Текст книги "Несломленная (ЛП)"
Автор книги: Эмбер Л. Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Я открыла рот, чтобы сказать, что она понятия не имеет, о чем говорит. Мне захотелось перегнуться через стол и дать ей пощечину. Кричать на нее, что не все так совершенны, как она.
Но то, что вырвалось из моего рта, было настолько неправильным и чуждым, что я словно парила сверху, наблюдая за своим ошеломленным выражением лица, когда наклонилась вперед и покачала головой со всей убедительностью, на какую была способна под ее пристальным взглядом.
Так всегда было. Лэсситер отдавала приказы. Она говорила мне, что, кто и где. И после последних слов осуждения я сказала то, что совсем не имела в виду.
– Нет. Я с ним не встречаюсь. Ни за что на свете. Мы тусовались вместе ради группы. Им нужен был другой певец…
Восторг на ее лице, когда она смотрела через мое плечо, заставил меня медленно обернуться.
Там, прямо за нами, был затылок Такера. А напротив него сидела девушка с короткими каштановыми волосами и скобами для запястий. Эта девушка прожигала дыру на моем лице.
Я приросла к месту. Такер, оставив меню, помог сестре встать, и они покинули ресторан так быстро, как только позволяли скобы на ногах Элизы.
***
«Пожалуйста, позвони мне».
«Пожалуйста».
«Мне очень жаль».
«Мне нужно с тобой поговорить».
«Я тебе все объясню».
Мне казалось, что я на коленях умоляю его ответить хотя бы на одно из моих сообщений. Просто чтобы дать понять – я пытаюсь до него дозвониться. Я знала, что поступила самым подлым образом, и даже не понимала, как это случилось. Я совсем не испытывала к нему таких чувств. И не могла найти причину, почему я это сделала.
Ему потребовалось двадцать четыре часа, чтобы ответить. Двадцать четыре часа ненависти к себе и осознания того, что со мной что-то не так, потому что все, к чему я прикасаюсь, неизбежно разваливается.
Его сообщение было коротким:
«Что».
Я уставилась на экран телефона и проглотила комок, который был в моем горле всю предыдущую бессонную ночь и весь день, пока он не ответил.
«Мне нужно тебя увидеть».
«Пожалуйста, приезжай».
Его ответ пришел через полчаса.
«Пять минут».
Звук хлопнувшей дверцы оповестил меня о его прибытии. Я вскочила с дивана, на котором сидела в тишине, и бросилась открывать дверь. Он даже не взглянул на меня, просто прошел мимо и быстро поднялся по лестнице в мою комнату. Я последовала за ним так быстро, как только могла. Мне стало дурно. Я так сожалела о случившемся. Но он даже не обернулся, когда я начала говорить. Он просто поднял руку, забинтованную вокруг костяшек, и заглянул через мои жалюзи, как в первую ночь, когда я позволила ему войти в мою комнату.
– Вчера Элиза просила о встрече с тобой. Мы вошли в ресторан, и я увидел тебя там. Хотел сделать сюрприз. Надо было видеть ее лицо – она была очень взволнована. Это было похоже на игру или что-то в этом роде. Чтобы посмотреть, насколько тихой она может быть, пока я не повернусь поздороваться.
На глаза навернулись слезы, и я двинулась к нему, но он покачал головой.
– Не надо.
– Я не имела в виду то, что сказала, – мой голос с трудом вырвался наружу.
– Оставь слова при себе, Мэллори.
– Пожалуйста, посмотри на меня. – Я ждала, затаив дыхание, пока он не поднял голову и не повернулся ко мне лицом. Ярость в его глазах напугала меня до глубины души.
Я шагнула вперед. А потом приблизилась еще немного. Когда мы оказались нос к носу, я посмотрела на него. Его руки были сжаты в кулаки, и я потянулась к той, что была перевязана на костяшках.
– Что случилось?
– У тебя нет права задавать мне вопросы. Уже нет. – Гнев, исходящий от него, заставил мои колени задрожать. Я подавила рыдание, рвущееся из груди.
Я подняла ладонь к его лицу, и он вздрогнул, прежде чем его глаза наконец встретились с моими.
– Я могу все исправить, – прошептала я, наклоняясь и прижимаясь лицом к его шее. Его грудь напряглась, и я ждала, больше всего на свете надеясь, что это еще не конец. Что все сомнения, которые когда-либо возникали, были ошибочны.
В мгновение ока он схватил меня за талию и толкнул на кровать, накрывая своим телом, прижимая к матрасу. Его поцелуй был грубым, сердитым, Я держалась за его рубашку, пока пальцы Такера искали молнию моих штанов. От звука расстегнутой молнии у меня затряслись ноги, но он не унимался, прижимаясь губами к моим губам с такой силой, что было почти больно.
Стянув мои джинсы ниже, он выдохнул у моего рта.
– Ты этого хочешь? Быстрый секс? Только это и ничего больше? За закрытыми дверями, потому что ты стесняешься меня? Вот что наши отношения значат для тебя? Я гожусь только на это…
– Нет… Я…
Он снова заставил меня замолчать, протянув руку, чтобы положить ладонь между моих бедер.
На секунду мне показалось, что он позволит мне говорить. Но он остановился и тяжело задышал мне в ухо.
– Ты это слышала?
Мое сердце готово было выскочить из груди под его тяжестью и сердитыми прикосновениями. И из-за страха, что тетя Сэм спустится по коридору и постучит в дверь, в момент, когда мы с Такером оказались в такой щепетильной ситуации. Но я ничего не услышала. Никаких шагов. Только хриплое дыхание Такера у моего уха.
– Ты слышала это? – повторил он, и я отрицательно покачала головой. Страх поселился в моем животе, когда он приблизил свой рот и понизил голос на октаву. – Так звучит мой уход, – он отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза. – Я не буду твоим секретом, Мэллори, – он соскользнул с кровати и направился к двери. Я видела только его спину.
И он ни разу не оглянулся, прежде чем исчезнуть в ночи, оставив меня. Я свернулась в клубок боли и позволила слезам, которые сдерживала в течение многих месяцев, упасть.
«Мэл,
Я никогда не рассказывала тебе, почему именно у нас с Джейсоном ничего не вышло. Причин много, но я могу точно сказать, – день, когда мы узнали, что я никогда не подарю ему ребенка, стал началом конца. Есть определенный долг, который женщина осознает, когда выходит замуж. Она обязана обеспечить своего мужа ребенком и сделать их семейную ячейку полной. Когда тебе говорят, что твое тело просто не в состоянии выносить ребенка до положенного срока, и что ты просто будешь терять их каждый раз, это что-то меняет в браке. В твоем сердце. В твоей душе.
Все три раза, когда у меня случался выкидыш, я винила себя. Мое тело было ядовитым, мои гены были плохими. Или, может быть, я не хотела ребенка достаточно сильно. Мысль о том, что я стану мамой, немного пугала меня. Я думаю, люди должны бояться быть родителями. В конце концов, когда дети попадают к психотерапевту, это всегда вина родителей. Может, некоторым людям не следует давать возможность разрушать жизнь маленького человека.
Вот что вбило клин между нами. Он нуждался в ребенке, а я не могла родить – просто каламбур какой-то. Вот в чем причина татуировок. Просто чтобы ты знала. Трое детей – три желания, которые так и не сбылись.
Иногда, когда твоя мама просила посидеть с ребенком, я притворялась, что ты – моя дочь. И что я способна хорошо воспитать тебя. Дать тебе все, что нужно, и найти нужный совет, чтобы помочь пройти через тяжелые времена и не сломаться.
Уверена, ты скучаешь по нему. По Такеру. Винишь себя. Однажды я сказала, что он разобьет твое сердце, но я никогда не думала, что ты разобьешь его. Ты разваливаешься, и я не знаю, как это исправить. Все, что я когда-либо хотела для тебя, – это быть любимой кем-то, кого ты любишь в ответ, не повторяя чужих ошибок.
Боюсь, что уже слишком поздно, и я не смогла помочь тебе это пережить.
Мне очень жаль.
Сэм».
Глава 12
В понедельник я попыталась притвориться больной и остаться дома.
– Не пытайся меня обмануть, – Сэм закатила глаза. – Ты идешь на занятия. Ты и так много пропустила в старшей школе.
– Мама разрешает мне проводить дни психического восстановления, если я в них нуждаюсь.
– Я не утверждаю, что твое психическое здоровье на высоте. Но тебе нужно тащить свою задницу в школу.
Я не знаю, чего я ожидала, когда пришла на занятия в то утро. Может быть, я думала, что все уже знают о случившемся. Может быть, я надеялась, что Такер передумал и хочет поговорить, а вчерашняя ночь была каким-то жутким кошмаром.
Но когда я шла через школьный двор, никто не поджидал меня, чтобы накричать или сказать, каким ужасным человеком я была. Хотя я и без чьей-либо помощи считала себя таковой. Никто даже не поприветствовал меня. Очевидно, Такер рассказал о случившемся Саре. Потому что она прошла мимо, даже не заметив моего присутствия. И, конечно же, когда Такер проходил мимо – это случилось всего один раз, потому что он, очевидно, ходил теперь на занятия другой дорогой, чтобы избежать встречи со мной любой ценой – он носил наушники и обращал внимание только на свои ноги.
Это был конец. Он ненавидел меня.
Но никто не мог ненавидеть меня больше, чем я сама.
***
Пару недель я бездумно ходила на занятия, мыслями постоянно возвращаясь к тому, что сделала. Я ненавидела Лэсситер за это. Хотя я и знала, что она из себя представляет, ее темная сторона никогда не была так очевидна, как когда она вытянула из меня те злополучные слова в ресторане. Я не отвечала на ее звонки. Не могла заставить себя поговорить с ней. Впервые за все время нашей дружбы я, а не она, сбрасывала телефонные звонки.
Сэм лишь однажды упомянула, что скучает по Такеру. Когда я ничего не ответила, она закончила разговор и больше никогда не поднимала эту тему.
Вместо обеда я ходила в библиотеку. Однажды я даже зашла в отдел ресурсов, чтобы помучить себя воспоминаниями о руках Такера на моем теле и о том, как он отчаянно хотел, чтобы мы были вместе.
Как же отчаянно я нуждалась в нем.
Я проводила все время, подготавливаясь к прослушиванию, но желание участвовать в нем было не таким сильным, как прежде. Перечитывая выбранный мной монолог из «Наш город», я осознала, как похожи слова Эмили о том, что Джордж изменился, на то, что я сама пережила. Был мимолетный момент, когда я подумала не делать этого. Но чем больше я колебалась, тем яснее становилось, что мне нужно отвлечься от всего происходящего. И притвориться кем-то другим, пока я не смогу уйти, казалось действительно хорошей идеей.
Все, что говорилось в объявлении о прослушивании: «мюзикл, написанный и срежиссированный учеником». А в графе «главные роли» было указано только «мальчик/девочка» и «мужчина/женщина».
Люди, заинтересованные в участии, были смущены, но таинственность и волнение сопровождали процесс. В перерывах между занятиями люди шептались о том, кто может быть сценаристом и какой ученик будет режиссером. Ученик старшей школы? Студент колледжа? У спектакля не было даже названия, которое могло бы что-то объяснить.
В день прослушивания я нервничала, стоя в старом здании исторического общественного театра. Очередь, казалось, состояла из пятидесяти человек. Нам пришлось ждать за кулисами, за бордовыми бархатными занавесями, пока каждый претендент читал монолог, а затем пел песню. Сара аккомпанировала на пианино. Мне ужасно хотелось поговорить с ней. Но я боялась, что она специально испортит мою песню, чтобы просто насолить мне. Моя паранойя была сильнее, чем когда-либо.
Голос из-за задней части театра выкрикивал имена конкурсантов. Огни сцены были такими яркими, что мы не могли видеть никого за ними. Я представила себе мужчину в возрасте, сидящего прямо в центре комнаты, с хмурым выражением на длинном лице. Он одет в коричневый жилет поверх застегнутой на все пуговицы рубашки. Его длинные волосы взлохмачены и торчат во все стороны, как будто его ударила молния.
Мне как-то сказали, что я никогда не смогу играть главную роль. Самое меньшее, что я могла сделать – попытаться доказать обратное.
И если новый режиссер думает также, я буду довольствоваться работой над декорациями в темноте кулис. Я просто хотела попробовать. Чтобы доказать самой себе.
По мере того, как очередь сокращалась, я становилась все более напряженной. Раздражающе потные руки, нервный мочевой пузырь и беспокойный желудок заставляли меня покрываться холодным потом. А потом на сцену вызвали человека передо мной, и я попыталась контролировать дыхание, как учил меня Такер. Мой мозг покалывало от воспоминаний, и я заставила его сосредоточиться на текущей задаче. Я могу подумать об этих вещах позже.
Раздались приглушенные аплодисменты. Когда сцена опустела, голос, резким эхом отразившийся от места, где я стояла, выкрикнул мое имя. Со всей уверенностью, которую я смогла собрать, я вышла на сцену. Не глядя Саре в глаза, я протянула ей ноты.
Она ничего не сказала.
Радуясь слепящему свету, я подошла к центру сцены, и сделала глубокий, успокаивающий вдох.
– Меня зовут Мэллори Дарем. Я исполню монолог о переменах от лица Эмили из «Наш город». И я спою «The Girl I Mean to Bе» (*Девушка, которой я хочу быть – прим. переводчика) из мюзикла «Тайный сад».
Встав спиной к толпе, я произнесла первую реплику, прежде чем снова медленно повернуться лицом к аудитории. Мой голос был сильным, когда я произносила слова Эмили, адресованные Джорджу. Я чувствовала ее печаль. Эта печаль отражалась от стен, пока я соединялась воедино с потерянной девушкой, которая стояла рядом и смотрела, как ее друг меняется, подвергая остракизму всех вокруг. Я вкладывала в реплики столько страсти, сколько могла, пока почти не поверила, что я – это Эмили. И когда последние слова слетели с моих губ, в комнате стало так тихо, что я могла поклясться – все слышали, как бьется мое сердце.
Я, наконец, посмотрела на Сару. Она кивнула, и ее пальцы легко коснулись клавиш. Прежде чем открыть рот и запеть, я просчитала длину вступления в моей голове. Я исполнила трехминутную песню, вспоминая о том, каково быть на сцене с «Несломленными». Какой сильной я себя чувствовала, даже сомневаясь. Как Беркли видела во мне человека, который всем нравится. Как Сара когда-то считала меня равной. Как Такер заставил меня поверить в себя.
Слова песни уверенными нотами слетали с моих губ, звеня над стульями и устремляясь к задней стене. Я пела со всей страстью, что была в моем теле, пока пианино не замолкло. Я позволила звукам исчезнуть, нервно сжимая руки.
В зале раздались легкие аплодисменты, а затем наступила полная тишина.
Пока голос, который я так хотела услышать последние несколько недель, не завопил откуда-то из зала:
– Следующий!
Я шагнула вперед и подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза и сосредоточиться на том, где был Такер и почему у него была возможность сделать то, что он только что сделал. Почему никто не сказал ему остановиться. Когда я отыскала его взглядом, мой желудок сильно скрутило. Держа в руке планшет и пожевывая кончик ручки, Такер стоял рядом с мистером Хэнксом – учителем, который раньше преподавал у меня актерское мастерство. Сбоку от него тоже с планшетом в руках стоял Бастиан Логан. А за спиной Бастиана сидел мистер Бейтс – мой прежний учитель хора.
И тут до меня дошло, во что я только что вляпалась.
Написанный учеником.
Режиссер – тоже ученик.
С музыкой.
Мне даже не пришлось задавать вопрос, который вертелся у меня на языке. Ответ смотрел мне прямо в лицо.
«Напомни мне сказать тебе кое-что позже».
«Скажи мне сейчас».
«Это сюрприз».
Я не обратила внимания на подсказки.
«Я тебе говорил, что кое-что пишу?»
«Нет».
«Ну, так вот. Всего-лишь несколько песен. Подумываю собрать все и разослать в некоторые места. Может быть, удастся получить профессиональный отзыв. Я уже отдал сборник мистеру Бейтсу».
Все мои конечности онемели, когда я покидала сцену. Но я не убежала. Не в этот раз.
***
На каникулах в честь Дня Благодарения я проводила все время с Сэм. Я так сильно сократила свои смены в магазине, что миссис Мур перестала назначать мне больше одного вечера в неделю. Я знала, что в конце концов она просто скажет, что так работать невозможно, но я хотела позволить ей самой принять решение. Когда я проводила там время, было трудно удержаться от блуждания по двум зданиям, туда, где я знала был он. Поэтому я предпочитала вообще не приходить. Сэм купила индейку и несколько гарниров. Мы сидели за обеденным столом, притворяясь, что все в порядке.
– Сегодня звонила мама.
– Как она? – Сэм практически подавилась из-за бодрого тона, который она из себя выдавила, вонзая нож в мясо.
– Она не приедет домой на Рождество.
– Ну и дерьмо. – Тетя перестала сражаться с мясом и положила вилку рядом с тарелкой. – Ты хочешь поехать к отцу?
– Эммм… Нет. – Я не была в восторге от перспективы поехать в самое холодное место на земле, чтобы провести отпуск с человеком, который, скорее всего, даже открытки не пришлет на мой день рождения.
Сэм подперла рукой подбородок и вздохнула.
– Нам нужно купить елку. Украсить ее в память о старых временах, – она улыбнулась. – Я позволю тебе надеть звезду на верхушку.
– Не стоит.
– Конечно, стоит. Это же Рождество, черт возьми. – Она снова попыталась бороться с мясом, но сдалась и занялась картофельным пюре.
– Индейка не такая уж и черствая, – я мягко рассмеялась.
Она пожала плечами.
– Должно быть, только мой кусок.
На следующий день мы отправились на рождественскую елочную ферму. Однако осознав, что ни одна из нас не сможет самостоятельно протащить елку через дверь, не говоря уже о том, чтобы установить ее, мы отправились в Wal-Mart, чтобы купить искусственную. С ящиком было гораздо легче передвигаться по дому.
Это был единственный раз, когда нам действительно понадобился мужчина. И ни я, ни Сэм его не имели.
Пластиковая елка постоянно клонилась в одну сторону, и потребовалась целая вечность, чтобы раздвинуть правильно ветви, но мы слушали рождественскую музыку и натягивали гирлянды, попивая растворимое какао из кружек со снеговиками. И впервые за долгое время я почувствовала себя немного счастливой.
Сэм разрешила мне купить елку специально для моей комнаты. В ту ночь, когда я нацепила звезду на самую высокую ветку большого искусственного дерева, Сэм поцеловала меня в щеку и прошептала, что устала и хочет поспать. Я поставила маленькую елку в углу своей комнаты. Белые огни, которые сочетались с теми, что горели на моей стене, были обернуты вокруг каждой ветки, как меня учил отец. Я развесила маленькие серебряные шарики, учитывая их вес. И увенчала елку блестящим голубым бантом, убедившись, что его стороны равны по длине.
Елка светилась в углу, мягко и маняще, когда я подошла к шкафу, чтобы вытащить плоскую обернутую коробку. Веселая упаковочная бумага напоминала о том, что человек, которому я купила подарок, заслуживает счастья. Даже если он не со мной.
Черным маркером я написала на подарке имя Такера, а затем, поправив бирку, положила коробку под дерево.
«Мэл,
Мне следовало сказать тебе раньше, что я горжусь тобой за усилия, которые ты прилагаешь, чтобы продолжать петь. Даже если ты думала, что я не слышу, я слышала, как в своей комнате ты раздвигаешь свои границы, чтобы найти опору, прежде чем выйти из зоны комфорта. Я слышала, что твой голос стал сильнее. Я видела тебя. Не думай, что ты невидимка. Люди видят тебя. Они тебя слышат. Клянусь, это так.
Очень легко думать обратное. Впускать внутрь себя сомнения. Но если я чему-то и научилась в этой жизни, так это тому, что по своей сути ты – это ты, неважно, как сильно ты пытаешься не быть собой. Ты всегда была такой же Мэллори, как сейчас. Ты просто позволяешь другим принимать тебя за кого-то еще. Как Лессер. Но эта девушка? Она пряталась не так уж глубоко в тебе. Держись за нее крепче, Мэл.
Жаль, что я не осталась верной себе.
Единственное, что я могу сделать, это помочь тебе остаться собой.
Я стараюсь изо всех сил.
Сэм».
Глава 13
Школа стала просто еще одним препятствием, которое я преодолевала, чтобы дожить до конца дня. Сара меня игнорировала, а Такер избегал. В довершение ко всему, как я и подозревала, меня уволили из магазина. Это даже не задело. Я знала, что все испортила, но в тот момент мне было все равно.
Я старалась вообще ни о чем не думать. Но не получалось.
Прослушивание заставило меня нервничать, но ожидание результатов было мучительным. Мне просто нужны были зачетные единицы по музыке, в дополнение к среднему баллу. Затем, надеюсь, я получу грант, чтобы покинуть это место. Никогда не оглядываясь назад. Я могла бы убежать и начать все сначала. Я была достаточно сильна, чтобы сделать это. То, чего я когда-то боялась, было единственным, что поддерживало меня.
В понедельник, девятого числа вывесили результаты – как раз вовремя, чтобы актеры узнали, какие роли им достались, и возможно ли получить зачетные единицы каким-то другим способом. Красный листок, приколотый за стеклянной витриной, был окружен толпой. Все, что мне было видно – это верх объявления и оставшуюся пробковую доску вокруг. Я хотела спросить людей, которые уходили, видели ли они мое имя в списке.
Но, думаю, я убедила себя, что после всего, что случилось, даже если я и попала в этот список, то в качестве какой-то второстепенной роли. Возможно, Такер назло сделает из меня дерево или камень. Как статуя, которая должна стоять неподвижно в сторонке, в течение двух часов.
Я бы согласилась. Я осознала, что сделала, и пыталась исправить это, но если Такер не хочет моих извинений, то я пойду дальше. Он был единственным, кто не мог дать мне ответы, в которых я нуждалась.
Когда толпа расступилась, я прошла вперед и начала с самого низа страницы. Мое сердце болезненно сжалось, когда я не нашла своего имени среди второстепенных ролей. Я пошла прочь, даже не потрудившись проверить все до конца, когда Райли Стивенс, девочка, которая ходила со мной на математику, остановила меня и, улыбаясь, сжала мое плечо.
– Поздравляю!
– О чем ты? – Я вовсе не собиралась хмуриться, просто в последнее время это было моим обычным выражением лица.
Она наморщила лоб и указала на доску.
– Ты получила главную роль. Ну, одну из. Ты – «женщина».
– Ерунда. – Я рассмеялась. Должно быть, это шутка, и она просто пытается обвести меня вокруг пальца. Мы даже не были друзьями, так что я не понимала, какая ей выгода лгать мне.
Она потянула меня за руку и повела обратно к доске. Оказавшись на месте, она прижала палец к стеклу, в месте, где были перечислены исполнители главных ролей.
– Не ерунда. Ты прошла прослушивание.
Когда она ушла, я уперлась обеими руками в стенки шкафа и просто таращилась в одну точку. У мюзикла наконец-то появилось название. Оно вонзилось в мой мозг, как пуля: «Пластиковые сердца». Затылок слегка покалывало, как будто кто-то наблюдал за мной. Я медленно повернулась, чтобы посмотреть, есть ли кто-нибудь за моей спиной.
Прислонившись к противоположной стене и скрестив руки на груди, стоял Такер с совершенно отсутствующим выражением лица. Его наушники висели на шее, он смотрел прямо на меня. Я быстро отвернулась, желая убежать. Но я сделала один шаг вперед и тут же остановилась.
Мне нужно было знать.
Расстояние между нами казалось пропастью, но я все же подошла и встала перед ним. Я приняла вызов, написанный на его лице, сложив руки под грудью, чтобы не упасть.
– Ты дал мне главную роль.
– Это было единогласное решение. Не только мое. – Он, наконец, посмотрел на меня, и его губы сжались, когда наши глаза встретились. – Я не мог сказать «нет», когда все были так взволнованы твоим прослушиванием. Мистер Хэнкс сказал, что он был впечатлен твоей способностью перевоплотиться в совершенно другого человека за нескольких секунд.
Меня обдало жаром, и я отвела взгляд, но он продолжил:
– Мистер Бейтс сказал, у тебя сильный голос. Отличный контроль дыхания.
Тошнотворное чувство, с которым я боролась, наконец-то вернулось в полную силу.
– И мне пришлось согласиться. – Он пошевелился, как будто собирался протянуть руку и коснуться меня, но потом передумал. – Кроме того, если быть до конца честным, – он наклонился вперед и понизил голос, – я бы не упустил шанса посмотреть, как ты будешь корчиться в течение следующих нескольких месяцев, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Наверное, мне следует поблагодарить тебя за две прошедшие недели. Они помогли изменить сценарий и несколько песен, в которых мы были не очень уверены. Но я бы сказал, что получился почти гребаный шедевр, благодаря тебе.
– Пошел ты, Такер, – прошептала я, не глядя ему в глаза.
Он наклонил свое лицо вперед, его запах вторгся в мое пространство, вызывая головокружение. Совсем рядом с моим ухом он прошептал:
– Ты забыла, Мэл? Ты уже меня туда посылала, – он отклонился с ненатуральной улыбкой. – Не волнуйся. Я никому не скажу. Это будет наш маленький секрет.
Он оставил меня стоять в коридоре, глядя на его удаляющуюся фигуру и желая, чтобы мы жили в штате, подверженном землетрясениям.
Потому что мне нужна была дыра, чтобы в нее провалиться.
***
Никто не заметил моего прослушивания раньше, но как только меня выбрали на главную роль, люди начали подходить ко мне между уроками, чтобы сказать, как здорово я выступила. Я просто улыбалась, кивала и благодарила их, борясь с румянцем, который не могла контролировать. Слишком много внимания. Слишком быстро.
Я рассказала Сэм о том, как получила главную роль, и в ее глазах появился прежний блеск.
– Я определенно буду присутствовать при этом. Заранее принесу тебе гвоздики. И я даже не стану искушать судьбу, произнося название пьесы.
– Эта пьеса о Волдеморте? – поддразнила я.
Она закатила глаза.
– Молодежь…
Я готовилась к выпускным экзаменам в библиотеке. Но избегала секции ресурсов, как если бы это была Преисподняя. Я сосредоточилась на том, чтобы сделать все возможное, потому что у меня была цель: уйти. Я отказалась от всего, что меня беспокоило, как от угольков, поднимающихся из костра в ночное небо. Я как будто чувствовала, как все заботы покидают мое тело, по мере того, как отпускала их.
Мне было все равно, вернется мама или нет.
Я больше не думала о Лэсситер, потому что она того не стоила.
Я не задумывалась о том, вернусь ли когда-нибудь обратно, потому что была уверена, что точно получу грант. Я возьму первое, что мне предложат.
Я воздвигла стены вокруг своего сердца и той боли, что в нем была из-за Такера. В конце концов, мое сердце чувствовало только ушибы.
Пробуждение в рождественское утро ничего не значило. Сэм спала допоздна. Под елкой не было никаких подарков. Никаких традиционных рождественских блинов. Никакой музыки, играющей на заднем плане.
Я сидела рядом с елкой, смотря на звезду на верхушке и наконец-то понимая, как мало у меня осталось. Обхватив ладонями кружку с горячим яблочным сидром, я наблюдала за белыми огоньками, пока они не расфокусировались, становясь похожими на звезды в ясном ночном небе.
Мама позвонила в рождественскую ночь, и как бы мне не хотелось проигнорировать ее, я все же ответила.
– Мне очень жаль, что я не смогла приехать.
Она даже не призналась, что пропустит и мой день рождения тоже. Я подавила желание расплакаться.
– Конечно. Ты весело проводишь время с новым парнем? – я осмелела. – Кстати, как его зовут? Он вернется с тобой?
Она немного помолчала, а потом объяснила, что его зовут Рэндалл, и он совсем никак не связан с тем, что она не приехала домой на праздники. Кроме того, она сообщила, что не знает, что произойдет, когда ее контракт закончится, но я узнаю об этом первой.
Это не было похоже на правду. Я даже не была первой, кто узнал о Рэндалле.
Мы поговорили еще несколько минут, прежде чем я встала с кровати и закрыла дверь спальни. Я не хотела шептать, но говорила тихо, не желая, чтобы Сэм услышала, в какой бы части дома она ни была.
– Мама? Я знаю, ты все время говоришь, что не можешь уехать из Техаса. Но думаю, что с Сэм что-то происходит. Она выглядит больной и все время говорит, что простудилась, но я не уверена. Она ведет себя странно…
– Не волнуйся так сильно. Ты же знаешь, моя сестра всегда была… немного другой. Она действует по своим собственным убеждениям. Уверена, это из-за развода. Люди реагируют на такую ситуацию по-разному. И, ты знаешь, что ее уволили. Так что ей нечем заняться. Если человек переживает не одно, а сразу несколько событий, меняющих жизнь, это может привести к небольшой депрессии. Но думаю, ты поддерживаешь ее. Хорошо, что вы проводите время вместе.
Что бы ни заставило ее чувствовать себя лучше в этой ситуации.
После того, как разговор был окончен, я встала посреди своей комнаты, медленно поворачиваясь по кругу, чтобы хорошенько рассмотреть все, что меня окружало.
Приняв окончательное решение, я подошла к двери шкафа и сняла все фотографии.
Пришло время смириться.
Высоко подняв голову, я выбросила все в мусорное ведро, стоящее в ванной. В конце концов я убрала свою маленькую елку и положила подарок Такера обратно в шкаф. Становилось ясно, что у меня никогда не будет возможности отдать ему это. И это к лучшему. Персонализированные ноты предназначались человеку, которого я когда-то знала. Не тому, кем он стал.
Затем я выключила свет и спустилась вниз, чтобы найти тетю.
Она сидела на кухне, все еще в пижаме, перед ней лежала открытая поваренная книга. Сэм смотрела на нее остекленевшими, рассеянными глазами.
– Эй. Хочешь, я что-нибудь приготовлю? – Я подвинула книгу в свою сторону, смотря на фотографию, которую она разглядывала.
Она слегка покачала головой и сосредоточилась на моем лице, прежде чем улыбнуться.
– Нет, малышка. Я сама. – На ее лице отразилось замешательство. – Я просто пытаюсь вспомнить, как называется эта штука. Ты знаешь. Стеклянная, и на боку красные отметины. Она мне нужна, чтобы добавить молоко в суп.
– Мерный стаканчик?
Она щелкнула пальцами.
– Да. Вот как это называется. Где ты его хранишь, Майра?
Я фыркнула, потому что она явно имела в виду, что я говорю, как моя мать.
– И кто сейчас самый умный?
Она нахмурилась и перегнулась через столешницу.
– Следи за языком, юная леди.
– Хорошо. – Я подняла чашку и медленно пододвинула ее к ней.
Сэм взяла мерный стакан в руки и подошла к холодильнику, но тут же остановилась и замерла.
– Серьезно. Иди приляг. Я могу сделать это сама. – Я осторожно оттащила ее от холодильника и указала в сторону дивана.
Сэм тяжело опустилась на подушки. Через секунду она посмотрела на меня и улыбнулась, как будто только что поняла, что я здесь.
– Эй. Я собиралась приготовить суп. Хочешь немного?
– Я же сказала, что сама приготовлю.
– Когда?
– Только что, тетя Сэм. Ты что, подшучиваешь надо мной?
Понимание осветило ее глаза, и она слабо усмехнулась.
– Конечно, я шучу. – Она откинула волосы с лица и схватила со стола пульт. – Чувствую себя так, словно не спала целую неделю.
– Думаю, так и есть. – Я слышала, как она ходит по дому ночью. Это была одна из причин, почему я, пока спала, включала вентилятор в ванной: чтобы заглушить ее шум.
