Текст книги "Храм Фортуны"

Автор книги: Эндрю Ходжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Глава XIV
Благословение

Сенатор и консуляр Гней Сентий Сатурнин переживал сейчас очень трудное время. Забот и проблем свалилось на него столько, что он лишь огромным усилием воли заставлял себя продолжать борьбу. Многие люди в его положении попросту надломились бы и морально, и физически, но этот старый гордый римлянин каким-то чудом все еще держал себя в руках.

Когда он узнал о казни Агриппы Постума, то решил, что всему конец. Но потом вдруг «убитый» объявился в Остии, и надежды возродились. Хотя до благополучного исхода было еще очень далеко – ведь ясно, что Ливия и Тиберий не собираются сидеть сложа руки, а противники это опасные, слов нет.

Восстание паннонских и германских легионов, казалось, до основания потрясло всю Империю, но пришло известие, что Друз успешно справился со своей задачей, и войска в Далмации присягнули Тиберию. А обстановка на Рейне во многом еще оставалась неясной.

Кроме того, страшным грузом давило на плечи старого сенатора исчезновение его семьи. Сатурнин понимал, что истинный римлянин дела государства обязан ставить выше своих личных, но ничего не мог с собой поделать. Он очень любил жену и внучку и ежесекундно терзался тревогой за их судьбу.

Со стороны это, впрочем, было незаметно, и лишь самые близкие Сатурнину люди видели, как жестоко он страдает.

Но боги немного смилостивились – утром к сенатору неожиданно пришел раб Гая Валерия Сабина и передал слова своего хозяина. Сатурнин воспрянул духом,

Завещание Августа нашлось! И более того – оно в надежных руках. Мираж становился Явью – у Агриппы Постума появились хорошие перспективы реально получить верховную власть в стране. Развязка многолетней схватки с Ливией, схватки безжалостной и бескомпромиссной, приближалась.

Но судьба семьи по-прежнему оставалась неизвестной, и это все больше угнетало сенатора.

Однако, если он еще мог держать себя в руках, о Луции Либоне сказать этого было нельзя. Юноша мрачнел с каждым днем; он сильно похудел, кожа лица приобрела нездоровый цвет, глаза лихорадочно блестели.

Сатурнин видел, что долго он так не выдержит. Нет пытки хуже неизвестности.

Получив известие через раба Сабина, сенатор вызвал Либона к себе, и теперь они сидели в уютном кабинете, где на кедровых полках лежали свитки книг, а стены украшали со вкусом подобранные картины и другие произведения искусства.

Сатурнин рассказал юноше о счастливой находке и о том, что необходимо предупредить Агриппу об осторожности. Сейчас тому не следовало торопиться.

– Наши шансы очень неплохие, – закончил сенатор. – Нужно только правильно разыграть партию. Если мы сумеем опередить Ливию, то дело закончится нашей полной победой.

Либон апатично кивнул. На него приятные новости не произвели никакого впечатления. В душе он корил себя за то, что не может сравниться с Сатурнином величием духа, но факт оставался фактом – сейчас он с радостью отдал бы трех Постумов за одну Корнелию.

Образ девушки постоянно был у него перед глазами, и больше Либон ни о чем думать не мог.

Сатурнин видел его состояние и очень сочувствовал юноше. В другой ситуации и сам он, не колеблясь ни секунды, оставил бы все, и устремился на поиски своих близких, но сейчас не имел права так поступить. Он понимал, что нужен здесь, в Риме, и решил до конца остаться верным своему долгу.

Но – Либон! Может ли он требовать от этого молодого человека, снедаемого тревогой за любимое существо, такого же самоотречения? Не жестоко ли это?

Сенатор вздохнул. Он мягко положил руку на плечо юноши, который сидел с опущенной головой.

– Подожди еще немного, Луций, – ласково сказал он. – Ведь сейчас нам абсолютно ничего не известно о них. Где ты думаешь искать? Надо собрать хоть какую-то информацию. Скоро должны вернуться Архелай и другие. Может, они что-то узнали...

Словно в ответ на его слова в дверь постучали, и появился Ификтет – секретарь Сатурнина.

– Господин, – сказал он, – там из Остии вернулся Сципион. Кажется, есть новости.

Сенатор и Либон вскинули головы, в их глазах появилась надежда.

– Зови! – в один голос сказали оба.

Уже недели две назад сенатор разослал своих рабов и отпущенников по всем портам западного побережья с приказом узнать хоть что-нибудь о судьбе «Сфинкса» и его пассажиров. До сих пор ничего утешительного они не сообщили, но может быть, сейчас...

В комнату вошел Сципион – один из самых доверенных либертинов Сатурнина. По поручению сенатора он несколько дней провел в Остии, разыскивая следы пропавших женщин. И вот теперь вернулся с какими-то известиями.

– Приветствую тебя, господин, – сказал Сципион, коснувшись ладонью груди.

– Говори, – приказал сенатор. – Говори быстрее! Что ты узнал о моей семье?

– Кое-что есть, господин, – ответил слуга. – Рассказывать?

– Да, не тяни.

– Мы, по твоему приказу, обошли всю Остию, заглядывали в каждую таверну, опрашивали всех, кто только попадался на пути: шкиперов, моряков, грузчиков, рабов, даже воров и проституток. Но до вчерашнего дня все было напрасно.

И наконец нам повезло. Мой человек сообщил, что в одном из портовых кабаков какой-то пьяный матрос рассказывает, как он участвовал в захвате судна...

Либон порывисто вскочил на ноги. Сатурнин вздрогнул.

– Какого судна? – спросил он.

– Не волнуйся, господин, – успокоил его Сципион.

Он чувствовал себя довольно неловко под пристальным взглядом сенатора.

– Позволь мне закончить, – попросил он. – Судя по всему, с твоей семьей ничего не случилось.

Сатурнин и Либон вздохнули с облегчением.

– Продолжай.

– Так вот, я пошел в ту корчму и прислушался К словам пьяного. Из них я понял, что какие-то люди наняли его корабль – «Золотую стрелу», – чтобы догнать в море и напасть на другое судно, бирему. Названия он не помнил.

Мне показалось, что лучше будет забрать его с собой, чтобы он не угодил в руки вигилов. Мы дождались, пока он уснул за столом, а потом отвезли в гостиницу, где сами ночевали. Утром я взялся за него всерьез.

Сципион сделал паузу.

Сенатор и юноша не мигая смотрели на него.

– Оказалось, – заговорил опять слуга, – мои подозрения подтвердились. Этот тип, правда, клянется, что он не виноват, что пошел на это не по своей воле, что его обманули и запугали... Но, господин, позволь, он сам тебе все расскажет. Мы привезли его с собой.

– Давайте его сюда, – сквозь стиснутые зубы сказал Сатурнин.

Сципион высунулся в коридор и что-то коротко приказал. Двое рабов втолкнули в комнату человека.

Это был невысокий, но крепкий одноглазый мужчина с жесткой черной кучерявой бородкой, лет сорока. Одет он был в заплатанный серый хитон. Его единственный глаз испуганно бегал по сторонам.

– Говори, – приказал сенатор. – Кто ты такой?

Мужчина сделал попытку упасть на колени, но слуги подхватили его под руки.

– Не валяй дурака! – рявкнул Сципион. – Отвечай господину. Потом будешь молить о прощении.

– Меня зовут Ликаон, достойный господин, – с испугом заговорил человек. – Я был матросом на судне «Золотая стрела», оно принадлежало тогда купцу Квинту Ванитию из Панорма. Мы плавали вдоль побережья, торговали...

– Говори по делу! – не выдержал Либон. – А то тебя сейчас отделают розгами!

– Я и говорю, – залепетал, перепугавшись еще больше, матрос. – И вот однажды наш шкипер, Никомед из Халкедона, собрал всю команду, когда мы стояли в Остин после рейса, и говорит: «Кто хочет хорошо заработать?»

А кто же не хочет? Мы спрашиваем: что надо делать? А он: захватить в море один корабль и похитить его пассажиров, двух женщин...

Либон в бешенстве скрипнул зубами; Сатурнин положил руку ему на плечо, словно прося успокоиться.

– Дальше, – приказал он.

– Ну, вот, – продолжал мужчина. – Я не хотел становиться пиратом, даже за два золотых, но что мне оставалось делать, если все остальные согласились? Никомед приказал бы зарезать меня, чтобы не разболтал...

Короче, мне пришлось подчиниться. А потом на борт поднялись еще человек десять, я их не знаю, судя по рожам – настоящие бандиты, – и мы вышли в море.

– Как назывался корабль, за которым вы гнались? – спросил сенатор.

– Да не помню, – развел руками матрос, – я их столько повидал за свою жизнь... Кажется, что-то вроде «Сириус» или «Сирена»...

– А может – «Сфинкс»? – дрожащим от волнения голосом спросил Либон.

Моряк немного подумал.

– Может, – согласился он. – Такая новенькая бирема коричневого цвета, на носу – деревянная фигура тритона.

– Это она! – в один голос воскликнули Сатурнин и Либон.

Потом сенатор кивнул мужчине.

– Рассказывай дальше.

– А дальше мы напали на них, – ответил тот. – Я, правда, в бою не участвовал – помогал рулевому. Шкипер уверял нас, что дело пустяковое, что там, дескать, никто и меч в руках держать не умеет. Но не тут-то было. Те, с биремы, сами перелезли к нам на палубу и дали жизни. Клянусь Аполлоном, титаны какие-то, а не люди. Они столько наших положили... А один – здоровый такой, с бородой – даже мачту нашу срубил, так что «Золотая стрела» из униремы превратилась в обыкновенное корыто.

– А что с женщинами? – нетерпеливо спросил Либон.

– Подожди, – остановил его сенатор и снова обратился к моряку. – Чем закончился бой?

– Да ничем. Тех, кто перелез к нам, почти всех перебили, но остальные благополучно ушли на своем судне – мы-то их уже преследовать не могли без мачты и без весел.

– А женщин на борту ты видел? – спросил Сатурнин.

– Видел, – с готовностью кивнул мужчина. – С ними ничего не случилось, они сразу спрятались в каюте и переждали всю заваруху. Не волнуйся, господин, они остались живы и невредимы.

Ликаон, конечно, помнил, что одна из стрел вонзилась в грудь пожилой матроны, и та упала на палубу. Но он был слишком осторожен, чтобы сейчас говорить об этом. Матрос никак не хотел вызвать гнев сурового сенатора, ведь богам известно, как бы он отреагировал на такую новость.

– Это все? – холодно спросил Сатурнин.

– Да, господин. Бирема ушла, а мы потом долго болтались на волнах, пока нас не прибило к берегу.

– Куда ушел «Сфинкс»?

– Не знаю, по-моему, на юго-запад. Нам было уже не до него.

– Кто те люди, которые наняли вас? – дрожа от нетерпения, крикнул Либон.

– Кто его знает, господин – пожал плечами моряк. – Я не спрашивал.

Видя, что Либон намеревается продолжать расспросы, сенатор жестом остановил его и кивнул Сципиону.

– Уведите этого человека и держите пока под стражей. Я еще подумаю, как с ним поступить.

– Пощади, господин! – завизжал мужчина, но двое крепких рабов схватили его за руки и выволокли из комнаты.

Сатурнин повернулся к юноше.

– Слава богам, – сказал он со вздохом. – Они живы.

– Спасибо вам, бессмертные олимпийцы, – прошептал Либон, бледный, как полотно. – Но где же они?

– Надеюсь, скоро это выяснится, – чуть улыбнулся Сатурнин. – Я полагаю, что их судно тоже получило серьезные повреждения и, возможно, сбилось с курса. Вероятно, их отнесло совсем не туда, куда они собирались плыть.

Сенатор помолчал, а потом ласково взглянул на юношу, который нетерпеливо вертелся в кресле.

– Ну вот, Луций, – сказал он, – пришло и твое время.

Либон поднял голову и взглянул в глаза Сатурнину.

– Теперь, когда у нас есть след, – продолжал тот, – ты можешь заняться поисками. Здесь, в Риме, ты пока не нужен особенно – думаю, что мы и сами справимся. А помочь попавшим в беду женщинам ты можешь и должен.

– Я готов хоть сейчас! – пылко воскликнул Либон. – Что я должен делать?

– Сам решишь, – ответил сенатор. – Ты ведь уже не мальчик. Наймешь корабль и поплывешь предполагаемым курсом «Сфинкса». Будешь расспрашивать о нем во всех портах, у всех встречных судов. Авось что-нибудь да узнаешь.

– Конечно, – юноша оживлялся все больше и больше, теперь он просто кипел энергией, хотя еще недавно напоминал лишь бледную тень.

Но вдруг лицо его помрачнело.

– Скажи мне, отец, – глухо произнес он, – кто мог организовать это нападение? Ведь явно не шкипер «Золотой стрелы».

– Конечно, нет, – серьезно ответил сенатор. – Не знаю, кто непосредственно руководил операцией, но задумали ее наверняка на самом высоком уровне. Я бы не удивился, если бы узнал, что здесь приложили руку наша достойная императрица и ее благородный сыночек.

– Я убью их, – прошептал Либон, сжимая кулаки. – Если с Корнелией что-то случилось, я убью их...

– Ну-ну, – успокаивающе сказал Сатурнин. – Не гневи богов. Они спасли наших дорогих женщин от пиратов и спасут от всего остального, я уверен.

Либон понемногу успокаивался.

– Хорошо, отец, – ответил он. – Когда я могу тронуться в путь? Я готов прямо сейчас...

– Так и сделаем, – кивнул сенатор. – Но только по дороге ты должен будешь выполнить еще одно мое поручение. Это будет твоим вкладом в наше дело. Потом можешь смело целиком заняться поиском нашей пропавшей семьи.

– Слушаю тебя, – сказал Либон.

Сатурнин помолчал, а потом заговорил:

– Я дам тебе письмо к Агриппе Постуму. В Остии ты найдешь его и передашь ему послание. Смотри, чтобы оно не попало в чужие руки. Если возникнет такая угроза – уничтожь письмо. На всякий случай знай: в нем я напишу Агриппе о том, что завещание Августа нашлось, и теперь он ни в коем случае не должен спешить с вооруженным выступлением. У него ведь слишком мало сил, а как поведут себя преторианцы, еще неясно.

Короче, ты должен убедить Постума, чтобы он сохранял выдержку и спокойствие. Главное, нам сейчас не ошибиться, и тогда мы наверняка победим. Ты понял меня, Луций?

– Да, сенатор, – кивнул юноша. – Я все сделаю так, как ты хочешь.

Сатурнин подошел к Либону и положил обе руки ему на плечи.

– Благословляю тебя, мой мальчик, – тихо сказал он. – Да хранят тебя боги.

Некоторое время оба молчали. Потом Сатурнин тяжело вздохнул.

– Мы расстаемся в трудную минуту, – произнес он задумчиво. – Но надеюсь, что все будет хорошо, что скоро ты привезешь сюда мою жену и свою невесту, а я встречу вас не как опальный сенатор, а как уважаемый советник нового цезаря – Марка Агриппы Постума.

– Я буду молить богов, – прошептал Луций,

– Ну, ладно, – сказал Сатурнин, убирая руки. – Иди подготовься к путешествию, а я пока напишу письмо. Время не ждет.

Глава XV
Выбор судьбы

После провалившейся попытки ареста Постуму удалось незамеченным выбраться из Рима и благополучно вернуться в Остию. Тут он с удвоенной энергией взялся за подготовку вооруженного выступления против Тиберия и Ливии.

Его деятельная натура не выносила ожидания; он горел желанием как можно скорее покончить с неизвестностью и разрешить династический спор в свою пользу. Однако Агриппа понимал, что сил у него явно недостаточно, а потому вынужден был набраться терпения и ждать подходящего момента. Об этом же просили его и морские офицеры, из которых теперь состоял его штаб.

Постум много внимания уделял своей «армии» – лично проводил учения, сам показывал, как надо обращаться с оружием. Но семена его стараний падали на неблагоприятную почву. Значительную часть его сторонников составляли малонадежные и привыкшие к вольнице люди; думали они не о том, как превратиться в настоящих солдат, а как бы скорее добраться до ближайшего кабака или потрясти купцов на большой дороге.

А моряки – хотя и более дисциплинированные – привыкли сражаться на воде, и тоже не проявляли особого рвения в деле познания премудростей сухопутного боя.

Постум отдавал себе отчет, что с таким войском он не выстоит против преторианцев, и жестоко страдал от вынужденного бездействия. Он ждал известий от Германика; если тот открыто поддержит своего шурина, то тут уж все станет ясно и можно будет смело скомандовать своим людям: вперед, на Рим!

Было уже около полудня; Постум и его офицеры из экипажей мизенских трирем сидели в триклинии большого дома на набережной, в котором Агриппа устроил свою ставку. Они только что перекусили и теперь оживленно обсуждали ситуацию и свои перспективы за чашей вина. Атмосфера была приподнятая, дружеская. Все надеялись на лучшее и верили в помощь богов. Все-таки они сражались за правое дело.

– Выпьем за победу, друзья! – воскликнул Постум, поднимая кубок. – Чтобы она пришла поскорее!

– Помоги нам Марс и Виктория! – подхватили моряки.

Забулькало вино.

– Теперь выпьем за Агриппу Постума, – предложил Секст Курион, капитан одной из трирем. – За нашего цезаря!

Под оглушительные приветственные крики это было сделано.

В зал вошел слуга, неслышно приблизился к Постуму и что-то шепнул ему на ухо. Агриппа нахмурился, секунду раздумывал, но потом кивнул и поднялся с ложа.

– Секст, – обратился он к Куриону, – пойдем со мной. Я хочу спросить твоего совета. А вы, друзья, отдыхайте! – сказал он остальным гостям. – Мы скоро вернемся.

Они вышли в соседнюю комнату, в дверях которой дежурили двое матросов с мечами у пояса.

– Что такое? – спросил Постум у слуги.

– К тебе рвется какой-то человек, господин, – ответил раб. – Говорит, что прибыл из Рима и привез важные известия. Впустить его?

– Впускай, – махнул рукой Постум и уселся на стул.

Курион расположился рядом.

Дверь открылась, и в комнату вошел... Никомед.

Но сейчас Агриппа вряд ли узнал бы человека, который был шкипером «Золотой стрелы», хотя и видел его тогда, в памятную ночь визита Августа на Планацию.

Дело в том, что, когда после неудавшегося ареста грек предстал перед Ливией, императрица чуть собственноручно не отрезала ему голову. Подумать только, опять провал! Что ни поручи этому проходимцу, он все испортит.

Напрасно Никомед клялся и божился, что он не виноват, напрасно обвинял в беспечности Эвдема и его людей, Ливия впала в страшный гнев и ничего не хотела слушать.

Но затем, немного успокоившись (а грек уже мысленно простился с жизнью), резко заявила, что предоставляет ему последнюю возможность реабилитироваться. Если опять неудача, то...

Никомеду все было ясно без слов. Он покорно кивнул:

– Приказывай, госпожа. Я готов. Ты же знаешь, я всем сердцем предан тебе...

Императрица прервала его излияния взмахом руки и изложила очередное задание. Никомед пришел в ужас. От него требовалось ни больше, ни меньше, как отправиться в Остию, повидать Агриппу Постума и заманить его в ловушку. Задание, при выполнении которого смерть будет угрожать бедному халкедонцу практически каждую минуту.

Он чуть было сгоряча не отказался, но потом только слабо прошептал:

– Слушаюсь, госпожа. Располагай моей жалкой жизнью, как считаешь нужным.

Ливия чуть усмехнулась одними губами.

– Чего ты скис? Тебя ведь еще не хоронят. Не беспокойся, я все продумала и организовала безупречно. О награде и говорить не буду – в случае успеха ты станешь настоящим богачом. Так что, соберись и хоть раз оправдай мое доверие.

Из дальнейшего разговора Никомеду стало ясно, что ему предстоит прибыть в ставку Постума, назваться там делегатом от римских ремесленников и торговцев и уверить молодого Агриппу, что те только и ждут его прибытия в столицу. В подтверждение этих слов Ливия снабдила его несколькими письмами. Часть из них была мастерски подделана в канцелярии императрицы, а остальные оказались подлинными: Ливия вызвала к себе нескольких зажиточных граждан, пользовавшихся авторитетом в городе, и предложила им – в интересах государства – написать Постуму письма с призывом прибыть в Рим.

Те недолго колебались. Они поняли, что императрица ведет какую-то игру, но не стали допытываться, какую именно. Ведь они и сами начали уже всерьез опасаться, что если неуправляемая «армия» Агриппы войдет в город, то многим уважаемым и богатым людям не поздоровится – бандиты и разбойники под любым предлогом разграбят их имущество и дома.

Короче, они выполнили настоятельную просьбу Ливии и удалились, стараясь больше не думать об этом. А Никомед поспешно сбрил бороду, перекрасил волосы, уселся в карруку и помчался по Остийской дороге.

Так он очутился в ставке Постума и был допущен к самому Агриппе.

– Ну, что там у тебя? – нетерпеливо бросил тот, когда грек вошел в комнату, волоча с собой объемистую кожаную сумку.

– А его обыскали? – спохватился Курион.

– Да, трибун, – ответил слуга. – Оружия нет, одни письма.

Курион удовлетворенно кивнул. Тут следовало соблюдать осторожность – ведь Ливия вполне могла и убийц подослать.

– Господин, – торжественно возвестил Никомед (свою речь он репетировал всю дорогу), – я пришел к тебе как посланец от римских граждан! Мы все ждем, когда ты придешь и освободишь нас от когтей тирана! Мы, как один человек...

– Подожди, – перебил Постум. – Говори толком. Эту трескотню оставь для других.

– Вот! – воскликнул Никомед и бросил к ногам Агриппы свою сумку. – Лучшие люди города шлют тебе свои поздравления и умоляют прибыть в столицу, дабы поддержать их морально в великом деле борьбы за справедливость...

– Перестань! – рявкнул Курион. – Тебе же сказали: говори по существу.

Никомед, очень довольный тем, что его никто не распознал и, кажется, ни в чем не подозревает, набрал в грудь побольше воздуха и заговорил:

– Господин, я и многие мои товарищи – уважаемые люди Рима – готовы поддержать твое справедливое дело. Мы готовы всеми силами и средствами помочь тебе. Вот, посмотри, – он показал рукой на сумку. – Там письма от твоих верных подданных.

Никомед вытряхнул на пол кучу пергаментных свитков и навощенных дощечек и стал перебирать их, громко комментируя:

– Это от мясников с Форума Боариума, это – от ювелиров из Аргентарского квартала, вот пишет староста торговцев керамикой, вот глава цеха оружейников...

– А почему эти в высшей степени достойные люди сами не приехали сюда? – подозрительно спросил Курион.

Агриппа пока молчал, пребывая в состоянии эйфории от такого пылкого выражения народной любви. Он всегда был легковерен и падок на лесть.

– А потому, благородный трибун, – ответил Никомед торжественно, – что они боятся. Ведь если власти узнают, что они ездили в Остию, то ой-ой-ой что может случиться. Они тревожатся за свои семьи, за свое имущество. К тому же, – грек помолчал, опасливо косясь на Постума, – ходят слухи, что тут вовсе не ты, господин, а какой-то беглый раб...

Агриппа нахмурился. Никомед всплеснул руками.

– Ну, я-то знаю, я сразу тебя узнал, достойнейший, но вот другие... В общем, вчера, когда мы собрались вместе, все решили: пусть Гортензий – это я, господин – поедет в Остию и предстанет перед нашим будущим цезарем. Пусть он на коленях попросит его посетить Рим и показаться своим верным слугам. А уж тогда мы охотно поможем ему и людьми, и оружием, и деньгами. Мы только хотим, чтобы он поговорил с нами и пообещал свое покровительство. Так решили мы вчера на собрании самых уважаемых купцов и ремесленников. И теперь, господин, я у твоих ног жду ответа.

И Никомед бухнулся на колени, с мольбой протягивая руки к Постуму. Он разгадал его тщеславную натуру, и умело играл на этом.

– Ну, что скажешь? – Агриппа повернулся к Куриону, в его голосе звучало торжество. – Видишь, поддержка нам обеспечена. А вы все чего-то боитесь!

Офицер скептически покачал головой.

– Я бы не стал полагаться на римских купцов и ремесленников. Это такая публика, что могут предать в любой момент. Да и глупо было бы безоговорочно верить словам незнакомого человека. – Он бросил на Никомеда такой взгляд, что тому стало не по себе. – Где гарантия, что это не ловушка, что все это не выдумала достойная Ливия, чтобы заманить тебя в капкан?

Агриппа несколько поостыл.

– Что ж, может, ты и прав, – задумчиво сказал он и повернулся к Никомеду. – Где я должен встретиться с твоими почтенными товарищами? Ведь ты же понимаешь – на Форуме мне выступать пока рано.

– Конечно, господин, – оживился грек. – У нас есть надежное место. Я здесь для того, чтобы проводить тебя. А если ты мне не веришь, – добавил он обиженно, – то можешь убить, как собаку.

И Никомед прослезился.

– Ладно, – сказал Курион. – Это надо обсудить. Дело может оказаться стоящим – поддержка горожан нам очень нужна, но и рисковать нельзя. Ведь если ты, Марк, попадешь в руки Ливии – все пропало, да и нас перебьют. Я не хочу отдавать моих моряков на расправу преторианцам.

– Хорошо, – согласился Постум и махнул Никомеду. – Иди, подожди там. Я сообщу тебе, что передать достойным римским гражданам.

Грек торопливо вышел. С первой частью задания он справился неплохо – пробудил в Агриппе интерес к поездке в столицу. И если этот осторожный трибун не отговорит его, то Постум обязательно поспешит в Рим. И попадет в сети...

Когда они с Курионом остались в комнате вдвоем, Агриппа возбужденно вскочил на ноги.

– Надо ехать, Секст, – воскликнул он. – Смотри, как все удачно получается. Если мне удастся завоевать доверие римлян – а мне это удастся – то ни преторианцы, ни городская стража не смогут нам помешать. Гвардейцев в столице всего-то две когорты, людей префекта города тоже немного. Надо спешить, пока из Далмации не вернулся Сеян со своим отрядом.

Курион покачал головой.

– Что-то мне тут не нравится. Я бы на твоем месте отправил в Рим надежных людей проверить слова этого Гортензия. Если он не соврал, то можно выступать. Но не ранее, чем мы убедимся в его правдивости.

– Но время, время! – воскликнул Постум. – Мы теряем инициативу.

Курион пожал плечами.

– Что поделаешь? Зато сохраняем жизни и надежду на успех.

Агриппа хотел еще что-то сказать, но в дверь заглянул слуга.

– Господин, – сказал он, – там прибыл из Рима достойный патриций Скрибоний Либон с письмом от сенатора Гнея Сентия Сатурнина.

– Проводи его сюда! – воскликнул Постум и повернулся к Куриону. – Вот сейчас мы что-то узнаем. Сатурнин должен знать обстановку в городе.

Послышались шаги, и вошел Либон в запыленной дорожной одежде. Он жестом приветствовал Агриппу и трибуна.

– Поздравляю вас, достойные, – сказал он слегка охрипшим голосом. – И передаю поздравления от сенатора Сатурнина.

– Заходи, заходи, – нетерпеливо пригласил его Постум, оглядывая юношу. – Рад познакомиться с тобой. Я знал твоего отца, это был храбрый и честный человек.

– Благодарю, – с чувством сказал Либон. – Я хочу отомстить за него, а потому служу твоему делу.

Он достал письмо Сатурнина и протянул его Агриппе.

– Это просил передать сенатор.

– Отлично, – ответил Постум, беря таблички. – Посмотрим, посмотрим...

Он сломал печать и стал читать.

Курион улыбнулся юноше.

– Ты устал с дороги, – сказал он. – Сейчас я прикажу подать вина и приготовить ванну.

– Нет, благодарю, – твердо ответил Либон. – Я очень спешу. Как только достойный Марк Агриппа прочтет письмо, я должен ехать.

Курион испытующе посмотрел на юношу, но ничего не сказал.

Постум ознакомился с посланием Сатурнина и разочарованно махнул рукой, в которой держал дощечки.

– Он тоже просит подождать!

– Вот видишь, – ответил Курион. – Сенатор мудр и предусмотрителен. Лучше будет последовать его совету.

– И еще он пишет, – добавил Агриппа, – что нашлось завещание Божественного Августа, в котором дед назначает меня своим преемником.

– Что? – воскликнул офицер. – И ты говоришь об этом так спокойно? Да это же меняет все – ты становишься законным наследником, и когда документ будет оглашен, преторианцы уже не посмеют поднять на тебя оружие. Иначе они сами станут государственными преступниками. Все, песенка Ливии и Тиберия спета!

Курион в возбуждении стал бегать по комнате. Либон молча смотрел на Агриппу. Тот с досадой крякнул.

– Все это так, но снова придется ждать. Ждать, пока меня поддержит Германик, пока будет оглашено завещание... Сил моих больше нет. Свои права я и так знаю и готов их защищать. Мне достаточно твоих моряков, Секст, чтобы захватить Рим.

– Сенатор Сатурнин, – сказал Либон, – очень просил тебя подождать. Он говорил, что нельзя рисковать всем ради того, чтобы выиграть несколько дней.

– И он прав, – поддержал юношу Курион. – Смотри, Марк, все складывается просто здорово. Через две-три недели мы наверняка получим известие от Германика, а то и какой-нибудь из его легионов подойдет нам на помощь. Вот тогда ты въедешь в Рим как триумфатор, открыто и торжественно. И не надо будет ночами пробираться в город, чтобы уговаривать каких-то купцов.

Агриппа задумчиво чесал нос дощечками, на которых было письмо Сатурнина. Потом сунул их в карман тоги.

– Ладно, – согласился он наконец, – уговорили. Я готов еще подождать.

– Отлично! – радостно воскликнул Курион. – Скучать ты не будешь, обещаю. Мы можем выйти в море на моей триреме и прокатиться вдоль побережья. Это нагонит страха на Тиберия.

– Прости, достойный, – сказал Либон. – Я очень рад, что ты прислушался к словам сенатора Сатурнина. Значит, я выполнил свое задание. А теперь я должен идти.

– Куда? – удивился Постум. – Разве ты не останешься с нами?

– Не могу, – грустно ответил юноша. – У меня есть одно очень важное дело.

Уступая просьбе Агриппы, он рассказал о своем горе, о пропавших женщинах, о том, что должен теперь отправляться на поиски.

Постум грохнул кулаком по столу.

– Вот мерзавцы! – воскликнул он в гневе. – Узнаю свою дорогую бабушку. Только ей могла прийти в голову подобная затея. Ну, ничего, за это она тоже ответит!

Он подошел к Либону и порывисто обнял его.

– Спасибо тебе, Луций. Да помогут тебе боги. Надеюсь, скоро мы соберемся все вместе и как следует отпразднуем наши успехи.

Потом повернулся к Куриону.

– Секст, распорядись, пожалуйста, чтобы молодому Либону в порту выбрали хорошее судно. Дай ему несколько своих людей – опытных моряков. Мы должны помочь ему и Сатурнину.

– Охотно, Марк, – улыбнулся Курион. – Пойдем, Луций.

Либон попрощался, пожелал Постуму удачи и вместе с офицером вышел из комнаты.

Агриппа остался один.

Он уселся на стул и задумался. Что ж, судя по всему – так будет лучше. Надо выждать еще. Но зато каждый день задержки увеличивает его шансы. Хотел бы он посмотреть, как Тиберий будет противостоять Германику с его восемью легионами.

Да, решение принято. Он будет терпеливо ждать. Но уж потом...

В дверь снова заглянул слуга.

– Господин, к тебе морской офицер с вестями, – сказал он.

Постум вздохнул. Теперь, когда главное решение было принято, он хотел вернуться в трапезную и продолжить веселье. Остальные дела могли бы и подождать.

– Зови, – сказал он. – Побыстрее.

На пороге появился средних лет человек в мундире морского трибуна.

– Приветствую тебя, достойный Марк Агриппа, – сказал он.

– И я тебя приветствую, Публий, – ответил Постум, узнав его. – Какие новости ты мне привез?

По лицу офицера промелькнула тень, оно стало очень печальным.

– Прости, – ответил он глухо. – Новости плохие. Мой корабль только что вошел в порт. Я прибыл из Регия.

– Из Регия? – Постум приподнялся в кресле и напрягся. – Ты видел мою матушку?

Мать Постума и дочь Августа Юлия находилась в ссылке в городе Регий на берегу Мессинского пролива на юге Италии. После прихода к власти сын собирался немедленно освободить ее, так как считал, что женщину в свое время оклеветала Ливия. И он был недалек от истины, хотя свободное поведение Юлии вызывало множество нареканий. Август не решился простить дочь, хотя в последние годы режим ее содержания был значительно смягчен. Стало меньше охраны и больше свободы. Она могла даже гулять по городу.