Текст книги "Позолоченная роза (ЛП)"
Автор книги: Эмма Хамм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Другой не отреагировал, даже не знал, что его господин стоял там и слышал его.
– Не знаю, этот вопрос лучше задать ему. Уверен, он захочет тебя увидеть. Это довольно странно, как по мне, но я ничего не могу поделать. Я только жалкий слуга.
Амичия хотела задать еще вопросы, но тело устало, и перед глазами вспыхивали видения.
– Может, мы оба узнаем ответы. Но мне нужно отдохнуть.
– Да. Лучшее исцеление – это сон.
Амичия не знала, могла ли уснуть. Когда она закрывала глаза, она видела пылающие алые глаза, и он толкал ее с крыши. Но она хотела ответы.
Так что она исцелится и заставит его все объяснить.
Глава 13
– Ты точно самый сложный мой пациент.
Амичия улыбнулась и подвинула самодельные костыли под руками.
– Тогда тебе повезло! Я же твой единственный пациент в жизни.
Жуть хмыкнул и бросился вперед, когда Амичия пошатнулась. Он вздохнул и проворчал:
– Совсем не удача послала тебя ко мне.
– Точно. Это был демон из Ада, а ты зовешь его господином.
Неделя бормотания в бреду сделала ее голос хриплым, а горло отекшим, но теперь она хотя бы могла думать. Это был первый шаг к исцелению. Амичия была рада, что снова была собой.
Тени больше не двигались. Огонь не обжигал ее тело изнутри. Это был шаг в нужном направлении, и она не думала, что такое было возможным.
Жуть был с ней каждый день. Его господин поручил повару заботиться о ней. Это Амичия тоже не понимала.
Она была уверена, что существо было мужчиной. Когда он помогал ей переодеться, он стал темнее от румянца. И он был намного младше, чем выглядел.
Может, ее возраста, может, младше. Хоть она не видела детей в рядах Жути. Понятно, что они не хотели размножаться, но разве юные не должны быть меньше?
Амичия позволила Жути поддержать ее, сдула прядь темных волос с глаз и улыбнулась чудищу.
– Видишь? Никаких проблем.
– Ты снова сломаешь ногу.
Может, но она не могла лежать и дальше. Теперь Жути не гонялись за ней по поместью, желая поглотить ее, и она хотела помыться. Даже если от этого снова сломает ногу.
Она сделала шаг, прыгнула второй, чтобы не тревожить левую ногу. Ее левая сломанная рука сделала движение неуклюжим, болела, как бы она ни осторожничала. Но она двигалась шаг за шагом, не падая, так что могла добраться до купальни, которая, по словам Жути, была снаружи.
– Видишь? – она радовалась движениям. – Я не упала.
– Упадешь.
Амичия оглянулась на хмурое чудище. Даже теперь ее сердце пропускало удар от злого выражения лица. Кровь отливала от лица, коленки дрожали. Чудище вот-вот решит, что не может больше ее терпеть? Бросится на нее?
Морщины на лице Жути стали глубже, он недовольно фыркнул.
– Перестань. Что бы ты ни делала. Ты упадешь, и мне опять тебя собирать.
– Прости, – шепнула она.
– Чем ты думала?
Амичия не хотела признавать, что в ней бурлил страх. Чудище было с ней добрым. Но если она это признает, Король Жути победит. Не все Жути были монстрами.
Она надеялась.
Качая головой, Амичия сделала еще шаг к двери и сосредоточилась на боли в бицепсе. Кость сломалась, когда она упала, по словам Жути, приглядывавшего за ней. Она не пробила кожу, значит, перелом должен был зажить с простой шиной.
С ее ногой было иначе. Кость бедра торчала не на месте, другой конец торчал в другую сторону. Они вернули кости на место, но шрамы будут жуткими, и она вряд ли сможет нормально ходить.
Жуть давал ей травы, хоть она не знала их название. На вкус было как мята и вино. Вкусов было слишком много, и она от этого кашляла.
– Лекарство Жути, – так его звало существо.
Амичия старалась не думать о последствиях. Она исцелится, это был первый шаг. Если она не сможет ходить как раньше…
Она отогнала мысль снова. Мрачные мысли проглотят ее, если она их допустит. Шепот заявлял, что она будет всегда бесполезной. Что ее жизнь не будет прежней. Жути испортили ее даже в ее человеческом облике, хоть и не обратили ее.
И если долго о таком думать, она возненавидит существо, спасшее ей жизнь. Он не был виноват, что его господин сбросил ее с крыши. Он не был виноват, что она пришла сюда. И он не был виноват, что Жути напали на ее дом.
Это была не его вина.
Амичия думала о чудище, помогающем ей, как о существе до этого. Но теперь осознала, что у него был пол. И могло быть имя.
Она замерла.
– Как тебя зовут?
Он шел за ней, наступая на пятки, чтобы поймать ее, если она упадет. От ее вопроса он застыл. Он не дышал, долго не моргал, обдумывая ее вопрос.
– Не знаю, – ответил он. – Вряд ли у меня есть имя.
– У тебя должно быть имя, – Амичия указала здоровой рукой на его тело. – Это не всегда был твой облик, если я правильно поняла твой вид. Я видела, как один из моих стал таким, как ты. Так что ты когда-то мог быть таким, как я.
Он сглотнул, глаза расширились, и она увидела белки. Он стал дышать быстро, задыхаясь с каждым словом.
– Я не знаю свое имя. У меня его нет. У меня не было жизни до становления Жутью.
Она сказала что-то не так и вызвала у бедняги шок.
Амичия опустила ладонь на его руку. Они потрясенно посмотрели туда, где она пыталась утешить его.
Его кожа была шершавой. Как наждачная бумага. Она такого еще не ощущала. Даже ящерица была гладкой местами. А тут она словно касалась грубого гранита.
– Мне не нравятся прикосновения, – пробормотал он, все еще глядя на ее ладонь, словно она вонзила кинжал меж его ребер.
О, нет. Она не хотела причинить ему неудобства. Она пыталась утешить его, не помнящего свое имя. Это было важным для личности. Знать свое имя было как знать, кем ты был и откуда.
Она убрала руку от него.
– Прости.
Он все еще смотрел на место, где до этого ее пальцы задевали его кожу.
– И я не знал.
Он не знал, что не любил прикосновения? Амичия не понимала, почему он не помнил этого, но теперь он будто немного вспоминал.
Каждый кусочек знаний о нем и его виде задевал ее душу. Хоть она все еще боялась того, что он мог с ней сделать, он теперь напоминал человека сильнее, чем остальные. Он хотел вспомнить. Она ощущала это глубоко в душе.
– Бернард, – прошептала она, глядя на него. Она хотела, чтобы он пришел в себя из шока, в который погрузился.
Жуть посмотрел на нее большими глазами.
– Что ты сказала?
– Как по мне, ты похож на Бернарда.
– Я ни на что не похож, – ответил он. – Я похож на Жуть, мы все одинаковые. Мы должны так выглядеть, чтобы никто не понял разницы, когда мы нападаем. Мы просто армия чудищ.
– Ты другой, – Амичия сжала костыли и пошла к двери. – И только ты со мной говоришь. Так что ты будешь Бернардом.
Он повторил имя, следуя за ней, тихое слово звучало и звучало, а потом он фыркнул.
– Глупое имя.
– Почему ты так говоришь? Оно означает «медведь», храбрый и крепкий.
– Потому и глупо, – Жуть по имени Бернард пошел впереди нее, повел ее к купальне. – Я не такой как медведь. Я – слабак, который не смог даже биться с другими Жутями.
– Сила не только в физической мощи, – ответила она. – Сила может быть в способности преодолевать трудности. Она может быть в способности находить изъяны в своей душе и исправлять их.
Они шли по коридорам поместья. Теперь она видела здание в свете солнца и понимала, что место было куда красивее. Лучи плясали на позолоте, превращая коридор в луч света. Статуи сияли, белый мрамор был чистым, хотя слуги давно их не протирали.
Ее глаза болели от идеального вида, и Амичия смотрела на свои ноги, а не на вещи вокруг. Но даже пол был красивым. Жилы темного мрамора виднелись в белом как вены живого существа. С каждым шагом она следовала по темным жилкам к тому, что не могла представить.
– Дыши, – сказал Бернард. – Ты перестала дышать, человечек.
– Меня зовут Амичия, – ответила она. – И такая роскошь не была создана для таких глаз, как мои.
– Но было создано для моих? – он фыркнул. – Мадемуазель, это и не для нас.
Он был прав, она не могла спорить. Она выдохнула и сосредоточилась на том, чтобы двигаться и не упасть.
За три недели ее рука из горящей от боли стала тупой болью, которая не пропадала. Было не так плохо, как ее нога, ее тело словно решило заживлять раны по очереди. Ее нога была в красных воспаленных ранах на боку бедра, и это ее беспокоило.
Амичия не хотела потерять ногу. Она не знала, выживет ли без ноги. Она не была аристократкой, которой помогали слуги. Так она просто осталась бы одинокой. Но как крестьянка? Она не сможет работать. Не сможет зарабатывать, и ей придется стать попрошайкой на улицах, где она умрет за одну зиму. Пропадет из виду, и все забудут о ней.
– Куда делась та попрошайка? – спросил кто-то через несколько лет после ее смерти. – Она чинила мои часы, когда они ломались.
Амичия отогнала жуткие мысли. Пока она была тут, и ей нужно было думать об этом.
Бернард вел ее прочь от тех частей поместья, которые она уже осмотрела, к двери, где она никогда не была. Стекла когда-то стояли в окнах, но от них остались только неровные обломки.
Она видела за дверью лабиринт старой живой изгороди. Задний двор. Тут она, скорее всего, упада.
– Вот, – сказал Бернард, обвив рукой ее талию. Он глубоко вдохнул от контакта, мышцы дергалась на его челюсти. – Я помогу спуститься.
– Я справлюсь сама.
– Мы оба знаем, что это ложь.
Да, но она не хотела признавать это. Она хотела делать все сама, поторопить исцеление. Амичия знала, что это приведет к ране, о которой она пожалеет. Но это не означало, но она не собиралась упрямо давить на тело.
Они вместе вышли из поместья в поля.
Амичия совершила ошибку, оглянувшись на поместье, и увидела небольшую вмятину в снегу у двери. Снег там был бледно-розовым.
– Это…
– Да, – перебил ее Бернард. Он сметал снег с дороги для нее крыльям, упрощая для нее путь. – В купальни иначе не попасть. Прости, что тебе приходится снова видеть это место.
– Я его не помню, – прошептала она. – Я помню лишь падение, но не как ударилась.
– Надеюсь, и не вспомнишь, – Бернард поежился, большие крылья хлопнули, и он продолжил сметать снег с дороги. – Звук был гадким.
Ей не нужно было знать, как звучало то, как его господин сбросил ее с крыши на смерть. И она не сомневалась, что Король Жути хотел ее убить. Его последние слова все еще звучали в ее голове:
«Ты не должна была сюда приходить».
Что он имел в виду? Это поместье с длинными сосульками под крышей? Дом Жути, которая охотилась на нее, пока у нее не кончились силы? Она не знала, что он имел в виду, но это не имело значения.
Он пытался ее убить. И за это она не простит его.
Бернард вел ее вокруг поместья. Она искала взглядом здание, где была бы купля. В ее городке это была хижина с разными дверями для мужчин и женщин. Мужчины всегда были отделены от женщин, но ширма между двумя частями была хлипкой. Некоторые пары сдвигали ширму, когда никто не смотрел.
Подглядывание за телами было частью флирта. Игры, в которую она не играла, потому что помогала отцу с работой. Порой она хотела, чтобы за ней ухаживал мужчина. Чтобы он хотел подсмотреть за ней в купальне.
Теперь такая вероятность пропала. Ее город пропал. Ее тело стало кривым, скорее всего, пострадало на всю жизнь.
Амичия тихо выдохнула и заставила себя расслабить плечи. Теперь она хотя бы знала, что все просто неудачно сложилось. Ее разум не был угрозой для мужчин. Она не могла таким управлять.
– Мы на месте! – радостно сказал Бернард. – Я уберу лед с дороги.
– Лед? – Амичия озиралась, но не видела купальню с горячей водой.
Бернард склонился к тому, что напоминало поилку, и ударил кулаком по льду сверху. Вода под ним расплескалась возле его кулака.
Куски плавали на поверхности. Было холодно, и мурашки выступили на ее руках без прикосновения к воде. Амичия сглотнула.
– Это купальня?
– Купальня? Этого нет. Но мы моемся тут, когда нужно.
– О, – она тихо выдохнула. – Это слишком холодно для меня, Бернард. Я так умру.
Он посмотрел на яркое солнце и безоблачное небо, без слов вручил ей тряпку для мытья.
– Думаю, тут достаточно тепло для тебя. Я буду за углом. Кричи, если упадешь, – он пошел прочь, но замер. – Прошу, не падай. Я уже достаточно раз видел тебя голой. Будет неудобно, если ты при этом еще и не спишь.
Она хотела съязвить, но Амичия смотрела на ледяное корыто. Она прогнала его, помахав рукой, подобралась ближе и склонилась у края, не упав.
Ледяная вода. Сломанное тело, армия существ, желающих ее смерти. Что случилось с ее тихой жизнью?
Каждый дюйм ее тела был против прикосновения к той воде. Она заболеет и умрет. Бернард не был лекарем, он не знал, что будет, если она простынет.
Но она говорила, что была достаточно сильной для этого. Ее гордость не позволит ей вернуться в ту комнату в крови, грязи и непонятно, в чем еще.
Она зло сорвала с себя одежду, которую они с Жутью соорудили сами. Она обвивала ее достаточно, чтобы прикрыть нужные части, но снимать ее было непросто. Но вскоре Амичия оголилась по пояс.
Она опустила тряпку в воду, и пальцы онемели. Она подпрыгивала на ноге, готовясь к холоду.
– Проклятье, – буркнула она и стала тереть тряпку тело и руки.
Амичия старалась не ругаться. Ей не нравились грязные слова, но от холода она произносила то, что слышала только у таверн. Она снова и снова оттирала грязь с тела, пачкая воду, вызывая дрожь в теле.
Но чем дольше она это делала, тем лучше ей было. Она снова была такой, какой себя знала. Хоть она была разбитой и уставшей, она уже не была беглянкой в грязи, а женщиной, что жила в доме изобретателя и знала, как себя спасти.
Руки дрожали, но разум был ясным. Она ощущала мурашки на спине. Не от холода, а от взгляда.
Она напряглась, прижала ледяную тряпку к груди и оглянулась поверх плеча на окна поместья. В дальних окнах, где от стекла отражалось солнце, была тень.
Она не видела, кто осмелился подглядывать за ней. Но подозревала, что это был Король Жути. Только от него ее кожа зудела и пылала одновременно. Это точно был он. Амичия узнавала ощущения от его взгляда даже тут.
Вся тяжелым трудом отвоеванная сила покинула ее тело. Она с белым лицом и кружащейся головой смотрела на поместье и ждала, что он вырвется из окна. Она ждала, что он снова принесет ей смерть.
Он ничего не делал, и она отвернулась от страшного существа. Взгляд на него ничем не поможет. Она не могла изменить путь, по которому он отправил ее, как не могла помочь своему пострадавшему телу.
Амичия скованно обмакнула тряпку в воду и продолжила мыться. Она закончила сверху, но не могла раздеться дальше. Не под его взглядом.
Она обмакнула тряпку в воду и оттерла грязь там, где могла, чтобы не снимать одолженные штаны. Она замоталась в самодельную рубаху. Она прикрывала ее уже не так хорошо, но то, что нужно было, осталось закрытым.
Она посмотрела на поместье, хмурясь, но тень пропала.
Глава 14
Король Жути отложил книгу, посмотрел на дверь, в которую кто-то посмел постучать, помешав ему. Он не просил тишины? Хотя бы до конца вечера?
Он скрипнул зубами. Гнев кипел в груди, не поддавался управлению, но он взял себя в руки. Его народ знал, что приказы нужно было выполнять. Он вбил это в их головы с того момента, как они стали такими, как он. Если они стучали в дверь, то произошло что-то плохое или требующее его внимания.
Когда-то ему было плевать. Он не пытался тогда управлять гневом в груди, как делали живые. Теперь он сделал пару вдохов и дал своему народу шанс.
Когда он научился это делать?
– Войдите, – рявкнул он.
Дверь скрипнула так медленно, словно это был ветер, а не кто-то из его армии. Но серая нога прошла в комнату, а за ней и тело, которое он узнал.
Король зажал нос, вдохнул и подавил желание убить до того, как послушает.
– Что такое?
Жуть был тем, кто приглядывал за человеческой женщиной. От этого все изменилось в поместье. Человек был живым, ходил по коридорам, и Жутям приходилось держать себя в руках. Они еще никогда не подавляли свои желания. Она не понимала, как повлияла, а он не мог связно думать.
Он даже ходил в библиотеку очистить разум. Затеряться в страницах книг, чтобы размышлять о выдумке, а не реальности.
Она побывала даже в его убежище. И раздевалась за окном, словно ей было плевать на мир. Словно Жути были просто зверями, которые не смотрели на тела людей в таком ключе.
Он не был конем или псом. И ее тело было утонченным как для рабочей. Она не была аристократкой, проводящей жизнь в доме. Ее спина была картой приключений – шрамы, следы от солнечных ожогов. Он видел все, хоть стоял на третьем этаже.
Его убежище вдруг заполнили мысли о нежной коже и воспоминания, которых у него не должно быть. Король Жути был монстром. Он не касался женщин, если только не обращал их в своих подчиненных.
Но он помнил бархатную нежность бедра женщины. Изящный изгиб ее талии, когда она лежала на кровати рядом с ним. То, как ребра расширялись с каждым вдохом, и становилось видно изящные кости вокруг ее сердца.
Те воспоминания не могли быть его. Он не знал, чьими они были, но он всегда был Королем. Всегда.
Жуть приблизился и кашлянул.
Он снова затонул в мыслях?
– Что такое? – повторил он.
– Как я и говорил, девочка хорошо исцеляется.
– Женщина, – прорычал Король. – Не пытайся делать ее ребенком, чтобы получить мое сочувствие, – от мысли о ней как о ребенке ему было неприятно.
И он видел ее тело, точнее, половину его. Женщина не была ребенком, хоть и могла хотеть, чтобы остальные так ее воспринимали. Если она хотела давить на их жалость, то ей будет сложнее, чем она думала. Его армия не была доброй. Они были эгоистами.
Он сделал их такими.
Король закрыл глаза и склонил голову, пытаясь отогнать мысль как пузырек в голове. Он сделал их такими? Он не создавал Жуть, как никто не создал его. Они были его вида. Разве нет?
– Господин, она… умная, – Жуть сцепил пальцы, он все время нервничал. – Она создала костыли из сломанных ножек стола. Я еще не встречал такую женщину.
– Создать костыли не так сложно.
– Но женщине? У нее много идей, а то, что она говорит…
Так не пойдет. Женщина не могла навязывать идеи его народу. Они уже были хрупкими. Они слушали только его, но они никогда не были открыты внешнему миру. Став его, они отринули воспоминания.
Он не мог позволить ей уводить их мысли от него. Король склонился и перебил болтовню Жути:
– Не слушай слов той, что нас не понимает. Она человек. Слабая и с изъянами. Не забывай это.
Жуть сглотнул.
– Понял, господин.
Король отклонился в кресле, постучал когтем по губам, глядя в окно своего кабинета. Он хотел отпустить Жуть в дыру, откуда он вылез, но эта женщина… интриговала его. Гнев, что обычно отвлекал его, утих.
И он продолжил разговор, хоть ему было не по себе.
– Что она делала?
– Не так много. Исцеление – ее основная цель, так она сказала. Но она попросила книги.
– Книги? – он открыл и закрыл крылья, беспокойный, думая о ней в библиотеке. Его убежище. – Зачем ей книги? Она же простолюдинка.
– Она умеет читать, – Жуть встал прямее, говоря это. Он… гордился женщиной?
Не в поместье Короля. Он не позволит его народу влюбиться в мелкую женщину, которую стоило обратить, когда был шанс.
Он выпрямился во весь рост, навис над сжавшейся Жутью. Он обошел стол, за которым сидел, приблизился к маленькому существу, рыча, шаги были опасными. Он хотел навредить Жути. Он хотел порвать его на кусочки за то, что он привлек ее внимание, добился ее доверия, хотя это он пощадил ее…
Король схватил Жуть за горло и поднял его. Он смотрел глубоко в глаза существа, пытаясь понять, что отличало его от остальных. Что в этой Жути позволяло ей говорить с ним?
– Господин, – прохрипело существо. – Прошу.
– Молчать, – прорычал он.
Он глядел на зверя, крутил его, словно что-то в его рогах изменилось. Может, кончики были мягче. Может, он был не таким пугающим, как остальные в его армии.
Она точно не боялась этого, и потому она легко говорила с ним. Может, она решила, что он не был угрозой.
Он бы так сделал. Король постоянно смотрел, кто из существ может бросить ему вызов, кто из Жутей мог его победить.
Таких не было. Он следил, чтобы таких Жутей не было, чтобы его не свергли.
Он отбросил Жуть на пол, не смотрел, как существо сжалось. Жути были крепкими. Если они не могли выдержать немного жестокости, то они не заслуживали быть в его армии.
Он прошел к столу, не обнаружив ничего, чтобы понять женщину. На миг казалось, что, если он будет смотреть глубоко в глаза Жути, поймет ее разум.
Но это было не так. Глупости. И ему было плевать, что она думала, или почему так поступала.
Он опустился в кресло, снова хмурый и злой.
– Вернись к ней, – буркнул он. – Делай, что можешь, чтобы исцелить ее.
Жуть поднялся с пола и потер шею.
– Понял, господин. Мне ее кормить?
Король сел прямее. Он оскалился, вспышка паники была такой, какую он еще не ощущал. Он произнес слова осторожно, чтобы существо точно его поняло:
– Ты не кормил ее?
– Кормил. Просто хотел знать, стоит ли продолжать, – Жуть подло усмехнулся. – Похоже, вы хотите ее оставить, господин. Мне запастись едой для людей?
Хитрости и уловки. Он не ответил Жути, они отвечали ему. Он должен был убить существо за такие слова, но не верил, что остальные не загрызут ее.
Король обмяк в кресле и махнул рукой.
– Делай, что нужно, чтобы она была жива. Я еще не решил, что с ней делать.
– Понял, господин.
– Можешь идти, Жуть.
Существо повернулось к двери, но замерло на пороге. Король не знал, что думать о внезапной уверенности в плечах существа или в том, как оно стало вести себя как мужчина, а не горбящийся монстр.
Оно оглянулось на него.
– Бернард.
– Что?
– Женщина меня назвала, – Жуть поднял голову выше. – Я не солдат в вашей армии, и я не вижу причины, почему у нас нет имен. Она дала его мне, и я хочу сохранить его.
Король нахмурился, скалясь, глаза засияли красным. Но Жуть не боялся. Он выпрямился сильнее, словно готовился к бою.
Она дала ему имя? Как она посмела?
Она не имела права приходить в его поместье и все меня. Она должна была бояться. Жаться в углу от страха, что его армия порвет ее и проглотит у него на глазах.
Он зарычал. Если женщина хотела поиграть, это могли делать двое.
– Посоветуй ей составить мне компанию за ужином вечером.
– Господин? Она еще не исцелилась достаточно, чтобы есть с армией…
– Я не спрашивал твоего мнения, – перебил он. – Это не ей выбирать. Это приказ. Она придет на ужин.
Жуть, Бернард, сглотнул.
– Как ужин?
Король отклонился и медленно улыбнулся.
– Это пока не ясно. Посмотрим, как она будет себя вести.
Глава 15
Амичия смотрела на платье, которое протягивал ей Бернард, раскрыв рот. Ее глаза расширились.
– Ты хочешь… что?
– Надень платье и иди на ужин с Королем.
– Только с ним?
Бернард замешкался и покачал головой.
– Не совсем.
– Он хочет, чтобы я была на ужине с Жутями, с его верными подданными, в этом, – она указала на гадкую вещь, которую протягивал Бернард, желая, чтобы вещь пропала.
От одной мысли, что она будет есть при других Жутях, ее тошнило. Она не сможет и кусочек в рот взять, и ей повезет, если ее не стошнит на стол при всех. Они пугали ее. И она считала их монстрами, которые бушевали ночью. Она не могла есть с чудищами!
И платье было ужасным. Желто-розовый цвет добавлял мыслей о тошноте, так что она хотя бы будет в том же цвете, что и то, чем она могла залить стол. И там было множество лент от плеч до талии. Это было платье для девочек, но размера для взрослой.
Бернард встряхнул платье и протянул ей.
– Платье красивое. Я сам его нашел.
Он смотрел как щенок, и это было не честно. Она не могла отказать ему, когда он так гордился вещью, которую нашел. Может, такой была мода, когда поместье было без монстров.
Амичия сдалась и потянулась к платью. Она прижала его к своему телу, показывая ему.
– Как будет смотреться?
Радость на его лице сменилась разочарованием.
– Это явно не твой цвет.
Конечно, выглядело плохо. Она сама могла ему это сказать. Но он был разочарован, а она не хотела, чтобы он так выглядел. Он старался, чтобы найти платье в разрушенном замке.
– О, все хорошо. Мы просто срежем часть лент, украсим ими мои волосы, и я буду готова для ужина с королем.
Ужин, где ее стошнит на короля, но ничего. Он такое заслуживал. Он мог тонуть в рвоте до конца жизни, а она все равно не была бы счастлива.
– Поможешь надеть его через голову? – спросила она. – Тут хотя бы нет рукавов, Бернард, иначе не налезло бы на шину. Видишь? Ты все правильно сделал.
Он помог ей надеть платье, пригладил его по бокам, протянул ее руку через отверстие, хоть она скулила. С ногой было проще. С костылями она ее почти не напрягала. А рука болела.
Но ребра уже не так ныли. Они все еще были сломаны, но тугая повязка помогала. Она снова могла дышать.
Бернард нарядил ее, отошел на шаг и высунул язык.
– Нет, это ужасно.
Она не сомневалась. Это было худшим, что он видел в жизни, а это что-то говорило.
– Ну… – Амичия посмотрела на платье, – хорошо, что я не ищу мужа. Я точно не впечатляю твой вид. Может, они меня не тронут.
– Вряд ли, – пробормотал он. Бернард шагнул вперед и стал срывать ленты и бантики на ее плечах. – Они все заинтересованы тобой.
– Мной? – Амичия не понимала. Они охотились на нее, она выжила, и теперь она пряталась на кухне с Жутью, который был единственным слугой во всем замке. – Это кажется довольно глупым. Разве им не нужно ставить людей на колени?
– Болотце было последним. Тут больше нет городов. Король отдыхает.
– Последним? – Амичия знала, что это не так. Еще много мест не слышали о Жути. Ее отец рассказывал о своих путешествиях, и в тех местах люди не знали о чудищах, что мучили их. И те истории были недавними. – Но есть другие королевства.
Может, не стоило упоминать это. Может, Жути не знали, что в мире были те, кто не слышал о них.
Она обрекла другое королевство на такую судьбу?
Бернард повесил ленту на правый нижний клык, решив приберечь ее на потом для ее волос.
– Королевств много, мадемуазель, но они не наши. Мы тут только для этого королевства.
– В этом нет смысла. Если вы грабите и разрушаете, почему не продолжать, когда ваше королевство встало на колени? – она снова попросила себя молчать. Те существа могли не подумать наперед, а ей не стоило подавать им идеи.
– Это решает Король, – Бернард пожал плечами. – Не мне или другим говорить такое. Теперь они сосредоточены на тебе и вопросах, что пришли с тобой. Мы не знаем, почему господин позволил тебе жить, но ты тут. Живая и со слугой в виде меня.
Амичия фыркнула.
– Слугой? Вряд ли. Ты как новый странный друг, не меньше.
Он замер, посмотрел на нее большими глазами. Лента стала съезжать с его клыка, и она поправила ее здоровой рукой.
Бернард едва отреагировал на движение. Он спросил:
– Ты считаешь меня другом?
– Ты же спас мне жизнь.
Он покачал головой.
– Не спасал. Это сделал господин. Он сказал мне заботиться о тебе, но это он принес тебя сюда.
– То, что он принес меня к лекарю, не делает его спасителем, – она не хотела думать о жутком чудище как о том, кто спас ее жизнь. Он пытался убить ее.
– Но он…
– Я не хочу это слушать, Бернард. И ужин вот-вот подадут, да? Нужно, чтобы ты закончил мое новое платье.
Может, ее слова были отчаянными, но она не хотела, чтобы он хвалил монстра, который пытался ее убить. Она только привыкла к этой Жути, она не хотела, чтобы он приписывал себя к монстрам, как его господин.
Бернард молчал, убирая гадкие ленты, хотя некоторые остались на плечах и корсете. Платье было уродливым, но, может, так было даже лучше.
Она не хотела, чтобы они считали ее красивой. Она не хотела быть милой дочерью изобретателя, от вида которой прохожие улыбались. Та девушка осталась позади.
Теперь она хотела, чтобы от нее отворачивались. Призрак, тень в уголке мира, на который не смотрели.
Она хотела быть невидимой. Если гадкий вид мог ей с этим помочь, то она покроется грязью и пропадет навеки.
Бернард отошел и коснулся когтем своего подбородка.
– Пойдет, наверное. Хотя платье…
– Ужасное?
– Это мягкое слово.
Амичия взяла костыли и сунула их под руки.
– Так будет только хуже.
– Вряд ли кто-то прибывал на ужин с королем с таким, – Бернард кашлянул. – Но ты уже подняла шум. Думаю, не удивительно, что ты продолжишь это делать.
Амичия не хотела привлекать еще больше внимания, но не могла двигаться без костылей. Она недовольно выдохнула и медленно пошла к двери.
– Где этот ужин?
– Официальный обеденный зал.
Она ждала подсказок, а потом вздохнула, когда он остался в комнате.
– Какой?
Когти зацокали по полу, Бернард поспешил за ней, чтобы показать ей путь. Он мог играть роль слуги, но никогда не был в этой роли. Даже Амичия знала, что леди показывали путь в обеденный зал, а не просто называли комнату.
Он пошел впереди нее, она надеялась, что за ужином не будут пробовать ее.
Ее ладони скользили на костылях, и двигаться было сложнее обычного. Боль в теле как-то ухудшалась с каждым шагом к монстру, сделавшему это с ней.
К монстру, который лишил ее изящной походки. Который хотел ей смерти. К кошмару, чьи красные глаза все еще не давали ей спокойно спать.
Бернард остановился у двойных дверей, что были в два человеческих роста. Они были из золота, гладкие, как зеркало, отражали ее испуганное лицо. Глядя в свои огромные глаза, Амичия заставила себя расслабиться.
– Готова? – Бернард прижал ладони к золотой поверхности.
Она хотела сказать ему, что он оставит следы на красивых дверях, но не могла открыть рот. Ее зубы стучали, когда она кивнула.
Это будут ее последние мгновения? Что ждало ее за дверью?
Бернард открыл двери, и стало видно золотой зал. Три стеклянные люстры свисали с потолка. Тысячи свечей украшали стены и потолок, некоторые были так высоко, что она не понимала, как их зажгли. Длинный стол из красного дерева занимал весь зал. Белая шелковая скатерть покрывала дерево, и золотые тарелки стояли у каждого стула с мягким сидением.
Жути сидели на шелковых подушках неудобных стульев из золота. Они выглядели смешно, сидя как люди. Их крылья были сложены за спинками стульев, многие были в изорванных рубахах, натянутых на их мускулистых кривых телах.
Они в унисон повернулись к ней в тишине. Ближайший что-то теребил под столом, медленно зашипел. Его глаза ярко вспыхнули, крылья дрогнули при виде нее.
Амичия напряглась, хотя никто не двигался. О, они хотели. Они всегда будут хотеть продолжить охоту.
Бернард шепнул за ней:
– Не стой. Ты – почетный гость.
Она сглотнула. Она была гостем, но куда ей идти? Она была простолюдинкой. Ужины дома проходили в погребах, там играли в карты, пили медовуху и смеялись так громко, что соседи стучали по дверям, жалуясь.
Ужины были не такими. Никто не пялился в тишине, не сидел с прямыми спинами на стульях.
Амичия скользила взглядом по столу и увидела его. Чудище, которое заслуживало кинжал в груди. Монстр, который пытался все у нее забрать.
