Текст книги "Несломленная (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Л. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Я была готова: в своем первом наряде, с толстым слоем тонального крема и пудры на лице (Реджина, заведующая отделом костюмов, настояла на необходимости сценического грима), а мои волосы покрывал почти дюймовый слой лака. Пути назад не было.

Я задержалась на минуту, чтобы постоять в темном зале, подальше от наплыва зрителей, которые ждали, когда откроются двери. Целая секция зала предназначалась для подарков актерам: маленькие записки, прикрепленные к стене, или букеты цветов под ними. Там также было несколько маленьких коробочек конфет и даже маленькая миска с водой, в которой над крошечным замком бесцельно плавала рыба Петушок. Я наклонилась, чтобы взглянуть на нее. Симпатичный хвост рыбки медленно двигался из стороны в сторону. Смотреть на это было приятно.

Просматривая оставшиеся имена, я заметила, что под запиской с моим именем ничего не было. Но я не стала зацикливаться, хотя было немного больно. Не то чтобы я ожидала, что кто-то, кроме Сэм, придет на меня посмотреть. Она постоянно опаздывала, так что я решила, что обещанные гвоздики будут на месте, когда я вернусь во время антракта.

Через некоторое время зрители потянулись в театр. Оставалось всего несколько минут до того, как поднимется занавес. Я вернулась в раздевалку, чтобы окинуть долгим взглядом всех девушек, с которыми познакомилась – пусть и не очень близко – за те месяцы, что мы репетировали вместе. Они были так счастливы и взволнованы. Я хотела запомнить эту картину навсегда.

Когда их позвали занять свои места, я встала у двери и улыбнулась им. Желая удачи. Говоря, что они великолепно справятся. И это было искренне.

Я последовала за ними и встала за кулисами, прислушиваясь, как хихиканье в толпе стихает до слабого шепота. Свет в театре погас, и прожектор вспыхнул, когда голос Рейган заполнил аудиторию.

– Позвольте мне рассказать вам историю…

Я наблюдала за началом мюзикла, где танцевали мальчик и девочка. Декорациями служили ряды школьных шкафчиков, возле которых главные герои обменивались взглядами. Затем благодаря передвижной декорации они оказались в роще деревьев, где сидели, описывая облака в небе.

Их руки робко соприкоснулись, и Мерси наклонила голову, изображая влюбившуюся впервые девушку.

Эта сцена перетекла в другую: Мерси смотрела в окно спальни и говорила маме, что мальчик уезжает. Пейзаж снова изменился. Они вернулись к деревьям, напевая о том, что всегда должны быть на связи. Несмотря ни на что.

Вот на что это похоже

И я никогда это не отпущу

Это начало не имеет конца

Теперь, когда я нашел своего самого близкого друга

Расстояние делает нас сильнее

Я могу продержаться еще немного

Я никогда это не отпущу

Нет, я никогда тебя не отпущу

Рейган, явно нервничая, достал ожерелье с красным пластмассовым сердечком, висящим на серебряной цепочке, и надел его на шею. Затем последовал танцевальный номер.

Последняя часть их партии заключалась в том, что они сидели в разных классах, не обращая внимания на других учеников вокруг, и писали друг другу письма. И закончилось все тем, что Мерси прошла с другими людьми мимо школьных шкафчиков, а мальчик стоял у своего пустого почтового ящика.

Я посмотрела через сцену и увидела Такера; он стоял в той же позе, что и я. Когда огни погасли, мы прошли вперед, чтобы занять свои места.

Он стоял на сцене слева, а я – справа, разговаривая с Кэтрин, которая все еще играла маму. Она была милой брюнеткой с волосами, собранными в пучок. Ее прическу посыпали детской присыпкой, чтобы она выглядела старше для сцены, в которой прошло уже много времени. Каждый раз, когда она качала головой (а это было довольно часто), казалось, что идет снег. Она была описана как взбалмошный персонаж – крайне необходимое комическое облегчение мюзикла. Каждый раз, когда толпа смеялась, она сжимала губы, чтобы не реагировать. Это помогло мне сохранить улыбку.

Несколько второстепенных актеров заполнили сцену. Организаторы спустили тканевую декорацию – коридор средней школы. Я медленно подошла к Такеру. Он стоял спиной ко мне, разговаривая с группой своих друзей. Похлопав его по плечу, я четко произнесла:

– Ты здесь.

С этого момента герои влюбились друг в друга. Множество ночей, проведенных в разговорах о будущем и о времени, когда они были порознь.

Нашему дуэту подпевали деревья. Наши руки были переплетены, когда мы, продолжая петь, повернулись к зрителям.

Может быть, это то, что они имеют в виду

Когда они говорят о падении.

(Это так)

С головой во что-то новое

Что-то знакомое

(С тобой)

Я хочу отдать все

Если это то, на что похоже падение…

(Падение)

Кажется, я влюбляюсь в тебя

Я снова нашла ожерелье. Долгий взгляд между нами. Руки разомкнулись, и он ушел.

Я стояла в центре. Толпа актеров снова заполнила сцену, танцуя вокруг меня. Селена Тернер, сыгравшая злую девчонку, толкнула меня в плечо и грубо рассмеялась.

– Хороший парень.

Это звучало снисходительно и должно было изменить мое отношение к Такеру. Другие студенты подшучивали над нашими отношениями. Мои плечи напряглись, пока я теребила ожерелье с пластиковым сердцем, висевшее на моей шее. Хор певцов насмехался ненавистными словами, которые переросли в почти невыносимое крещендо (*музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука).

Мучения от сверстников продолжались. Они толкались, ухмылялись, выкрикивали ненавистные вещи, пока я не рухнула на стену, отворачиваясь от всех.

Когда сцена опустела, я стояла в темноте. Только прожектор заливал меня светом, когда я начала соло. Я вытерла вспотевшие руки о джинсы и приподнялась на цыпочки.

Это конец начала.

Я чувствую это в своей груди

Это сердце, когда-то бьющееся

Пришло в мучительный покой

Я не могу справиться с огнем

Не могу вынести жар

Мое сердце вдруг сделалось пластмассовым

А пластиковые сердца не бьются

Акт закончился тем, что мой персонаж порвал отношения – поверхностные и бесчувственные – на волне общественного внимания. И я вернула ему ожерелье, после чего свет погас и занавес опустился.

Такер повернулся и проскользнул за кулисы, чтобы переодеться в костюм с галстуком для второго акта. Я же быстро сменила джинсы и блузку, которые требовались для первого акта, на зеленое платье.

Антракт пролетел слишком быстро, чтобы выбежать и проверить, сдержала ли Сэм обещание. В любом случае, мне нужно было сосредоточиться на последнем акте.

Снова заняв позицию для выхода на сцену, я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Эта часть мюзикла ранила больше всего. Я должна была обуздать эмоции и отдать все свои силы.

Все началось с того, что мы жили в разных городах – взрослые с новой работой. Я трудилась в офисе с видом на горизонт, а Такер был синим воротничком(* понятие, обозначающее принадлежность работника к рабочему классу, представители которого, как правило, заняты физическим трудом с почасовой оплатой) с девяти до пяти. Каждый день он возвращался домой, в крошечную квартирку.

Мы снова и снова шли по сцене, хватаясь за руки разных людей. Хор голосов пел вокруг нас о том, что время меняет все, и второго шанса не существует.

В конце концов мы оба остались одни в своих домах. Вытащив пачку писем от него, я решила пойти в местный бар. Я делала вид, что пью пиво, которое на самом деле было просто водой, сделанной желтой с помощью пищевого красителя. Такер стоял в дальнем углу того же бара, и как только мой персонаж заметил его, я подошла, громко сказав, что надеюсь, он настоящий, а не просто плод моего воображения.

Мы вышли из бара в искусственный лунный свет. Я медленно спустилась со сцены, нервно заламывая руки и ожидая, когда он заговорит. Он произнес фразу, которую мы отрепетировали в моей комнате, подошел к центру сцены и наклонил свое лицо к моему. Его руки оставались там, где они должны были быть, раскрытыми на моих щеках, чтобы зрители увидели поцелуй, когда я поднялась на цыпочки и встретилась с его губами. Я не застонала, но вздохнула у его рта, наслаждаясь моментом. Когда он отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, я искала в них истинные чувства, но он был настороже, защищаясь образом своего персонажа.

Мы начали танцевать. Я крепко держалась за него, позволяя всем эмоциям, которые чувствовала в тот момент, отразиться на моем лице. Это было прекрасно. Мы были безупречны.

Я пообещала ему свое сердце, и он согласился, прежде чем мы преступили к исполнению дуэта. Сара начала играть, и он вышел вперед, чтобы посмотреть на публику.

С закрытыми глазами

Это меня ты ищешь?

Это меня ты видишь в темноте

Пока ты лежишь на полу?

Когда твои глаза закрыты

Ты хочешь чего-то большего?

Вместо пустой тишины

Я могу постучать в твою дверь?

Я бы разрушил твои стены.

(Разбил бы их все)

Сжег бы все мосты еще раз

(Разведи костер)

И из пепла

(Из пепла и пыли)

Мы начнем все сначала

(Давай начнем все сначала)

Но только если ты попросишь меня об этом

(Разве ты не знаешь, что я прошу тебя?)

И вот история закончилась. Мы вдвоем, плотно прижались друг к другу посреди сцены, а остальные актеры окружили нас, распевая песню искупления и надеясь, что второй шанс действительно существует.

Когда занавес опустился, Такер улыбнулся, но это была не та улыбка, которая освещала все его лицо. Это была улыбка, которую я не узнала. Это заставило меня искать объяснение. Мы так хорошо справились. Ему не нужно было так себя вести.

До момента, когда занавес снова будет поднят, оставалось совсем немного времени. Я отошла к краю сцены, чтобы посмотреть, как наши актеры парами спускаются, чтобы поклониться стоячей овации зрителей. Аплодисменты заполнили весь театр.

Это заставило мое сердце забиться сильнее.

– Мы сделали это, – прошептала я, обращаясь только к себе.

Такер вышел на середину сцены и протянул мне руку, призывая идти вперед, пока наши руки не соприкоснулись. Когда мы подошли к краю сцены, он поклонился, а я присела в реверансе, наслаждаясь взрывом криков и аплодисментов. На мгновение мне захотелось сделать то, что я намеревалась, прямо сейчас. Но было не время. Сначала мне нужно было заняться кое-чем другим.

За кулисами все были в восторге. Отовсюду слышались поздравления и похвалы. В фойе собрались зрители, члены семьи, друзья и одноклассники, чтобы обнять и похвалить актеров.

Мое имя все еще красовалось над пустым местом на полу, и мне потребовалась секунда, чтобы успокоиться. Я проскользнула мимо людей, возбужденно болтающих в раздевалке, чтобы взять маленькую фиолетовую коробку с желтой лентой. Выглянув в фойе, я осмотрела толпу в поисках Такера. Как я и ожидала, он был в центре группы, которая составляла около двадцати человек. Рядом с ним было свободное место, и я, пробиваясь сквозь толпу, пробралась туда.

Пока я шла, меня не раз хватали за руку. Знакомые и незнакомые люди широко улыбались и говорили, какую невероятную работу я проделала. Что у меня чудесный голос. Что персонажи весьма реалистичны. И больше всего на свете мне хотелось сказать, что они и правда настоящие.

Приняв комплименты, смущаясь от внимания, я, наконец, добралась до того места, где стоял Такер. Его пальцы дотрагивались до мест, которые он обычно трогал, когда широко улыбался и кивал людям вокруг.

Я похлопала его по плечу. Он повернулся. Его глаза расширились, а затем переместились на маленькую девочку рядом с ним. Она прижималась к пожилому мужчине, который, как я поняла, был мистером Скоттом. Я протянула ему руку.

– Вы, должно быть, отец Такера.

Он широко улыбнулся, совсем как его сын.

Я слегка наклонилась и встретила ледяной взгляд Элизы.

– Мы толком не познакомились. Я – Мэллори. И я – полная дура.

Ее рот открылся от удивления, и она поерзала на подтяжках, с немым вопросом глядя на брата. Он просто шокировано таращился.

– Ну, по крайней мере, ты это знаешь, – наконец ответила она. Ее отец начал что-то говорить, скорее всего желая сделать дочери выговор, но я подняла руку, останавливая его.

– Да. Поверь мне, я в курсе. Но обещаю, что постараюсь исправиться. Так что… я знала, что сегодня ты будешь здесь, чтобы поддержать брата. И это заставило меня задуматься о том, что случилось несколько лет назад. Видишь ли, твой брат украл несколько браслетов из твоего комплекта. Не знаю, нравится ли тебе подобное до сих пор, но я подумала, что, может быть, смогу исправить его воровские привычки, заменив то, что было украдено. – Я вручила ей подарок, который держала в руках – совершенно новый комплект украшений. Я слегка согнула колени, чтобы встретиться с ней взглядом. – Надеюсь, ты примешь это в качестве извинения. Или, по крайней мере, как начало одного из них.

Она поджала губы и снова прищурилась.

– Думаю, это зависит от того, насколько хорош подарок.

Выпрямившись, я рассмеялась.

– Может, когда-нибудь ты мне расскажешь. – Со всей уверенностью, на какую была способна, я попрощалась с ней и мистером Скоттом и затерялась в толпе, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на реакцию Такера.

Глава 18

Когда я вернулась, в доме было темно и тихо. Жутко тихо. Дверь в комнату Сэм была закрыта, и я, прижав ладонь к деревянной поверхности, остановилась, раздумывая, постучать или просто войти без приглашения. Мне так хотелось ее увидеть. Поговорить с ней о моих переживаниях и достижениях. Сказать, что я чувствую перемены внутри себя, и именно она подтолкнула меня к ним. Я хотела, чтобы она гордилась мной.

Но я не постучала и не открыла дверь. Я оставила ее одну, потому что она явно нуждалась во времени и отдыхе. Я надеялась, что однажды она сможет выйти за пределы того, что тянуло ее вниз, в темноту.

В ту ночь я спала урывками. В основном из-за адреналина от спектакля, но также и потому, что собиралась сделать то, на что раньше у меня не хватило бы смелости.

Я спала допоздна, а когда, наконец, проснулась, солнце уже наполовину поднялось, и теплые лучи света падали мне на лицо сквозь жалюзи. В моей голове было так много мыслей, что я немедленно приступила к делу, приняв душ и собрав все необходимое для вечернего шоу. Наспех я съела миску хлопьев. Шаркающий звук шагов Сэм наверху снял стресс из-за ее маленького исчезновения. Не раздумывая, я вышла из дома.

Она прислала мне сообщение как раз, когда я въезжала на парковку. Это было короткое: «Мне очень жаль». Я не ответила. У нас еще будет время поговорить о ее проблемах, вечером, когда я вернусь домой. Мое внимание было сосредоточено на чем-то гораздо большем, чем моя тетя, выходящая из себя в день премьеры.

Пока я убеждала себя в том, что совсем скоро произойдет, день пролетел незаметно. Трепет предвкушения в моем сердце ощущался как полет крошечных колибри по всей моей грудной клетке. Надежда бежала по моим венам, заменяя мою кровь приливом оптимизма.

Это должно сработать.

Вернувшись в театр, перед тем, как переодеться и подготовиться к выступлению, я встретилась с Сарой. Я намеренно держалась подальше от Такера. Я сказала себе, что причина – общение с его сестрой. Но я знала, что дело не только в этом. Он был настолько отстранен в ночь премьеры, что походил на призрака, даже несмотря на то, как мы преуспели. Он должен был гордиться, но вместо этого он был насторожен и отстранен. У меня все внутри болело от мысли, что он не может наслаждаться процессом из-за моего участия. Если бы он запротестовал и выбрал другую девушку на главную роль, возможно, мы вообще не оказались бы в таком затруднительном положении.

Лэндон никогда бы не пригласил меня на свидание.

Такер никогда бы не пошел на ту вечеринку.

Авария, которая изменила все, никогда бы не произошла.

Такер мог бы просто исполнить свою часть обязательств, поставить музыкальные номера и жить своей жизнью.

Я могла бы рисовать декорации и тихо прятаться за тяжелыми бархатными шторами.

Но все решения привели нас к этому моменту. Глядя друг на друга, мы снова садистски разбивали наши сердца и принимали плохие решения. В конце концов я так много репетировала пьесу, что, когда в пятницу вечером пришло время выходить на сцену, ни слова, ни песни больше не причиняли мне боли. Причин для грусти больше не было. Сценарий больше не ранил. Только мы вдвоем понимали, что таилось в текстах и поэтических репликах.

Я получила его сообщение громко и ясно в течение первых двух недель репетиций. На этот раз он получит мое.

Прошел слух, что мюзикл был впечатляющим, а я стояла в коридоре возле своего почтового ящика, на котором не было цветов. Широко раскрытыми глазами я смотрела на еще большее количество людей, собравшихся в фойе, прежде чем двери театра открылись.

Такая толпа должна была заставить меня нервничать. И когда-то, давным-давно, так бы и произошло, но в ту ночь наличие зрителей было мне на руку.

***

На сцене я выложилась по полной. Были моменты, когда я смотрела на Такера, и, хотя взгляды были мимолетными, я могла видеть истинные эмоции в его глазах. Я чувствовала разницу в его прикосновениях, в том, как он держал меня за руку или обнимал за талию, когда мы танцевали.

Весь мой химический состав был окутан им, как будто если бы он не существовал, то и я перестала бы существовать тоже. Как бы сильно я ни хотела бороться с этим, он был всем, о чем я могла думать, движущей силой каждого моего действия. Я не хотела, чтобы Такер становился всем моим миром, но туннельное зрение – ужасная вещь. Оно подкрадывается незаметно. Ваше зрение медленно сужается, все остальное меркнет, пока у вас не остается другого выбора, кроме как сосредоточиться на этом человеке.

В ту ночь его губы казались более сильными, и я целовала его напористее и дольше, почти заглушая музыку. Когда он отстранился, его глаза искали мои. Я хотела притянуть его лицо вниз и признаться ему во всем, но вместо этого я произнесла свои реплики – сначала в точности, как мы репетировали.

– Можешь простить меня? Я не заслуживаю другого шанса, но клянусь тебе, если ты позволишь, я проведу остаток жизни, доказывая, что ты принял правильное решение.

Его голова склонилась набок, как и раньше, но губы приоткрылись, и он медленно выдохнул, как будто собирался сказать «нет».

Мужчина должен был сказать «да».

Вот так все и вышло.

Но Такер освободил руку от моих пальцев, поднял ее и провел по шее. Затем он прижал большой палец к моему подбородку, слегка приподняв его, чтобы я могла посмотреть прямо в его голубые глаза. Тогда я почувствовала, как мир исчезает. Сцены не было. Не было ни света, ни зрителей. Никакого хора голосов, готовящихся петь, пока мы обнимаем друг друга.

Были только мы.

– Тебе не нужно ничего доказывать, – наконец сказал он, опустив глаза, как будто едва мог смотреть на меня.

Моя следующая реплика перед последним номером должна была быть: «Пожалуйста».

Я всегда ненавидела эту реплику. Это было похоже на мольбу, а Женщина была не из тех, кто просит милостыню. Но я говорила это уже несколько месяцев, позволяя слову слетать с моих губ таким образом, что оно звучало не как мольба, а скорее, как обещание.

Но в тот вечер, под черными балками сцены, когда он держал мое лицо и смотрел в сторону, я вышла за рамки сценария.

– Я должна доказать.

Его глаза встретились с моими, и он посмотрел через мое плечо, за кулисы. Я почувствовала, как все его тело напряглось. Он прочистил горло. Затем бросил еще один панический взгляд со сцены. Снова встретившись со мной взглядом, он сжал место на моей руке, где чувствовался короткий пульс.

– Мне нужно многое тебе доказать. Что я совершила ошибку. Что ты не ошибешься, если дашь мне еще один шанс. Я была так глупа, позволила другим людям убедить меня, что я тебя не люблю. Потому что я любила.

Его щеки вспыхнули тем глубоким розовым цветом, румяным и ярко выступающим на скулах. Когда он заговорил, я была уверена, что его голос достаточно тихий, и никто, кроме меня, не услышит.

– Любила?

– Люблю. Все еще люблю. Думаю, всегда буду. Даже если ты сейчас скажешь: «Нет», я всегда буду любить тебя. Ты – моя первая любовь. Ничто не сможет отнять этот кусочек моего сердца.

Между нами произошел молчаливый обмен репликами, прежде чем пианино начало играть неловкое вступление. Певцы вокруг нас начали свою песню, а мы смотрели друг другу в глаза. Я еле сдерживалась. В моем горле застрял толстый комок дурного предчувствия, тяжелое одеяло сомнения, которое душило, пока он продолжал просто смотреть на меня, отчаянно пытаясь не поддаваться шоку.

Сокращая последние дюймы пространства между нами, я шагнула к нему. После чего скользнула рукой вверх по его груди, по затылку и в конце концов притянула его лицо к своему для последнего поцелуя на сцене. Я снова набралась храбрости, не заботясь о том, что у мистера Хэнкса, стоящего за кулисами, вероятно, случится сердечный приступ. Это было последнее представление. Единственный оставшийся у меня шанс.

Такер наклонился ко мне, держась уже не как Мужчина, а как он сам. Его руки обвились вокруг моей талии. Он поднял меня на пару дюймов от пола, его взгляд остановился на моих губах. Я закрыла глаза и придвинулась ближе.

И он наклонил голову, чтобы поцеловать… уголок моего рта.

Поцелуй на сцене застал меня врасплох. Я наклонилась, чтобы встретиться с его губами, но Такер уткнулся носом в мою шею пока последние звуки песни не затихли.

Занавес опустился, и, прежде чем уйти со сцены, он быстро поставил меня на пол.

Прямо за занавеской я спрятала рождественский подарок, который купила ему еще в декабре. Мой план состоял в том, чтобы признаться ему в любви при всех. Чтобы исправить свою ошибку. Но я явно переступила черту, сделав это в середине спектакля. Смятение, которое пронеслось у меня в голове, угрожало поглотить меня. Сомнение вторглось в надежду на этот вечер, которую я позволила взрастить внутри себя.

Когда Такер появился на сцене, чтобы протянуть руку, он смотрел не на меня, а на публику. И я пошла, держа его руку в своей, несмотря на то, как крепко он сжимал ее. Я остановилась рядом с ним. Он поклонился. Я присела в реверансе.

А потом я повернулась и протянула ему подарок, который хранила пять месяцев.

Он улыбнулся – фальшиво. Сдержанно. Затем он повернулся и еще раз оглядел собравшихся, помахав свободной рукой над головой. Бастиан вышел и встал между нами, сжимая обе наши ладони в своих. Он поднял их, и мы в последний раз поклонились друг другу, а толпа продолжала аплодировать стоя, что должно было заставить мое сердце воспарить.

Вместо этого оно казалось тяжелым, словно было сделано из свинца. Как будто совсем перестало биться.

Когда занавес опустился в последний раз, Бастиан с болезненным выражением лица оттащил меня в левое крыло. Он сжал мое правое запястье.

– О чем, черт возьми, ты думала? Из всех вечеров выбрала именно этот для экспромта? Ты не можешь вытворять подобное, Мэллори.

– Мне пришлось. – Я вытянула шею, чтобы найти Такера, но сцена была пуста, и его нигде не было видно.

– Мистер Хэнкс сойдет с ума в понедельник. Я не хочу иметь с этим ничего общего. Скажешь ему, что это была твоя идея. Что мы никогда этого не обсуждали.

– Я так и сделаю. – Я грубо сжала его руку, что заставило Бастиана отпустить меня. – Я скажу ему все, что ты хочешь, Бастиан. Но сейчас я должна найти Такера.

Оттолкнув его, я сбежала вниз по лестнице и вышла в фойе. Мне казалось, миллионы глаз следят за мной, спрашивая о причинах того, что я только что сделала. У меня не было времени на волнение. Я побежала по коридору. Платье громко шуршало по моим ногам, а шаги отдавались отрывистым стуком о недавно начищенный пол.

Такера нигде не было видно. Я пробиралась сквозь толпу, игнорируя голоса, зовущие меня. Мне казалось, что мое время на исходе.

Распахнув заднюю дверь на стоянку, я широко раскрытыми глазами вглядываясь в темноту в поисках каких-либо признаков присутствия Такера. Сразу за деревянным забором, окружавшим кусты, я увидела его рядом с машиной.

– Такер! – Мой голос звучал слабо, не как та уверенная проекция, которую я выталкивала из своего горла столько месяцев подряд.

Его подбородок на долю секунды приподнялся, и я поняла – он услышал меня. Но он продолжал стоять у двери машины. Его плечи быстро двигались взад-вперед. Подбежав, я остановилась у задней двери его машины. Такер пытался вставить ключ в замок, но у него никак не получалось из-за сильной дрожи в руках.

– Такер, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить.

– Почему? Чего ты хочешь, Мэллори? – Он опустил подбородок и прижался лбом к боку машины, ключи остались болтаться в его руке. Он выдохнул в отчаянии. На крыше машины лежал подарок, который я ему подарила.

– Ты знаешь, чего я хочу. Просто поговори со мной. Позволь мне все исправить.

Именно тогда я заметила, что парковка позади меня заполняется людьми. Актеры мюзикла и другая публика образовали большую толпу за моей спиной.

– Просто забудь об этом, ладно? Все почти закончилось. Ты можешь поехать в Теннесси и просто списать это на какую-то ошибку, которую совершила, потому что тебе было грустно. Или скучно. Что тебе захотелось посетить трущобы, или что ты там делала прошлой осенью. Просто дай этому умереть.

– Я не могу, потому что ты тоже не можешь.

Толпа продолжала расти. Я слышала ропот голосов вокруг себя.

– Это продолжение пьесы?

– Вот как все должно было закончиться.

– Заткнитесь. Просто заткнитесь. – Я закатила глаза, повернулась к ним и вытянула руки перед собой. – Ладно? Мне нужно с ним поговорить.

– Мэллори? – слева от меня раздался голос Реджины, и я повернулась, пригвоздив ее ледяным взглядом. Она слегка отшатнулась, но указала на мое платье. – Ты не можешь уехать в таком виде. Это собственность отдела костюмов.

– Боже мой, Реджина. Мне все равно. – Я вцепилась в юбку обеими руками. – Хочешь, чтобы я сняла его на парковке?

Она покачала головой, словно не была полностью уверена, и вместо ответа пожала плечами.

Я повернулась к Такеру, наблюдая за его лицом, пока он изучал толпу позади меня.

– Его ты тоже собираешься попросить раздеться?

– Я имею в виду… это его одежда, так что…

Я прижала сжатые кулаки к глазам и глубоко вздохнула, прежде чем снова обратиться к Такеру.

– Ты ведь этого хотел, верно? Огромная исповедь моей любви к тебе перед аудиторией? Я уже сделала это, Такер. Так что позволь мне сделать еще один шаг. Я не стеснялась тебя. Неужели ты не понимаешь? Мне было стыдно за себя. Единственное, что имело смысл, – мои чувства, когда я была с тобой. Человек, которым я стала, когда мы были вместе. Я едва могла говорить, когда мы впервые встретились. А теперь? Я, черт возьми, говорю толпе из двухсот человек, что влюблена в тебя. И мне очень жаль, хорошо? Я так устала извиняться…

– Тогда скажи что-нибудь еще. – Его руки были засунуты в карманы. Он стоял на своем, больше не оглядываясь по сторонам, а глядя прямо на меня.

– Ты хочешь, чтобы я сказала что-то еще? Как насчет того, что я хочу все вернуть. Тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя и не знаю, что сказать, чтобы все изменилось. Чтобы ты перестал меня ненавидеть. Я не хочу выяснять отношения через пять лет. Я не хочу быть с кем-то еще, а потом понять, что все время мне нужен был ты. Знаю, ты, вероятно, даже не думаешь обо мне больше, но я не могу позволить тебе уйти, не выслушав меня.

Он рассмеялся. Смех был тяжелым и громким. Такер наклонил голову, чтобы посмотреть на небо.

– Ты действительно думаешь, что я больше о тебе не думаю, Мэл? – Он опустил подбородок и сделал шаг вперед. – Я помог написать о тебе целую пьесу, а потом поставил тебя на главную роль играть саму себя же. Чтобы наблюдать, как ты страдаешь в течение месяцев занятий и репетиций. Это похоже на то, что я больше о тебе не думаю?

Голос позади меня взволнованно прошипел: «Так и знал! Пьеса слишком хороша, чтобы быть выдумкой…»

Его пальцы потянулись вверх, и он снял подарок с крыши автомобиля.

– Что это?

Я тоже шагнула вперед.

– Я купила его на Рождество. Это был единственный подарок под моей елкой. Знаю, как чертовски жалко это звучит, но мне все равно. Я все надеялась, что ты придешь. Это ноты с твоим именем, потому что я знаю, когда-нибудь ты станешь очень знаменитым. Так что я подумала, может быть, просто может быть, ты поймешь насколько талантлив, когда получишь этот подарок.

Рядом со мной что-то шевельнулось, и я, взглянув налево, увидела Сару, которая стояла, скрестив руки на груди и вопросительно подняв брови.

– Ничего не получается. – Я вздохнула и сделала шаг назад. – Я пыталась, понятно? Я попробовала. Это все, что я могу сказать.

Она сделала движение, как будто собиралась взять меня за руку, но слова Такера остановили ее.

– Садись в машину.

Я повернулась и недоверчиво взглянула на него.

– Что?

– Садись в машину, Мэллори. Пожалуйста. Я не хочу выяснять это перед всеми. – Он сжал губы и, наконец, вставил ключ в замок. Открыв дверь, Такер мотнул головой в сторону салона.

– Ей действительно нужно оставить платье, – пискнула Реджина.

– Ради всего святого, Реджина. Неужели ты должна все испортить? – Откуда-то сзади раздался громкий вздох разочарования. Мерси шагнула вперед и сунула мне пару джинсов. Она держала спортивную сумку из гардеробной. Ее волосы были собраны в высокий пучок. Она переоделась в синие шорты и майку, а другую одежду предлагала мне.

Я схватила ее брюки и, фыркнув, засунула в них ноги. Затем повозилась с молнией, позволяя зеленой ткани платья собраться вокруг моих лодыжек, прежде чем выйти из тканевого круга. Под платье я надела камзол, бретелька которого спустилась с моего плеча, когда я протянула платье Реджине. Быстро подкравшись, она схватила его, прежде чем скользнуть обратно в толпу.

Губы Такера растянулись в улыбке, его взгляд наконец смягчился. Он широко распахнул дверь в знак приглашения.

– Садись в машину, Мэл. Пожалуйста.

– Я позабочусь о твоих вещах. – Сара замахала руками, широко улыбаясь. – Иди же.

Единственные слова, которые мне нужно было услышать.

Глава 19

Мы не обменялись ни единым словом, пока ехали. Он просто вел машину: руки на руле, глаза смотрят на дорогу. Когда мы подъехали к дому Такера, я, наконец, дотронулась до его руки, но он даже не позволил мне что-то спросить.

– Отец отвез Элизу в лагерь. На два дня. Его не будет дома до завтрашнего вечера. – Он поставил машину на ручной тормоз, и распахнул дверь.

Свет в доме был выключен, и как только я вошла, Такер прижал меня к стене, тяжело дыша напротив моего лица.

– Скажи это снова.

Я рассмеялась и обняла его за талию.

– Я люблю тебя. Это ты хотел услышать?

Он кивнул, его нос коснулся моего.

– Именно это.

Его комната находилась в задней части дома. Такер повел меня прямо туда и, прежде чем повернуться ко мне лицом, включил маленькую лампу у кровати.

– Все, что ты сказала, – правда?

Я прислонилась к его комоду. Мой взгляд блуждал по комнате, остановившись на простых белых простынях под выцветшим голубым одеялом в клетку. Все было наполовину спущено с матраса, как будто он с кем-то боролся во сне.