Текст книги "Приручение зверя. Новая Лолита"

Автор книги: Эмили Магуайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

В какой-то момент к ним присоединились Шелли и Джесс. Сара была довольна, потому что это заставило Майка убрать, наконец, палец. Шелли стала рассказывать о проблемах с кормлением Бьянки. Саре было противно это обсуждение трещин в сосках и инфицированных молочных протоков, но Джейми потянулся через стол, похлопал Шелли по руке и сказал: «Ты со всем превосходно справляешься, Шелл», – и Шелли улыбнулась, наклонилась вперед и поцеловала его. Открытый, влажный поцелуй. Сара не могла не заметить, какие большие у Шелли груди и какой хорошенькой она стала теперь, когда сбросила набранный во время беременности вес.

Сара почувствовала себя плохой девушкой из мелодрамы восьмидесятых годов. Девушкой с кудрями и в узкой юбке, которая завлекает парня положительной героини, но, в конце концов, теряет его, потому что она пустая дешевка, которая не может сравниться с милой высоконравственной девушкой со здоровым румянцем на свежевымытых щеках.

Она коснулась руки Джейми, заглянула ему в глаза.

– Пойдем сыграем в покер.

Он кивнул и, склонившись к Шелли с поцелуем, затянувшимся, казалось, на целую вечность, последовал за Сарой в паб. Зайдя внутрь, Сара схватила его за руку и потащила мимо покерных автоматов в задний винный бар. Это было самое уединенное место в пабе – там было темновато и не было бильярдных столов и игральных автоматов. Сара и Джейми оказались там одни, если не считать барменшу и нескольких одиноких пьяниц. Сара толкнула его за отгороженный столик в самом дальнем от двери углу и скользнула туда за ним.

– Так-то лучше, а?

Он пожал плечами.

– Лучше для чего?

– Для нас. Тут нас никто не видит.

– Точно. Здорово.

У Сары холодок пробежал по спине от его голоса.

– Что случилось?

Он побарабанил по столу кончиками пальцев, не глядя на нее.

– Джейми? Что такое? Я сделала что-нибудь, что тебя расстроило?

Джейми фыркнул.

– Ты просто невероятна.

Сара совсем растерялась. Полчаса назад она сделала ему признание в беспрецедентном и неожиданном приступе моногамии, и он был такой милый и теплый и влюбленно глядел на нее. Отчего он вдруг стал холодным, как лед? Она положила руки на его руку, чтобы прекратить раздражающий звук

– Может, хоть намекнешь?

Он снова фыркнул, стряхивая ее руки и засовывая свои в карманы.

– Ради бога! Я только что видел, как он ублажал тебя пальцем.

– Ах, это.

– Ты хоть знаешь, что я при этом чувствую?

Сара положила голову к нему на плечо.

– Ну да. Извини.

– Ты сказала, что больше с ним не спишь.

– Нет, я сказала, что не спала с ним в последнее время. Я не сказала, что больше никогда не буду с ним спать. И не сказала, что не позволю ему до меня дотронуться.

Джейми вздохнул.

– Тебе обязательно надо заниматься этим у меня на глазах?

– А тебе надо целоваться с Шелли у меня на глазах?

– Она моя жена.

– Меня ужасно злит то, что она такая хорошенькая, у нее такие большие сиськи и она может спать с тобой каждую ночь. Я вот никогда не могу с тобой спать. И ты никогда не глазеешь так на мои сиськи.

– Ты пьяная.

– Это я тебе уже говорила. А теперь ты позволишь как следует поцеловать тебя на день рождения?

Губы Джейми были твердыми, его объятие неохотным, но Сара была настойчивой, гладя его затылок и покусывая рот, пока не почувствовала, как его тело отвечает. Он целовал ее глубоко и долго, остановившись, только когда ее рука скользнула за пояс его брюк.

– Гадкая девчонка, – прошептал он.

– Приходи ко мне.

Он вздохнул.

– Не могу. Дома Бьянка, у нее...

– Ну да, конечно. – Она выпрямилась.

– Не будь такой.

Сара закурила.

– Какой?

– Это ведь ты не хочешь брать на себя обязательств. Ты настаивала, чтобы я попробовал с Шелли.

– Да, я знаю.

– Если только... То, что есть теперь между нами... не заставит нас все пересмотреть.

– Что ты имеешь в виду?

Джейми взял ее свободную руку и поднес к губам.

– Ты сказала раньше, что многое меняется. Мне кажется, тебе нужно нечто большее, и я точно знаю, что это нужно мне. По-моему, нам стоит об этом поговорить.

Ну да, так она и думала. Но когда она услышала, как он произнес это, увидела страсть в его глазах, у нее внутри все застыло. Она никогда так не сможет.

– По-моему, у нас и так все замечательно.

Джейми отпустил ее руку, сжал губы и кивнул.

– Я уйду от нее, Сара. Если я нужен тебе, я брошу ее.

– Нет.

– Сара, я...

– Нет.

Его губы задрожали.

– Но ты ведь сказала, что все меняется. Ты сказала, что хочешь, чтобы все было по-другому.

– Извини, Джейми, но ничего такого я не говорила. Ничего не изменилось. Ты меня неправильно понял.

Он снова кивнул, глядя ей прямо в лицо. Его глаза напомнили ей о бездомном одноногом нищем, который просил милостыню перед закусочной. Если бы он еще две секунды на нее так посмотрел, она, может быть, и сдалась бы. Но нет.

– Прости меня, – сказал он и протиснулся мимо нее, так что ноги их соприкоснулись, а его ширинка оказалась у нее перед лицом. – Мне надо отвезти домой Шелли. Бьянку пора кормить.

– Ладно. Скоро увидимся?

– Ну да, конечно, – ответил он и ушел.

Сара направилась в главный бар. Она собиралась напиться так, чтобы ее больше не мучило то, что произошло. Напиться так, чтобы было все равно, с кем она вернется в свою несчастную квартиру. Так напиться, чтобы забыть, какая она жалкая неудачница.

На площадке вокруг столов для игры в две монетки было так много народа, что ей пришлось держать сигарету над головой, чтобы никого не обжечь. И даже так это было рискованно, потому что ее вытянутая рука оказалась вровень со многими лицами. Но оно того стоило: смесь пота, шума и сигаретного дыма успокаивала и напоминала Саре, что она – такая девушка, которая любит толчею и влажные прикосновения незнакомцев. Джейми бы тут не понравилось. С ним бы случился приступ астмы.

– Право же, Сара, – сказал голос прямо ей на ухо. – Ты проявляешь крайнее неуважение к окружающим, когда куришь в таком душном месте.

Сара узнала этот голос. Узнала, потому что он эхом звучал у нее в голове в течение восьми долгих лет. Узнала, потому что он был звуковым фоном всей ее жизни. Его звук был как биение крови, отдающееся в ушах. Нет, шум в ушах, ускорившийся пульс, стук сердца – все это было взаправду. Все эти звуки были настоящими и – невероятно! – его голос тоже.

За долю секунды, которая надобилась ей, чтобы обернуться, она попыталась подготовиться к шоку узнавания.

– Блин, – вырвалось у нее, когда внутренности ее растворились, а мышцы превратились в желе. Это был он. Он стоял прямо перед ней, так близко, что она могла до него дотронуться. – Что за черт.

– И нечего ругаться, Сара. Почему бы тебе не покурить свою вонючую канцерогенную палочку на улице? – Он кивнул головой на дверь.

Сара смотрела на него. Глаза его были точно такими, какими она их запомнила: такими зелеными, что можно было заподозрить контактные линзы; такими проницательными, что она почувствовала, что ее раскрыли, расшифровали, разоблачили во всех смыслах этого слова. Как-то раз она сказала ему: «Твои глаза такие зеленые», а он ответил: «Не такие зеленые, как твое сердце».

– Ну давай, выходи из транса. – Он пошел к двери, и она последовала за ним, но прийти в себя была не в состоянии. Она едва могла дышать.

Он остановился, когда они вышли из бара и спустились по лестнице, поэтому Сара остановилась тоже. Она пыталась придумать какие-нибудь умные слова, но в голову ей пришло только то, что когда он только что произнес ее имя, оно прозвучало, как будто он был первым человеком, сказавшим его вслух. Ей хотелось вернуться к тому моменту, чтобы снова услышать, как он говорит: «Право же, Сара».

– Подумать только. – Он покачал головой, будто какой-нибудь дальний родственник, который не видел ее с тех пор, когда она была ростом три фута. Он вздохнул, улыбнулся, провел рукой по волосам. – Маленькая Сара Кларк.

– Мистер Kapp, – произнесла она.

Он засмеялся, показав мелкие белые зубы.

– Мы что, в школе?

– Ой, какая я дура, – Сара хлопнула себя по лбу. Она чувствовала себя четырнадцатилетней.

– Зови меня Дэниел, пожалуйста. И, собственно говоря, ко мне следует обращаться уже не «мистер», а «доктор».

– О! Это впечатляет. Доктор Карр, – повторила Сара насмешливо, чтобы он не заметил, что на самом деле он ее слишком впечатлил. И дело было не в звании. Все в нем ее впечатляло – речь и волосы, манера держаться, глаза, зубы, одежда. Он был такой чертовски импозантный, что Сара удивилась, почему он вообще тратит время на то, чтобы с ней разговаривать. Почему он вообще сюда пришел?

Он прочел ее мысли, как всегда умел. Он сказал, что переехал обратно в Сидней около года назад, что живет в Розхилле и работает директором школы для мальчиков в Парраматте.

– Черт, – вырвалось у нее, и оба засмеялись. – Я-то думала, что все директора школ старые и морщинистые.

– Так оно и есть.

– Значит, ты не можешь быть директором. Ты слишком красив.

Он покраснел, и на долю секунды Сара увидела его таким, каким он был когда-то: красным, потным, терзающимся. Она увидела себя под ним.

– А ты... Ну, думаю, хорошеть тебе дальше некуда, но... – Он коснулся ее плеча. – Ты здесь одна?

– Что? – Она смотрела на его руку. Большая, теплая и нежная. Ногти с маникюром, совершенно чистые. В трещинках и порах его руки не было остатков въевшейся грязи, и этим она была непохожа на руки других мужчин. Какова его кожа на вкус? Похожа она на соль, или мел, или кровь?

– Ты здесь одна?

– А... Нет, я пришла с... – Сара не могла сосредоточиться ни на чем, кроме руки на ее плече. Ей надо было что-то заметить, или вспомнить, или сказать.

– С другом? – Кончики его пальцев вжались в ее плечо. Ей захотелось быть толще, чтобы ему было куда погрузиться поглубже. Ей захотелось быть жирной, чтобы он мог взять целую пригоршню ее плоти, а не эту жалкую щепотку.

– С друзьями. Я пришла с друзьями.

– У тебя... – Он потер левый глаз. Саре захотелось схватить его руку и пососать пальцы один за другим. – У тебя есть кто-нибудь?

– Нет.

– Это замечательно.

– Ну да. А как твоя жена?

– Мы развелись.

– О-о... – Огромный узел у нее в желудке начал рассасываться. Она даже не знала, что он там, пока не почувствовала этого облегчения. – Не знаю, что и сказать. Я бы сказала, что это меня невероятно обрадовало, но полагаю, это будет неуместно.

– Вовсе нет, – Дэниел улыбнулся. – Мне было бы приятно это слышать.

– Я невероятно рада, что ты развелся. Что ты развелся и что ты здесь.

– Значит, ты и правда рада меня видеть? – спросил он, и вокруг глаз и на лбу у него собрались морщинки. – Я думал, что, возможно, ты меня возненавидела.

Она положила руку ему на лоб, чтобы разгладить морщины. Новые морщины. Морщины, которые появились от чего-то, неизвестного ей, тогда, когда они были врозь.

– Я тебя ненавидела за то, что ты меня бросил.

Он взял ее за руку. Сжал. Отпустил.

– Прости меня. Я подумал, что так будет... Я сожалею об этом, Сара.

– Все в порядке, – сказала Сара, и теперь, когда он вернулся, все действительно было в порядке.

Он посмотрел на нее, чуть приоткрыв рот, так что кончик языка виднелся между зубами.

– У тебя самая прекрасная кожа, которую я когда-либо видел. Мне все время хочется коснуться ее.

– С каких это пор ты спрашиваешь разрешения?

Он закрыл глаза и погладил ее по руке, от плеча до локтя. Когда он снова посмотрел на нее, его глаза затуманились.

– Я говорил тебе, как ты головокружительно красива?

Их окликнули трое мужчин в белых костюмах для боулинга. Это были друзья Дэниела. Или коллеги. Или еще кто-то. Сара не могла сосредоточиться на том, что он говорил. Он был таким респектабельным и очаровательным, но когда он обменивался с ними рукопожатиями, Сара вспомнила, что самый первый оргазм она получила благодаря этой руке. Слыша его голос, ей хотелось закрыть глаза и снять с себя одежду. У нее кружилась голова, как у какой-нибудь героини «Миллс энд Бун», которая падает в обморок всякий раз, когда к ней приближается мужественный мускулистый герой. Вся кровь в ее теле прилила к гениталиям, так что в голове остался только воздух.

Дэниел, кажется, пошутил. Сара поняла это, потому что мужчины засмеялись. Саре было жалко, что она не расслышала шутки, потому что она не помнила, чтобы он отличался особым чувством юмора. Он всегда был слишком серьезным, чтобы смешно шутить. Может быть, он изменился. Ведь прошло восемь лет.

Мужчины похлопали Дэниела по спине, кивнули Саре и вернулись туда, откуда пришли. Дэниел повернулся к ней и стал объяснять, кто они, что делают и почему ему необходимо быть с ними любезным. Что-то про полезные связи и устаревшую систему школьной администрации. «Черт подери, – думала Сара, – пусть говорит всю ночь, всю неделю, всегда».

– Да ты меня совсем не слушаешь.

– Я слушаю. Только не понимаю. Извини

Он взял обе ее руки в свои.

– Ты не виновата. По-моему, я несу чепуху. Я думал о тебе каждый день, столько лег, и теперь, когда ты передо мной, я ни одной фразы не могу сказать так, как хочу.

Его руки были горячие и гладкие, они так нравились ей. Она вспомнила, как возбуждалась, когда смотрела, как он ведет урок как иллюстрирует свои высказывания жестами, рассекая воздух ладонью или чертя пальцем круги. Ей нравилось, что все смотрят на его руки, а его руки знают тайну, скрытую у нее под одеждой. И Сара тоже знала его секреты. Она знала каждое его сухожилие, каждую веснушку, каждую мышцу, спрятанную под его костюмом, только в то время он не носил костюмов, это были джинсы и футболки и черная кожаная куртка, которую он иногда накидывал Саре на плечи по дороге домой.

Она едва могла вынести мысль, что с возрастом мог измениться не только его стиль одежды. Что, возможно, появились морщины и пятнышки пигмента, которые она не видела, или, может быть, его мышцы стали более вялыми или напряженными. Возможно, он пополнел? Одежда мешала рассмотреть, но его талия казалась немного шире, чем та, которую она когда-то обнимала. Может быть, у него есть новый шрам, ведь у нее появился шрам поперек спины. Ей хотелось и рко осветить его и попробовать на вкус, потрогать, ощупать его всего.

– Эй, я опять тебя теряю, – сказал он, сжав ее руки сильнее, чем было необходимо, чтобы привлечь ее внимание. О боже, и это она помнила. Силу этих рук. Его склонность применять силу, когда все было бы нормально и так небрежную жестокость, с которой он щипал, тыкал, царапал. Удовольствие, которое доставляли ему ее слезы и мольбы. Она вспомнила, что в последний раз, когда они виделись, он ее чуть не убил. Она забыла, как объяснила родителям свое состояние, но помнила, как горевала, когда побледнел последний синяк, и ее тело вернулось в состояние нелюбимости.

– Сара? – Он сжал ей руку так, что она поморщилась. – Ты меня тревожишь. Скажи что-нибудь.

– Ты сейчас сломаешь мне пальцы.

– Ох! – Он отпустил ее руки, но сразу взял их снова и провел пальцем по костяшкам. – Я и забыл, какие у тебя хрупкие косточки. Мне надо будет помнить об осторожности, чтобы тебя не сломать.

«Слишком поздно», – подумала Сара.

– Ты можешь отвезти меня домой? – спросила она.

Дэниел вывел ее на парковку.

– Я пытался найти тебя с тех пор, как вернулся в Сидней. – Он открыл перед ней переднюю дверь серебристой БМВ. – Ты больше не живешь с родителями.

– Точно.

– И тебя нет в телефонном справочнике

– Тебя там тоже нет.

Он улыбнулся.

– Директор школы – идеальная мишень для хулиганских звонков. А какой предлог у тебя?

– Берегу свое личное пространство.

– Понятно, – сказал Дэниел. – Ты поэтому такая скрытная?

– Это не скрытность, это шок. А еще я немного боюсь.

Он заговорил снова, только когда они выехали на дорогу.

– Я тебя пугаю?

Сара повернулась к нему, чтобы ответить, и снова обнаружила, что погружается в мечты. Почему она не может оторвать от него глаз? Его нельзя назвать красивым, если красивыми считать тех смуглых роковых мужчин из сериалов, с пухлыми губами и презрительным взглядом. Когда она впервые увидела его, то подумала, что он похож на Билли Айдола, из-за белокурых вихров и черной кожаной куртки. Это было первое впечатление, но, познакомившись с ним поближе, она поняла, что он совсем не похож на Билли Айдола. Он не похож ни на кого. Но он всем кого-то напоминал, потому что его лицо, тело и движения наводили на мысли о кинозвездах и рок-певцах.

– О боже, ты так испугалась, что онемела?

– Что-то вроде этого. Когда мы вместе, я делаюсь как ненормальная. Меня уносит на крыльях воображения. Я сама себя не узнаю. Это меня пугает.

– Ты знаешь, что пугает меня? – Дэниел посмотрел на нее и вновь перевел взгляд на дорогу. – Перспектива прожить всю жизнь, чувствуя себя таким же несчастным, как в последние восемь лет. Прожить остаток жизни без женщины, которую я люблю.

– О!

Ее единственным желанием было, чтобы мистер Карр вернулся к ней и признался в том, что не может вынести разлуку и хочет, чтобы она была рядом сейчас и навсегда. Чтобы он и только он произнес те слова, которые говорили столько мужчин, не имеющих никакого значения. И все, что она смогла ответить, было «О».

Он спросил адрес, отвез ее домой, проводил до дверей и на предложение зайти ответил отказом. Он не поцеловал ее, но надолго прижал ладонь к ее щеке.

– Я хочу пригласить тебя на ужин завтра вечером.

– У меня работа.

Дэниел убрал руку.

– Заеду за тобой в семь.

– Мне действительно нужно...

Он пошел прочь.

– В семь часов, – бросил он через плечо.

Восемь лет Сара жила, неся в себе пустоту, которую ничто не могло заполнить. Ни мужчины, ни выпивка, ни наркотики, ни знания, ни надежда. Она жила с ней так долго, что она превратилась в черту характера; стала ее изюминкой, ее стойкостью, способностьюбыть близкой и в то же время далекой, страстной и все же спокойной. Она построила всю жизнь вокруг дыры в форме Дэниела Карра, находящейся в центре мира. И вдруг пустота оказалась заполнена. Переполнена. Так что хлынуло через край.

И возникла новая пустота, уже не в ней, а вокруг нее. Впервые за многие годы она почувствовала себя физически ранимой. Ее крохотная квартирка показалась угрожающей пещерой, скрипучая кровать была огромной, а когда она попыталась спастись бегством и укрыться на диване, он чуть ее не проглотил. Ей было не найти ни безопасности, ни уюта. Любое пространство казалось огромным, оттого что не было заполнено им. Ее охватило желание, чтобы он пришел и расширил ее. Она надеялась, что это будет скоро.

Часть третья

1

Сара сказала, что заболела, и к шести тридцати была дома. Дэниел явился к шести сорока пяти. Кроме вежливого вопроса о том, как она провела день, он совсем не говорил с ней во время поездки. Она не возражала против тишины, которая позволяла ей помедитировать на тему его бедер. Сара знала, что под стильно мешковатыми бежевыми льняными брюками с каждым нажатием на педали тормоза и газа напрягаются мышцы. Она знала, что светлые курчавые волосы, покрывающие его ноги, редели и исчезали на полпути вверх по внутренним сторонам бедер. Кожа там была бледной и нежной, как у младенца, и отвечала на щекочущее прикосновение языка, покрываясь гусиной кожей. За десять минут, которые Дэниелу понадобились, чтобы доехать до Парраматты и найти парковку, Сара довела себя до безмолвного неистовства.

– Мексиканский ресторан сойдет? – спросил он, коснувшись ладонью ее поясницы и ведя ее в дальний переулок.

– Да, вполне, – сказала она, как будто это имело значение.

В ресторане было темно и немноголюдно. Они сели за угловой отгороженный столик под фотографией чихуахуа в сомбреро. Дэниел заказал графин сангрии и стаканчик виски, после чего, нахмурившись, повернулся к Саре.

– Вся эта краска на лице ради меня?

– Ну, полагаю, что да.

– Ты красивее без нее. Красятся дурнушки, а красивые девушки в этом не нуждаются.

Сара пожала плечами и взяла меню, но, как только они сделали заказ, вышла в туалет и стерла всю губную помаду. Когда она вернулась к столику, он дотронулся пальцем до ее губ и улыбнулся.

– Итак, – сказала Сара, когда они попробовали еду, – где ты был все эти годы?

– Ах, это сложный вопрос. Коротко можно ответить, что я был на севере. – Дэниел отпил своего виски. Он нервничал или всегда пил виски с водой за ужином? Саре было больно оттого, что она этого не знает.

– Почему бы тебе не ответить подлиннее?

Он сделал еще глоток

– Ну хорошо. Я переехал в Брисбейн, преподавал английский язык и современную историю в фатально недополучающей финансирования городской школе, защитил диссертацию, проводил дополнительные занятия с детьми иммигрантов, председательствовал в группе активистов в местной церкви, научился кататься на лыжах, выучил французский, свозил семью в путешествие по Северной Америке и Восточной Европе, видел, как моя мать умерла от рака груди, переехал в Кемпси, организовал программу помощи подросткам из неблагополучных семей, получил государственную награду, отпраздновал двадцать пятую годовщину свадьбы, занялся бегом трусцой, получил должность в престижном колледже для мальчиков, стал разыскивать девочку, о которой думал каждый день в течение последних восьми лет, нашел эту девочку, сел напротив нее и теперь пью виски. Конец.

Сара заметила, что все это время задерживала дыхание. Несколько секунд она смотрела на стол, глубоко дыша. Она не могла заставить себя взглянуть на него.

– Теперь твоя очередь, – сказал он.

Сара смотрела в тарелку.

– Школа, работа официанткой, университет, никуда не ездила. Скука.

– Хм-м, никакого упоминания о мальчиках. Неужели за все эти годы – годы юности, ни больше, ни меньше, – не было ни влюбленностей, ни романов?

– Ничего, что стоило бы упоминать. У меня все остыло. – Она оттолкнула тарелку и огляделась в поисках пепельницы.

– Здесь нельзя курить, Сара.

– Я знаю. Ты что, увидел, что я курю?

– Увидел, что ты ищешь пепельницу и трясешься, как настоящая наркоманка.

Сара застыла, понимая, что ее плечи и правда дрожат.

– Мне нравится, как ты двигаешься. Думаю, я буду приглашать тебя только туда, где тебе нельзя будет курить, чтобы посмотреть, как ты вертишься на месте. – Он улыбнулся ей своими тонкими губами, и ей пришлось прижать руки к коленям, чтобы они перестали прыгать вверх-вниз. Он подался вперед, положив ладони на стол. – Я тебя смутил.

– Вовсе нет.

Он наклонился еще ближе.

– Ты вся покраснела.

Сара прижала руку к щеке: щека горела.

– Здесь жарко.

Он наклонился еще, так что почти сполз со стула, и взял ее подбородок в руки.

– Твое лицо сейчас точно такого цвета, как когда у тебя оргазм, и шея тоже покраснела.

Сара почувствовала, как по вискам сбегают капли пота. Она попыталась найти остроумную или едкую реплику, но все, до чего смогла додуматься, это: «Я никогда не краснею, ни в постели, нигде еще». Даже когда она в десятом классе победила в кроссе, она не покраснела. Джейми сказал, что лицо у нее тогда было совсем бледное, и он сказал то же самое на прошлой неделе, после того как они занимались любовью несколько часов в ее душной квартирке при закрытых окнах.

Сара попыталась не смотреть в его такие зеленые глаза, но он держал ее голову крепко, и, чтобы высвободиться, требовалось резкое движение, на которое она не была сейчас способна. Она чувствовала себя не способной ни на что. Она сидела, молча глядя ему в глаза и чувствуя, как жар от его пальцев распространился от подбородка вверх по щекам, до носа и лба и вниз по шее и груди.

– Где ты работаешь? – спросил Дэниел, отпустив ее подбородок и откинувшись на спинку стула.

– В «Вестерн Стейкхаус». В эдакой грязной забегаловке на другом берегу, – ответила она, как будто это был нормальный повседневный разговор.

– Звучит интригующе. Как давно ты там работаешь?

– С тех пор, как ушла из дома.

– И когда это было?

– Около шести лет назад.

– Тогда ты даже еще не окончила школу. – Он нахмурился. – Почему ты ушла из дому?

Сара ужасно боялась этого вопроса даже при нормальных обстоятельствах, а сейчас был явно не тот случай. Обычно она врала, но ему солгать не могла. Если бы она сказала ему правду, он начал бы ее жалеть, а это было бы невыносимо.

– Ох, это целая история. Давай оставим ее на потом. – Она улыбнулась, как будто в предвкушении интересной беседы.

Дэниел кивнул, но казался раздраженным. Чтобы разрядить атмосферу, Сара спросила его об уроках французского языка, которые он брал. Она задала вопрос по-французски и была вознаграждена ослепительной улыбкой. Он был от нее в восторге, и она вся засветилась от его восхищения. Думая только о том, чтобы сохранить это оживление, она рассказала ему, как после того, как он уехал из Сиднея, она стала встречаться с Алексом Найтом каждый день после уроков, якобы чтобы позаниматься французским. Ей приходилось проводить полночи за изучением языка, чтобы ее результаты отражали часы, в течение которых она якобы получала уроки, а на самом деле трахалась.

Несколько секунд он смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Когда он заговорил, его голос был тих.

– Это самое ужасное, что я когда-либо слышал. Мне плохо.

– Что? Почему? – Она рассмеялась. – Как будто ты не знал, что подростки в учебное время трахаются на задних сиденьях автомобилей.

– Это не... Ты была... – Дэниел запустил пальцы в волосы. – Алекс Найт был капитаном школы! Предводителем Христианской Молодежи! Скользкий говнюк! – Он взволнованно отпил виски. – Ты хоть понимаешь, что это было противозаконно, то, что он делал? А он это понимал?

– Ты шутишь?

– Если бы я узнал, что ученик двенадцатого класса завел роман с несовершеннолетней девочкой, я бы...

– Дэниел! – Сара сжала его руку, и он прекратил свой бред и воззрился на ее пальцы. – Алексу было семнадцать. А тебе сколько?

– Это не...

– Сколько?

– Тридцать с чем-то.

– Тридцать восемь. Так что мой второй любовник был на двадцать один год младше первого, и следовательно, с моей точки зрения, настоящий ребенок. – Сара сжала его руку. – На самом деле это был самый младший из всех мужчин, с которыми я переспала в течение года после того, как ты уехал.

– Всех... Что ты сказала? Были другие?

– Конечно.

– Я... Черт. – Он протер глаза, втянул воздух между зубами. – Сколько других?

Он с ума сходил от ревности. Она была радостно возбуждена.

– Представления не имею. Сбилась со счета.

– Но...

– Но что, Дэниел? В чем дело?

– Ты была такая одаренная. Такая умная. – Он закрыл глаза.

– В мозгах любопытно то, что мужчины склонны не замечать их, если на тебе короткая юбка.

– Замолчи, Сара.

Дэниел отказался даже взглянуть на меню десертов, и меньше чем через час после прихода в ресторан они уже сидели в его автомобиле и направлялись домой. Несколько раз Сара пыталась что-то сказать, но он ей не позволял. Каждый раз, когда она открывала рот, он отрывал левую руку от руля и поднимал ее вверх.

«Нет» – вот все, что он говорил.

Когда они оказались в одной улице от ее квартиры, он заехал на парковку пустой баскетбольной площадки.

– Ладно, слушай. – Он заглушил мотор и повернулся к ней лицом в темноте. – Я невероятно расстроен тем, что ты сказала мне сегодня.

– Это заметно. – Сара закурила.

– Тебе обязательно курить в моей машине?

– Если тебе это не нравится, можешь отвезти меня домой. Вообще-то, – Сара открыла окно, выкинула сигарету на асфальт, снова закрыла окно и повернулась к нему, – отвези меня домой в любом случае. С меня достаточно.

– Скажи, что я должен чувствовать, Сара. Я провел все эти годы, веря в то, что ты говорила правду, когда сказала мне, что я единственный мужчина, которого ты когда-либо полюбишь. Я упустил из виду тот факт, что ты была изголодавшейся по вниманию девочкой, которая всегда говорила и делала все, что, как тебе казалось, понравится мне, было это искренним, или нет. Я упустил из виду то, что ты была слишком наивна, чтобы быть в состоянии понять, что это значит – любить кого-то, и я...

– Прекрати! – Сара забарабанила кулаками по приборной доске. – Все это чушь собачья. Каждое слово, которое я сказала тебе, было правдой. Я любила тебя, Дэниел. Я тебя любила сильно-сильно.

– Если ты любила меня, ты бы не бросилась сразу же в объятья того мальчика.

– Не могу поверить, что слышу это от тебя. – Сара повернулась, чтобы рассмотреть его внимательно, подобрав ноги на сиденье. – Помнишь, как ты дразнил меня, говорил, что я изголодалась по сексу, а мне не нравились эти слова, так что я делала целомудренный вид и говорила «ах нет, я просто соскучилась по тебе», или что там. – Она увидела, как его лицо на секунду осветила улыбка, и это придало ей смелости потянуться к нему и дотронуться до его руки. – Я беспокоилась, что со мной что-то не так. Что у нормальных девушек трусики не промокают так, что их любовники смеются, когда касаются их. Я беспокоилась, что ты подумаешь, что я шлюха или ненормальная, потому что мне всегда хотелось тебя, хотелось секса. Но когда я спросила тебя, плохо ли это, ты процитировал мне Джона Вильмота и...

– Если бы ты так не любила наслаждение, ты была бы мне не пара.

– Да. И эти слова стали таким подарком для меня. Узнать, что мое желание – не что-то чудовищное, что любой, кто думает, что мне не надо хотеть так много и так часто, недостоин меня.

– В то время я не понимал, что твое желание неразборчиво. Я подумал, что ненасытный аппетит, которым я восхищался, ты питаешь только ко мне.

Сара сжала губы. Она ощутила вкус пота и заметила, что ее лицо мокрое. Когда она вышла из квартиры, она дрожала от прохладного вечернего воздуха и ругала себя за то, что надела такое легкое летнее платье в конце апреля. Но теперь она задыхалась от жары. От гнева и смущения ей всегда становилось жарко.

– Дэниел, пожалуйста, пойми меня правильно. В первый раз, когда ты дотронулся до меня, ты пробудил меня. Ты меня включил. Буквально. Раньше я едва осознавала, что у меня есть тело, а потом – бум! – и вот мое тело все время вопит, сочится, тоскует и содрогается. И ты исцелил его. Ты показал мне, что делать со всем этим жаром и жаждой и как невероятно здорово это может быть. – Его плечо дрогнуло под ее рукой. Она сжала его. – Проблема была в том, что ты уехал, забыв меня выключить.

– Господи, Сара, – проговорил он, и голос его дрожал так же, как плечо. – Я не знал. Я не понимал, что ты станешь... не этого я ожидал от тебя. Я бы ни за что не уехал, если бы... Господи, я не ожидал, что ты станешь такой.

Сара пощупала автоматическую коробку передач, чтобы убедиться, что она стоит на парковке, потом отключила ручной тормоз и встала на колени рядом с ним. Весь мир был мокрым. Ее дешевое платье из полиэстера прилипало к спине и груди, пот сочился вниз по ногам и собирался в лужи под коленями. Волосы ее прилипли к шее, лбу, ушам и щекам. Ее лицо было мокрым, как и губы. Она остро сознавала, что мокрота у нее между ног гуще и горячее. Она смешивалась с влажностью потеющих бедер и потом, катящимся по животу.