Текст книги "Поглупевший от любви"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 23
Остров, нимфа и ты

Необходимость составить меню привела к очередному совещанию с поваром, который объявил, что не смог достать первосортной форели. Поэтому в меню были внесены изменения. Кроме этого, Эсме пришлось побеседовать об изменениях с дворецким и о карточках с именами гостей – с экономкой. Ну зачем она все это затеяла? Нужно было сидеть смирно, не лезть людям в глаза, а не давать званые ужины. Но теперь слишком поздно. Истерзанная одиночеством в первый месяц после похорон Майлза, она попросила Кэрол навестить ее, как только пройдет первый, шестимесячный период траура.

Эсме вздохнула и снова легла на постель, просматривая список гостей. Может, у нее еще будет время немного вздремнуть. В конце концов Кэрол приедет только послезавтра.

И голова работает слишком медленно. Она никак не может придумать, как отреагировать на записку от Риса Холланда, ненавистного мужа Элен. Дарби, должно быть, пригласил его погостить, и это настоящее несчастье, потому что Элен в любую минуту может приехать. Если Элен не захотела остаться в доме, где живет Дарби, можно представить, что она почувствует, узнав о появлении Риса.

Может, стоит прогуляться в яблоневый сад. Маркиз Боннингтон – большой знаток этикета и точно знает, как рассадить гостей. Лучшего советчика в подобных делах просто быть не может. Он, конечно, не откажется помочь, если только не будет занят, копая канаву.

Эсме усмехнулась и покачала головой.

Садовник ничем не был занят. И Эсме без труда нашла его хижину. Она казалась достаточно уютной. Хижина была сколочена из неотесанных досок, и из маленькой кривоватой трубы сочилась тонкая струйка дыма. Она уже подняла руку, чтобы постучать, но вовремя опомнилась.

Богу известно, хозяйка дома не должна навещать садовника. Такое просто не принято.

Перед глазами всплыло осуждающее лицо Себастьяна до того, как он стал садовником, и Эсме толкнула дверь, не постучав.

Он растянулся на грубой скамье у огня с книгой в руке. Эсме невольно отметила его непринужденную позу и внимание, с которым он вчитывался в строчки, атмосферу счастья, словно окружавшую его.

– Буколическая сценка, – насмешливо бросила она. Себастьян вскинул голову, но не вскочил на ноги при виде Эсме. А вздохнул, отложил книгу и только потом неспешно свесил ноги на пол. Поразительно! Куда девался благовоспитанный маркиз?!

Наконец он встал, и его широкоплечая фигура, казалось, заполнила большую часть пространства. Эсме едва удержалась, чтобы не шагнуть вперед, не коснуться его груди, не проверить, такая же она мускулистая, какой кажется под рабочей рубашкой.

– Эсме! Какой приятный сюрприз!

– Что ты читаешь? – осведомилась она, мгновенно забыв о необходимости расспросить его насчет этикета и правилах размещения гостей за столом. Вместо этого она подплыла к скамье и уселась. Она бы потянулась за книгой. Но помешал живот.

– «Одиссея», – пояснил он, подбрасывая полено в огонь.

– Боже, Гомер? Но почему ты читаешь эту старую чепуху?

– О нет. Это не старая чепуха. Просто история человека, пытающегося вернуться домой. Но хитрые потаскухи сбивают его с пути.

Она пробуравила его пронзительным взглядом. Неужели она верно поняла намек, который он вложил в эту фразу? Нет. Это граничит с грубостью, а маркиз Боннингтон никогда не был груб.

– Потаскухи? Но ведь речь идет об Одиссее, не так ли? Разве его корабль не попал к циклопам? У меня создалось впечатление, что циклоп был одноглазым чудовищем, несомненно, мужского рода.

– Совершенно верно. Но я как раз дошел до того места, когда Одиссей становится рабом нимфы Калипсо.

Он даже не взглянул на нее и продолжал смотреть в огонь. При этом он положил руку на каминную полку, и Эсме наслаждалась видом этой сильной руки. Боже, как он красив!

– И что он делал на острове? – спросила она, мысленно читая себе короткую лекцию о грехе похоти.

– Говорю же, был рабом нимфы, – мечтательно повторил Себастьян. Теперь он повернулся к ней, и в его глазах светилось лукавство. – Подчинялся каждому ее приказанию. И Гомер утверждает, что она наслаждалась его присутствием в постели. Можно только представить…

– Да… – задумчиво протянула Эсме. – Счастливица Калипсо.

– Или счастливец Одиссей. В конце концов, она была его госпожой, и ему не приходилось ни о чем беспокоиться. Единственной его обязанностью было выполнять желания Калипсо.

В его голосе звенел смех и нечто еще. Более грубое и тревожащее, чем смех.

– Ну а теперь мне пора, – жизнерадостно пробормотала она, вставая. – Просто хотела убедиться, что ты достаточно хорошо устроен, и теперь я вижу…

Он остановился перед ней, и слова замерли на ее губах.

– Вы ничего не хотите приказать, госпожа?

Во рту Эсме пересохло. Этот прекрасный варвар предлагает себя ей.

Мозолистая ладонь коснулась, ее щеки с лаской, легкой, как вечерний ветерок. Но он тут же отодвинулся, прислонился плечом к стене и стал ждать.

– Себастьян… – начала она и осеклась.

Он повернулся и открыл дверь. Снаружи было темно. Внутри стояло теплое сияние. Огонь в камине бросал золотистые отблески на неровные стены. Веселые зайчики танцевали на столе, кровати в углу, скамье, единственном стуле. На гигантской фигуре, прислонившейся к стене.

Ее рука поднялась сама собой, и палец очертил особенно резвый зайчик на его груди.

Дыхание Эсме перехватило. Палец словно погрузился в жидкое золото.

– Я должна идти!

– Я провожу тебя до твоей двери, – безмятежно пообещал Себастьян. И коснулся ее плеча, как раз когда она собиралась войти в дом. – Все, что пожелаешь, нимфа.

Глава 24
В которой миссис Кейбл получает приглашение на ужин

Утро миссис Кейбл выдалось изумительным. Она посчитала идею устроить званый ужин так скоро после смерти лорда Роулингса совершенно скандальной выходкой со стороны леди Роулингс и полнейшим неприличием. Как она напомнила своей ближайшей подруге миссис Пидкок, леди Роулингс пробыла в трауре чуть больше полугода.

– Когда умрет мистер Кейбл, – заверила она миссис Пидкок, – я буду носить траур в течение соответствующего периода, как полагается по всем правилам. Я так и пообещала мужу. Думаю, в этой деревне у меня недаром пусть и небольшая, но репутация человека, разбирающегося в этикете. Два года в черном и ни днем меньше. Не говоря уже о всяких развлечениях, таких, как сегодняшнее.

У миссис Пидкок были свои собственные идеи насчет того, что сделает миссис Кейбл, когда ее муж испустит дух. Вероятно, станцует джигу на его могиле. Но нельзя не признать, чувство долга у Миртл крайне развито. Она будет танцевать во всем черном, можно даже не сомневаться.

Но возмущение миссис Кейбл, естественно, было не настолько сильным, чтобы отвергнуть приглашение леди Роулингс.

– Я пойду на ужин, – заверила она миссис Пидкок, – только с целью убедиться, что наша дорогая Генриетта не пала жертвой происков этого мистера Дарби. Если хотите знать мое мнение, этот человек замыслил недоброе. Мне станет гораздо легче на душе, когда она будет лет на пять старше, и это факт.

Миссис Пидкок не разделяла ее тревог. Здравый смысл подсказывал ей, что ни один мужчина не женится на хорошеньком личике, если не сможет при этом получить наследника.

– У леди Генриетты умная голова на плечах, – возразила она. – Эта девушка не позволит совратить себя какому-то лондонскому щеголю.

– Но все твердят, что ему отчаянно нужны деньги. А ты знаешь, что в этом отношении Генриетте нечего желать.

– Не настолько отчаянно, чтобы жениться на женщине, которая наверняка оставит его вдовцом. Говорю тебе, этот человек – истинный павлин. Джордж просто вне себя. Только и знает, что осуждать кружевные манжеты Дарби. Но он не дурак. Неприятно, конечно, что этот пройдоха целовал Генриетту в деревне, на виду у всех, но теперь, когда леди Холкем уведомила его об истинном положении дел, вряд ли он вздумает и дальше ухаживать за Генриеттой.

– Полагаю, ты права, – кивнула миссис Кейбл. – А Генриетта сказала, что он добивается Люси Эйкен.

– Ну вот все и выяснилось. Леди Генриетта – настолько добрая душа, что, возможно, вымостила дорожку для Люси, и знаете, дорогая, я уверена, что Люси с радостью выйдет за такого фата, как мистер Дарби.

Ей почти удалось убедить миссис Кейбл. Но последняя все же крайне радовалась редкой возможности проследить за Дарби.

Глава 25
Леди Роулингс принимает гостей

– Просто глазам не верю! Материнство ужасно тебе идет! Ты просто красавица! – воскликнула Кэрол Перуинкл. Сама она со своими короткими золотистыми локонами и овальным личиком выглядела настоящим херувимом.

Эсме рассмеялась.

– Какое счастье, что я так тебя люблю! – воскликнула она, возвращая поцелуй и протягивая обе руки к лорду Перуинклу, мужу Кэрол, высокому мужчине со спокойным, приветливым лицом. – Как поживаете сэр? Какое удовольствие снова видеть вас!

Он поцеловал ее руку.

– Полагаю, я должен благодарить вас за возвращение Кэрол под мой кров, мадам. Могу я заверить, что крайне, крайне вам благодарен.

Большой любитель рыбалки и не слишком разговорчивый человек, Таппи Перуинкл обладал чарующими голубыми глазами. Неудивительно, что Кэрол была так в него влюблена.

– О, удовольствие целиком принадлежит мне, – возразила Эсме, лучась улыбкой.

– О нет, скорее ему, – со смехом вмешалась Кэрол. Таппи закатил глаза.

– Не могу удержать эту озорницу от неуместных реплик, леди Роулингс. Вы должны простить нас.

– Пожалуйста, зовите меня Эсме, – попросила она. – Мы с вашей женой старые подруги.

– Это большая честь для меня, – заверил он.

– А теперь иди, Таппи. Иди, – отмахнулась жена. – Я должна поговорить с Эсме.

– Но…

– Убирайся, Таппи, – настаивала жена. – Мы с Эсме так давно не были вдвоем. Почему бы тебе не убедиться, что наши вещи уже перенесли в спальню?

Эсме успела уловить улыбку, которую муж послал Кэрол, и, к своему удивлению, почувствовала острый укол зависти. Взгляды мужа и жены встретились, и нетрудно было разглядеть в их глазах смесь любви, страсти и вожделения. И Эсме стало так жаль себя, что она судорожно сглотнула слезы.

Кэрол немедленно уселась рядом с ней на диван, словно в этих взглядах не было ничего особенного, и уставилась на живот Эсме. Та тоже оглядела себя. Сегодня она специально надела модное траурное платье из простого белого атласа, отделанное на груди и рукавах узким черным кружевом. Хотя, когда она выбирала фасон, платье показалось ей оригинальным, сейчас трудно было не заметить того обстоятельства, что белое зрительно увеличивает ее фигуру и живот выглядит сверкающим, переливающимся холмом, притягивающим к себе всеобщее внимание.

– Интересно, откуда это у тебя? – удивленно протянула Кэрол.

– Если ты еще не знаешь, предоставляю объяснения твоему мужу, – рассмеялась Эсме.

– Я не это имею в виду. Просто я видела тебя полгода назад, и ты была тоньше тростинки! – воскликнула Кэрол. – Это я ныла, что слишком растолстела, неужели не помнишь?

Ее взгляд невольно уперся в вырез платья Эсме.

– По-моему, ты жаловалась на слишком пышную грудь. Погоди, вот увидишь, что произойдет, когда будешь ждать ребенка!

Кэрол покраснела и наклонилась ближе.

– У меня чудесные новости: так оно и есть!

– О, Кэрол! – обрадовалась Эсме, целуя ее в щеку. – Я так счастлива за тебя и Таппи! – Он еще не знает, – сообщила Кэрол с улыбкой кошки, слизавшей сливки. – Я сама удостоверилась только несколько дней назад и выжидаю подходящего момента, чтобы ему сказать. Скорее всего после нашей следующей ссоры.

– Вы все еще скандалите? Я думала, ваша жизнь превратилась в сплошной солнечный свет и розы.

Кэрол пожала плечами:

– Как можно жить с мужчиной и ни разу не поругаться? Впервые мы поспорили после моего возвращения к нему. Я была вне себя от отчаяния. Перепугалась до смерти. Думала, он встанет и уйдет или попросит уехать меня, а этого я просто не выдержала бы…

Она замолчала.

– Но что произошло на самом деле? – настаивала Эсме. Кэрол расцвела счастливой улыбкой.

– Он удрал на конюшню, а я металась по гостиной, не зная, что делать, и пытаясь ни о чем не думать. Боялась, что, если хорошенько подумаю обо всем, придется снова его бросить, ну ты понимаешь.

Эсме кивнула.

– А он… он пришел ко мне, и дело кончилось тем, что мы занялись любовью прямо на диване в гостиной, слышала ты когда-нибудь о подобном безобразии?

Эсме отвела глаза.

– Представь себе, слышала, – торжественно объявила она.

– Полагаю, мы не единственная пара в мире, которая проделала нечто в этом роде, но для меня это было откровением. По-моему, именно в тот день я и зачала ребенка.

Ее ладонь легла на идеально плоский живот.

Эсме пришлось задаться вопросом, не являются ли гостиные особенно благоприятным местом для зачатия. Правда, она постаралась тут же выбросить из головы предательские мысли. Она носит ребенка Майлза… вернее, своего собственного.

– Как чудесно, – пробормотала она, стараясь не выдать волнения.

– Знаю, – выпалила Кэрол с веселой гримаской, – я стала ужасной занудой, с тех пор как мы с Таппи помирились. Не могу думать ни о чем, кроме него.

– А у меня для тебя есть нечто интересное, – объявила Эсме. – Помнишь наш план свести тебя и Таппи? Так вот, у меня есть подруга, Генриетта, которая нуждается в такой же помощи.

Глаза Кэрол загорелись.

– Трюк с постелью! – вскричала она. – О, по этому предмету я настоящий эксперт!

– Не совсем это, – покачала головой Эсме. – Все гораздо сложнее, хотя цель та же. Нам необходимо убедить мужчину, что он скомпрометировал Генриетту, и сделать так, чтобы он абсолютно не смог отказаться от брака.

Кэрол потрясенно уставилась на подругу.

– Этот человек скомпрометировал девушку и отказывается жениться? Каков негодяй!

– Все обстоит немного не так.

– Да объясни же, в чем дело! Либо он погубил ее, либо нет.

– Скорее нет.

– В таком случае он, должно быть, ужасный глупец.

– Тут еще одна тонкость, – призналась Эсме. – Речь идет о моем племяннике Дарби.

– Дарби? Саймоне Дарби? Ты, должно быть, шутишь!

– Вовсе нет. Мы собираемся устроить так, чтобы он женился на Генриетте. Он нуждается в ней, просто еще этого не понял. Прежде всего, если у меня родится мальчик, значит, наследства Дарби не видать, а у Генриетты – большое состояние. И кроме того, она будет чудесной матерью его осиротевшим сестрам. Они еще совсем маленькие. Ты знаешь, что Дарби взял их к себе?

– Ну разумеется. Весь Лондон знает. Но каким образом?..

– Мы подделали соответствующее доказательство, – безмятежно пояснила Эсме. – И, должна сказать, оно убедит кого угодно. От нас требуется только представить его заинтересованной публике, и все встанет на свои места. Дарби придется жениться на ней.

Кэрол задумчиво покачала головой. И в этот момент на пороге появился Рис Холланд и поклонился дамам.

– Леди Роулингс, – пробормотал он, небрежно целуя ее руку. – Очень мило с вашей стороны принять меня. Где Дарби?

Кэрол удостоилась всего лишь кивка.

– Лорд Годуин, позвольте представить леди Перуинкл, – произнесла Эсме, стараясь не обращать внимания на неслыханную грубость Риса. В конце концов эта грубость направлена не на нее. Он вел себя подобным образом по отношению ко всему миру вообще.

– Счастлив познакомиться, – пробурчал граф, снова кланяясь. – Дарби уже появился?

– Пока нет, – процедила Эсме, сдерживая раздражение. Неудивительно, что Элен не смогла жить с этим человеком. Выглядит так, словно приглашен на барсучью охоту! О, его сюртук неплохо сшит, и на белой рубашке не видно пятен, но волосы еще длиннее, чем у Дарби. Более того, у него все пальцы в чернилах!

– В таком случае пойду приведу его в себя, – ухмыльнулся Рис. – Этот павлин, должно быть, смотрится в зеркало и пытается решить, какой сюртук надеть.

Он вышел, даже не попрощавшись.

– Муж Элен безобразно груб, – резко бросила Кэрол. – Клянусь, что виделась с ним не менее шести раз и при каждой встрече он ведет себя так, словно видит меня впервые.

– Не принимай близко к сердцу. Меня он узнает только потому, что я – тетка Дарби, – утешила Эсме.

– Боже, о чем ты только думала, приглашая его на ужин? – возмутилась Кэрол. – Элен ведь живет у тебя, верно?

– Я его не приглашала, – оправдывалась Эсме. – Он просто объявил о своем приезде. Я предположила, что его пригласил Дарби, но тот клянется, что всего лишь написал ему записку и вовсе не думал звать его сюда.

Кэрол поспешно огляделась.

– Элен все еще внизу? Она наверняка рассердится, увидев Риса. Клянусь, спокойнее человека в жизни не встречала, но это до той минуты, пока ее терпение не лопнет.

У Эсме сохранились весьма болезненные воспоминания о том единственном случае, когда гнев Элен обрушился на нее.

– Знаю, – мрачно вздохнула она. – От одного ее взгляда хочется провалиться сквозь землю.

Тот момент, когда Элен приперла Эсме к стенке, обнаружив, что она спала с женихом Джины, был одним из самых жутких в ее жизни.

– Ну что же, я попытаюсь тебя защитить, – ободрила Кэрол, погладив ее по руке. Заявление было по меньшей мере абсурдным. Кэрол была так же восхитительно миниатюрна, как когда-то Эсме.

– Думаю, что смогу справиться сама, – возразила Эсме. – Я послала записку в комнату Элен и предупредила о возможном появлении мужа.

– О, тогда все в порядке! – обрадовалась Кэрол. – Уверена, что она предпочтет поесть у себя в комнате.

– Невозможно. Она необходима мне для нашего плана. В комнате появился Таппи.

– Мне нужно переодеться, – объявила Кэрол.

– Ты поймешь, о чем я говорю, когда это произойдет, – шепнула Эсме, многозначительно хмурясь.

Кэрол, очевидно, уже успела забыть о плане Эсме, поскольку муж не стеснялся целовать ее в ушко на людях.

– Разумеется, – поспешно пробормотала она. – Можешь на меня рассчитывать.

– Не вздумай опаздывать, – остерегла Эсме.

– Ни за что! – заверила Кэрол так серьезно, что сразу стало ясно: опоздание почти неминуемо.

Глава 26
Мужчина в бархате и кружевах

Два часа спустя прибыли леди Холкем с падчерицей. Слоуп немедленно подвел их к сидевшей на диване хозяйке.

– Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? – спросила Генриетта.

– Просто устала стоять, – пояснила Эсме, улыбаясь. – Как прекрасно выглядит сегодня ваша дочь, мадам!

– Еще бы! – проворчала Миллисент с необычайным для себя сарказмом. – Обычно в такие дни мне не дает покоя Имоджин, но сегодня Генриетта переодевалась не менее трех раз!

– Но труд не пропал зря. Вы просто великолепны! – улыбнулась Эсме. На Генриетте было платье из светло-зеленого крепа с вышивкой по вырезу.

Генриетта уселась рядом с Эсме, а Миллисент тем временем направилась поздороваться с миссис Баррет-Дакрорк.

– По-моему, я зря так оделась. Дарби настолько… Генриетта сокрушенно замолчала.

– Ну, с Дарби никто не может состязаться, – отмахнулась Эсме. – Кстати, сегодня он будет в коричневом бархате. Леди при виде его в этом костюме теряют сознание.

– Это невозможно, – с тоской вздохнула Генриетта. – Понятия не имею, почему я вдруг так возомнила о себе. Он настоящий павлин, а я – всего лишь жалкая ворона.

– Ворона? – удивилась Эсме. – Я так не считаю. Посмотрим… – Она медленно оглядела Генриетту с головы до ног. – Погодите, сейчас я вспомню, что писалось в тех бездарных письмах, которые я получала сотнями. Ваши волосы подобны лунному свету… нет, лучше солнечному, потому что в них проблескивают пряди медового цвета. Глаза – как анютины глазки, губы – как рубины, щеки – персики со сливками… стоит ли продолжать? У меня не хватает цветов.

Генриетта закатила глаза.

– Вы знаете, о чем я. Поймите, Эсме. Я хромая, хромая! И не могу иметь детей. Кроме того, понятия не имею о настоящей элегантности да и не собираюсь особенно стараться. Вчера я видела Дарби, идущего по Хай-стрит. Второго такого человека просто нет на свете.

– В Лондоне он тоже выделяется, – кивнула Эсме, обмахиваясь веером. – Не стоит обманываться, Генриетта. В британской столице крайне мало мужчин, облаченных в бархат и кружева. Взять хотя бы Риса.

Она кивком показала на другой конец комнаты, где мужчина, галстук которого был небрежно обмотан вокруг шеи и завязан неуклюжим узлом, допивал что-то из бокала.

Генриетта недоуменно подняла брови, поэтому Эсме пояснила:

– Рис Холланд, граф Годуин, муж моей подруги Элен. Вы ведь с ней знакомы?

– Разумеется, – кивнула Генриетта. – Очаровательная женщина.

– В отличие от него, – отрезала Эсме. – Разумеется, неряшливость костюма ничто по сравнению с тем кошмарным беспорядком, который представляет собой его личная жизнь.

– Все же вы считаете, что мужчина, который носит розовый фрак…

– Розовый? – усмехнулась Эсме. – Дарби в розовом на Хай-стрит? Жаль, что пропустила такое зрелище!

– Розовый. Мачеха похвалила цвет, а он сказал, что это «девичий румянец». Как можно выйти замуж за человека, знающего, что определенный оттенок розового называется «девичьим румянцем», когда сама я трачу на туалет не более двадцати минут?

И в этот момент в гостиную вошел Дарби. Ничего не скажешь, он был поистине ослепителен. Возможно, цвет его фрака стоило бы назвать топазовым, потому что он имел золотистый отсвет. Но для Генриетты было куда важнее, что жилет обтягивал его, как перчатка, и какое же тело он облегал! Широкие плечи, узкая талия, мощные бедра и элегантная, небрежная походка! Он подошел к Рису, и Генриетта покачала головой. Настоящие Красавица и Чудовище, только в мужском варианте.

– Знаете, почему вам следует выйти за него? – засмеялась Эсме. – Потому что ваши глаза мгновенно приняли поразительный темно-синий оттенок анютиных глазок. Красив! Ослепительно красив. И вне всякого сомнения, также элегантен в одежде, как и без.

– Эсме! – ахнула шокированная Генриетта.

– Ах, не беспокойтесь, я не собираюсь описывать его достоинства, – хихикнула Эсме. – Мне он не нужен. Терпеть не могу связываться с умными мужчинами. А, Дарби чересчур умен для меня.

Генриетта снова подняла глаза к небу.

– По-моему, вы забыли сообщить мне, что маркиз Боннингтон – олух царя небесного.

– Совершенно другое дело. Но у меня самой мозги не в порядке. В любом случае нам пора, дорогая.

Генриетта умоляюще уставилась нее:

– Ничего не получится, Эсме.

Однако Эсме, проигнорировав ее, коротко велела:

– Сядьте вон там, в углу, и сделайте ему знак подойти, договорились?

– Я не смогу, – едва не заплакала Генриетта. Но Эсме уже встала и отошла.

Ей следовало перемолвиться словечком со Слоупом насчет последних приготовлений к ужину. Она тщательно выбрала четверых соседей, которым предстояло сидеть по обе стороны от нее. Викарий, мистер Фетчем, – справа, мистер Баррет-Дакрорк – слева. Баррет-Дакрорк выглядел достаточно узколобым, чтобы сыграть блестящую роль в их маленьком спектакле, даже не нуждаясь в подсказке. Кэрол предстояло сидеть между ним и мужем. Таппи не слишком разговорчив, поэтому она рассчитывала на его благотворное присутствие. Скорее всего он поддержит жену. А вот Генриетту поместили между викарием и Дарби, Элен – рядом с Таппи, Риса – напротив жены, а леди Холкем – между Дарби и Рисом.

Единственным, кого здесь недоставало, был Себастьян. О, как бы он разыграл свою роль, по крайней мере этот новый Себастьян, у которого хватало мозгов смеяться над собой. С его высокими моральными принципами и строгим соблюдением всех условностей… Ужасно жаль, что он не может выйти из хижины садовника! Хотя… ему сейчас куда уютнее, чем ей: растянулся на скамье, пьет виски и читает Гомера.

Ей же просто необходимо в туалет – всего в четырнадцатый раз за этот вечер, – и, кроме того, она нервничала из-за предстоящего спектакля куда больше, чем хотела показать Генриетте. Осуществить такой грандиозный план очень сложно. Куда легче был тот трюк с постелью, устроенный Кэрол. Именно Кэрол пришлось делать всю грязную работу.

А вот это – поистине шедевр.

Эсме с трудом поднялась.

– Прошу гостей в столовую.

Сейчас поднимется занавес.