Текст книги "Храм Фортуны"

Автор книги: Эндрю Ходжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

Глава XI
Находка

Некоторое время они разглядывали друг друга.

– Как здоровье? – заботливо спросил Сабин.

– Да ничего, – улыбнулся Херея. – Ты нашел мне хорошего врача. Он ни на шаг не отходил от меня, пока я не смог сесть на лошадь. А у тебя как дела?

Сабин вздохнул.

– Сам видишь. Так весело мне еще никогда не было. Я ведь тебя предупреждал...

– Да, – серьезно сказал Кассий Херея. – Ты меня предупреждал, я помню.

Корникс начал беспокойно топтаться на месте. Кассий бросил на него понимающий взгляд.

– Ладно, потом поговорим, – сказал он. – Сейчас пора подумать, что делать дальше.

– Как вы сумели меня найти? – спросил Сабин. – Я уж решил – мне конец.

– Потом, – повторил Херея. – Теперь надо уезжать из города. Скоро Ливия узнает о том, что произошло и что опасный свидетель ускользнул у нее из рук. Тогда она поднимет тревогу, перекроет все ворота, разошлет патрули по всем дорогам. Будем бежать в Остию, к Постуму.

– Пешком? – спросил Сабин скептически. – Восемнадцать миль все-таки. А чтобы купить лошадей, у меня нет денег. Все осталось дома. Но если...

– Вот именно, – сказал Кассий. – Сейчас быстро идем к тебе домой. Там уже должны быть готовы лошади – об этом позаботился твой верный Корникс. Деньги-то у меня есть, но покупать лошадей у ворот опасно. Это след.

– Хорошо, – согласился Сабин. – Если, конечно, успеем. Времени уже прошло достаточно.

– Должны успеть, – жестко ответил Херея. – Ну, вперед. Глупо было бы сейчас попасться.

* * *

До Авентина, на котором стоял дом дяди Сабина, отсюда было недалеко, а оттуда и до Остийской дороги рукой подать. Оставалось только надеяться, что Ливия еще не перекрыла ее заставами, узнав о визите в Рим Агриппы Постума. Но даже в этом случае были еще другие, не столь, правда, удобные, пути выезда из города.

Пока им везло – возле дома было тихо и спокойно, огни нигде не горели, никто не прятался в саду, Во дворе стояли три свежие лошади, возле которых крутился озабоченный Софрон.

Трое мужчин осторожно приблизились к нему, и Сабин негромко позвал слугу. Тот чуть не подпрыгнул.

– Господин, – прошептал он, прижимая руки к груди, – слава богу, ты на свободе. Но что же будет с нами?

– Ничего не бойся, – ответил Сабин. – Скоро все может измениться. В любом случае, вам ничего не грозит – вы не можете отвечать за мои поступки. Дом, наверное, конфискуют и пустят с молотка, но я обещаю, что выкуплю и его, и всех рабов, когда вернусь.

– А когда ты вернешься, господин? – жалобно спросил Софрон.

– Надеюсь, что скоро. Ты все приготовил?

– Да, вот ваши лошади, там немного продуктов, деньги в мешке вот здесь. Мундир ты будешь одевать, господин?

Сабин подумал секунду.

– Да.

Он заметил, что под плащом Кассия тоже форма военного трибуна. Что ж, так им легче будет проехать по улицам Рима – может, их примут за преторианцев. Да и в бою в доспехах как-то спокойнее себя чувствуешь.

Пока он переодевался, Кассий и Корникс уселись на своих коней, которые уже нетерпеливо били копытами, поскольку давно застоялись в конюшне.

Сабин тоже вскочил в седло. Вдруг он нахмурился.

– А это еще что такое? – спросил он грозно, показывая пальцем на здоровенный мешок, притороченный к седлу лошади Корникса. – Ты куда собрался? На загородную виллу?

– Но там все мои вещи, – жалобно протянул галл. – Больше у меня ничего нет. Я не хочу, чтобы их конфисковали.

– Думаю, на твои вещи Ливия не позарится, – усмехнулся трибун. – Отвязывай. Возьми только самое необходимое.

Корникс вздохнул, слез с коня и отвязал мешок.

– Тогда я, пожалуй, переобуюсь, – сказал он. – Мои сандалии уже совсем разбиты, а те сапоги почти новые...

Он достал из мешка пару сапог, уселся на землю и стал снимать сандалии.

– Быстрее, Корникс, – нетерпеливо сказал Херея. – А то мы оставим тебя здесь, и тогда уж никакие сапоги тебе больше не понадобятся. На Гемонии ведут босиком.

Это подстегнуло галла, он живо натянул правый сапог и принялся за левый.

– О, проклятие, – взвыл он вдруг, – опять не налазит... Да что там такое?

Сабин тронул лошадь коленями.

– Уезжаем, Кассий. Пусть остается...

– Подожди, господин, – крикнул Корникс.

Он засунул руку в сапог и яростно пошарил там.

– Тут что-то есть... Смотрите!

Он вскочил, подбежал к Сабину и протянул ему какой-то небольшой предмет, извлеченный из сапога.

Трибун брезгливо скривился, но тут же глаза его округлились, а пальцы сжались на двух навощенных дощечках, скрепленных между собой особым способом.

Секунду Сабин молча смотрел на печать, оттиснутую сверху, – головы братьев-близнецов Кастора и Поллукса, покровителей Вечного города.

– Да что там такое? – рявкнул Кассий Херея. – Вы ждете, пока начнется облава? Что это, трибун?

– Завещание Божественного Августа, – медленно ответил Сабин, отвел глаза от дощечек и повернулся к Корниксу. – Где ты взял эти сапоги?

– Да я же говорил... – запинаясь, ответил галл. – Ну, когда приехал к тебе в Нолы. Помнишь, когда убили сенатора Фабия Максима и его людей...

Кассий Херея теперь с интересом слушал.

– Ты хочешь сказать, – спросил Сабин, – что сенатор из предосторожности приказал одному из слуг спрятать завещание в своем сапоге, и его не нашли те, кто напал на вас?

– Похоже на то, – согласился Корникс.

– А ты прихватил эти сапоги, когда удирал, и до сих пор не знал, что в них находится?

– Клянусь всеми богами – не знал, – тихо ответил галл. – Лучше бы я их не трогал...

– Ах ты, мародер, – произнес Сабин, глядя на слугу с восхищением. – Когда Постум пожалует тебе сенаторскую тогу и назначит наместником Галлии, ты уж, пожалуйста, не забудь меня, бедняка. Я все-таки неплохо к тебе относился.

Корникс обалдело хлопал глазами, не понимая, что это за глупые шутки.

Сабин повернулся к Кассию.

– В этом документе Август назначает Агриппу Постума своим наследником, – просто сказал он.

– Ты уверен? – с сомнением переспросил Херея.

– Конечно. Я сам его подписал. В качестве свидетеля.

– Но это же... – начал Кассий.

– Вот именно, – перебил его Сабин. – Это меняет все. С завещанием на руках Постум может плевать на Ливию и Тиберия. Теперь он законный преемник Божественного цезаря и сенат тут же признает его таковым.

Корникс тем временем все же надел и второй сапог и снова влез на лошадь.

– Так мы не едем? – спросил он несмело, видя, что трибуны увлечены разговором.

– Едем, – бросил Сабин, словно стряхивая оцепенение. – Вперед, в Остию!

– Едем, – подхватил Кассий. – Но не в Остию.

– А куда?

– К Германику.

– Да ты помешался на своем Германике! – раздраженно воскликнул Сабин. – Постум здесь, рядом, а до Рейна тащиться еще с тысячу миль по вражеской, считай, территории.

– Да, – согласился Кассий Херей. – Но у Постума нет восьми легионов, готовых идти в бой по приказу своего командира. На кого угодно. Но дело в том, что без такого документа Германик этот приказ не отдаст. А имея официальное завещание цезаря, он уж постарается выполнить его волю. Подумай сам...

Кассий был прав. Разрозненные и плохо обученные сторонники Постума могли в любой момент подвергнуться атаке преторианских когорт. Ливия сумела бы убедить людей, что бунтовщик вовсе не Агриппа, а беглый раб Клемент, и тогда все было бы кончено. Ведь если погибнет Постум, то Тиберий станет действительно законным наследником – именно его цезарь назвал вторым.

Поэтому сейчас надо сделать две вещи – сохранить жизнь Агриппы Постума и доказать Германику, что присягу первыми нарушили Тиберий и Ливия, а значит, он теперь свободен от своей.

«Вот это действительно великая цель, – с каким-то радостным волнением подумал Сабин. – Изменить судьбу целой Империи. Стоит постараться».

Он весь кипел энергией и энтузиазмом. Кассий Херея тоже. Даже флегматичный Корникс подобрался и крепче взял поводья, понимая, что становится участником исторических событий. Да и эти слова трибуна насчет сенаторской тоги ему очень понравились. Вот раскроют рты его односельчане, когда к ним нагрянет новый наместник, представитель великого Рима – сенатор Корникс. Имя, конечно, придется подобрать более звучное, например...

– Поехали, – приказал Сабин. – Да помогут нам боги и особенно Фортуна.

Он подумал, что старый храм на виа Аврелия еще может дождаться более светлых дней.

Глава XII
Клятва жреца

Перед отъездом Сабин еще приказал сирийцу Софрону утром сходить к сенатору Гнею Сентию Сатурнину. Слуга должен был передать, что завещание Божественного Августа нашлось, что оно в руках Сабина и сам трибун направляется теперь к Германику, дабы сообщить тому обо всем и призвать на помощь Постуму.

А самого сенатора следовало попросить найти способ, чтобы предупредить Агриппу. Тому следовало пока сидеть тихо, не вступая в открытое столкновение с правительством. Еще не подошло время. Вот когда за спиной у него будут стоять восемь рейнских боевых легионов, тогда другое дело.

После этого трое всадников покинули дом дядюшки Сабина.

Они быстро поскакали мимо портика Эмилия к Цестиеву мосту, чтобы перебраться за Тибр, а потом – через Кодетанское поле – выехать к воротам Аврелия.

Далее они предполагали по Аврелиевой дороге пересечь Этрурию и Лигурию, затем двинуться на Лугдун, а уж оттуда – в Германию. В Кабиллоне начиналась уже власть наместника обеих провинций, и все тревоги остались бы позади.

Всадники быстро скакали по пустынным темным улицам, выбирая не самые широкие – те были запружены повозками и фургонами купцов и ремесленников из окрестностей Рима.

Гулким эхом разносились в ночи удары лошадиных копыт; пока все было спокойно. Наверное, Ливия еще не успела поднять тревогу. А может, подлый Никомед все-таки отдал концы после могучего удара трибуна, и не смог уведомить свою повелительницу о том, что произошло в двух шагах от Мамертинской тюрьмы?

Такой вариант показался Сабину не самым худшим. Хотя, впрочем, там же оставались еще двое, которые должны были выжить, – центурион и один из солдат.

– Да., кстати, – вспомнил Сабин, – расскажите же, как вы сумели так вовремя прийти мне на помощь? И что ты, Кассий, делал после выздоровления?

Херея поровнялся с трибуном и начал рассказ.

– Когда я уже как следует поправился, – заговорил он, – то задумался, что делать дальше.

– Хозяин трактира, вижу, на тебя не донес? – перебил его Сабин с улыбкой.

– Нет. Ты так запугал его, что бедняга не знал, как мне услужить. Так вот, подумав, я решил, что возвращаться к Германику нет смысла – я же не мог ему сообщить ничего нового. Надо было узнать, что с письмом, которое я отдал тебе.

Сабин хмыкнул, вспоминая, чего он натерпелся из-за этого письма.

– Я решил ехать в Рим, – продолжал Кассий, – и все выяснить. По дороге новости посыпались на меня градом. Сначала я узнал о смерти Августа, потом об убийстве Постума и о том, что правителем стал Тиберий. Все кончено – подумал я – надо возвращаться к Германику и вновь впрягаться в военную службу. Заговорщиков из нас не получилось.

Я был уже в Тарквиниях и собирался только заночевать, а на следующий день поворачивать обратно, как вдруг какой-то сумасшедший рыбак начал всем рассказывать, что Постум жив и в Остии собирает силы.

Я не поверил. Уж известно, если Ливия берется за дело, то доводит его до конца. Но слухи все множились. Потом в гавань вошла военная трирема из мизенской эскадры, и офицеры из экипажа клятвенно заверили, что своими глазами видели Агриппу Постума и даже присягнули ему на верность.

Все кругом кипело и бурлило. Постум обещал награду и прощение всем, кто пойдет за ним, и уж понятно, что первыми откликнулись всякие авантюристы – пираты, беглые рабы и тому подобная публика. Стали организовываться отряды.

Правда, этот сброд больше занимался тем, что по ночам грабил проезжавших на дорогах, и при первом же столкновении с регулярным войском они побежали бы, как зайцы, но создавали зато видимость всенародной поддержки.

Я решил ехать в Остию, повидать Постума и обсудить с ним, как подключить к делу Германика с его легионами. Я не знал, что ты отдал письмо самому Августу – это мне сегодня Корникс рассказал – и беспокоился, что Германик, введенный в заблуждение слухами о том, что это какой-то беглый раб поднял мятеж, не захочет никуда вмешиваться, предоставив Тиберию самому разбираться со своими проблемами.

А тут еще прошел слух, что и в Далмации беспорядки среди солдат. В веселую переделку угодил наш цезарь. Ну, да сам виноват – нечего рот разевать на чужое.

Короче, вчера я прибыл в Остию, но там мне сказали, что Постума нет в городе и куда он делся – неизвестно. Говорили со мной вполне откровенно – ведь я показал им печать Германика.

Тогда я решил, что если уж все равно нахожусь так близко от Рима, то стоит, пожалуй, проведать тебя. Ты говорил мне о доме на Авентине, который тебе оставил дядя, и я быстро разузнал адрес.

Но, подойдя к зданию, я увидел, как доблестного воина Гая Валерия Сабина выводят под конвоем. Я спрятался в кустах у дороги, пропустил процессию и вошел в дом.

А тут меня искренне приветствовал твой верный Корникс. Он-то и рассказал обо всех ваших приключениях вплоть до сегодняшней веселой ночки.

Рассказал по дороге, поскольку я – приложив, надо признаться, немалый труд – уговорил его пойти посмотреть, куда это повели его достойного хозяина.

Ехавший сзади Корникс обиженно засопел.

– Да не так оно было, – пробормотал он.

Херея рассмеялся.

– Ну, не обижайся, это я шучу.

Затем он вернулся к рассказу.

– Мы выяснили, что тебя отконвоировали прямо в Палатинский дворец. Пришлось занять удобный наблюдательный пункт и немножко подождать. Корникс, тем временем, рассказывал мне все новые и новые подробности. В частности, упомянул некоего мерзкого типа по имени Никомед, который не питает к вам симпатии. И похвастался при случае, как подбил ему глаз.

– Молодец, – бросил через плечо Сабин. – Надо было вообще шею свернуть подлецу.

– Так солдаты же кругом были... – ответил Корникс. – А то бы уж я...

– И вот, – продолжал Херея, – когда из дворца вдруг выбежал этот самый Никомед и со всех ног помчался куда-то, крепко сжимая в кулаке какой-то предмет, я сразу сообразил, что к чему. Понял, что тебя собираются ликвидировать без шума и без суда и этот негодяй сейчас приведет людей для этой цели.

Правда, я не ожидал, что там будут преторианцы, ну да ладно...

– А это были не преторианцы, – сказал вдруг Корникс. – Я узнал двоих из тех, которые напали в ту ночь на сенатора Фабия Максима. Один и дал мне тогда дубиной по голове. Ну, сегодня-то я с ним знатно поквитался.

– Да уж, – признал Кассий. – Треснул ты его здорово. Не хотел бы я быть твоим врагом.

Корникс хихикнул, а трибун снова заговорил:

– Короче, когда грек опять появился в сопровождении тех бравых воинов, я решил, что скоро нам представится случай немного помочь тебе.

Мы двинулись за ними, а когда я понял, что развязка близка, то повел Корникса наперерез коротким путем через один переулочек – в молодости я частенько бывал в Эсквилине и неплохо его знаю. Вот так мы и оказались на месте в нужное время.

– Да вы настоящие актеры, – улыбнулся Сабин. – Так сыграть пьяных надо уметь. Я ни секунды не сомневался, что вы еле на ногах стоите.

– А как же иначе? – серьезно ответил Кассий Херея. – Если бы в этом вдруг засомневался тот центурион, то мы бы уж точно больше никогда на ноги не стали.

Все засмеялись.

Ко время веселья заканчивалось – они подъезжали к Аврелиевым воротам, а там их вполне мог поджидать какой-нибудь сюрприз, заготовленный предусмотрительной Ливией.

* * *

И действительно, они еще издали заметили, что возле ворот скопилось что-то уж слишком много повозок, возле которых суетились люди. Видимо, стража проверяла тех, кто собирался выехать после разгрузки товаров на одном из римских рынков.

– Что будем делать? – с тревогой спросил Сабин.

– Прорвемся, – сквозь зубы ответил Кассий Херея. – У нас нет другого выхода. Пока там, кажется, только городская стража, но вот-вот могут появиться преторианцы. За мной.

Корникс с сомнением покачал головой. Не очень то ему хотелось вступать в бой с солдатами городских когорт, но оба трибуна не обратили внимания на его мрачный вид, и трое всадников понеслись к воротам.

Услышав стук копыт, все собравшиеся там повернули головы. Среди крестьян, торговцев и носильщиков поблескивали медные доспехи военных.

– С дороги! – повелительно крикнул Кассий Херея. – По приказу цезаря!

Вполне возможно, что эффект неожиданности сработал бы, и стража, увидев человека в мундире трибуна, не стала бы чинить препятствий, не успев сообразить, что к чему. Но, к несчастью, выезд был загорожен широкой телегой, груженной пустыми бочками, да и с противоположной стороны виднелись несколько подвод с сеном, которые ожидали, когда им разрешат проникнуть за городские стены. Возницы с кнутами в руках с любопытством разглядывали всадников и тихо переговаривались.

Кассий Херея резко осадил лошадь у самых ворот и повелительно взмахнул рукой.

– Кто тут старший? Расчистить дорогу. Мы спешим по приказу цезаря!

Сабин и Корникс тоже остановились.

Откуда-то вынырнул невысокий, крепко сбитый мужчина в форме центуриона городской стражи. Он выбросил руку в приветствии и подбежал к всадникам.

– Сейчас, господин, – прохрипел он, вытирая ладонью губы, так как только что осушил кружку вина. – Будет сделано. Но ты должен предъявить документ.

С этими словами он повернулся и громко крикнул:

– А ну, убирайтесь! Дайте проехать достойному трибуну! Живо, мерзавцы!

Погонщики схватились за постромки и принялись освобождать проход.

Кассий Херея, нахмурив брови, сунул руку за пазуху, делая вид, что ищет пропуск. Центурион ждал, позевывая. Он был совершенно спокоен и, кажется, ничего не подозревал.

Тем временем телегу с бочками уже оттащили в сторону, повозки с сеном тоже, и путь был почти свободен.

Но и центурион начал проявлять нетерпение.

– А, вот он, – сказал Кассий Херея и кивнул стражнику. – Иди ближе, документ секретный.

Тот быстро подскочил к лошади трибуна и с любопытством вытянул шею.

Кассий сильно двинул его ногой в грудь, центурион отлетел на несколько шагов и с грохотом врезался в телегу с бочками. Все вокруг оторопели.

– За мной! – крикнул Херея и рванул поводья.

Трое всадников вырвались из городских стен и быстро понеслись по виа Аврелия.

– Стой! – завопили сзади. – Держи их!

Но лошадей у стражников не было, и погони не предвиделось. Им оставалось только ругаться. Правда, очень скоро они сообщат во дворец, что трое подозрительных людей покинули город, и укажут, в каком направлении. Но даже если будет организовано преследование, у беглецов есть достаточно времени, чтобы отдалиться на солидное расстояние.

– Да ты действительно актер! – воскликнул Сабин. – Если тебя выгонят из армии, настоятельно советую идти выступать в театре. Там ты скорее чего-нибудь добьешься.

– Спасибо, – буркнул. Кассий. – Так низко я еще не пал. Ладно, посмеемся потом. Пока мы все еще в опасности и сможем вздохнуть свободно, лишь когда убедимся, что погони нет.

Всадники молча припали к шеям лошадей и помчались вперед по просторной виа Аврелия, подгоняя верных животных поводьями и толчками коленей.

Они не знали, что к тому времени на Палатине уже были прекрасно осведомлены обо всем и быстро принимали меры. Ко всем воротам были разосланы дополнительные отрады стражников, а по всем дорогам разъезжались усиленные конные патрули.

И вот, такой патруль – двадцать преторианцев под командой младшего трибуна – подскакал к Аврелиевым воротам буквально через несколько минут после того, как Сабин, Херея и Корникс, вызвав, надо признать, немалое замешательство, благополучно покинули территорию Рима.

Взволнованный центурион – начальник поста городских стражников, – растирая ушибленную грудь, доложил командиру преторианцев о том, что трое мужчин только что прорвались через ворота, не предъявив никакого документа, дававшего им право сделать это. И сообщил их приметы.

Трибун претория сразу понял, что это те, кого сейчас разыскивают все поднятые по тревоге подразделения стражников, вигилов и гвардейцев.

Он приказал центуриону немедленно отправить рапорт во дворец, а сам со своим отрядом устремился в погоню.

Теперь беглецов и преследователей разделяли пятнадцать минут и около трех миль дороги. Сейчас все зависело от быстроты и выносливости лошадей.

* * *

Скачка продолжалась уже с час, когда вдруг Кассий Херея резко осадил коня.

– Тише, – сказал он. – Кажется, я слышу стук копыт. За нами кто-то едет.

Сабин и Корникс тоже прислушались. Действительно, сзади доносился какой-то глухой гул.

– Сейчас проверим, – сказал Херея.

Он увидел справа возле дороги довольно высокий холм и направил к нему своего коня, крикнув:

– Подождите здесь!

Понукая лошадь, трибун взобрался по склону и огляделся. Его губы сжались и лицо напряглось.

По дороге, на расстоянии не больше мили от места, где он находился, виднелась какая-то темная масса, которая быстро приближалась. Время от времени вспыхивал неяркий огонек – наверное, от фонаря. И слышался нарастающий топот копыт.

Выругавшись, Кассий поспешно спустился с холма и подскакал к своим спутникам, которые нетерпеливо поджидали его, поглаживая шеи уже порядком подуставших коней.

– Погоня, – мрачно возвестил трибун. – Никаких сомнений, это за нами.

– Тогда вперед, – сказал Сабин. – Чего мы стоим?

Кассий Херея покачал головой.

– Не уйдем. Они уже слишком близко. Наши лошади выдохлись и через пару миль просто упадут, а они ведь могут брать свежих на заставах и почтовых станциях. Рано или поздно, они нас настигнут. Бой принимать тоже бессмысленно – их слишком много.

– Так что, сдаваться будем? – с вызовом спросил Сабин. – Хорошенькое дело!

– Я думаю о другом, – ответил Кассий. – Что будет с нами – не так важно. Главное – спасти завещание и доставить его по назначению. Мы не можем допустить, чтобы нас схватили с этим документом на руках. Не имеем права.

Лучше всего было бы спрятать завещание где-нибудь здесь, а потом разделиться и пробираться к Германику поодиночке. Авось, хоть один да доедет. Но где же спрятать? Не в землю ведь закапывать?

Все трое задумались. Сабин и Херея – о документе, а Корникс – о своей несчастной судьбе.

– Придумал, – сказал вдруг Сабин. – Поехали. Тут рядом есть одно место.

Всадники снова рванулись вперед. Топот и лязг все нарастал, их преследователи приближались.

Они проскакали еще с полмили, и Сабин придержал коня.

– Здесь, кажется, – сказал он. – Ждите меня.

И трибун свернул с дороги.

Он узнал это место и уверенно ехал по узкой тропинке среди невысоких деревьев.

Да, вот оно – скромное строение, в котором он недавно пытался узнать будущее.

Храм Фортуны.

В одном из боковых окошек виднелся слабый свет. Сабин подъехал ближе, спрыгнул с коня и торопливо вошел в святилище, оглядываясь по сторонам.

Здесь ничего не изменилось с тех пор, как он заезжал сюда по дороге к Августу. Так же высилась посреди зала статуя богини удачи, те же скульптуры и картины украшали помещение. В углу горел неяркий светильник в бронзовой чаше, а возле него сидел старый жрец, задумчиво глядя в огонь.

Услышав шаги, фламин медленно повернул голову. На его лице не было ни малейших признаков удивления.

– Здравствуй, достойный жрец, – сказал Сабин, чувствуя, как на него опять магически начинает действовать обстановка и атмосфера храма. – Ты не узнаешь меня?

Старик кивнул.

– Узнаю. Ты был тут недавно, принес жертву и я предсказал тебе будущее. Прорицание сбылось?

– В общем, да, – кивнул Сабин. – Но кое-что еще впереди. Извини, почтенный, сегодня я не могу принести жертву и поблагодарить богиню. Я очень спешу. У меня есть к тебе просьба...

Он умолк в нерешительности, не зная, как начать.

– Говори, – скрипучим голосом произнес жрец. – Я слушаю. Если просьба твоя не противна богам, я ее исполню. Фортуна любит тебя, и я, ее служитель, должен быть послушным ее воле.

– Спасибо, – с облегчением сказал Сабин и быстро направился через зал.

Фламин смотрел на него немигающими старческими глазами и молча ждал.

– Вот, – выдохнул трибун, протягивая ему таблички, на которых была записана последняя воля цезаря Августа. – Это очень важный документ. От него зависит судьба целой Империи. Прошу тебя, спрячь его в надежное место, а через некоторое время я или кто-нибудь от моего имени заберет его. Он не должен попасть в руки людей, которые используют это письмо во вред другим...

Старик махнул рукой.

– Меня не интересуют мирские дела. Я служу богине.

Он взял таблички, даже не взглянув на них.

– Хорошо, – сказал жрец после небольшой паузы. – Под алтарем есть потайное место. Я положу это туда. Сейчас я покажу тебе., где оно находится, чтобы ты мог сам в любой момент войти сюда и забрать то, что тебе принадлежит. Но помни, входить в храм ты должен с чистыми помыслами. Иначе Фортуна может разгневаться...

– Спасибо, почтенный, – радостно сказал Сабин. – Вот, возьми, тут деньги на жертву. А уж потом я и сам принесу гекатомбу, как обещал.

– Благодарю, – с достоинством ответил фламин, принимая монеты, и встал. – Пойдем.

Они двинулись к алтарю.

– Этот документ был очень важен для Божественного Августа, – добавил трибун. – Что ж, теперь он сам среди бессмертных и, надеюсь, поблагодарит Фортуну за услугу, которую ему оказал ее мудрый служитель.

– Человек не может стать богом по решению сената, – неприязненно произнес жрец.

Сабин не стал вдаваться в религиозный диспут, хотя за такую ересь фламина вполне могли бы лишить сана.

Через минуту старик показал ему потайное место под алтарем и положил туда дощечки.

– Благодарю тебя, – еще раз сказал трибун. – Я должен идти. Прошу тебя, сохрани это.

Жрец пожал плечами.

– Люди не найдут твоих дощечек, клянусь, – сказал он, – но вот богиня может забрать. Ведь то, что приносится на алтарь, принадлежит только ей одной.

– Ладно, – улыбнулся Сабин. – Она сама дала мне это и вряд ли станет забирать обратно. Прощай, отец.

Он быстро выбежал из храма, вскочил на лошадь и поскакал к дороге.

Жрец стоял и смотрел ему вслед. Время шло, а старик все не двигался. Наконец, он тяжело вздохнул, повернулся и побрел на свое место в углу помещения, рядом со светильником.

– Люди, которые делают богов из себе подобных, никогда не смогут обратиться к истинному богу, – прошептал он, грустно качая головой.

А потом сел на маленький коврик и вновь погрузился в свои размышления.