Текст книги "Несломленная (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Л. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Сильные чувства, которые накопились во мне, угрожали прорваться через мою грудь, пока костяшки пальцев Такера поднимались и опускались, поддерживая темп. В конце концов я положила свою руку поверх его, чтобы замедлить ее до мягкого ритма. Он был полностью сосредоточен на том, что делал, и когда, наконец, поднял взгляд на меня, я мгновенно поняла все без слов.

Не говоря ни слова, он обеими руками ухватился за края моего нижнего белья. Я приподняла таз, чтобы он мог стянуть трусики по моим бедрам, по серой шерсти гетр, мимо ботинок, на пол. Он поцеловал меня в шею и снял мою рубашку тем же способом. А потом и мой лифчик. Единственным оставшимся на мне предметом одежды была скомканная юбка. Я не возражала против небольшого количества приличия, которое она давала мне в этой неприличной ситуации.

Ему не нужно было объяснять мне, что делать. Потянув меня за руки, он помог мне забраться на заднее сиденье, а затем отодвинул передние, чтобы дать нам больше места. Лежа на спине, я ждала, когда он устроится надо мной, чтобы я могла помочь ему снять рубашку. Его грудь напротив моей в короткие сроки становилась самой любимой вещью во всем мире. Тяжесть и тепло его тела рядом с моим. То, как он удерживал весь свой вес, расположив локти у моей головы, чтобы запустить пальцы в мои волосы, или как он скользил ладонью по моей груди и животу.

Его бедра лежали между моих бедер, и я обвила свои икры вокруг его ног, подталкивая его ближе. Такер застонал, и его живот прижался к моему, когда его таз наклонился вверх. Его губы путешествовали по моему горлу, спускаясь ниже, пока не нашли мою грудь. Такер целовал ее, лаская языком, а я пыталась понять, куда положить свои руки. Схватив его за талию, я выгнула спину и издала странный хриплый звук.

Искусным маневром он заставил нас сесть, и я оседлала его колени, позволяя его рукам скользить по моей спине и ниже. Он продолжал сладкую пытку своим ртом, и я откинула голову назад. Когда его ладонь переместилась между нами, чтобы возобновить то, что мы начали, я впилась пальцами в его плечи и опустилась на его руку.

Другая рука прошлась по моей талии и спине; он прижал раскрытую ладонь к основанию моего позвоночника и помог моим бедрам подстроиться под темп музыки вокруг нас. Пот начал собираться между моих грудей, и я не могла нормально дышать, так как у меня закружилась голова. Я шарила между нами в поисках его ремня. Чтобы было за что держаться. И в мгновенном порыве я засунула руку ему в джинсы.

– Подожди, – выдохнул он с болью в голосе. – Подожди.

Мое бешено колотящееся сердце остановилось и упало.

– Но почему?

Он обхватил мою щеку одной рукой и провел большим пальцем по распухшей нижней губе.

– У меня ничего нет. Для защиты.

Я удивленно подняла брови.

– У тебя? Такера Скотта. Ничего нет для защиты?

Его пальцы продолжали двигаться между моих бедер, и он покачал головой, когда почувствовал мою реакцию.

Наклонившись, я поцеловала его и провела языком по его губам.

– А следовало бы подумать. – Вдвоем мы судорожно глотали воздух, и я с силой вздохнула. – Я все равно не хочу, чтобы мой первый раз произошел на заднем сиденье машины.

– Это легко понять.

Коснувшись его тыльной стороной пальцев, я снова приподнялась на коленях, чтобы опуститься на его бедра.

– Я должна, по крайней мере, отплатить тебе тем же.

Он рассмеялся.

– Опять же, я не готов.

Присев на корточки, я все равно потянула за его джинсы. Он позволил мне сдвинуть их вниз, а затем, запустив руки в мои волосы, научил меня совершенно новой версии контроля дыхания.

«Мэл,

Знаешь, за что я благодарна? Я благодарна, что была подростком в конце восьмидесятых, а не сегодня. То, с каким давлением ваше поколение старается быть замеченным и любимым безликими массами, заставляет мой желудок и сердце болеть. Я благодарю Бога за то время, когда у нас не было Фейсбука и Твиттера, Инстаграма и Тамблера. Мои ошибки и глупые действия – давно забыты на рулонах пленок одноразовых камер.

Одноразовые камеры – это те штуки, которые ты покупала… неважно. Я сомневаюсь, что ты поймешь, а объясняя, я чувствую себя такой чертовски старой.

Фотографии раньше всегда делались с кем-то, а не только с самим собой. Обычно их делал кто-то еще. Если бы меня поймали, когда я фотографировала себя в школьном коридоре, уверена, что подверглась бы немедленному изгнанию. И если бы видео моего пьяного поведения в средней школе попало в интернет, мне неизбежно пришлось бы изменить свое имя и обратиться в защиту свидетелей, потому что ваша бабушка точно бы не потерпела подобной чепухи.

Угрозы убийства в Твиттере, исповеди на Тамблере, диалоги о сиськах. Ужас. И все же ваше поколение снова и снова повышает ставки. Я надеюсь, что ты выберешься из этого всего живой и что-нибудь не вернется укусить тебя за задницу.

Я ностальгирую по тем временам, когда твоя личная жизнь была только твоей. И больше никого не касалась. И ты была в безопасности в своем собственном доме.

Может быть, когда-нибудь все это исчезнет, и мы вернемся к добрым старым дням, когда действительно разговаривали друг с другом лицом к лицу.

Может быть, в следующем десятилетии люди будут путешествовать по дорогам, свободным от каких-либо технологий, и видеть мир своими глазами, а не через Google Earth.

Сэм».

Глава 10

Все происходило так быстро, что я едва успевала воспринимать. Все менялось.

За исключением Сэм, которая становилась все более вялой и ленивой. Она редко выходила из дома, а когда выходила, то просила меня сесть за руль, говоря, что мне нужно больше практиковаться. Но ее внимание было рассеяно, и как только мы добирались до места, чаще всего она забывала, зачем ей вообще нужно туда.

– Может быть, у нас кончилось молоко, – она рассмеялась, а потом десять минут стояла перед молочной секцией, прежде чем схватить упаковку. Когда мы вернулись домой, она открыла дверцу холодильника и нашла еще две упаковки молока, которые купила всего неделю назад, но уже не помнила об этом.

Впервые в жизни я беспокоилась о своей тете.

– Она как будто взрывается, – сказала я как-то вечером Такеру по телефону. Он взял дополнительную смену, чтобы к Рождеству получить больше денег для Элизы. Как-то раз я попросила встретиться с его сестрой. Такер сказал, что это возможно, но необходимо, чтобы она была в хорошем настроении и самочувствии.

Так что наше знакомство еще не состоялось.

– Может быть, тебе стоит вытащить ее из дома больше чем на час? Например, в кино? Я плох в таких вещах.

– Так и есть. Мы даже не обращаем внимания на фильмы, которые ходим смотреть.

Его голос понизился, когда он ответил:

– А тебе хочется обращать внимание?

– Даже не знаю. Мне очень нравится, когда ты приходишь и смотришь их здесь.

– Ты изобразила кавычки пальцами, когда сказала: «смотришь их»? Потому что я не помню, чтобы мы досмотрели хотя бы один до конца.

В животе у меня начало покалывать, и я хихикнула.

– Да. Я изобразила кавычки. Приходи снова и мы опять не посмотрим фильм.

– Я бы с удовольствием, но мой отец работает сверхурочно, и мне нужно быть на месте.

– Хочешь, чтобы я приехала?

– Только не сегодня. Тяжелый день. К тому же мне надо учиться…

– Никогда не думала, услышать, что ты предпочитаешь учиться, а не…

– Поверь мне, – он застонал. – Это не мой выбор…

Он сделал паузу, и я почувствовала его улыбку, когда он произнес:

– Напомни мне сказать тебе кое-что при следующей встрече.

– Скажи мне сейчас, – он усмехнулся.

– Это сюрприз.

Мы попрощались, и я села на кровать, окруженная только эхом приглушенного телевизора внизу. Я спустилась в гостиную и склонилась над диваном, на котором лежала Сэм, завернутая в старый бабушкин плед.

– Может, мне заказать что-нибудь поесть?

Ее голова повернулась, тяжелая и почти дрожащая. Мне пришло в голову, что, возможно, она начала много пить – но я никогда не видела кучу винных бутылок или пивных банок, лежащих вокруг, как у моих родителей.

– На самом деле я не так уж голодна. Но если тебе что-то нужно, я могу дать немного денег.

– У меня есть свои, – напомнила я.

Она откинула волосы с лица и заставила себя улыбнуться.

– Точно. Конечно, они у тебя есть, – ее рука тяжело опустилась, а плечо слегка дернулось. Она потерла это место и похлопала по дивану рядом с собой в знак приглашения. – Иди сюда. Посиди со мной.

Я опустилась рядом с ней и приняла предложенный край одеяла, теплый от ее тела и слегка пахнущий старым кедровым сундуком в маминой комнате.

– Знаешь, он пахнет, как она, – Сэм прижала одеяло к носу и закрыла глаза, чтобы вдохнуть. – Моя мама. Зимой от нее всегда пахло кедром, потому что она хранила свитера в сундуке. За всю свою жизнь я не нашла запаха лучше.

– Я помню.

Она улыбнулась, маленькая и задумчивая.

– В этом доме так много воспоминаний. Твоя мама когда-нибудь рассказывала истории о нашей молодости?

– Немного. – Я откинула голову назад и наблюдала за ее профилем, пока она оглядывала комнату. Ее внимание на минуту вернулось к телевизору, на экране которого снова крутился один из старых фильмов.

– Мы обычно читали книги на застекленной террасе, а твоя бабушка готовила для нас лучший в мире сладкий чай. Это был действительно хороший солнечный чай – не тот кипяченый, что готовит твоя мама. С идеальным количеством сахара. В ее знаменитой желтой чайной банке.

– Той, что с маленьким краном? – я кивнула, как будто знала, о чем она говорит.

– Знаешь, мы были непослушными детьми. Я думала, что к пятидесяти годам у нее случится сердечный приступ. Но она была стойкой. Саркастичной. Она умела за себя постоять и следила, чтобы мы тоже умели это делать, – она замолчала и тупо уставилась в сторону террасы. Ночное небо окутывало плетеную мебель темнотой. Она потерла лицо и плотнее натянула одеяло. – Я потеряла девственность именно здесь, в этой комнате, – смешок вырвался из ее груди. – О боже, когда твоя мама узнала, она так злилась. Не то чтобы она была лучше. Ведь свою девственность она потеряла в твоей комнате.

– Зачем ты мне это говоришь? – едва сдерживая смех, я скорчила гримасу отвращения.

– Я не сказала где именно. Теперь ты будешь бояться присаживаться в собственной комнате… – она чуть не захихикала, и я мельком увидела тетю, которую когда-то знала. Сэм похлопала меня по руке под изношенной тканью одеяла. – Не надо поддерживать нашу традицию, – она выглядела задумчивой. – Или надо. Я не знаю. Это просто еще одно приключение.

– Я это запомню.

Она снова погрузилась в фильм, а я просто сидела рядом, не в силах пошевелиться из-за страха пропустить что-то важное, что ей еще захочется сказать. Наконец она заговорила снова:

– Знаешь, чего мне не хватает? – она указала на телевизор, и я увидела парня, прислонившегося к машине, красной и блестящей. Его глаза были прищурены в улыбке.

– Старых фильмов?

– Нет, конечно. Рыцарства. Настоящей любви. Ваше поколение не знает о широких жестах. Демонстрирования, как чертовски сильно вы любите кого-то самым благородным, достойным фильма способом Клятв о вечной преданности.

– Такое все еще случается.

Она уставилась в телевизор, и сцена на экране отразилась в ее остекленевших глазах.

– Предложения на Ютубе и флешмобы не считаются, – наклонившись, она положила голову на одну из наших диванных подушек, и, когда она начала кутаться плотнее, я уступила ей одеяло. – Нам нужно больше широких жестов.

Я протянула руку и подоткнула одеяло ей под ноги.

– Ты уверена, что не голодна? – Внезапно мне пришло в голову, что она выглядит так, будто немного похудела с тех пор, как переехала.

– Нет. Кажется, у меня что-то болит. – Ее плечо снова дернулось, и она ухватилась за него другой рукой.

– Может, тебе стоит сходить к врачу?

– У меня больше нет страховки, малышка. Мой пакет услуг закончился. Я предпочитаю переждать.

– А ты не думала позвонить кому-нибудь из своих старых друзей? Может, ты почувствуешь себя лучше, если сходишь с кем-то из них на ужин.

Сэм вздохнула и закрыла глаза.

– Мэллори. У меня в телефоне три контакта. И ты один из них.

Меня поразила печальная реальность ее одиночества. Даже если я рядом с ней.

– Сделай мне одолжение, – пробормотала она с закрытыми глазами, – не доживай до сорока трех лет с тремя номерами в телефоне. Я хочу для тебя большего.

Мягкий звук ее храпа дал мне понять, что я могу уйти. Я встала, убедилась, что она укрыта одеялом, выключила телевизор и свет. Поднявшись в свою комнату, я проверила электронную почту и другие возможные места для сообщений, прежде чем решила, что с меня хватит ожидания. В моем телефоне было больше трех имен. Поэтому я позвонила одному из них.

Сара ответила после первого же гудка.

– Ты сейчас занята? Мне нужно отрепетировать свои пьесы для прослушивания.

С моей вновь обретенной уверенностью, я была готова бороться за роль в мюзикле, о котором говорил Такер. Он казался слишком взволнованным из-за постановки, и я хотела быть частью этого. Неважно, насколько маленькой будет моя роль.

***

Первый шаг к тому, чтобы не быть одиноким-это… не быть одиноким. Не в жалком смысле. В стиле «Эй, я хочу быть твоим другом, но дружба как улица с двусторонним движением». Я всегда ждала приглашения. Всегда готова была просто тащиться следом. Но я никак не могла вспомнить почему.

Одно дело быть частью группы, но совсем другое-быть тем, кто находится там в качестве молчаливого наблюдателя. Я была лишней. Вторичной. Я шла позади остальных, потому что на тротуаре или в коридоре не хватало места. Теперь я пойду наравне с остальными.

Время от времени во мне все еще возникало сомнение, но оно было мимолетным.

Поскольку праздники были не за горами, а времени, чтобы провести вместе, было мало, мы запланировали последний ужин в кругу друзей. Каждый должен был принести с собой какое-нибудь блюдо. Это была ночь, которую я никогда не забуду.

– Как это ты ничего не умеешь готовить? Ты работаешь в ресторане.

Такер бросил злобный взгляд в сторону Сары.

– Я не повар линии раздачи. Но если тебе захочется яиц, дай мне знать, – он толкнул через стол купленный в магазине тыквенный пирог, и Сара остановила его, прежде чем тот успел встретиться со стеной.

– Вспыльчивый, – цыкнула она.

– Я приготовила запеканку из зеленой фасоли. Это рецепт моей бабушки, – я подняла накрытое блюдо.

– Очень по-домашнему, – Маркус усмехнулся и многозначительно посмотрел на Такера.

Беркли была хозяйкой вечера, и она уже поставила на стол огромную тарелку с жаркое и несколько других блюд, утверждая, что приготовила их сама. Но я мельком увидела ресторанные пакеты в мусорном баке ее гаража, когда доставала напитки из второго холодильника.

Мы сидели и притворялись цивилизованными людьми, хотя нас хватило всего на несколько минут, прежде чем прозвучало что-то извращенное и вся правда вылезла наружу.

Беркли подняла свой бокал и постучала по нему вилкой, заставляя всех успокоиться.

– Это наш последний ужин. И я просто хотела сказать, что рада знать каждого из вас. Будь то на пару лет или меньше, – она улыбнулась мне, – я думаю, что мы будем друзьями надолго.

Я подняла свой бокал и сделала вид, что с энтузиазмом поднимаю тост, но он затерялся где-то между моей головой и сердцем.

Мы начали обсуждать планы на будущее, и Маркус слегка пожал плечами, потому что он ничего не планировал после получения сертификата.

Сара все еще делала ставку на Джульярд.

Я начала заполнять документы для гранта Пелла и нескольких других вариантов финансовой помощи, которые предложил мой консультант.

У Такера, конечно, не было ответа.

– Ты все равно куда-то поступишь, – тихо сказала я ему.

Он просунул свою руку в мою и сжал ее.

– Знаю. Давай не будем говорить об этом сегодня.

Остаток вечера мы провели, слушая музыку, вспоминая последние несколько месяцев, и в конце концов посмотрели фильм в домашнем кинотеатре Беркли. Остальные заснули, а мы с Такером не спали, уютно устроившись в плюшевых креслах. Целоваться было нашим любимым хобби, и мы не теряли времени даром, пользуясь тихим храпом наших друзей.

– Пошли, – прошептал он мне на ухо, потянув за руку, чтобы мы тихо вышли из комнаты. Как только мы оказались за дверью, он прижал меня спиной к стене и поцеловал с такой силой, что я слегка отстранилась.

– Мы не в моем доме, – упрекнула я его.

– Тогда пойдем туда.

– Мы не можем просто уйти…

Он поцеловал меня в ухо, и его голос слегка дрогнул.

– Нет. Мы можем.

В мгновение ока я уже стояла в ванной и смотрела на свое отражение в зеркале. Я готовилась к этому моменту последние несколько дней, зайдя так далеко, что даже купила красивый белый комплект нижнего белья. Он был совершенно прозрачным. При выборе, на секунду мне стало стыдно, что я использовала деньги мамы на сексуальную одежду. Но стыд прошел.

Сэм спала, и, хотя она объявила нам полуночный комендантский час, мы проскользнули уже после часа ночи. И по этому поводу я старалась не чувствовать себя виноватой тоже. Я хотела этого для себя. Или, по крайней мере, убеждала себя в этом.

Я вошла в свою комнату, внезапно почувствовав себя застенчивой и уязвимой в крошечном белье, которое не оставляло абсолютно ничего для воображения. Такер, как обычно босой, снова отвлекся на мой будильник, возясь с кнопками радиоприемника. Но когда дверь ванной тихо ударилась о пробку на плинтусе, он повернулся и посмотрел в мою сторону. Потрясения на его лице было достаточно, чтобы моя грудь покраснела от стыда.

– Тебе не нравится?

Он стоял неподвижно, его глаза обшаривали каждый дюйм моего тела от лица до пальцев ног и обратно.

– Конечно, нравится.

На дрожащих ногах я пересекла комнату и встала перед ним. Его руки потянулись к моей талии, жадно сокращая расстояние между нами. Кровать прогнулась, когда наши переплетенные тела упали на нее, Я стягивала его одежду, пока, в конечном счете, она не оказывалась на полу. Каждый снятый предмет заставлял мою кожу покалывать от предвкушения. Я напряженно прислушивалась к любым звукам из комнаты напротив, пока Такер тяжело дышал через мое плечо. Его палец спустили с моего плеча бретельку лифчика.

– Ты это слышал? – прошептала я, приподнявшись на локтях и прислушиваясь к предательскому скрипу открытой двери тетиной комнаты.

Он обхватил чашечку моего лифчика ладонью и наклонился, чтобы поцеловать меня в живот.

– Ты слишком волнуешься.

– А ты волнуешься недостаточно.

Как будто я ударила его по лицу. Он сел и отодвинулся в сторону, упершись локтями в колени.

– Что на самом деле не так? Потому что ты явно этого хочешь… здесь, – он указал на мои бедра. – Но твоя голова где-то в другом месте.

Он был прав. Но все было гораздо сложнее. Я просто не могла набраться смелости и сказать это вслух. Пока все-таки не решилась.

– Мне нужно знать, что будет дальше.

Такер потер ухо и хитро посмотрел на меня.

– Ну, если бы ты меня не остановила, то…

Я толкнула его бедро кончиком ступни и прижала ноги к трясущейся груди.

– Отнесись к этому серьезно.

А я и так серьезен. Ты практически голая.

Приподнявшись, чтобы сесть, я вздохнула и потянулась за своим одеялом. Как только я была более-менее прикрыта, я дотронулась до его бедра пальцами.

– Что будет дальше? С нами? Я не могу просто… Мне нужны хоть какие-то гарантии, если я собираюсь отдать тебе «это».

Он закрыл глаза и резко провел руками по лицу.

– У меня нет ответа. Как вообще возможно ответить на этот вопрос прямо сейчас?

– Ты совершенно прав, – у меня перехватило дыхание. – Было глупо спрашивать.

Он протянул руку и провел пальцами по моей шее.

– Почему ты так напряжена?

Собираясь с духом, чтобы сказать правду, я быстро проигрывала внутреннюю битву. Я хотела сказать: «Я напугана. Все время. Даже когда я думаю, что нет, мне страшно. Моя мама не скоро вернется домой. Сэм… не тоже самое. Мой отец переехал на другой конец страны. Меня оставили позади. Я все время чувствую себя одинокой. Везде. И как бы хорошо нам ни было, я не могу избавиться от чувства, что это тоже не продлится долго».

Вместо этого я схватила его за локоть и легла на спину, утягивая его вниз, чтобы почувствовать вес его тела.

– Ничего страшного. Прости, что заговорила об этом, – мой поцелуй был робким. Неуверенным. – Мне нужно только это. Я смогу подумать обо всем в другой раз. – Что мне было нужно, так это позволить себе просто лежать с ним в постели и забыть обо всем остальном.

– Я хочу тебя.

Он медленно выдохнул. Его дыхание взъерошило мои волосы. Такер убрал непослушную прядь с моего лба и наклонился ближе.

– Я тоже тебя хочу, – его рот был теплым и манящим, зубы тянули и покусывали мою распухшую нижнюю губу. Одеяло было откинуто в сторону. Я лежала под ним, пытаясь найти в его глазах хоть какое-то подобие понимания того, как много это будет для меня значить. Дурачиться в библиотеке или машине – это одно. Я думала, что была готова той ночью, но моя голова кричала громче, чем мое сердце или любая другая часть моего тела, пока я ждала на этой кровати.

Жар в его взгляде, пока его руки блуждали по моему телу, только разжигал нервозность, которую я испытывала. Поэтому я закрыла глаза и позволила ему искать, находя каждую последнюю часть меня, каждый изгиб и складку, каждое мягкое место, которое я до этого прятала. Он продвигался вниз по моему телу медленно и преднамеренно, пока не поцеловал мягкое кружево, и я, наконец, расслабилась.

Молчать было трудно, но в свете мерцающих огней мы только вздыхали и шептались, слушая тихое дыхание и шорох простыней, когда он снял вещи, которые я купила для него, и наклонился над кроватью, чтобы достать маленький пакет голубой фольги из его джинсов. Я ждала, открытая и дрожащая, пока он не раздвинул мои бедра и молча не попросил разрешения взглядом. Схватив его за шею и нежно потянув за волосы, я прижалась к его губам своими и протянула руку между нами, чтобы направить его. И когда он отодвинул свои бедра назад и подался вперед, я прикусила губу от дискомфорта, который, как я знала, будет сопровождать мой первый раз.

Его глаза были плотно закрыты, брови сдвинуты вместе, когда он издал тихий звук. Я не могла перестать смотреть на него, на то, как его ресницы затрепетали, прежде чем он снова двинулся, глубже и медленнее. Лениво открыв глаза, он нашел взглядом мое лицо и хотел что-то сказать, но я не позволила, заставляя его замолчать своим языком, пока он не задвигался в медленном ритме, от которого у меня перехватило дыхание.

Иногда он забирал весь воздух в комнате. И из моих легких. На этот раз я даже не пытался сопротивляться.

***

Его веки отяжелели от надвигающегося сна, когда он прижал мою руку к своей груди и повернулся, чтобы поцеловать меня в макушку.

– Я забыл сказать, насколько ты красива… – он заснул быстро, и я видела, как поднимается и опускается его грудь. Одну руку он поднял над головой, а другой крепко держал мою.

Маленькая улыбка – это все, что я могла ему дать, хотя он этого и не видел. Потому что я чувствовала, что отдала так много. И окончательность моего решения шептала моему сердцу, что я изменилась даже больше, чем ожидала.

«Мэл,

Знаешь, кинозвезд всегда спрашивают в интервью, какой бы супер силой они хотели обладать?

. . Я думаю, это дерьмовый вопрос.

Вопрос, на который я хотела бы ответить: «Что бы вы сделали, если бы у вас была машина времени и возможность вернуться назад, чтобы изменить что-то в своей жизни?»

Я не стала бы менять вещи, о которых, став взрослой, пожалела.

Я бы вернулась в прошлое и избежала встреч с теми людьми, которые изменили мою жизнь к худшему.

И я бы провела больше времени с теми, кто делал ее лучше.

Сэм».

Глава 11

Он ушел незаметно, до восхода солнца, пообещав позвонить позже. Прежде чем заключить меня в теплые объятия и поцеловать на прощание, Такер напомнил, что сегодня он проведет день с Элизой.

Какое-то время я сидела в кровати, уставившись в стену и пытаясь понять, что же я чувствую по этому поводу. Я получила что хотела, и все же странное чувство стыда, или чего-то подобного, поселилось внутри меня. Как будто, своим поступком я разочаровала родителей, хотя их здесь и не было. Последние несколько месяцев я притворялась, что мне все равно. Но вся моя жизнь была направлена на то, чтобы получить их одобрение. Я не могла больше это игнорировать.

Я уже была готова снова уснуть, когда зазвонил телефон. Я хотела ответить быстро, потому что полагала, что звонит Такер, а все мои тревоги были напрасны. Все прекрасно, между нами ничего не изменилось.

А потом, когда я прочитала имя звонившего, во рту у меня пересохло, а желудок сжался в предвкушении.

– Алло?

– Эй. Чем занята?

На другом конце провода была Лэсситер, словно она не пропадала на несколько месяцев. Как будто не было никакого перерыва в общении. А меня снова вернули на прежнее место.

– Ничем. Собиралась принять душ. Как ты поживала все это время?

Вопрос казался очевидным.

– О боже, все прекрасно. Я вступаю в женскую общину на следующей неделе. Но я заскочила домой на выходные, так что мы должны позавтракать вместе или что-то в этом роде. Пусть это будет поздний завтрак. Встретимся в IHOP через час. Мы так давно не разговаривали.

Я хотела сказать, что заметила ее отсутствие. Хотела отказаться. Но та часть меня, которая скучала по ней так, что не могла с этим примириться, заставила меня согласиться.

Я стояла перед шкафом, пытаясь решить, что надеть на завтрак с кем-то, кого я на самом деле больше не знаю. Как-то вечером перед отъездом Беркли подарила мне огромную коробку с одеждой, и я остановила свой выбор на одной из ее фланелевых рубашек с колготками. И старых поношенных ботинках. Когда я подъехала к ресторану и припарковалась, было холодно, но не слишком, а тепло рубашки успокаивало меня. Мне хотелось сказать Лэсситер, как мне было больно, когда она про меня забыла. Я хотела рассказать ей обо всем, что произошло, пока ее не было. О Такере, о вчерашнем вечере, о моих новых друзьях и о том, что я планирую пройти прослушивание на предстоящий мюзикл в местном театре. О Сэм и о новом бойфренде моей мамы. О «Несломленных».

Но как только я увидела, как она, роясь в сумочке, пересекает парковку, а ее идеальные волосы развеваются на ветру, (На ней был кремовый вязаный свитер поверх обтягивающих джинс – журнальное определение физического совершенства.) все последние слова, которые я хотела сказать, забылись. Я выскочила из машины, чтобы встретить ее у двери и обнять так крепко, словно могу сломать ее пополам.

Она отстранилась и опустила взгляд, улыбаясь так же, как всегда улыбалась мне. Ласково и слегка удивленно.

– Что на тебе надето? – она рассмеялась и, сморщив нос, потерла фланель между пальцами.

Я немного подвинулась и смущенно рассмеялась в ответ.

– Мне ее подарила подруга…

Лэсситер открыла дверь и впустила меня внутрь. Как и раньше, мы попросили столик в самом конце ресторана, чтобы я сидела лицом к стене, а она – к двери. Так она могла наблюдать за людьми. Как только мы сели, она положила руки на стол.

– Мне так много нужно тебе рассказать.

Я сидела как зачарованная, слушая ее обличительную речь о колледже и людях, с которыми она познакомилась. После она начала рассказывать о вечеринках, на которые ходила, и о том, как приняла решение вступить в женское общество. Она называла людей, которых я даже не могла представить в своей голове, и говорила о них так, словно они были самыми захватывающими и интересными людьми на планете.

Это заставило меня снова почувствовать себя маленькой и незначительной.

– Как бы то ни было, я встречаюсь с парнем по имени Пол, и, о боже, он, возможно, целуется лучше всех в мире. Вообще-то, он талантлив во многих отношениях, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Я действительно знала, что она имела в виду, но не сказала об этом.

– У тебя есть парень? Это отличная новость.

– Да. Старшеклассники были пустой тратой времени. Я понятия не имела, каково это – быть с мужчиной, – она наполнила одну из кружек кофе и откинулась на спинку стула. – Ему двадцать три. Такой горячий. Собирается в магистратуру. Я отправила Брук кучу его фотографий, и она так завидует, что это даже не смешно.

Ее слова задели меня, и я выбросила мысли о Такере из головы. Я старалась не зацикливаться на том, что она только что сказала, что все еще разговаривает с Брук, но при этом не отправила мне даже одного сообщения. Ее жизнь шла своим чередом, она встречалась с новым парнем, заводила новых друзей и…

– Когда ты начала пить кофе?

– Это обязательное условие. Ты поймешь. Когда поступишь в настоящий колледж, – выражение ее лица было слегка снисходительным.

– Конечно, – нервно теребя рукав своей рубашки, я переключила внимание на еду, которой пренебрегала, пока Лэсситер говорила. Она ничего не спросила обо мне. Или о том, что я делала.

А когда она наконец спросила, мне захотелось, чтобы она продолжала говорить о себе.

– Итак, я видела кое-что интересное на Ютубе.

– Правда? – я нервно хихикнула.

Она рассмеялась. С трудом.

– Ты была такой милой там, на сцене. Изо всех сил пытаясь вытянуть ноты и все такое. Я думала, как бы все обернулось, будь я там, а потом увидела, как ты стараешься изо всех сил и… серьезно… это было восхитительно.

Этот скромно хвастливый комплимент пронзил меня насквозь, и я не могла ничего сделать, кроме как рассмеяться в ответ.

– Спасибо?

Я сразу же вернулась к тем временам, когда мы тусовались с большими толпами людей. На вечеринках или танцах, везде, где она могла быть в центре внимания. Она всегда делала подобные замечания, особенно мне. Но я принимала это как часть ее личности. Я убедила себя, что она дразнила и смеялась надо мной, потому что мы были друзьями. Как будто я была единственным человеком, который действительно близок ей. А когда она объединилась с Брук, все стало в сто раз хуже. Они просто часами говорили всякую чушь о людях.

– В любом случае. До меня дошли и другие слухи. Парочка, если быть точной, – она наклонила голову, и ее глаза на секунду скользнули по моему плечу, прежде чем она продолжила со злой усмешкой. – Ты действительно ездишь на этой дерьмовой машине, которую оставил твой отец? Мне так жаль, если это правда. Тащиться в младший колледж на этой штуке должно быть мучительно. Тебя что, наказали за что-то?

Я заставила себя закатить глаза, как бы показывая, что взрослые ужасны.

– Это была идея моей тети. Она сказала что-то о том, что девушкам нужно знать, как управлять палкой для быстрого побега, если что-то на свидании пойдет не так.

Лэсситер фыркнула.

– Твоя семья определенно облажалась, ты же знаешь это?

Я кивнула в знак согласия, чувствуя, что с каждой секундой все больше и больше превращаюсь в ничто.

– Кстати, о побегах с плохих свиданий Ты встречаешься с Такером Скоттом? – То, как все ее лицо сморщилось от отвращения, заставило мой желудок сжаться. – Пожалуйста, скажи мне, что это не так. Его машина, наверное, еще хуже твоей. Он ведь работает в вафельной, верно? И, святое дерьмо, даже не заставляй меня говорить о том, как он одевается.