Текст книги "Приручение зверя. Новая Лолита"
Автор книги: Эмили Магуайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Конечно.
Глядя ему прямо в глаза, Сара прочла стихотворение XI.
Безумие без узд имеет смысл
для проницательного взгляда.
Рассудок без границ – чистейшее безумье,
по мненью большинства.
Так бывает всегда:
решитесь – и вы нормальны;
предайтесь колебаниям —
вы опасный безумец
и уже на цепи.
Он, улыбаясь, нарочито медленно поаплодировал. «Очень впечатляет, но, возможно, слово „сарказм“ лучше подойдет, чем „комизм“?» Он подался вперед. «И надеюсь, вы понимаете, насколько ваши высказывания провокационны. Цепи в наказание за нерешительность? О господи, Сара».
Сара почувствовала, как к щекам приливает горячая кровь. Она отвернулась от него и посмотрела на класс, но никто – кроме Джейми, который с открытым ртом таращился на ничего не замечающего мистера Карра, – похоже, не заметил его комментария. Они не слушали, как зубрила Сара Кларк и зануда мистер Карр обсуждают стихи какой-то давно умершей тетки; они не могли понять, что стали свидетелями любовной прелюдии.
Сара закончила свой доклад историей из жизни: «Однажды издатель отверг произведение Эмили Дикинсон, критикуя ее непривычную пунктуацию и особенно слишком частое использование тире. Она дала весьма откровенный ответ: „Но ведь я нахожусь в опасности, сэр“. Сегодня, читая ее стихи, мы чувствуем ее сердцебиение, слышим ее ускоренное дыхание, ощущаем, как кровь бежит у нее по венам. Мы чувствуем ее отчаянное желание, и оно становится нашим желанием».
Мистер Карр поблагодарил ее за доклад и вызвал следующего ученика, но после урока шепнул ей, чтобы она встретилась с ним на бензоколонке сейчас же, и, хотя у обоих в тот день еще оставались уроки, они ускользнули на свое старое место рядом с бухтой, и мистер Карр сказал ей, что ее речь наполнила его невыносимым желанием.
– Я и представить себе не мог, что Эмили Дикинсон может быть эротичной, – сказал он, а Сара ответила, что раньше ничто не казалось ей эротичным, пока он не показал, что эротично все. Назавтра мистер Карр явился в столовую в плохом настроении. Он обвинил Сару в том, что она нарочно спровоцировала его на рискованные поступки, из-за которых его могут уволить. Он обозвал ее порочной манипуляторшей, и она заплакала. Он сказал, что, когда она плачет, делается уродливой, так что она задержала дыхание, пока не овладела собой. Чувствуя головокружение и стыд, она прижалась своим уродливым лицом к его груди, и ноги у нее подкосились от облегчения, когда он погладил ее по голове, попросил прощения и сказал, что она так прекрасна, что он едва может это вынести.
– Это все моя жена, – сказал он. – Она позвонила в учительскую вчера днем, и они сказали ей, что я ушел домой, потому что заболел. Она плакала полночи. Я не знал, что ей сказать.
Сара подняла голову, встала на цыпочки и поцеловала его в губы. Она погладила его по спине и поцеловала за ушами. «Да, я тоже чуть не прокололась. Глупая подруга моей дурацкой сестры увидела, как я проходила через парковку. Я сказала, что мисс Райт попросила меня достать из ее машины одну вещь и принести ей. По-моему, она мне не поверила...» Сара поцеловала его в кадык. «Нам лучше больше так не делать».
– Рано или поздно нас вычислят.
– Может быть, к тому времени это уже будет не важно.
Он отстранился и заглянул ей в лицо. «Как это может стать неважным? Я люблю жену, Сара. Я люблю детей. Ты хоть представляешь, что с ними будет, если они узнают про нас?»
Сара застыла. Ей никогда в голову не приходило, что он может не хотеть того, чего хочет она. Она представляла его семью как препятствие, такое же, как ее родители и ее возраст. Для нее само собой разумелось, что все препятствия будут преодолены, что любовь – «словно прочный маяк, который не колеблют бури». Но если любовь – это его чувство к жене, тогда Сара – буря. Это она помеха, а с этим она смириться не могла.
– Ты хочешь меня бросить?
– Бросить тебя? – мистер Карр засмеялся. – О боже, что за выражение!
Сара ничего не могла с собой поделать она снова начала плакать.
– Почему ты такой подлый?
– О, мое сокровище. – Он сжал ее в объятиях. – Смешно думать об этом, о нас, как о романе двух подростков, который закончится тем, что один бросит другого. Как будто мы можем прекратить это, просто сказав несколько слов. Право же, хотел бы я, чтобы все было так просто. Чтобы я сказал «все кончено», и все кончилось бы. Мы с тобой не перестанем нуждаться друг в друге, пока оба не умрем, и нас не похоронят.
– Пока «моя честь не обратится в прах»?
– О боже, ты просто чудо. – Мистер Карр легко поднял ее и усадил на разделочный стол. Он раздвинул ей ноги и встал между ее бедер, его руки и ее руки вместе расстегивали молнию, стаскивали трусы, снимали брюки, съехавшие ему на колени. «Как такое возможно: ты всегда точно знаешь, что сказать! Я вел себя как последний грубиян, а ты, о!» Он продвинулся внутрь. «О Сара, боюсь, что изношу твою честь до нитки, не успеет тебе исполниться пятнадцать. Бедная малышка, о господи, я делаю тебе больно?»
– Нет, – ответила она, хотя больно было.
– Я делаю тебе больно, разве нет? – Он задвигался быстрее. – Скажи, Сара, пожалуйста. Я делаю тебе больно, да?
– Да, мне больно. Но мне это нравится, мистер Карр, правда.
Он застонал и кончил. «О малышка Сара. Ты всегда знаешь, что сказать».
– Сара? – обратился к ней Джейми. Был вечер пятницы, они валялись на диване в гостиной Джейми. Шла программа МТВ, но ни он, ни она не смотрели телевизор. Сара читала «Мадам Бовари», а Джейми листал журнал «Роллинг стоун».
– М-м? – Она не оторвалась от книжки. Джейми сказал ей не больше двух слов после ее вчерашнего доклада по Эмили Дикинсон. Она задумалась, не станет ли он, наконец, расспрашивать ее обо всем этом.
– Хочешь пить?
Сара вздохнула.
– Не-а.
Джейми вышел из комнаты и вернулся с банкой кока-колы и пакетом чипсов. Он сел на пол, открыл банку и сделал большой глоток, потом разорвал пакет и схрумкал горсть чипсов.
– Так, значит... – начал он.
– Что?
– Ты с мистером Карром действительно...
Сердце Сары застучало. Она закрыла книжку и села на диване.
– Да. Я же тебе сказала.
Он кивнул.
– Просто я думал... М-м... То есть вы... вы целуетесь и все такое?
– Нуда.
Джейми снова отпил из банки.
– Вы занимались с ним этим?
Она кивнула.
– Черт. – Джейми вскочил и наподдал ногой пакет. – Блин, Сара, это... ему же, наверное, сорок лет!
– Нет. Всего тридцать восемь.
– Он же учитель!
– Мы любим друг друга.
Джейми сел и снова взял журнал. Через некоторое время Сара вернулась к роману. Она чувствовала себя разочарованной, но не понимала почему. Чего она ожидала? Поздравлений? Она попыталась представить себе, что она почувствовала бы, если бы ситуация была обратной, но сама мысль о том, как Джейми делает с женщиной то, что делал с ней мистер Карр, была слишком странной. Скорее всего, Джейми вообще не слышал кое о чем из того, что они с мистером Карром вытворяли. Но ведь и она тоже ничего об этом не знала, пока мистер Карр ее не научил. Два месяца назад она была так же невинна, как Джейми; а теперь ей казалось, что ничто в сексе уже не может ее шокировать.
– Ты сердишься на меня? – спросила она Джейми, перед тем как уйти.
Он пожал плечами.
– Кто еще об этом знает?
– Только ты. Ты ведь никому не скажешь, правда?
Он покачал головой. Саре показалась, что она заметила, как в его левом глазу блеснула слеза, но он отвернулся, прежде чем она могла рассмотреть. «Спокойной ночи», – сказал он и закрыл дверь, впервые за все время их знакомства не предложив проводить ее домой.
5
Иногда он был таким типичным учителем английского, что ее это просто бесило. Пока он запирал дверь раздевалки, она проговорилась о том, что вчера вечером закончила «Мадам Бовари», и теперь он собрался потратить драгоценное время их уединения на то, чтобы обсудить роман.
– Мы можем поговорить потом.
Он улыбнулся.
– Не терпится, да?
Сара пожала плечами, сбросив школьную сумку.
– Выходные тянутся так долго. К вечеру понедельника настолько...
– ...хочется секса?
Она почувствовала, что краснеет. Именно так девочки, которые ходили курить в туалет, говорили про мальчиков, с которыми они ездили кататься на машине субботними вечерами. Сара не думала, что эти слова подходят, чтобы описать, что чувствует она.
– Нет, не так. Я просто скучаю по тебе.
– Тогда скорее садись. – Он показал на скамейку из нержавеющей стали, которая проходила по центру комнаты. – Поговори со мной. – Он сел к ее ногам, глядя снизу ей в лицо. – Что ты думаешь об Эмме Бовари?
Сара вздохнула.
– Даже не знаю. Сначала она мне дико не понравилась, особенно то, как она обращалась с ребенком, но одновременно мне было жалко ее.
– Почему?
– Ну, потому что она стремилась к чему-то необычному, к блаженству. Но ее муж был таким ничтожеством, что она влюбилась в первого же, кто мог дать ей немного радости в жизни, а он оказался свиньей, а следующий парень оказался ужасным трусом, и, похоже, что чем дальше она ищет, тем хуже.
– Этим она и заслужила твое сочувствие?
– Я просто думаю: грустно, что она так и не нашла того, что искала.
– Ты думаешь, то, что она искала, существует?
Сара толкнула его носком ботинка.
– Да.
Он взял ее ногу в руки.
– А что заставляет тебя считать, что ты не обманываешься так же, как бедная Эмма?
– Ты.
Мистер Карр взглянул на нее снизу вверх, хмурясь.
– Ох, Сара, – сказал он и стал развязывать шнурок ее ботинка.
– Ты не сказал, что скучал по мне в выходные.
– Разве? – Он продолжал расшнуровывать ее ботинки.
– Нет.
– Хочешь, чтобы я это сказал?
Мистер Карр стащил с нее ботинки и поставил на пол рядом с собой.
– Только если это правда.
Он медленно снял с нее носки – с каждой ноги обеими руками, затем положил носки на ботинки. «Конечно, я скучал по тебе, глупышка». Он поднял ее левую ногу ко рту и поцеловал по очереди каждый пальчик. «Для меня невыносимо так долго быть в разлуке с тобой. – Он поцеловал подъем ее ноги и лодыжку. – Мучительно».
– Не понимаю, почему мы не можем видеться в выходные. Я бы точно смогла...
Он целовал ее, поднимаясь вверх по голени, но тут перестал.
– Я верю, что ты смогла бы, Сара, но я бы не смог. Я живу в мире взрослых, а у взрослых есть обязанности. Ответственность перед другими людьми. Я не могу отвернуться от своей семьи только потому, что тебе приспичило.
Сара закусила губу. Она терпеть не могла, когда он разговаривал с ней учительским голосом. Кроме того, она ненавидела, когда он говорил о своих близких. Она знала, что они живут с ним – спят в его постели, едят за его столом, смеются над тем, как у него взъерошены волосы спросонья, – но при одной мысли о них ей сдавливало грудь. Она пожалела, что вообще заговорила об этих проклятых выходных.
– Извини.
Она потянулась к его лицу и провела ладонью по гладкому лбу, затем по невидимым колючим волоскам на щеке и челюсти.
– Я и забыла, что есть другие люди, которым ты нужен. Когда я с тобой, я забываю все на свете, кроме нас. Пожалуйста, не переставай целовать мою ногу. Мне это так нравится.
– Она все царства, а я все цари, и нет ничего другого. – Он чуть улыбнулся и опустил голову. Его губы на кратчайший момент коснулись ее колена, и он вновь взглянул на нее. – Откуда?
– Донн. М-м, «Восход Солнца»?
– Молодец. – Он стал вылизывать внутреннюю сторону ее бедер, понемногу сдвигая юбку вверх. Он двигался медленно. Невыносимо медленно. Она уже чуть не плакала, когда он достиг цели. Он застонал, прижался лицом к трусикам на секунду, прежде чем отодвинуться.
– Сними трусики. И юбку.
Она встала и сделала, как он просил, а он сидел на полу, глядя между ее ног.
– А теперь ложись на скамейку. На спину – Он развел в стороны ее колени. – И ножки в стороны. Да. Хорошая девочка.
Стальная скамейка была холодная, но она не жаловалась. Через несколько минут он будет внутри нее – ради этого она готова была лечь и на битое стекло.
Он опустился на колени слева от нее и шил ее руки.
– Сейчас я покажу тебе кое-что, Сара, слушай внимательно. Когда тебе одиноко... – Он взял ее левую руку и твердо положил между ее ногами. – Когда ты скучаешь по мне... – Он взял ее правую руку и поместил на клитор. – Я хочу, чтобы ты занималась вот этим.
Сара закрыла глаза и позволила ему двигать ее руками. Это были ее руки, ее пальцы, но стонать и содрогаться заставлял ее мистер Карр. Он сохранял контроль, подталкивая ее глубже, двигая быстрее, мелкими кругами.
– Почти получилось, милая, – сказал он ей, и она открыла рот, чтобы сказать ему, что нет, но он шикнул на нее. – А теперь сожми мышцы как можно туже. Попытайся сжать свои пальцы. – И почти сразу же она кончила: это движение вызвало волны, которые заставили ее мышцы сокращаться, так что пошли новые волны.
Она села, и комната поплыла перед ней оттого, что кровь снова прилила к голове. Она закрыла глаза, чтобы прошло головокружение. Когда она открыла их, она увидела, что мистер Карр снова смотрит на нее с легкой улыбкой.
– Ну, я скажу, что это был успех.
Она коснулась его губ пальцами.
– Что?
– Ты прекрасно справилась. Я тебе больше не нужен.
– Нет. – Она провела ладонями по его лицу и губам. Она соскользнула на пол, целуя его губы, и почувствовала свой собственный вкус. – Ты мне нужен. Нужен. Нужен.
– У тебя хорошо получилось и без меня.
– Заткнись! Ты думаешь, ты такой умный, но я знаю, для чего ты стараешься. Ничего не выйдет. – Теперь Сара целовала его, стягивала с него брюки, стаскивала с себя пропотевшую рубашку. – Ты не можешь заставить меня не скучать по тебе. Этот дурацкий оргазм ничего не значит. Понял? Ничего. Господи, какой ты глупый! Я всегда, всегда одна. Я могу хоть тысячу раз в день так кончать, если захочу. Но от этого я буду чувствовать себя еще более одиноко. Можешь ты это понять? Если я трогаю себя, это напоминает мне, что я не трогаю тебя. Я не хочу трогать никого другого, я не хочу, чтобы меня трогал кто-то, кроме тебя. Мне нужен ты. Ты! Ну что, понял, наконец, глупый ты старик?
Кровь так сильно прилила к ее голове, что у нее в глазах потемнело. Она не видела, какое выражение лица у него было, когда он толкнул ее на пол, но крик, с которым он ворвался внутрь ее, был ужасен. И больше не могло быть речи о том, что они друг другу не нужны: они не могли разъединиться, не могли перестать хвататься и цепляться друг за друга, не могли не быть единым целым. Когда мистер Карр скатился с нее, задыхаясь и хватая воздух ртом так, что сердце у Сары затрепетало от страха за его сердце, было уже темно и в комнате, и на дворе.
Когда Сара пришла домой, ее мать сидела в гостиной.
– Где ты была? – спросила она, не поднимая глаза от книги.
– У Джейми.
– Не лги мне, Сара. Джейми звонил тебе больше часа назад.
У Сары болели ноги и спина. Ей нужен был горячий душ и мягкая постель. Она прислонилась к стене, стараясь держаться от матери настолько далеко, насколько это возможно, не выходя из комнаты.
– Я просто гуляла с друзьями. Совсем забыла о времени. Извини.
– Твоя сестра сказала, что ты уже несколько недель приходишь домой поздно.
Сара закрыла глаза. Какого черта мать вдруг озаботилась тем, чем она занимается? Год назад Сара что угодно бы сделала, чтобы получить такое внимание, но теперь ей хотелось слиться со стеной. Ей хотелось быть невидимой для всех, кроме него.
– Прости, мам, но мне больше не в чем признаться. Я гуляла с друзьями и не следила за временем. Я больше не буду.
Мама положила книгу.
– Я знаю, что происходит. Тебе четырнадцать; ты пытаешься заявить о своей независимости. Ты пробуешь границы своей личности. Это совершенно здоровый, естественный импульс для любого представителя твоей возрастной группы.
– Я не представитель возрастной группы, мама.
– Ну конечно, нет. Ты Сара Джейн Кларк. Человек. Я понимаю тебя. – Она улыбнулась. – Ты личность, которой нужно узнать, каковы ее границы. Значит, начнем переговоры.
Саре хотелось, чтобы ее мать была нормальной, чтобы она просто поорала пару минут и лишила ее карманных денег или что-нибудь в этом роде. Но нет – она все делала так, как велят Новейшие Научные Исследования. Каждое решение по выполнению родительских обязанностей согласовывалось с Мнением Экспертов. Книга, которую читала мать, наверняка называлась «Повышение родительской квалификации». Наверняка она учила «придавать ребенку уверенность в себе, используя переговоры вместо требований. Позволять ребенку самому отвечать за свое поведение».
Пожалуй, дело пойдет быстрее, если ей подыграть.
– Хорошо, мне хотелось бы, чтобы ты разрешила мне гулять до девяти часов в будни и до двенадцати в выходные.
Смешок.
– Первое правило ведения переговоров: всегда проси больше, чем ожидаешь получить. Хорошо, я не принимаю твой вариант и предлагаю тебе возвращаться из школы прямо домой каждый день. О выходных мы будем договариваться в каждом отдельном случае, в зависимости от того, где ты будешь их проводить и с кем.
– Я не могу возвращаться каждый день сразу после школы. Мой учитель английского занимается со мной после уроков.
– Почему?
– Я немного отстала по английскому. За последнее задание получила только «В».
Мать кивнула. «Ладно. Можешь заниматься с учителем, но приходи домой к половине седьмого».
– А сейчас можно я пойду спать?
– Еще минутку. Мы должны принять решение о твоем наказании. Что-нибудь соразмерное провинности. Как ты думаешь, что будет справедливо?
– А я подумала, что обсуждение границ и есть мое наказание.
– Как остроумно, – мать вздохнула. – Хорошо, тогда решать буду я. Ты на месяц лишаешься права на прогулки. Только в школу и домой. Один месяц. О'кей?
– Чудесно. Я все равно не хочу ходить никуда, кроме школы.
– Ну да, Сара, конечно же. Спокойной ночи.
Сара стала выбираться из комнаты, стараясь идти нормальной походкой и оставаться в тени. Если мать заметит, что она хромает или, еще хуже, какие у нее засосы на шее, ей придет конец. Добравшись до двери, она бросила украдкой взгляд на маму, чтобы убедиться, что та ничего не заметила. Ей не стоило беспокоиться: мама уже опять погрузилась в чтение.
6
Когда мистер Карр вошел в класс, Сара улыбнулась. Он не брился сегодня утром, и щетинки, которые она часто чувствовала на его лице к концу дня, теперь были хорошо видны. Она могла попросить разрешения выдернуть волосок зубами, а может быть, он позволил бы ей побрить себя.
Она улыбнулась не только из-за щетины; сегодня он вообще выглядел как-то странно. Обычно он зачесывал волосы наверх и укладывал их с помощью геля, но сегодня они были зачесаны гладко. Его нос покраснел, как будто он провел вчерашний день на пляже, а под глазами были круги. Он выглядел старым – так и казалось, что, стоит подойти к нему поближе, учуешь запах лекарства от кашля и нафталина. Ей не терпелось подразнить его тем, что он выглядит, как старая развалина. А он станет дразнить ее в ответ, потому что она ведь тоже кошмарно выглядит. Помятый вид их обоих был следствием того, что произошло вчера вечером в раздевалке для мальчиков, и от сознания этого ей стало жарко. Она чуть не лопалась от радости, просто глядя на то, как он изменился. «Только поглядите, что моя любовь с ним сделала, – думала она. – Моя любовь так сильна, что это видно».
Она заставила себя отвернуться и пристально смотреть в книгу, чтобы казалось, что она улыбается только что прочитанному. Вряд ли кто-то стал бы за ней наблюдать, кроме Джейми, который все равно бы понял, чему она улыбается. Она снова вскинула глаза и посмотрела прямо в глаза мистеру Карру. О! Как могут глаза быть такими зелеными? Она видела каждый дюйм его тела и чувствовала удивление и радость от того, на что были способны некоторые его части, но глаза она любила больше всего. Его глаза раздевали ее догола; под его взглядом она была обнажена куда больше, чем когда просто снимала одежду.
Он прокашлялся. «Прежде чем мы начнем, я должен сделать объявление».
О, и голос его она тоже любила. Может быть, даже больше, чем глаза. Так тяжело смотреть на него, когда нельзя к нему прикоснуться. Она стиснула коленки и уставилась на свой стол.
– Как вы все знаете, до конца этого полугодия нам осталось всего около трех недель. – Он подождал, пока стихнут радостные возгласы, и продолжил: – Это значит, что вам остается меня терпеть еще четырнадцать уроков.
Сара взглянула на него. Он смотрел на дальнюю стену, не улыбаясь.
– Когда вы вернетесь после каникул, у вас будет новый учитель, которому, без сомнения, занятия с вашим классом доставят столько же удовольствия, сколько и мне.
Сара пыталась усилием воли заставить его взглянуть на нее. Ей нужно было знать, что это значит. Ей необходимо было посмотреть ему в глаза.
– Вас что, уволили? – громко спросил Джерри Глинсон. Все засмеялись, кроме Сары, которая теперь была уверена, что именно это и произошло.
– Как ни странно, нет. – Он улыбнулся, но улыбка была притворной. – Я переезжаю в Брисбейн.
Он все не смотрел на нее. Брисбейн? Нет, это неправда. Она пыталась глубоко вдохнуть, но воздуха не хватало. Чья-то рука легонько сжала ее плечо.
– Ты в порядке? – прошептал Джейми. Она покачала головой.
– Почему вы вдруг решили переехать?
– Вовсе не вдруг, – мистер Карр адресовал свой ответ дальней стене. – В Брисбейне живут родственники моей жены. Мы уже некоторое время планировали этот переезд. Сегодня утром я подтвердил свое новое назначение на кафедре.
Желудок Сары сжался, горло наполнилось желчью. Зажав рот рукой, она оттолкнула стул и выбежала из комнаты. Она слышала, как Джейми позвал ее по имени, как мистер Карр начал: «Что слу...» Джейми ответил: «Ах ты, сраный извращенец». Она успела наклониться над мусорным ведром в коридоре и рассталась со своим завтраком. Когда приступ рвоты прекратился, она увидела, что рядом с ней стоит Джейми, а дверь класса закрыта.
– Сраный извращенец, – повторил Джейми.
– Иди ты, Джейми. – Сара вытерла рот и направилась обратно в класс.
В досужий час читали мы однажды
О Ланселоте сладостный рассказ;
Одни мы были, был беспечен каждый.
Над книгой взоры встретились не раз,
И мы бледнели с тайным содроганьем;
Но дальше повесть победила нас.
Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем
Прильнул к улыбке дорогого рта,
Тот, с кем навек я скована терзаньем,
Поцеловал, дрожа, мои уста.
И книга стала нашим Галеотом!
Никто из нас не дочитал листа. *
Сара отдала листок.
– Это что за хрень?
– Данте Алигьери. Это из «Ада», Сара. Я знаю, ты еще не читала его, но когда-нибудь прочтешь. Ты прочтешь это после того, как я уеду, и вспомнишь обо мне. Понимаешь, Франческа и Паоло...
– Не буду я это читать. – Она вырвала бумажку из его руки, разорвала ее надвое, потом на четыре части. – Не могу поверить, что ты так поступишь.
– Сара, прошлая ночь была безумием. Ты ведь понимаешь, правда?
– Я подумала, что это... Я была счастлива.
Он выпрямился и провел ладонью по волосам.
– Попытайся понять... Я возвращаюсь домой в половине десятого; вся семья ждет меня с шести часов. У меня разорвана рубашка. На моей груди следы укусов. У меня, черт подери, вся спина расцарапана. Моя жена расплакалась, и я не мог ее успокоить. Потом... – Он трижды глубоко вздохнул. – Девочки еще не спали. Они тоже плакали... – Мистер Карр прижал лоб к доске. – Мне пришлось выбирать, Сара.
– А как же я? У меня есть выбор?
Он молчал слишком долго.
– Так что же, все кончено? – В ней поднималась паника. Ее ум судорожно искал что-нибудь – что угодно, – что заставило бы его передумать. – Все это... все, что ты, что мы делали, все, что ты говорил мне. Я не верю, что ты врал. Я знаю, ты говорил честно. Наши души соединились! Я это знаю наверняка. Я чувствую это каждый раз, когда мы, о боже, я даже не знаю, как это назвать. Но в этом мы одно. Ты знаешь, что это правда.
________________________
*Перевод М. Лозинского
Мистер Карр опустился на колени у ее ног. Он зарылся лицом в ее колени. Ей хотелось причинить ему боль, двинуть его коленом в челюсть, ударить кулаком в лицо, заехать ногой по поганым яйцам. Нет, ей только хотелось захотеть этого. Ей так хотелось бы его возненавидеть.
– Что мне сделать, чтобы ты остался?
Его слова были заглушены юбкой, но все же слышались достаточно ясно:
– Ничего. Прости меня.
Она не могла поверить ему. Он расстроен сценой со своей дурацкой семьей. Он успокоится, если она поможет ему. Она стала гладить его грязные волосы, жалея, что не может вымыть их.
– Так сколько нам осталось?
Он взглянул на нее снизу вверх.
– Ты все еще хочешь быть со мной?
– А как же. – Она заставила себя улыбнуться.
– Я уезжаю через месяц.
Месяц – достаточно долгий срок, чтобы он передумал. Более чем достаточно. Сара не стала делиться своей надеждой. Она мужественно кивнула.
– Ладно. Тогда давай не будем тратить время на ссоры и слезы.
Он зарыдал и снова уткнулся лицом ей в колени, на этот раз сначала вздернув вверх ее юбку. Его щетина царапала ей бедра, а слезы смочили их. «Спасибо, Сара, о моя Сара, спасибо». Она гладила его по голове и чувствовала себя сильной.
7
Весь август Сара была уверена в том, что мистер Карр останется в Сиднее. Их послеполуденные свидания были страстными как никогда, и много, много раз он говорил ей, что они будут всегда вместе. Верить ему или не верить – такой вопрос не стоял: она чувствовала правду его слов глубоко-глубоко внутри. Быть с ним – было все равно, что дышать, а все остальное напоминало бег под водой.
Джейми говорил, что она ошибается, но он слишком ревновал, чтобы быть объективным. Кроме того, он не знал мистера Карра так хорошо, как она. Он не понимал, что все, что говорил мистер Карр своему классу, семье, директору, было лишь необходимыми уловками. Это были общественные слова, сочетающиеся с его общественными репутацией и имиджем. Только Сара видела его истинное «я» и слышала его настоящие мысли, и поэтому лишь она могла знать, что ничто в мире не может удержать его вдали от нее.
А потом, в последний школьный день, было собрание, и ему преподнесли прощальный подарок – кожаный портфель с инициалами, выгравированными на ручке, – и он произнес речь, в которой назвал школу, где собирался преподавать, и пригород Брисбейна, где она находилась, и все это выглядело так конкретно. Впервые она подумала, что Джейми, возможно, прав. Может быть, мистер Карр никогда не говорил о своем переезде потому, что это расстроило бы ее и испортило их встречу. «Чтобы ты не возникала», – как сказал Джейми.
Но ведь мистер Карр сказал, что у него для нее есть сюрприз, и она подумала, что глупо в нем сомневаться. Сюрприз будет не настоящим сюрпризом – просто он сообщит ей, что только уходит из школы, а не уезжает из штата. Он скажет, что, конечно, никогда не покинет ее.
– Завтра утром, – сказал он, сжав ее руки так, что ей пришлось собраться с духом, чтобы не поморщиться, – жди меня в начале твоей улицы в восемь.
– Я увижу тебя в субботу? – Сара поцеловала его. – Вот здорово! Куда мы поедем? Что мне надеть?
– Куда мы поедем – это сюрприз. Надень что-нибудь нарядное. И скажи маме, что вернешься поздно.
Раннее субботнее утро 28 августа 1995 года было достаточно прохладным, чтобы надеть джинсы, но он ведь сказал, чтобы Сара надела что-нибудь нарядное, поэтому она надела белое хлопковое летнее платье с бабочками, вышитыми на корсаже и по подолу. Мистеру Карру оно очень понравилось: он поцеловал каждую бабочку, а в машине накинул на Сару свою кожаную куртку. Пока он вел машину, он молчал. Работало радио – какая-то легкая радиостанция для взрослых, и он подпевал вполголоса, часто поглядывая на Сару с улыбкой.
Ехали они недолго. «Сюрприз», – сказал он, припарковываясь у Парраматта Мотор Лодж.
– Мы остановимся в мотеле?
– Подожди, пока я заплачу за номер.
Он пробежал через парковку и через минуту вернулся, держа в кулаке ключ с деревянным бруском вместо брелка.
– Пошли, Сара, не будем терять времени. Поторапливайся.
Сара впервые в жизни оказалась в комнате мотеля, но едва заметила обстановку. Оранжевые занавески, старое зеркало и темнота – вот все, что запомнилось ей в комнате. Как только она вошла, он приказал ей снять одежду и толкнул ее на пол.
– Сегодня, – сказал он, – ты моя.
И тогда она поняла, что он и правда уезжает в Брисбейн.
Первый час он кусал ее ноги. Он начал с левой лодыжки, перешел на голень, икру, колено, бедро, затем правое бедро, а потом опять вниз к лодыжке. Она плакала и била его ногами в лицо, пока уже нельзя было разобрать, течет кровь из ран на ее ногах или из его носа и рта.
– Ненавижу тебя, – сказала она, когда он вошел в нее и его ноги бередили тысячу укусов на ее ногах.
– Нет, нет. – Он скатился с нее со стоном, кончив на ее бедра. Он втер это в ее кожу, смешав с кровью. Потом вылизал ее дочиста и стал целовать так нежно, что она опять заплакала. Он сжимал ее груди, нежно лаская губами соски. Он называл ее ангелом, принцессой, «осараосарао». Она умоляла его не уезжать.
– Я должен уехать, но все будет хорошо. – Он стал целовать все ее лицо.
И если душ в нем две, взгляни,
Как тянутся они друг к другу:
Как ножки циркуля они
В пределах все того же круга. *
____________________________
*Джон Донн, «Прощальное слово», перевод А. М. Шадрина.
– Что за дерьмо?– зарыдала Сара. – Что за кошмарная идиотская чепуха?
– Сара, ты должна…
Сара ударила его ладонью по лицу, сильно – один, два, три раза.
– Заткнись, – сказала она. – Ты ведь не разговаривать меня сюда привез, и что бы ты ни говорил, я все равно не хочу тебя слушать.
Он поймал ее на слове. Весь остаток дня между ними не было ничего похожего на слова. Не было ничего похожего на то, что она когда-либо испытала. Утренние укусы были ничто по сравнению с этим – просто невинное развлечение. Она думала, что умрет, и ей было все равно. Зверь боролся не на жизнь, а на смерть, и она хотела, чтобы он победил.
В конце дня Сара едва могла приподнять голову. Мистер Карр отнес ее в душ и помыл. Он много плакал, но ничего не говорил; молчала и она. В конце концов, о чем можно было говорить, когда они больше не кусали и не царапали друг друга, когда стихли крики? Он молча довез ее до автобусной остановки и сохранял молчание, пока она рыдала и царапала ногтями его неподатливое плечо. Наконец Сара, слишком усталая, чтобы продолжать, вышла из машины, и он уехал.
Часть вторая
1
Джейми пробирался через толпу гостей, вглядываясь в собравшиеся группы, выискивая Сару. Джесс недавно вернулась из шестимесячного тура по Европе и привезла с собой нового парня; Сара обещала, что придет. Джейми посмотрел в холле, в гостиной, в бильярдной, на кухне, даже заглянул в пару ванных комнат, хотя сейчас было еще слишком рано даже для нее, чтоб запереться там с кем-то. Он подумал, что следовало все-таки настоять на том, чтобы подвезти ее: только это позволяло быть уверенным в том, что она действительно будет там, где сказала.
