Текст книги "Истинная Христианская Религия"

Автор книги: Эммануил Сведенборг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)

Тем прославится Отец Мой, что вы принесете много плода и будете Моими учениками. Иоанн 15:8.

Вы, священники, можете посвящать себя богослужению и прославлению, так как в этом ваша обязанность, дающая вам почет, славу и воздаяние. Однако вы не более всех этих людей можете посвящать себя такому прославлению, если ваш почет, ваша слава и ваше воздаяние не основываются на ваших обязанностях".

С этими словами епископы приказали страже у ворот не препятствовать никому входить и выходить. "Потому что есть великое множество людей, сказали они, – которые не могут представить себе никакой иной небесной радости, кроме постоянного поклонения Богу, поскольку совершенно не знают, каково небесное состояние".

739. Вслед за тем ангел вернулся со своими сопровождающими к месту собрания, не покинутому еще мудрецами, и созвал тех, которые верили, что радость небесная и вечное счастье заключаются уже в одном принятии в небеса, а в небеса принимают по Божьей милости. Они думали, что принятым тут же даруется радость, как у тех в мире, кого допускают в день праздника в царский дворец, или приглашают на свадьбу. Ангел сказал им: "Подождите немного, я подам сигнал трубой, и сюда придут люди, известные своей мудростью в духовных вопросах, касающихся церкви". Несколько часов спустя явились девять мужчин, все увенчанные лаврами, как знаками отличия. Ангел проводил их в зал, где присутствовали все ранее собравшиеся, перед которыми он обратился к девятерым увенчанным лаврами, сказав: "Я знаю, что вам было позволено взойти в небеса, так как вы этого искренне желали по своим убеждениям; и что вы вернулись обратно на эту нижнюю, или поднебесную, землю, зная все о состоянии в небесах. Так расскажите нам, какими вам показались небеса".

Они отвечали по очереди. Первый сказал: "С раннего детства и до конца моей жизни в мире у меня было представление о небесах, как о месте всевозможного счастья, блаженства, удовольствия, красоты и развлечений. Я думал, что как только меня впустят, я сразу попаду в окружение атмосферы счастья, и буду вдыхать ее полной грудью, подобно жениху на свадьбе, или в брачных покоях с невестой. С такими понятиями я восходил к небесам, пройдя первую и вторую стражу. Когда же я приблизился к третьей страже, ее начальник окликнул меня. "Кто ты, друг?" – спросил он. "Не здесь ли небеса? – сказал я в ответ. – Я поднялся сюда, движимый искренним желанием, и умоляю позволить мне войти". Он разрешил. Я увидел ангелов в белых одеждах, проходивших мимо и разглядывавших меня. Они тихо переговаривались: "Вот какой-то новоприбывший, на котором нет небесных одежд". Услышав это, я подумал: "Это, кажется, подобно тому, что говорил Господь о человеке, пришедшем на свадебный пир без свадебных одежд", и попросил: "Дайте мне одежду такую же, как у вас". Но они только рассмеялись. Затем прибежал некто с повелением из суда: "Сорвать с него одежду, бросить его вон, и одежду выбросить вслед за ним". Вот так меня выдворили оттуда".

Второй по порядку сказал: "Я верил так же: что если только меня пустят в небеса, которые у меня над головой, то я буду окружен радостями и буду дышать ими вечно. И мне тоже было дано по моему желанию. Но когда ангелы видели меня, они бежали прочь со словами: "Что за чудовищное зрелище? Откуда здесь эта ночная птица?" И действительно, я чувствовал, что я уже не человек, хотя ничего во мне не изменилось, по причине того, что я дышал небесным воздухом. Вскоре прибежали с повелением из суда, чтобы слуги вывели меня вон и сопровождали обратно по тому пути, которым я поднялся, до самого дома. Когда же я вернулся домой, я снова казался человеком и себе, и другим."

Третий сказал: "У меня всегда было представление о небесах, основанное на понятии места, а не любви. Поэтому, когда я попал в этот мир, я страстно желал в небеса. Когда же я увидел, что некоторые люди поднимаются наверх, я последовал за ними. Мне разрешили войти, однако не дальше, чем на несколько шагов. Но только я собирался порадоваться наслаждениям и красотам по своим представлениям об этом месте, как небесный свет, снежно-белый, который, как мне сказали, в своей сущности – мудрость, помрачил мой разум, в глазах у меня потемнело, и я начал сходить с ума. Затем равное свету по силе небесное тепло, о котором мне было сказано, что оно в сущности – любовь, заставило мое сердце трепетать, наполнило меня беспокойством, и такая внутренняя боль пронзила меня, что я упал спиной на землю. Пока я лежал так, пришел посыльный из суда с повелением осторожно отнести меня в подходящие мне свет и тепло. И как только я вернулся в них, мой дух и сердце успокоились".

Четвертый сказал, что он тоже выводил свои представления о небесах из понятия о месте, а не о любви. "Как только я попал в духовный мир, сказал он, – я сразу спросил мудрецов, можно ли взойти в небеса. Они ответили мне, что дозволено каждому, лишь бы не выбросили оттуда вон. Я усмехнулся и стал подниматься, думая, как и остальные, что все в мире могут получить радости небесные во всей полноте. Но на самом деле, как только я вошел, я чуть не умер, и боль, пронзившая мою голову и тело, свалила меня на землю. Я стал извиваться, как змея на огне, сползая к обрыву, с которого я и бросился вниз. Затем меня подобрали стоявшие внизу, и отнесли в гостиницу, где я пришел в себя".

Пятеро остальных также рассказали удивительные вещи о том, как они восходили в небеса. Они сравнивали состояние своей жизни при этом с состоянием рыб, вынутых из воды на воздух, или птиц в разреженном воздухе. Они сказали, что после таких тяжких испытаний у них не осталось никакого желания попасть в небеса, и они хотят жить только в обществе себе подобных, где бы то ни было. Им стало известно, что в мире духов, где они находятся, сначала всех готовят: добрых – к небесам, злых – к аду. Когда они готовы, им открываются дороги в те общества, где живут сходные с ними люди, и в этих обществах они остаются навсегда. Они вступают на эти дороги с удовольствием, поскольку это дороги их любви. Услышав это, все члены первого собрания признались, что у них тоже не было другого представления о небесах, кроме понятия о месте, где они смогут вечно досыта вкушать окружающие их радости.

В заключение ангел с трубой сказал им: "Теперь вам должно быть понятно, что небесные радости и вечное счастье не зависят от места, но являются состояниями жизни человека. Условия жизни в небесах происходит от любви и мудрости; а поскольку любовь и мудрость соединяет служение, то жизненные условия в небесах определяются их соединением в служении. То же самое можно сказать о милосердии, вере и добрых делах, поскольку милосердие это любовь, вера – это истина, ведущая к мудрости, а добрые дела – это служение. Между тем, в нашем духовном мире имеются такие же места, как и в природном мире, иначе нам негде было бы жить, то есть, не было бы отдельных жилищ. Но пространство здесь представляет собой не какие-либо места, а является видимостью пространства, зависящей от состояния каждого в смысле любви и мудрости, иначе говоря, милосердия и веры.

Каждый, кто становится ангелом, несет в себе собственные небеса, потому что в нем есть любовь, принадлежащая его небесам. Ведь человек от создания является в малом виде изображением, подобием и отпечатком больших небес. Именно в этом и заключается человеческий образ. Поэтому каждый человек входит в то общество в небесах, частным подобием которого он стал. Когда, таким образом, он попадает в это общество, он вступает в подобное себе, переходя от самого себя к себе в этом обществе, и от него – к этому обществу в себе. Он принимает тамошнюю жизнь, как свою собственную, а свою – как тамошнюю. Там каждое общество представляет собой как бы общий организм, и ангелы есть как бы однородные части, из которых составляется общество. Итак, из этого следует, что все охваченные злом, и поэтому ложью, образуют в себе подобие ада; такие в небесах мучаются от взаимного влияния и противоборства противоположного в противоположном. Ибо адская любовь противоположна небесной любви, и поэтому удовольствия этих двух видов любви сталкиваются между собой, как враги, и убивают друг друга в схватке".

740. После всего этого раздался голос с небес, обращенный к ангелу с трубой: "Выбери десятерых из всего собрания и приведи их к нам. Господь сказал нам, что приготовит их, чтобы три дня им не было никакого вреда от тепла и света, то есть от любви и мудрости, наших небес".

Десять человек были избраны и последовали за ангелом. Они взошли по крутой тропинке на возвышенность, а с нее – на гору, на вершине которой находились небеса тех ангелов, казавшиеся им прежде пространством среди облаков. Одни за другими перед ними открывались ворота, и когда они прошли через третьи, ангел, сопровождавший их, поспешил к правителю этого небесного общества, чтобы возвестить об их прибытии.

"Возьми с собой кого-нибудь из моих подданных, – ответил правитель, – и передай нашим гостям, что я рад их принять. Проводи их в придворные покои и отведи каждому комнату и спальню. Кроме того, возьми с собой нескольких дворецких и слуг, чтобы прислуживали им и выполняли их повеления". Все было сделано, как приказано.

Когда ангел ввел их внутрь, они спросили его, дозволено ли будет им пройти к правителю, чтобы увидеть его. "Сейчас утро, – ответил ангел, – а до полудня нельзя видеться с ним. До этого времени все заняты своими обязанностями и делами. Но вас пригласили на обед, где вы будете присутствовать за столом у нашего правителя. А пока я отведу вас во дворец, и вы сможете полюбоваться его великолепием и роскошью".

По дороге во дворец они в первую очередь осмотрели его снаружи. Дворец был обширным, построенным из порфира на основании из яшмы. Перед входом было шесть высоких колонн из лазурита, крыша была выложена золотыми листами, окна сделаны из самого прозрачного хрусталя, а рамы их – тоже из золота. После того, как они осмотрели дворец снаружи, их пригласили внутрь, и провели по комнатам; их взгляду предстало убранство неописуемой красоты, а под потолком – бесподобные резные украшения. У стен размещались столы из сплава серебра и золота, на которых лежали разнообразные бытовые принадлежности, украшенные драгоценными камнями, а некоторые – вырезанные из цельного самоцвета по небесному образу. И еще многое они видели, чего ни один глаз на земле не видел, а потому никто не мог подумать, что такое бывает на небесах.

Они были потрясены великолепием увиденного, но ангел сказал им: "Не удивляйтесь. Все, что вы видите, не является изделием или произведением ангельских рук. Это работа Зодчего вселенной, подаренная нашему правителю. Поэтому здесь – строительное искусство в своем совершенстве, от которого берет начало всякое строительное искусство в мире. Вы, возможно, решите, продолжал ангел, – будто все подобное пленяет наши глаза и ослепляет их настолько, что мы видим в этом радость наших небес. Однако не в этом наша сердечная радость; это лишь дополняет ее. Поэтому, насколько мы рассматриваем все это как дополнения, и как Божье творение, настолько видим в этом всемогущество и милость Бога".

741. Затем ангел сказал: "Еще не полдень. Пойдемте в сад нашего правителя, примыкающий ко дворцу". Они пошли, и при входе ангел пояснил: "Это самый пышный сад из всех садов нашего общества".

"О чем ты? – спросили спутники ангела. – Здесь нет никакого сада. Нам кажется, что тут только одно дерево, плоды на его ветвях и верхушке будто из золота, а листья – из серебра, по краям украшенные изумрудами; и под деревом – дети со своими нянями".

На это ангел ответил с глубоким чувством в голосе: "Это дерево – в середине сада, мы зовем его деревом наших небес; некоторые называют его деревом жизни. Подойдите ближе, ваши глаза откроются, и вы увидите сад". Они так и сделали; глаза их открылись, и они увидели деревья, увешанные вкуснейшими плодами и овитые виноградной лозой, верхушками склоненные к дереву жизни посередине".

Деревья эти были посажены непрерывными рядами, расходящимися наружу бесчисленными кольцами или витками бесконечной спирали. Таким образом получалась совершенная спираль из деревьев, в которой каждый вид последовательно сменял другой в порядке превосходства их плодов. Начало спирали находилось на порядочном расстоянии от дерева посередине, и в этом пространстве разливалось сияние, от которого деревья во всех кольцах блистали каждое в своем великолепии, от первого до последнего. Первые деревья были самыми благородными и были усыпаны изысканными плодами. Они назывались райскими деревьями, невиданными, потому что таких не бывает и не может быть ни в одной стране природного мира. За ними следовали оливковые деревья, дающие масло, и деревья, дающие вино. Далее шли душистые деревья, а по краям – деревья, полезные своей древесиной. Там и тут в этих кольцах или спиралях из деревьев встречались скамьи, сделанные из вытянутых вперед и сплетенных между собой ветвей деревьев позади них, украшенные и наряженные их плодами. В этом непрерывном хороводе деревьев попадались проходы, ведущие в цветники, а из них – на лужайки, состоявшие из газонов и клумб.

Пришедшие с ангелом, видя все это, воскликнули: "Вот так выглядят небеса! Куда ни обратишь свой взор, все производит впечатление небесного рая, все неописуемо". Ангелу было приятно это слышать, и он заметил: "Все наши небесные сады представляют собой видимые формы, или изображения, разнообразного счастья небесного в его источнике. А поскольку влияние этого счастья привело в восторг ваши умы, вы и воскликнули: "Вот так выглядят небеса!" Но те, кем это влияние не принимается, видят эти райские сады, как обычные леса. Влияние это принимается теми, у кого есть любовь к служению. Те же, у кого есть только любовь к славе, которая не от служения, не принимают этого влияния". Затем он объяснил и рассказал, что изображает и означает в этом саду каждая вещь в отдельности.

742. Между тем пришел посланник от правителя, который приглашал отобедать с ним. Тут же явились и двое придворных, которые принесли одежды из белого льна и сказали: "Наденьте это, поскольку никому не дозволяется садиться за стол правителя без небесных одежд".

Они облачились в принесенную одежду, подпоясались и последовали за своим ангелом, который привел их в открытую галерею дворца, предназначенную для прогулок, чтобы они подождали правителя. Здесь ангел представил их многим известным людям и государственным деятелям, которые тоже ожидали правителя. Через некоторое время двери распахнулись, и через ту, что была побольше, на западе, вошел правитель в сопровождении пышного шествия. Ему предшествовали личные советники, за ними – советники казначейства, далее – главные придворные. Среди них шел правитель, за которым следовали придворные различных чинов, и в конце – свита. Всего их было сто двадцать человек.

Ангел встал во главе десяти новоприбывших, одетых, как местные жители. Он приблизился вместе с ними к правителю и вежливо представил их. Правитель, не останавливаясь, сказал им: "Прошу, отобедайте со мной".

Они последовали за ним в трапезную и увидели там великолепно накрытый стол. Посреди него возвышалась золотая пирамида с сотней блюд, расположенных на подставках в три ряда. На блюдах были сладкие булочки, виноградные цукаты и другие лакомства из хлеба и вина. В середине пирамиды был устроен как бы фонтанчик из сладкого вина, струя которого разделялась на вершине ее и наполняла бокалы. Сбоку пирамида имела золотые выступы, на которых располагались тарелки и блюдца, наполненные всякого рода едой. Эти выступы, на которых располагались тарелки и блюдца, представляли собой образцы небесного искусства, основанного на мудрости, которые в мире невозможно ни создать никаким умением, ни описать никаким языком. Тарелки и блюдца были сделаны из серебра и украшены по кругу резьбой, такой же, как и на их подставках. Бокалы были из прозрачных самоцветов. Вот как был накрыт стол.

743. Вот как были одеты правитель и его подданные. На правителе была длинная пурпурная мантия с вышитыми на ней серебряными звездами. Под мантией он носил блузу из блестящего голубого шелка, открытую до пояса на груди, на котором был виден герб этого общества. На гербе была изображена орлица на верхушке дерева, высиживающая своих птенцов; он блестел золотом и был окружен бриллиантами. Личные советники были одеты почти так же, но без герба; вместо него они носили резные сапфиры на золотых цепочках, одетых на шею. Придворные были одеты в каштановые накидки, с вышитыми орлятами в окружении цветов; блузы, а также панталоны и чулки у них были из опалового шелка. Вот как они были одеты.

744. Личные советники, советники казначейства и придворные, стоя вокруг стола, по знаку правителя сложили руки и вместе произнесли благодарственную молитву Господу. Затем правитель кивнул и все сели за стол на мягкие сидения. "И вы присаживайтесь со мной за стол, – сказал правитель десяти гостям, – вот ваши места". Дворцовая прислуга, посланная к ним ранее, расположилась позади них. Правитель сказал: "Возьмите себе каждый по тарелке с подставки и по блюду с пирамиды". И когда все взяли предложенное, на месте прежних вдруг возникли новые тарелки и блюда. Бокалы их наполнились из фонтанчика, и они принялись за еду.

Когда они достаточно насытились, правитель обратился к десятерым гостям со словами: "Я слышал, что вас созвали на собрание на земле под этими небесами, чтобы вы высказали свои мысли о небесных радостях и вечном счастье, происходящем от них. Я слышал также, что вы высказывались по-разному, в зависимости от того, какое из телесных удовольствий для вас больше значит. Но что такое телесные удовольствия без душевных? Именно в душе заключается их привлекательность. Удовольствия души в своей сущности являются неразличимыми состояниями блаженства, которые становятся все более и более воспринимаемыми по мере того, как нисходят в мысли ума, а из них – в ощущения тела. В мыслях ума они воспринимаются, как нечто радостное, в чувствах тела – как нечто им приятное, а в самом теле – как удовлетворение. Из всего этого вместе слагается вечное счастье, но одно последнее дает не вечное счастье, а лишь временное, которое когда-нибудь кончается и уходит, а иногда превращается в несчастье. Вы видели, что все ваши радости есть среди небесных радостей, и превосходят всякое ваше воображение; тем не менее, они не привлекают наши умы внутренне.

От Господа в наши души втекают любовь, мудрость и служение, – три как одно целое, или триада. Любовь и мудрость, однако, проявляются лишь как понятия, поскольку они не выходят за пределы склонностей и мыслей, заключенных в уме. Но они обретают существование в служении, поскольку соединяются при этом в действии и работе тела. Там, где они осуществляются на деле, они продолжают существовать. Поскольку любовь и мудрость проявляются и затем существуют в служении, то именно служение для нас привлекательно. Служение же состоит в преданном, честном и старательном исполнении обязанностей по своему роду занятий. Любовь к служению, а значит, и усердие в служении, делает ум сосредоточенным и не дает ему бесцельно блуждать, впитывая всевозможные страсти, проникающие из тела и из мира через чувства, и обольщающие его, отчего все истины религии и нравственности пускаются по ветру вместе с любым добром, от них происходящим. Но усердное посвящение своего ума служению собирает эти истины вместе и связывает их между собой, располагая ум к принятию мудрости, которую они дают, и в то же время изгоняет из ума обманы и глупость всякой лжи и суеты. Однако вам еще многое скажут на эту тему те мудрецы нашего общества, которых я пошлю к вам сегодня во второй половине дня".

С этими словами правитель встал из-за стола вместе со всеми сотрапезниками, которым он пожелал мира, и сказал ангелу, сопровождавшему гостей, чтобы тот проводил их обратно в покои и оказал им все должное гостеприимство. Он также велел ему пригласить к ним учтивых и любезных людей, чтобы те развлекали их беседами о разнообразных радостях этого общества.

745. Когда они вернулись в свои комнаты, все было готово. Из города пришли те люди, которых пригласили развлечь гостей разговорами о различных радостях этого общества. После приветствий они стали вести изысканную беседу, прогуливаясь вместе. Ангел, сопровождавший гостей, рассказал, что эти десять человек приглашены в их небеса посмотреть на их радости, чтобы у них сложилось новое представление о вечном счастье. Он попросил рассказать им что-нибудь о тех радостях, которые касаются телесных чувств. "А позже придут мудрецы, которые будут говорить о том, что превращает эти радости в блаженство и счастье", – сказал он.

В ответ на просьбу люди, приглашенные из города, рассказали следующее: "Здесь у нас бывают праздники, объявляемые правителем для умственного отдыха тех, кого утомила страсть к соревнованию. В эти дни на площадях устраиваются музыкальные и певческие концерты, а за городом – игры и представления. В это время на площадях строят хоры, огороженные перилами из переплетенных виноградных лоз, с которых свисают гроздья винограда. На них в три яруса располагаются места, на которых сидят музыканты со струнными и духовыми инструментами, низкими и высокими по тону, как с мощным, так и с нежным звучанием; а с обеих сторон от них – певцы и певицы. Они развлекают горожан самыми приятными гимнами и песнями, как хоровыми, так и сольными, время от времени меняя стиль. По праздникам такие концерты продолжаются с утра и до полудня, а затем весь день до вечера.

Кроме того, каждое утро можно слышать доносящееся из домов вокруг площадей сладкозвучное пение девушек и девочек, которому вторит весь город. Каждый день песня посвящена какой-либо одной из склонностей духовной любви. То есть, склонность эта слышится в переливах и колебаниях поющих голосов, и ощущается в пении, будто она и вправду присутствует в нем. Она проникает слушателям в душу и вызывает в них соответствующие чувства. Таково небесное пение. Поющие говорят, что звук их песен словно воодушевляет и увлекает их внутренне, пробуждая в них радость по мере того, как их принимают слушатели. Когда пение оканчивается, окна и двери домов на площадях и улицах закрываются, и весь город погружается в тишину, так что не слышно ни звука и не видно ни одного праздного прохожего. Все приступают тогда к своим повседневным занятиям.

Но в полдень двери открываются, а где и окна – после полудня. На улицах играют мальчики и девочки под присмотром нянь и воспитателей, сидящих у дверей домов.

У окраин города есть поля для разнообразных игр мальчиков и девочек. Там устраиваются бега наперегонки и игры с мячом. Есть также игры, называемые теннисом, в которых мячиком бьют в стенку и отбивают его. Кроме того, мальчики соревнуются между собой, кто сильнее и кто слабее в слове, действии и сообразительности. Сильнейший получает в награду лавровые листья. Есть еще много других игр, предназначенных для развития скрытых способностей у детей.

Ко всему прочему бывают еще и представления, разыгрываемые актерами на сценах за городом. В них изображаются разнообразные преимущества и достоинства нравственной жизни. Некоторые роли в этих представлениях предназначены для сравнения". "Почему для сравнения?" – спросил один из десятерых гостей. "Ни одну добродетель, – ответили ему, – нельзя живо изобразить во всем достоинстве и всей привлекательности ее без сравнения степеней этой добродетели от высшей до низшей. Такие роли показывают низшую добродетель, вплоть до ее отсутствия. Вместе с тем строго соблюдается правило, чтобы не изображать чего-либо противоположного, то есть нечестивого или неподобающего, разве только иносказательно и отдаленно. Такой закон установлен по той причине, что никакая добродетель в своем достоинстве и добре не может опуститься до недостойного и злого, но лишь до своего низшего проявления или отсутствия; и лишь когда она обращается в ничто, начинается противоположное. Поэтому небеса, где все достойно и хорошо, не имеют ничего общего с адом, где все недостойно и плохо".

746. Во время их беседы прибежал слуга и объявил, что по приказу правителя прибыли восемь мудрецов и желают войти. Услышав это, ангел вышел, чтобы встретить их и принять. Затем, после положенного знакомства и взаимных приветствий, мудрецы начали с того, что рассказали о том, с чего мудрость начинается и как она растет. Между прочим они уделили большое внимание ее развитию, заметив, что у ангелов мудрость не имеет предела и никогда не исчерпывается, но возрастает и умножается бесконечно.

При этих словах ангел, возглавлявший гостей, сказал: "Наш правитель за столом говорил с этими людьми о том, что мудрость заключается в служении. Не угодно ли и вам сказать об этом?" "Человек, как он был создан, отвечали они, – наделен мудростью и любовью к мудрости, но не ради него самого, а для того, чтобы он делился ею с другими. Посему написано в изречениях мудрецов, что никто не мудр для себя, или никто не живет для себя, но и для других тоже. В этом начало общества, а иначе оно не могло бы существовать. Жить для других – значит служить. Служение – вот на чем держится общество, и для него есть столько же путей, сколько способов делать добро; служения неисчислимы. Бывают служения духовные, которые относятся к любви к Богу и любви к ближнему. Бывают служения нравственные и гражданские, которые относятся к любви к обществу и стране, в которых живет человек, к собратьям и соотечественникам, с которыми он живет. Бывают природные служения, которые относятся к мирской любви и ее потребностям. И бывают телесные служения, то есть собственные нужды, ради того, чтобы быть в состоянии исполнять служения более высокие.

Все эти служения заложены в человеке, в должном порядке следуя друг за другом. Одновременно присутствуя в нем, они заключены одно в другом. Кто предан первым служениям, духовным, тот пребывает и в остальных, и тот мудр. Но кто не предан первым служениям, а остается во вторых и последующих, тот не мудр, а только кажется таковым по внешней видимости нравственности и гражданственности. Тот, кто не предан ни первому, ни второму роду служения, а лишь третьему и четвертому, далек от мудрости, потому что он – сатана, любящий одно мирское и себя ради мирского. Тот же, кто предан одному четвертому виду служения, в мудрости – ничтожнейший из всех, ибо он – дьявол, живущий только для себя, а если и делает что-либо для других, то только ради себя самого.

Кроме того, у каждой любви есть свои удовольствия, ибо они составляют ее жизнь; удовольствие же любви к служению есть небесное удовольствие, которое входит во все удовольствия, следующие за ним по порядку, и в соответствии с порядком, в котором они следуют одно за другим, они возвышаются и становятся вечными". Затем они перечислили некоторые небесные наслаждения, происходящие от любви к служению, заметив, что их мириады, и что ими обладает всякий, кто входит в небеса. Так, в мудрых беседах о любви к служению, они провели остаток дня.

А к вечеру явился гонец в льняной одежде, чтобы пригласить десятерых гостей вместе с ангелом на свадьбу, которая должна была состояться на следующий день. Гости очень обрадовались, что смогут увидеть и свадьбу на небесах. Затем их пригласили на ужин к одному из личных советников. Вернувшись после ужина, они разошлись по своим спальням и уснули до утра.

Проснувшись поутру, они услышали пение девушек и девочек, о котором им говорили, и которое доносилось теперь из домов на городской площади. Та склонность, что слышалась в песне в этот раз, была супружеской любовью. Нежность этого пения глубоко тронула и взволновала их. Они почувствовали, как прежние радости их наполняет блаженное очарование, несущее восторг и свежесть. Когда пришел срок, ангел объявил: "Оденьтесь в те небесные одежды, что послал вам наш правитель". Одевшись, они увидели, что их наряды сияют словно пламенным светом. "Отчего это?" – спросили они у ангела. "От того, что вы идете на свадьбу, – ответил ангел, – в таких случаях в нашем обществе одежды светятся и превращаются в свадебные".

747. Затем ангел повел их в дом, где происходило бракосочетание, и привратник распахнул перед ними дверь. Как только они ступили за порог, их приветствовал ангел, посланный женихом. Их отвели в дом и показали приготовленные для них места. Затем их пригласили в преддверие брачного покоя, посреди которого стоял стол, и на нем семисвечие с золотыми ветвями и чашами. По стенам были развешены серебряные светильники, светом своим придававшие комнате золотистый отблеск. По бокам семисвечия находились два стола, на которых были разложены в три ряда хлебы, а по углам комнаты располагались столики с хрустальными бокалами.

Пока они осматривали все это, дверь в следующую комнату отворилась, и из нее появились шесть девушек, за которыми следовали жених с невестой. Держась за руки, они повели друг друга к своим местам, устроенным прямо напротив семисвечия, и заняли их. Жених сел слева, а невеста – справа от него. Девушки стали за сидением невесты. Жених был одет в блестящую пурпурную накидку и белоснежную льняную блузу с ефодом, украшенным золотой пластиной с бриллиантами по кругу. На пластине был изображен орленок, свадебная эмблема этого небесного общества. Голову жениха украшала митра. Невеста была одета в ярко-красную мантию и вышитое платье, спадавшее от шеи до самого пола, и прихваченное под грудью золотым поясом; голову ее венчала золотая с рубинами корона.

Когда они сели рядом на свои места, жених повернулся к невесте и надел ей на палец золотое кольцо. Затем он достал браслеты и жемчужное ожерелье, и застегнул браслеты у нее на запястьях, а ожерелье – вокруг шеи, со словами: "Прими это в залог". Отдав ей все это, он поцеловал ее, сказав: "Теперь ты моя," – и назвал ее женой.

При этом все гости воскликнули: "Благословенны будьте!" – сначала каждый в отдельности, а затем все вместе. И посланник от правителя тоже сказал это. В этот момент все помещение наполнилось ароматным дымом благовоний, что означало благословение с небес. Затем слуги взяли хлеб с двух столов рядом с семисвечием и бокалы, которые теперь были наполнены вином, со столов в углах, и подали каждому из гостей по хлебу и по бокалу. Они стали есть и пить. Потом муж и его жена встали и, сопровождаемые шестью девушками с серебряными светильниками в руках, теперь зажженными, до порога брачного покоя, вошли в него; дверь за четой новобрачных закрылась.