Текст книги "Ликвидатор"

Автор книги: Эндрю Йорк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Уайлд затормозил возле Ньюфореста, отъехал на обочину и выключил фары. Мимо него тут же проехали несколько машин; две из них вопросительно притормозили и потом вновь прибавили скорость. Он запомнил их номера. Другие машины ехали в противоположном направлении. Ни одна не проезжала больше двух раз. Конечно, была очень маленькая вероятность, что он бросит «ровер» здесь, где на несколько миль вокруг ни одной живой души, и пойдет пешком. Но с Люсиндой все обстояло не так просто. На мгновение Уайлд задумался, потом снял часы, компас, с сожалением прибавил к ним медальон и положил все вместе в бардачок. Поразмыслив еще немного, сунул туда же ремень, заменив его галстуком. Больше ничего металлического у него не было.

В десять часов Уайлд продолжил путь и ехал теперь очень быстро. Несся на огромном «ровере» по пустынным дорогам, мимо Саутгемптона и Винчестера. Миновав Гилдфорд, свернул на трассу АЗ на Эшер. Он предполагал оторваться от преследователей к югу от реки. Остановившись на окраине пустыря и выскочив из машины прежде, чем заглох двигатель, он поспешил прочь от городских фонарей в темноту, сначала бегом, потом перешел на шаг, чтобы восстановить дыхание. Дождь все еще моросил; трава была мягкой, и под ногами булькала вода. Без каблуков его ботинки стали неудобными и натирали ногу. Он остановился у края открытого участка земли. От дождя его защищал куст рододендрона, и под ним он прождал пятнадцать минут, пока не увидел, что вдалеке движется человек – осторожно, медленно, обеспокоенный постоянным усилением сигнала. Уайлд выругался. Удар по голове подействовал на нетто больше, чем он думал. Люсинда, может, и не садист, но ведь и не бойскаут.

Уайлд расстегнул плащ, пиджак и рубашку и сорвал повязку с раны. Он не стал тратить время на разглядывание передатчика, а скатал все в комок и бросил на землю. Потекла кровь, он свернул носовой платок, прижал его к ране, застегнул позаимствованный плащ и побежал через пустырь к дороге.

Глава 8

– Да ты, котик, порядком набрался, как я погляжу! – сказала женщина. – Вот приедут фараоны да заметут в кутузку, ты для них подходящий кадр. Почему ты не хочешь, чтобы я отвела тебя до дому?

Уайлд осознал, что она говорила с ним уже несколько минут. Значит, все это время он простоял, держась за фонарный столб. Но теперь вопрос времени уже был не актуален. Он вспомнил про мост и посмотрел вниз, на быструю темную реку. Он вспомнил полисмена, направлявшегося к нему, и свое бегство по улице. Это отняло у него уйму времени. А вскоре после полисмена он наткнулся на этот столб.

– Где я?

– Сассекс-Гарденс, котик.

На женщине были плащ и красно-зеленый платок. Она выглядела встревоженной.

Уайлд потер лоб:

– Я устал, милая. Слишком устал, от меня тебе никакой пользы не будет. Просто иди своей дорогой.

Женщина сердито фыркнула:

– Устал! Так это теперь называется! Да я просто помочь тебе хотела.

Она исчезла в темноте.

Уайлд оторвался от столба и встал прямо. Дождь кончился, но, видимо, недавно; одежда его насквозь промокла, и ему было холодно. Он попытался поправить галстук, но вспомнил, что тот завязан у него на поясе. От ребер до паха его тело жило собственной жизнью.

Было уже недалеко. Он сосредоточился, отказываясь признавать, что у него кружится голова, и пошел быстро и уверенно, как будто спешил домой. Его лишившиеся каблуков ботинки шаркали по тротуару. Он подумал о Кэннинге.

В доме было темно, как и во всех остальных домах. Должно быть, было уже очень поздно. Полусонный Кэннинг откроет дверь и очень удивится. Нужно будет действовать предельно быстро, едва откроется дверь. Уайлд позвонил в колокольчик и пошевелил пальцами правой руки, чтобы размять их. Позвонил еще раз и еще. В любой момент мог появиться полисмен, которого безусловно заинтересует одинокий оборванный субъект. Он снова позвонил и услышал шорох за дверью.

– Кто там? – спросила Барбара Кэннинг.

Уайлд нахмурился:

– Джонас Уайлд, миссис Кэннинг.

Замок повернулся, и дверь на несколько дюймов приоткрылась.

– Мистер Уайлд? В чем дело?

Она смотрела на его одежду со смесью удивления и отвращения. Уайлд решил, что шансов на то, что она его впустит, очень мало, а потому схватил ее за шею и толкнул внутрь. Крик застрял в ее горле, когда она подалась назад. Она перелетела через низенький стул, словно куль, состоящий из зеленого шелкового халата, красной ночной рубашки, тапочек на низком каблуке и длинных белых ног, и тяжело упала на паркет.

Уайлд вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

– Лучше, чтобы вы не кричали.

Она уставилась на него широко открытыми глазами. Выглядела она сердито, но не испуганно, потому что была облачена в непробиваемую уверенность женщины, допускающей физический контакт только при своем личном позволении; иное положение дел она себе и не представляла. Она запахнула халат и оправила рубашку; пять изящных пальчиков вновь завладели утерянной тапкой. Наконец, что было довольно нелепо, она потерла затылок, то место, которым ударилась, и пригладила бледно-желтые волосы.

– Вы пьяны, мистер Уайлд?

– Скажем так, я попал в аварию.

Барбара Кэннинг отодвинулась назад, подальше от него, затем встала.

– Не на той красивой машине?

– Насколько я знаю, с ней по-прежнему все в порядке.

– Очень рада.

Она схватилась за перила и следила, чтобы он не подошел ближе.

– Вы из-за этого меня ударили?

– Мне нужно было войти. Я должен видеть вашего мужа, срочно.

– Очень жаль, но его нет дома.

– Где он?

– А вас это касается?

– О да, поверьте.

– Мистер Уайлд, сейчас полчетвертого. По-моему, вам следует пойти домой и хорошенько выспаться, утро вечера мудренее, а завтра утром позвоните мужу на работу и назначьте с ним встречу. Он не любит, когда работу смешивают с частной жизнью, и…

Она окинула взглядом его одежду, и на переносице у нее появилась морщинка.

– У вас кровь.

– Я очень извиняюсь.

– Я не знала, что вы ранены.

Барбара Кэннинг закусила губу.

– Вы не хотите пройти наверх и присесть?

– Вы так любезны.

Уайлд обнял ее за талию, вдохнув аромат «Балмейна».

Через гостиную второго этажа они прошли в кабинет Кэннинга. Он неохотно отпустил ее и упал на кушетку возле окна. Она встала перед ним и смахнула с глаз прядь волос. Кончики ее ушей были розовыми.

– Не хотите бренди?

– Спасибо, с удовольствием.

Уайлд смотрел, как Барбара нагнулась над баром. Если Кэннинг действительно уехал, как он, интересно, поступит с ней завтра утром? А с самим собой? Ему пришло в голову, что из-за своего слепого, полубезумного нетерпения увидеть Кэннинга он мог оказаться в ловушке.

Барбара подошла к нему и поставила на стол бутылку «Бисквита». Затем наполнила стакан наполовину и подержала в руках, прежде чем отдать ему.

– А вы не выпьете со мной?

– Я редко пью до одиннадцати, мистер Уайлд.

Она обошла стол и взяла телефон.

– Не надо, – сказал он.

Она набрала девятку:

– Боюсь, придется вызвать «скорую». У вас серьезная рана.

Уайлд встал с кушетки и, перегнувшись через стол, выбил

из ее руки трубку. Стакан с бренди упал на пол и разбился. Барбара Кэннинг открыла рот, но звука так и не последовало, потому что его пальцы сомкнулись вокруг ее горла.

В трубке раздавались короткие гудки. Барбара Кэннинг медленно оседала. Руки Уайлда по-прежнему были у нее на шее. Он ослабил хватку, и она положила трубку на место.

Уайлд отпустил ее.

– Не хочу, чтобы кто-либо знал, что я здесь.

Она массировала горло.

– Это вполне очевидно, мистер Уайлд. Но к несчастью, вы здесь. И как я должна реагировать на то, что меня сбили с ног и чуть не задушили?

– Думаю, вам лучше всего считать меня крайне неприятным субъектом, которого нужно всячески ублажать.

Она снова встала на колени, чтобы подобрать осколки стакана.

– Мой свадебный подарок.

– Я вам возмещу утрату. Теперь вы, наконец, скажете, где ваш муж? Я не уйду, пока не узнаю, куда мне идти.

– Но это же ужасно! Я не могу сообщить вам его местонахождение. Он не делится со мной своими служебными секретами. Ему позвонили в понедельник вечером, и звонок, видимо, его расстроил. Он сложил чемодан и уехал.

– Не сказав, куда направляется? Прошли сутки. Когда он должен вернуться?

– Не имею ни малейшего представления. Он сказал, что, может, его не будет несколько дней.

– Но он с вами связывался?

– Нет, мистер Уайлд.

– И вас такое положение вещей не беспокоит?

– У него часто бывают внезапные поездки. Это по работе. У вас опять идет кровь. Если вы не даете мне вызвать «скорую помощь», позвольте, по крайней мере, помочь вам.

– А вы сможете?

– Думаю, да. Девочкой я ухаживала за пони. Вы не могли бы еще раз подняться по ступенькам? Уверена, вы справитесь.

Она провела его через гостиную, держась на расстоянии, затем вверх по лестнице.

– Еще один пролет и в дверь налево. Я скоро приду.

– Я бы остался с вами, если вы не возражаете.

– Я не собираюсь визжать в окно. Это очень тихое место.

Она открыла большой шкаф в ванной и достала вату, пластырь, антисептик и бинты. Уайлд сидел на краю ванны, отделанной бирюзовой плиткой. Стены были тоже бирюзовыми. Ему показалось, что он на дне моря; голова у него кружилась, и волны двигались.

– Накиньте это, пожалуйста.

Барбара наполнила кувшин горячей водой, набросила ему на плечи непромокаемую простыню и отвела в спальню для гостей. Занавески в ней были довольно некрасивого сливового оттенка, ковер синий. Уайлду понравились корнуоллское покрывало и большая голливудская кровать, напомнившая его собственную. Она будто качнулась к нему навстречу. Он вынужден был прислониться к двери, чтобы не упасть.

– Одну минуту.

Барбара положила покрывало на стул, а непромокаемую простыню на одеяло. Мягко отвела его руку. От двери. Он резко шагнул вперед и упал на кровать. Барбара перевернула его на спину.

– Что вам действительно необходимо, так это горячая ванна, но сначала надо остановить кровотечение.

Она расстегнула плащ, пиджак и рубашку и, сморщив нос, вытащила намокший, испачканный кровью платок.

– У вас скрытые таланты, – сказал Уайлд. – Вы себе халат кровью испачкали.

Она посмотрела на свои руки:

– По-моему, у меня везде кровь. Я бы хотела пойти переодеться. Но полагаю, вы не перестанете сторожить меня.

– Боюсь, что нет.

Барбара вздохнула.

– Тогда пропал халат.

Она развязала галстук, мягко спустила его брюки и сосредоточилась, морщинки между бровей углубились. Кончики ее ушей пылали, но, похоже, она знала, что делать.

– Я бы хотела, чтобы вы лежали абсолютно неподвижно.

Она вылила лекарство в теплую воду, обмакнула туда большой кусок ваты и села рядом с ним.

– Прошу вас, мистер Уайлд.

Он закрыл глаза. Ее пальцы были необычайно нежными. Она перебинтовала его талию аккуратно, но туго, завязала узел, а потом бантик. И улыбнулась:

– Вот и все. Довольно странное ранение. Вы что, упали на пластину гофрированного железа?

– В меня стреляли.

– Да, действительно. В любом случае, думаю, вы будете чувствовать себя гораздо лучше, когда отдохнете несколько часов. Поэтому…

Уайлд сел на постели.

– Что ж, хорошо. Но двигаться вам нужно очень медленно. И раз уж вы не хотите лежать и не хотите, чтобы я вызвала «скорую», могу я вызвать вам такси?

– Нет, спасибо.

Барбара скрестила руки на груди и прислонилась к двери.

– Что ж, тогда вперед, мистер Уайлд, не стесняйтесь. Дом в вашем распоряжении. Можете провести остаток ночи, бродя по нему. Я собираюсь лечь спать.

– Мне будет слишком одиноко. Думаю, мы должны вернуться в гостиную, и вы сделаете мне коктейль. Я скажу из чего.

Барбара выбежала на лестницу. Уайлд бросился за ней. Тяжелый мокрый плащ, все еще висевший у него на плечах, обвился вокруг ног и поймал его, когда он достиг лестничной площадки. Он скатился по ступенькам, ударив Барбару под колени. Она завизжала, потеряв равновесие, и они свалились на нижнюю площадку. Она пыталась откатиться от него, но он крепко держал ее за талию. Она извивалась в его руках, била по лицу. Он уткнулся головой в ее грудь, и она ударила его по шее, затем запустила пальцы в его волосы. Он поднялся, все еще не отпуская ее и пряча лицо. Она ткнула ногу между его ног. Он упал, гадая, сможет ли выпутаться из этой ситуации, не ударив ее. К тому времени они уже были на следующем лестничном пролете. Внизу он наконец выпустил ее, и она откатилась, как разворачивающийся ковер, оставляя за собой халат, тапочки и половину ночной рубашки.

Она лежала лицом вниз, раскинув руки. Он подумал, что она без сознания, но, когда повернул ее, она опять ударила его по лицу, и он тоже автоматически ударил ее по щеке. Голова ее дернулась, она одним движением перекатилась и встала на колени, спиной к нему, прижав руки к груди.

– Очень глупо с вашей стороны, – сказал он. – Я мог убить вас.

Держась к нему спиной, она обвязала остатки ночной рубашки вокруг талии, как полотенце, и прошла на кухню. Открыла кран с холодной водой, подобрала волосы в тугой узел на затылке и сунула лицо под струю. Потом насухо вытерлась полотенцем, а Уайлд стоял рядом с халатом наготове.

– Не могли бы вы принести мои тапочки, – холодно сказала Барбара.

Затем укуталась в халат и села за стол. Уайлд встал перед ней на колени и надел ей тапочки. На ее белой коже уже образовался синяк, там, где он ударил ее в ногу. Он наклонился и поцеловал его.

– По-моему, вы в некотором роде беглый преступник. – Барбара пыталась говорить сердито. – Что вы теперь собираетесь со мной делать?

Он сел напротив нее.

– Сейчас ничего. Если будете вести себя должным образом. Отсутствие Тони нарушило мои планы. Мне представляется, что у меня есть два варианта. Я могу дождаться его возвращения или же совершить поездку за границу. Последнее, разумеется, не сейчас и не в этой одежде. Первое также невозможно, пока вы мечтаете о телефоне, «скорой помощи» и полицейских. Мне надо будет об этом подумать. У вас сигареты не найдется?

Барбара открыла ящик стола, швырнула через стол пачку, а за ней – коробок спичек и взглянула на дверь.

– В следующий раз я ударю вас больно, – сказал Уайлд. – Думаю, мне следует вам кое-что рассказать о себе, чтобы не вводить и дальше в заблуждение. Я работаю на вашего мужа. В понедельник ночью я убил человека по его заданию. С тех пор я в бегах. Вот мое нынешнее положение.

У нее опять показались морщины между бровей. Она облокотилась о стол, взяла сигарету. Он дал ей прикурить, и она глубоко затянулась. Потом попыталась пригладить волосы.

– Вы же не думаете, что я вам поверю?

– Раз вы кое-что знаете об оказании первой помощи, полагаю, вы понимаете, что у меня действительно пулевое ранение.

Ему очень хотелось, чтобы она сидела спокойно. Но ее голова подрагивала. На правой щеке ссадина медленно наливалась синевой. К утру глаз заплывет. Как она к этому отнесется?

– Может, вы обычный взломщик. Или сексуальный маньяк. Так мне, во всяком случае, кажется. – Барбара нервно смахнула пепел.

– А почему вам не кажется, что я работаю на вашего мужа. Думаете, у меня было бы меньше оснований сломать шею жене своего начальника? Если, конечно, она сама меня не вынудит это сделать. Приготовили бы вы лучше кофе мне и себе.

Барбара встала. Ее голова по-прежнему двигалась как бы отдельно от тела, будто у нее в шее был шарнир. Она остановилась и снова на него посмотрела. Она знала, что он вот-вот потеряет сознание. Он сделал гигантское усилие, чтобы взять себя в руки, но было слишком поздно. Он вскочил на ноги, и комната, вначале кружившаяся медленно, стала набирать обороты, вертясь, словно обезумевшее телевизионное изображение. Он схватился руками за стол, пытаясь удержать равновесие. Колени его подогнулись, он сел мимо стула, ударился подбородком об стол и упал в темноту.

Уайлд лежал на кухонном полу. Барбара Кэннинг сняла с него плащ, пиджак, рубашку, носки и ботинки, но оставила брюки. Она накрыла его одеялом и положила под голову подушку. Его бок горел, он чувствовал себя страшно ослабевшим, но лучше, чем за весь прошлый день. За окном было серо. Он повернул голову и увидел, как по лестнице спускаются золотистые сандалии на низком каблуке.

На Барбаре были черные облегающие брюки и белая рубашка с оборками, французскими манжетами и большими металлическими застежками; темные очки привносили в пасмурное октябрьское утро некий ленивый шик.

Она стояла над ним и курила.

– Похоже, вы побывали в лапах у большого дикого зверя, в дополнение к нескольким синякам, которые, насколько я понимаю, не что иное, как следы кулака, – съехидничал Уайлд.

– Зато ваш цвет лица улучшился. Хотя, должна заметить, вы совершенно не бережете свое здоровье. Помимо того что вы потеряли довольно много крови, у вас на затылке шишка величиной с яйцо, вы в курсе?

– Вы тщательно меня рассмотрели.

– Я смотрела, не нужна ли вам еще перевязка. Не хотите позавтракать? Вы, наверное, голодны.

– Да, зверски хочу есть.

– Яйца?

– Четыре. Желтками кверху.

Барбара приподняла брови:

– Бекон?

– Четыре кусочка. Не пережаренные.

– Картошка?

– Нет, благодарю вас. Грибы.

– О, полагаю, у нас есть немного. У вас, похоже, очень четкие представления о еде.

– Только о завтраке. В остальное время суток я могу прожить на сандвичах, если, конечно, есть что выпить. Получилось так, что в последний раз я завтракал в воскресенье утром.

– Да, – сказала Барбара задумчиво. – Не хотите ли тосты?

– Да, спасибо. И очень много черного кофе. У вас есть большие чашки?

– У меня есть пара пинтовых кружек, мистер Уайлд.

– Чудесно. Тогда я возьму десять кусков сахару.

Барбара вздохнула и пошла в кладовку. Уайлд очень медленно сел. Потом поднялся на колени и перебрался на стул. Барбара надела передник, украшенный большой картой острова Уайт, и аккуратно разбила яйца.

– Который сейчас час?

– Начало одиннадцатого. Туман такой густой, что не видно улицы. Только не надо опять возбуждаться. Никто вас не потревожит. Я позвонила служанке и сказала, чтобы она не приходила. Она была очень рада. Думаю, в такую погоду передвигаться не просто. Ешьте, а потом, если вы мне дадите свой адрес, я поеду туда и привезу вам одежду. Тогда вы вновь сможете выйти в мир.

– У вас великолепное чувство юмора, миссис Кэннинг.

Барбара поставила перед ним тарелку, взяла сигарету и села

напротив, положив ногу на ногу. У нее на лбу обозначились морщинки.

– Вы ведете себя, как ребенок, мистер Уайлд. Вы пролежали без сознания шесть часов. За это время я смыла кровь с пола и приняла ванну.

– Почему?

Кончики ушей опять заполыхали.

– Я решила поверить вашему рассказу. По крайней мере, частично. Как вы сами отметили, у вас пулевое ранение. Одежда разорвана. Кроме того…

Она затушила сигарету и посмотрела на туман за окном.

– Я подозревала, что Энтони не совсем такой, каким кажется. Разумеется, он никогда не обсуждал со мной свои служебные проблемы. Но если у него неприятности, я готова помочь.

Барбара Кэннинг, ревнующая мужа к работе и чувствующая смущение из-за собственной ревности… Уайлд решил, что это вполне вероятно – она была определенно женщиной начала века и принадлежала к тому типу, из которого формировались ярые суфражистки или водительницы омнибусов в 1914 году. Ее только нужно было подтолкнуть в нужном направлении.

Она обернулась:

– Да?

– Как насчет кофе?

Уайлд смотрел, как Барбара аккуратно кладет кусочки сахара в пинтовую кружку. К сожалению, она будет полезна только до определенного момента, а потом ее надо будет… Что? Единственным словом, которое не вызывало у него отрицательных эмоций, было «отговорить». Эта женщина нравилась ему все больше и больше.

– Вы могли бы помочь мне добраться до Тони.

– Я вам уже сообщала, что не знаю, как с ним связаться.

– Думаю, я знаю. Мне кажется, он поехал на Джерси.

– Для чего?

– Вам остается поверить мне на слово. И боюсь, мне придется последовать за ним. Дело не терпит отлагательства.

– Тогда вам нужны одежда и деньги. И вы позволите мне их для вас достать.

– Но не из моей квартиры. Думаю, лучше сказать вам правду. Тони не очень обрадуется, но…

– Тони позеленеет от злости.

Не похоже, чтобы ее сильно пугала такая перспектива.

Но она не глупа. В его словах должно быть достаточно правды, чтобы убедить ее.

– Понимаете, как вы, наверное, могли догадаться, он служит в военной разведке, а я один из его подчиненных. Если не возражаете, пока я бы не хотел вам сообщать большего. Но мы идем по следу некоей шпионской организации, действующей здесь и на Джерси. Я добрался до их английского отделения в прошлый уик-энд, когда меня схватили. Отсюда мой внешний вид.

– Как… Как ужасно!

– Порой это действительно довольно неприятная работа. Тем не менее мне удалось от них ускользнуть. К несчастью, им все обо мне известно. Например, они знают, где я живу. Если вы туда поедете, боюсь, уже не вернетесь.

– Какой ужас! – воскликнула снова Барбара, но по выражению ее лица можно было заключить, что она с большей радостью сказала бы «как здорово!».

– Есть, однако, кое-что похуже. Я думал, что мне следует ввести Тони в курс дел, но оказалось, что он сорвался на Джерси. Боюсь, он там преследует свою дичь, не зная, как много о нас известно другой стороне.

– О боже! – Впервые Барбара действительно встревожилась.

– Не надо паниковать, – поспешно сказал Уайлд. – Я абсолютно уверен, что сейчас ему ничто не угрожает. Ребята, которые преследуют меня, оставят его в покое, рассчитывая, что я к нему присоединюсь.

– Что вы и собираетесь осуществить.

– Вот именно. Кроме того, вместе с Тони мы в состоянии противостоять этой кучке мерзавцев.

– Но вам определенно потребуется помощь.

Барбара мерила шагами кухню, сомкнув пальцы и уперев в них подбородок.

– Я еду с вами. Люди, от которых вы сбежали, будут вас искать. Если они ожидают, что вы попытаетесь добраться до Джерси, то будут поджидать вас во всех аэропортах. Вас, но не мужчину и женщину, путешествующих вместе.

– Я надеялся, что вы догадаетесь об этом, – пробормотал Уайлд.

– Во-первых, деньги. Как вы считаете, сколько нам потребуется? Пятьдесят фунтов?

– Думаю, этого вполне хватит.

– Сейчас я оденусь и поеду в банк. Затем отправлюсь по магазинам. Если вы мне запишете размеры, я куплю вам что-нибудь из одежды. Боюсь, вам придется довериться моему вкусу.

– Всецело полагаюсь на ваш вкус. По крайней мере, в том, что касается одежды. Не могли бы вы еще купить пачку «Бельфлера»?

– Именно «Бельфлера»?

– Я раб привычки. И электрическую бритву.

– Да, конечно же. Женщинам такое не приходит в голову. А потом я куплю билеты на дневной рейс на Джерси.

– Вы сегодня смотрели в окно?

– Ах да. Но туман скоро рассеется, уверена.

– А я не уверен. Сегодня в полночь из Веймута отправляется пароход. Поезд уходит из Ватерлоо в девять.

– Отлично. Значит, я куплю билеты в первый класс, Ватерлоо—Веймут.

– Второй класс, Ватерлоо—Джерси.

– Я всегда езжу первым классом.

– Второй класс меньше выделяется, и в любом случае на пароходе только один класс. Но вы можете зарезервировать для нас каюту. Двухместную, на имя мистера и миссис Энтони Кэннинг.

– Это необходимо?

– Нам нельзя показываться на глаза, – объяснил Уайлд.

– А.

Барбара постучала по зубам карандашом.

– Знаете, все равно мы не доберемся туда до завтра. Может, будем лучше рассчитывать, что туман рассеется, и полетим на самолете?

– Поверьте мне на слово, – сказал Уайлд, – нам подойдет только корабль.

Поезд не был переполнен. И они легко нашли свободное купе. Уайлд положил чемодан Барбары на полку и сел рядом с ней. Он подумал, что они представляют собой великолепную пару, гармоничную и не привлекающую внимания. Она была в серой юбке, желтой блузке и туфлях на низком каблуке. В сером твидовом пальто с серой меховой оторочкой она казалась в высшей степени привлекательной женщиной, которая, однако, не старается быть привлекательной. Только темные очки добавляли ее облику нотку дешевой романтики. Уайлд также был в меру элегантен в сером костюме и рубашке в широкую красно-белую полоску. На шее черный вязаный галстук. Носки серые, ботинки черные. В качестве белья – норвежские плавки. Пальто от Берберри.

– Мне следует нанять вас в камердинеры, – сказал он. – Сколько я вам должен?

– Я все списала на Энтони. Вы должны ему семьдесят фунтов двенадцать шиллингов и шесть пенсов. Включая пальто. – Барбара посмотрела, как он закуривает сигарету. – Уверена, вы мне говорили, что когда-то курили только трубку.

– Ну да, пытался вести здоровый образ жизни.

– И потерпели сокрушительное поражение.

Она наклонилась, чтобы прикурить свою сигарету. Она слишком много говорила, и ей трудно было сидеть спокойно. Она была в приподнято-нервном настроении. Уайлду подумалось, что она уже почти решилась сыграть с мужем очень злую шутку.

– Кстати, а как вас Тони зовет?

– О… Барбара, наверное.

– Никакого ласкательного имени?

– Энтони не того склада. Ну… дорогая. Иногда.

– Как насчет Бобби? Вам бы пошло.

– Правда? Меня так в школе называли. Хотя это никогда особенно меня не заботило. А я вас должна называть… Джонас – ваше настоящее имя?

Уайлд улыбнулся:

– Получилось так, что довольно многим я принес несчастье.

– Да уж, могу себе представить. – Барбара всмотрелась в затуманенное окно. – Говорят, что дорога займет четыре часа.

– Это так. Я собираюсь поспать на вашем плече.

– Думаете, это подкрепит нашу легенду?

– О, разумеется. Если кто-нибудь, проходя по коридору, и задержит на вас взгляд, то это только из-за ваших ног.

– Ну да. Боюсь, в таких делах я очень медленно соображаю.

– Хотелось бы в этом убедиться.

Уайлд задремал. От Барбары Кэннинг восхитительно пахло. Она поместила ноги на противоположное сиденье и склонилась к нему, тоже вроде бы собираясь поспать. Он решил, что она уважает мужа, возможно, он ей даже нравится, но вряд ли там есть какое-то более глубокое чувство. Поэтому, как и Хильда Хартман, она будет в порядке, когда все закончится. Он не думал, что она захочет увидеть его снова. Он считал, что женщины не любят, когда их используют, еще больше, чем мужчины.

Поезд заскрипел, замедляя ход. Барбара тронула его за плечо:

– Вы даже храпели. Хотела бы я так же легко расслабляться.

Она раскрыла сумку и достала маленькое зеркальце.

– Вы не подержите?

– Я как раз собирался спросить вас, долго ли мы женаты. Неужели сильное чувство уже позади?

Она накрасила губы и промокнула их салфеткой.

– Мы женаты долгие, долгие годы. У нас трое детей школьного возраста. Вам смертельно скучно со мной. В принципе вы больше не любите меня. У вас любовница. Я в этом уверена.

– Думаете, Тони предпочел бы такую легенду?

– Абсолютно в этом уверена. Не пора ли нам выходить? Поезд уже остановился.

– Сейчас. Это долгое дело – карабкаться в толпе по сходням. Пусть сначала другие поднимутся на борт. Зачем спешить, если каюта зарезервирована.

– Вы все предусмотрели, Джонас.

– При моем ремесле без этого не выжить.

Уайлд сел рядом с Барбарой, снял с нее темные очки и поцеловал синяк у нее под глазом.

– Вот это действительно зрелище! Неужели впервые?

– Вы и правда думаете, что Энтони меня бьет?

– У меня есть ощущение, что он может сделать это в любой момент.

Взяв руками ее лицо, он поцеловал ее в губы.

У нее перехватило дыхание.

– Это тоже важная часть курса выживания?

– Думаю, да. Я уже давно хотел сделать это, что лишало меня необходимой концентрации. Это может быть опасным.

– Мне кажется, что прежде, чем мы покинем поезд, вы должны мне сказать, какие еще желания мешали вам сконцентрироваться.

– Обычно я говорю о своих желаниях, как только их осознаю.

Уайлд поднялся, взял с полки чемодан.

– Полагаю, мы можем идти.

– Джонас! Когда прошлой ночью вы сказали, что убили по заданию Энтони человека, вы говорили правду?

– Я убил двадцать четыре человека по заданию Тони.

– По-моему, смерть – это не та вещь, по поводу которой можно шутить.

– Иногда это единственный способ воспринимать ее адекватно.

Они проследовали через таможню на корабль. Ночью со стороны дока он выглядел огромным и сверкающим. Его белые надпалубные сооружения высились, подобно фасаду ультрамодного курортного отеля.

– Садиться на корабль ночью – чрезвычайно романтично, – пробормотала Барбара. – У меня такое чувство, будто я отправляюсь в экзотические страны.

– Это было бы здорово.

Уайлд отдал билеты и посмотрел на палубу. Наплыв пассажиров создавал ощущение толпы. Большинство их стояли у перил и смотрели на док и опаздывающих. Он почувствовал себя неприятно заметным.

Стюард взял чемодан и провел их вниз по лестнице, а затем по коридору в каюту. В ней хватало места как раз на две койки, одну над другой, раковину и маленький столик.

– Уютно.

Уайлд дал стюарду пять шиллингов на чай.

– Когда мы прибываем в Сент-Гелье?

– Ну, сэр, сначала мы заезжаем в Сент-Питер-Порт. Это на Гернси. Это будет примерно в шесть. Значит, в Сент-Гелье мы прибудем около восьми.

– Тогда разбудите нас в семь сорок пять. Ни минутой раньше. Понятно? – Уайлд прибавил к монетам десятишиллинговую бумажку.

– О да, сэр.

Уайлд запер дверь.

– Думаю, мы проведем здесь ночь со всеми удобствами.

Барбара опробовала матрас на нижней койке.

– Как насчет вашей любовницы? Думаю, она ужасно ревнует.

– Что интересно, нет. Кроме того, секрет удачного шпионажа – реализм. Если вы изображаете дворника, ваша задача – мести улицу, в независимости от того, чистая она или грязная. Поэтому раздевайтесь, а я принесу из бара напитки, пока он не закрылся. Боюсь, мне не удастся организовать коктейли.

– Какое несчастье! У меня есть бренди и имбирь. А какую койку вы предпочитаете?

– На ваш выбор.

Уайлд поднялся на верхнюю палубу. Интересно, насколько Люсинда хорош на самом деле? Он втиснулся в переполненный бар, не ожидая увидеть здесь кого-либо знакомого. Он заплатил за напитки, взял поднос и вышел. Остановился на миг и улыбнулся. Вряд ли Люсинда оказался бы лучше своих сотрудников. Сэм Беннет потягивал виски, облокотившись на поручни и глядя на огни Веймута. Сэм отдыхал. Он видел, как Уайлд со своей девкой поднялся на борт и прошел с ней в каюту. Сэм знал о слабости Уайлда и рассчитал, что он пробудет там всю ночь.

Уайлд вышел через другую дверь и спустился по лестнице. На Барбаре Кэннинг была расклешенная желтая пижама. Он поставил поднос на столик и притянул ее к себе, чтобы вдохнуть запах материи.

– А это еще откуда?

Ее уши порозовели.

– Ты испортил одну из моих ночных рубашек, помнишь?

Она легла на нижнюю койку и укрылась простыней.

Он дал ей бренди с имбирем и сел рядом.

– За счастливый союз! Знаешь, я пытался придумать, почему мы едем на Джерси без наших детей, и пришел к выводу, что у нас второй медовый месяц; вот и ты себе новый ночной наряд приготовила.

Она положила руку ему на грудь.

– Ты действительно убил кого-то, Джонас? По заданию Энтони?