Текст книги "Несломленная (ЛП)"
Автор книги: Эмбер Л. Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Что это значит?
– Завтра я отвезу тебя к вафельной, и ты найдешь себе чёртову работу.
«Мэл,
Возможно ты ненавидишь меня прямо сейчас. И я могу понять почему.
Я всегда была тем человеком, к которому ты приходила, когда мамы не было рядом. Ты помнишь тот день, когда твои родители сказали, что разводятся? Ты позвонила, рыдая, просила объяснения. Ты всегда чувствовала себя слегка покинутой и отверженной, и я понимаю это. Но ты никогда не была нелюбимой.
Сколько я помню, ты всегда искала нашего одобрения. Может, моё тебе было нужно больше всего. Я постараюсь, чтобы ты испытала что-то новое, сказав: «О, Мэл. Ты же знаешь, что тебе хочется быть девчонкой, которая грубит и лазает по деревьям.» И днями ты будешь кружить вокруг деревца, пока не наберёшься смелости и залезешь туда только для того, чтобы узнать, что ивы не такие уж и прочные и, хотя на них приятно смотреть, на них также живут тысячи огненных муравьёв.
Но ты забралась.
Это всё, что я хотела от тебя. Чтобы ты сделала это. Чтобы ты совершала поступки и была тем, кто ты есть.
Я помню тот день, когда ты спросила меня о моих татуировках и у меня не хватило духу рассказать тебе правду, поэтому я просто похлопала тебя по голове и сказала что-то о том, что ты слишком маленькая, чтобы осознать хитросплетения времени и пространства и невозможность создать жизнь из маленьких кусочков раздробленной материи.
Хотела бы я рассказать тебе тогда правду. Но ты не была готова её услышать в то время.
Теперь ты готова.
И когда-нибудь я рассажу тебе всё, что захочешь.
Сэм».
Глава 3
Сэм не шутила, когда сказала, что заставит меня найти работу. Кусая свои голубые ногти всю дорогу, она привезла меня прямо к парковке вафельной (она настояла, что будет возить меня везде до тех пор, пока я не научусь пользоваться механической коробкой передач). Привычка грызть ногти была с ней сколько я её помню. Пол автомобиля был усыпан радугой её тревог.
Но я ни за что не устроилась бы работать в вафельной.
Не хочу обидеть людей, которые там работают. Но нет.
Моя тётя не сказала ничего кроме: – Позвони мне, когда устроишься, – перед тем как уехала, оставив меня только с моим телефоном, ботинками и без денег. Если верить её словам, это было больше, чем имела она, когда была в колледже, ей приходилось идти пешком целые кварталы, когда её пейджер разряжался.
Я медленно обернулась, посмотрела на фасад здания, затем шагнула влево и медленно села на бордюр. Я пыталась решить, как мне заработать достаточно денег, чтобы купить шины для «Гроба на колёсах», не влезая в униформу вафельной. До того, как план смог сформироваться во что-то лучшее чем продажа тромбоцитов, передняя дверь открылась, и сбоку от меня появилась пара грязных кед.
– Здесь не стоит околачиваться, Мэл.
Я спокойно вздохнула и убрала с лица волосы, чтобы взглянуть на Такера, возвышающегося надо мной, его подбородок наклонён вниз, волосы покачиваются на утреннем ветру, его улыбка настолько широкая, что я не могла не засмеяться. Сколько я помню, он всегда так делал. Улыбался всем своим лицом.
– Ну, вообще-то, Такер, – начала я, надеясь, что я звучала уверено, а не глупо, как мне казалось, – мне было велено найти работу, для того, чтобы купить шины для моего авто. Так что…
– Ага, ты не хочешь тут работать. Я бы и не советовал. Он вытащил из кармана пачку жвачки, сунул пластинку между пальцами, указывая ей на моё лицо. – Миссис Мур ищет помощников, закусочная нуждается в ночном менеджере. Или можешь заглянуть в Олд Нэви (*магазин недорогой одежды – прим. переводчика).
Он развернул жвачку, согнул пополам и засунул её в рот, в это время я старалась не пялиться. Но у меня не получалось.
– Но здесь? Тебя съедят заживо, – его голос стал тонким, когда он закашлял, чуть не проглотив жвачку.
– Ты этого не знаешь, – сказала я быстро, пытаясь расправить плечи. Но он угадал… Стоп. О чем я думала? Я же не хотела работать в вафельной. – Что у миссис Мур за магазин?
– Комиссионный магазин, – ухмыльнулся он. – Это типа ежедневная дворовая распродажа.
– Точно. Комиссионный магазин. Мне нравится. Это идеально.
– Она не пользуется компьютерами. Делает всё вручную или с калькулятором.
– Тьфу. Математика, – нахмурилась я, чувствуя себя подавленной.
– Ты получишь там скидку, вдруг это поможет тебе принять решение. – Он заправил прядку волос за ухо и пожал плечами.
– Ну, это не слишком весомый аргумент. – Моё лицо покраснело, и я опустила взгляд на свои ноги.
– Конечно весомый. Ты же девушка.
Это заставило меня рассмеяться, и когда я, наконец, пришла в себя, я подняла взгляд, чтобы увидеть, как он прислонился к стене, всё еще пристально глядя на меня сверху вниз.
– Что?
– Я слышал, что ты не попала в Вандербильт. Облом.
– Да, мы не смогли себе этого позволить. Я подам заявление на грант или типа того после первого семестра, когда смогу подтвердить свой средний академический бал. Я поступаю в «Периметр». Ты всё ещё там?
– Да. – Он быстро кивнул. Он поднял подбородок в сторону парковки. – Миссис Мур только что подъехала. Удачи тебе, Мэл. Быстро развернувшись, он ушёл. Быстрее удара сердца. Быстрее, чем в мгновение ока.
Быстрее чем я успела сказать: – Спасибо, Такер.
***
Должность я получила гораздо быстрее чем рассчитывала. По-видимому, миссис Мур знала мою маму и слышала от кого-то о её ситуации на работе. Она знала о моём положении, поэтому она предложила мне шанс начать как можно скорее. Это казалось немного рискованно, учитывая, что до начала занятий осталось несколько дней. Мне было больно. Я всё ещё искала оправдания, чтобы не делать то, что моя тётя заставляла меня делать. Но проработав неделю, я поняла насколько легко продавать чужие вещи. Мне часто доверяли закрывать магазин, и идя прямо из колледжа в магазин (где за прилавком я делала домашнюю работу) я не думала о других вещах.
Занятия у меня были только в понедельник, среду и пятницу. Я интересовалась могу ли я добавить больше занятий на вторник и четверг, чтобы ускорить учёбу. Оказалось, что нет. Вы не можете просто так добавить пару лишних недель занятий в семестр. Скорое всего, это то, о чем я должна была подумать перед регистрацией…
Общаться с новыми людьми на занятиях оказалось не так сложно, как я думала. Большинство из них было на год младше, но я представила, что год назад Лэсситер и Брук тоже проходили через это. Они, как я сейчас, были вынуждены заводить новых друзей и находить способ вписаться в компанию. Я имею ввиду, посмотрите, что из этого вышло.
Несколько раз, проходя через двор, я даже видела Такера, и он махал мне как будто мы были старыми друзьями.
Прошло около трех недель с начала занятий, как он пришел в магазин. Сначала я даже его не заметила, потому что над входной дверью не было колокольчика, который бы сообщал о приходе покупателей. Я просила его повесить, но этого так и не произошло, поэтому я всегда прислушивалась к мягкому свисту двери напротив коврика. Однако, Такер вошёл тихо. И ещё миссис Мур настаивала на том, чтобы из каких-то старпёрских динамиков для посетителей играла радиостанция со старой музыкой (большую часть из которой я никогда не слышала в своей жизни).
Я складывала пластинки в ящик возле дальней стены, когда услышала позади себя шорох, и прямо перед тем, как ящик свалился на пол, рука Такера резко появилась перед моим лицом, поправив ящики на полке.
– Это могло обернуться катастрофой, – упрекнул он меня, надавливая на ящики, убеждаясь, что всё в порядке, прежде чем отойти.
– Спасибо… Что ты здесь делаешь?
Он пожал плечами и посмотрел на стеллажи с одеждой.
– Я не знаю. Я освободился раньше и подумал, что может тебя нужно подвезти домой.
– Моя тётя позаботилась об этом. Несмотря на то, что, сказав это, я покраснела, это было правдой.
Он облокотился на стену и одарил меня ухмылкой.
– Да, я заметил, что она привезла тебя тогда.
Я фыркнула и кивнула.
– Ну, я сказала ей, что могу взять мамину машину, но она настаивает, чтобы я научилась водить механику и не разрешит мне пользоваться маминой машиной, потому что я должна водить свою собственную. Плюс, у неё больше нет работы, чем еще ей заниматься, если она не будет возить меня повсюду?
– Это было очень непростое объяснение, – засмеялся он. Он пах топлёным маслом и жвачкой, странное сочетание, которое заставляло мой желудок недовольно бурчать. Его пальцы стучали по карманам джинсов, и он смотрел поверх мой головы на динамик над кассой. – Миссис Мур слушала эту радиостанцию сколько я с ней знаком.
– Ностальгия, – ответила я, – это изнуряющая болезнь пожилых людей.
– Тебе не нравится? – Брови Такера нахмурились, а глаза подозрительно сузились.
– Не очень. Мои родители не заставляли меня переживать их славные деньки с помощью их любимых песен.
– Тебя определённо стоит просветить. – Он выглядел возмущённым. – Ты не можешь ценить современную музыку, не зная о том, что на неё повлияло изначально.
Я отступила и пожала плечами.
– Да? Ты будешь тем, кто будет учить меня всему этому? Это должно было быть шуткой, но его лицо было серьёзным.
– Назови время и место, Мэл.
– Точно.
– Я серьёзно.
Я проскользнула за кассу и достала бланк для сверки данных, отметив, что до закрытия осталось пять минут.
– На меня много всего навалилось. Занятия, родители, новая работа.
Не теряя не минуты, он пересёк коврик и прислонился к двери, слегка приоткрыв её.
– Предложение еще в силе.
– Окей.
– Мы можем начать в «Кик». В пятницу.
– Хм, я не пойду в подростковый клуб, Такер.
– Много упускаешь.
– Сомневаюсь, – я взглянула на документы, пытаясь совладать с румянцем, выступающим на моих щеках.
– Что ж, на случай если ты захочешь прийти – мы начнём в восемь. Клуб обычно набит битком, так что можешь прийти пораньше.
– Ты играешь в группе? – Всё обрело смысл. Я подняла свой взгляд в его сторону, и наши глаза встретились на секунду, прежде чем он улыбнулся, как в тот день на парковке вафельной. – Я буду иметь это в виду.
– Ты придёшь, – сказал он с уверенностью, – что тебе ещё остаётся делать?
После того как он ушёл, мне пришло в голову, что он был прав. Что мне ещё оставалось делать?
***
Не горя особым желанием там появляться, я попросила Сэм привезти меня в «Кик» ровно в семь пятьдесят. Это было не так рано, как он предлагал. Не было нужды заставлять его думать, что я собиралась делать всё что он предложит. Хотя я сделала. Потому что пришла сюда.
– Тебя забрать потом? – Сэм осматривала клуб, как будто на самом деле не хотела оставлять меня здесь.
– Возможно.
– Я не буду ложиться, – она подошла, как будто собираясь меня обнять, но передумала, потому, как люди на парковке могли это увидеть и засмеять меня.
Двери, ведущие внутрь здания, были выкрашены в матовый чёрный цвет, окна были покрыты, как оказалось, мусорными мешками. Моё сердце сильно билось от одной мысли войти внутрь и искать себе место самостоятельно. Снова чувствуя себя изгоем.
Я была отчасти права. Музыка внутри было оглушающей, в клубе было как минимум сто человек, битком набитых в маленьком помещении, плотно сидевших на красных, потрескавшихся диванах и склонившихся над столами. В клубе был бар, но там подавали только газировку и закуски. Большинство людей сидело на табуретках, скрючившись в три погибели и заказывали себе еду и напитки, в то время как перед тусклой сценой на чёрно-белом шахматном полу танцевала горстка людей.
Белый топик, который я надела, под чёрными огнями светился фиолетовым, он казался слишком ярким, как будто я привлекала внимание. Но никто меня не заметил. Я без проблем проскользнула к бару и заказала вишнёвую колу, наблюдая как парень за стойкой смешивал колу и сироп, кладя сверху вишню, перед тем как передать напиток мне и попросить три доллара. Меня даже не заботило, что мои деньги должны были пойти на покупку шин; я была так впечатлена, что дала ему доллар сверху.
Я прищурилась и окинула взглядом толпу в поисках новых знакомых, которых я встретила на занятиях, но никого не нашла. Не то чтобы я ожидала увидеть студентов колледжа здесь. «Кик» был в основном заведением для старшей школы и даже если бы здесь был кто-то знакомый, я бы всё равно постеснялась подойти. Поэтому, я сосредоточилась на поглощении газировки и глазении на сцену поверх танцующих людей, гадая, когда же конкретно Такер начнет своё шоу или ради чего ещё я здесь; если он вообще говорил правду.
И тогда в толпе, я увидела его, покачивающегося под музыку, одна его рука держала напиток, а другая лежала на талии девушки, которая находилась к нему спиной и ритмично двигалась под музыку. Он поднял бровь, как будто оценивая девушку, его внимание было разделено между ней и ребятами, стоящими слева от него. Они все довольно улыбались, и когда девушка повернулась, чтобы обхватить его шею своими руками, он развернулся, поднял свой стакан в воздух и исчез за сценой.
Музыка начала затихать, и вся толпа вышла на танцпол, заполняя всё свободное пространство, крича и улюлюкая от восторга. Я никогда не видела ничего подобного за пределами настоящих концертов, и я задумалась о том, почему я никогда не слышала о группе Такера, потому что кажется, что все остальные, в радиусе пяти миль, слышали.
Когда свет стал слабее, я смогла различить мельчайшие движение за чёрным, грязным занавесом. Спустя минуту занавес поднялся. На сцене была целая группа, состоявшая из тинэйджеров. Я не узнала никого, кто был бы из нашей школы. Но там, в стороне, за микрофоном стоял Такер, держа гитару.
После короткого приветствия, за которым последовали шумные аплодисменты, сногсшибательная рыжеволосая девушка наклонилась к микрофону и нежно произнесла:
– Мы группа Бит (The Beat – удар, прим. переводчика).
Барабанщик стукнул палочками, отсчитал до четырёх, и солистка выдала самую громкую и чёткую ноту, что я слышала. Мурашки побежали по моей спине, а от реакции зала мои руки покрылись гусиной кожей. Это была песня, которую я прежде слышала по радио, но здесь был еще один бит – вторая музыкальная тема, которая была добавлена, кода вступили остальные музыканты, это заставило меня подняться с места и протиснуться сквозь толпу. Передо мной может оставалось человека три, когда я замерла от того, что припев из другой песни влился в музыку, и я осознала, что они полностью смешали две песни, которые я никогда бы не подумала соединить – одна из недавно мне понравившихся, а другую я слышала на одном из любимых альбомов Сэм.
Кто знал, что Адель и The Eurythmics так безупречно сочетались?
Они выступали сорок пять минут, и я не могла шевельнуться, приклеенная к полу, пока они, играя с такой страстью и силой, наводили фурор своими каверами. Все они пели, за исключением барабанщика и басиста, последний читал рэп, когда это требовалось. Я была поражена талантом солистки. А голос Такера делал что-то странное с моим нутром. Когда последняя песня достигла своей кульминации, все инструменты заглохли, и мы остались наедине с нежным голосом солистки, которая исполняла а капелла. Весь зал просто взорвался.
Внутри себя, каждой клеточкой, я ощущала что-то новое. Как будто я была свидетелем судьбоносного события. Даже когда люди вокруг меня начали двигаться к дверям, так как клуб закрылся в комендантский час, я не могла пошевелиться. Я была потрясена.
Такер вышел из боковой двери у сцены, почти пройдя мимо, перед тем как он остановился и обернулся, чтобы взглянуть на меня. На нем была бейсболка, которая заставляла его волосы над ушами закручиваться, под светом софитов он вспотел, и его серая футболка потемнела. Очевидно мой рот был всё еще раскрыт, потому что он нахмурился от беспокойства.
– Ты пришла.
Я сглотнула, заметив насколько сухо было в горле, желая о том, чтобы я купила воду или еще одну вишнёвую колу, потому что я чувствовала, что снова охрипла. Но в этот раз это было не из-за мононуклеоза.
– Да.
– Ну и как тебе? – он усмехнулся, опуская взгляд на пол.
– Я думаю, что это было замечательно.
На его лице появилась та улыбка, которую я знаю уже очень давно.
– Тебе стоит пойти с нами. Мы обычно берем что-нибудь поесть и идем к Беркли, чтобы устроить разбор полётов и подумать о том, что можно улучшить.
– Моя тётя скоро должна быть здесь. – Я сомневалась. В конце концов, Сэм наверно ждала моего звонка.
– Скажи ей, что я привезу тебя домой. Я знаю где ты живёшь.
Это заставило меня задуматься о том, что она сказала. О том, что может быть в это году я могу позволить себе испытать удачу и жить по-новому. Не волноваться так сильно о том, что подумают другие люди. Поэтому я отправила сообщение Сэм, чтобы дать ей знать, что я буду дома поздно.
На что она ответила: – Хорошо.
«Мэл,
Мне кажется, что я должна сказать тебе, что старшая школа влияет на всю твою оставшуюся жизнь. Даже когда ты покидаешь школу, школа никогда не покидает тебя. Она пропитывает нас. Определяет, как мы паркуем машины, с кем мы обедаем, и кто сидит с нами по правую и левую руку на мероприятиях типа Рождественских вечеринок или совещаний в компании.
Я знаю это не понаслышке.
Люди каждый день паркуют свои минивэны на одном и том же месте, как будто у них есть предписанные места. Как места в школе.
Они нервно ждут своих друзей в кафе, чтобы сесть рядом с ними за большим столом, чтобы быть частью чего-то особенного.
До того, как ушла с работы, я всегда искала оправдания, чтобы не посещать корпоративные мероприятия, потому что было очень унизительно, когда тебя игнорируют пять дней в неделю, девять часов в день, но было очень сложно признаться себе в том, что по прошествии двадцати лет после окончания школы, я всё ещё была изгоем, ещё сложнее в этом было признаться моему мужу.
Возможно поэтому он и сбежал. Нет смысла быть с неполноценной женщиной, когда вокруг пруд-пруди настоящих женщин. Особенно тех, кто в прошлом были чирлидершами. Они всегда на вершине пищевой цепи.
Но это не обязательно должно быть так. Прошлое не должно определять тебя.
Не позволяй ему.
Сэм».
Глава 4
Они разрешили мне ехать на заднем сидении фургона, пока они обсуждали своё выступление – прямо как Такер и говорил. Пожалуй, я ожидала, что они будут не столь открыты по отношению к новичку в своей группе, но они сильно отличались от тех моих друзей, с которыми я привыкла общаться. Они вели себя так, будто наша маленькая компашка – это непроницаемое силовое поле, в котороё тебе посчастливилось попасть.
Беркли Трент, солистка, всё ещё ходила в старшую школу в Шайло. Миллер Брент был старшим барабанщиком в «Бруквуде». Сара Макнамара, выпускница «Норт Гвиннет», также ходила в «Периметр». Она была на втором курсе, стараясь получить степень, чтобы она смогла попасть в «Джульярд». Если судить по её навыкам игры на клавишных, то ей было не о чем волноваться. Басиста звали Маркус Бреннан, музыкальный профиль в АИМ, закончил школу в Парквью.
– Тут все мои смертельные враги, – пошутила я, когда они рассказали в какие школы ходили.
Знакомство с ними отвлекло мой разум от множества вещей: от того, что моя мама уехала, от того, что мой папа почти не звонил, от того, что моя маленькая группка друзей, с которыми я провела много лет, оказались, вдруг, слишком заняты, чтобы поговорить, но недостаточно заняты, чтобы выкладывать в инстаграм фото из своей новой жизни. Всё было так, как Сэм и говорила: когда старые друзья уходят, другие приходят и заполняют ту пустоту, о которой я так переживала.
Я добавила пять новых друзей в свой телефон и в свою жизнь. Я работала, и Такер, время от времени, заходил под предлогом того, что он искал что-то для своей сестры Элизы, но я всё прекрасно понимала, потому что у нас не было ничего, что могло бы понравится тринадцатилетней девочке.
Первая встреча в мини-особняке Беркли оказалась напряжённой, и дискуссия между членами группы стала больше носить обвинительный характер, а не конструктивный. Я посетила ещё два пятничных ночных выступления, каждое из которых заканчивалось тем, что Такер спрашивал о том, хочу ли я поехать с ними, и я соглашалась без раздумья. Это было очень весело, и они были интересными, похожи на неблагополучную семью. Мы ели пиццу и говорили о музыке, смотрели фильмы на домашнем кинотеатре Беркли до тех пор, пока я едва могла разомкнуть глаза. Тогда Такер вёз меня домой на своём синем Ford Festiva, который определённо видал лучшие дни, но это было не важно, его музыка играла на полную, а окна были опущены. Было уютно. Ни больше, ни меньше.
В четвёртый раз, когда мы зависали после вечера в «Кик», я была уверена, что что-то поменялось. Сара и Миллер ожесточённо спорили о том, что произошло во время их партии, барабанщик выглядел так, будто вот-вот ударит стену. Я пыталась не лезть в это, но моё любопытство было сильнее, и я оказалась на диване рядом с ними, притворяясь, что выковыриваю зелёный перец из моего куска пиццы.
– Ты лажал. Очень сложно играть, когда ты на такт позади. Или впереди, – Сара держала руки так, будто говорила чистую правду, и он просто должен признать это. – Ты пытаешься играть эти соло, но это не работает, потому что ты не практиковал их на репетиции, поэтому всем нам только и остаётся, что подыгрывать тебе, пока ты пытаешься выпендриваться, – она сдула свою светлую чёлку с лица и поправила свои очки в чёрной оправе.
Миллер, на целый фут выше неё, скрестил свой тощие руки и наклонился к её лицу:
– Я артист. Я не могу влиять, на то, как это происходит.
– Ты часть группы, а не одиночка, – вклинился Такер.
Свирепый взгляд карих глаз Миллера заставил меня отпрянуть, предположив, что эти двое начнут бить друг друга по лицу. Но вместо этого они играли в гляделки.
Беркли сидела в большом кожаном кресле возле телевизора и терпеливо наблюдала. Маркус, полностью заворожённый, сидел на диване рядом со мной, нервно потирая свои мозолистые пальцы друг о друга.
– Я так больше не могу. Вы всегда вините меня во всём. И честно? Оно того не стоит, – Миллер пожал плечами и наклонился, чтобы поднять барабанные палочки, которые он положил на стол. – Я ухожу.
В тишине мы все наблюдали, как он, не сказав ни слова, подошёл к двери и фактически покинул группу.
– Ну, просто замечательно, – пробормотал Такер, садясь на диван рядом со мной. – Я не знаю другого барабанщика, который смог бы достаточно быстро выучить наш репертуар, чтобы сыграть на нашем следующем концерте. Мы так попали.
Сара вновь подняла руки.
– Не вини меня за это. Ты с самого начала знал, что он импульсивен. Он всегда пытается что-то доказать. Он не командный игрок, – перечисляла она причины, по которым им было бы лучше без него.
Воздух был плотным от волнения, до тех пор, пока Такер не провел рукой по лицу и не вздохнул.
– Обычно уходят басисты. Это что-то новенькое.
– Не круто, чувак. – Маркус тряхнул головой и провёл рукой по своим недавно подстриженным волосам.
– У меня нет ни малейшего понятия, что нам делать теперь, – это всё, что Сара могла сказать.
Я села поудобнее и глубоко вздохнула, неуверенная в том, требуется ли моё мнение или нет. Но попытаться стоило.
– Эй…
Все взгляды в этой комнате устремились на меня.
– Что, если у вас просто не было бы барабанщика?
– Это не вполне возможно. Беркли выглядела слишком скептичной, чтобы поверить в то, что я предлагала.
– Возможно, – мой голос стал крепче, – Знаете какая моя любимая часть вашего шоу? Когда музыка прекращается, и вы, ребята, просто поёте. Как будто всё моё тело реагирует, настолько это круто. И мощно. Я не могу это описать, но не могу оторвать взгляд, – я рассказала слишком много и неожиданно почувствовала себя идиоткой.
– Так что ты предлагаешь? – Такер наклонился, чтобы посмотреть на моё покрасневшее лицо.
– Без понятия. Может, вместо «Бит», вам, ребята, нужно быть… «Несломленные»? (*Игра слов. Группа называется Beat (такт, ритм), а Beatless – это отсутствие такта или ритм секции, т. е барабана. Также, Beatless переводится как несломленный, несокрушимый, что является игрой слов и отсылкой к названию книги. – прим. переводчика). А капелла или что-то типа того. Просто голоса.
Прошли добрые пять минут пока они пялились на меня, и я пожалела, что вообще открыла свой чёртов рот.
– Ты поёшь, Мэллори Дарем? – Беркли сузила свои глаза и снова наклонилась вперёд, её волосы струились по плечам темно-красным каскадом.
– Нет. Нет. Мое горло повреждено из-за мононуклеоза, который у меня был около года назад. Я не…
– Я тебе не верю, – прошептал Такер в мою сторону.
– Но это правда.
Он встряхнул своей головой и провел пальцами по волосам возле уха, типичный жест, который говорил мне, что он думал о чем-то серьёзном.
– Нам нужно больше голосов.
– Я уверена, что вы сможете найти кого-то из других школ.
– Я не знаю. Мне кажется, что у нас уже есть кое-кто на примете.
– Не-а.
– Да, – Сара тоже наклонилась.
– Я могу быть вашим менеджером или типа того. Я помогу грузить вашу аппаратуру.
– Мы будем без инструментов, – сказал Маркус, – Грузить нечего.
– Я не уверена, что смогу сделать это, так как у меня работа, мне нужно концентрироваться на учёбе и у меня нет машины и всё такое.
– Так много оправданий, Мэл, – Такер улыбнулся. – Но у тебя есть машина. Ты говорила мне, что есть.
– Я не умею водить механику.
– Такер умеет, – Бекрли улыбалась, как всезнайка, и я захотела просто заползти в нору и сдохнуть.
– Я имею ввиду…
– Тогда решено. Мы напишем несколько новых партий. Я научу Мэл водить механику, чтобы она могла посещать наши репетиции. И мы, в течении следующей пары недель, будем работать над тем, чтобы твой голос стал сильнее, чтобы подготовить тебя к выступлению.
– Пас, – пискнула я, – Точно пас. Я не…
– Это была твоя идея.
На меня все давили, но взгляды на их лицах заставили моё сердце биться чуть-чуть быстрее от мысли, что они действительно верили, что у меня получится. Поэтому, я взглянула на свои колени, сделала глубокий вздох и охнула. Меня так легко загнали в угол.
– Когда мы приступаем?
«Мэл,
Я продолжаю смотреть этот фильм. Каждый раз, когда я его включаю, чувствую, как будто я никогда не видела его прежде. Появляется что-то новое, и я чувствую, как воспоминание всплывает в чертогах моего разума. Я пыталась разобраться в этом, и я думаю, что оно напоминает мне о тебе. Я должна как-то передать сообщение, потому что это важно.
Сегодня я наконец-то поняла, что это, поэтому запасала её прежде, чем снова забуду. Это цитата:
«Разрушение есть форма творения. Они хотят увидеть, что случится, когда они уничтожат мир.
Апатия забирает у нас подростков.
Но ты…
У тебя есть возможность поджечь этот мир и наблюдать, как он сгорит.
Сэм».
Глава 5
Я кричала. Я продолжала кричать, если это можно назвать криком.
– Сцепление. – Это всё, что он произносил в то время, пока я делала слабые попытки включить первую передачу в этой дурацкой машине.
– Да я пытаюсь! – Моя глотка просто горела, я вспотела от раздражения, пока Такер сидел на пассажирском сиденье и угорал над моей неудачей.
– Тебе нужно успокоиться. Тебе говорили, что ты слишком остро на всё реагируешь?
Посмотрев на него с таким отвращением, на которое я только была способна, я прошипела:
– Заткнись.
Я закрыла глаза, сконцентрировалась на местоположении своих ног и глубоко вздохнула, прежде чем нажать на сцепление одной ногой и на педаль газа другой. Драндулет дернулся вперед, и я запаниковала, заглушив машину прямо посередине дороги.
– Уже лучше. – Его рука скользнула на мою, находящуюся на руле, и он несколько раз погладил мои пальцы.
– Плевать. Мне всё равно нужно больше ходить. Прокачать выносливость.
– Я думал, может тебе стоит начать бегать или типа того, чтобы научиться контролировать дыхание.
– А, ты хочешь, чтобы я умерла. Это имеет смысл. Либо я умру в этой машине, либо умру на обочине дороги. И всё это во имя искусства.
Прищурившись, он поперхнулся от смеха.
– В следующем семестре в театре Лоренсвилля будет открытый кастинг. У тебя есть шансы. И тебе стоит заглянуть, потому что ты хорошо разыгрываешь драму…
В этот раз я ударила его в живот. Он согнулся вдвое и схватил меня за руки, потянув вперед, пока я не оказалась в миллиметре от его лица. Смех застрял у меня в горле, и я смотрела на его опущенные глаза, глаза, смотревшие на мои губы. Я ждала, вспышка волнения прошла от нижней части моего живота к груди, усиливаясь до тех пор, пока я не перестала слышать ничего, кроме крови, пульсирующей в ушах.
Такер поднял свой взгляд, чтобы изучить выражение моего лица, затем, прежде чем он откинулся обратно на своё сиденье, черты его лица разгладились.
– Если ты не хочешь бегать, то мы могли бы потренировать твое дыхание по-другому.
– Например? – это прозвучало как клише.
Он снова наклонился, нежно кладя руку на мой живот, его растопыренные пальцы коснулись нижней части моего лифчика. Я снова вспотела, но списала это на температуру снаружи, несмотря на то, что она была всего около семидесяти градусов(*В США температура измеряется по шкале Фаренгейта, в переводе в шкалу Цельсия температура будет равняться 21,11 градусам по Цельсию – прим. переводчика).
– Если я надавлю здесь пока ты поёшь, то звук измениться. – Лёгким толчком он надавил на живот и свист воздуха сорвался с моих губ. – Таким способом ты можешь работать над управлением своим голосом. Пусть звук идет от нижней части живота. Через грудную клетку. Не через горло или нос. Звук станет глубже.
– Я думаю мы могли бы попробовать. – Я находилась в смятении, потому что мое тело уж слишком сильно реагировало на его прикосновения. Медленно, отводя взгляд на лобовое стекло, я положила свою руку поверх его руки и убрала её с себя и положив ему на колено.
– Во сколько возвращается твоя тётя?
Это был хороший вопрос, потому что в последнее время она часто отсутствовала, но даже когда она была дома, она просто валялась, проводя время за телевизором или компьютером. За последний месяц она стала ленивее и неряшливее. Грустно наблюдать за депрессией после развода.
– Я не знаю. В любой момент? Я не слежу за её расписанием. – Потому что у неё нет расписания.
Он сложил руки вместе и откинулся на сиденье, в то время как я изо всех сил старалась не смотреть на профиль его лица.
– Мы можем пойти ко мне домой, если хочешь. Моя сестра будет с моим отцом на выходных, их не будет дома какое-то время. Мы могли бы поработать над музыкой. – Это прозвучало как вопрос, но было больше утверждением.
Он знал, что я соглашусь.
И я согласилась.
– Хорошо. Только… мы можем поехать на твоей машине?
***
Дом Скотта находился менее чем в пяти милях от моего, но с тем же успехом мог бы в совершенно другом мире. Район был старее, очевидно не имел ассоциации домовладельцев, и дома выглядели так, будто остро нуждаются в ремонте. Ему принадлежал коричневый дом с пологой крышей и цокольным этажом, который, как я быстро поняла, был местом где он разместил свои инструменты. Помещение выглядело мило, он звукоизолировал его коробками из-под яиц, задняя стена была завешена плакатами музыкальных групп, и на гвоздях над его синтезатором висело несколько гитар.
