Текст книги "Приручение зверя. Новая Лолита"

Автор книги: Эмили Магуайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Дэниел? – сказала она.

О Боже!

– Это я, Сар.

Пауза.

– Привет-привет! Как ты там?

– Я беспокоился о тебе. С тобой все в порядке? – Джейми чуть не лопался. Майк дико жестикулировал. Джейми отвернулся и стал смотреть на парковку.

– Да. Я как раз собиралась тебе позвонить. Забавно, что ты позвонил, потому что я собиралась тебе позвонить минут через пять.

– Я тебе всю неделю звонил, Сара.

– А-а. – Он услышал щелчок ее зажигалки. – Слушай, ты не мог бы зайти? Мне надо с тобой повидаться.

– Сейчас? – спросил Джейми, забыв о Шелли, Майке и прочих неважных вещах. Помня о нежной коже, синих глазах, щекочущих ножках. – Могу прийти сейчас.

– Да, это будет лучше всего.

– Уже еду, – Джейми дал отбой, воодушевленный своим успехом.

– Молодчина! – Майк дружески толкнул Джейми в плечо.

Джейми несколько раз ударил себя трубкой по голове. После этого ему пришлось бежать, чтобы нагнать Майка, который уже залез в машину.

Хотя время было послеполуденное, Сара открыла дверь в розовой фланелевой пижаме. Круги у нее под глазами были темнее, чем Джейми когда-либо видел. Землистая кожа, потрескавшиеся губы, коричневатый синяк над правой бровью. Она выглядела неухоженной и невероятно, невыносимо красивой.

– А что он здесь делает? – спросила Сара, заглянув Джейми через плечо. – Майк, ты что здесь делаешь?

Майк выступил вперед, оттолкнув Джейми.

– Ты даже не можешь притвориться, что рада меня видеть?

Она схватила Джейми за руку и притянула к себе. От нее пахло кислым, как будто ее недавно тошнило. Джейми поцеловал ее в лоб, ладонью поддержав ее драгоценный затылок. Она всхлипнула, это было так странно, и прижалась к нему. – Почему ты его привел? Мне надо поговорить с тобой наедине.

– Может, перестанешь говорить обо мне так, как будто меня здесь нет?

Сара вздохнула, выпустила Джейми и повернулась к Майку.

– Мне надо поговорить с Джейми наедине.

– Почему ты меня вот так отсылаешь?

– У меня правда нет времени объяснять.

– А ты найди время. Я заслуживаю объяснения.

Сара повернулась к Джейми и скорчила гримаску, потом подошла к Майку и положила руки ему на плечи. Она была такая маленькая, что ей пришлось вытянуть руки.

– Ты прав. Нам действительно надо поговорить, и обещаю тебе, мы поговорим, но только не сейчас. Сейчас мне надо поговорить с Джейми наедине.

Майк взял ее руки и сжал в своих руках. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Сара поцеловала его в ответ, прижимаясь к нему. Именно этого Джейми и надеялся избежать – быть свидетелем трогательного воссоединения любовников.

– Пожалуйста, Майк, – сказала она самым своим сладким голосом. – Оставь нас наедине на пару часиков, ладно? Когда ты вернешься, я уделю тебе все мое внимание.

Майк кивнул и дотронулся до ее лица движением, которое невозможно было назвать иначе, чем нежным.

– Обещаешь, что больше не будешь так меня отсылать?

– Обещаю.

– Ладно, малышка, – Майк поцеловал ее снова, затем шагнул к Джейми и хлопнул его по спине. – Пойду обратно в паб. Зайди туда через пару часов. – Он открыл дверь и обернулся с ухмылкой:

– Не шалите, детки.

Сара и Джейми стояли, глядя друг на друга, пока не завелся мотор его автомобиля. И тогда Джейми обнял ее и заплакал.

– Эй-эй! Не плачь. Ну Джейми, пожалуйста. – Сара стала целовать его шею и лицо. Он не мог перестать рыдать. Она была такая... Господи, не было слов. Она была все. – Ну прекрати эти глупости. – Она отстранилась и вытерла ему лицо рукавом пижамы. – Пойдем, поговори со мной.

Он сел рядом с ней на диван. Тот самый диван, который он нашел для нее на распродаже и помог донести до дома. Диван, на котором они выпили тысячу банок пива, на котором у них было миллион разговоров и недостаточно секса. Диван Сары. Квартира Сары. Улыбка Сары и руки Сары, касающиеся его рук

– Зашивать не понадобилось? – спросила она.

Джейми покачал головой, повернулся к окну и заметил прибитую поперек доску. Он подумал, сама ли Сара ее прибила или это дело егорук.

– Ты хоть знаешь, как я психовал? – спросил Джейми.

– Извини. Если тебе от этого станет лучше, я тоже вела себя как психованная.

– Мне станет лучше, только если я услышу, что ты порвала с этим старым, как его.

Сара закусила губу. Она выглядела такой усталой, бедняжка. Один Бог знал, что сделал с ней этот монстр.

– Я надеялась, что ты немного привыкнешь к мысли об этом.

– Никогда не привыкну. Он плохо на тебя влияет.

Глаза Сары загорелись.

– Неправда! Когда я не с ним, действительно плохо. Мне плохо. Я люблю его. Почему ты не можешь порадоваться за меня?

– Просто не могу.

– Попытайся! – Сара сжала его руки. – Ты такой эгоист, Джейми. У тебя есть целая семья. А у меня никогда никого не было. Теперь у меня кто-то есть, а ты злишься и вредничаешь.

Он действительно злился и вредничал. Но так он вел себя не с Сарой, а со всеми, кроме нее. Особенно доставалось Шелли. Несмотря на ее сверхчеловеческое терпение, они все время ругались. Только вчера она спросила, почему он такой раздражительный, когда не он, а она, Шелли, не высыпается и мучается от трещин в сосках и опухших лодыжек. Джейми напомнил ей, что он тоже несколько раз за ночь вставал, чтобы успокоить малышку, а ему надо работать по восемь часов в день. Он добавил, что ее трещины в сосках и отеки ему тоже не в радость. Шелли после этого плакала целый час, а Джейми пытался понять, что с ним не так Он понял, что, как бы он ни старался быть хорошим мужем, все дело в том, что он смотрит на Шелли, а видит ту, кого хочет увидеть, – Сару.

Он не мог перестать думать, что, если бы Шелли не забеременела, ему бы не пришлось жениться на ней, и тогда он смог бы жениться на Саре. Это было нелогично, потому что: а) Сара проявила интерес к нему только после того, как он стал жить с Шелли, и следовательно, возможно, вообще не стала бы с ним спать, если бы Шелли не забеременела; б) Сара не хочет замуж и в) даже если бы Сара захотела выйти замуж, то ни в коем случае не за Джейми, потому что она не любит его «так». Раньше он утешался тем, что Сара никого не любит «так», но это утешение исчезло, потому что теперь она любила, и Джейми леденила и преследовала мысль, смехотворность которой он сознавал, но которая его не отпускала. Он ненавидел Шелли, ненавидел себя, ненавидел Дэниела Карра и иногда даже ненавидел Бьянку. Он никогда не чувствовал ненависти к Саре, но понимал, что должен ее чувствовать.

– Я переезжаю к нему, – сказала Сара тем притворно бодрым голосом, которым люди сообщают вам плохие новости, когда хотят, чтобы они показались хорошими.

– Когда?

Сара промямлила что-то вроде «сегодня».

– Когда? – переспросил он.

Она ответила более ясно:

– Сегодня.

– Сегодня?

Джейми смотрел на ее пальцы. Ногти у нее были обкусаны до мяса, как и у него. Но у Сары никогда не было привычки грызть ногти; она всегда подстригала и подпиливала их, так что кончик каждого ногтя был похож на маленький полумесяц совершенной формы.

– В общем, сегодня.

– Сегодня?

– Да, и поэтому... Мне надо собрать вещи, приготовиться.

– Тебе надо приготовиться, – Джейми все смотрел на ее изгрызенные ногти. Это были ногти беспокойного, обделенного судьбой человека, чувствующего свое бессилие. Ногти человека, который держится из последних сил.

– Перестань повторять все мои слова!

Джейми вскинул взгляд.

– Я не заметил.

– Ну вот... Сара чуть улыбнулась, глядя ему в глаза. – С тобой все в порядке?

– Конечно. Почему со мной должно быть что-то не так?

И тогда Сара его поцеловала. Нежно, ласково, так мягко, так тепло. Столько раз в своей жизни он мечтал о таких поцелуях. В классе он смотрел на нее и думал, как она дотронется до его подбородка и склонится к нему с полураскрытыми губами. Он смотрел, как она играет в американский футбол, бежит кросс и плавает, и думал, чтб ее естественная, веселая любовь к спорту будет значить для парня, которого она полюбит. Он видел, как мужчины лапают, хватают и тащат ее, и представлял себе, как будет обращаться с ней совсем по-другому. Он поклялся, что, если получит ее, никогда не будет обращаться с ней грубо. Если ему выпадет такое счастье, он никогда, никогда не сделает ей больно, даже в разгаре страсти.

Пролетели мечтательные, жаждущие подростковые годы, теперь он взрослый мужчина, он имел Сару много раз. Много раз и по-разному, и все равно ни разу не сделал ей больно, хотя он понимал, что подталкивало мужчин к этому. Сара властвовала над мужчинами, со своими слишком мягкими волосами, умными губами, ненасытной вагиной. С ней мужчины одновременно чувствовали благодарность – и чувствовали, что их используют. И она была такая уверенная в себе, такая чертовски надменная, что так и хотелось заставить ее принять тебя всерьез. Она пробуждала инстинктивную потребность показать ей, что она встретила равного, что ты сильнее и лучше других мужчин, что такого она еще не встречала; что ты мужчина, который заставит ее умолять тебя. Обнимая ее, хотелось верить, что под доспехами своей сексуальной техники, за воплями бесстыдного рта, она благоговеет перед тобой. Это было сильнейшее побуждение, и Джейми чувствовал его сейчас, как и каждый раз, когда она касалась его.

Но он был не такой, как другие мужчины. Ему выпала привилегия узнать ее, еще когда она была хорошей девочкой, милой и пухленькой. Он знал ее до того, как ее взяли впервые, и в этом была вся разница. Именно поэтому он никогда не делал ей больно, поэтому никогда не давал вожделению или тщеславию взять над собой верх. Он всегда целовал ее так – вот точно так же, как сейчас,– потому что, в чем бы ни убедил ее этот садист, в настоящей любви нет жестокости и эгоизма. Настоящая любовь выкачивает кровь не из возлюбленной, а из влюбленного.

– Зачем ты уходишь? – спросил Джейми, все еще целуя ее.

– Так надо.

Джейми снова заплакал, а она как будто не заметила, но он знал, что на самом деле заметила. Она была не такая девушка, чтобы привлекать внимание к боли. Она просто продолжала целовать его, гладя спину, потом кожу над поясом брюк. Гладила и целовала, не обращая внимания на горячие мокрые слезы, приклеившие его ресницы к ее щекам.

– Куда он тебя забирает?

– Недалеко.

Джейми продолжал плакать, снимая с нее пижамную куртку и брюки, помогая ей снять одежду с него, нежно целуя ее в паузах между расстегиванием пуговиц, выпутыванием из рукавов и стягиванием белья.

– Я все-таки смогу видеться с тобой, правда?

Сара в ответ тихо ахнула. Она забралась под него, и Джейми непроизвольно проник внутрь ее. Его встревожила мимолетная мысль о том, что это последний раз, когда он занимается с ней любовью, но она быстро вылетела из головы. Мир был плотью Сары, сжимающей его плоть. Все, что не было ею, было недоступно пониманию, но он интуитивно осознавал, что ответы лежат где-то в конце. Несомненно, эта невыразимая жажда имеет другую цель, выше физического насыщения. Несомненно, в конце его ожидает смысл жизни, тайна внутреннего покоя или ключ к ее сердцу.

Откровения не было. Только слишком краткое чувство покоя, а потом Сара, такая же непроницаемая, как и всегда, улыбнулась ему, гладя его лопатки и спину. Он спросил, выйти ли ему, она прошептала «никогда».

– Сара, я спросил тебя, смогу ли я с тобой видеться...

– Ничто в мире не может помешать мне пидеться с моим мальчиком Джейми, – ответила она, но ее тело напряглось под ним, и тон был неправильный. Опять в ее голосе слышалась притворная жизнерадостность.

– Значит, ничего не изменится?

Молчание. Молчание с грустными глазами и напрягшимися руками.

– Сара?

– Нет, кое-что изменится. Иначе, какой смысл?

Джейми почувствовал, как выскальзывает из нее. Он попытался втиснуться обратно, но было слишком поздно. Никогда больше он не окажется внутри тела Сары Кларк. Он понимал, что это не так много значит, в сравнении с перспективой никогда больше ее не увидеть. Он с радостью отказался бы от секса навсегда, если бы это дало ему возможность разговаривать с ней хотя бы через день.

– Значит, этого больше не будет?

– Этого больше не будет. – Сара пощекотала его спину. – Это одна из немногих вещей в моей жизни, которых мне будет не хватать.

– Ну конечно.

– Это правда. На самом деле, мне будет не хватать только того, чем мы занимались с тобой. – Ее глаза расширились, увлажнились, моргнули. – Ты хоть представляешь, насколько ты важен для меня? Когда я думаю, что у меня больше не будет тебя, я едва могу дышать. Вот ты смотришь на меня грустными собачьими глазами, весь такой отвергнутый, и жалеешь себя, но не думаю, что ты понимаешь, что отказаться от тебя – это самый трудный, ужасный, болезненный поступок, который я когда-либо совершала и еще совершу.

Джейми слез с нее, отталкивая теплоту ее лести и переваривая холодное содержание, скрывающееся под ней. «Отказаться от тебя... у меня тебя больше не будет... мне будет не хватать...»

– Я больше никогда тебя не увижу, правда? – спросил он, подбирая одежду, собирая свое физическое «я» воедино.

– Никогда не говори «никогда», – ответила Сара и засмеялась неприятным смехом.

– Потрахались на прощание?

– Я думала, ты сразу понял.

Джейми заставил себя оглянуться на нее. Голая, бесстыдно раскинувшаяся. Она закуривала сигарету, как всегда. Он никогда больше не увидит, как она закуривает.

– Я подумал, что это прощание с гребаным траханьем. Я не знал, что это называлось «прощай навсегда, живи спокойно». Я не представлял, что ты настолько с ума сошла. Не думал, что ты откажешься от десяти лет дружбы из-за сумасшедшего старика, который тебя поколачивает.

Она скривилась и встряхнула головой, словно пытаясь избавиться от этих слов.

– Мы будем видеться, Джейми. Просто не гак часто. Это будет вдвое приятнее, потому что вдвое реже.

На минуту ему показалось, что он сейчас заорет. Он отвернулся и потянулся к ботинкам, довольный, что для распутывания торопливо развязанных шнурков требовалась сосредоточенность.

– Ладно, Сара. Запиши номер телефона и адрес, и я позвоню тебе через пару дней. Может, мы с Шелл зайдем поужинать, когда вы устроитесь.

– Джейми, я не думаю...

– Да, я тоже не думаю, что Шелли захочется тусоваться с престарелым учителем. Просто зайду, и мы выпьем вместе или что-нибудь еще придумаем.

Сара коснулась его плеча, но он не поднял глаза от ботинок

– Лучше я тебе позвоню. Не думаю, что Дэниел...

– Ладно, хорошо, прекрасно. Позвонишь как-нибудь. – Ботинки были надеты. У него не было больше причин здесь сидеть. – Ладно, увидимся. Спасибо за все. – Он встал.

– Джейми! – Сара вскочила перед ним, голая, с дикими глазами. – Как ты можешь быть таким спокойным?

– Не знаю. Как ты можешь быть такой жестокой?

Сара потянулась к нему, но он отстранился. Если она дотронется до него, он рассыплется на куски.

– Я не могу тебя вот так отпустить.

– Почему нет? Мы же не навсегда расстаемся? То есть мы ведь все время будем видеться. Ты мне позвонишь. – Джейми пошел прочь. Шаг за шагом.

– Да, да, позвоню, Джейми. Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? Ты знаешь, что я позвоню тебе, как только смогу? – Ее голос уже звучал далеко-далеко. Она уже превратилась в воспоминание. Больше того – она была воспоминанием о мечте, которая была у него когда-то. Чудесная мечта, пока она длилась.

10

Сара приняла такой горячий душ, какой только могла вытерпеть. Похмелье ощущалось еще сильнее, чем утром, синяки от ударов Дэниела налились пульсирующей болью, и вдобавок ее всю трясло. Горячая вода должна была успокоить ее, но тошнота и озноб только усилились. Она выбралась из-под душа, и ее снова скрутили сухие рвотные спазмы. Она сполоснула лицо холодной водой и оделась.

Она пила кофе и тряслась, стараясь собраться с силами, чтобы начать укладывать вещи, и тут вернулся Майк.

– Черт, до чего же я по тебе скучал, – он обнял ее. – Что с тобой, маленькая? Тебе что, холодно?

Сара вывернулась из объятий.

– Все в порядке. Просто у меня мало времени, так что...

– Понимаю. – Майк сел на диван и смотрел на нее снизу вверх. – Что происходит?

– С кем?

– С нами.

– Да ничего особенного. Раньше мы трахались, теперь нет.

На секунду его лицо сморщилось, но быстро разгладилось.

– Джейми сказал, у тебя с кем-то роман.

Она вздохнула и села рядом с ним.

– Да.

– Правда, что он твой старый учитель?

Она кивнула, и Майк прищелкнул языком. Его привычка вызывала у Сары желание этот язык отрезать. Майк зажег сигарету и предложил Саре, она отмахнулась и сама достала себе сигарету.

– Джейми сказал, что он тебя бьет.

– Дже... – У Сары сжалось горло. Она болезненно откашлялась и попробовала снова. – Ему трудно быть объективным. Он все не так понимает.

– Кто? Джейми?

– Да.

Майк сощурился на нее сквозь дым.

– Ты уходишь от ответа, Сара. Этот мужик тебя бьет или нет?

– Нет.

Глаза Майка так сощурились, что почти исчезли, а нижняя губа задрожала, как у обиженного ребенка.

– Значит, этот синяк у тебя на лбу оттого, что ты об дверь ударилась?

Сара подавила желание прикрыть синяк рукой.

– Не представляю, где его поставила. У меня была тяжелая неделя.

– Ну да, конечно. – Майк наклонился в ее сторону, чтобы погасить сигарету в переполненной пепельнице. – Значит, ты влюбилась в этого парня, и это значит, что у нас все кончено?

– Да.

Майк почесал шею так сильно, что появились розовые полоски.

– Ты вдруг увлеклась моногамией?

– Вовсе нет. Я всегда буду трахаться с кем захочу и когда захочу. Просто мой первый выбор – это он, а когда я стану с ним жить, мы все время будем вместе, и я просто не найду времени, да и не захочу трахаться с тобой или с кем угодно другим.

– Ты с ума сошла.

– Называй это как хочешь.

– Замечательно! Я за тебя прямо-таки счастлив.

Сара схватила его руку и отвела от шеи. Она испугалась, что иначе он процарапает себе дыру в горле. Рука была горячая и влажная, лицо в красных и белых пятнах. Впервые Сара поняла, что у мужчины, сидящего напротив нее, есть чувства.

– Извини, Майк, но у меня правда ужасно много дел. Мне надо собрать вещи, сообщить, что я съезжаю с квартиры, и...

К изумлению Сары, глаза Майка наполнились слезами. Он зажмурился, но слезы вытекли из-под век и смочили щетину на щеках. Сара была уверена, что если сегодня увидит еще одного плачущего мужчину, то убьет его.

– Майк…

У нее не было слов, чтобы его утешить. Он ей даже не нравился. Единственное, что у них было общего, – это склонность к грубому сексу. Когда Майк был одет, расстроен, плакал, Саре просто хотелось, чтобы он ушел.

– А если я уйду от Джесс? – спросил он, вытирая глаза тыльной стороной ладоней.

– Какие глупости ты говоришь. Не раскисай.

Он посмотрел на нее так, что у нее мурашки по коже побежали.

– Я думаю, я люблю тебя, Сара. Я не хотел влюбиться, но влюбился. Не могу поверить, что ты собираешься...

Задыхаясь от его нужды в ней, Сара сделала единственное, что могло разрядить невыносимое напряжение. Она села к нему на колени и поцеловала. Поцеловала так, как будто они были любовниками, встретившимися после долгой разлуки в стране, разоренной войной, как будто она не любила Дэниела, как будто не тосковала по Джейми, как будто ее тело и душа не были изношены до дыр неделей, наполненной грязным сексом и тоской, заставлявшей ее обгрызать ногти. Она целовала его, пока эмоции не отступили, и пока на первый план опять не вышел член.

Майк настоял на прощальном сексе, и Сара решила, что от этого только почувствует себя лучше. Майк, врубающийся в нее и рычащий непристойности, заглушал воспоми-нание о карих глазах Джейми, просивших о чем-то, чего она не могла дать.

Сара всегда инстинктивно знала, что секс с любимым человеком – это нечто бесконечно более болезненное, чем самый физически насыщенный секс с мужчиной, к которому ничего не испытываешь. Но вдруг она увидела новый, ужасный смысл в этом довольно плоском наблюдении. Если секс с любимым человеком заставляет ее чувствовать боль и страх, а при сексе с доминирующим садистом она полностью теряет контроль над своим телом, то, что произойдет, когда ее, наконец, трахнет Дэниел Карр?

Она как будто снова окажется в школе, только все будет серьезнее, потому что на этот раз их не будут сдерживать границы закона или общественной нравственности. Не будет причины остановиться. Она снова вспомнила тот день в гостиничной комнате, когда она думала, что там и умрет, и ей было все равно, только бы он продолжал делать все это с ней. Это продолжалось восемь часов. Она попыталась представить себе, на что она будет похожа через два дня наедине с Дэниелом. Через неделю с ним она, без сомнения, превратится в кучку клейкого праха. Возможно, это почувствовал Джейми. Может быть, поэтому он смотрел на нее так, как будто она уже умерла.

Раздался громкий стук в дверь.

Майк открыл глаза, но продолжал двигаться. Сара затаила дыхание. Стук продолжался. Он остановился.

– Это к тебе?

– Тссс, – Сара сжала ладонями задницу Майка, чтобы он не двигался.

– Сара! – послышался голос Дэниела. – Открой дверь.

Руки Сары опустились.

– О боже. Это он. Майк, это...

– Может и подождать, – Майк снова начал.

– Ты хоть понимаешь, – прокричал Дэниел, – что с лужайки видно все, что происходит у тебя в гостиной?

– О господи, – сказала Сара.

– Твою мать! – Майк слез с нее. – Что за черт. Даже не верится, на хрен. Какой больной ублюдок станет подглядывать за тем, как люди трахаются? Сраный извращенец,– Майк натянул шорты, крича ругательства в направлении двери.

У Сары внутри все словно растаяло. Она не могла двинуться, чтобы помешать Майку выйти и открыть дверь. Все было так плохо, так плохо, а она не могла ни двинуться, ни заговорить, только обхватить голое тело голыми руками и ждать, чтобы он пришел и сделал все, что захочет.

Дэниел вошел в комнату. Его лицо ничего не выражало. За ним маячил побагровевший Майк.

– Ты же не можешь просто так войти и...

– Одевайся. – Голос Дэниела был такой тихий и спокойный, что Сара задумалась, переживет ли эту ночь. Она поднялась и стала натягивать белье.

– Кем это ты себя возомнил? – спросил Майк

– Тебе лучше уйти, Майк. Извини.

– Я не оставлю тебя наедине с этим психом.

Дэниел скользнул взглядом по Майку и снова посмотрел на Сару.

– Хочет защитить тебя от меня. Как мило.

– Ты просто задница, мужик. – Майк сел на диван и скрестил руки на груди. – Никуда я не пойду.

Дэниел пожал плечами и опять повернулся к Саре.

– Давай поторопимся и соберем твои вещи, чтобы уйти.

– Дэниел, я...

Он заставил ее замолчать одним взглядом, как умеют учителя, схватил за руку и кивнул на коридор.

– Уходим.

– Прекрати говорить ей, что делать! – Майк вскочил. – Она не ребенок. Сара! Ты что, послушаешься его?

Дэниел закатил глаза, глядя на Сару.

– Я все понимаю насчет Джейми, он был твоим добрым другом. Но это... – Он указал на Майка. – Почему ты позволяешь этому красавчику тебя пользовать?

– Ну, он тоже друг, понимаешь? Я хотела попрощаться.

Дэниел оглянулся на Майка и фыркнул.

– Надеюсь, у тебя не слишком много друзей для прощания. А то ты устанешь, прежде чем мы доберемся до дома.

– Эй! – Майк чесался, как наркоман в ломке. – Сара! О чем он говорит?

– Ох! – Дэниел улыбнулся, взъерошив уже растрепанные волосы Сары. – Я-то думал, он знает насчет Джейми. Я видел, что они пришли вместе, и подумал, что они занимаются этим по очереди. Подумал, что они, наверное, договорились.

Сара состроила гримасу, чтобы показать Дэниелу, что ей не нравится его поведение. Он мило улыбнулся. Сара растрогалась и потянулась к нему за поцелуем. Она так скучала по нему с тех пор, как он ушел. То есть на самом деле не ушел, а прятался рядом с домом и шпионил за ней. Она скучала по нему и любила его и была счастлива, что он, наконец, пришел ее забрать. Она целовала его, запустив пальцы ему в волосы.

– Сара! – Майк топнул ногой. – Ты трахаешься с Джейми? Этот мудак это хотел сказать? Это правда? Ты с ним трахаешься?

– Да. To есть раньше трахалась, – ответила Сара, глядя в глаза Дэниела. Она собиралась домой вместе с ним. Наконец, наконец-то он будет принадлежать ей. Почему она все еще стоит здесь, когда она могла бы оказаться в его постели? В их постели.

– Ты грязная шлюшка. Просто подлая бессердечная тварь.

Дэниел засмеялся, убрав волосы с ее лба. Он стал целовать ее в губы, а на заднем плане орал Майк. Поцелуй все длился, и, наконец, она больше не могла дышать. Как раз в тот момент, когда она была уверена, что потеряет сознание, Дэниел отпустил ее. Майк ушел.

Часть четвертая

1

В машине Дэниел молчал. Сара тоже ничего не говорила. Она думала о том, что он сделает с ней, когда они доберутся домой. Дом. Дом Дэниела. Дом Дэниела и Сары, не Дэниела и Лизы или Дэниела и его семьи. Они ехали в их дом, он позволит Саре жить там, и никто не отнимет его у нее. Он сердится на нее, но все равно хочет, чтобы она жила в его доме, а за это Сара с радостью вынесет все что угодно.

Он велел ей принять душ и проследил, чтобы она хорошенько вымыла каждый дюйм своей кожи. Он даже не притронулся к ней – только провел от душа к постели, а потом привязал запястья и лодыжки к спинкам кровати красными атласными лентами. Ее распущенные мокрые волосы лежали на подушке. Закончив, он отошел и удовлетворенно кивнул.

– Ты так прекрасна, моя Сара. – Он разделся, не спуская с нее взгляда.

– Тебе не надо этого делать. Я хочу быть здесь. Я готова быть здесь. Тебе не нужно меня привязывать.

– Только ненадолго, любимая.

– Это наказание? За Майка? – Неподвижность придала Саре смелости. Это возбуждало – быть привязанной, неспособной делать то, что она должна была делать, то есть драться или бежать. Это было освобождение – предлог не действовать, не брать на себя ответственность, не принимать решения.

– Я бы скорей подумал, что, если тебе так не терпится, что ты раздвигаешь ноги перед таким худосочным юнцом, ты уже наказана.

Раздевшись, Дэниел встал на колени рядом с ней, так что его эрекция касалась ее уха.

– Мне было видно, как он делал это с тобой, Сара. Мне было видно, как его костлявая спина дергается в окне, было видно, как болтаются в воздухе твои лодыжки. Я стоял прямо у окна и наблюдал, и мне было грустно, что ты так низко пала.

Сара повернула голову, чтобы поймать его губами, но он положил ладонь на ее лоб и заставил лежать, не двигаясь, глядя в потолок. Он сел ей на грудь и, придерживая ее голову левой рукой, двигал правую вверх и вниз по своему члену. Она забилась в своих путах, и они врезались в ее плоть, он увидел это, но не реагировал.

– Меня удивило не то, что ты занялась этим, а то, что ты занялась этим так быстро. Прошло всего несколько часов с тех пор, как я увидел тебя, и только полчаса с тех пор, как бедный маленький Джейми постарался, как мог. Ты занялась этим сразу, и признаюсь, это меня возбуждает. – Он нажал на ее лоб сильнее, его движения стали более бысрыми, колени вжались в ее ребра. – Я стоял за окном, наблюдал за этими трахающимися детьми и думал, как глупо, что я платил на секс, а у тебя не было отбоя от любовников. – Его голос задрожал, дыхание стало неровным. – Ведь мы можем удовлетворить только друг друга, правда, любимая? О боже! Мы в нашей жизни были удовлетворены только друг другом и... ах... можем стереть наши гениталии напрочь, трахая все, что движется, и – о, о, о господи – нам всегда будет этого не хватать, если мы не будем вместе. О, боже мой!

Теперь он всем весом опирался на ее лоб, и Сара испугалась, что он потеряет контроль и раздавит ей череп. Она так и сказала ему, и он потерял контроль, вдавив ее голову глубоко в матрас, снова взывая к Богу и извергая семя ей на лицо.

Прошло время. Он вытер ей лицо и дал немного виски, но не дал воды. Он сел ей на грудь и выкурил сигарету. Когда она попросила затянуться, он сказал, что она сможет это сделать, когда они закончат. Она пожаловалась на головную боль, и он дал ей две маленькие белые капсулы и неразбавленного виски из бутылки, чтобы запить. Когда она сказала, что у нее затекла нога, он помассировал ее. Он говорил о своей жене, своих дочерях, своих проститутках. Он не хотел, чтобы говорила Сара, и она не возражала. Он все время мастурбировал, прерываясь, только чтобы выпить или покурить или дать Саре таблеток и алкоголя. Каждый раз он кончал на нее, ни разу в нее, и аккуратно убирал следы. Затем он ложился рядом с ней и спал некоторое время, прикрыв рукой ее грудь, согнув ноги поверх ее ног. Сара тоже поспала, но беспокойно. Ее все время будил звук его голоса или вибрация кровати, когда он склонялся над ней и пытал ее своей постоянно возобновляющейся, неприкасаемой страстью.

Шло время, и она стала умолять его войти в нее, поцеловать или позволить ей поцеловать его. Она не могла выносить близость без завершения. Она так старалась освободиться, что на руках у нее выступила кровь. Он слизал кровь и отер ее слезы, и дал ей еще виски, но не позволил ей дотронуться до себя и не развязал ее.

Когда ей понадобилось в туалет, он отвязал ее и отнес туда, и ждал перед дверью, чтобы отнести обратно на кровать и привязать. Она попросила его на этот раз завязать ленты слабее – он завязал их туже. Она потеряла сознание.

А потом она очнулась, и он целовал ее лицо.

– Ты меня любишь? – Он маячил над ней, как растущая волна.

– Очень.

– «Порфирия обожала меня; от удивления сердце мое расширилось и как бы росло, пока я думал, что мне делать. В этот момент она была моей, моей, прекрасной, совершенно чистой и благой: я понял, что сделаю с ее волосами».

– Ты меня задушишь?

– Нет, если ты не будешь паниковать. – Его рука сжалась на ее горле, и Сара попыталась заговорить, но не смогла. Он разжал пальцы. – Если будешь биться, задохнешься. Все очень просто. А теперь будь хорошей девочкой и лежи тихо.

Он снова сжал ее горло, и Сара закрыла глаза и почувствовала спокойствие кислородной недостаточности, словно на дне глубокого зеленого моря. Он вошел в ее тело, и так хорошо было чувствовать, как он плывет вместе с ней. Она боролась, чтобы не потерять сознание и сосредоточиться на ощущениях, проплывающих сквозь ее бедра, и словах, которые он вцеловывал в ее волосы. Но так трудно было его понять; трудно было сосредоточиться на том, что он говорил. Она уплывала вместе с отливом, а его резкие слова вернули бы ее назад и заставили остаться. Она пыталась держаться, как он велел ей, схватить его крепко, как будто его член – ветка, свисающая над стремниной, и если она ухватится за нее, то не утонет. Если она обернется вокруг него и сожмет его достаточно крепко, она будет спасена. Ее руки и ноги были парализованы, и она держала его изнутри, хотя и знала, что это все обман, и она тонет гораздо быстрее, когда втягивает его глубже.

Потом она поняла, что умирает, потому что, когда через силу раскрыла глаза, увидела только тьму и больше не слышала голоса Дэниела, ведущего ее. Она видела темноту и слышала ее – похожий на шум прибоя звук пустоты, который был не просто вокруг, а внутри нее. Она была пустотой, плыла в пустоте, слышала пустоту. И вдруг, во вспышке света, она стала всем, чувствовала все, слышала все. Ее расщепляли надвое, и, когда ее тело открылось до предела, Дэниел закричал и провалился в нее, и Сара тоже закричала, потому что свет был слишком ярок, жар слишком горяч, и спазмы никак не могли кончиться, даже когда он вышел из нее и опять позволил ей дышать. Как будто он вдавил горячие пальцы душителя прямо в ее нервные окончания, и ее тело было в шоке, потому что не было создано для того, чтобы его трогали иначе, чем сквозь кожу. Когда конвульсии прекратились, он отвязал ее, она свернулась в комочек между его ног и уснула сном невинного младенца.