Текст книги "Я бы сказала, что люблю..."

Автор книги: Элли Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Дорогая, возможно, я задержусь на работе и опоздаю к твоему возвращению. Надеюсь, ты неплохо провела время в Северной Корее и обезвредила куну атомного оружия. Люблю, Джош.

Я уставилась на упаковку от отбеливающей жвачки и попыталась вспомнить, какие у него зубы – супербелые или просто белые. Просто белые, решила я, сунула упаковку в кучу и снова полезла в мусор, не зная, что, собственно, хочу найти.

Я вытащила маленький квадратный конверт, подписанный аккуратным почерком. Адресован он был семейству Абрамсов. Я в жизни не видела письма, адресованного семейству Морганов. Нас никогда не приглашали на званые вечера. Нет, помню, как пару раз мама с папой надевали вечерние наряды и оставляли меня с приходящей няней. Но даже тогда я знала, что в мамину брошь из горного хрусталя вмонтирована видеокамера, а в папиных запонках уложены веревки, которые выстреливают на пятьдесят метров и обеспечат спуск с крыши по стене здания, если понадобится. Неудивительно, что их мало куда приглашали. Издержки профессии.

Я уже начала было фантазировать, каково это – родиться совсем в другой семье, но услышала зловещее «ого».

Лиза протягивала клочок бумаги Бекс.

Она решила сначала показать Бекс! Что-то не так. Джошу осталось жить не больше полугода! Он принимает таблетки и готовится к операции по смене пола! Они всей семьей переезжают на Аляску! Но все оказалось еще хуже.

– Кам, – промолвила Бекс, словно готовя меня к худшему. – По-моему тебе стоит взглянуть.

– Может, это ничего не значит, – добавила Лиза, вымучив улыбку. Бекс передала мне свернутый листок розовой бумаги. Кто-то голубыми чернилами надписал «ДЖОШУ», причем витиеватым почерком. У нас в академии таким не удалось овладеть никому – ведь если каждый вечер нужно переделать кучу заданий по органической химии, криптографии и разговорному суахили, не остается времени подрисовывать к буквам сердечки.

– Читай, – велела я.

– Но… – Лиза запнулась. – Это наверняка…

– Лиза! – прикрикнула я.

Бекс прочитала:

– Дорогой Джош. Было приятно повидаться на карнавале. Мне тоже было очень весело. Надо будет как-нибудь повторить. С любовью, ДиДи.

Бекс очень старалась, чтобы письмо прозвучало пустяковым – добавляла ненужные паузы, глотала окончания. Но и так было ясно, что эта ДиДи знает свое дело. В конце концов я-то не писала записки на розовой бумаге витиеватым почерком. У меня вообще нет розовой бумаги. Съедобная – пожалуйста, но вот красивой розовой почтовой бумаги – извините! Так что вот оно, доказательство. Черным по белому, точнее голубым по розовому. Я влезла на чужую территорию. Я действительно никто.

Очевидно, Лиза верно истолковала выражение моего лица, она вскочила и затараторила:

– Это еще ничего не значит, Ками. Ведь оно в мусоре! А это о многом говорит, правда? – Она обернулась к Бекс за поддержкой.

Вот она неприятная правда – несмотря на элитное образование, гениальность и высочайший IQ, мы совершенно не знали парней. Уж эта ДиДи со своей розовой бумагой и способностью выводить большие пышные «Д» наверняка знает, как завлечь такого парня, как Джош – пусть даже он выбрасывает ее записки в мусорное ведро. А мы – нет. Парень моей мечты так близок – нас разделяют всего пара миль, восемьдесят камер слежения и каменный забор с сигнализацией, – но мы никогда не найдем общий язык. Ирония судьбы – мужской – это единственный язык, которому нас не обучают в академии.

– Да ладно, Лиза, все в порядке, – успокоила я ее. – Мы с самого начала понимали…

– Погоди-ка! – Бекс ухватила меня за руку. – Повтори еще разок, что ты ему сказала. – Я непонимающе уставилась на нее. – Ну, в тот вечер, когда наплела, что ты на домашнем обучении.

– Он сам спросил, на домашнем ли я обучении, и я сказала да.

– И по какой причине?

– По… – я замолчала, увидев стопку бумаг, которую Бекс выложила передо мной. – По религиозной.

В стопке лежала программка розевильской баптистской ассамблеи Свободной воли, буклет Объединенной методистской церкви Розевиля и куча других. Или Джош коллекционировал церковные буклеты в безумном стремлении очистить душу, или таскался на эти мероприятия совсем по другим причинам.

– Он разыскивает тебя, Ками! – Бекс сияла, словно сделала первый шаг к взлому суперсложного кода.

Мы погрузились в молчание. Сердце гулко колотилось у меня в груди. Бекс и Лизой смотрели на меня, а я не могла оторвать взгляд от нашей находки – от надежды, рассыпанной на полу.

Никто из нас не заметил, как открылась дверь. Именно поэтому мы подскочили, как ужаленные, услышав голос Макей:

– Ну и как его зовут?

Глава 12

Не понимаю, о чем это ты, – ответила я, но слишком поспешно и поэтому неубедительно. Во вранье есть один секрет: надо хоть отчасти говорить правду – пусть даже маленькую кроху, которая ютится в самом дальнем, самом темном уголке души. И стараться быть убедительной.

Похоже, у меня не получилось.

– Ой, да ладно, – фыркнула Макей. – Это продолжается уже сколько? Две недели?

Я опешила. Макей же склонила голову набок и спросила:

– Ты уже была на второй базе [13]13
  Вторая база – бейсбольный термин; вторая из четырех точек, которые должен пробежать игрок, чтобы заработать очко.


[Закрыть]?

В библиотеке Академии Галлахер целые тома посвящены женской независимости и тому, что мужчины не должны отвлекать нас от наших миссий. Наверное, я плохо их штудировала, потому что пролепетала:

– Думаешь, я могла бы добраться до второй базы?

Противно признаваться, но, пожалуй, это был один из лучших комплиментов, которые я получала за всю жизнь.

Макей пожала плечами.

– Забудь, что я спросила. – Она прошествовала к куче мусора и поморщилась: – Фу, какая мерзость! Должно быть, тебя крепко зацепило.

Бекс всегда сохраняет хладнокровие.

– У нас домашнее задание по секропам, Макей, – пояснила она.

Даже я почти поверила, что в нашем занятии не было ничего предосудительного.

Макей рассматривала кучи мусора, словно ничего более интересного не видела многие месяцы. А это точно не так, я знаю. Ведь именно ее класс был в физической лаборатории, когда на мистера Фибза напали пчелы, которых, по его утверждению, он генетически модифицировал, чтобы они подчинялись командам по свистку. (Как оказалось, они слушаются только голоса Джеймса Эрла Джонса.)

– Его зовут Джош, – выдавила я наконец.

– Ками! – взорвалась Лиза, разозлившись, что я выдала секретную информацию нашему врагу.

Но Макей только повторила:

– Джош, – словно пробуя имя на вкус.

– Да, я встретила его, когда мы были на задании в городе, и… э…

– Теперь тебе хочется говорить только о нем… знать, чем он занят… Ты готова убить ради того, чтобы узнать, думает ли он о тебе… – Макей, словно доктор, перечислила симптомы.

– Да! – вскричала я. – Все именнотак!

Она пожала плечами:

– Это плохо, детка.

Макей всего на три месяца старше меня и я вполне могла разозлиться на ее «детку», но чутье подсказывало, что не стоит этого делать: Макей МакГенри обладает знаниями, которые мне жизненно необходимы.

– Он сказал, что у меня везучая кошка, – сказала я. – Что это значит?

– У тебя нет кошки.

– Это детали, – отмахнулась я. – Так что это может значить?

– Похоже, он хочет сохранить хорошую мину… Возможно, ты нравишься ему, но он хочет иметь пространство для маневра на случай, если не понравится тебеили решит, что тыему не подходишь.

– А потом я видела его на улице и слышала, как он сказал своему другу, что я так, «никто». Но до этого был очень мил и…

– О, да ты времени не теряла!

– Судя по тому, что он сказал другу…

– Погоди, – перебила Макей. – Он сказал это другу? Парню?

– Да.

– И ты поверила? – удивилась она. – Полная чушь! Это могло быть чистой воды позерство, могла быть метка территории или он просто смутился, что втюрился в новую чудную цыпу. Полагаю, он считает тебя чудной?

– Он думает, что я обучаюсь дома по религиозным соображениям.

– Хм, – она кивнула, будто этого ответа ей достаточно. – Что ж, думаю, у тебя есть шанс.

О БОЖЕ. Надо мной словно раздвинулись серые тучи, а Макей МакГенри была солнцем, которое принесло мудрость и истину в мир вечной тьмы. На всякий случай, если вы не поняли моих мотивов: Макей МакГенри прекрасно разбирается в парнях!! Конечно, для меня это не было большой неожиданностью, но я все равно не могла ничего с собой поделать; я ползала в ногах, я молилась у алтаря туши для ресниц, поддерживающих лифов и вечеринок без родителей.

Даже Лиза не удержалась и выдохнула:

– Потрясающе.

– Ты должна мне помочь! – взмолилась я.

– О, нет, извини. Это не по моей части.

Ну, конечно, не по ее. Ясно как день, что Макей Мак-Генри из тех, за кем охотятся и кому не надо добиваться кого-то. Ей не понять других, не таких удачливых. Потом я вспомнила, сколько часов она провела, запертая в одиночестве своих наушников. Может, я все-таки не права?

Ладно, передо мной человек, способный взломать код Y-хромосомы, и я не собираюсь так легко сдаваться.

– Не отказывайся! – настаивала я.

– Ага, скажи это кому-нибудь другому, не священному животному седьмого, черт побери, класса! – Она уселась на кровать, скрестив ноги. – Есть только один способ заставить меня возиться с твоими проблемами. Я собираюсь выбраться из класса новичков. И вы мне поможете.

Мне это очень не понравилось, но я все же спросила:

– Что я с этого буду иметь?

– Для начала, я не стану говорить нашей подруге Джессике Боден о ранней утренней прогулке в лабораторию с бутылкой из-под «Доктора Пеппера» или о ночной вылазке с территории, после чего кое-кто вернулся с листьями в волосах. – Она зыркнула на Лизу. – Или о неком инциденте во время урока вождения.

Теперь я не сомневалась, что Макей – достойная студентка Академии Галлахер. Я посмотрела на Лизу и Веке, они были со мной согласны.

– Ты же знаешь, что мать Джессики состоит в совете попечителей? – усмехнулась Макей. – Она мне об этом раз сто пятьдесят напомнила, так что…

– Ладно, – оборвала я ее. – Что еще я буду иметь?

–  Родственную душу.

– Дамы, в нашем деле все решают альянсы, – говорил Джо Соломон, стоя у доски на следующее утро. – Вам могут не нравиться эти люди. Они могут олицетворять все, что вы ненавидите. Важно только одно, дамы, – достаточно иметь хоть одну общую черту, чтобы образовать связь. – Он прошелся обратно к своему столу. – И обзавестись союзником.

Вот именно это у нас и получилось с Макей – альянс. Мы не были ни друзьями, ни врагами. Это не значит, что я тут же застолбила выходные на четвертое июля, намереваясь поехать в ее поместье в Хамптоне, но играть я собиралась с ней по-честному.

Во время обеда Макей подрулила к нашему столику. Я собралась с силами встретить неизбежное. Если коммунисты и капиталисты объединились в борьбе против нацистов…твердила я себе . Если Спайк мог сражаться бок о бок с Баффи, чтобы избавить мир от демонов… Если лимон с лаймом могут давать такой чудесный освежающий напиток, как спрайт, то уж конечно, я смогу работать вместе с Макей ради истинной любви!

Она сидела рядом со мной и ела пирог. Неужели?! Макей ест пирог?!Потом она заговорила, но я не услышала. За соседним столиком шумно спорили на корейском, сможет ли Джейсон Борн уделать Джеймса Бонда. И кто будет Бонд – Шон Коннери или Пирс Броснан?

– Ты что-то сказала, Макей? – спросила я, но она обожгла меня взглядом, которым вполне можно убить. Макей полезла в сумку, оторвала кусочек растворимой бумаги и накарябала:

Мы можем позаниматься сегодня? (Только скажи кому-нибудь, и я придушу тебя во сне!)

– В семь? – предложила я. Она кивнула. Ну вот, у нас уже первая встреча.

Пирог показался мне очень аппетитным, и я сходила за порцией для себя. Вернувшись, я заглянула в журнал «Вог», который читала Макей. Правда, о моде ничего не узнала, поскольку внутри была вложена шпаргалка по органической химии, и она закрывала всю шелковую феерию этого месяца.

Мы сидели на полу в нашей комнате, обложившись домашними заданиями Макей. Не очень понятно, как вообще будет действовать наш союз. К счастью, Лиза об этом уже подумала.

– Для начала можешь объяснить нам, что это значит? – Она сунула Макей под нос записку от ДиДи.

– Фу! – Макей скривилась и оттолкнула бумажку.

Но там где Лизе не хватало сил, она брала упорством. Поэтому она снова сунула бумажку Макей, не обращая внимания на протесты типа «Я думала, вы избавились от мусора!».

– От этого – нет. Это же улика, – сказала Лиза, считая, что объясняет очевидные вещи.

– А! Великолепно.

Бекс изображала, что не обращает на нас внимания, но я-то знала – все ее сенсоры наготове. Она не отрывала глаз от учебника, но видела все. (Бекс в этом смысле суперищейка.)

– Что это означает? – повторила Лиза, придвигаясь к Макей МакГенри, нашей новой преподавательнице по мужскому полу.

Макей посмотрела на свои тетради и, видимо, решила, что выучила на сегодня достаточно. Она поднялась и прошлась до своей кровати, еще разок глянула на скомканную бумажку и бросила ее на пол.

– Это значит, что он востребован. – Она кивнула мне. – Хороший выбор.

– Но отвечает ли он взаимностью этой ДиДи? – допытывалась Лиза.

Макей пожала плечами и растянулась на кровати.

– Трудно сказать.

И тут Лиза вытащила тетрадь, которую, как я заметила, таскала с собой целую неделю. Я думала, это для какого-нибудь факультативного исследования, но мне и в голову не приходило, что для нашего расследования. Лиза раскрыла тетрадь, и стала перебирать сотни записок. Я мельком глянула на их заголовки.

– Вот, например… – она показала на выделенный маркером текст на одной из них. – В письме он употребляет слово «брат» по отношению к своему другу Дилану. В частности, «остынь, брат. Все будет хорошо». У него нет брата. Что заставляет юношей обращаться так друг к другу? Ведь я не называю Ками или Бекс сестрами. Так почему? – Лиза спрашивала так, словно ее жизнь зависит от того, сможет ли она понять этот феномен. – ПОЧЕМУ?

Макей взглянула на Лизу, как на идиотку. Из всех безумств в нашем деле это, пожалуй, было самое безумное.

Макей склонила голову набок:

– И тысчитаешься здесь гением?

Бекс слезла с кровати и решительно направилась к Макей. Дело принимало плохой оборот – очень плохой. Но беднягу Лизу вовсе не задели слова Макей, она только отмахнулась:

– Ну так что? – раздраженно настаивала она.

Бекс остановилась, я выдохнула. В конце концов Лиза просто мотнула головой, вытряхивая из нее все вопросы, оставшиеся без ответов. Я тысячи раз видела, как она это делала. И вот тут я поняла, что мальчишки для нее всего лишь новый предмет, новый код, который надо взломать. Лиза уселась на пол и заявила:

– Мне нужно начертить диаграмму.

– Послушай, – Макей, казалось, сдалась. – Если он сентиментальный тип, это может означать, что она ему не нравится. Если нет – то она, может, нравится ему, а может и нет. – Она наклонилась к нам, словно хотела заставить нас понять. – Можно анализировать и теоретизировать сколько угодно, но – давайте серьезно – что это даст? Вы здесь, он там. И я с этим ничего поделать не смогу.

– О, – Бекс впервые за вечер подала голос. – Это все равно не в твоей компетенции. – Я буквально видела, как в голове у нее крутятся шестеренки. Она шагнула вперед, словно агент, принимающий задание. – Это уже наша забота.

Глава 13

Шпионы умные. Шпионы сильные. Но главное шпионы терпеливые.

Мы выжидали две недели. ДВЕ НЕДЕЛИ! Вы знаете, как это долго, когда вам пятнадцать лет? Очень, ОЧЕНЬ долго. Я уже начала сочувствовать женщинам, которые говорят о своих биологических часах. Конечно, я понимаю, что моим еще тикать и тикать, но все равно думала о нашей операции под кодовым названием «Джош» каждую свободную минуту. У нас-то школа для гениев-шпионов, и свободные минутки выпадают не часто. А каково девушке, которая ходит в обычную школу?

Ведь ей, скорее всего, не приходится всю ночь в воскресенье помогать лучшей подруге взламывать коды, защищающие спутники-разведчики США. (Лиза даже поделилась со мной дополнительными зачетными баллами, полученными от мистера Московица, хотя денежный приз от УНБ оставила себе.)

Ожидание – классическое состояние в шпионской работе. Мы собирали информацию, расширяли досье, оттачивали мою легенду и выжидали удобного момента.

И все это две недели. ДВЕ НЕДЕЛИ! (На тот случай, если вы еще не поняли.)

А потом, как всегда бывает в хорошей секретной операции, нам выпала удача.

1 октября, вторник. Объект получил письмо по электронной почте от Дилана, ник «Д'Ман», в котором тот спрашивает Объект, не подвезти ли его домой после тренировки. Объект ответил, что пойдет домой пешком, потому что ему надо вернуть взятые напрокат видеокассеты в «ЭйДжи» (местная компания, расположенная на центральной площади города, специализируется на прокате видеофильмов и игр).

Я вчитывалась в распечатку, которую Бекс положил» передо мной за завтраком.

– Сегодня вечером, – прошептала она.

На уроке по секропам я едва успевала записывать. Джо Соломон – гений, конечно, почему я не понимала этого раньше?

– Учите свою легенду намертво, – вещал он, схватившись руками за спинку учительского кресла (я еще ни разу не видела, чтобы он сидел на нем). – Доля секунды, которую вы потратите, чтобы вспомнить какую-то мелочь из жизни вашего персонажа, – это то мгновение, когда плохие люди могут сделать вам что-нибудь очень неприятное.

Руки у меня дрожали. Карандашные пометки прыгали по всей странице – как в тот раз, когда я взяла карандаш, чтобы записать что-то во время урока у доктора Фибза, а это оказался не обычный карандаш, а опытная модель автоматического переводчика для азбуки Морзе. (Если честно, меня до сих пор терзают муки совести за то, что я подточила его.)

– И главное, запомните: работа под прикрытием не означает, что вы должны приближаться к объекту. – Мистер Соломон посмотрел на нас. – Работа под прикрытием – это создание такой ситуации, в которой объект сам подойдет к вам.

* * *

Не знаю, как это у обычных девчонок, но если ты шпион, то одевание для выхода в свет – целое искусство. (Слава богу, есть липуны, правда. Не удивительно, что их придумала одна из воспитанниц академии.)

– По-моему, надо поднять ей волосы, – предложила Лиза. – Так будет гламурнее.

– Ага, – фыркнула Макей, – ведь все розевильские девушки только и делают, что наводят гламур, собираясь прогуляться по городской площади.

Резонное замечание.

Мне было все равно. Даже странно, ведь речь шла о моих волосах. Но голова была забита другим, например, меня очень занимали вещицы, которые Бекс раскладывала на кровати. Правда, мне было плохо видно, поскольку Макей красила меня и то и дело командовала: «Смотри вверх». «Смотри вниз». «Стой спокойно».

А если не отдавала команды, то читала мне наставления типа: «Говори, но не слишком много. Смейся, но не слишком громко». Больше всего мне понравилось такое: «Если он ниже тебя ростом, сутулься».

Потом слово взяла Бекс.

– Давай обсудим, какое барахло взять в карман. – Такое не каждый день услышишь, если только вы не… не такие, как мы. – Тебе нет шестнадцати, значит, с документами проблем не будет. Но все же надо как-то поддерживать твою легенду. – Она осмотрела предметы, разложенные на кровати. – Возьми это. – Она бросила мне пачку жвачек – ту же марку, какую мы извлекли из мусора Джоша. – Продемонстрирует общность вкусов, ну и решит проблему свежего дыхания. – Она снова осмотрела разложенные на кровати предметы. – Так что мы решили: с сумкой или без?

– У нее определенно должна быть сумочка, – высказалась Макей, и Бекс согласилась. Ну и ну! Макей и Бекс нашли общий язык… относительно аксессуаров! Чудеса!

Бекс выбрала сумочку и открыла ее.

– Корешок от билета в кино – если он спросит, как тебе понравилось, скажи только, что понравилось, но ты не очень поняла концовку. – Она бросила в сумку клочок бумажки и перешла к следующему предмету. – Очки-бинокли. Сегодня они, конечно, не понадобятся, но на всякий случай возьми. – Их она тоже сунула в наш мешочек лжи, еще кинула чернильную ручку с надписью «Что сказал бы Иисус?» и с самодовольной ухмылкой защелкнула замочек.

Понятия не имею, где Бекс раздобыла все это барахло, и, если честно, знать не хочу. Неужели все девушки так собираются на свидание? Неужели каждая девушка на свидании – это секретный агент на задании?

– И не забудь…

Я подняла глаза и увидела маленький серебряный крестик на цепочке.

– Он сломан, – напомнила я Бекс. – Все время барахлит, с тех пор как в него попала вода. К тому же ты все равно ничего не услышишь из-за глушителей.

– Ками, – вздохнула Бекс. – Ками, Ками… это твоя легенда.

Она права. Я должна стать девушкой, которая обучается на дому и носит на шее крестик…

– Да ты издеваешься надо мной! – возмутилась я, когда в дверях появилась Лиза, держа кошку Оникс.

Ничего не поделаешь, придется возюкать беднягой Оникс по одежде, чтобы на ней осталась шерсть, как и полагается любительнице кошек.

Все эти годы я считала, что быть шпионом трудно и опасно. Как выяснилось, быть девушкой ничуть не легче.

Девчонки спустились со мной до самого отдаленного потайного прохода.

– Фонарик взяла? – спросила Лиза. Так бабушка Морган каждый раз по дороге в аэропорт спрашивает меня: «Ты билет не забыла?» Лизина забота показалась мне сейчас такой трогательной. Если бы они могли пойти со мной! Но такова уж шпионская работа: приходит время, когда ты должен идти один навстречу опасностям. Пока мы шли, Макей сказала:

– Я все равно не понимаю, как ты собираешься улизнуть и вернуться, не попавшись.

Однако я не разделяла ее волнений. Когда-нибудь мне и впрямь стоит написать книгу об этом особняке. Я могла бы сколотить состояние, продавая ее новичкам. В ней я бы поделилась секретом, как можно раскачать дверь чулана на лестничной клетке в западном крыле и по трубе скатиться до кладовки дворецкого на первом этаже. (Как вы будете добираться обратно – ваше личное дело.) Еще один неплохой тайный ход идет от деревянной панели на каменной лестнице в старой часовне. Если нажать на нее три раза, она откроется, и по чердаку можно пройти к любой комнате в северном крыле. (Я бы, правда, не стала рекомендовать его тому, кто боится пауков.)

– Увидишь, Макей, – сказала я, и мы свернули в длинный коридор, который вывел нас к старому бордовому гобелену на каменной стене. Я глянула на фамильное древо Галлахеров, потом на Макей. Она не смотрела на ветви поколений, не увидела своего собственного имени на конце одной из них, не задавала вопросов; она просто сказала:

– Хорошо выглядишь.

Я чуть в обморок не грохнулась от такой похвалы. Отогнув гобелен, я полезла внутрь хода. Бекс напутствовала:

– Срази их наповал!

Лиза добавила:

– Только не в буквальном смысле!