Текст книги "Черный Ключ (СИ)"

Автор книги: Эми Эвинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Эми Эвинг

Черный Ключ

Серия «Одинокий город» (книга № 3)

Переводчики – Надежда Макарова, Александра Клокова

Редактура – Надежда Макарова

Обложка – Наталия Айс

Перевод группы – https://vk.com/club141098651

Глава 1

БОЛОТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВОНЯЕТ, КОГДА ИДЕТ ДОЖДЬ.

Мы с Рейвен ютимся под умирающим деревом прямо за стенами Южных Ворот. Крупные капли дождя падают на капюшоны наших плащей, смягчая грубую ткань, превращая твердую грязь под ногами в слякоть, засасывающую наши сапоги.

Дождь меня не беспокоит. Я хочу поднять капюшон и дать воде попасть мне на щеки. Я хочу присоединиться к нему и почувствовать себя миллионами маленьких капель, падающих с неба. Но сейчас не время соединяться с элементами. У нас есть работа.

Это третий раз, когда мы были в Южных Воротах за последние несколько месяцев с тех пор, как Хэзел была похищена. Поскольку дата Аукциона была перенесена с Октября на Апрель, члены общества Черного Ключа – доморощенные повстанческие силы Одинокого Города во главе с Люсьеном – работали сверхурочно, собирая больше людей для нашего дела, накапливая оружие и взрывчатые вещества, проникая в королевские крепости во внешних округах.

Но ничто из этого не имеет значения, если королевская власть может оставаться скрытой, недоступной за массивной стеной, которая окружает Жемчужину. Это то место, куда мы войдем. Суррогаты сильнее, когда работают вместе, и каждая девушка, которую мы сможем привлечь, разрушит эту огромную стену на куски. Чтобы лишить королевских особ их главной защиты. Чтобы пустить людей в Жемчужину.

Мы с Рейвен побывали во всех четырех инкубаторах вместе с другими суррогатами, которых Люсьен спас из Жемчужины – Сиенну, Оливию и Инди. Северные Ворота были худшими – сплошные холодные железные и каменные полы, серые униформы и запрет на личные вещи. Неудивительно, что Сиенна так ненавидела это место. Ей также не хотелось туда возвращаться, но нам нужен суррогат, которая знает инкубатор, и которая знает девочек.

Мы «открывали им глаза» нескольким за раз, помогая получить доступ к элементам, превращая их из суррогатов в нечто большее. У Рейвен есть уникальная и непостижимая способность – она способна получить доступ к особому месту, скале с видом на океан, и она может привести с собой и других. Это сказочное, волшебное место, где такие девушки, как мы, образуют мгновенную связь с элементами. За последние месяцы я была там больше раз, чем могу сосчитать.

Мы должны быть осторожны с теми, кого мы выбираем – только девушки, идущие на Аукцион, которые будут в поездах, направляющихся непосредственно в Жемчужину. Люсьен достал нам списки.

В Южных Воротах нет никакой потайной двери, как в компаньонском доме Эша, и никаких Ратников, бродящих снаружи. Южные Ворота – это крепость посреди моря глиняных кирпичных лачуг. Болото выглядит еще печальнее, чем я помню. Серный запах грязи под моими ногами, редкие кустарниковые деревья, полуразрушенные дома… все это кричит бедностью так, как я никогда не понимала, пока не пожила в Жемчужине.

Даже Смог и Ферма не так плохи, как это. Несправедливость – это как плевок в лицо. Огромная часть населения Одинокого Города живет в нищете, и никому нет дела. Хуже – никто даже не знает. Что граждане Банка или Смога знают о Болоте? Это отдаленное место, где люди добывают лопатами уголь, вычищают свои кухни или работают на ткацких станках. Для них это нереально. Этого вполне может не существовать.

– Здесь осталось показать элементы только троим девушкам, – говорит Рейвен. – Затем через несколько дней возвращаемся к Западным Воротам.

Она снова подстригла волосы, и ее глаза под капюшоном блестят черным огнем. Она не совсем та Рейвен, которая покинула для аукциона этот изолятор со мной в октябре прошлого года, и она не пустотелая оболочка, которую Графиня Камня пытала, пока я не спасла ее из Жемчужины. Она где-то посередине. Ей снятся кошмары о времени, проведенном в запертой клетке в подземелье Дворца Камня. Она до сих пор слышит фрагменты мыслей и чувств людей – «шептуны», так она их называет – побочный эффект постоянного врезания в ее мозг доктором Графини.

Но ее смех вернулся, как и ее остроумие – в особенности, когда она разговаривает с Гарнетом. И каждый день она тренируется с Эшем, укрепляя свое когда-то хрупкое тело, пока оно не стало выносливее и сильнее.

Она поднимает взгляд на необъятную стену, возвышающуюся над нами. Взбираться на нее никогда не было вариантом. Ее каменная поверхность идеально гладкая, ни одной трещины или углубления, чтобы ухватиться. Мы часами сидели за обеденным столом с Сил, обсуждая наилучшие пути проникновения в инкубаторы. В конечном счете, Сиенне пришла в голову идея. Мы не можем перебраться через стены или пройти сквозь них (по крайней мере, не привлекая совершенно ненужного внимания).

Но мы можем проникнуть под ними.

За последние несколько месяцев сила элементов во мне выросла. Сиенна тоже набралась сил, как и Инди, суррогат из Западных Ворот. Сиенна может соединиться с Землей и Огнем, Инди – только с Водой. Пока ни один суррогат, кроме меня и Сил, не имеет доступа ко всем четырем элементам. Оливия, маленькая кудрявая девушка из Восточных Ворот, единственная, кто противится использованию элементов, с которыми она соединяется – Воздух и Вода. Она единственная из нас, кто все еще пользуется Заклинаниями. И она единственный человек в Белой Розе, кто хорошо отзывается о королевской власти.

Но Оливия, Инди, Сиенна и Сил сейчас далеко в красном кирпичном фермерском доме, который я теперь называю своим домом. Они все, возможно, сейчас спят, уютно устроившись в теплых постелях, под защитой дикого леса, окружающего Белую Розу.

– Вайолет? – спрашивает Рейвен.

Я киваю. – Я готова, – говорю я, закрывая глаза.

С Землей соединиться также легко, как скользнуть в горячую ванну. Я становлюсь землей; я позволяю стихии наполнять меня, пока мы не станем единым целым. Я чувствую грязь под ногами, тяжесть в груди. Все, что мне нужно сделать, это попросить, и земля ответит.

Копай, думаю я.

Земля Болота отличается от Фермы – грубая, разреженная и нездоровая. Звук дождя приглушает треск, когда перед нашими ногами раздвигается грязь. В своем разуме я двигаюсь дальше, прося землю раздвинуть себя ниже, ниже, ниже, пока не достигаю мягкого бурого грунта. Я легко создаю проход; Земля более чем счастлива удовлетворить мои нужды. Когда я ощущаю камни, я знаю, что достигла самого основания стены. Я толкаю свой тоннель дальше – стена толстая, и я должна убедиться, что расчищу путь.

Такое странное чувство – знать о существовании тоннеля и в то же время находиться на земле намного выше. Словно у меня две пары глаз, рук, ушей и ноздрей. Интересно, не похоже ли это на то, что чувствует Рейвен, когда слышит «шептунов» – будто у нее в голове есть еще чьи-то мысли помимо своих собственных. Я ощущаю, когда отваливается камень, и надо мной только свет и грязь. Мой тоннель поднимается; мы с землей вместе роем пространство, пока с небольшим хлопком не прорываемся сквозь слякоть наружу во внутренний двор, расположенный по ту сторону стены.

Как только работа будет выполнена, я отпущу свою связь с элементом и открою глаза.

Рейвен настороженно смотрит на меня. – Знаешь, твое лицо выглядит так странно, когда ты это делаешь.

– Эш думает, что это красиво. Как спиритический сеанс, говорит он, но красиво.

Она закатывает глаза. – Эш думает, что все в тебе прекрасно.

Из всех людей, которых мы оставили в Белой Розе, Эш, вероятно, единственный, кто сейчас не спит. Несмотря на то, что мы делали это так много раз во всех четырех инкубаторах, он все еще беспокоится. Я представляю его на нашем чердаке, смотрящим на решетки в сарае наверху, размышляющим, где мы, добрались ли, что если нас поймают, и когда мы будем дома.

Но я не могу позволить себе думать о том, что Эш беспокоится обо мне. Я смотрю в темный туннель.

– Пойдем, – говорю я.

Тоннель узкий, его ширины хватает только для того, чтобы пролезть по одному. За осыпающуюся землю держаться невозможно, поэтому мы с Рейвен просто съезжаем по наклонной стене, пока не достигаем дна.

На минуту мы заключены в абсолютной темноте в десяти футах под стеной, а затем мы оказываемся на стороне Южных Ворот, глядя вверх по туннелю, ведущему во двор. С этого ракурса похоже, что тоннель занимает несколько миль.

Мы взбираемся по склону и выходим во двор Южных Ворот, грязные и запыхавшиеся.

Вот где реальная опасность. Снаружи на улицах Болота никто никогда не узнает нас, кроме наших ближайших родственников. Никто не видел нас с двенадцати лет. Семья Рейвен далеко на востоке, моя на Западе, но узнать меня может только моя мать. Мой брат, Охра, теперь часть общества, работает на Ферме. И моя сестра, Хэзел, была похищена Герцогиней Озера, чтобы служить моей заменой.

Стоп. Я не могу позволить себе думать о Хэзел прямо сейчас. Я не могу позволить себе отвлекаться. Я делаю это ради нее. Ее спасения. Спасения всех суррогатов.

Но все же невозможно не волноваться. Люсьен сказал, что герцогиня договорилась с Курфюрстом. Помолвка. Между сыном Курфюрста и будущей дочерью герцогини. Он сказал, что ее суррогат – моя Хэзел – беременна.

И если это правда, то Хэзел умрет. Роды убивают суррогатов.

Нет. Я качаю головой и смотрю на Рейвен. Она была беременна, когда я вызволила ее из Жемчужины в декабре. Она выжила. И Хэзел тоже выживет. Я позабочусь об этом.

Но теперь я должна сосредоточиться на поставленной задаче.

Здание, вырисовывается перед нами, резко очерчено дождем. Оно выглядит меньше, чем я чувствовала, когда жила здесь, хотя, вероятно, это происходит от того, что я провела так много времени среди огромных дворцов Жемчужины. Кроме того, Южные Ворота являются самым маленьким из инкубаторов. Инкубатор Северных Ворот огромен. Даже в Западных и Восточных воротах больше, чем этот. В Западных Воротах есть огромный сад вокруг инкубатора и солярий в центре. Что на самом деле довольно красиво.

– Давай же, – шепчет Рейвен. Мы обходим насыпь земли, которую я вытолкнула, чтобы сделать туннель – я уберу это после того, как мы уйдем, чтобы спрятать наши следы – и пробираемся к теплице.

Стеклянная строение блестит под дождем, и мы проскальзываем внутрь и снимаем наши капюшоны. Рейвен встряхивает волосами и оглядывается.

– Мы рано?

Я достаю карманные часы Эша. Тридцать секунд до полуночи. – Они будут здесь, – говорю я. Внутри теплицы тепло, воздух наполнен и запахом растений, земли, корней и цветов. Мягко барабанит дождь, пока мы с Рейвен ждем.

Ровно через пять секунд после полуночи я могу разглядеть фигуры в капюшонах, спешащие через двор. Затем открывается дверь в оранжерею, и заваливается группа девушек, которых мы ждали.

– Вайолет! – шепчут некоторые из них, спеша поприветствовать меня и Рейвен.

ЭмберЛокринг шагает вперед, отбрасывая капюшон своего плаща, ее глаза блестят. – Как раз вовремя, – говорит она с усмешкой.

– На самом деле, на пять секунд позже, – указывает Рейвен.

Эмбер не была нашей подругой, хотя жила на нашем этаже. Рейвен призналась, что в мой первый день в Южных Воротах Эмбер назвала меня уродкой, и Рейвен загнула руку ей за спину, пока Эмбер не сказала, что извиняется. После этого они никогда не любили друг друга. Когда мы получили список девушек, идущих на аукцион, Рейвен сразу же выбрала Эмбер в качестве первой, кому раскрыть этот секрет. Когда я спросила, почему, она сузила глаза и сказала: – Она ненавидит королевскую семью так же, как я. И она была единственной девушкой в нашем общежитии, которая носила штаны.

Мне пришлось улыбнуться. Если бы они не ненавидели друг друга так сильно, они могли бы стать друзьями.

– Ты привела их? – говорю я.

Эмбер гордым жестом указывает на фигуры, все еще толпящиеся у двери – три девушки с разными выражениями страха и подозрительности на лицах. – Тони, Джинджер и Хна. Они последние. Это все, кто едут на Аукцион.

Я делаю быстрый подсчет. Только девять из семидесяти семи девушек на аукционе этого года – из Южных Ворот. И теперь они стоят передо мной.

– Вас кто-нибудь видел? – спрашивает Рейвен.

Эмбер фыркает. – Нет. Очевидно же. Знаешь, я уже проделывала это раньше.

– Отличная работа, – говорю я.

– Готова? – бормочет Рейвен.

Я шагаю вперед.

Пришло время показать этим девушкам, кто они на самом деле.

Глава 2

Но прежде чем я успела открыть рот, меня перебили.

– Вайолет… что… – Джинджер смотрит на меня с открытым ртом. Она самая старшая из трех новых девушек, с морковными волосами и широкими плечами. – Что ты здесь делаешь? – Ее взгляд перемещается на Эмбер. – Что она здесь делает? Я же говорила, что не хочу попасть в неприятности!

– Хватит ныть, – говорит Эмбер. – Мы выбрали тебя не просто так. Ты не хочешь знать почему?

Эмбер – немного задира, но она была отличным первым выбором. Ни одна из девушек никогда не хочет спорить с ней, и она точно знает, как на них надавить.

– Разве ты не должна быть в Жемчужине? – спрашивает Тони. Ей пятнадцать лет, с глазами, как у лани, и они такие широкие сейчас, что кажется, будто занимают половину ее лица.

– Я была, – говорю я. – Но теперь я здесь, чтобы помочь вам.

– Помочь нам? – спрашивает Хна. Она крохотная, с красноватой кожей и кудрявыми черными волосами. Что-то в ней напоминает мне о Хэзел, и это заставляет мое сердце сжиматься. Она не выглядит испуганной или смущенной, а любопытной. – Как?

– Вот увидишь, – говорит симпатичная рыженькая по имени Скарлет, обнимая ее. – Это невероятно.

– Мы тренировались, – говорит Эмбер. – Скарлет сделала водоворот в одной из ванн прошлой ночью. Я сделала мини-торнадо на ладони, как тот, который ты показала мне, когда пришла в первый раз.

– Это замечательно, – говорю я, и в то же время говорит Джинджер, – Скарлет сделала что?

– Лучше никому не позволяйте поймать вас, – говорит Рейвен.

Эмбер бросает на нее самодовольный взгляд. – Мы очень осторожны.

Я подумала, что иметь так много молодых девушек с элементами в одном месте было бы опасно. Но оказалось, что все наоборот. Я заметила это сначала с Инди и Оливией. Им не пришлось испытать тот прерывистый, разрушающий сон, как мне, когда я впервые прошла через изменения, потому что Сиенна, Сил и я были там. Как будто чем больше нас вместе, тем легче стихии держать под контролем. Как будто мы держим друг друга на якоре.

Нам повезло. Иначе какая-то бедная девочка могла случайно разрушить свою комнату во сне. Трудно объяснить это смотрителям.

– Хорошо, что происходит? – требует Джинджер, складывая руки на груди. – Как вы сюда попали? Почему ты не в Жемчужине? Почему ты вытащила нас из постели посреди ночи?

– Я знала, что она будет худшей, – бормочет мне Эмбер. Рейвен тихо посмеивается.

Я делаю глубокий вдох и начинаю объяснять. Это история, которую я рассказывала много раз, и я изложила ее довольно лаконично. Я говорю им о том, что значит быть суррогатом – про поводки, про пистолет-стимулятор, об унижениях, связанных с принуждением к выступлению перед членами королевской семьи. Что нас считают за собственность, за домашних животных. Я рассказываю им о Далии, убитой Герцогиней Озера только из-за злости. Я рассказываю им о Рейвен, как Графиня Камня врезалась ей в мозг. В этот момент Рейвен наклоняется вперед.

– Ты все еще можешь их чувствовать, – говорит она, подзывая Джинджер коснуться ее головы.

– Что чувствовать? – спрашивает Джинджер.

– Шрамы.

Череп Рейвен настолько покрыт ими, что достаточно только одного касания, прежде чем Джинджер отскакивает.

– Вайолет спасла мне жизнь, – говорит Рейвен ровным тоном. Она лезет в карман рубашки и достает фотографии. Это моя наименее любимая часть. – В противном случае, я бы закончила так. И так будет со всеми вами, если вас продадут на Аукционе.

Я держу взгляд на одиноком завитке у виска Хны. Ненавижу эти фотографии. Я была благодарна, когда Рейвен предложила сама их показывать. Думаю, она знала, как мне больно это видеть.

Четыре девушки, все мертвы, их губы синие, их кожа словно восковая. Их глаза закрыты, но на груди глубокие V-образные шрамы. Люсьен сказал мне, что иногда, если врач особенно заинтересован, будет проведено вскрытие. Не определить причину смерти – они это уже знают. Просто посмотреть, какие мы внутри. Только потому, что мы другие.

Хна задыхается. Тони отводит взгляд. Джинджер наклоняется вперед.

– Это… это правда? – спрашивает она.

– Это Вердан? – Хна снова задыхается. На каждой фотографии – девушка из каждого инкубатора. Вердан была продана на аукционе раньше меня.

Наши с Рейвен лица – единственный ответ, который ей нужен. Джинджер делает шаг назад, ее лицо полно ужаса.

– Они говорили нам, что королевская власть позаботится о нас, – говорит она. – Они… Пейшенс говорила…

– Пейшенс солгала, – ответила я.

– Это судьба каждого суррогата, который когда-либо был продан с Аукциона, – говорит Рейвен. – Роды убивают нас, если другой королевский дом не доберется до нас первым. Но впервые в нашей истории у суррогатов есть шанс что-то с этим сделать.

Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до плеча Рейвен. – Убери это, – говорю я. – Они понимают.

Тони моргает, чтобы убрать слезы. – Но почему? Мы им помогаем. Мы даем им детей. Почему они хотят у-убить нас?

– Наши смерти – всего лишь побочный продукт, – говорю я. – Результат неестественной беременности. Мы не знаем, почему рождение королевского ребенка приводит к смерти. Может, это из-за Заклинаний. Может быть, потому, что мы никогда не должны были вынашивать детей, кроме наших собственных. Что бы это ни было, мы для них лишь средство достижения цели. Они вообще не видят в нас людей. У нас нет имен в Жемчужине. Наше мнение не имеет значения.

– Но, – продолжаю я, – в этом городе есть люди, которые хотят изменений. Люди, которые рискуют своей жизнью, чтобы бороться с хваткой королевской власти. Почему они разделили нас стенами? Почему они диктуют нам, что делать с нашими жизнями, где работать, сколько зарабатывать? Почему у нас нет права самим решать, как нам жить?

– И суррогаты не единственные, с кем обращаются, как с отбросами, – добавляет Рейвен. – Весь город находится под гнетом.

– Представьте, чего мы могли бы достичь, работая мы вместе, – говорю я.

– Извините, – говорит Хна, поднимая руку, будто на уроке. – Вы сказали, что у нас наконец есть шанс с этим что-то сделать. Но… мы заперты здесь, под надзором смотрителей. Единственная наша сила – Заклинания. Я не понимаю, как поменять цвет или что-то подобное может быть полезным.

– Давайте отведем их на скалу, – говорит брюнетка по имени Соррел, дергая Рейвен за рукав – она самая младшая из всей группы девушек.

– Да, скала, – с нетерпением произносит Скарлет.

– Поверить не могу, вы знали обо всем этом и не сказали мне, – говорит Джинджер.

Скарлет выглядит смущенной. – Я не могла; они заставили меня пообещать! Как только ты попадешь на скалу, ты увидишь – об этом просто-напросто опасно говорить. Если бы кто-нибудь узнал…

– Хорошо, хватит разговоров, – говорю я. – Время вам показать.

Эмбер, Скарлет и остальные девушки, которым мы уже показали элементы, быстро формируют круг. Скарлет берет Джинджер за руку с виноватым выражением.

– Не злись так сильно, – говорит она. – Тебе понравится то, что увидишь.

Рейвен сжимает мои пальцы. Я улыбаюсь и закрываю глаза. Я так люблю отправляться на скалу.

Это странное место, нечто неясное между реальным миром и бывшей цитаделью Паладинов. Паладины – раса женщин-воительниц, имевшие дар использования элементов и ответственные за защиту острова. Королевская власть прибыла на кораблях, объявила остров своим и убила всех Паладинов.

Или так они думали. Но Паладины выжили. Мы суррогаты являемся их потомками. Люсьен считает, что благодаря генам некоторые женщины (как я) имеют способность соединяться с элементами, в то время как другие (как моя мама) не могут. Он верит, что это рецессивная черта, как, например, голубые глаза. Сил сказала ему, что это чушь собачья, и не все можно так просто объяснить.

В любом случае, это не так важно. Девушки, находящиеся передо мной – Паладины, и время показать им, что это значит.

Скала возникла впервые, когда я спасла Рейвен жизнь после выкидыша. Я не знаю, что привело меня к этому месту – судьба, шанс или чистая любовь – но как только я туда попала, я ощутила мгновенную связь с элементами, со своим наследием. Я стала понимать себя и этот мир так, как никогда раньше.

Это мы проделали с Сиенной, Инди и Оливией. Это мы проделали со всеми девушками в инкубаторах. Привели к ним Рейвен. Доставили их на скалу.

Я закрываю глаза – секунда, и я падаю. Я слышу слабы вскрик, который, я думаю, принадлежит Тони, но все в порядке, мы уже там, где спящие обитатели Южных ворот не могут нас услышать.

На скале сейчас ночь, и идет дождь. Погода здесь часто отражает погоду в реальном мире. Или иногда погода меняется по желанию суррогата, как было, когда мы привели сюда Сиенну – шел снег, потому что Сиенна его любит.

Когда я поднимаю лицо к небу, теплые капли дождя ручейками стекают по моим щекам. Внизу простирается океан, и, хотя я едва могу различить его в темноте, я слышу волны, разбивающиеся о камни. Позади меня на ветру шелестят деревья. А по центру скалы расположена статуя – монумент из серо-синего камня, закрученный в спираль – застывшая волна, тянущаяся к небесам.

Я скучала по этому месту, говорю я в уме.

Я тоже, безмолвно отвечает Рейвен.

И мы трое, добавляет Эмбер. Некоторые девушки, бывавшие здесь прежде, убегают, чтобы заняться любимыми вещами. Азура танцует под деревьями. Соррел всматривается в бездну под скалой, восхищенно слушая рев океана. Джинджер – в состоянии шока, Скарлет рядом с ней все еще держит ее за руку. Тони, кажется, разрывает страх и одновременно нетерпение.

Хна с широко распахнутыми глазами кружит вокруг статуи, осторожно вытягивая руку, чтобы дотронутся до нее. Я знаю, что она чувствует – камень невозможно гладкий, словно твердая вода.

Затем Хна начинает смеяться. Она поднимает руки вверх, чтобы поймать капли дождя, и я улыбаюсь, потому что теперь она – своя. Она видит, кем ей предназначено быть.

Что-то в ее смехе заставляет рассмеяться и Тони, а затем они вдвоем подбегают к краю скалы с Соррел, да так близко, что я думаю, они могут упасть.

Но этого не происходит. Паладины сотворили это место, и они его защищают. Они защищают нас здесь.

Скарлет заставляет дождь танцевать и кружиться над головой Джинджер, к восторгу старшей девушки. Меня каждый раз поражает, как свободны мы здесь, какие мы дикие и беззастенчивые. Каждый раз, когда я вижу, как новая девушка чувствует эту связь между друг другом и миром вокруг нас, это дает мне надежду.

Время уходить, говорит Рейвен, и нас затягивает обратно, засасывает вверх, пока мы не возвращаемся обратно внутрь теплицы в Южных Воротах. Тони откровенно плачет, а у Джинджер стеклянные глаза. Хна выглядит потрепанной и будто подвыпившей.

– Что… Я… – Джинждер не в состоянии сформулировать то, что хочет сказать. Я хорошо помню это чувство.

– Что это было за место? – с нетерпением спрашивает Хна.

– Посмотрите вниз, – говорю я. Они смотрят, и у них перехватывает дыхание.

Под ногами Джинждер расцветают темно-фиолетовые цветы, у Тони – бледно-розовые. У Хны – ярко оранжевые. Они восхищенно осматриваются в течение нескольких продолжительных мгновений, пока по стеклу над нашими головами стучит дождь.

– Расскажи им о Паладинах, Ваолет, – говорит Скарлет.

– Расскажи им об Обществе Черного Ключа, – говорит Эмбер.

– И ты обязана рассказать нам больше историй, Вайолет! – настаивает Азура. – Мы хотим знать, что происходит снаружи.

– Все по порядку, – говорю я. Я вздыхаю и начинаю рассказ.

Глава 3

– Итак, на очереди Западные Ворота, – говорю я, едва сдерживая зевоту. Мы пробыли в Южных Воротах всю ночь до рассвета. – Отправляемся через два дня.

– Дождаться не могу сегодня заснуть в собственной постели. – Рейвен неловко ерзает в своем сыром плаще.

Вагон забит рабочими, хотя солнце показалось на горизонте менее часа назад. Люсьен сделал нам всем поддельные документы, определяющие нас как рабочих фермы. Лучший способ перемещаться между округами города, сказал он, это прятаться у всех на виду. Никто в любом случае сильно не думает о рабочих Болота.

В нашу первую поездку сюда я в ужасе думала, что Ратник нас заметит, посмотрит на наши неубедительные бумажки и закричит: «Арестовать их!». Но все в Жемчужине считают, что Рейвен мертва, и меня никто не ищет, потому что все думают, что моя сестра – это я. Ратник, проверявший наши бумаги, едва на нас взглянул.

Тоже самое было и с другими инкубаторами. Никто не замечал двух подростков-фермеров.

Я смотрю, как поднимается солнце над глинобитными домами, мелькающими перед окном поезда. Эта поездка так отличается от той, что вела на Аукцион. Тогда я начинала новую жизнь в чужом месте, полная страхов и предвкушения.

В этот раз я точно знаю, куда направляюсь – назад в Белую Розу. И я не могу дождаться прибытия.

Интересно, каким будет этот день для Джинджер, Тони и Хны. Должно быть, они чувствуют себя такими странными, такими живыми, все вокруг яркое и новое, цвета более четкие, запахи более сильные. Я рада, что у них есть Эмбер и другие девушки в помощь. Хна тут же соединилась с Воздухом – в ее глазах было изумление, когда ветер начал кружиться вокруг нее, реагируя на ее мысли. Скарлет показала Джинджер, как сделать небольшие трещины в земле, а Тони направила капли дождя вспять. Я никогда не устану от вида этих девушек, которые познают свои способности. И чем больше мы с Рейвен их встречаем, тем сильнее мои надежды.

Мой желудок урчит. Надеюсь, Сил сделала печенье на завтрак. Теплое, слоеное печенье с клубничным джемом сейчас было бы идеально. И поцелуй Эша, и, может быть, объятие от Инди. Инди любит обниматься.

Я не осознаю, что заснула, пока Рейвен не трясет меня.

– Мы на месте, – говорит она.

Продираясь сквозь толпу, мы сходим с поезда на станции Бартлетт, и мое сердце подскакивает, когда я вижу Сил среди множества тележек и повозок; ее лошадь, Репка, трясет своей песочной гривой. Сил одета в свой обычный комбинезон и фланелевую рубашку. Ее странные черные волосы с полосками седины на висках окружают ее голову как дикий нимб.

– Итак, – говорит она после того, как мы забрались на повозку, и она щелкнула Репку поводьями, – как все прошло?

– Как обычно. Сначала они были напугаными и упертыми, но, когда они видят фотографии и затем скалу, все меняется, – говорит Рейвен.

– Его Королевская Ключность будет этим доволен, я уверена, – говорит Сил. У них с Люсьеном своего рода сдержанная дружба. Но я подозреваю, что они заботятся друг о друге больше, чем когда-либо признают.

– Как дела в Белой Розе? – спрашиваю я.

Она хмыкает. – Вас не было одну ночь, что, ты думаешь, Сиенна спалила дом?

– Я бы не удивилась, – бормочет Рейвен.

– Думаю, твой бойфренд почти не спал, но в остальном все по-старому. Сиенна показывает свой характер, а Инди постянно пытается, черт возьми, обнять меня. Оливия начала шить очередное платье. Бальное одеяние, говорит она. Спросила меня, не могла бы я каким-нибудь образом достать для нее немного шифона.

Рейвен и Сил посмеиваются над этим, но меня привязанность Оливии ко всему королевскому заставляет нервничать, а не веселиться.

Сил любит жаловаться на новых девушек, но, я думаю, она в тайне наслаждается компанией. Она так долго была одна, прежде чем Азалия, сестра Люсьена, не нашла ее.

Когда мы въезжаем в лес, я снова начинаю дремать. Сегодня будет теплый день; капли прошедшего ночью дождя скатываются с листьев, и Рейвен поднимает капюшон плаща. Я свой не поднимаю. Мне нравится ощущение воды в волосах.

Чем дальше мы забираемся, тем гуще становится лес. Здесь спрятана Белая Роза, защищенная некоей древней магией Паладинов, как подозревает Сил. Она верит, что они привели ее сюда, к поляне, где не осталось ничего, кроме разрушенного фермерского дома. Деревья в этом лесу приняли странную форму, их стволы изогнуты под странными углами, их ветви иногда растут прямо в землю.

Нутром я чувствую мягкий рывок, говорящий о том, что мы близко.

Действительно, мы заезжаем на поляну несколько минут спустя; нас приветствует фермерский дом из красного кирпича по центру поляны. И, что еще более приятно, знакомая фигура, стоящая на переднем крыльце.

Эш уже спустился и бежит к нам, хотя мы не проделали даже пол пути через поляну. Я спрыгиваю с повозки и бегу ему навстречу. Он поднимает меня на руки, и я зарываюсь лицом в его шею.

– Вы вернулись, – шепчет он. Я целую его в ухо.

– Надеюсь, ты не слишком волновался.

Он ставит меня на ноги. – Я поспал целый час или два. Уже лучше.

Я пробегаюсь пальцами по его волосам – они отросли за последние пару месяцев – затем мягко дотрагиваюсь до синяков под глазами. Он берет меня за руку, и мы шагаем обратно к дому. Сил и Рейвен уже внутри. Я рассказываю ему о последних трех девушках.

– То есть теперь все суррогаты Южных Ворот, отправляющиеся на Аукцион, знают, что они Паладины, – говорю я. – Есть новости из других округов?

В то время, как Болото кажется практически нетронутым раздором, назревающим в городе, в Банке и Смоге дела плохи. И, хотя я понимаю, что революция это предполагает, но мне отвратительно видеть эти газетные сообщения – бомбежка, урон, смерти. Каждый день мы слышим об арестах и актах насилия, и их становится все больше. Общество нацеливается на королевские опорные пункты – казармы Ратников, судебные учреждения и банки. Пытаемся оценить, как быстро они реагируют, и хотим запутать королевскую власть. Никогда не нападаем на один квартал или округ два раза подряд. Рисуем черные ключи на стенах и дверях. До нас доходит все больше сообщений о не спланированном насилии, люди атакуют знать по собственному усмотрению.

Эш тренирует ряд членов Общества в этом квартале, но его охват ограничен, поскольку все еще существует ордер на его арест и казнь. Он не может отправиться в другие кварталы или другие округа, как я.

– В основном все то же самое. – У Эша глубокая морщина на лбу. – Я не могу прекратить думать о компаньонах. Если бы я только мог к ним попасть, они могли бы нам сильно помочь.

– Я знаю, – говорю я спокойно. Мы обсуждали это прежде. – Люсьен говорит, что он делает для них все возможное. А ты все еще беженец.

– Люсьен не делает ничего, потому что он не может ничего сделать для них. Они ему не доверятся, – говорит Эш. – Это факт.

Я не хочу снова спорить об этом. За последние несколько месяцев Эш становился все более и более неугомонным; его беспокойство за компаньонов растет с каждой новой атакой на Банк.