Текст книги "Черный Ключ (СИ)"
Автор книги: Эми Эвинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Я провожу довольно много времени с Эмилем и получаю огромное удовольствие от его компании. Он добрый, умный и сообразительный. Мне жаль, что ему приходится жить в этом ужасном дворце. Не могу дождаться, чтобы сказать Рейвен, что мы познакомились.
Герцог напивается донельзя. Он продолжает говорить длинные тосты, которые никто не хочет слушать. Герцогиня пытается держаться от него как можно дальше, Хэзел рядом с ней. Мы с Хэзел переглянулись пару раз, но здесь просто невозможно с ней поговорить. Курфюрстина продолжает гладить ее по голове, словно собачку.
– Дамы и господа! – начинает герцог, поднимая свой бокал в третий раз. – Я хотел бы сказать т…
Внезапно музыку перекрывает громкий голос.
– Дом Озера – яд для этого города!
Посреди толпы стоит Ратник. Он меньше, чем большинство других, которых я видела, и с изможденным лицом. Участники вечеринки шокировано замолкают.
– Их кровь никогда не сядет на трон! – кричит он. Затем он достает пистолет и направляет его прямо на Хэзел.
Раздается выстрел с громких хлопком.
Глава 14
ХЭЗЕЛ.
Это все, о чем я могу думать.
Мне нужно добраться до Хэзел.
После первого выстрела начинается хаос. Доносится все больше выстрелов, и кажется, что они идут отовсюду. Кто-то тянет меня к земле, и я понимаю, что это Люсьен.
– Оставайся внизу, – рычит он мне на ухо, прежде чем броситься в стычку. Как только он исчезает, я поднимаюсь. Рай с Карнелиан бегут мимо меня, ее лицо прижато к его груди, он обнимает ее, защищая.
Хэзел. Мне нужно найти Хэзел. Этот человек направил пистолет прямо на нее.
Когда я пробираюсь сквозь народ, пытающийся найти выход, я спотыкаюсь обо что-то и падаю на землю, царапая ладони.
На меня уставились немигающие глаза герцога; на его груди разрастается красное пятно. Я отскакиваю назад и вижу, что Первый и другой Ратник стоят над телом измученного человека рядом с другим мертвым Ратником – его сообщником, я бы предположила, судя по тому, как Первый смотрит на него.
– Обыщите их, – плюется Первый. – Потом уберите их отсюда.
Сад практически пуст. Курфюрста и Курфюрстину нигде не видно – они, должно быть, были первыми, кого защитили Ратники, когда началась стрельба. Затем я вижу тонкую серебряную цепь в траве, ее конец отломан от запястья, к которому она когда-то была прикреплена. Я подползаю по земле к нему и нахожу пару маленьких ножек, торчащих из-под тела, одетого в белое.
Кора накрыла Хэзел. Я хватаю ее за руку и оттаскиваю от сестры. Она стонет.
Кровь просочилась через платье, окрашивая плечо в ярко-красный цвет. Хэзел кашляет и садится.
– Она… она потянула меня вниз, – говорит она, глядя широко раскрытыми глазами на Кору, которая впала в бессознательное состояние.
– Защитите моего суррогата, дураки! – доносятся крики герцогини, выползающей из-за стола. Третий появляется из ниоткуда, подхватывает Хэзел и исчезает вместе с ней.
Мне понадобилась каждая капля самоконтроля, чтобы не крикнуть ей вслед.
– Кора! – кричит герцогиня, видя, как она лежит у меня на руках. Она бежит и опускается на колени, ее платье вздымается сверкающими волнами вокруг нее. – Отдай ее мне, – огрызается она, выхватывая обессилевшую фигуру Коры из моих рук и прижимая ее к своей груди. – О, Кора, Кора, что они с тобой сделали…
Я никогда не видела герцогиню такой раньше. Слезы текут по ее щекам, когда она качает свою фрейлину взад и вперед, кровь просачивается сквозь пальцы.
– Помогите мне! – кричит она, и больше Ратников появляются около нее. Я встаю и спотыкаюсь, когда они поднимают Кору и уносят ее, я полагаю, в медицинскую палату. Я наткнулась прямо на Гарнета, который смотрит на тело своего отца.
– Что происходит? – беспомощно спрашиваю я.
– Я… Он… – Гарнет выглядит сбитым с толку, будто сцена перед ним не имеет никакого смысла. – Ты поможешь мне отнести его внутрь?
–Бальный зал пустует. На паркетном полу разбитые стекла, лужи вина и перевернутые тарелки с едой. Мы кладем герцога у дверей. Я беру чистую льняную скатерть и накидываю на него.
– Спасибо, – говорит Гарнет, но за этим словом нет эмоций. – Я думаю, что лакея тоже подстрелили.
Мы видим лакея, опрокинувшегося на куст. Он молодой, с медной кожей и большим носом. Я почти уверена, что его звали Джордж. Гарнет и я несем его внутрь, чтобы положить рядом с герцогом. Горничные и лакеи начали неуверенно подходить к бальному залу.
– Начните убирать это, – говорит Гарнет. Никогда не слышала, чтобы он звучал так по-командирски. Выглядит он так, будто постарел за вечер лет на десять.
– Гарнет… – но прежде чем я смогла бы продолжить, в зале начинается суматоха, и мы слышим голос, кричащий: «Ради Курфюрста, Пятый, это я, пропустите меня!»
Через несколько секунд в дверях бального зала появляется Доктор Блайт. Он внезапно останавливается и шокировано осматривает открывшуюся перед ним сцену. Он ничуть не изменился – хотя, возможно, в его густых черных волосах появилось еще несколько серых полос. Его зеленые глаза грустнеют, когда он поднимает угол скатерти, покрывающей герцога.
– Где твоя мать? – спрашивает он, глядя на Гарнета, который указывает на сад.
Доктор Блайт выбегает, и я слышу вопль, за которым следует, – Кора, позаботься о Коре, идиот!
Через секунду он возвращается и выходит за дверь. Я понимаю, что кое-кто пропал.
– Гарнет, – говорю я тихо. – Где Корал?
Гарнет моргает и оглядывается. – Я не знаю. – Мгновение он тупо смотрит в дверной проем, затем говорит: – Я… Я вернусь.
Он бредет из зала, словно в трансе.
Я направляюсь в залы в поисках Корал. Через несколько минут я нахожу ее плачущей на одной из небольших лестниц. Я сажусь и обнимаю ее, и она падает мне на грудь.
– О, Имоджен, – рыдает она.
– Тише, – говорю я на автомате, крепко ее держа, больше для собственного успокоения, чем для ее. Хэзел сегодня чуть не умерла. Я была там и была не в силах остановить это. Я пришла сюда, чтобы уберечь ее, но потерпела неудачу. Если бы Кора не… я зажмуриваю глаза, потому что не могу думать об этом.
Я наконец успокаиваю Корал и укладываю в постель. Затем я в оцепенении спускаюсь по лестнице и прохожу по коридорам, не позаботившись воспользоваться тоннелями для слуг. Я прохожу мимо бального зала, где Мэри и другие горничные убирают полы, а лакеи поднимают разбитые бутылки и сломанные столы. Я должна присоединиться к ним. Я должна помочь. Но мои ноги продолжают идти.
Проходя мимо курительной герцога, я слышу тихий шум, похожий на всхлипывание. Дверь слегка приоткрыта, и я заглядываю внутрь и вижу Гарнета, сидящего в кресле, схватившись за голову.
Я не знаю, что делать. Я собираюсь повернуться и уйти, когда он поднимает глаза.
– О, – говорит он, быстро вытирая слезы с щек.
– С тобой все в порядке? – спрашиваю я, проскальзывая внутрь и закрывая за собой дверь. Глупый вопрос. Конечно, это не так. – Ты… ты знаешь, что это было? В смысле, это было запланировано? Это была акция Общества?
– Нет, – мрачно говорит Гарнет. – Определенно нет.
– В таком случае…
– Я не знаю, Вайолет. – Его тон резкий, и он, кажется, понимает это. Он вздыхает и откидывается на спинку стула. – Я ненавижу находиться здесь, – говорит он. – Всегда ненавидел. Воняет. Никогда не понимал, почему мой отец так любит сигары. – Едва слышно, как его голос надламывается на слове «отец».
Я сажусь на край кожаной тахты. – Прости, – шепчу я.
Лицо Гарнета становится красным, и он отводит взгляд. – Мне он даже не особо нравился, – говорит он. – Он был таким неловким. Скучным. Всегда пьяным. Но я не… я не хотел, чтобы он… – Он снова вытирает глаза.
– Когда умер мой отец, я чувствовала себя такой виноватой, – говорю я тихо, сосредоточив свой взгляд на хрустальной пепельнице. – Я думала, что должна была что-то сделать, я думала… – Я прокашливаюсь. Говорить с Хэзел об этом…это одно – мне трудно поделиться этими воспоминаниями с кем-то другим. Но Гарнет нуждается в этом сейчас. – Затем я разозлилась. Что только заставило меня чувствовать себя более виноватой.
– Я не чувствую себя виноватым, – огрызается Гарнет.
Я делаю паузу. – Правда?
На шее у него пульсирует вена. Потом он оседает, в груди вздымаются рыдания. Я становлюсь на колени рядом с ним и беру его руку в свою.
– Это не твоя вина, – шепчу я.
Голова Гарнета падает на мое плечо, и я некоторое время позволяю его слезам смочить мне платье, пока мы не слышим голоса снаружи. Сапоги Ратников маршируют туда-сюда по коридорам. Гарнет садится и вытирает нос рукавом.
– Ты должна идти, – говорит он. – Мы не должны быть здесь вместе.
Я встаю. Затем я целую его в лоб. Он одаривает меня слезливой улыбкой, прежде чем я проскальзываю обратно в коридор. Я так устала. Я хочу в свою кровать.
Я почти достигаю стеклянного коридора, когда сталкиваюсь с доктором Блайтом. Все мое истощение исчезает с притоком адреналина. Вытирая лоб платком, он выглядит опустошенным.
– Добрый вечер, – говорит он и хмурится. – Извините, я не думаю, что мы встречались.
Мое сердце подскакивает к горлу. Он узнает мой голос.
– Я Имоджен, – говорю я, радуясь тому, что я так переполнена эмоциями и говорю отрывисто. – Новая фрейлина Корал.
– Ах. – Он вздыхает и кладет платок обратно в карман. – Вы не получили никаких травм? Я буду рад осмотреть вас.
Это была бы ужасная идея, так как ничего в моем теле не изменилось. Я энергично качаю головой.
– Суррогат? – спрашиваю я. – С ней все в порядке?
Одна из его бровей взлетает вверх. – Она в порядке. Я думал, вы будете больше беспокоиться о Коре.
– Да, я…как Кора? – Я чувствую, как розовеют мои щеки, и я пытаюсь силовой воли убрать цвет.
Доктор Блайт мгновение изучает меня. – Она в порядке. Пуля задела ее плечо. Она спасла жизнь суррогату. – Он потирает висок. – Простите, мы раньше не встречались? Вы кажетесь мне знакомой.
– Я так не думаю, – говорю я, глядя вниз. – Пожалуйста, простите меня, я очень устала. Приятно слышать, что с Корой все в порядке. Спокойной ночи, Доктор.
Перестань говорить, Вайолет, кричу я про себя. Не дожидаясь ответа от доктора Блайта, я торопливо иду по стеклянному коридору, не останавливаясь и не поднимая глаз, пока не добираюсь до своей комнаты и не запираю дверь на замок. Я падаю на кровать, и на меня обрушивается тяжесть всего вечера.
Из уголка глаза вытекает слеза и оставляет теплый след на моей щеке. Столько слез пролилось сегодня.
Я чувствую себя такой дурой. Я не могу защитить Хэзел здесь. Эш был прав. И кто я такая, чтобы говорить, кому что делать, сколько рисковать и ради кого?
Я отчаянно желаю оказаться на нашем сеновале. Я хочу утопать в шерстяном одеяле и чувствовать его руки вокруг меня, как его дыхание шевелит мои волосы, а все мои страхи и разочарования отходят на второй план. Я хочу чувствовать себя любимой независимо от того, какие решения и ошибки я сделала.
Потому что я люблю его за то, чтобы он ни натворил.
Мой аркан начинает гудеть. Я выдергиваю его из волос, и мой пучок развязывается, покрывая мои плечи светлыми волнами.
– Что случилось? – требую я, прежде чем Люсьен успевает что-либо сказать. – Что это было?
– Я не знаю. – Никогда не слышала его таким. Сбитый с толку. Почти напуганный. – Я не могу поверить, что Курфюрстина сама организовала бы что-то подобное, но… если она это сделала, это очень плохой знак.
– Почему?
– Это будет означать, что она больше не доверяет мне, а это не то, что мы можем себе позволить.
– Так ты думаешь, она это спланировала или нет? – спрашиваю я.
– Она была рядом с Хэзел весь вечер до самого начала стрельбы, когда она настояла на том, чтобы войти внутрь, потому что было холодно, хотя этот вечер был довольно приятным. Ее и Курфюрста немедленно увезли, и она настояла, чтобы я пошел с ними, хотя она знала, что я могу помочь с ранеными. В конце концов, я спас тебе жизнь прежде. Возможно, она не хотела, чтобы я повторил представление.
– Мы должны держать ее подальше от Хэзел, – говорю я.
– Это не в моей власти, – мягко говорит он.
– Тогда в чем смысл всего этого? – говорю я. – Почему я вообще здесь нахожусь? Почему я приехала сюда? Я не могу помочь. Я не могу …
Наступила небольшая пауза. Я чувствую, как Люсьен собирается с мыслями
– Помнишь – говорит он, – когда ты спросила меня о Рейвен, когда ты еще была суррогатом герцогини? Когда ты хотела знать, где она живет?
Кажется, это было миллион лет назад. – Да.
– Я думал, что это так глупо с твоей стороны. Пустая трата времени. Я был очень расстроен, когда понял, что она живет по соседству с тобой. Я считал, что она отвлекает тебя. Делает слабой. – Он вздыхает. – Но она не была слабостью. Она одна из твоих самых сильных сторон. Как и Эш. Как и Хэзел. Люди, которых ты любишь, делают тебя сильной, Вайолет. Они делают тебя храброй и бесстрашной. Хотел бы я, чтобы ты это увидела каким-то образом.
– Но я не храбрая, – говорю я. – Не такая, как ты.
Люсьен хихикает. – Нет, – говорит он. – Ты бесконечно храбрее.
Хотелось бы мне ему верить. Я должна попытаться. Потому что эта ночь показала мне, что Люсьен не может решить все мои проблемы за меня.
Я позволила его словам образовать оболочку вокруг моего сердца, жесткую и жилистую. Я должна быть сильной. Ради своих друзей, ради сестры, ради этого города. Единственный способ по-настоящему спасти Хэзел – уничтожить королевскую семью и суррогатное материнство раз и навсегда.
Теперь я не просто суррогат, купленный и водимый повсюду на поводке. В конце концов, королевская власть это узнает.
И они будут бояться меня.
Глава 15
ГЕРЦОГА ПОХОРОНИЛИ ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ СТРЕЛЬБЫ.
После обеда в день похорон я сижу на стуле на кухне и грызу малиновую булочку. Похороны только для семьи, так что все послеобеденное время я предоставлена самой себе.
Я беру газету, которую кто-то оставил на столе. «Трагедия Поражает Снова!» гласит заголовок. «Дом, пораженный несчастьем.» И под заголовком очень красноречивый вопрос: «Цель – суррогат герцогини?»
В статье прямо не обвиняют Курфюрстину за события вечеринки, но слухи разлетаются, и этот репортер явно знает о них. Он предполагает, что кто-то «влиятельный и с причиной убить суррогата» должен стоять за стрельбой. Это соответствует тому, о чем все в Жемчужине, кажется, думают.
Я хочу навестить Хэзел, но доктор переехал обратно во дворец, как и после моего выкидыша. Что делает медицинский кабинет особенно опасным для посещения. Я не знаю, когда я увижу ее.
Я переворачиваю страницу, и на меня выпрыгивает следующий заголовок вместе с очень знакомой фотографией, заставляя меня чувствовать, как будто пол только что ушел из-под моих ног.
«Замечен Эш Локвуд?»
Лицо Эша, то же, что и на январских плакатах розыска, смотрит на меня, с намеком на улыбку на лице, его волосы зачесаны назад, а не спутаны. Быстро прочитываю статью.
«Эш Локвуд, когда-то один из самых востребованных компаньонов Жемчужины, теперь уже пресловутый беглец, был замечен около своего бывшего компаньонского дома прошлой ночью. Мужчина, подходящий под описание Локвуда, был замечен скрывающимся в парке рядом с компаньонским домом Мадам Кюрьо после полуночи. Свидетель, мистер Д.Р. Раш, утверждает, что видел Локвуда, выгуливающего собаку. Без сомнения, Ратники тщательно изучат этот вопрос. Считается, что Локвуд является одним из лидеров печально известного общества Черного ключа, группы повстанцев, стремящихся к вандализму и разрушениям, которые были связаны с несколькими взрывами в Банке и Смоге и, совсем недавнему убийству судьи Эвили. Он сбежал из Жемчужины после изнасилования суррогата Герцогини Озера. Любой, кто имеет информацию о его местонахождении, должен немедленно связаться с местными правоохранительными органами. Однако общественность предупреждается, что этот человек считается чрезвычайно опасным».
Эш добрался до Банка! Я хочу встать и вскрикнуть от радости. Может быть, он уже связался с некоторыми компаньонами. Но об Охре ничего не сказано. Они разделились? Возможно, Эш оставил его в безопасном месте, когда он поехал в свой старый компаньонский дом. Он бы никогда не рискнул Охрой, я уверена в этом. Хотя понятие Охры о безопасности может отличаться. Внутри меня борются беспокойство и гордость.
– Имоджен, передай мне розмарин, пожалуйста, – говорит Зара, врываясь в мои мысли. Настроение во дворце подавленное. Даже обычно шумная кухня тихая и в основном пустая. Посудомойка по имени Клара скребет кастрюли в раковине, а Уильям скручивает сигарету у одной из печей.
– Ужасно, – бормочет Зара, когда я протягиваю ей траву. Она сминает розмарин в мясистом кулаке и втирает его в жаркое. – Он был хорошим человеком.
– Я не знала, что вы так хорошо знали герцога, – говорю я.
– Не герцог, – огрызается она. – Джордж, лакей. Но никого не волнует, что он мертв, правда? Нет, все плачут и скорбят из-за этого алкоголика.
– Он был не так уж плох, Зара, – говорит Уильям. – Лучше, чем она, это точно.
– О, заткнись, Уильям, он всегда был к тебе по-особенному благосклонен, вот почему он тебе нравился, – говорит Зара, вытирая нос рукавом.
– Когда-нибудь станет известно, кем были эти люди? – спрашиваю я. – На кого они работали?
На лице Уильяма тут же появляется скука. – Курфюрстина, разве это не очевидно? Она ненавидит герцогиню с тех пор, как вышла замуж за Курфюрста. И если ее сын женится на дочери герцогини, они останутся друг с другом на всю жизнь. Это не первый раз, когда такое случается. Я слышал, что смерть сестры Курфюрста не была случайной.
– Она упала с лошади, – говорю я. – Как это подделать?
– Правда? – Уильям пожимает плечами.
– Слухи и теории заговора, – говорит Зара. Она впивается взглядом в Уильяма. – И даже не думай зажечь это на моей кухне.
Он направляется к двери в сад, когда в кухню с криками влетает маленькая фигурка.
– Помогите! Помогите мне, пожалуйста!
На лице Хэзел – потеки от слез, а на запястьях и руках – царапины. Она все еще носит фальшивый живот под белой рваной ночной рубашкой. Без каблуков и платья она выглядит намного моложе, чем на вечеринке.
Зара в изумлении. Я чувствую, как у меня отвисает челюсть. Я хочу подбежать к ней, я хочу прокричать ее имя, но я застываю от шока. Как она здесь оказалась? Как она выбралась оттуда?
– Остановите ее! – кричит другой голос, и вдруг в помещение вбегает Кора с перевязанной рукой и двумя Ратниками позади. Хэзел бросается в мою сторону, и мои руки инстинктивно тянутся к ней, но Уильям обхватывает ее за грудь.
– Отпустите меня! – плачет Хэзел. Ее взгляд прикован к моему. – Она пытается убить меня. Она пытается убить меня!
– Пятый, Третий, отведите ее обратно в медпункт сейчас же, – приказывает Кора. Хэзел борется с хваткой Уильяма.
Я стою с широко раскрытыми глазами, парализованная и беспомощная. Что мне делать? Кто пытается ее убить? Она говорит о Курфюрстине?
Два Ратника выбивают мою сестру из рук Уильяма. Она кусает руку Пятому, и тот ругается.
– Успокойся, – говорит Кора. – Никто не причинит тебе вреда.
Хэзел плюет ей в лицо, пока они тащат ее прочь, поворачивая голову, чтобы встретиться со мной взглядом еще раз.
– Она пытается убить меня, – говорит она, бросая взгляд обратно на Кору. Я слышу, как она кричит это еще раз, ее голос эхом отдается над каменными полами, прежде чем исчезает. Затем она пропадает.
Четверо из нас, оставшихся на кухне, в ошеломлении молчат.
Зара прокашливается. – Я предлагаю всем забыть то, что мы только что здесь видели, – говорит она
Клара возвращается к чистке кастрюль с новым рвением, и Уильям спешит за дверь, чтобы покурить. Я, ошарашенная, продолжаю неподвижно стоять. Хэзел была здесь, а я ничего не сделала. Я никогда не чувствовала себя такой бесполезной.
Она пытается меня убить. И она посмотрела на Кору, когда это произнесла.
Кора пытается навредить моей сестре? Тогда зачем спасать ей жизнь на вечеринке?
– Имоджен?
Я вздрагиваю. В дверях маячит один из лакеев, который заметно нервничает.
– Да?
Он протягивает мне письмо.
– Это только что пришло для Корал. Из королевского дворца.
Я без слов беру у него конверт кремового цвета. Имя Корал написано элегантным шрифтом золотыми чернилами.
Я несу его в ее покои в изумлении, не видя, куда иду, не сосредотачиваясь ни на чем, кроме образа заплаканного лица моей сестры, чьи последние слова все еще звучат в моих ушах.
Когда Корал приходит домой через несколько часов после похорон, я даю ей письмо, и она его с нетерпением открывает.
– Моя дражайшая Корал, – читает она вслух. – Мы будем рады пригласить вас с мужем на обед через три дня в два часа. Мои глубочайшие соболезнования по поводу потери вашего тестя. Мы все должны оставаться сильными в эти тревожные времена. Пожалуйста пришлите ответ как можно скорее. Все самого наилучшего, Курфюрстина. – Она прижимает письмо к сердцу. – Как замечательно! Мы должны немедленно ответить, как она и говорит. Я никогда раньше не получала личного приглашения в королевский дворец!
Она быстро пишет ответ и отдает мне письмо для отправки. Я нахожу один просвет в этой ситуации – поездка в королевский дворец означает, что я увижу Люсьена. Мне как никогда нужны его советы и наставления.
Глава 16
КОРА, КАЖЕТСЯ, ИЗБЕГАЕТ МЕНЯ В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ НЕСКОЛЬКИХ дней.
Она всегда с герцогиней, которая выглядит усталой, почти изможденной, с тех пор, как Хэзел сбежала. Кажется, она никогда не бывает в своей комнате, когда я пытаюсь увидеть ее перед сном. Наконец-то мне удалось загнать ее в угол, поджидая у ее комнаты утром перед обедом Корал и Гарнета в Королевском Дворце.
– Что происходит? – требую я, и она подпрыгивает при виде меня.
– Все в порядке, – говорит она, поглядывая вверх и вниз по пустому коридору. – Она вышла, когда доктор отвлекся. Теперь она в безопасности в медицинской комнате.
– Безопасности? – шиплю я. – Она сказала, что ты пыталась убить ее!
– Зачем мне это? – Кора делает шаг вперед, так что моя спина прижата к стене. – Доктор дал ей успокоительное после стрельбы. Оно все еще было в ее организме. Она была сбита с толку. Дезориентирована. Никто в этом дворце не хотел бы причинить ей боль.
– Но…
– Слушай, я дала обещание и собираюсь сдержать его, – говорит Кора сквозь зубы. – Только не забудь выполнить свою часть сделки.
Затем она разворачивается на каблуках и уносится прочь. Я прижимаю голову к стене и закрываю глаза. Мне хочется ей верить. Мне хочется верить, что Хэзел в безопасности.
Но это не так. Никто из нас не защищен.
Я возвращаюсь в покои Корал, чтобы подготовить ее к обеду.
Может, Люсьен поможет мне во всем разобраться.
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ ТАКОЙ ЖЕ РОСКОШНЫЙ, КАКИМ Я ЕГО ПОМНЮ.
Пробравшись через густой лес, наш автомобиль проезжает мимо безукоризненно выстриженных из десятифутовой живой изгороди фигур птиц и разных чудищ. Мы выезжаем на большую площадь с фонтаном в центре – четыре мальчика дуют в трубы, выливая воду из своих рогов тонкими арками.
Сам дворец сделан из полированного металла, который светится, как жидкое золото. Он взмывает в небо башенками и шпилями, его блестящая поверхность заставляет меня щуриться при ярком солнечном свете.
– Поверить не могу, что герцогиня пыталась нас отговорить, – говорит Корал, когда шофер открывает ей дверь. – Как мы могли отказаться от приглашения из королевского дворца?
Герцогиня не обрадовалась, когда услышала об этом обеде.
– Ты знаешь, что говорят, дорогая, – говорит Гарнет, небрежно глядя в мою сторону. – Мама просто пытается защитить нас.
– Ну конечно мы будем в безопасности, – говорит Корал, гордо выпячивая грудь. – Разве она не знает, что мой муж – старшина среди ратников?
Лицо Гарнета смягчается, и я чувствую, что мое сердце тоже. Корал может и относится к королевской семье, но она вправду милая девушка.
Мы поднимаемся по низким ступенькам к парадным дверям, которые открывают лакеи, одетые в синие и красные сюртуки с блестящими медными пуговицами.
В огромном круглом фойе нас ожидает Люсьен.
– Гарнет, Корал, добро пожаловать, – тепло говорит он. – Их королевское величество жаждут вас видеть. Обед будет подан в саду Лотоса. Пожалуйста, следуйте за мной.
Он возглавляет путь, Коралл и Гарнет бок о бок позади него, а я замыкаю. Я была в Королевском дворце дважды до этого: первый раз на балу Курфюрста, а второй – на праздновании Самой Длинной Ночи. Но очевидно, что я даже и крупицы дворца не видела. Люсьен ведет нас по широким залам с огромными картинами маслом на стенах, с богато детализированными фресками. Полы одного зала, похоже, выполнены из чистого алмаза. В другом зале имеются светильники, которые меняют цвет, когда ты проходишь мимо, меняясь от лилового до лавандового и до бледно-зеленого.
Мы оказываемся перед парой стеклянных двойных дверей. Люсьен открывает их и кланяется, указывая Корал и Гарнет на улицу. Я останавливаюсь в дверном проеме, и у меня перехватывает дыхание.
В саду Лотоса нет различимых стен, только широкое кольцо пышной зелени. Вместо рядов цветов и аккуратно подстриженной травы – вода. Кристально чистая вода с цветами лотоса и лилиями. Мягкие белые цветы медленно плавают, вокруг них мечутся лягушки и рыбы. На большом каменном острове в центре сада стоит каменная плита, где расположены белый стол и стулья под широким зонтом, разложены тарелки и столовые приборы, в центре стола охлаждается бутылка белого вина в серебряном ведре.
Курфюрст и Курфюрстина уже за столом. Курфюрстина машет рукой.
– Гарнет, Коралл, вы прибыли! – кричит она. – Замечательно. Шеф-повар готовит лобстера-термидора. Надеюсь, это подойдет. Люсьен, оставь нас. Проводи фрейлину Корал в зелёную комнату, она может подождать там, пока мы не закончим.
– Да, моя госпожа, – говорит Люсьен с поклоном, и мы оставляем Гарнета и Корал на их обеде.
Как только мы уходим из поля зрения и остаёмся наедине, Люсьен разворачивается и заключает меня в объятья.
– Мне столько… – Я собираюсь рассказать ему о побеге Хэзел, когда он перебивает.
– Я хочу тебе кое-что показать. И у нас не так много времени. Сюда.
Он движется по коридору и сворачивает налево, останавливаясь перед большим зеркалом с позолоченной рамой, чтобы отодвинуть его в правую сторону. Оно открывается с щелчком, за ним обнаруживается небольшой уступок с каменной лестницей, разветвляющейся в обоих направлениях. Мы проходим через проем и поднимаемся, пока не достигаем другого коридора. Влево, вправо, вверх по лестнице, влево, ещё лестница… Я быстро перестаю понимать, где мы находимся, кроме того, что мы поднимаемся высоко. Коридоры наполнены слугами, и все кланяются или кивают Люсьену, когда он проходит мимо.
Мы добираемся до простой деревянной двери – она заперта, но Люсьен достает свой брелок для ключей. Вверх поднимается спиральная лестница, и когда мы подходим к ее концу, обнаруживаем только одну деревянную дверь. У нее нет замка.
Люсьен открывает её, и я обнаруживаю себя в спальне. Она простая, практически спартанская и напоминает мне мою комнату в Южных Воротах. У окна расположены аккуратно заправленная кровать, комод, маленькое кресло. На стене висит акварельная картина – луг синих цветов. Дверь шкафа слегка приоткрыта.
– Это…
– Моя комната, – говорит Люсьен, избегая моего взгляда. Я чувствую себя неловко. Это настолько личное. Зачем Люсьен привёл меня сюда?
Затем он проходит через всю комнату к шкафу, отодвигает в сторону ряд висящих платьев фрейлины и показывает потайную дверь.
Она выполнена из металла и не имеет видимой ручки. Люсьен снимает аркан с брелока и вставляет его в углубление в центре двери. Камертон начинает гудеть, затем дверь открывается. Люсьен протягивает руку, и аркан падает в ладонь. Надежно закрепив его на брелоке, Люсьен широко распахивает дверь.
– Твой тоже откроет ее, – говорит он. – И у Гарнета с Сил.
Я оставляю спальню позади и иду в тайную комнату. Дверь захлопывается, на мгновение погружая нас в темноту, прежде чем один за другим не начинают загораться светильники.
– Что это за место? – спрашиваю я.
– Моя мастерская, – отвечает Люсьен.
Стена позади меня заставлена книжными полками, как и стена напротив; книги втиснуты в любое свободное место. Если места нет, стопки книг складываются на столы и под стульями. Стена слева от меня обклеена картами, иллюстрациями и клочками бумаги с поспешно написанными заметками. Стоит большой стол для рисования, над которым висят три абажура, похожие на парящие миниатюрные солнца. В углу установлен мольберт, на соседнем столе – набор баночек с красками, на них потеки пурпурного, лавандового и лимонно-желтого цветов. На стене среди слабо светящихся бумаг прикреплен огромный экран – как тот, который использовал доктор Блайт, когда проводил со мной тесты на Заклинания, но намного больше.
В центре комнаты главенствует длинный деревянный стол, усеянный странным оборудованием. Стеклянные колбы всевозможных форм и размеров: одни заполнены пузырящимися жидкостями, из других идет пар в оттенках серого и золотого, под некоторыми горит пламя, есть те, которые издают слабые гудящие звуки, словно далеко находящийся аркан. Ступка с пестиком, наполненная дроблеными листьями, от них идет мятный аромат, а в другой ступке что-то черное, похожее на перчинки. Тонкие медные катушки выходят из одних колб в другие.
Стена справа от меня полностью заполнена часами. Большие и маленькие, какие-то причудливые, а какие-то простые, некоторые из сложнейших кованых металлов, другие просто белые циферблаты с деревянным обрамлением.
Я вижу знакомый предмет, лежащий под стопкой бумаг на столе для рисования. Я дрожащими руками поднимаю грифельную доску.
– Да, – говорит Люсьен мягко, и я подпрыгиваю, – Я сделал Аннабель доску. Это был прототип.
Мои пальцы сжимают её, прежде чем я кладу её обратно на стол.
– Зачем ты мне это всё показываешь? – спрашиваю я.
– Я почувствовал, что пришло время. Аукцион приближается с каждым днем. Никто никогда не видел этого места. К тому же, ты так удачно сейчас свободна. – Люсьен убирает кучу книг с кресла и указывает, что я должна сесть. Он поднимает табуретку перед мольбертом. Я замечаю, что начатый рисунок на нем – грубые очертания лица девушки с длинными волосами. Я готова поспорить, что это Азалия.
– Это место потрясающее, – говорю я.
На щеках Люсьена появляются два розовых пятна. – Спасибо.
– Я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу понять, чем ты здесь занимаешься. – Я мельком гляжу на колбу, заполненную яркой изумрудной жидкостью.
– Я уверен, что ты могла бы разобраться в нескольких вещах, – говорит он, сверкая глазами. Он оглядывает комнату. – Это место так долго было дорого мне.
– Курфюрстина не знает об этой комнате?
Он хихикает. – О нет. Об этой комнате не знают ни Курфюрстина, ни Курфюрст. Этот дворец полон секретов, о которых они не знают. Вот что происходит, если ты не смотришь на то, что внутри, а обращаешь внимание только на обертку.
