Текст книги "Черный Ключ (СИ)"

Автор книги: Эми Эвинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Он поднимает с пола медную пружину и крутит ее в руках.

– Зачем так много часов? – спрашиваю я.

– Я рассказал тебе немного о своем детстве, – говорит он. Я внутренне съеживаюсь, вспоминая ужасающую историю о том, как Люсьен был кастрирован против своей воли собственным отцом, и как смотрели на это его мать и сестра. – Мне нравилось разбирать одни часы в нашем доме и собирать их обратно. Старые привычки, как говорится, отмирают с трудом. – Он смотрит на стену часов позади себя. – Некоторые из них чувствуют себя очень старыми друзьями.

Мне кажется, что я действительно мало что знаю о Люсьене.

– Как долго ты их коллекционировал?

Он медленно начинает разворачивать катушку в руках. – С тех пор, как мне было двенадцать. Это седьмая итерация моей стены часов. Некоторые из них я сохранил. Большинство из них новые. Часовщики в Банке обожают меня. К счастью, ни Курфюрстина, ни Курфюрст, похоже, не замечают и не волнуются о том, чтобы мы каждый год заказываем так много новых часов. – Он вздыхает. – Они не поняли бы, если бы я когда-либо должен был объяснить это им. Эти часы успокаивают меня. Они напоминают мне, кем я был. Для них это было бы глупо.

– Для меня совсем нет, – говорю я.

– Я знаю, милая. – Катушка полностью распустилась в тонкую медную проволоку. Люсьен сгибает её пополам и бросает в сторону на стол. – Я помню, как впервые услышал, как ты играешь на виолончели. На бале Курфюрста. Насыщенность твоей игры, простота музыки, выражение на твоем лице… Я помню, как думал, что узнаю это чувство.

– Казалось, это было так давно, – говорю я.

– Да, я представляю, что для тебя это и вправду так.

– А для тебя нет?

Люсьен пожимает плечами. – Я живу в этом округе очень долгое время. Полагаю, я уже привык к тому, как здесь проходит время. Оно старит тебя. Оно меняет тебя.

Наступает тишина, нарушаемая лишь журчанием колб и тиканьем часов на стене.

– Хэзел сбегала, – говорю я. – Она как-то выбралась из медицинской комнаты и прибежала на кухню. Она сказала… кто-то пытается убить ее. Думаю, она имела в виду Кору. Но это не может быть правдой, да? И Кора отрицала это, сказав, что Хэзел была под препаратами или что-то вроде того.

– Она сбегала из медицинской комнаты? – сказал Люсьен, приподнимая бровь. – Впечатляюще.

– Она сказала, что кто-то пытался убить ее, – говорю я снова. Я не чувствую, что он понимает всю серьезность ситуации.

– Мы знаем, что кто-то пытается убить ее, Вайолет, – терпеливо говорит он. – Вот почему ты вернулась в Жемчужину в первую очередь.

– Итак, что же мне делать? – спрашиваю я, стукая кулаком по подлокотнику кресла. – Она была прямо там, Люсьен, прямо передо мной, умоляя о помощи, и я… я ничего не могла сделать.

Он поджимает губы. – Боюсь, нам ничего не остается, кроме как позволить всему этому закончиться. Полагаю, Герцогиня усилила ее охрану после стрельбы. Это лучшее, на что мы можем надеяться – точнее, все, на что мы можем надеяться. Планы этого общества осуществятся в день Аукциона, или нет. Время покажет.

– Как ты думаешь, за стрельбой стояла Курфюрстина? – спросила я.

– Это, безусловно, самая популярная теория. – Я бросаю на него взгляд. – Да, – признается он. – Я так думаю.

Я содрогаюсь. – Это так странно, – говорю я. – Жизнь во дворце идет как ни в чем не бывало. Как будто герцога никогда не существовало.

– Боюсь, его не особенно любили. – Он прикладывает руку к груди. – Забыл сказать тебе! Эш вошел в контакт со своими бывшими коллегами. Они жаждут присоединиться к нам. Какое счастье! Группа высококвалифицированных и натренированных молодых людей с доступом в Жемчужину и из нее. Я сам не смог бы спланировать это лучше.

– С ним все в порядке? – спрашиваю я, вскакивая на ноги. – Что еще он тебе сказал? Охра в порядке? Когда ты с ним разговаривал?

– Он в порядке, как и твой брат. Я сам не разговаривал ни с одним из них. Они связались с одним из моих источников два дня назад-я полагаю, ты встречалась с ним во время своего пребывания в Банке. Кобблер, как его называют.

– Да, я хорошо его помню. – Я сажусь обратно, мое сердце бьется быстро. Охра и Эш все еще вместе. С ними все в порядке.

– Он собирается завербовать столько компаньонов, сколько будет в его силах, как в самой Жемчужине, так и за ее пределами. Думаю, он придумал что-то вроде секретного кода. Он сопроводит тех, кто находится в Банке к членам Общества, расположившимся у стены Дома Аукциона, в день его проведения.

Я помню, о чем мне поведала записка Эша. Я буду там в день аукциона. Он сдержит свое обещание.

Люсьен продолжает говорить. – Каждый наш сообщник повяжет кусок белой ткани вокруг правого плеча, чтобы их можно было отличить, – он похлопывает меня по колену. – Это была идея Эша, замечу, довольно умная. Я распространю эту информацию среди оставшейся части Общества. Это поможет нам идентифицировать друзей.

– Не легче ли будет Ратникам нас опознать?

– Я не думаю, что для Ратников, которые против нас, имеет большое значение, кого подстрелить – члена Общества или случайного владельца магазина. А для тех Ратников, которые на нашей стороне, будет невероятно полезно видеть, кому они могут доверять.

Я удивлена, что он не выбрал черную ткань. Черный Ключ и все в этом духе.

– Мне кажется, это символизирует Белую Розу, – говорит Люсьен. – Которая на самом деле так же важна, как и Чёрный Ключ, хоть и не так широко известна

– Да, – бормочу я. – Это замечательно.

Повисает тишина спокойствия. Я думаю о нашем последнем разговоре с Эшем, тогда, на сеновале, насчёт нашего совместного будущего. На секунду я позволяю себе поверить в то, что это может быть реально.

– Чего ты хочешь для будущего этого города, Люсьен? – спрашиваю я.

Он лениво улыбается. – Никаких стен. Никакого разделения. Объединённый город. Правительство, выбранное на основании умственных качеств и глубины сравнения, а не кровных линий и Домов. Люди из каждого округа имеют представительство. Я хочу, чтобы жизни людей этого города были защищены законом.

– Да, – соглашаюсь я. – Никаких больше стен. Я хочу, чтобы все видели друг друга как людей, не как компаньонов, суррогатов или служанок. – Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах лака для дерева, книг и краски. – Мне действительно здесь нравится.

Люсьен на мгновение выглядит счастливым, его глаза светятся от эмоций.

– Спасибо, – говорит он наконец. – Ты даже не представляешь, как много это значит для меня. И насколько больно мне просить тебя об одной услуге.

– Что угодно, – говорю я.

– Если придёт время… Аукцион…и мы проиграем…

– Давай не будем думать об этом. – Он поднимает руку. – Должны же мы допускать неблагоприятный исход… Я хочу, чтобы ты разрушила это место.

Я с удивлением вздыхаю. – Что? Почему?

Люсьен вглядывается в колбы, часы, незаконченный портрет Азалии. – Я не дам этому попасть в их руки. Только ты можешь это уничтожить.

Когда он говорит это, я чувствую, что воздух вокруг меня начинает покалывать, заряжаться. Воздух и я можем разрушить это место полностью. Даже если это разобьёт мне сердце.

Он смотрит на меня, его взгляд наполнен отчаянием и мольбой. – Прошу, Вайолет. Не дай им забрать эту последнюю часть меня.

У меня нет выбора, кроме как согласиться. – Хорошо, но только если по-другому нельзя. – Я кладу свою руку поверх его. – Азалия бы так гордилась тобой.

Люсьен издаёт тихий всхлип, потом берет себя в руки. – Я надеюсь. – Он берет мою руку и нежно целует костяшки пальцев. – Я и не думал, как ты меня изменишь. Я и не осознавал, насколько полон предубеждений, насколько недальновиден. Мне казалось, что я знаю все; я думал, что у меня есть план, и казнь будет простой. Я ошибался.

– А разве мы все в какой-то степени не ошиблись? – говорю я. – То есть не так ли мы учимся быть правыми?

– Ты хороший человек, Вайолет Ластинг. Я надеюсь, это никогда не изменится.

– Ты хороший человек, Кобальт Рослинг. – Люсьен загорается, когда я использую его настоящее имя. – Я надеюсь, мы оба выберемся из этого живыми. Этот город нуждается в тебе. – Настроение в комнате становится слишком безрадостным, и я делаю попытку изменить это. – И мне уже надоело быть Имоджен. Как ты это выносишь?

Люсьен кладёт ногу на ногу и откидывается на спинку дивана. – Знаешь, я уже больше не возражаю. Думаю, я полностью овладел этим именем. Здесь столетиями не было Люсьена. Ты знала, что Курфюрст лично дал мне имя? Поскольку ещё не было Курфюрстины, когда я был куплен Королевским Домом. – Его глаза затягиваются пеленой воспоминаний. – Я был так напуган, меня трясло. Там была древняя женщина по имени Гемма, она тренировала меня. Однажды Курфюрст вошёл в столовую как раз во время освоения мной основ прислуживания. Он-заядлый охотник, и я знал это. Он спросил меня о всех возможных видах добычи, обитающих в Королевском Лесу, и самых эффективных методах поимки каждого. Он спросил меня о королевских родословных. Он дал мне разобранный пистолет и смотрел, как я собираю его, пока лакей засекал время. Он дал мне список налогов, собранных с некоторых королевских предприятий на Ферме и попросил меня предсказать, сколько процентов будет прирост за следующие 10 лет. Мне тогда только исполнилось 11. Под конец я истекал потом. Я помню, Курфюрст свернул несколько листов пергамента, передал их Гемме и сказал: «Самый впечатляющий. Его имя будет Люсьен». Так и случилось, я больше не был Кобальтом.

– Ты все ещё им являешься, – настаиваю я.

– Полагаю. – Он почёсывает бровь. – Не смотря на всю и надменность, и легкомыслие, они все же просто люди. Чудаковатые, да, но по сути все люди одинаковые. Курфюрст был очень одинок. Я думаю, поэтому он женился на Курфюрстине. На самом деле, я всегда подозревал, что он все ещё влюблён в Герцогиню.

– Почему тогда их помолвка была разрушена? – удивляюсь я вслух.

– Потому что так и должно быть, – говорит Люсьен, вставая, – твоя догадка такая же хорошая, как и моя. Пойдём. Мы и так надолго здесь задержались.

Когда мы покидаем тайную комнату и спускаемся обратно в суетливые коридоры для прислуги, я чувствую, как покидаю сон и снова возвращаюсь в реальность. Мастерская Люсьена ощущается частью другого мира.

Я правда надеюсь, что мне не придётся его разрушить.

Глава 17

ОДНА НЕДЕЛЯ.

Это все, что у нас осталось. Семь дней до того, как мир изменится в лучшую или худшую сторону. Рэйвен и Сил завтра должны покинуть Южные Ворота. И следующий поезд, на который они сядут, будет до Аукционного Дома.

Я тащу корзину с бельём Корал для стирки, погружённая в мысли о суррогатах, Аукционе и о скором дедлайне, приближающемся с каждым днём.

Мастерская Люсьена также продолжает всплывать в моем сознании – колбочки, незаконченные картины, Часы на стене, символизирующие его детство. Я ненавижу обещание, которое дала ему, но я знаю, что сдержу его. Люсьен прав. Это место никогда не должно попасть в руки знати.

Я едва уделяю внимание тому, в каком направлении иду, так что прямо за поворотом я наталкиваюсь на Доктора Блайта. Я роняю корзину, и нижнее белье Корал разлетается по каменному полу.

– Ой! – кричу я, быстро опускаясь на пол, чтобы собрать разбросанные вещи.

– Мне ужасно жаль. – Доктор Блайт нагибается, чтобы протянуть мне руку, но я отмахиваюсь.

– Нет-нет, все нормально, я не смотрела, куда иду. – Я тяну время, подбирая шелковую сорочку и заталкивая ее в корзину, надеясь, что он продолжит свой путь.

– Вы именно тот человек, которого я искал. – Доктор Блайт, кажется, рад видеть меня. Но это чувство не взаимно. – Пожалуйста, напомните Корал, что ей нужно запланировать встречу со мной перед Аукционом, чтобы мы смогли обсудить протокол создания эмбриона, проверить совместимость с суррогатом, и все в этом ключе.

– Д-да, – заикаюсь я, пытаясь встать. – Конечно.

– Как насчёт шести часов сегодня вечером?

Я держу свой взгляд прикованным к корзине в руках. – Это должно подойти. Она будет в Банке для примерки окончательной версии своего платья в два, но я могу вернуть ее сюда к шести.

– Замечательно. – Доктор скрадывает ладоши вместе и вежливо мне кивает. – Доброго дня.

Я быстро делаю реверанс и продолжаю свою путь вниз по коридору, передавая белье краснолицей прачке. Потом поднимаюсь по лестнице обратно на второй этаж, в западное крыло. Как только я появляюсь из-за бюста старого Герцога, я натыкаюсь на другое знакомое лицо.

Рай одет безукоризненно, как обычно. На самом деле, я не видела его раньше в этом дворце без Карнелиан, но сейчас он один. И странно на меня смотрит. Я снова делаю реверанс из-за отсутствия лучшей идеи. Он оглядывается на пустой коридор, потом снова поворачивается ко мне.

– Вайолет? – говорит он тихо.

Мои глаза расширяются. – Как?

Но до того, как я успеваю сказать следующее слово, он затаскивает меня в маленькую комнату на другой стороне коридора. Стены здесь заставлены стеклянными ящиками с бабочками.

Рай хватает меня за запястье, мои вены пульсируют в его хватке.

– Эш передает привет нам обоим.

– Он в порядке? – спрашиваю я. – Где он? Ты с ним говорил?

– Нет, но это сделал кое-кто другой. Общий друг.

Я предполагаю, что он имеет ввиду другого компаньона.

– Кто? Когда?

Он посмеивается, и я думаю, не под наркотиками ли он. – Не один из тех, кого ты знаешь. И вчера.

– Он сказал что-нибудь о моем брате?

– О ком? Нет. – Рай осматривает меня с ног до головы и присвистывает. – Он сказал, что ты выглядишь иначе, но…вау. Вы суррогаты полны сюрпризов.

– Я больше не суррогат, – говорю я.

– Точно, – говорит он, – в любом случае, я хотел сказать тебе об этом раньше, но от Карнелиан трудно отойти.

– Не сомневаюсь, – бормочу я.

Он ухмыляется. – Да, она довольно одержима Эшем. Не может перестать спрашивать о нем. Герцогиня тоже, по началу, но теперь она перестала. Но не Карнелиан.

– Ужасно, – сухо говорю я, переводя тему разговора на более важную. – Он говорил с другими компаньонами? Они собираются нам помочь?

– Ты имеешь ввиду помочь Черному Ключу? Конечно. – Он пожимает плечами. – Не похоже, чтобы наши жизни могли стать еще хуже.

Я кусаю губу.

– Я живу в старых покоях Эша, – говорит он. – Уверен, ты помнишь дорогу туда, – он подмигивает. – Приходи ко мне сегодня ночью, и мы поговорим.

Я жду несколько секунд после того, как он уходит, потом спешу по коридору в покои Корал. Я так отвлечена новым развитием обстоятельств, что, пока готовлю ее для поездки в Банк, я одеваю ее туфлю не на ту ногу.

– Что-то не так? – спрашивает она.

– Ничего, мисс, простите, – мямлю я, исправляя свою ошибку.

Мисс Мэйфилд одна из лучших портних в Одиноком Городе. Ее лист ожидания, должно быть, длиной в милю, и Корал не может перестать болтать о том, насколько великолепным будет ее платье.

– Я выбираю розовое, это точно, – говорит она, поднимая глаза, пока я наношу ей подводку. – Моя мама всегда носила синее или серебряное на аукцион. – Она фыркает. – Мне больше идет розовый.

– Да, мисс. – Я внезапно вспоминаю о просьбе Доктора. – Доктор Блайт хотел бы увидеться с Вами сегодня вечером после примерки. Он сказал…

– Моя первая встреча по поводу суррогата! – Корал изучает своё отражение в зеркале, пока я заканчиваю с подводкой. – Конечно. Мы же вернемся задолго до этого?

За последние несколько недель я выучила, что все «наше» расписание полностью в руках Корал. Она чего-то не хочет? Оно и не происходит. Хотя она все равно всегда настойчиво спрашивает меня.

– Да, мисс, – говорю я. – Составит ли Вам компанию Гарнет сегодня днём?

Я не часто видела Гарнета с момента смерти его отца. Он полностью отдался своим обязанностям Ратника, совершая больше поездок в нижние округа, чем раньше.

Коралл хихикает. – Мальчики не приходят на примерки платьев. – Она почёсывает нос. – Но Карнелиан будет там. Она всегда такая скучная и серьезная.

– Карнелиан идёт на Аукцион?

– Конечно нет, Имоджен, она же не замужем. Но будет много торжеств днём позже, званые ужины, конечно же, и прочие вечеринки, так что она должна хорошо выглядеть на них, не смотря на то, что она не может присутствовать на самом мероприятии.

Корал играет с кудряшкой у своего левого уха.

– Моя мать всегда рассказывала мне истории об Аукционе с тех пор, когда я была маленькой, и не могу поверить, что я наконец могу туда пойти. Звучит так чудесно. Там комнаты для развлечений, игры на газонах. Он начинается в полдень и продолжается весь день! И там есть занятия для женщин, ожидающих возможности купить суррогатов, а после для тех, кто их купил. Я никогда раньше не была внутри амфитеатра, но я слышала, там очень мило. – А я была внутри амфитеатра и слово ‘мило’ совсем не подходит для его описания. – Там будут еда и напитки, и игры, которые можно посмотреть, и музыканты, и жонглеры, и все виды веселья!

Она так возбуждена. Как если бы Аукцион не был кучей девочек, которых привезли в странное место, накачали наркотиками, нарядили, а потом выставили на сцену. Как если бы весь тот страх, все то отчаяние и печаль, вся та боль, были бы просто развлечением.

Но этот Аукцион не будет таким, как остальные.

В этом я должна убедиться лично.

Глава 18

Я сижу в автомобиле напротив Корал и Карнелиан, когда мы едем на Северный вокзал. Мастерская Мисс Мэйфилд находится в Северном квартале Банка.

– Это так глупо, – ворчит Карнелиан. – После всех этих взрывов, бунтов и прочего. Не могу поверить, что она посылает нас туда.

– Ерунда, – отвечает Корал. – За неделю не было ни одного взрыва.

– Не в Банке, может быть, – говорит Карнелиан. – Но Смог и Ферма становятся довольно опасными. Ты не читаешь газет?

Я впечатлена, что Карнелиан следит за движениями Общества. Хотя я помню, как много месяцев назад за ужином Герцогиня издевалась над ней за то, что она работала на печатной машинке своего отца. Может, она всегда читала газеты, а я просто не замечала.

И в душе я с ней согласна. Поскольку Аукцион буквально на носу, королевским особам небезопасно находиться в нижних кругах. Но, конечно, они этого не знают.

– Однако Смог всегда был довольно суровым местом, не так ли? – говорит Корал. – Банк просто замечательный. Будет приятно сменить обстановку.

– Я до сих пор не понимаю, почему я не могла позвать Рая, – говорит Карнелиан.

– Да, он очень забавный, не правда ли? – ответила Корал. – Я помню, когда он был моим компаньоном. Он делал пародии на слуг, которые заставляли меня смеяться целыми днями.

Я и забыла, что Рай работал на Дворец Пера. Мне кажется это неправильным, неестественным, что она и Корал делили компаньона, но я полагаю, что это, должно быть, происходит постоянно.

– Не напоминай, – бормочет Карнелиан.

– И он намного приятнее, чем этот ужасный Эш Локвуд, – продолжает Корал, не обращая внимания на убийственное выражение лица Карнелиан. – Я помню, как ревновала, когда герцогиня купила его для тебя! Моя мать умирала от желания заполучить его. Но, полагаю, все вышло куда лучшим образом.

– Не говори о нем так, как будто ты его знаешь, – огрызается Карнелиан. – Потому что ты его не знаешь.

– Ну, как и ты, на самом деле, – указывает Корал.

Карнелиан смотрит в окно и сердится до конца поездки.

Наш автомобиль въезжает на станцию, которая еще меньше, чем та, на которую прибывала я, когда притворялась Лили. Рядом с ней нет маленького домика. Она расположена в роще деревьев, их почки только начинают цвести. Поезд состоит из одного лишь вагона, поблескивающего черными медными деталями. Проводник встает по стойке смирно, когда мы подъезжаем, снимая шляпу и открывая дверь поезда для нас.

Интерьер вагона очень похож на королевскую гостиную. Есть два дивана, один обит серебристой тканью с красивым узором из снежинок, другой – золотым тиснением с листьями, а также два кресла. Светильники украшают различные столики, их оттенки в приглушенных тонах персикового и бежевого. С потолка свисает миниатюрная люстра. Мраморная статуя женщины в длинном платье, на вытянутой руке-птица. Стеклянный шкаф, заполненный бутылками, расположен рядом с очень большим, очень реалистичным портретом Курфюрста.

Карнелиан и Корал рассаживаются на противоположных диванах. Я уже поняла, что моя работа-тихо стоять в углу и притворяться, что меня не существует. Сегодняшняя газета лежит на маленьком столике; Карнелиан поднимает ее и просматривает, пока поезд грохочет вперед.

– Кстати, я читаю газеты, – говорит Корал. – Была редакторская статья Леди Делл о несправедливости предродовых помолвок.

Карнелиан фыркает. – Я тебя умоляю. Это была завуалированная попытка Курфюрстины дискредитировать герцогиню. Все знают, что она не хочет, чтобы дочь герцогини вышла замуж за ее сына. Вероятно, поэтому она послала тех мужчин убить суррогата на вечеринке Гарнета.

– Курфюрстина не сделала бы этого, – говорит Корал. – Это государственная измена. Люди просто завидуют.

– Ты действительно в это веришь, да?

Корал очень старательно игнорирует вопрос.

Карнелиан стонет. – Ты ведешь себя так, как будто не жила в этом округе всю свою жизнь. Ты знаешь, как он жесток.

– Это слово такое ужасное. – Корал поправляет шляпу. – Просто люди здесь очень эмоциональные, вот и все.

Карнелиан смеется над этим, и я рада, что она может, так как я не могу.

– Ты шутница, Корал.

– По крайней мере, я красивая и счастливая, – пожимает плечами она. – Может быть, если ты попытаешься улыбаться больше, кто-то в этом округе захочет жениться на тебе.

– Я не думаю, что именно отсутствие улыбки мешает любому дому составить мне партию, – говорит Карнелиан. – Кроме того, есть более важные вещи, чем поиск мужа и покупка суррогата.

Теперь Корал посмеивается. – Например?

Карнелиан машет перед ней газетой. – Город разваливается на части.

В этот момент железная дверь между Банком и Жемчужиной со скрипом открывается. Поезд медленно движется вперед, пыхтя в темноте, пока мы, наконец, не появляемся на другой стороне, напоминая мне снова о неприятном – насколько велика эта стена.

Но я буду не одна. Я не буду рушить стену в одиночку, как когда-то планировал Люсьен. Я думаю об Инди, Сиенне и даже Оливии, ждущих в Болоте, готовых поехать в Жемчужину с девушками на продажу. Я дума о Рейвен и Сил, прячущихся возле Южных Ворот. Интересно, как дела у Джинджер, Тони и Хны. Надеюсь, они будут готовы, а Эмбер со Скарлет и другими девочками помогли им потренироваться со стихиями. Надеюсь, они учатся и делают друг друга сильнее.

Когда свет в поезде снова зажигается, Корал самодовольно улыбается. – Как кто-либо проберется сквозь эту стену, Карнелиан? В Жемчужине мы в полной безопасности. И я уверена, что все эти дела скоро закончатся. Эти хулиганы будут пойманы и наказаны. – Она фыркает, разглаживая подолы. – Разве они не могут быть благодарны за то, что мы обеспечиваем их работой, даем им одежду и еду для животов? Это так неблагодарно с их стороны – устраивать такие истерики.

Карнелиан снова читает мои мысли.

– Корал, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. То, что ты знаешь о нижних округах, может поместиться в одной из твоих дурацких миниатюрных чашечек.

Прежде чем спор может продолжиться, поезд замедляется, и мы подъезжаем к станции Банка.

Станция скрыта также, как и в Жемчужине, если не больше. Ее прячут деревья, а за ними еще и кирпичная стена. В золотых воротах, ведущих в сам округ, нас поджидает легковой автомобиль.

Я была только в Южном квартале Банка на то короткое время, что провела с Лили, а затем на складе. Вокруг была сплошная розовая кладка и идеальные садики. Северный квартал более дикий. Все деревья здесь вечнозеленые. Здания выполнены из материалов серебристо-серого и бледно-голубого цвета, поэтому они поблескивают среди темно-зеленого. Многие из них имеют белую черепицу, создавая впечатление свежевыпавшего снега.

Мы достигаем улицы, которая вдвое шире, чем любая другая, на которой мы были до сих пор. Там полно всякого рода магазинов, и шофер останавливается, чтобы нас выпустить. Мы проходим мимо магазина с заколоченными окнами и следами поджога на стенах. Табличка на двери гласит: «Закрыто на ремонт.» Поверх надписи нарисован черный ключ.

– Неблагодарные, – бормочет Корал. Карнелиан закатывает глаза, но она несколько раз оглядывается на здание, пока оно не исчезает из виду.

Она замечает, что я смотрю на нее, и быстро отворачивается.

Я тоже смотрю в сторону. Мне не нужно, чтобы Карнелиан изучала меня слишком внимательно.

В паре других магазинов разбиты окна и висят таблички «закрыто», и я вижу еще больше ключей, нанесенных распылителем.

Магазины, оставшиеся нетронутыми, имеют большие декоративные вывески, как те, что в Южном квартале. На одной гордо написано «Лучшая модистка в Северном квартале!» над витриной с блестящими цветными шляпами. Другая провозглашает: «Прекрасное постельное белье: сделайте свой дом похожим на королевский дворец!»

Наконец, мы останавливаемся возле ярко-красного здания – резкий контраст по сравнению со всем железом и латунью, которые составляют большую часть этого квартала. Слева находится внушительный филиал Королевского Банка, а справа – мебельный магазин. На табличке над входом в красное здание написано: «Дамский магазин Мисс Мэйфилд: поставщик изысканной вечерней одежды.» Нас встречает девушка не старше меня в элегантной обтягивающей черной юбке-карандаше и блейзере.

– Корал Дома Озера, – тепло говорит она. – Мы вас уже давно ждем. И Мисс Карнелиан тоже. Проходите, проходите.

Корал впитывает внимание, как губка. Мы заходим в магазин и сразу же вызываем еще двух девушек в подобном наряде. Нам наливают кофе, предлагают свежие фрукты, а также место на роскошном бархатном диване. Я остаюсь на заднем плане, за исключением момента, когда Корал снимает шляпу и вручает ее мне. Повсюду платья, представленные на деревянных манекенах, либо висящие на вешалках, расположенные по цвету. Потолок настолько высок, что к некоторым рядам платьев можно подняться только по раздвижной лестнице, как в библиотеке герцогини. Пол покрыт ковром темно-малинового цвета, а светильник, который висит на потолке, выполнен из меди в форме множества рогов, на каждом из них есть абажур, так что комната омывается теплым светом.

– Мисс Мэйфилд сейчас подойдет, – уверяет Корал старшая девушка. – Вам понравится, когда вы его увидите, оно совершенно потрясающее. Она не спала всю ночь, заканчивая его.

Корал выглядит довольной.

– А что насчет моего платья? – спрашивает Карнелиан. Она сидит на маленьком пуфе со своей чашкой кофе, выглядя раздраженной.

– О, ваше тоже прекрасно! – щебечет помощница.

– Вы, должны быть, взволнованы, – говорит другая помощница, которая почти такой же высокая, как Инди. – Ваша тетя заказала такое платье специально для вас.

– Да, не могу дождаться, – сухо отвечает Карнелиан.

– Мы обе, – говорит Корал, улыбаясь за двоих.

– Вы уже видели списки для аукциона? – спрашивает старшая девушка.

– Нет, они никогда не приходят раньше, чем за несколько дней до этого, разве нет? Дождаться не могу, чтобы посмотреть, какие суррогаты находятся на повестке в этом году.

– Не так много, как в прошлый раз, да? – спросила третья помощница, девушка с густыми волосами и множеством веснушек.

– Нет, – говорит Корал. – Но важно качество, а не количество, не так ли?

– Кроме того, никто больше не борется за руку Ларимара, – отмечает Карнелиан.

– Нам было крайне печально услышать об той ужасной стрельбе, – говорит старшая девушка. – Я заметила, что она говорит только с Корал. – Правда ли, что их целью был суррогат?

– Да, – приглушенно отвечает Корал.

– Все говорят, что это была Курфюрстина, – вмешивается веснушчатая девушка, как будто надеясь получить подтверждение этого от Корал, но старшая девушка приказывает ей молчать пронзительным взглядом.

– Никто не знает, кто стоял за этим, – коротко говорит она. – Герцогиня, должно быть, так беспокоится о безопасности своего суррогата.

У меня скручивается желудок, в ушах звенят яростные просьбы Хэзел.

– Она держит ее в безопасности во дворце, – говорит Корал.

– И больше никаких вечеринок, пока не появится маленький сверток радости, – говорит Карнелиан.

Высокая девушка нервно хихикает, как будто она не уверена, шутит ли Карнелиан, и если да, то должна ли она думать, что это смешно.

– Ее уже заметно? – спрашивает главная помощница.

– Да, она стала довольно большой. – Корал ставит свою фарфоровую чашку.

– Поразительно, что Герцогиня сумела организовать помолвку еще до рождения милой маленькой девочки, – говорит высокая девушка, приближаясь, чтобы принять участие в сплетнях. – Как ей это удалось?

– Вы знаете Герцогиню, – легкомысленно говорит Корал. – Если она чего-то хочет, она сделает все возможное, чтобы это получить. Она хотела, чтобы я была с ее сыном, и посмотрите, что из этого вышло!

Все помощницы смеются.

– Теперь, девочки, дайте дамам немного воздуха. – Женщина, появившаяся из задней части магазина, олицетворяет стиль. На ней платье в пол сливового цвета, которое идеально подчеркивает изгибы ее бедер и груди. Детали поражают – в лиф и юбку волнообразным узором вшиты бусы, занимающие целую сторону платья, словно океан синего и серебристо-сиреневого. На плечи накинута простая шаль, производящая эффект того, будто она просто небрежно обыграла свой наряд, не особо над этим задумываясь. Ее волосы ярко-красные на резком контрасте с ее полуночно-черной кожей. Как и герцогиня, эта женщина обладает силой, способной заставить замолчать всю комнату.

Три слуги замолкают и отступают.

– Корал, как приятно снова тебя видеть, – говорит Мисс Мэйфилд, присаживаясь, чтобы поцеловать Корал в обе щеки. – И Карнелиан, ты прекрасно выглядишь. – Ее взгляд падает на меня. – Ах, наконец-то у тебя появилась фрейлина?

– Она моя, – вставляет Корал, прежде чем Карнелиан успевает ответить. – Гарнет купил ее для меня.

Мисс Мэйфилд улыбается, как кошка. – Твой муж – хороший человек. Хотя я бы хотела, чтобы он помог с нашей маленькой ключевой проблемой здесь, в Банке. Мне уже дважды приходилось перекрашивать стены магазина.

– Вандалы, – соглашается главная помощница.

– Он делает все возможное, – говорит Корал, и я не могу скрыть свою ухмылку. К счастью, никто, кроме Карнелиан, не видит меня, ее лицо становится любопытным. Я быстро исправляю выражение лица.

Мисс Мэйфилд кивает. – Хорошо, давайте не будем напрягать себя депрессивными вопросами. У нас есть платья для просмотра!

Она хлопает в ладоши, и ее помощники разбегаются, как хорошо обученные мыши. Высокая открывает множество деревянных дверей, а густоволосая вытаскивает манекен в синем платье, главная помощница следует за ней с розовым.

– Оно прекрасно! – вздыхает Корал, дотрагиваясь до мягкой ткани.

– Я думала, что мое будет красное с черным, – говорит Карнелиан, презрительно глядя на синий шифон, когда платье подкатили к ней.