Текст книги "Прозрение"
Автор книги: Эмма Драммонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)
Оказавшись наконец в грязном, пыльном, полудиком Ландердорпе, Джудит почему-то решила, что, увидев ее в этом поселке, Алекс наконец поймет, что она мечтает о браке с ним не ради денег и фамилии, что только настоящая любовь могла заставить ее проделать столь долгий путь… Увы, эти мечты были иллюзорны: Джудит с болью была вынуждена признать, что человек, ради которого она покинула родной дом, вовсе не скучает по ней, по своим близким, по стране, в которой он родился и вырос, а напротив, пренебрегая выполнением своих прямых обязанностей, предается удовлетворению тех самых порочных наклонностей, обуздать которые и был призван их брак… Джудит долго не могла прийти в себя после того шока, который она испытала при виде Алекса, сидевшего чуть ли не обнявшись с этой крестьянской девушкой на козлах фургона… Помимо всего прочего, в его поведении сквозило явное пренебрежение к обручальному кольцу – ее кольцу, блестевшему у него на пальце. На это обратили внимание все: и тетушка Пэн, и полковник, и, разумеется, бурская девушка! Должно быть, это обстоятельство доставило ей особую радость… Английская леди преодолела несколько тысяч миль – и ради чего? Ради того, чтобы воочию убедиться в том, что ее жених готов волочиться за первой попавшейся девушкой… Это было непростительно!
Джудит посмотрела на Алекса: ей показалось, что за те месяцы, что прошли с их последней встречи, он немного похудел и стал серьезнее и собраннее. Что же такое с ней творилось? Неужели она совсем потеряла гордость? Зачем, зачем она пустилась в это путешествие?!
Слава Богу, что рядом была тетя Пэн. Она взяла на себя всю тяжесть поддержания светской беседы, мило болтая с полковником Роулингсом-Тернером, который, невзирая на свой суровый вид, оказался весьма приятным собеседником. Алекс вел себя вызывающе: Джудит не раз доводилось видеть его в дурном расположении духа, но сегодня он перешел все границы допустимого—за все время обеда он ни разу не обратился к своей невесте и ни разу не посмотрел ей в глаза. Отвечая на вопросы полковника, он был безупречно корректен, словно ожидал, что в скором времени получит от своего полкового командира серьезную выволочку.
Никогда еще не было Джудит так плохо. Поездка в Южную Африку оказалась страшной ошибкой! Теперь ей надо забыть о своем намерении признаться Алексу в своих истинных чувствах. Вместо того чтобы броситься в его объятия со словами любви, она должна была снова играть опостылевшую ей роль…
Наконец обед подошел к концу. Полковник Роулингс-Тернер извинился перед дамами за невозможность провести остаток дня в их обществе и по дороге к выходу сказал Алексу, что хотел бы поговорить с ним наедине. Миссис Девенпорт сообщила, что намеревается немного отдохнуть и удалилась из гостиной, оставив Алекса наедине с Джудит. Девушка была почти уверена, что ее жених выдумает какой-нибудь благовидный предлог, чтобы удалиться, но Алекс почему-то не сделал этого: с уходом миссис Девенпорт в комнате воцарилась гнетущая тишина…
Наконец Джудит не выдержала:
– С нашей последней встречи прошло пять месяцев, Алекс. Неужели тебе нечего сказать?
– Позволь и мне задать тебе один вопрос, Джудит: неужели за эти пять месяцев у тебя не было возможности сообщить мне о своем намерении навестить меня в этой глуши? – с неприязнью проговорил Алекс. Джудит показалось, что он в чем-то обвиняет ее…
– Мне и в голову не приходило, что невеста должна заранее предупреждать жениха о своем визите… Впрочем, теперь, после этой отвратительной сцены, невольной участницей которой я стала сегодня утром, я поняла, что мне следовало сделать это. Алекс напрягся.
– «Отвратительной»? Единственное, что могло действительно показаться отвратительным, это была твоя реакция. Я, конечно, человек привычный, меня твоя холодная надменность уже не удивляет, но зачем же так относиться к людям, которые не сделали тебе ничего дурного?
– Мне искренне жаль, что я показалась тебе надменной, но, полагаю, моей вины здесь нет – просто за эти пять месяцев, которые ты провел в этих диких местах, ты совершенно отвык от общества цивилизованных людей. Что поделать, в такой компании…
Джудит почувствовала, что задела Алекса за больное место, но она никак не ожидала, что ее язвительная реплика вызовет столь бурную реакцию.
– О Боже! – воскликнул Алекс. – Ты заходишь слишком далеко, Джудит! Будь любезна уяснить себе, что даже такой знатной даме, как ты, совершенно непозволительно говорить в издевательском тоне о людях, с которыми ты даже не успела толком познакомиться. Хетта – умный, смелый человек, она умеет чувствовать так глубоко, как тебе не научиться за всю твою жизнь. Ты говоришь о каком-то «цивилизованном обществе», от которого я будто бы отвык. Но если это общество делает людей такими, как ты, то оно мне не нужно!
И в этот момент Джудит с ужасом поняла, что тревожное предчувствие не обмануло ее: резкие слова, неистовый блеск в глазах – все это говорило о том, что Алекс был по-настоящему влюблен в эту девушку. Да, ее жених Александр Рассел любил маленькую голландскую крестьянку в домотканой одежде!
Неужели она проделала такой огромный путь лишь для того, чтобы узнать об этом? Джудит подумала, что даже если бы после замужества она узнала о супружеской неверности Алекса, это известие не причинило бы ей столько боли и унижения, сколько это открытие—Алекс любил бурскую девчонку…
– Что ж, Алекс, – проговорила она, – я, кажется, понимаю, почему мое замечание привело тебя в такое бешенство, но как бы то ни было, ты не властен изменить свою судьбу – ведь ты же не осмелишься ослушаться сэра Четсворта, не так ли?
– Так это он послал тебя в такую даль – следить за моим моральным обликом?
– Ты слишком высокого мнения о себе, Алекс. Я приехала в Южную Африку вовсе не ради встречи с тобой – просто тетушка Пэн попросила меня составить ей компанию в деловой поездке в Иоганнесбург. Так что, если тебе угодно, наш визит в Ландердорп– это скорее небольшое отклонение от намеченного маршрута. Было бы просто неприлично с моей стороны не нанести визит своему жениху, раз уж я оказалась в этой стране. Мы все должны соблюдать приличия.
– Вот и прекрасно, – вздохнул Алекс. – Давай будем соблюдать хотя бы видимое приличие, что бы ни стояло за ним.
– Что ты хочешь сказать?! – вспыхнула Джудит, чувствуя, что стремглав летит навстречу своей гибели и не может остановиться.
– К чему эти вопросы, Джудит? Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений относительно твоих видов на меня.
– Это неправда! – прошептала Джудит. – Ты ничего не понял.
– Не понял?! – переспросил Алекс. – По-моему, ты вела себя предельно откровенно.
Джудит не знала что сказать. Она была готова, наступив на собственную гордость, признаться этому человеку в своих подлинных чувствах… Но разве мог он сейчас услышать ее?! Конечно нет – все мысли его были заняты той маленькой девушкой в коричневом плаще, в присутствии которой он был таким живым и веселым.
– Не будешь ли ты так любезен покинуть этот дом? Я сегодня очень устала и хотела бы отдохнуть часок.
– Конечно, конечно, – откликнулся Алекс и поспешно направился к двери. – Придется нам обоим сохранять хорошую мину. Хотя бы ради приличия… – добавил он, обернувшись на пороге.
Оставшись одна, Джудит тяжело опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Все было кончено. У нее не было сил бороться с Алексом и с другой женщиной. Маленькая пустая комната в деревянном доме, стоявшем на самом краю степи, показалась ей неуютной и даже враждебной. Ей страшно захотелось обратно в Англию. Наверное, такому человеку, как Алекс, хорошо жилось среди этих бескрайних просторов, но Джудит чувствовала, что она никогда не смогла бы жить в Африке. Эта земля пугала ее своей дикой первозданностью, неумолимой коварной силой, таившейся в водах рек, перебраться через которые можно было лишь в безопасных местах; она пугала ее и слишком яркими, слишком солнечными днями, и слишком холодными ночами.
Нет, она никогда не сможет найти свое счастье в Африке! И этим она тоже отличалась от Алекса, которому, судя по всему, было здесь хорошо и спокойно. Она никогда не сможет найти общий язык с бурами. Те немногие голландские поселенцы, с которыми ей приходилось встречаться по пути, показались Джудит угрюмыми и враждебно настроенными. Та девушка, которая сидела в фургоне рядом с Алексом, не была похожа на них: у нее были живые добрые глаза, но все равно она была буркой – необразованной крестьянкой, дочерью такого же косноязычного, недалекого, злобного фермера. Как он мог? Как он мог?
Раздумья Джудит были прерваны появлением миссис Девенпорт.
– Мне показалось, что Александр ушел, не так ли? – произнесла пожилая дама, делая вид, что не замечает слез на глазах племянницы. – Что поделаешь: служба есть служба…
Джудит молча сидела в кресле, и миссис Девенпорт продолжила:
– И все-таки зря мы его не предупредили о нашем приезде. Как ты считаешь?
Не поднимая глаз, Джудит прошептала:
– Какое это имеет значение?! Он… он любит эту девушку.
– Любит? – как ни в чем не бывало переспросила тетушка Пэн. – Что за чушь?! У бедного мальчика просто вскружилась голова.
– Нет, тетя Пэн, – вздохнула Джудит. – Алекс давно уже не «бедный мальчик» – он взрослый мужчина. И он, не задумываясь, бросился на ее защиту, когда я попыталась что-то сказать… – Джудит немного помолчала и, когда миссис Девенпорт села возле нее, добавила: – Ах, тетя Пэн, неужели ты не понимаешь, что продолжать борьбу – бессмысленно? Я так надеялась, что, увидев меня, Алекс сам догадается об истинных причинах этого путешествия, но – увы! – все его мысли заняты лишь этой голландской девчонкой. Ему попросту нет до меня никакого дела. Стоило мне нелестно отозваться о его компании, как он разразился самой настоящей филиппикой в защиту ее добродетелей, – добродетелей, которыми я, по его мнению, не обладаю.
Миссис Девенпорт тяжело вздохнула:
– Полагаю, милая моя, что тебе не следовало «нелестно отзываться» о ней…
– Не следовало?! – вспыхнула Джудит, вскакивая с кресла. – А что еще мне оставалось делать?! Никогда еще я не чувствовала себя такой униженной – да еще в присутствии полковника Роулингса-Тернера! Я думала… я думала, он…
– Ты думала, он просто решил приударить за хорошенькой крестьянкой, не так ли? – подсказала миссис Девенпорт.
Джуди подняла голову и расплакалась:
– Легко тебе сохранять спокойствие и самообладание в такой ситуации! Попробовала бы ты оказаться на моем месте, тетя Пэн! Ты и представить себе не можешь, что я испытала, когда эта крестьянская девчонка смотрела на меня сверху вниз, видя, как мало значит для Алекса наша помолвка!
– Успокойся, дорогая, – миссис Девенпорт погладила племянницу по голове. – Помни, что самое главное – не давать волю своим чувствам. Ты англичанка, и ты леди. Ты должна сохранять самообладание в любых обстоятельствах – что бы ни случилось.
– Я уже давно поняла, какая это мука – принадлежать к высшим слоям английского общества. Но как ты можешь давать мне советы, тетя Пэн? Ты ведь никогда не любила Алекса! Можешь ли ты понять, каково это…
– Могу, детка, – проговорила миссис Девенпорт, отворачиваясь к окну. – Каждая женщина может это понять. Твой дядя был поистине замечательным человеком – талантливым, остроумным, щедрым. А она… она была поэтессой, богемной девицей… Мне кажется, все дело было в том, что она удовлетворяла его страсть к приключениям… А я… я не могла сделать этого, будучи отягощенной заботами о доме и детях – Джеймс и Эмили были тогда совсем маленькими. Мне стало известно об этом романе через несколько месяцев после того, как они стали встречаться. И знаешь, я решила ничего не говорить ему об этом. Наверное, он догадывался, что мне все известно, но оба мы делали вид, что ничего не происходит. А потом, через два года, вся эта история закончилась, и мы снова зажили счастливо – так счастливо, как никогда прежде…
– Два года! – воскликнула Джудит. – Как же ты смогла выдержать все это?
– Знаешь, иногда мне начинало казаться, что еще немного, и все будет кончено… но я говорила себе, что в противном случае я потеряю его навсегда, и продолжала терпеть. Скажи мне, Джудит, ты действительно не можешь жить без Александра?
Джудит прикрыла глаза и проговорила:
– Ты говоришь, мне надо вести себя так, словно сегодня утром ничего не произошло, словно я не заметила, что эта девчонка завладела его сердцем?
– Во-первых, прекрати называть ее «этой девчонкой», – улыбнулась миссис Девенпорт. – У нее есть свое имя.
– А еще в ней есть что-то такое, что влечет Алекса. Неужели ты думаешь, что после того, как в его жизни появилась она, он захочет обратить внимание на меня?
Миссис Девенпорт нежно обняла племянницу за талию и повела ее в противоположный угол комнаты.
– Если сейчас ты капитулируешь, мы так и не узнаем ответ на этот вопрос… – проговорила она. – Подумай хорошенько, детка: эта история не может продолжаться слишком долго. Кто она такая? Простая крестьянская девушка, встретившаяся на пути скучающего одинокого молодого человека. Что у них может быть общего? Александр – культурный, интеллигентный молодой человек, прекрасно осознающий свой долг по отношению к своему отцу, к своему роду…
Неужели ты и впрямь полагаешь, что этой девушке найдется место в его будущей жизни? Неуверенным тоном Джудит ответила:
– Алекс совсем не такой. Я действительно не знаю, что он думает о своем будущем, как, впрочем, и о своем прошлом. Может быть, все мы – и в том числе сэр Четсворт – окажемся не правы, и он обретет свое счастье с этой… – она едва заметно улыбнулась и продолжила: – с мисс Майбург.
– Ты говоришь как самая настоящая пораженка, милая Джудит, – твердым голосом произнесла миссис Девенпорт. – Тебе нужно подобрать ключ к внутреннему миру Александра, и тогда он будет твой. Только хорошенько запомни – «нелестными отзывами» ты ничего не добьешься. Сдается мне, что за свою не слишком долгую жизнь Александру пришлось выслушать чересчур много таких отзывов.
Джудит тяжело вздохнула:
– Как бы мне хотелось чуть больше походить на тебя, тетя Пэн.
Миссис Девенпорт улыбнулась:
– Знаешь, когда мне было двадцать два, я гораздо больше походила на тебя, детка. Если мой опыт хоть как-то поможет тебе, я буду очень счастлива.
Обе женщины прошли в приготовленную для них комнату; Джудит сняла кремовый костюм, синюю шелковую блузку и корсет, столь необходимый для поддержания строгих элегантных линий… Завернувшись в халат, она улеглась на неудобную узкую кровать и снова предалась раздумьям. Этот крошечный южноафриканский поселок казался ей чем-то нереальным после Холлворта и ее собственного дома. Нереальным казалось Джудит ее присутствие в этом местечке. Единственное, что было поистине реальным, что не давало ей покоя, – это любовь к Алексу… После пяти месяцев разлуки и даже после того, что произошло сегодня утром, это чувство стало еще сильнее. Если бы она только знала, как рассказать ему о своей любви!
– Как бы то ни было, – проговорила тихим голосом миссис Девенпорт, – мне кажется, что нам надо прежде всего подумать о том, как бы перевести Алекса подальше от этого места… пока дело не зашло слишком далеко.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вечером того же дня офицеры ландердорпского гарнизона устроили торжественный ужин в честь полковника Роулингса-Тернера и двух дам. Офицерская столовая была на скорую руку убрана цветами, большой стол был покрыт накрахмаленной скатертью, традиционное меню было расширено за счет некоторых «деликатесов» – не слишком вкусных десертов.
Прибытие в поселок миссис Девенпорт с племянницей было воспринято офицерами как самый настоящий подарок судьбы: молодые лейтенанты вступили в негласное соревнование за право удостоиться улыбки Джудит, а трое старших офицеров наслаждались приятным обществом ее тетушки. Единственным человеком, не испытывавшим радости по поводу прибытия двух леди, был лейтенант Рассел. Впрочем, едва ли кто-нибудь из сослуживцев обратил внимание на его печальный вид, а если бы и обратил, то нашел бы этому вполне логичное объяснение: Алексу неприятно наблюдать за тем, как добрая дюжина мужчин пытается флиртовать с его невестой…
Вместе с тем Алексу, напротив, было очень приятно, что офицеры ландердорпского гарнизона взяли на себя обязанность развлекать Джудит. Он долго не мог прийти в себя от потрясения, испытанного утром. Зачем только приехала в Ландердорп эта холодная, чопорная девица? И как смела она столь непочтительно говорить о Хетте? Вспоминая все, что происходило с ним на протяжении последних лет, Алекс отчетливо понял, что только здесь, в Южной Африке, он наконец смог примириться с самим собой. Бескрайние просторы степи, дикая природа и самое главное – Хетта… Он полюбил эту девушку, и она ответила ему тем же. Отступили прочь мрачные призраки прошлого, молодой человек впервые за много лет почувствовал уважение к самому себе. Ему было так хорошо в этой южноафриканской глуши, он с таким нетерпением ждал очередного четверга, когда в поселок приезжала она – единственный человек, дававший ему ощущение смысла жизни!..
Сегодня утром он наконец сказал ей те слова, которые так долго не решался произнести, и ее ответ вызвал у него такой восторг, которого он никогда раньше не испытывал. Даже такому опытному сердцееду, как он, Хетта смогла открыть совершенно новый мир. Он никогда еще не знал таких женщин. Ее ответы на его поцелуи были полны чувственности, а ее гибкое тело в его руках отвечало на его ласку с откровенностью невинности. В этой девушке удивительным образом сочетались целомудрие и раскованность. Она отвечала ему так страстно и жадно, что ему трудно было сдерживать себя. Суровый уклад жизни фермеров не оставлял времени на кокетство, и Хетта откликалась на его прикосновения, не скрывая своего желания, как и должна женщина отвечать мужчине. Никогда еще Алексу не было так трудно заставить себя остановиться, никогда еще не испытывал он такого страстного желания овладеть женщиной.
Сидя в дальнем углу стола, Алекс предавался воспоминаниям о Хетте. Нет, он никогда не сможет выбросить из памяти эту девушку, ее полные любви глаза… А что станет с самой Хеттой, если она останется без него? Зачем, зачем только появилась в пыльном, полудиком Ландердорпе эта надменная красавица Джудит? Алекс почувствовал, как ускользает прочь его свобода; военная служба и Джудит—рамки, навязанные ему отцом, – снова напомнили о своем существовании… Ему снова пришлось вспомнить, что до тех пор, пока он не вступит в брак с Джудит Берли, все его деньги находятся под контролем сэра Четсворта. Все прежние призраки словно вернулись, чтобы мучить его, напоминая, что он не кто иной, как только наследник своего отца и «заместитель» Майлза. Отняв у старшего брата право наследовать Холлворт и право хранить честь семьи, он был обязан заплатить за это своей собственной жизнью. Где мог он найти такие слова, чтобы объяснить все это Хетте?
Было примерно половина десятого, когда Алекс постучался в дверь полковника Роулингса-Тернера. Полковник был вдовцом, у него были две взрослые дочери, которых ему удалось выгодно выдать замуж… Невзирая на довольно солидный возраст, он сохранил молодцеватую выправку и бодрый дух. В полку его немного побаивались, и не без причин: старый вояка любил нагнать страху на своих подчиненных. И все-таки стрелки Даунширского стрелкового не только боялись, но и глубоко уважали своего командира. Алекс часто ловил себя на мысли, что он был почти готов полюбить седого полковника, если бы не одно обстоятельство: Роулингс-Тернер казался молодому лейтенанту агентом его отца.
Вот и сейчас, взглянув в лицо полковнику, Алекс понял, что разговор предстоит не из легких. Судя по всему, Роулингс-Тернер собирался в очередной раз устроить выволочку нерадивому подчиненному, в роли которого оказался на этот раз лейтенант Александр Рассел, единственный сын его старого друга сэра Четсворта.
– Я прекрасно осведомлен о том, как вы относитесь к нашим традициям, мистер Рассел, – сразу начал полковник, но хочу еще раз напомнить вам, что дисциплина– неотъемлемая составляющая военной службы. И если вы, младший офицер, требуете послушания от своих солдат, то я имею столько же оснований требовать от моих офицеров неукоснительного соблюдения воинского устава и моих приказов. Кроме того, я смею надеяться, что мои офицеры будут вести себя как настоящие джентльмены и не бросят тень на репутацию вверенного мне полка.
Алекс промолчал – в его памяти пронесся «суд чести», закончившийся вынужденным купанием в озере во время учебных стрельб. Он почувствовал, что в вольный мир Южной Африки, с которым он успел уже сжиться, врывается затхлый, чопорный дух Англии.
– В связи с этим мне хотелось бы сказать вам следующее: я очень надеюсь, что то неприятное происшествие, свидетелем которого мне пришлось стать сегодня утром, больше никогда не повторится. Не говоря уже о ваших обязанностях по отношению к мисс Берли – вашей невесте. Я хочу особо указать вам на недопустимость подобного рода связей для офицеров моего полка, поскольку они могут пагубным образом отразиться на авторитете всей нашей армии, дислоцированной в этих краях. Надеюсь, вам не надо объяснять, что авторитет армии и авторитет Короны тесно связаны между собой?
– Извините, сэр, но при чем здесь Корона? – напряженным тоном произнес Алекс. – Какое отношение имеет моя дружба с мисс Майбург к авторитету британской армии в Южной Африке?
– Вы действительно этого не понимаете, сэр? – вскипел полковник. – Тогда позвольте мне просветить вас на этот счет. Любой мало-мальски мыслящий человек прекрасно понимает, что война с этими людьми практически неизбежна. Положение сейчас сложное, крайне сложное. Буры только и думают, как бы обвинить нас в посягательстве на их землю, их богатства, их жизненный уклад. Всеми доступными способами они раздувают образ британского империалиста, претендующего на чужое добро. И в этой ситуации особенно важное значение приобретает поведение наших военных. Мы должны продемонстрировать им нашу силу, именно силу, а не агрессивность, которую нам так упорно инкриминируют. Буры должны хорошенько осознать, против кого они собираются выступить. – Роулингс-Тернер нахмурил брови и, глубоко вздохнув, продолжил: – Какое впечатление создается у них о нашей армии, если офицеры Девонширского Ее Величества полка будут разъезжать на козлах запряженных волами фургонов в обществе их женщин? Я послал вас сюда для того, чтобы вы смирили ваши страсти, мистер Рассел. Мне и в голову прийти не могло, что вы настолько безмозглы – да-да, безмозглы, – что начинаете ухаживать за голландскими девицами! Вы что, не понимаете, к чему это может привести?!
Наступила тишина, которая длилась так долго, что полковник почувствовал неловкость.
– Ну что же вы? Вам нечего сказать? – наконец рявкнул он.
Алекс поднял глаза и на удивление спокойным голосом произнес:
– Мисс Майбург – достойная во всех отношениях девушка, сэр. Она тоже крайне обеспокоена обострившимися отношениями между нашими народами и не имеет ни малейшего желания способствовать их дальнейшему обострению. Наша дружба – да-да, именно дружба, а не связь, сэр, – может привести лишь к улучшению взаимопонимания между англичанами и бурами.
– Гм, – ухмыльнулся полковник, – могу себе представить, что это за взаимопонимание! Как вам не стыдно, Рассел, вы ведь помолвлены с другой.
– Моя помолвка – мое личное дело, сэр.
– Вот уж нет! – взревел полковник. – Любой скандал может пагубно отразиться на всем полку.
– Ах так! – Алекс уже не имел сил контролировать себя. – Ну что ж, я с удовольствием расстанусь с вашим проклятым полком! Полагаю, однополчане только обрадуются при известии о моем увольнении.
Полковник набрал полные легкие воздуха, но вместо гневного окрика Алекс услышал реплику, произнесенную более мягким тоном:
– Мистер Рассел, ваше поведение находится на грани неповиновения старшим по званию. Советую вам быть поосторожнее.
Алекс окинул взглядом спартанскую обстановку комнаты и с горечью понял, что его слова – не более чем взрыв эмоций: он никогда не сможет уйти из полка по своему желанию. Армия и Джудит – вот два условия, при которых он получит право наследования. И если он отвергнет их…
– Вообще-то, я вызвал вас не для того, чтобы читать вам мораль, лейтенант, – продолжил полковник Роулингс-Тернер. – Мне хотелось бы узнать, какие у вас были основания отказаться от проверки постов сегодня утром. Ведь, насколько мне известно, вы сообщили капитану Бимишу, что едете проверять посты… Итак, Рассел, ответьте: у вас были веские причины уклониться от выполнения своих непосредственных обязанностей?
– Нет, сэр, – покачал головой Алекс.
Полковник принялся ходить взад-вперед по комнате с видом человека, обдумывающего план важной военной операции.
– Надеюсь, вы понимаете, к каким серьезным последствиям может привести такое отношение к службе? – проговорил он наконец. – В лучшем случае речь идет о халатности, но, поскольку положение в южноафриканских колониях сейчас, как я уже говорил, чрезвычайно сложное и чревато военным конфликтом, это преступная халатность, Рассел! Своими действиями вы поставили под удар безопасность ваших подчиненных.
– Извините, сэр, но, по-моему, вы несколько драматизируете ситуацию. – Затянувшаяся беседа с полковником стала постепенно утомлять Алекса.
– Черт побери, Рассел, – воскликнул Роулингс-Тернер. – Вы посланы сюда для того, чтобы защищать жизнь и собственность английских поселенцев! Буры вооружаются с невероятной скоростью, а Ландердорп находится в непосредственной близости от границ с двумя бурскими государствами. Неужели вы не понимаете, что все это не игрушки?! Представьте себе, в каком положении оказался бы гарнизон Ландердорпа, если бы буры, не дай Бог, предприняли внезапную атаку: ваша рота оказалась бы без командира, причем никто не знал бы, где его искать. Капитан Бимиш, полагая, что вы объезжаете посты, возможно, послал бы на ваши поиски солдат, которые могли бы оказаться необходимыми в другом месте!
Монолог полковника стал казаться Алексу забавным: старый вояка словно вскочил на воображаемого боевого коня и начал скакать по полю боя…
– Одного дня оказалось для меня вполне достаточно, чтобы понять, в сколь плачевном состоянии находится дисциплина в вашем гарнизоне. Немудрено, что вы чувствуете себя здесь как рыба в воде. Не желая потворствовать вашим дурным наклонностям, я вынужден перевести вас обратно в Ледисмит. Я уже отправил телеграмму, в которой приказываю явиться сюда другому офицеру. Он прибудет завтрашним поездом. Вы сдадите ему все дела и немедленно вернетесь в Ледисмит.
Алекс понял, что его в очередной раз загнали в тупик. Попробуй он сопротивляться – полковник имел все основания отдать его под военный трибунал. Какое-то мгновение молодой лейтенант подумывал о том, чтобы и впрямь отдаться в руки военному правосудию. Ведь это было так просто: сказать Роулингсу-Тернеру, что он отказывается выполнять его приказ – и пусть старый вояка делает с ним что хочет. Но понимание того, что сопротивление бесполезно, заставило Алекса отказаться от этой мысли.
– Это все, сэр?
Полковник с нескрываемым удовлетворением во взгляде кивнул головой.
– Да, на этом официальная часть нашей беседы закончена. Теперь, Александр, забудь, что ты находишься у меня в кабинете – ты у меня в гостях.
Садись, – широким жестом полковник указал Алексу на стул.
– Извините, сэр, но я очень устал, – попытался возразить Алекс. – Если вы не будете против, я пойду к себе…
– Нет, мальчик мой, об этом не может быть и речи! – перебил его полковник. – Ради Бога, присядь. Ты ведь солдат, а солдат должен мужественно переносить усталость.
Тяжело вздохнув, Алекс уселся на стул. С величайшим трудом удалось ему удержаться в рамках приличия во время «официальной части» разговора с полковником– теперь когда их беседа принимала непосредственный характер, он стал всерьез опасаться, что наговорит много лишнего. Перевод в Ледисмит был для него неожиданным ударом, и Алексу хотелось побыть одному, чтобы хорошенько осознать, каковы будут последствия этого перевода.
Полковник крикнул денщику, чтобы тот принес виски и два стакана.
– Ну что, расстроился, что возвращаешься в Ледисмит?
– Честно говоря, да.
– Ничего страшного, Александр. К тому же ты поедешь не один – миссис Девенпорт и мисс Берли собираются уехать тем же поездом. Я подумал, что тебе доставит удовольствие сопровождать их… Побудешь еще некоторое время с невестой.
Роулингс-Тернер опрокинул стакан виски и налил себе второй:
– Да, мисс Берли проделала такой длинный путь… Кто знает, когда вам удастся увидеться в следующий раз…
– Да, сэр, – тихо проговорил Алекс. Наступила гнетущая тишина. Полковник подлил виски в стакан Алекса.
– Я служу в армии уже двадцать восемь лет, – сказал он. – Бывал в Индии, Китае, Судане… Между прочим, за границей мне пришлось за эти годы находиться больше, чем дома. Знаешь, каково служить в дальнем гарнизоне в Индии? То-то… А я знаю. Скажу тебе честно: хуже страны для европейца найти трудно – малярия, дизентерия, холера; с утра парню становится плохо, а к обеду его уже несут на кладбище.
Полковник покачал головой и, отхлебнув немного виски, продолжил:
– Да, ужасная страна… А знаешь, как там тоскливо? Жуткое одиночество. Часто во всей округе находится всего один сослуживец, с которым можно быть на равных. И если уж не найдешь с ним общего языка – пеняй на себя.
Он снова покачал головой.
– Китай ненамного лучше. Вообще-то у этих двух стран есть что-то общее. Например, и там и там очень милые женщины. – Полковник посмотрел Алексу в глаза и поджал губы. – Не стану этого от тебя скрывать, мой мальчик: все мы через это прошли. Да-да, мы влюблялись, теряли головы, вообразив, что наконец нашли свой идеал в идиллической жизни с темноволосой красавицей на берегу теплого моря, название которого еще недавно не говорило нам ровным счетом ничего… А знаешь, в чем главное достоинство туземных женщин? В том, что нам никогда не суждено разочароваться в них – прежде чем это может случиться, воинский долг прикажет нам покинуть полюбившийся райский уголок и отправиться в другой гарнизон…
Алекс залпом проглотил виски, с трудом сдерживая негодование. Полковник Роулингс-Тернер вел себя как директор школы, читающий мораль прыщавому подростку, влюбившемуся в дочку садовника. Меньше всего хотелось ему продолжать этот разговор.
Заметив, что Алекс не настроен вступать с ним в доверительную беседу, полковник немного огорчился. Откинувшись на спинку стула, он нахмурил свои густые брови и произнес:
