Текст книги "Приручение зверя. Новая Лолита"
Автор книги: Эмили Магуайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
После каждой нашей встречи мне весь день становилось плохо от одной мысли о дочерях, Лизе, моей работе, о Боге.
– Брось смотреть на меня сверху вниз. Ну да, ты старый. Ну да, ты пожертвовал всякими своими дерьмовыми семейными ценностями. Фу-ты ну-ты! – Сара высвободила руки и вытащила сигареты из сумочки. Она проигнорировала взгляд его сузившихся глаз, закурила и сразу же почувствовала себя лучше. – Ты, мистер Добрый Религиозный Семьянин, обзавелся на пару месяцев пылкой, обожающей, послушной маленькой сексуальной рабыней. Потом удрал и восемь лет жил своей жизнью Доброго Религиозного Семьянина. Пока ты там проводил отпуск в разных странах, катался на лыжах и трахал свою жену, я здесь росла. Я уже не четырнадцатилетняя девственница. Я повидала больше, чем ты можешь поверить. Так прекрати всю эту мелодраматическую чепуху. Одно из двух: или ты хочешь меня, или нет. Все остальные проблемы решим потом по ходу дела.
Дэниел глядел на нее секунд десять. Потом взял сигарету из ее руки, подошел к окну и выбросил. Когда он повернулся к ней, на лице его была улыбка.
– Ты невероятна. То есть...– Он подошел и опустился на колени у ее ног. – Ты невероятна, Сара. Ты каждый раз сбиваешь меня с ног своей красотой, умом, волей к жизни. Как мне сохранить ясность мыслей?
– Ты и не должен. Ясность мыслей – для нсего остального мира; со мной можешь сходить с ума.
– Знаю, ты думаешь, что у меня причуды, по прежде чем дать этому произойти, мне необходимо знать, что ты чувствуешь то же, что и я. Сопротивляться соблазну овладеть гобой, когда ты так доступна мне, – самое грудное, что я делал когда-либо в жизни, так что, пожалуйста, не осложняй мне задачу.
– Не понимаю. – Она пожала плечами, и он, беся ее и очаровывая, пожал плечами в ответ.
– Мне надо показать тебе еще кое-что, – сказал он, снова подходя к книжным полкам.
– Если это не твой член, мне не интересно.
– Перестань так говорить, или я вызову такси. – Он протянул ей помятый желтеющий конверт. – Посмотри.
Сара закатила глаза, но взяла конверт и вытащила небольшую стопку фотографий. На первой была официальная школьная фотография четырнадцатилетней Сары в темносиней плиссированной юбочке, белой рубашке и синем пиджаке, с двумя длинными косичками. Дальше шли два расплывшихся снимка Сары, играющей в футбол в спортивной форме. На одном она подняла руки вверх, торжествуя победу, на другом – бежала вперед, хмурясь на свою невидимую противницу. Дальше шла фотография Сары на школьном празднике в плавательном бассейне. Эта фотография была почти одинакова с той, которую Джейми носил в бумажнике, только здесь Джейми был отрезан, так что видно было лишь его руку, лежащую на мокром плече Сары. О господи, что бы он сказал обо всем этом?
Она взяла последнюю фотографию и поморщилась. Когда Сара была в редколлегии школьной газеты, мистер Карр был их руководителем и захотел, чтобы на внутренней стороне обложки было несколько фотографий команды за работой. Сара и другие четыре члена комитета позировали, кривляясь, высовывая языки и щурясь. Он снял, наверное, целую пленку, и все думали, что они такие забавные, когда скашивают глаза и наставляют друг другу рожки над головой. Фотография, которую сейчас держала Сара, не относилась к этим глупым снимкам. На этой фотографии Сара сидела одна за столом, ее волосы падали на плечо. Она сосредоточенно смотрела на вырезки, разложенные на столе, не замечая объектива нацеленного на нее под таким углом, что между тощими, невинно расставленными ногами виднелся треугольник розовых трусиков.
Сара положила фотографии на пол перед собой.
– Ты снял их до того, как мы... Это извращение, Дэниел.
– Я знаю. Когда Лиза поймала меня с ними, она чуть с ума не сошла, угрожала вызвать'полицию. Я рассказал ей всю правду, сказал, что любил тебя, но она только рассердилась еще больше. Полагаю, вся ее болтовня о насилии и эксплуатации скрывала простую ревность.
– И она тебя выгнала?
Дэниел покачал головой.
– Нет, она повела себя очень разумно. Она предложила раздельные спальни и лечение у психотерапевта; я с благодарностью согласился. Психотерапевт помог мне больше, чем я мог предположить. Я рассказал ему о тебе, о романе и фотографиях, о фантазиях, обо всем. Потом он спросил меня, готов ли я работать над тем, чтобы оставить эти воспоминания позади. Он сказал, что если я серьезно намерен спасти свой брак, то мне надо предпринять серьезные усилия, чтобы оставить прошлое в прошлом. Я понял, что совершенно не хочу этого. Я вернулся домой и сказал Лизе, что ухожу от нее, чтобы разыскать тебя. Девочки, понятное дело, встали на сторону матери. Обе сказали, что у них больше нет отца.
– Дэниел... – Теперь Сара понимала немного больше. Она понимала, что он пожертвовал большим, чем все, что она когда-либо имела. Она понимала, но из-за этого лишь больше жаждала его. Она провела ладонями по его лицу, волосам, вниз по шее, по плечам. – Я люблю тебя, и я действительно понимаю, чем ты пожертвовал. Но прошлое в прошлом, теперь мы можем быть вместе.
Он отстранился, так что она не могла его достать.
– Мне важно, чтобы мы сделали это правильно. Если ты любишь меня, ты позволишь мне сделать это правильно. Ты будешь ждать.
Она вздохнула и опустила взгляд на рассыпанные перед ней фотографии.
– Ты их снял, чтобы на них дрочить, или как?
– Я подумал, может быть, они помогут мне избавиться от любви, чтобы мне не пришлось... Но не получилось. Я... Я пошел к своему исповеднику и рассказал ему, что одержим другой женщиной. Что я борюсь с соблазном совершить измену. Он велел мне молиться о прощении и оказывать больше внимания моей жене.
– И ты стал ей оказывать больше внимания? – От мысли о нем с другой женщиной по коже пробежал холодок. Она была такая красивая, его жена, гораздо красивее, чем Сара.
– Я пытался. Не получилось. Каждый раз, занимаясь любовью с Лизой, я думал о тебе. Мне было только хуже, потому что она не была тобой, и я был неудовлетворен, да еще чувствовал стыд оттого, что предаю ее, пусть только в мыслях. Я любил ее и очень сердился на свои чувства. Я пытался убедить себя, что это лишь этап, кризис середины жизни или что-то в этом роде. Но это не прошло. Это становилосьвсе сильнее и сильнее. И, наконец, фотографий стало недостаточно.
– Сколько времени ты занимался этим, прежде чем подкатил ко мне?
– Не знаю. Несколько месяцев.
– Я пытаюсь угадать, что бы я сделала в то время, если бы знала, чем ты занимаешься. Наверно, мне бы стало противно.
– Мне самому точно было противно.
– А когда ты дотронулся до меня, мне вовсе не стало противно. И я ужасно этому удивилась.
– О боже, в тот день я был просто в ужасе. Если бы меня поймали или, что еще хуже, если бы ты убежала с криками... – Дэниел приблизился к ней и поцеловал в шею; его губы задержались на секунду, затем прошлись поцелуями вверх по щеке ко лбу. – Чувства просто захлестнули меня с головой. Ты была рядом, совсем рядом со мной, я чувствовал запах твоих волос и... о... – Он прижался лицом к ее волосам. Она молча ждала продолжения. – Я потерял рассудок. Я так долго доводил себя до этого исступления, что это показалось неизбежным. Одну минуту я послушал, как ты говоришь...
– О Шекспире, правда? – Сара гладила его затылок, утонув в воспоминаниях. Она вновь ощущала запах мела на его руках, слышала, как теннисный мяч ударился об оконную раму.
– Да. Мы разговаривали, а я думал, какая на ощупь твоя кожа. Я смотрел на твою коленку, она была так близко, и я думал, что могу просто протянуть руку, совсем чуть-чуть, и я узнаю. Я узнаю, какая твоя кожа на ощупь, и этого будет достаточно.
– И ты протянул руку, – прошептала Сара.
– И ты не убежала с криками, – прошептал в ответ Дэниел.
– Хотя, если бы я знала, что ты прячущийся по углам извращенец, который дрочит на маленьких девочек, я бы никогда не позволила тебе до меня дотронуться.
– Но теперь ты знаешь. И позволяешь до тебя дотронуться.
– Теперь слишком поздно. Ты меня уже тронул.
Дэниел заглянул ей в лицо.
– С того дня у меня не было ни минуты покоя.
– У меня тоже. Все это время я была такая беспокойная. Я нахожу способы выключиться, чтобы добиться забвения. Я слишком много пью; занимаюсь сексом, пока все не онемеет; принимаю таблетки для расслабления мышц. От всех трех этих вещей, вместе взятых, я иногда могу проспать всю ночь или хотя бы мой ум на несколько часов затуманится. – Сара не могла помешать себе податься вперед и поцеловать Дэниела в губы. – Много раз я засыпала, только чтобы увидеть тебя во сне. Когда я просыпаюсь, я чувствую, как будто все неправильно. Чувствую, что мне как будто тесно в собственной коже.
– Господи, я знаю, Сара, любимая, я знаю.
Она не могла больше этого вынести. Она бросилась на него всем телом, накрыла его губы своим ртом. Секунду он боролся, потом застонал и толкнул ее на спину. Его руки были повсюду. Перебирали волосы, касались ее шеи, бедер, вздергивали платье на бедрах. Он стал хищным, голодным зверем, скрежещущим зубами и терзающим ее, как будто она уже мертва. Из груди и горла его вырывался рык.
Она пошевелилась под его весом, освободив свою руку настолько, чтобы потянуться вниз и расстегнуть ему брюки. Он продолжал, разрывая ей шею зубами, царапая живот ногтями. Она взяла его член, и он стал толкаться в ее руку.
– Я люблю тебя, Дэниел, – повторяла она снова и снова, пока он трахал ее руку и разрывал ее тело.
Потом он поднял голову, заглянул ей в глаза и сильно ударил ее ладонью по лицу.
– О боже, Сара! Почему ты не хочешь позволить мне сделать это правильно? Почему ты не позволяешь мне относиться к тебе с уважением?
Сара понимала, что он не может сам увидеть, насколько смехотворен его вопрос. Он не понимал, что укусы и пощечины менее респектабельны, чем простой взаимно удовлетворяющий секс. Она не знала, почему это ее интриговало, в то время как любой нормальный человек был бы встревожен. Она видела извращенную логику, искаженную мораль, опасное самооправдание; она просто не возражала против этого.
– Мне не нужно уважение. Мне нужно, чтобы ты меня трахнул.
Он широко открыл рот, как будто для рыка, но у него вырвалось лишь обиженное хныканье, он скатился с нее на пол.
– Черт. – Он задыхался и держался за грудь. Жалкий раненый зверь. – Мы не будем этого делать, Сара. Так – не будем.
Сара села. Ее руки дрожали.
– Ты сукин сын, ты сам хоть знаешь?
– Это не должно быть так – Он не смотрел на нее.
– Прекрасно. – Сара встала и снова собралась с духом. Она все время следила за ним, боясь, что он никогда больше на нее не посмотрит. – Скажи мне, как это должно быть.
– Ты должна перестать спать со всеми подряд, не одеваться больше, как проститутка, и не вести себя так, как будто я явился, чтобы развлечь тебя и отвлечь от твоей реальной жизни. Я должен получить ответы на все мои вопросы о тебе.
– И что потом? После этого мы можем заняться сексом?
– Когда я увижу, что ты готова взять на себя соответствующие обязательства, ты переедешь жить ко мне.
Сара засмеялась.
– Неужели?
– Да. – Он, казалось, впервые заметил, что его опадающий пенис свисает из расстегнутой ширинки. Он издал еще один горловой звук, как зверь, медленно умирающий на деревенской дороге. – А до этого мы больше не будем друг друга трогать; это слишком трудно.
Сара смотрела на него. Он был старый, жалкий, морщинистый, подлый. Он вернулся в ее жизнь три дня назад. И он ею уже командовал. Он ставил ей тиранические, идиотские условия. Он вел себя противоречиво и жестоко. Она хотела ненавидеть его. Она хотела сказать ему, чтобы он засунул свои правила и распоряжения в свою грязную стариковскую задницу. Нет, не хотела. Она хотела сделать все, что он говорил, в два раза лучше, чем он ей велел, и тогда он будет от нее в восторге, тогда он будет любить ее и обнимать ее всегда.
– Ладно, – сказала Сара. – Я сыграю с тобой в эту игру.
4
Когда Джейми зашел через несколько дней, Сара знала, что нужно рассказать ему о Дэниеле. Невозможно провести с ним целый день и промолчать о таком важном событии. Но прежде чем даже подумать о разговоре с ним, ей надо было получить разрядку. Сексуальная неудовлетворенность была новым для нее ощущением – ощущением, которое ей совершенно не нравилось. Если Дэниел хочет играть в свою странную игру в ожидание, это его право, но Сара ни в коем случае не откажется от любимейшего своего удовольствия.
– Какая чудесная встреча, – сказал Джейми, когда она толкнула его к стене.
– Я по тебе соскучилась. – Сара выдернула его футболку из-за пояса и скользнула ладонями по его животу и груди. – Кажется, ужасно долго прошло с тех пор, как мы виделись.
– Для меня это всегда слишком долго. – Джейми стащил футболку и бросил ее на пол. – Я думаю о тебе все время, ты хоть знаешь?
– Я знаю. Я тоже. – Но, даже говоря эти слова, она думала о Дэниеле.
Сара знала, что Джейми оторвался от пеленок, кормлений и подгузников и не может быть так возбужден, как она. Она подвела его к дивану, раздела и взяла в рот. Она пыталась перестать думать о Дэниеле, но не могла. Она отпустила воображение на свободу, представляя, что это Дэниел у нее во рту и под руками. Она доводила его до безумия, своим мастерством заставляла его плакать. Заставляла его сожалеть о каждом дне, который она провела, совершенствуя свою технику на других мужчинах.
Ее остановила рука, легшая на лоб.
– Перестань.
Она вскинула взгляд, переводя дыхание. Глаза Джейми были полузакрыты, лицо покраснело.
– Иди сюда.
Сара сбросила одежду, не отрывая глаз от эрекции, которая могла бы принадлежать кому угодно. Ей нужен был член. Не имело значения, о ком она думает, кого хочет, по кому тоскует. Ей просто нужна была эта штука внутри нее, нужно было, чтобы ее пылающее, неловкое тело подверглось захватническому нападению. Ей нужно было, чтобы ее затрахали до нормального состояния.
Но это имело значение. Впервые в жизни имело значение, с кем она, и ее тело знало, что это имеет значение, и совершенно не хотело с ней сотрудничать. Джейми был настоящий марафонец. Сара представить себе не могла, что он думал, стойко вынося бессчетные перемены позиции, три перемены места и долгие периоды упорного пыхтения, прерывающиеся раздраженными указаниями. Может быть, он думал о работе, или о Шелли, или еще о чем-то, что мешало ему кончить. Сара была действительно изумлена его стойкостью и самообладанием, но все было впустую. Дэниел Карр запер ее оргазм у нее внутри, и только он мог выманить его наружу.
– Давай, кончай, – сказала Сара, побежденная и уставшая.
– Что не так, Сар? Что я делаю не так?
Сара сказала, что с ним все замечательно, проблема с ней самой. Он решительно выдвинул челюсть вперед:
– Мы попробуем что-нибудь еще.
Они попробовали еще три позиции, с разной скоростью. Сара опять сказала ему, что не получается.
– Ну ладно. – Он вышел из нее.
– Нет, – воскликнула она, притягивая его к себе. – Кончай, все нормально.
– Давай я тебе это сделаю.
– Джейми, нет.
Сара считала, что оральный секс надо давать, а не получать. Она уже объясняла ему, что ей при этом начинает казаться, что она блюдце молока, которое лакает голодный котенок, что пассивность для нее похожа на смерть.
– Пожалуйста, Сар. Позволь мне попробовать. – Джейми опустился на пол между ее ног и положил руки на внутренние стороны бедер. Его член показывал прямо на нее, красный и сердитый. – Если тебе не понравится, я перестану. Пожалуйста.
Сара закатила глаза.
– Делай что хочешь.
Джейми убрал со лба мокрые от пота волосы и исчез между ее бедер. Саре стало неловко, и она попыталась вывернуться, но он сжал ее бедра обеими руками и держал крепко. Через пару минут она задумалась, не слишком ли поспешила исключить этот акт из своей сексуальной жизни. Еще несколько минут – и Сара стала задыхаться и царапать Джейми плечи. Она вспомнила, как он сказал ей, что Шелли в постели любит командовать и кончает, только когда он делает это языком. Сара сказала безмолвное спасибо Шелли, а потом потеряла весь контроль над мыслительными процессами. На краткий блаженный момент она забыла о Дэниеле и о быстро уменьшающихся возможностях независимой жизни.
Они проспали всю вторую половину дня, прижавшись друг к другу на полу гостиной. Сара проснулась и увидела, как он открывает глаза, моргает и улыбается ей неуверенно и мечтательно. Она улыбнулась в ответ, села и зажгла сигарету. Она больше не могла откладывать.
– Мне надо тебе что-то сказать.
Держась за ее талию, он сел на полу.
– Да?
– Это насчет мужчины, с которым я была в ту ночь.
Лицо Джейми ожесточилось.
– Того, кусачего?
– Ну да. Так вот, я думаю, что он, возможно...
– Психопат?
– ...не просто кратковременное увлечение. Думаю, у нас все может стать серьезно.
Джейми смотрел прямо ей в лицо. Его выражение ничуть не изменилось.
– Во всяком случае, я хотела, чтобы ты знал.
Джейми глядел на нее еще секунд пять.
– Ну да. – Он взял ее сигареты и закурил. Это был очень плохой знак. – Что ж, это шок.
– Я знаю.
– Я имею в виду, что я пытался завоевать тебя все эти годы. И не я один. Толпы мужчин пытались тебя завоевать. Мы все были так глупы, бегали за тобой, хорошо с тобой обращались, выказывали тебе уважение, даже не подозревая, что на самом деле тебе нужна в мужчине только готовность избить тебя до полусмерти. – Он затянулся сигаретой так, как будто выкуривал по пачке в день. Его голос был смертельно спокоен. – Мне просто жалко, что ты раньше не сказала, Сара. Это избавило бы нас от массы хлопот. Правда, ведь? Я все время думал, что делал что-то не так, и оказался прав. Я делал тебе недостаточно больно.
– Дело не в этом.
– Нет. Просто в том, что я не тот, кто тебе нужен.
Сара сжала губы, потому что не могла солгать и не могла повернуть нож в ране. Она достала им по пиву. Джейми проглотил свое меньше чем за минуту. Сара достала ему еще пива и еще сигарету. Когда она протянула ему их, она увидела, что его взгляд на мгновение потеплел. Этого было достаточно, чтобы доказать ей, что она не совсем его заморозила.
– Жалко, что ты так враждебно настроен, – сказала она.
– А чего ты от меня ждешь?
– Ты мог бы поддержать меня. Мог бы быть моим другом.
Он фыркнул.
– Может, хочешь, чтобы я тебя поздравил?
– Послушай, Джейми. Может, это не то, что ты хочешь услышать, но уверяю тебя, это самый большой комплимент, который я когда-либо говорила. Я ценю тебя как друга в миллион раз больше, чем как любовника. Как любовник ты входишь в многочисленную и не очень-то престижную группу; как друг ты уникален. Ты мой один-единственный.
Маска Джейми треснула. Он закусил губу, провел рукой по глазам.
– Но это не так, правда? Теперь у тебя есть кто-то, кто больше чем любовник
– Я еще не знаю, что он такое. Но он не ты. – Сара положила ему голову на плечо; он обнял ее за плечи. – А потом, у тебя тоже есть кое-кто другой. Ты женился, у тебя ребенок и семья и вся... У тебя есть вся эта жизнь, а у меня ничего, кроме мечтаний, работы и секса. Может быть, я хочу кому-то принадлежать.
– Я как раз... Полагаю, я чувствую, что ты принадлежишь мне. В эти последние несколько месяцев я чувствовал, что мы настоящая пара. Мы много времени проводим вместе, мы лучшие друзья, мы практически читаем мысли друг друга. И мы занимаемся любовью. Чем отличается то, что есть между нами, от полноценных любовных отношений?
– Это ты можешь сам сказать. Это ведь ты каждый вечер возвращаешься домой, к полноценным любовным отношениям.
Они снова погрузились в молчание. Сара сначала хотела выложить все сразу, но Джейми был настолько расстроен новостью, что у нее есть кто-то другой... она подумала, что если скажет ему, кто именно этот другой, то он совсем с ума сойдет. Кроме того, непохоже было на то, чтобы ее отношения с Дэниелом развивались быстро. Если все будет и дальше так продолжаться, то, прежде чем он займется с ней сексом, пройдет сто лет. Сара решила, что публичное провозглашение Дэниела Карра любовью всей ее жизни может подождать, хотя бы пока он не преодолеет себя и не трахнет ее.
Пока длилось молчание, Джейми одевался, а Сара сидела на полу и наблюдала. Когда он сел на диван, чтобы завязать шнурки, она встала на колени и стала целовать его предплечья и руки. Он отмахивался и хихикал, а она завязала ему шнурки, пока он гладил ее по волосам.
– Ну, – сказал он, взяв обе ее руки в свои, – кто же этот удивительный счастливчик?
Черт. Ее план не говорить ему строился на том, что он не спросит. Она не могла, просто не могла ему солгать. Черт.
– Я тебя с ним скоро познакомлю. Честно.
– Ага, здорово будет. – Джейми поднес ее руки ко рту и поцеловал каждую по очереди. – Как его зовут?
Черт. Черт. Черт. Сара прокашлялась.
– Дэниел.
Секунду Джейми молчал. Сара отчаянно надеялась, что он не вспомнит, не проследит связь. Она задерживала дыхание, пока он снова не заговорил.
– Дэниел, и как фамилия?
Сара села рядом с ним на диван и подняла его руки повыше, так, чтобы он обнимал ее за плечи. Своей рукой она обняла его за талию и прижалась теснее.
– Карр, – тихо сказала она.
Еще одна долгая безвоздушная пауза. Потом:
– Я полагаю, Карр – фамилия довольно распространенная, но все-таки это неприятное совпадение.
– Джейми, – Сара попробовала имя на вкус, когда произносила его. Оно было соленым. – Это не совпадение.
Рука, лежащая на ее плечах, напряглась. Как будто он всю жизнь собирается так просидеть. Сара была так тесно прижата к нему, что не могла повернуть голову, чтобы увидеть его лицо. Но она могла представить его, застывшее и жесткое, как все его тело.
– Сара, – сказал Джейми; его бицепс, прижатый к шее Сары, подрагивал. – Скажи мне, что это была шутка.
– Он вернулся ко мне. – Саре казалось, что она выпила глоток морской воды. От соли во рту и в глотке ей стало нехорошо. Ей хотелось увидеть его лицо. Она вспомнила о том, что почувствовала, когда Дэниел показал ей фотографии, на которые он дрочил восемь лет. Она задумалась, стоит ли такой жалкий мерзкий извращенец того, чтобы разбивать сердце Джейми. Но вопрос о том, стоит или не стоит, не ставился – просто это было так.
Джейми снял руку с ее плеч. Он встал, подошел к окну и разбил его кулаком. Стекло было старым и грязным; оно разбилось на жуткого вида осколки, и каждый был достаточно велик, чтобы пронзить сердце человека. Джейми подобрал свою куртку и завернул в нее кровоточащую руку. Потом он взял со столика ключи и кошелек и пошел к двери.
5
После того как Джейми разбил окно Сары, он вернулся домой и поссорился с Шелли. Она задала ему совершенно разумный вопрос о том, что случилось с его рукой, но, даже зная, что вопрос совершенно разумен, Джейми просто не мог ответить на него разумно. Он огрызнулся на нее, чтобы она прекратила приставать к нему с вопросами. Сказал, ему до смерти надоело, что она постоянно донимает его и смотрит на него с подозрением. Сказал, что то, что они женаты, – еще не причина рассказывать ей, что он делает каждую секунду своей жизни. Атака – лучшая форма защиты.
Шелли указала на то, что вопрос, почему он залил кровью весь пол в кухне, вряд ли можно считать назойливым. Сказала, что она не хочет знать, что он делал каждую секунду, а только, что он делал, когда порезался. Джейми выругался и выскочил на двор.
Невозможно победить в споре, когда знаешь, что не прав. Невозможно сказать доброй, заботливой, бесконечно терпеливой жене, что ты весь в крови из-за женщины, которую обожаешь, женщины, более драгоценной для тебя, чем твоя плоть и кровь, что ты потратил всю жизнь на попытки сделать эту женщину счастливой, а она любит другого. Как он может сказать Шелли, что хочет умереть оттого, что Сара любит другого так же сильно, как Джейми любит Сару? И не просто какого-то другого мужчину. Сара любит жестокого преступника-садиста, умеющего манипулировать людьми. Сара любит человека, который нанес ей такой ущерб, который Джейми пытался исправить на протяжении последних восьми лет.
Примерно через час Шелли вышла к нему. Она села рядом с ним и развязала его неловко перебинтованную руку.
– Не думаю, что придется зашивать, – сказала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до извилистой линии засохшей крови. – Кровь больше не идет.
– Извини, – сказал Джейми. – Я был у Сары.
– Я знаю. Она звонила.
У него сжались мышцы живота.
– Что она?..
– Спрашивала, нормально ли ты добрался домой. Она за тебя беспокоилась.
Сара беспокоилась за него. Ну, это было уже что-то, не так ли? Немного, но уже не безразличие, которое, как он вообразил, она испытывает к нему.
– Что случилось? Она сказала, что у вас вышел спор.
Сара сказала, что у вас вышел спор. Интересный взгляд на вещи. Спор. Что предполагает существование различия во мнениях, возможность выражения точек зрения и обсуждения решений. Назвать это спором – значит уменьшить, предположить, что в этом можно разобраться, это можно преодолеть. Сара и Джейми просто поспорили.
– Расскажи мне, пожалуйста.
– Ну, дело в том, что... она видится с этим типом, и он... он с ней плохо обращается.
– Ну и что? Сара всегда встречается с какими-то неудачниками.
– Это совсем другое, – сказал Джейми, стараясь не плакать. – Он делает ей больно.
– Ох, – Шелли погладила руку Джейми, осторожно, избегая прикасаться к порезу. – То есть физически больно?
Джейми не знал, как рассказать о синяках Сары. Он мог бы описать их в малейших подробностях, но тогда Шелли спросит, откуда он знает, и вряд ли он сможет ответить ей, что сегодня трахался с Сарой три часа и каждый раз, когда чувствовал, что сейчас кончит, менял положение так, чтобы ему было видно ее искусанные бедра. Так что, в то время как Сара не могла кончить, думая о мужчине, который сделал с ней это, Джейми отсрочивал свой оргазм, думая о нем же.
– Она вся в синяках, – сказал он.
– В синяках? Черт. Не представляю, чтобы Сара такое терпела. Что она сама говорит об этом?
– Говорит, что любит его, – Джейми заплакал.
– Да, хреново, – Шелли поцеловала его в щеку и стала гладить по голове, прижимая ее к груди. – Мне очень жаль, милый. Прости. Все будет хорошо.
Джейми знал, что позволять жене утешать его, когда его сердце разбито, неправильно. Но что вообще правильно?
Через некоторое время Бьянка проснулась и завопила. Они вместе сменили ей пеленки, потом Шелли села на кровать, чтобы покормить Бьянку, а Джейми лежал на боку и смотрел на них.
– Не могу поверить, что это мы ее сделали, – сказал Джейми, гладя пушок, покрывающий еще мягкую головку Бьянки. – Просто поверить не могу, что она наша.
– И я не могу поверить. Поверить не могу, что у меня есть вот эта девочка и что у меня есть ты. Я каждый день благодарю Бога за вас обоих.
– Ну да, конечно. Я такое счастье.
Шелли положила свою ладонь на его руку; оба поддерживали головку Бьянки.
– Вы оба мое счастье.
Позднее, той же ночью, Джейми рассказал Шелли о мистере Карре. Послушав его бессвязный рассказ о том, что этот монстр сделал с Сарой, Шелли заварила обоим по чашке чая и стала объяснять, почему Джейми во всем ошибается.
Во-первых, то, что произошло, в действительности нельзя считать сексуальным злоупотреблением. Четырнадцатилетняя Сара уже не была невинным ребенком. Она всех достала в студии СМИ своей болтовней о детском рабстве на африканских алмазных приисках, о священниках-педофилах, обрезании клитора девочкам в Сомали и тысяче других несправедливостей. Она всегда стремилась дать голос тем, кто не имеет права голоса, защитить тех, кто не может защитить себя, дать права оскорбленным и угнетенным. Учитывая это, можно с полной уверенностью сказать, что она скорее была расположена к тому, чтобы разоблачать мужчин, которые поступают так, как мистер Карр. То есть если бы мистер Карр напал на нее или воспользовался своим положением с тем, чтобы манипулировать ею, то, скорее всего, она с превеликим удовольствием сообщила бы о нем органам правосудия, представляя интересы всех девочек – жертв насилия, не таких сильных и храбрых, как она.
– Может, она слишком боялась, – сказал Джейми, цепляясь за свою позицию и осознавая это. – Может, она боялась, что он ее изобьет.
Но Шелли отмела этот аргумент. Она когда-то ходила в ту же церковь, что и мистер Карр. Он давал уроки в воскресной школе и помогал в организации собраний молодежи по пятницам. Его дочери хвастались тем, что их папа очень добрый и никогда их не наказывает. И в школе он был таким же. Он никогда не повышал голос и не стучал по столу, если класс вел себя плохо. Когда он надзирал за спортивными играми, он всегда подчеркивал, что надо играть честно и соблюдать правила. Он был добровольным консультантом горячей линии психологической помощи учащимся. Короче, он был одним из самых мягких, добрых и наименее пугающих мужчин, которых она когда-либо встречала.
– Он так же способен на сексуальное преступление с применением насилия, как ты, – сказала она.
Джейми встретился с ней взглядом.
– Может, я и способен. Разве это так трудно себе представить?
– Да, трудно. Ты нежный, даже слишком. За это я тебя и люблю.
Он поднял забинтованную руку.
– Иногда я не такой уж нежный.
Шелли отвернулась.
– Ну да, ты прав. – Она отпила чая, глядя на дальнюю стену. – Значит, все дело в ней. Она внушает людям жажду насилия. Превращает приличных мужчин в животных.
– Шелли! – Он потянулся через стол и взял ее за подбородок, повернув ее лицо к себе. – Не смей ее обвинять. И не смей сравнивать меня с ним!
– Почему нет? Ясно, что она вас обоих с ума свела.
Джейми захотелось ударить ее по лицу. Он подавил это желание, но сжал ее подбородок.
– Если бы ты видела, что он с ней сделал... Как изранил... Проклятый зверь. Ее бедра выглядят так, как будто их пропустили через мясорубку. Укусы и синяки от колен и выше! Если бы ты их видела, ты бы тоже рассердилась настолько, чтобы разбить окно.
Шелли отняла его руку от подбородка.
– Думаю, придется мне поверить тебе на слово, – сказала она, вставая и поворачиваясь к нему спиной. – Раз уж я не могу себе представить, что буду разглядывать бедра Сары в ближайшем будущем. Да и с какой бы стати?
Джейми не стал ее удерживать. Больше сказать было нечего.
Большинство ночей он проводил без сна, обдумывая все. Шелли выдвинула несколько несомых аргументов, но не учла сути. Да, Сара рано созрела, и да, у мистера Карра были некоторые хорошие черты, но нет оправдания тому, чтобы человек в его положении злоупотреблял доверием девочки, которая считает себя более взрослой, чем есть на самом деле. Когда учитель занимается сексом с несовершеннолетней ученицей, это плохо со всех точек зрения, и ничто не сделает это хорошим.
Ну и что? Она любит его. Каким бы он ни был, что бы он ни делал, Сара любит его, и всегда любила. Она всегда говорила: «Он единственный, Джейми, единственный, кто мне нужен, я мечтаю о нем, я тоскую по нему». Она говорила это в четырнадцать лет, со свежеразбитым сердцем; говорила в шестнадцать, когда она только что ушла из дому; потом в восемнадцать, когда трахалась со знаменитостями и отвергала авансы миллионеров; и то же самое она сказала менее месяца назад, обнаженная, целуя грудь Джейми. «Если бы не Он, я бы подумала, что лучше не бывает». Она считала это комплиментом.
