Текст книги "Несломленная (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Л. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Он сел напротив него, включая питание и тасовал нотные листы, скопившиеся там.

– Какой у тебя вокальный регистр?

– У меня его больше нет, помнишь?

– Мы можем это исправить. – Легкая мелодия сорвалась из-под его пальцев, и он развернулся на стуле, чтобы рассмотреть меня. – Я знаю, что это глубоко в тебе. Тебе тоже нужно поверить иначе ничего не получится.

– Я не хочу петь перед тобой. – Сама эта мысль вызывала у меня тошноту. Что если я была настолько ужасна, насколько думала? Я пела только под радио у себя в комнате, но голос был хриплый и низкий, и честно говоря, когда я брала слишком высокие ноты, становилось немного больно.

– Тогда пой вместе со мной. – Его взгляд смягчился, и он похлопал сиденье рядом с собой.

Я ни в коем случае не дурочка, но это было такое предложение, от которого я не могла отказаться. Моя левая рука коснулась его правой, когда он наклонился и стал играть.

– Ты знаешь эту песню?

– Да, «London Bridge» мне хорошо знакома.

Он стал играть «London Bridge», песню Ферги, и это заставило меня рассмеяться.

– Хорошо. Соберись. – Прочистив горло, он начал другую песню, и я ждала пока закончится вступление, пялясь на его пальцы, пока он играл. Низким голосом Такер начал петь, на секунду его лицо склонилось к моему, прежде чем он снова опустил взгляд. Песня называлась «True Colors» и, конечно, я её знала. Но я типа хотела, чтобы он продолжал играть. Я просто была рада, что он не выбрал «The Rose». Я ненавидела эту песню.

После очередного повтора он остановился и посмотрел на меня.

– Ты знаешь эту песню. Она была у вас на весеннем концерте в десятом классе.

– Тебя там не было.

Он пожал плечами и опять коснулся меня, пока начинал играть заново.

– Определённо был. И ты пела альтом, так что давай, порази меня своей партией.

Мои губы стали сухими и опухшими, горло пересохло от страха. Я не могла этого сделать. Я бы выглядела идиоткой.

– Здесь только мы. Не паникуй. – Он продолжил играть вступление. Два, три раза.

Пока я не закрыла глаза и не растворилась в музыке.

В первый раз за восемнадцать месяцев я использовала свой голос по-настоящему, получившийся звук был слабый и чуждый, но Такера это не волновало. Он начал играть лид (*Термин Lead используется при обозначении некоторых тембров синтезаторов, по звучанию напоминающих духовые инструменты. Также это высокий звук на синтезаторе или гитаре, прим. перев.), а я исполняла партию, пока не начала задыхаться и не была вынуждена поднять руку и попросить перерыв.

– Не плохо для твоего первого раза. – Глаза Такера сверкнули, когда он отклонился назад и убрал свои пальцы с клавиш.

– Спасибо, что был нежен, – трепетала я ресницами, изображая восторг.

– Вставай.

Я сделала как он сказал, становясь перед ним.

– Давай еще раз попрактикуем дыхание. Но я буду помогать сзади.

– Извращенец.

– Успокой свои гормоны, женщина. Это деловые отношения.

– Конечно. Хорошо.

Он зашел за спину и прислонил свою грудь к моей спине, упирая мои плечи в свою грудину. Его длинные руки обхватили мою талию, и он положил свои кулаки на мои рёбра.

– Дай мне ноту Cи.

Я открыла рот, чтобы издать лёгкий звук, а он надавил вовнутрь, делая звук более насыщенным.

– Вдыхай. Глубоко. До нижней части живота.

Я старалась, но то, что он находился так близко, заставляло мою голову кружиться. Да в чём была моя проблема?

– Ты должна дышать так, как дышишь во сне. Как ребёнок. Всем животом, а не так как сейчас. – Его губы были рядом с моим ухом. – Опусти грудь.

– Ты смотришь на мою грудь?

– У меня нет сейчас особого выбора, – он выдохнул и притянул меня ближе.

Его ладонь раскрылась на моём животе, и я зажмурила глаза, чтобы сконцентрироваться на том, что мы делали в данный момент, а не на том, о чём воображал мой разум.

– Запомни основы. Не зажимай колени. Не напрягайся. Найди свою точку опоры.

И я пела, пела перед ним, пела, пока он держал меня прямо. Это было ни хорошо. Ни идеально или замечательно. Но это было уже начало.

После того, как я взяла ноту настолько, насколько смогла, он слегка прижал меня сзади.

– Видишь? Ты всё ещё жива. Тебя это вообще не убило.

Я отошла и оглядела комнату, стараясь избегать зрительного контакта.

– Это не значит, что я смогу сделать это на сцене или типа того.

– Пока не сможешь.

Сверху послышался громкий шум, и внимание Такера стало приковано к двери подвала.

– Элиза дома. Ей обычно требуется какое-то время, чтобы успокоиться после прогулки. Мы можем выйти сзади. – Он схватил ключи и отправился к боковой двери, приоткрывая её для меня.

Пока я проходила мимо него, он положил палец на моё бедро.

– Мы будем делать это снова и снова, пока ты не освоишься.

И это даже не звучало как угроза.

***

– Я просто не хочу, чтобы всё полетело к чёрту. Нам нужно поддерживать репутацию. – Бекрли всё ещё скептически относилась ко всему этому, но, когда мы были у неё дома, чтобы репетировать, она избавилась от своей тревоги.

Сара нажала пальцами на клавиатуру, создавая беспорядочный звук, который заставил нас повернуться в её сторону.

– Просто привношу порядок в собрание.

Такер раздал всем нотные листы, сделав так, чтобы мой оказался вне досягаемости и мне пришлось наклониться, чтобы выхватить лист из его рук. Остальные девочки обменялись взглядами, и я отвернула голову, чтобы не улыбнуться.

– Пока мы не доведем до совершенства репертуар, нам придётся сократить наше время выступления. Так что, я предположу, что нам необходимо поставить перед собой цель записать четыре песни, которые будут достаточно хороши, чтобы исполнить их перед аудиторией. Миллер рассказывал всем, что он покинул группу, поэтому если мы хотим доказать, что он нам не нужен, то многое зависит от подготовки.

Потребовался ровно один час, чтобы понять, что мы были не готовы.

– Нам чего-то не хватает. – Пальцы Сары снова звякнули по клавиатуре, и она охнула.

А как насчёт луперов (* Музыкальный лупер (от анг. Loop – петля) – это инструмент или программа, зацикливающая звуки для постоянного воспроизведения, прим. перев.) – Такер прошёл через комнату к ноутбуку Беркли. – Мы могли бы записать партии на лупер и тогда будет проще исполнять гармонии. Я не против того, что уже было предложено, я просто думаю, что это займёт больше времени, чем у нас есть. И это не обман, ведь там по-прежнему будут наши голоса. – Я наблюдала, как он нажал несколько клавиш и открыл, как оказалось, окно эквалайзера (* Эквалайзер – устройство в составе высококлассных стереофонических комплексов, позволяющее регулировать частоту звука и добиваться желаемого звучания, прим. перев.) – Мэл, подойди сюда на секунду. – Даже не спрашивая, он взял в руку серебряный микрофон на подставке.

Я подошла к нему и ждала.

– Можешь просто повторять за мной?

Я быстро оглядела комнату и мои ладони начали потеть.

– Конечно. – Я повторила за ним, мой голос получился совсем не твёрдым. Он бросил на меня острый взгляд и сделал круговой жест рукой, показывая, что я должна повторить ещё раз. Я повторила.

Он кивнул и, сосредоточившись, склонился над клавиатурой.

– Маркус, мне нужна басовая партия.

Другой парень встал и подошёл, чтобы встать перед компьютером, и сделал так, как ему сказали. Мы знали, что у него не будет проблем с исполнением бита; он делал это всё время, когда читал рэп на сцене. Он был в своей тарелке, так что это казалось дополнительным бонусом.

Следующие несколько часов каждый из нас должен был записать партию. Я думала о всех тех видео на Ютубе и фильмах о группах, поющих а капелла, которые я смотрела. Я старалась представить всех нас на сцене, выкладывающихся по полной. Записи партий прошли очень быстро, затем Такер добавил их в компьютер, чтобы мы могли репетировать.

– Я думаю звучит неплохо.

– Я думаю звучит превосходно. – Остальные девочки переглянулись ещё раз, и я была вынуждена закрыть рот, чтобы не наговорить лишнего.

Так, начнем с этого. До тех пор, пока мы не привлечём больше людей, работаем с тем, что есть. – Он взглянул на нас серьёзно, – Мы готовы начать?

«Мэл,

Я хочу сказать, что все совершают ошибки. Ты уже это знаешь, но что ты, возможно, не понимаешь, это то, что человеческая природа, называется человеческой не просто так. Это бремя жизни и ответственности за каждое свое действие. Наша человечность – это залог нашего упадка. Но если нам везёт, то у нас будут люди, которые примут все наши недостатки. Они простят нам наши ошибки. Они простят нас за сделанный нами выбор, каким бы прекрасным, трагичным или поворотным он не был.

Жизнь – это величайший дар, который мы когда-либо получали. Но мы обязаны принять наши недостатки и идти дальше. Копошение в прошлом и самокопание никому не помогут. Способность взглянуть назад, показав, что ты извлекла урок и готова попробовать снова – вот что определяет человека.

Сэм».

Глава 6

Было очень тяжело и изнуряюще петь так много. Чтобы у меня было достаточно времени на репетиции и домашнюю работу, мне пришлось сказать на работе, что я заболела. Не говоря уже об уроках вождения.

– Я ненавижу эту машину, но я сделала это, Господи! – В тот день, когда я справилась с ручником, я чуть не зарыдала.

– Мы должны отпраздновать, – Такер широко улыбнулся с пассажирского сиденья. Он не давал волю своим рукам с того дня в подвале, и я списывала так называемую химию между нами всего лишь на момент неловкости в машине и на тот «интимный» способ, которым он учил меня нотам и контролю дыхания. Мимолетное событие. Не стоит на этом зацикливаться.

– Хорошо, – я наклонилась и сжала его колено. Он слегка вздрогнул, и я сжала сильнее. – Боишься щекотки?

– Нет, – однако, его лицо выражало обратное. И пока он пытался убрать мою руку с колена, я сжала его ещё сильней.

– А я и не знала.

– Я не боюсь, – он разразился смехом.

Он замахал руками и отпрыгнул от меня, почти наполовину высунувшись из окна в попытке спастись. Я, наконец, отпустила его, и он неохотно сел обратно на сиденье, бросив на меня насмешливо-неодобрительный взгляд:

– Если ты кому-нибудь расскажешь…

– Это будет нашим маленьким секретом, – пообещала я.

Дорога от парковки до моего дома была спокойной, мы слушали радио, и я изо всех сил старалась не заглохнуть перед множеством стоп знаками, находящихся вдоль дороги. Оказавшись на подъездной дорожке, проверила, есть ли дома Сэм, но её не было.

– Я думала, что ты познакомишься с моей тётей, но в последнее время её часто не бывает дома. Она ведёт себя очень странно.

– Например? – Такер наклонился вперёд и взглянул на мой дом.

– Ну, не знаю. Чтобы понять, ты должен знать, какой она была раньше. Я понимаю, что она может грустить, у нее всё не просто, но я постоянно вижу, как она смотрит один и тот же фильм, который она смотрела уже тысячу раз или слоняется по дому, не зная, чем себя занять. Вчера она назвала меня Мира. Не то чтобы это что-то значило, в моей семье часто путают имена, но за Сэм я такого никогда не замечала. Я списала на это то, что она скучает по моей маме.

– Хммм.

– Если честно, я хотела показать, что я наконец освоила машину, – я улыбнулась и прогнала мысли о Сэм прочь. – В любом случае, проходи, а я сделаю что-нибудь перекусить. Сэм всегда держит холодильник полным.

Он пошел за мной, и как только я вынула из холодильника упаковку такос, тогда до меня дошло, что он никогда не был в моем доме.

– Хочешь экскурсию? – небрежно предложила я, снимаю обертку. – Моя мама так много раз говорила эту фразу гостям, что я даже не заметила, как сама ее произнесла, пока он не согласился.

Мы прошлись по коридорам, и я показала ему всё, пожимая плечами, когда открывала двери, будто бы в этом не было ничего особенного. Ещё раз, зачем я это предложила? Мы поднялись по лестнице и впервые с того момента, как мы были у него дома я занервничала, будучи наедине с ним.

– Это моя, – тихо произнесла я и открыла дверь, чтобы включить свет.

Выключатель был соединён с лампочками на дальней стене и с моей лампой, и лампочки засветились голубым на затенённой стене. Он прошел в дверь, нахмурился и засунул руки в карманы джинсов.

– Что? Ты ждал розовый цвет, блёстки и…

– Нет, я ожидал именно этого. Она странная.

– Что ты имеешь в виду? – Я не была уверена в том, был ли это комплимент или нет.

Он проскользнул мимо меня и подошел к окну, выглядывая через жалюзи, прежде чем повернуться и окинуть всё взглядом.

– Я имею в виду, что когда я представлял, где ты спишь или делаешь уроки, я также думал о том, как выглядит твоя комната и это именно то, что я представлял. Голубые стены и всё такое, – он уселся на мой стол и скрестил руки. – Это так в стиле Мэллори.

– Вау. Ты назвал мое полное имя.

– Я всегда зову тебя Мэллори, – он нахмурился.

– Нет, ты зовёшь меня Мэл. Не то чтобы я против, просто странно это слышать.

Такер кивнул и отвел взгляд, его внимание на секунду переключилось на кровать, прежде чем он выпрямился и неторопливо подошел к моему прикроватному столику. Он чувствовал себя свободно, куда бы ни шел, поэтому я не удивилась, когда он снял ботинки и начал крутить ручки радио. Музыка зазвучала через колонки, и я попыталась вспомнить, когда я последний раз я использовала радио на моем будильнике.

Он постучал пальцами по карманам, что, как я заметила, он делал, когда старался не выдать своего волнения.

Я неловко стояла у стола, наблюдая за тем, как он все оценивает, словно пытается запомнить мои вещи. По радио звучала песня, которая мне нравилась, и я даже не заметила, что покачивалась в такт, пока он не обошел комнату и не встал передо мной. Он поднял брови и положил руки мне на плечи, чуть-чуть опустив их вниз, так что его большие пальцы не касались моего лифчика сквозь рубашку.

– Что? – я засмеялась и убрала руки от груди, свесив их вдоль плеч.

Левый уголок его рта приподнялся, и он чуть заметно покачал головой, его ладони скользнули вниз по моим рукам к запястьям, пока он не взял мои ладони в свои. Он двинулся, чтобы мы стали рука к руке и медленно начал поднимать руки на уровень груди, оценивая взглядом то, как наши ладони сближались. Кончики его пальцев были чуть выше моих. Завороженная, я стояла неподвижно. Тепло от его прикосновения заставляло мои руки дрожать.

Он шагнул ко мне, нас разделяли наши ладони, а затем отпустил мою правую руку, чтобы положить свою руку мне на талию. Я растворилась в нем, закрыв глаза, когда он придвинулся, я последовала за ним. Его пальцы скользнули по моим шортам, и найдя основание моей рубашки, он нежно погладил кожу над моей талией.

Я удивленно выдохнула, не открывая глаз, но пытаясь сконцентрироваться на своем сердцебиении. Он должно быть тоже почувствовал.

– Эй, – прошептал он рядом с моим ухом.

– Мммм?

Он отступил назад, и я последовала за ним, чуть не споткнувшись из-за образовавшего пространства между нами. Такер отпустил мою руку и потянулся, чтобы взять что-то с доски:

– Ты сохранила это?

– И? Я нашла его, когда убиралась в комнате. Ещё до начала занятий, – у меня пересохло во рту, и я потянулась, чтобы схватить браслет, но он держал его над головой, вне моей досягаемости.

– Но ты сохранила его.

– Случайно, – Боже, то, как он смотрел на меня, вгоняло меня в краску.

– Я на самом деле сделал его сам, знаешь. Я не думаю, что ты поверила мне, когда я сказал тебе, – его взгляд скользнул по пластиковым бусинам, большой палец блуждал по ним, пока он предавался воспоминаниям. – Вообще-то, я думал, что это, – он потряс браслетом передо мной, – причина, по которой ты перестала со мной общаться.

– Ну, это глупо. Это же всего лишь браслет.

Небольшая улыбка появилась на его губах, пока он осторожно обдумывал свои следующие слова. Он вздохнул так, будто собирался сказать мне что-то важное:

– В тот день я собирался пригласить тебя на свидание.

– Что? Ты врёшь. Когда я была в седьмом классе?

– Да, – его взгляд встретился с моим. – Но приехал автобус и у меня сдали нервы. А на следующий день один из парней, с которыми я играл в баскетбол на физкультуре, нес какую-то чушь о том, что видел нас у дерева, спрашивал, занимались ли мы «этим», и смеялся надо мной, потому что ты была на год младше. Ну, я и ударил его. Это было просто.

– Я и понятия не имела. Тебя исключили из-за меня? – Мое сердце не могло биться быстрее, но каким-то образом оно просто чудовищно ускорилось.

– Дело не в тебе. Я думаю в нас. Я не хотел, чтобы о тебе говорили всякое. Мы даже не целовались…

– Не целовались?

– Пока не, – он пристально на меня посмотрел.

– Мы можем это исправить, – прошептала я.

В его походке чувствовалась нерешительность, когда он подошёл ближе, положив ладони на мои бёдра. Его лицо приблизилось к моему, мы были настолько близко, что стоило бы мне глубоко вздохнуть, и мы бы поцеловались. Он медленно выдохнул, и я закрыла глаза, все мое тело покалывало от предвкушения, моя голова слегка кружилась, пока я стояла в ожидании.

И потом…

– Мэл? – голос Сэм грохнул по лестнице с такой силой, что Такер отскочил по крайней мере на четыре фута от того места, где мы только что были, его пятки приземлились как раз у края моей кровати.

– Да? – Мои руки дрожали, и я потянула за подол рубашки, стараясь не смотреть на Такера, пока шла к двери.

– В духовке практически горит тарелка с закусками. Ты хотела, чтобы они обуглились или что…? – она остановилась, когда подошла к двери. Ее глаза взглянули на парня, стоявшего босиком возле края моей кровати и с пурпурно-красным лицом. Он сложил руки в карманы, и он выглядел так, словно боялся сглотнуть. Губы Сэм дернулись, и она слегка кивнула. – Такер, рада тебя видеть.

Он что-то промычал в ответ, но из-за звона в ушах я ничего не расслышала.

– Я сегодня водила машину, – выпалила я, безуспешно пытаясь сохранить хладнокровие.

Сэм улыбнулась и протянула руку, чтоб убрать мои волосы с плеча.

– Вот видишь? Я знала, что ты справишься. Вовремя, потому что в темноте я вижу уже чертовски плохо, – она наклонила голову и посмотрела между мной и Такером. – Голодные?

– Да.

– Хорошо. Можем съездить в «Wang's». Она уловила выражение моего лица и хихикнула. – Не волнуйтесь. Можем взять мою машину. – С этими словами она развернулась и спустилась вниз по лестнице.

– Извини, – начала было я, но Такер покачал головой и выдохнул, подходя к своим ботинкам, чтобы обуться. – Что ж, тогда ужинаем с моей тётей. Заранее прошу прощения.

***

Поедая клёцки и жареных цыплят Генерала Цао, Сэм допрашивала Такера с таким пристрастием, будто он находился в полицейском участке. Он отвечал на удивление откровенно и был гораздо вежливее, чем я ожидала. Не то чтобы я думала, что он будет вести себя как козёл, но он был человеком, который не пресмыкался перед чужим авторитетом. По крайней мере, в школе. Он сидел рядом со мной с салфеткой на коленях, и когда он подвигался вперед, чтобы ответить что-то моей тете, то наши колени соприкасались, время от времени.

– Ты не думаешь пойти в другое заведение?

– Сейчас у меня нет таких планов, – обдумывая ответ, Такер изучал еду на своей тарелке. – Мы не можем позволить себе другое учебное заведение и когда моему отцу нужно работать, то я сижу с сестрой. Поэтому я пока немного побуду здесь, найду другую работу, поработаю над… другими вещами. – Его пальцы опять теребили ухо, и сдерживалась, чтобы не положить его руку к себе на колено.

– Он может стать кем захочет. Он очень талантлив. В музыкальном плане.

– Это правда? – Сэм взглянула на меня, из-под чашки горячего чая можно было видеть только её глаза, но я знала, что она улыбается.

У Такера зазвонил телефон, он извинился и поднялся, чтобы ответить на звонок. Когда он отошел на достаточное расстояние, Сэм откинулась назад и поставила чашку.

– Что? – я сдвинула все остатки еды на одну сторону тарелки.

– Я просто подумала, не снять ли мне твою дверь с петель снова.

– Ничего не произошло.

– Он был босиком.

– Он всегда разувается, это его фишка.

– Вот как? – Сэм была скептична. – Его родители японцы или…

Такер вернулся к столу, его лицо было слегка напряжено:

– Прошу прощения, но это была моя сестра, мне нужно домой.

– Никаких проблем, – Сэм встала, слегка покачнувшись и схватившись за крышку стола.

Я обменялась взглядом с Такером, и он слегка пожал плечами. Мы уехали, и дорога домой была не такой легкой, как в прошлый раз, когда я была с ним в машине. Было тихо и слышно было только звук ветра через трещину в стекле машины. Когда мы добрались до дома, она попрощалась с Такером и направилась внутрь, оставив нас одних на подъездной дорожке.

– Она мне нравится, – сказал он тихо, будто боялся, что она услышит.

– Хотела бы я, чтобы ты познакомился с ней раньше. Она мой самый любимый родственник.

– Прости, что так быстро пришлось уйти. – Он полез в карман за ключами и покрутил их на пальце.

– Всё нормально.

На секунду показалось, что он просто попрощается и уйдёт, но развернулся ко мне, положил руки мне на плечи и нежно обнял. Я обняла его и прижалась лицом к его груди, закрыв глаза, чтобы глубоко вдохнуть. Сквозь запах китайского ресторана, я почуяла нотки его дезодоранта и мыла, и я захотела сохранить этот аромат. Не запах его дезодоранта, а кое-что другое, мужской запах.

– Встретимся у меня дома завтра, и я отвезу тебя на репетицию. Машину можешь оставить у меня.

– Как по мне, так пусть этот кусок говна останется у твоего дома до конца моей жизни, плевать, – засмеялась я и крепче сжала его. Неожиданно мне захотелось, чтобы он не уходил. – Но, идея неплохая.

– Хорошо, – сказал он тихо, а затем очень нежно поцеловал меня в макушку.

Все мое тело, от пальцев ног до волос, вспыхнуло, и когда он отстранился, чтобы отпустить меня, я была уверена, что мое тело горело на самом деле. Почувствовал ли он это?

Он медленно прошел по дорожке и уехал в ночь, оставив меня с тяжелым чувством в груди. Как будто мы пересекли какую-то хрупкую черту, которая и так уже почти начала исчезать.

Глава 7

Репетиция прошла как я и предполагала – не очень организовано. Мы провели мозговой штурм о еще нескольких песнях, которые можно было бы соединить на основе их мелодии или припева, а также о том, как мы могли бы включить Maк в наше шоу. «Наше шоу» звучало так чудно, но это было правдой. Группа предлагала названия вроде Рианна и Элли Голдинг или One Republic и Florence and the Machine. Coldplay и Imagine Dragons. Такер продолжал называть музыкантов, в то время как Беркли их отвергал. Я просто сидела в сторонке и делала заметки в блокноте, чтобы сохранить хоть какой-то порядок.

В конце концов нам пришлось сделать перерыв. Такер с Маркусом ушли заказывать еду, за которую Беркли точно придется платить, ведь остальные не получали столько денег, сколько она. Сара уткнулась носом в книгу, пытаясь сделать домашнее задание, потому что отчаянно хотела сохранить свою успеваемость, чтобы получать стипендию.

Я тоже все время училась… в перерывах между остальными делами, которые у меня теперь появились. Я почти не сомневалась, что у меня будут достаточно хорошие оценки для подачи заявки на грант. Но тихий голосок в глубине моего сознания задавался вопросом, планирует ли парень, в которого я влюблена с детства, делать то же самое.

Беркли схватила меня за рубашку и потащила за собой, вверх по лестнице, в свою огромную спальню. Комната была светло-розовой. Все покрывало какое-то кружево, с которым кушетка Беркли выглядела как салфетка. Фотографии покрывали каждую плоскую поверхность. Это заставило мой желудок сжаться. Я знала – она довольно популярна в определенных кругах, но мне не приходило в голову, что настолько. Это пробудило во мне воспоминания, которые я тут же отбросила в сторону.

Она пересекла комнату и подошла к огромному гардеробу, все время бормоча о том, что она большая поклонница винтажной моды, особенно одежды девяностых. В городе был магазин, который специализировался на таких вещах, и она часто ходила туда, приобретая приличную коллекцию фланелевых и кукольных платьев.

– Когда я поступлю в колледж, вытрясу все дерьмо из этого места, – она посмотрела на меня и повернулась, чтобы протянуть джинсовую юбку, на вид не более четырех дюймов в длину. – Разве она не классная? Внутри нашиты шорты. Моя мама называет ее шорт-юбка.

– Вау, – я рассмеялась и взяла юбку из ее рук, стараясь не заглядывать внутрь, на бирку с размером.

– Только… не пойми неправильно, но наш первый выход в качестве «Несломленных» имеет большое значение.

– С чего бы мне понимать это неправильно? – Я вдруг почувствовала, что мне нужно присесть. Как будто она собиралась сказать, что я недостаточно хороша. Как говорили все остальные в моей жизни. Мои ноги уперлись в ее кровать, и я медленно опустилась на одеяло.

– Не то чтобы я думаю, что у тебя нет стиля. Ты прекрасно одеваешься. Я просто хотела узнать, не хочешь ли ты одолжить что-нибудь на эту ночь. У меня так много одежды и… ну, ты знаешь… стоять на сцене и все такое. У меня есть одежда, которую ты можешь одолжить.

Я выдохнула с такой силой, что за этим последовало очень громкое фырканье.

– О боже, я думала, ты не хочешь, чтобы я пела.

Ее глаза сощурились, и она откинула голову назад, чтобы рассмеяться.

– Нет! Я думаю, ты великолепна. И все остальные тоже так думают, – она уперла руки в бока и склонила голову набок. – Особенно ты знаешь кто.

– Маркус? – я притворилась, что не понимаю.

– Нет.

Я кивнула и откинулась на локти, болтая ногами по ее ковру.

– Сара?

– Теплее, – она подошла и села рядом со мной на кровать. – Вы уже целовались?

Мое сердцебиение ускорилось.

– Нет.

– Это только вопрос времени. Мы все это видим, – она снова подошла к шкафу. – Давай дадим ему повод сделать первый шаг.

Через полчаса у меня была большая сумка Виктория Сикрет, полная того, что Беркли считала приемлемым для сцены, и мы снова ели в месте для репетиций.

– У нас есть только неделя, чтобы все подготовить, – тихо сказал Маркус, глядя на свою бумажную тарелку. – Я боюсь, все обернется катастрофой.

– С такой группой? Никогда, – Такер посмотрел мне в глаза и кивнул. – Мы идем и делаем то, что делаем. А это уже немало.

– А если это не сработает, то мы немедленно начнем прослушивание для барабанщиков, – вмешалась Сара, заставив нас всех рассмеяться над ее прямотой.

– Я думаю, все будет хорошо. Кроме того, у нас осталась только парочка выступлений, которые мы сможем отыграть вместе. В следующем семестре… – голос Беркли затих, когда мы все повернулись и уставились на нее. Она глубоко вздохнула, положила вилку на стол, после чего скрестила руки на груди. – Я получила ранний допуск. Следующий семестр был в значительной степени просто кучей факультативов, потому что я уже закончила все занятия. Та летняя сессия, на которой настояли мои родители, дала мне возможность закончить школу пораньше. Так что так я и сделаю.

– Вот дерьмо, – пробормотала Сара.

Тишина была густой, пока мы все обдумывали тяжесть слов Беркли.

И тут заговорил Такер.

– Тогда нам нужно сделать это запоминающимся.

***

Каждый день в течение следующей недели я была будто приклеена к парню. Было ли это в школе или после нее, на переменах мы сосредотачивались на работе или сразу же после занятий были рядом.

Он приходил три раза, чтобы немного попрактиковаться, но в итоге мы всегда оказывались в моей комнате, слушая музыку. Однажды он принес с собой несколько пластинок и портативный проигрыватель. Я лежала на спине, уставившись в потолок, пока он подробно объяснял, почему именно эта песня имеет смысл. На кого она повлияла. И почему, если бы не эта песня, у нас сегодня не было бы определенных групп. Я просто восприняла каждое слово, чувствуя, что, возможно, получаю специальное образование. Его страсть и преданность делу наполняли меня благоговейным трепетом.

– Без Чака Берри, Элвиса, Бадди Холли… не было бы «Битлз». Если бы не было «Битлз», у нас не было бы «Нирваны».

– А без «Нирваны» не было бы никаких Foo Fighters?

Он покачал головой и поставил новую пластинку.

– Умница. Ты научишься. Просто подожди. Я собираюсь сделать из тебя музыкального эксперта.

Два дня спустя он пришел с гитарой, и мы репетировали, пока он бренчал, а я сидела, скрестив ноги перед ним, жалея, что у меня не хватает смелости протянуть руку и дотронуться до него. Поэтому я просто откинулась на руки и наблюдала за его склоненной головой и волосами, скрывающими все, кроме носа. Его голос был настолько гипнотическим, что он вселял в меня чувство спокойствия, которое я не испытывала с тех пор, как мои родители развелись.

А потом, на третий вечер, точнее, в четверг, он спросил, можно ли ему сыграть на пианино, которое простояло нетронутым в моей гостиной столько лет, что и не сосчитать. Мы сидели плечом к плечу, пока он поднимал крышку и просматривал ноты. Он сыграл пару нот и прислушался.

– Его нужно настроить, но звучит неплохо.

– Я понятия не имею, как это сделать, так что…

– Я тебе говорил, что кое-что пишу? – он подтолкнул меня локтем и продолжил играть.

– Нет.

– Ну, так вот. Подумываю собрать все и разослать по нескольким местам. Может быть, получу профессиональную помощь, чтобы понять, достаточно ли хорошо написано. Я уже отдал сборник мистеру Бейтсу.

Казалось странным, что он хочет услышать мнение нашего старого учителя хора.

– Неужели? Это здорово. Я имею в виду, это потрясающе. Это то, чем ты хочешь заниматься, ну знаешь, после окончания школы?

– Это может быть одним из вариантов. Написание музыки для пьес и прочего, – он наклонился, положил мою руку поверх своей и начал играть что-то, чего я никогда раньше не слышала. Мои глаза остановились на сухожилиях в моей руке, на том, как они подпрыгнули от его движений.

– Где ты так хорошо научился играть?

Он не пропустил ни одной ноты.

– Не думаю, что хочу говорить с тобой об этом, Мэл.

Я убрала ладонь и повернулась на скамейке, чтобы посмотреть на его профиль.

– Но почему? Мне действительно любопытно.

Он перестал играть и осторожно положил крышку обратно на клавиши. Его глаза сосредоточились на картине корабля в море, висевшей на стене над нами.

– Я не хочу рассказывать тебе ничего о… моей семье или о чем-то подобном.

– Я не собираюсь тебя осуждать.

– А могла бы, – его глаза метнулись ко мне, прежде чем он снова отвернулся. – И, честно говоря, тебе понадобилось пять лет, чтобы снова взглянуть на меня. Я не хочу все испортить.

– О боже, Такер, – я отодвинулась как можно дальше и скрестила руки на груди, защищаясь. – Не могу поверить, что ты так обо мне думаешь.

– Да ладно тебе. Не говори, что неправда. Ты столько лет притворялась кем-то еще со своими друзьями, а теперь ты – это ты. И настоящая ты мне нравишься. Я не хочу все испортить рассказами о… – он остановился и закрыл глаза. Я видела, как он раздумывает, сможет ли произнести эти слова. Его голос прозвучал тихо, почти неслышно. – Ты действительно хочешь знать? Если да, то я тебе расскажу.