руку на панель управления, но не с целью что-либо нажать. Так, расслабил руку.
– Лахрет?
– Ммм… – приторможено ответил он.
– Я хотела попросить тебя… А мы могли бы пока никому не говорить о наших новых отношениях?
Лахрет что-то пробубнил о том, что шило в мешке не утаишь, но согласился. Такой покладистый! Это что же выходит, теперь я должна и могу с ним общаться совсем по-другому? Но как? Пока не ясно.
Когда мы прилетели в атконнор, я завела в ангар флайер, Лахрет, как в тот первый раз, легко снял меня с трапа, прижимая меня к себе и вдохнув мой аромат. Я не возражала и позволила ему постоять рядом минуту. Оглянулась. В ангаре стояли все учебные флайеры. Значит, все уже вернулись. Мы были последними. Я заглянула в затуманенные глаза Лахрета. Он не сводил их с меня с той минуты, как прилетели в атконнор.
– Что мы будем делать? – спросила я его.
– Пойдем в библиотеку. И Нарана прихватим с собой. Надо же разобраться с медальоном? – он отодвинулся от меня и достал коммуникатор, набрав друга. – Наран? Ты где? В библиотеке? Я сейчас буду. Жди. Еще. Я буду не один. Да. Жди, – он отбился и глянул на меня. – Идем? Он уже там. Ты еще не передумала? Я закачала головой. – Тогда пошли.
Я с готовностью зашагала за ним. В лифте я стала к Лахрету боком. Он вел себя весьма сдержано. Я же продолжила наш диалог:
– Лахрет, а как ты относишься к тому, что я – кашиасу? – меня продолжал мучить тот вопрос о его мотивах.
Лахрет сощурился, словно знал, что обязательно спрошу его об этом.
– Положительно. Что именно ты хочешь узнать?
– Ведь ты станешь лортом, когда я стану твоей… – и тут я замялась, пытаясь выдавить из себя слово «жена». Не вышло.
– Я вижу, ты считаешь, что я ищу власти, ища союза с тобой?
Я опустила глаза. Стоило ли его спрашивать об этом?
– Я знаю, тебя должен волновать этот вопрос. От этого никуда не деться, – Лахрет пожал плечами и стал ко мне лицом. – Так вот, Лана, запомни то, что я тебе скажу сейчас. То, что я обратил на тебя внимание, действительно, из-за твоего положения. Мы с Нараном находимся в стисненых обстоятельствах, и власть облегчит нам наш труд. Она откроет для нас многие двери. Я никогда не буду этого отрицать, – он нажал на стоп. – Но я хочу, Лана, чтобы ты поняла одну важную истину обо мне, – он говорил ровно и спокойно. – Если я считаю что-то неправильным, я никогда этого делать не буду. Я человек совести и принципов. Поэтому, если бы я не испытывал к тебе никаких чувств, я не стал бы действовать дальше. Я не иду против себя и своих убеждений, считая, что для достижения цели все средства хороши. Поверь, я не такой, – он ласково коснулся моей головы. – Ланочка… Для меня союз с женщиной являлся, является и будет являться святым. Семья для меня – это место, где будут расти мои дети, мир, где буду находить покой и отдушину. Не иначе. Мои дети никогда не будут лишены любви и понимания. Я никогда не преступлю через это убеждение, как бы тяжело мне не было.
Семья? Я не думала о семье, детях. А он так легко заговорил об этом, словно для него нет пути обратно. Если встречаться, то только для заключения брака. Никак по-другому. Он положил руку мне на плече, подняв мой подбородок, заглянул в мои глаза.
– Прости меня за этот вопрос, – я виновато составила бровки.
– Я знал, что ты об этом меня спросишь. Я видел этот вопрос у тебя в мыслях.
– Ты читаешь мои мысли? – я это спросила, так как мне часто говорили, что их трудно видеть.
– Да, но не все. Есть что-то в твоем сознании, что скрыто очень глубоко.
– Наверное, это моя память. Она и от меня прячется, – я сокрушенно уронила руки. – Так обидно, что она во мне есть, но я ее не вижу. Это так обескураживает!
Лахрет тыльной стороной пальцев погладил по моей щеке так ласково, словно хотел успокоить меня этим жестом. Ему удалось. Я расслабилась и сровняла дыхание.
– Не волнуйся, ты обязательно ее увидишь. В свое время, – его голос успокаивал.
– Мне обидно.
– Что обижает тебя?
– Мои способности. Ты читаешь меня, как открытую книгу, ничего от тебя не скроешь…
– Ты хочешь от меня что-то скрыть?
– Ты не понял меня. Я хочу сказать, что иногда я некоторых своих мыслей сама стесняюсь. Не хотелось бы, чтобы их кто-то видел… – я смущенно спрятала руки за спиной и отвела взгляд.
Лахрет засмеялся так чисто и открыто. А я продолжила свою тираду:
– А я вот, тебя совсем не вижу. Я не знаю, что ты думаешь, чего хочешь, чего боишься… Ничего, – губа обиженно и непослушно выпятилась вперед.
– Ты видишь меня… – он снова поднял мою голову за подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза. – И чувствуешь тоже, только не осознаешь этого. Хочешь, я покажу тебе себя, свои мысли?
Я сконфужено отвела взгляд. Мне когда-то еще Род говорил, что посторонние могут читать наши поверхностные мысли, и лишь только когда кто-то откроется сам, то и сокровенные можно увидеть. Он произнес совсем тихо, приблизившись ко мне на шаг, так что между нами почти не осталось пространства:
– Ты боишься?
Сердце застучало у меня даже в ушах. Увидеть его мысли, чувства. Это и впрямь страшно. Он обхватил своими широкими ладонями мое лицо и продолжил:
– Это легко. Просто смотри мне в глаза.
Я заглянула и потерялась в потоке образов и сопровождавших их чувств. Я увидела себя. Разную себя. То смеющуюся, то грустящую, то скучающую, то любопытную. Как забавно видеть себя со стороны глазами другого человека и чувствовать эмоции, которые я вызываю у него. Просто невероятно бесподобно и так чудесно! Потом я увидела Лирита, его теплый, любящий и преданный образ. Все яркие минуты проведенные Лахретом с ним рядом. Сердце сжалось в волнении и восхищении от их нежной и теплой привязанности. Увидела Нарана, ощутила дружбу к нему и глубокое сожаление о его утрате. Впервые увидела его родителей, таких, какими он видел их еще ребенком. Его детскую привязанность к матери и обиду на отца. Не знаю, сколько я находилась в этом трансе, но очнулась я от того, что плакала и плакала навзрыд. Это шокировало Лахрета, и он отпустил меня от своих воспоминаний и образов, нежно обнял и стал шептать успокаивающие слова, слегка покачивая. В его объятиях я стихла, ощущая себя совсем маленькой девочкой. Возникла мысль о том, как я могла сомневаться в нем? Он гладил меня по спине, немного похлопывая ладонью.
– Чего ты, глупышка? – приглушенно шептал мне на ухо. – Ничего же не произошло… Ты увидела лишь малую часть того, что могла бы… Чего ты?
Я лишь прерывисто всхлипывала, не в состоянии что-либо сказать. Минут через пять я пришла в себя и попыталась освободиться из его объятий, но он не отпускал.
– Лахрет, я все. Больше не буду плакать. Ты можешь отпустить меня, – вытирая остатки слез со щеки, прохрипела я.
– Может, еще так постоим? Мне так хорошо, когда я тебя обнимаю… – я слышала, как бьется его сердце. – И мало того… я… – он сбился и неожиданно спустился передо мной на колени.
– Что ты делаешь?!! Встань немедленно! – испугалась я, пытаясь вытянуть его наверх, тщетно.
– Я хочу молить тебя стать моей женой… – он уперся лбом в мое бедро.
– Лахрет, немедленно встань! Что ты делаешь?!!! – я потеряла дар речи. Мозг не мог сложить до едина пазлы, рассыпанные Лахретом. – О чем ты вообще говоришь?
Так вот как мужчины просят выйти женщин за них замуж! Я не могла найти себе места от смущения, захотелось сквозь землю провалиться. Голова закружилась от стремительности событий. То тебе долго ничего, то сразу все! Что за жизнь? Как же все-таки неловко, когда перед тобой на коленях стоит такой человек. Он выглядел сейчас таким беспомощным и слабым. Он словно молил о милости. Мурашки побежали по ногам до пят.
– Я не поднимусь, пока ты не дашь мне ответа, – ответил он, не смея поднимать глаз.
Я согнула колени и стала на его уровень, заглянув в его полные любви глаза. Ведь именно так, думаю, смотрят мужчины в глаза любимой женщины. Пальцами я коснулась его скул, носа, губ, подбородка, рассматривая каждый изгиб его выразительного, мужественного лица. Выйти за него замуж? Я знала Лахрета около трех месяцев, из которых два он провел вдали от меня. Какой он человек? Каким он будет мужем? Смогу ли я уважать его и дальше? Мне так хотелось быть уверенной, что смогу стать для него той, что придаст сил, не подкосит ровно стоящих ног, той, к которой он будет спешить домой с трудной работы… Ответ я дала не сразу:
– Хорошо.
Медленно, словно с запозданием, будто до него не сразу дошло, он расплылся в широкой улыбке. Вскочил на ноги, подхватив меня под бедра и подняв над собой.
– Лана! Ланочка! Милая!!! – только и смог он ответить.
Но как часто бывает, влюбленных не вовремя перебивают. Зазвонил Лахретов коммуникатор. Он неохотно поставил меня на пол, не отпуская из объятий, и ответил на звонок. Звонил Наран. Лахрет со вздохом ответил, словно его оторвали от жизненно важного дела:
– Да. Мы сейчас будем, – и сразу отключился.
Нас ждут. Ясное дело. Мы уже давно сообщили, что едем. Уже двадцать минут едем. Когда дверь открылась на этаже библиотеки, перед нами предстал опершийся спиной о стену и скрестивший на груди руки куратор. Мы стояли с Лахретом рядом на небольшом расстоянии. Увидев меня, Наран удивленно поднял брови. Он явно не ожидал меня сейчас увидеть. Кого угодно, но не меня. Однако, когда Лахрет взял меня за руку и вывел из лифта, к выражению изумления куратора прибавился и раскрытый рот. Давно я не видела такого шокированного выражения лица. Я попыталась вырвать руку из крепкой хватки Лахрета, да напрасно. Единственное, что я смогла сделать – это опустить очи. Возникла драматичная пауза. Закончил ее Лахрет:
