Текст книги "Навсегда в твоем сердце"

Автор книги: Эллисон Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8

– Насколько я понимаю, к нам идет мистер Айверс. – Прикрыв одной рукой глаза от солнца, Саймон разглядел тонкую фигурку Айви, медленно бредущей по библиотеке. – Джентльмены, вы можете сами убедиться, что я не причинил этому молодому человеку никакого вреда.

Но когда коллеги-ученые оглянулись, чтобы увидеть, кто к ним идет, ноги Айви словно запутались в невидимой паутине. Она споткнулась, балансируя, пробежала несколько шагов, стараясь не упасть, и, не удержавшись, рухнула, словно поваленное дерево, с глухим стуком приземлившись на персидский ковер.

В мгновение ока Саймон уже был на ногах. Айви сидела, часто моргая и изумленно оглядываясь по сторонам. Она упала на ровном месте, слава Богу, не задев край письменного стола и мраморную столешницу маленького столика, поставленного возле дивана. Маркиз опустился на одно колено.

– С тобой все в порядке? – Чтобы не шокировать зрителей, он сделал над собой усилие, и озабоченное выражение на его лице сменилось беззаботной улыбкой. – Опять сапоги подвели?

Когда взгляд Айви остановился на маркизе, на лице ее отразился не просто испуг – ужас. Она оттолкнулась пятками от ковра и отползла от Харроу на фут или два. Удалившись, она замерла, уставившись на него с таким выражением, словно он приставил к его сердцу ружье.

– Что случилось? Ты ударился головой?

Стиснув зубы, Айви попыталась взять себя в руки.

– М-миссис Уолш приказала мне идти сюда. Сказала, что вы хотели меня видеть.

– Приказала? – Саймон наклонился, чтобы помочь ей встать. – Я только хотел, чтобы ты встретился с моими коллегами. Они выразили некоторые сомнения в том, что тебе удастся пережить время ученичества в этом доме, и я решил продемонстрировать им тебя в полном здравии.

Нед не сделал попытки встать ни с помощью, ни без нее.

Саймон не мог понять, что происходит. Не слишком церемонясь, он взял ассистента за подбородок и не отпустил, даже когда Айверс отпрянул, отчетливо показав, что прикосновение ему неприятно. Странная реакция задела Харроу больше, чем он готов был признать, но он скрыл беспокойство и решил выяснить позже, что так испугало Неда. Повернув его голову сначала в одну сторону, потом в другую, он отметил, что Айверс бледен до синевы, а его зрачки настолько расширены, что радужной оболочки вообще не видно.

– Я вызову доктора, – проговорил он тоном, не допускающим возражений. – Очевидно, электрическое поле подействовало на тебя слишком сильно.

– В этом нет необходимости! – воскликнула Айви, забыв о необходимости говорить низким голосом.

Ее милый голосок прозвучал звонко и музыкально, как птичья трель. Нахмурившись, она откашлялась, и, когда заговорила снова, голос понизился на целую октаву:

– Вы сами знаете, что всему виной сапоги. Падение немного смутило меня, но в остальном все в порядке.

Чтобы подтвердить свое заявление, Айви решительно высвободила подбородок из руки маркиза, но одновременно ухватила его за руку и, держась за нее, энергично задвигала ногами, словно пытаясь их распутать. Встав, она отпустила руку маркиза и одернула сюртук.

Саймон постарался дать беспристрастную оценку ее внешности. Положим, с одеждой все в порядке, но заметят ли Бен и Эррол за искусственными внешними признаками восхитительную женщину? Пожалуй, могут заметить.

Айви снова дернулась и отпрянула, когда маркиз протянул руку, чтобы поправить ей узел галстука и волосы, которые местами стояли дыбом. Харроу пригладил их ладонью и почувствовал, как его обдало жаром. Собственная реакция вызвала недоумение и раздражение, но все же он не мог не думать, каковы на вкус ее изумительные сексуальные губки – наверное, что-то среднее между медом и выдержанным красным вином. Он никак не мог отвести от них голодного взгляда – очень уж хотелось немедленно убедиться.

Саймон обнял Айви за плечи, отчаянно стараясь увести мысли в сторону от ее губ. Желание бушевало в нем, словно грозовые ветры. Справившись с ним, он легонько пожал ее плечо и убрал руку.

– Итак, ты готов встретиться с моими коллегами по клубу «Галилей»?

– «Галилей», сэр? – В настороженных глазах мелькнули искорки заинтересованности.

– Пойдем, я все объясню.

Сев за стол на террасе, Айви заметно расслабилась и даже начала улыбаться, слушая анекдоты Эррола и забавные наблюдения Бена. Они, в свою очередь, принимали ее как юного мистера Айверса, так же легко, как преподаватели и студенты в Кембридже. Они видели в ней того, кого ожидали увидеть, и если и замечали, что у «парня» слишком гладкая кожа и изящное телосложение, то не находили в этом ничего необычного. Мало ли, что бывает.

Когда гости ушли, Айви стала пугливой, как крольчонок. Несколько раз шарахнувшись от маркиза, она ушла в свою комнату, сообщив, что ей необходимо заниматься. Саймон ожидал ее в саду до ужина, но она так и не появилась.

– Очень болит голова, сэр, – неубедительно сообщила она, появившись в столовой часом позже.

– Ты, наверное, ударился головой, когда упал. Дай мне знать, если станет хуже.

– Да, сэр.

Молчание.

Она ела мало и очень быстро, и их беседа свелась к его периодическим репликам и ее очень коротким ответам – в основном «да» и «нет». Не в силах понять, чем вызваны столь разительные перемены, Саймон принялся вспоминать каждое слово, произнесенное им в присутствии своего очаровательного ассистента.

Может, он чем-то оскорбил ее? Обидел? Если быть честным, у него неоднократно возникало желание, когда он думал о том, чтобы затащить ее в постель, нисколько не заботясь о ее девичьей чести, но… Все это было лишь в мыслях. Их она прочитать не могла.

И все же.

Часы на галерее пробили полночь. Мелодичный звон эхом прокатился по коридору. Постель Айви была не разобрана, а сама она, одетая, сидела в кресле у окна. В комнате было темно, лишь одна свеча, поставленная на прикроватный столик, вырывала из мрака яркое пятно. По небу, закрывая луну и звезды, плыли рваные облака. В руках Айви сжимала единственную вещь, которую рискнула взять из дома и тщательно прятала за внутренней обивкой сундука.

Много лет назад Лорел сделала маленькую куколку из старых чулок, набив тело и конечности ватой, пришив пуговицы вместо глаз и пряжу вместо волос. Платье она сшила из цветных лоскутков. Со временем мисс Матильда стала потрепанной и покрылась пятнами от бесчисленных поцелуев и горьких слез, но Айви любила ее.

Вот и сейчас она прижимала куклу к груди и думала о доме, представляла себе сестер, вспоминала дорогого дядю Эдварда и давно ушедших родителей. Эти мысли обычно спасали ее от страха.

Бой часов стих. В доме было очень тихо, но это была не спокойная мирная тишина. Почему-то на ум пришло сравнение с вором, крадущимся в темноте, или разбойником, подстерегающим запоздалого путника. Это была тишина, в которой Айви боялась пошевелиться и даже вздохнуть, не говоря уж о том, чтобы обдумать, что она видела в лаборатории лорда Харроу. Даже мисс Матильда не помогала.

Положив куклу на подлокотник кресла, Айви вышла из комнаты на балкон в надежде, что глоток свежего воздуха принесет облегчение. Холодный ветер, наполненный запахами сентябрьских листьев, взлохматил волосы, распахнул полы халата – мужского халата, под которым была ночная рубашка, тоже мужская.

Приехав сюда в чужом облике, Айви надеялась почувствовать себя свободной и защититься от всех возможных опасностей, но оказалось, что маскарад лишил ее самой главной оборонительной силы – самой себя.

Айви, которая пережила пожар, гибель родителей, а потом утвердила свою независимость дома и даже создала собственный бизнес, этой Айви в Кембридже попросту не существовало. Нед Айверс не мог получить помощи от Айви Садерленд или опереться на ее жизненный опыт. Нед, студент и «подмастерье» Безумного Маркиза, был один и понятия не имел, что делать дальше.

Ей очень хотелось снова стать Айви, почувствовать ее смелость. Она желала вернуть свою женскую силу и уверенность.

Она хотела стать снова женщиной.

Сбросив халат, Айви подошла к краю балкона и облокотилась на перила. Ветер трепал подол ее ночной рубашки, задирая его до колен. Ноги сразу покрылись гусиной кожей, но Айви было все равно. Она не делала попыток одернуть рубашку, поскольку видеть ее было некому. В темном саду не было никого – только ветер гонял по дорожкам опавшую листву.

Тот же ветер разогнал облака и освободил луну, светящийся диск, светлый и яркий – в противоположность черным магнитам лорда Харроу. Айви подняла голову и подставила лицо серебристым лучам, словно холодный свет мог ее согреть, вернуть румянец на бледные щеки, окружить ее защитным полем, сквозь которое не сможет пробиться зло.

Она протянула руки к луне, потом снова опустила их и обхватила себя за плечи. Ее грудь, туго перевязанная днем, теперь была свободна. Как приятно, что ее хотя бы ночью не надо прятать, как здорово, когда ее касается проникающий под рубашку холодный ночной воздух. Неожиданно пришедшая в голову мысль даже ей самой показалась неприличной. Тем не менее Айви внимательно посмотрела вокруг. Все окна, кроме одного – ее окна, – были темными. Уже поздно. Все спят. Никто не увидит.

Айви быстро развязала тесемки рубашки и стянула ее вниз – до талии. Рубашка была большего размера, чем нужно, и, не задержавшись на бедрах, упала к ее ногам. Ночной воздух приятно охладил кожу, ласково коснулся груди – даже соски сморщились и стали твердыми. Вздрогнув, Айви улыбнулась бесстрастной луне и почувствовала, как в ней снова просыпается женская сущность.

Переменившийся ветер принес неожиданную волну тепла, которое окутало ее, проникло внутрь. Внезапно ей показалось, что вовсе не ветер ласкает ее тело. Это был лорд Харроу или придуманный ею идеальный образ маркиза – его сильные ладони гладили ее грудь, губы теребили чувствительные соски. Воображение услужливо нарисовало ей такую чувственную картину, что по телу прокатилась дрожь. В ней вспыхнуло запретное желание, столь же сильное и неодолимое… как электрическое поле в его лаборатории.

Но увиденное ею сегодня доказывало, что этот человек опасен, скорее всего безумен. И все же она хотела его, и это желание отдалось сладкой болью в груди и странной тяжестью внизу живота. Если бы в этот момент маркиз появился перед ней на балконе, Айви не смогла бы противостоять влечению и предложила бы ему себя.

К счастью, он не появился, не выступил из тени. Но когда она снова натянула рубашку, схватила халат и поспешила в комнату, его образ неотступно преследовал ее и не позволил уснуть, даже когда она забралась под одеяло, прижав к груди мисс Матильду.

Саймон сидел на подоконнике в своей лаборатории, полностью захваченный развертывающимся внизу действом. Нед некоторое время назад вышел на балкон, а теперь неожиданно снял ночную рубашку, позволив ей упасть на камни у ног.

Когда «ассистент» подошел к перилам, в лунном свете его ночная рубашка светилась, словно туманом окутывая тело. Ветер прижимал тонкую ткань к телу, демонстрируя женственные изгибы стройного тела, о существовании которых Саймон до сих пор мог только догадываться. Не в силах отвести взгляд, он смотрел, как девушка подставила лицо лунному свету, как изящно выгнулась ее спина…

Айви дернула рубашку, заставив его ближе прильнуть к стеклу. Что она делает? Неожиданно она обернулась и взглянула вверх. Она смотрела прямо на него. Пронзив темноту, их взгляды встретились! Проклиная все на свете, Саймон отшатнулся от окна.

Правильнее всего было бы немедленно уйти, однако следующие действия его весьма необычного ассистента навели на мысль, что она его вовсе не видела. Если подумать, то и не могла видеть. Луна была достаточно яркой, и он не потрудился зажечь свечу. Везде было темно. Свеча горела только в ее комнате, едва освещая балкон и стройную фигурку.

Боже, что она делает?! Саймону стало трудно дышать. Она высвободила руки из рукавов и спустила рубашку до талии. А потом… Маркиз не мог поверить своим глазам, но обжигающее пламя уже устремилось от сердца к паху.

Его тело отреагировало быстрее, чем в мозгу родился вопрос. Если бы он сейчас держал ее в своих объятиях, была бы она такой же мягкой и нежной, какой казалась на расстоянии, освещенная лунным светом?

Скорее всего этого он никогда не узнает. Отвернувшись от окна, он опустил голову. Она испытывает к нему отвращение. Или боится. Но почему? Одно было очевидно: после сегодняшнего дня она о нем невысокого мнения. Ему следовало бы радоваться, чувствовать облегчение. Одно дело – испытывать физическое влечение, и совсем другое – любить.

Потеря Аурелии уничтожила его. Он едва не лишился рассудка, по праву заслужив прозвище, которое шептали студенты, когда думали, что он не слышит.

Нет, Господи, только не это. Прошло еще слишком мало времени! Он не может, не имеет права опять влюбиться.

Тогда у него остается только один выход. Одним способом можно предотвратить безумие, едва не овладевшее им, когда умерла Аурелия. Приняв решение, Саймон бросил прощальный взгляд из окна, надеясь еще раз увидеть и сохранить в памяти бесстрашную девушку по имени Нед, но понял, что опоздал. Она уже вернулась в комнату, и памятью о ней осталась ноющая боль в сердце.

Проведя бессонную ночь, маркиз встал и спустился к завтраку очень рано. Выпив кофе и отставив в сторону тарелку, по которой ему надоело размазывать яичницу, он попросил миссис Уолш передать мистеру Айверсу, как только он спустится, что он ждет его в саду.

– Странный он, этот мистер Айверс, – негромко пробормотала экономка, вроде бы не желая, чтобы Саймон услышал, но вполне довольная, что ее слова все же достигли его ушей.

Он бродил по дорожкам, почти ничего не замечая вокруг, преследуемый воспоминаниями об Аурелии. Она многое изменила в Харроувуде. Это дерево посадила она, а эту статую купила в Париже во время медового месяца. И это ее рук дело, а то сделано по ее приказу. В общем, за очень короткий срок она сумела превратить мрачные заросли в чудесный рай.

Этим утром сквозь тонкую утреннюю дымку он увидел первые признаки заброшенности. Харроувуд опять начал приходить в упадок, возвращаться к своей прежней безрадостной сущности. Садам не хватало сердца, которое любило бы их так сильно, как она, которой теперь здесь не было.

Тем не менее, разглядывая осенние цветы и бьющие вверх струи фонтана, Саймон понял: что-то очень важное изменилось. Он теперь видел Харроувуд в новом ракурсе, о чем горько сожалел.

Конечно, Нед не привнес никаких изменений в сады или в дом, но оставил на всем окружающем свой неизгладимый отпечаток. Эта появившаяся неизвестно откуда девушка очень скоро уедет, но Саймон не тешил себя иллюзиями и не сомневался, что будет повсюду видеть ее милое личико в обрамлении непокорных кудряшек. За каждым углом, в каждой комнате и коридоре, но чаще всего – в лаборатории. Там ее образ будет преследовать его постоянно. Ее забавная неуклюжесть, уверенность, дерзость, ее неподдельный энтузиазм…

Как он сумеет вернуться к своим расчетам и опытам в одиночестве? Какую радость они ему принесут, если рядом не будет ее?

Протянув руку, Саймон встряхнул темно-красную розу – любимый цветок Аурелии. Неду тоже нравились розы. Девушка упоминала, что у ее дяди Эдварда был розовый сад. Подойдя ближе, он попытался сорвать цветок. Острая боль пронзила палец, выступила капля крови.

В то же мгновение утреннюю тишину разорвал отчаянный крик. Саймон обернулся, но ничего не увидел. А второй крик заставил его со всех ног броситься к дому.

С сильно бьющимся сердцем Айви медленно спускалась по ступенькам садовой лестницы. Зачем лорд Харроу послал за ней?

Неужели он обнаружил, что она открывала шкаф? Тогда скорее всего ее немедленно изгонят из Харроувуда. Хотя, после того, как она обнаружила страшное содержимое невинного с виду ящика, она и сама обдумывала возможность поскорее убраться из Харроувуда, и чем дальше, тем лучше. Но тогда ей уж точно не удастся установить местонахождение леди Гвендолин и найти камень Виктории. Нет, ей придется остаться.

Она обязана выполнить свою миссию.

Если быть честной с собой, ее страх перед ужасными экспериментами лорда Харроу был не самой большой проблемой. Значительно больше ее волновало с каждым днем крепнущее Чувство к человеку, рассудок которого явно не в порядке. Значит, сегодня, если ее сразу не вышвырнут вон, ей придется одолеть свои страхи – и чувства – и вести себя как обычно.

Хотя он наверняка прикажет ей собирать вещи.

Спустившись, Айви пошла через плавно опускающуюся лужайку к невысокой стене, отмечавшей вход в верхний сад. Она прошла мимо деревьев, обогнула живую изгородь из высоких кустов самшита и едва не налетела на сутулую фигуру, неожиданно выступившую из тени изгороди. В руках непонятное создание держало длинные острые садовые ножницы – смертельное оружие. Оно было направлено на нее.

Айви отпрянула. Человек с ножницами придвинулся ближе. Солнечные лучи осветили выпученные глаза, ввалившиеся щеки и уродливую щель рта. Когда монстр поднял свое оружие, его тело угрожающе вытянулось, и Айви увидела изуродованное левое плечо.

Айви запуталась в живой изгороди. Неужели этот урод – результат экспериментов лорда Харроу?! Здравый смысл восставал против такой возможности, однако монстр придвигался все ближе. Айви закричала, но никак не могла выбраться из цепких объятий колючего кустарника.

Ветки держали ее крепко. Садовые ножницы клацали уже совсем рядом. Она снова издала крик, эхом прокатившийся по саду. Пара железных рук обхватила ее и вытащила из кустов.

– Нед! Нед! Успокойся! – Лорд Харроу повернул ее лицом к себе и встряхнул. – Все в порядке. Тебе нечего бояться.

– Но… – Она подняла дрожащую руку и ткнула пальцем перед собой. Неужели он не видел монстра? – Тот… Человек…

– Это Сесил, мой главный садовник. Ты его раньше не видел, потому что он только что приехал – навещал семью.

Губы лорда Харроу сжались. Он явно разозлился. Еще раз встряхнув «Неда», он убрал руки и сердито проговорил:

– Надеюсь, ты не забудешь извиниться.

И он развернул ее к страшилищу.

Теперь ножницы были воткнуты в землю, и человек стоял, согнувшись, опершись о рукоятки.

Покраснев, Айви изо всех сил старалась вернуть себе способность говорить.

– Извините меня, пожалуйста. Поверьте, мне очень жаль. Я не знала, что вы здесь, а эти ножницы… они такие страшные.

– Он всего лишь подстригал кусты, – буркнул Саймон за ее спиной.

– Ничего страшного, молодой сэр, – Хотя внешность Сесил имел воистину устрашающую, его голос был мягким и успокаивающим, как воскресный гимн. – Я выгляжу так, что даже матери приходится делать над собой усилие, чтобы меня любить. Так что все в порядке. Никто и никому не причинил вреда.

Из-за его покорной терпимости глаза Айви наполнились слезами, и она заморгала, чтобы не расплакаться.

– Спасибо за вашу доброту. Еще раз прошу меня простить. Я не хотел вас обидеть. Обещаю, отныне и впредь мы будем добрыми друзьями.

– Очень хорошо, сэр. – Глаза Сесила засветились. – И мы оба будем помнить, что под каждой поверхностью лежит целый мир, который еще предстоит узнать. – Подмигнув, он посмотрел мимо нее на лорда Харроу. – Я как раз собирался заняться луковицами, милорд. Их необходимо выкопать и убрать до первых заморозков.

– Да, спасибо, Сесил.

Айви проводила ковыляющего мужчину взглядом. Почему-то у нее появилось чувство, что он с первого взгляда понял, что она не та, за кого себя выдает. И все же не выдал ее. Может ли он стать ее союзником? Она обернулась к лорду Харроу.

– Мне очень жаль, что так получилось, сэр.

– А мне очень жаль, что твое вопиющее поведение могло лишить меня самого лучшего садовника во всей Англии. Он не монстр, Нед.

– Я все понимаю, сэр.

– Да? Сомневаюсь. Сесил – не простой слуга. Он происходит из дворян, но предпочитает работать в саду, потому что в обществе для него не нашлось места.

Произнося сердитую тираду, маркиз надвигался на нее, так что Айви пришлось отступить на несколько шагов назад.

– Он же принял мои извинения. Что я еще могу сделать?

– Ты можешь объяснить, что случилось вчера? По какой причине мой талантливый ассистент вдруг превратился в полного идиота, способного судить о кузене моей жены по одной только непрезентабельной внешности?

Застыв, Айви переспросила:

– Вашей жены?…

– Да. Сесил – дальний родственник Куинси. Но это не имеет значения.

– Он знает?.. – неуверенно прошептала она и, решившись, быстро договорила: – Он знает, что вы с ней сделали?

На лицо лорда Харроу набежала тень. Брови угрожающе сдвинулись.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Ты веришь сплетням, которые ходят по университету? Неужели ты еще больший кретин, чем кажешься?

Айви покачала головой, охваченная одновременно страхом и отвращением.

– Мне не нужны слухи. Я видела доказательство своими глазами. Господь милосердный…

Лорд Харроу одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние и схватил Айви за лацканы сюртука.

– Ты говоришь о гардеробе в лаборатории? Ты осмелился открыть его?

– Я… Да! Я открыл его и все видел! – выкрикнула Айви, тщетно пытаясь освободиться.

– Ты – маленький дурак! – Лорд Харроу возвысил голос. – Ты сам не знаешь, что видел. Я бы сам все тебе показал! Но ведь сначала надо подготовиться!

Айви никак не могла высвободиться, и это ее нервировало.

– Вы обещали, что моя совесть будет чиста.

– Я, во всяком случае, ровным счетом ничего не сделал, чтобы запятнать твою совесть. Но ты… Вчера я доверил тебе ключи, дав полный доступ к делу всей моей жизни, а ты не смог подождать еще немного и предал мое доверие. Почему, Нед? – Он понизил голос и теперь говорил свистящим шепотом: – Черт бы тебя побрал – почему?

Айви закричала, поскольку хватка лорда Харроу никак не ослабевала. Неожиданно он рванул ее к себе, и она с размаху врезалась в его твердую, словно камень, грудь. Сад начал расплываться перед ее глазами. Маркиз наклонился, и его губы накрыли ее рот. Айви так удивилась, что перестала вырываться. Несмотря на то что его ярость, казалось, можно было пощупать, его губы были теплыми и мягкими. Поцелуй был требовательным, но таким нежным, что у Айви подогнулись колени.

Стальные руки удержали ее на месте, а язык уверенно раздвинул ее губы, проник в рот и принялся исследовать его глубины.

Айви захлестнули самые разные ощущения. Она почувствовала слабый аромат кофе, жесткость накрахмаленной сорочки, едва заметное царапанье утренней щетины… Его тело стремилось к ее телу, о чем наглядно свидетельствовала твердая выпуклость внизу его живота.

Да поможет ей Бог! Она получала ни с чем не сравнимое удовольствие от всего – его вкуса, запаха, прикосновений. Захваченная бушующим ураганом, Айви махнула рукой на здравый смысл, позволила целовать себя, растворившись в горячей волне желания, поднявшейся внутри ее и не желавшей отступать.

А потом все закончилось так же неожиданно, как началось. Губы лорда Харроу стали твердыми, и он отпустил ее. Но тут же крепко взял ее за подбородок и поднял ее голову. Айви бросила на него изумленный взгляд, еще не придя в себя от бушующих эмоций. И лишь после этого до нее дошло, что случилось.

Лорд Харроу сделал шаг назад. Не говоря ни слова, он коснулся рукой ее губ, потом спутанных волос и снова губ. Айви закрыла глаза.

– Вы знали…

– Конечно, я знал.

Айви открыла глаза и увидела бьющуюся у него на виске жилку, нервно подергивающийся мускул щеки. Потом его черты смягчились, что смутило ее даже больше, чем его гнев. Его пальцы, поглаживающие подбородок, обжигали кожу.

– Я все понял почти сразу. С того дня, как мы впервые встретились здесь в саду.

– Но почему вы ничего не сказали?

– Я решил дать тебе шанс проявить себя. Дать возможность, которой ты лишена только из-за своего пола. И потому что… – Повернув голову, он устремил свой взгляд куда-то вдаль. Его профиль на фоне листвы казался высеченным из камня. – Потому что у тебя есть талант. Интуиция. – Когда он снова повернулся к Айви, в его глазах бушевал гнев – Иди за мной.

Не оборачиваясь, он быстрыми шагами направился в дом и к винтовой лестнице, ведущей в лабораторию. Он шел так быстро, что Айви пришлось бежать. К тому моменту, как они вошли в лабораторию, она едва могла дышать.

Волнение относительно намерений маркиза вызывало головокружение и тошноту. Губы все еще чувствовали его поцелуй. Айви желала большего и одновременно очень боялась того, что может случиться, если он повторит свою попытку. Она понимала, что самым разумным было бы незамедлительное бегство в свою комнату, чтобы собрать вещи.

В общем, лорд Харроу был прав. Она действительно предала его доверие. Ее душа разрывалась на части, стремясь сохранить преданность Виктории… и лорду Харроу. Но похоже, не существовало способа быть верной им обоим. И, если разобраться, хотела ли она быть верной обоим?

Айви перешагнула порог и остановилась. Ей опять стало страшно. А лорд Харроу проследовал прямо к гардеробу и резко сказал:

– Иди сюда, Нед.

Она молча помотала головой.

Тогда маркиз вернулся, ухватил ее за руку и подвел или, скорее, притащил к пресловутому гардеробу. Так и не выпустив ее руки, он полез в карман и достал ключи.

– Пожалуйста, не надо, – жалобно попросила она. – То, что вы там прячете, не мое дело. Я бы никогда не открыла эти проклятые двери…

– Молчи. Я знаю, почему ты сунула туда нос. Твое любопытство ненасытно, зато терпение ограничено.

Айви хотела запротестовать, сказать, что ее любопытство вполне удовлетворено… быть может, даже слишком. И если она больше никогда в жизни не увидит никаких чудес, то не будет считать себя в чем-то ущемленной. Но страх сковал ее губы, когда лорд Харроу распахнул дверцы шкафа, опустился на колени и увлек ее за собой.

Вглядевшись в ее испуганные глаза, он поинтересовался:

– Одной рукой действовать неудобно. Если я отпущу тебя, ты останешься на месте или сбежишь?

Перед мысленным взором Айви проносились образы один страшнее другого. Поколебавшись, она пожала плечами.

Все еще сомневаясь, маркиз отпустил ее руку. Убедившись, что она не пустилась наутек, он вытащил ужасный ящик, отпер замок и поднял крышку. Айви закрыла глаза.