Текст книги "Нищий и принцесса (СИ)"
Автор книги: Элли Джелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
Часть 2. Глава 14
Скворец
– Вот что ты наделал? Где все мои уродцы?
Стелла лежит рядом, водит пальцем по моему животу и груди и рассматривает мои новые татуировки.
– Неужели совсем не жалко? Это же память!
– Они все еще там, просто их больше не видно…
Я тоже нашел на ней новые татуировки. Маленькое сердце на косточке бедра и тонкий колос вдоль позвоночника, между лопаток. Стелла скользит ладонью выше и аккуратно, едва касаясь, проводит пальцами по моему шраму под ребрами, тоскливо заглядывает мне в глаза и виновато выпячивает губу. Я морщу нос и грустно улыбаюсь. Надеюсь, эту тему обсуждать мы не будем.
Когда мы вернулись домой из больницы, первые два дня мы даже не ели, только кусались и целовались. Или не только… Попробовал ее фетиш, что-то в этом есть, действительно помогает, когда не можешь совладать с эмоциями. Справиться с ними было и правда тяжело, их было так много, совершенно разных! От безумной любви до дикой ревности. Рядом с ней чувствовал успокоение, как только отходил, дурные мысли опять возвращались. Да и сучара совсем не вела себя, как нашкодившая и тихая, в перерывах между поцелуями предъявляла мне миллион претензий. Мы поссорились раз пятьсот, и один из них так сильно, что сгорел подлокотник кресла и мы оба подумали, что таким темпом мы точно друг друга убьем и надо с этим завязывать, пока опять не привыкли и не наковыряли в сердцах друг друга новых дыр. А потом снова гладили и обнимали друг друга и решали, что это можно отложить до завтра. Или до послезавтра. В общем, к концу недели стало понятно, что в этот раз мы точно никуда больше не денемся. Но свернуть шеи можем, ведь обиды все равно сидели в груди. Тогда мы договорились поговорить обо всем совсем откровенно, рассказать, что за эти пять лет у нас происходило плохого и хорошего, что мы чувствовали, какую дичь творили. Если отпустить не получается, надо попробовать понять. Я больше не хочу на нее злиться. Кажется, я готов принять любое дерьмо, что она сделала.
– Кто первый? – Стелла вздыхает.
– Не знаю… Давай на камень– ножницы– бумага…
– Давай! – она соглашается и мы начинаем трясти в воздухе кулаками.
– Раз, два, три!
– Ахаха! – гогочет моя сучара, которая выставила бумагу против моего камня, – Я знала! Ты как всегда через чур брутален! Ты проиграл и ты первый!
Я устало цокаю, опускаюсь ниже, облокачиваюсь об стену, тяну Стеллу на себя, пристраиваюсь поудобнее и зажимаю ладонью ее рот.
– В общем, если не сможешь терпеть– кусайся.
Я чмокаю ее в затылок и она кивает.
– Я не знаю, что говорить… – начинаю очень неуверенно, – Наш разрыв я переживал очень долго и тяжело. Даже, когда мы все вместе переехали в Москву, меня не отпускало, у Фила с Васькой любовь, и я… брошенный и разбитый. Потом начались бои и это потихоньку отвлекало, я переехал, стал понемногу привыкать. Меня раздражала эта слабость и уязвимость, решил, что надо собрать волю в кулак и жить дальше. У меня было много девушек. Разных.
Я останавливаюсь, жду реакции, но сучара пока держится.
– Но облегчение так и не приходило и я постоянно думал, мучился, вспоминал… Тогда я подумал, что надо превратить эти особенные воспоминания в обычные и будничные, чтобы они потеряли свою ценность. Тогда я стал прокручивать с другими то же самое, что мы делали с тобой. Мы ели подозрительную еду в подозрительных местах, вскрывали замки, грабили гопников…
Вот тут сучара остервенело впивается в меня зубами. Я вздыхаю и немного поворачиваю руку, чтобы ей было удобней.
– Но даже с этими поцелуями на мотоцикле… – я продолжаю, – Это ведь совсем не то, понимаешь? Можно делать то же самое, но нет нужного человека рядом и больше нет эмоций. Я никогда не испытывал даже приблизительно что-то похожее, что чувствовал с тобой. В общем, я понял, что ничего с этими воспоминаниями не случается, они не превращаются в обычные, только еще больше обесценивают то, что происходит сейчас. Это вообще не возможно вытравить из памяти, оно повсюду! И я дико злился. Ненавидел тебя просто до остервенения, потому что ты нагадила мне душу, а я тебя все еще люблю и никак не могу оклематься. Появились деньги, работа, какое-то уважение, а счастья от этого всё равно нет. Потом ты вернулась и у меня совсем сорвало колпак, на встречу я сам напросился, думал, что сразу же тебя задушу, но стерпел и еще сильнее зверел от того, что все равно по тебе скучаю. Прости за все мои слова… И за Лизу тоже прости, она мне даже не особо нравилась, просто максимально напоминала тебя… Я просто так себя обманывал. С мотоциклом удержаться я не мог. Понял, что ты приблизительно чувствовала, только когда ты выкинула этот фокус с Лавреновым, – Стелла напрягает губы и чмокает меня в ладонь, – Кстати, после боя я ревел в раздевалке, при всех, представляешь, как баба! Просто стоял, как ребенок и плакал… Было стыдно… Но они видимо подумали, что у меня что-то случилось или кто-то умер. С цветами это уже была агония, надо было что-то сделать, а что я не знал… Ты же не поверила, что я люблю ее? – Стелла отрицательно качает головой, – Ну я так и предполагал, но вредить серьезнее я уже не мог. Ты еще и ключ вернула, это вообще меня убило просто, как будто пока он оставался у тебя, еще не все потеряно… Кстати, это второй раз, когда я к тебе залезал, в первый ты не проснулась. А твои подарки из прошлого просто вывернули душу наизнанку… Потом больница… Я очень испугался, ты даже не представляешь насколько… Еще и этот твой хер, сидит жалобный, трясется…
Я ненадолго замолкаю, Стелла тоже сидит спокойно.
– Не знаю, что еще сказать… Я не понимаю, зачем я все это сделал, я очень жалею… – я медленно убираю руку, наклоняюсь к ней и целую, а потом шепчу, – Скажи, что ты меня простишь…
– Прощу… Но ты наказан… – говорит немного капризно, – У тебя домашний арест и постельный режим!
– Хорошо, – я облегченно выдыхаю, – Теперь твоя очередь.
Стелла мгновенно напрягается и впечатывается в меня спиной крепче.
– А может не надо? – говорит жалобно и в груди опять начинает ныть.
– Что, там совсем всё плохо? – спрашиваю нервно.
– Давай лучше оставим это моим маленьким секретом…. – ее виноватый тон меня заводит.
– Стелла! Ты уже нахерачила секретов, из-за которых мы сейчас тут сидим! Ну что там?
– Мммм, – обреченно, тоскливо стонет.
– Был еще кто-то кроме Пашки? Ты тогда не соврала? – я протягиваю нервно.
– Да…
– Только не говори, что Лавренов, я тебя умоляю!!!
– Ты дурак? – она поднимается и переворачивается, – Почему твой рот еще не закрыт?
Сучара тянет меня на себя и опускает ладонь на мои губы. Заговорить решается не сразу, сначала тяжело вздыхает.
– Знаешь почему я так и не смогла тебе сказать? Ведь каждый день хотела… Ты просто не представляешь насколько сильно я в тебя влюбилась... Я знаю, что со стороны я часто выглядела капризной и холодной, я запрещала себе растворяться в тебе, потому что знала, что у нас нет будущего. Я постоянно себя уговаривала, что это не серьезно, что это мой способ забыться, но когда мы оказывались рядом, меня переполняли совершенно дикие эмоции. Никакие уговоры не помогали. С нашего первого поцелуя я влипла в тебя просто фатально и даже не задумывалась, что между нами вообще нет рамок и пределов дозволенного. До тебя я даже обнимать себя не позволяла, зато тебе с первого дня позволила слишком много и мне не казалось это чем-то противоестественным, от твоих пальцев по голой коже било током. Я бы соблазнила тебя намного раньше, если бы не тормозила себя, я пыталась включать голову и думать, как потом буду жить, когда буду знать разницу, как должно быть. Мне было настолько хорошо с тобой, что я не могла от этого отказаться и все закончить. Я целовала тебя, а потом представляла, что это наш последний поцелуй и в душе все гнило… Так и протянула до последнего. Я сразу знала, что я больше никогда в жизни никого так не полюблю и хотела ощущать это подольше. Мне так не хотелось говорить тебе правду и ранить тебя, потому что я знала, что ты чувствуешь что-то похожее. Мы редко говорили друг другу нежности, моей душе не требовались слова. Но нужно было все заканчивать… Мне не удалось заговорить тебе зубы и пришлось резать по живому. И тебя и себя.
Мы почти одновременно нервно сглатываем, я влажно целую ее в ладонь и успокаивающе поглаживаю пальцами ее бедро.
– Я тебе уже рассказывала, как чувствовала себя, когда мы расстались. Я не хочу пересказывать подробности. Даже думала, что умру, но это не страшно. Страшно от того, что со временем я привыкла. Даже к дебильному Пашке, меня конечно срывало переодически, но с годами, все реже и реже, – мне не приятно это слышать, но я ее не кусаю, – Не знаю почему, может это какая-то защитная функция мозга. А потом я узнала, что выходить за него замуж было не обязательно, просто моя хитрая мама навертела интриг. С ней я общаться перестала, а с ним нет. В глубине души мне было его жалко. Я знала, что я больше никогда не полюблю, а тут хоть кто-то заботится обо мне и пляшет под мою дудку. Кроме него у меня вообще больше никого не было, ни друзей, ни подруг, ни брата. Он был на стороне матери, звонил раз в пятилетку, чтобы пристыдить, что из-за меня она постоянно лежит с давлением. Я совсем одна… Я ведь даже учиться не пошла, не хотела. А потом мне стало еще страшней, потому что внутри тоже ничего нет, совсем пусто… Я решила дать себе шанс и закрутила интрижку, думала, что оживу, но так и не ожила. Искала похожего на тебя, но по ощущениям внутри это было совсем не похоже. Просто какое-то тело рядом. Чувств нет, огня нет и даже суки больше нет. Тогда я купила себе байк и стала потихоньку просыпаться. Гоняла, бесила Пашку, капризничала и вытворяла всякую чушь. Но все равно, удовольствия от этого ровно на пять минут, а действительно хорошие моменты в прошлом. Мой последний счастливый день был тогда, весной, перед тем, как выйти замуж… А потом ты вернулся и стал разбивать мое битое сердце еще сильней… Не бесись по поводу Лавренова… – я все таки ее некрепко закусываю, – Я не смогла тебе это спустить с рук, я бы совсем себя потеряла! Не злись… для меня никто, кроме тебя, никогда ничего не значил. У меня из жизни просто вырвано пять лет, потому что ты ушел и вместе с тобой ушла моя душа… – я целую ее в ладонь, – Я люблю тебя, Скворец! Говорю это в порядке исключения! Прости меня…
Я сам убираю ее руку, прогибаю спину и тянусь навстречу, чтобы поцеловать, чмокаю, зависаю, глажу по голове и опускаюсь обратно. Стелла запускает пальцы в мои волосы. Шмыгает носом. Надо срочно разрядить обстановку, а то я тоже хочу плакать.
– Это все твои секреты? У тебя есть еще какие-нибудь проблемные родственники с долгами или болезнями? – говорю с иронией, – Спрятанные от меня дети? Любовники? Любовницы? Связи с мафией? Или что-нибудь еще?
– Нет, – она грустно прыскает смехом, – Ты еще не сказал, простишь ли мне старые…
– Я прощаю тебя, сучара… Искренне… Но в последний раз. Ни одного твоего секрета я больше не переживу. Моя душа тоже ушла вместе с тобой, но я не буду забирать ее обратно, пусть будет у тебя. Только больше ничего с ней не делай.
– Ммм, я свою тоже не буду забирать, – тянет растроганно, наклоняется и целует меня в губы.
Некоторое время мы жарко целуемся, пока у меня не затекает шея, хочется подняться, поэтому я переворачиваюсь и крепко прижимаю Стеллу к себе.
– Знаешь о чем я все время думаю? – Стелла удобно устраивается на моем плече и говорит взволнованно, – Что бы было, если бы не этот случай с больницей… Ты бы пришел ко мне?
– Конечно, пришел бы, сучара, – я глажу ее голову, – Еще день, два и я бы сдался… Ну три максимум… Все, пожалуйста, давай не будем вспоминать о плохом! Давай просто жить дальше!
– Чем займемся? – говорит коварно, но я капец как вымотался за эти дни. Мне нужна передышка.
– Пообедаем… Или что сейчас, ужин?
– Не знаю, – она пожимает плечами.
– Потом можно сжечь твой жутко грустный блокнот, – я чмокаю ее в висок, – И возродить старую традицию и составить список, где у нас еще не было. Тут совершенно другие локации, надо как-то наверстывать упущенное.
– А потом? – слышу, что улыбается.
– Придумаем себе какие-нибудь новые фишки, чтобы больше не было претензий. Есть какие-нибудь идеи?
– Эм… Хочу забраться на чью-нибудь дачу и наворовать яблок…
– Без проблем!
– А мы можем вырубить свет во всем доме, чтобы опять была темнота? Или хотя бы в подъезде?
– Не знаю… – я мнусь, – зачем?
– Думаю, было бы здорово еще раз навестить Антошку и дать ему в морду, чтобы слишком сильно не радовался…
– А при свете нельзя?
– Нет! Так намного интереснее!
У меня вырывается смешок.
– Ладно, мы что-нибудь придумаем!
– Еще я хочу прокатиться на электричке, я никогда не ездила. И макнуть тебя головой в торт, а потом облизать щеку, я видела в кино и подумала, что если когда-нибудь помиримся, надо обязательно сделать… И на лошадях хочу покататься и прыгнуть с парашютом! Погулять под дождем, сходить в бургерную... Скворец, я кажется без тебя вообще ничего не делала, все откладывала. Даже в кино больше не была. И еще, вспомнила…
Похоже, все это время сучара копила свой список. Передышка окончена. Я переворачиваюсь, наваливаюсь на нее сверху, запускаю пальцы под ее майку, глажу бархатную кожу и целую в нежную шею.
– Притормози, я не успеваю запоминать, – шепчу, а она все не останавливается, приходится закрывать ей рот принудительно.
Как я вообще жил без нее столько времени… Хотя, может это и не я жил, а моя альтернативная и злая личность, потому что я тоже не помню, чтобы делал без нее что-нибудь интересное или что-то, что приносило бы мне удовольствие. В моем мире были только драки и попытки бороться с счастливыми воспоминаниями из прошлой жизни. Ничего... Надеюсь, мы все наверстаем…
– Стелла, – я поднимаю голову и склоняюсь над ее лицом, – Ты ведь так и не сказала свое самое слабое, чувствительное место… Это же тоже шея? Где тату… Я прав?
– Я же тебе говорила, что ты жутко проницательный, – она улыбается и тянет мою голову вниз, чтобы я не останавливался, – Ты попал в него с первого раза еще во время нашего первого свидания в поле, только я тогда еще об этом не знала… Ну или оно стало самым чувствительным поэтому…
Эпилог
Скворец
Сегодня, наконец-то, добиваем змею. Стелла была страшно довольна, что я всё таки оставил на себе напоминание о ней. Боцман наводит последние штрихи, а я все смотрю на часы, моя Барби должна приехать с минуты на минуту. Она много работает, теперь у нее маленький цветочный магазин, совсем крошечный и не в таком удачном районе, как раньше. Влюбленный волк уже не хищник, я больше не дерусь, когда рядом со мной моя стерва, во мне пропадает желание с кем-то разбираться и опять хочется проводить время под юбкой. Но я решил, что полностью бросать карьеру нельзя, попробую тренировать. Уже взял несколько молодых подопытных, и еще подтянул к себе Гвоздика, он совсем повзрослел и полон энтузиазма. Денег почти столько же, у меня неплохой процент от удачных боев. А еще мы бросили курить. Напоследок выкурили Парламент пятилетней выдержки и оставили эту привычку в прошлом, как и старые обиды.
– Добрый вечер, – Стелла появляется, как всегда грациозно и немного высокомерно, и в воздухе сразу пахнет сладкими, пьянящими духами. Красивая. Нарядная. Злая. Но только не со мной.
Она бросает сумку в кресло и идет к кушетке, садится рядом со мной и Боцманом.
– Привет, – говорит шепотом, наклоняется и коротко целует меня в губы.
– Девушка твоя? – Боцман расплывается в довольной улыбке.
– Нет, это моя сучара, – отвечаю невозмутимо.
Он хмыкает, убирает аппарат и тянется за пленкой.
– Ну всё! Правила ты знаешь, не мочить, не потеть, не тренироваться!
– Подожди, не клей, потом все вместе замотаем. Одолжи свою машинку на пару минут, по-братски!
– Зачем? – смотрит на меня с опаской.
– Надо кое-что добить…
– Кому, тебе? – он непонимающе хлопает глазами.
– Да, Стелла давай, – я ей киваю и подпихиваю под бедро.
Моя довольная сучара тут же хватает машинку цепкими пальцами и подпрыгивает на месте от нетерпения.
– Куда с такими ногтями! – Боцман в ужасе, – Что она тебе сейчас набьет?!
– Да все будет нормально, – я смотрю на него виновато.
– Я не позволю! Тут столько труда, над каждым сантиметром пыхтели, сейчас испортит что-нибудь!
Стелла тут же злобно стискивает зубы, врубает машинку и агрессивно лупит хаотичную каракулю на моей руке, прямо на циферблате механизма часов, в котором было очень много белой и серой краски и сложных теней. А теперь прямо в середине такой дикий партак.
– Это мой Скворец! Что хочу, то и рисую! – шипит как змея, а я начинаю ржать.
Боцман хватается за сердце. Потом за голову и начинает ходить по комнате.
– Я не буду это переделывать!
– Не надо переделывать, мне нравится, оставим так, – я пытаюсь его успокоить, – Пусть делает, что хочет! Пока она только перекроет шрам.
– Ну не надо! – он взвывает, – Со шрамами очень сложно работать, сейчас наляпает косого и кривого! Или испортит еще что-нибудь.
– Значит будет косое и кривое… Спокойно, шеф! – я опять киваю Стелле, – Она будет лапочкой и больше ничего не станет трогать, да?
Моя сучара с диким огоньком в глазах, кивает и тут же забирается на меня верхом. На Боцмана я больше не смотрю, наблюдаю за ее расширенными, горящими зрачками и чувствую жжение на ребрах. Я пожалел, что содрал кожу. Я хочу, чтобы все вернулось на место.
Когда она заканчивает, сначала довольно наблюдает за своим результатом, а потом оборачивается на Боцмана, гневно и ревностно на него смотрит и сама прикрепляет пленку, и на змею, и на мою новую любимую татуировку. Она и правда вышла дико не ровной, но я жутко рад. Встаю, одеваюсь, а на мое место ложится Стелла и заворачивает волосы в высокий пучок. Беру машинку в руки, выдыхаю, сосредотачиваюсь, заношу над ней руку.
– Куда одной иглой?! – Боцман вопит в еще большем ужасе.
Стелла отвешивает ему еще один яростный взгляд через мое плечо.
– Мы не болеем ничем, кроме туберкулеза и чесотки! – рычит, как тигрица.
– Какие идиоты! – он не выдерживает и уходит курить на улицу.
Я опять смеюсь и запускаю аппарат. По-прежнему не хочу ее портить, поэтому буквально за минуту рисую совсем крошечное сердечко на клюве у ее скворца. Целуемся, по очереди кусаемся и едем домой.
Я думал, что на этом наши сегодняшние приключения закончились. Вот только когда мы подъехали к дому, припарковались и вошли в кованую калитку, Стелла остановилась, замерла на месте, с очень подозрительным выражением лица, и стала сдавать назад.
– Ну нет… – говорю расстроено и грустно хмурюсь.
– Да! – она не сводит глаз с невысокого, кованого забора.
– Мы взрослые люди, ты – бизнес-леди, а я – тренер, нам в этом году двадцать четыре…
– Не смеши меня! – она цокает, я – сука и цветочница, ты – бывший нищеброд и вспыльчивый задира. А еще у меня украли юность!
– Ты представляешь, что подумают о нас соседи…
– Тебе не насрать? – она морщится.
– Насрать, – я пожимаю плечами.
Стелла уже хватается за основание пиков. Этот забор намного ниже и чтобы зацепиться, подпрыгивать не приходится. Качаю головой, она совсем растеряла сноровку, не может даже подтянуться, чувствую, что этого капризного, слабого бойца снова придется тренировать. Помогаю ей, подталкиваю под задницу, в метре от нас в открытую калитку проходят люди и странно на нас смотрят. Начинаю смеяться, на всякий случай опять прикрываю пики ладонями, Стелла перепрыгивает и я за секунду перемахиваю на ее сторону. Целуемся.
– Через забор тоже всех перетаскал? – смотрит на меня подозрительно.
– Эм… – я копаюсь в памяти, на сколько я помню никого не таскал, говорил же, что ничего это не значит, если не могу вспомнить, – Вроде нет! Нет, точно нет!
– Ну тогда, прекрасно! Будем ходить только так, – она язвительно улыбается.
– До пенсии?
– И на пенсии!
Мы заходим в лифт и обнимаемся, Стелла прижимается ко мне щекой.
– Кстати, это твоя квартира или ты ее снимаешь?
– Моя. Ну, почти моя. Я пока должен за нее денег банку, надо поскорее рассчитаться.
– Тебе помочь? Это я умею! – она прыскает смехом, – Можно сказать, профессионал!
– Ну какая сука! – я начинаю гоготать и подталкиваю ее в подъезд, к нашей двери.
Вставляю ключ в замок, но он не вставляется, пробую еще раз, но он даже на миллиметр не входит в паз. Чувствую себя идиотом, но поднимаю глаза, чтобы проверить номер квартиры.
– На, вот этот попробуй, – Стелла со спокойным выражением лица протягивает мне ключ с брелком-сердечком.
Этот ключ похож на мой старый, только отполирован и острее заточен. Я свожу брови, взволнованно на нее смотрю, а потом вставляю ключ в замок и он проворачивается.
– Это мой? Который я тебе дал? – я не свожу с нее глаз, теперь она коварно улыбается.
– Да!
– А как?
– На самом деле очень сложно, – мы все еще стоим в подъезде и не проходим, – Ключ под замок можно сделать где угодно, а вот замок под ключ нет. Пришлось звонить на завод и выпрашивать у них пустую болванку, чтобы мастер его вытачивал в ручную.
– Сучара…
– Твой дом нашелся, Скворец… Можно больше об этом не думать, – она открывает передо мной дверь, – Здесь есть и стены и я! И я хочу, чтобы тебе здесь было хорошо и спокойно и ты знал, что тебя всегда здесь ждут и думают о тебе. Только сразу предупреждаю, что я все здесь переделаю!
– Делай, что хочешь, – я поскорее тяну ее внутрь.
Обнимаю и много-много раз отрывисто целую в губы.
– Спасибо… Это очень, очень мило! – я не могу перестать ее целовать и трогать, – Я тебя люблю!
– Не говори так! – Стелла хмурится, – Это плохая примета! Нам на это не везет, вдруг мы опять расстанемся!
Я обнимаю ее еще сильней, бережно, но крепко прижимаю к самому сердцу.
– Больше мы с тобой не расстанемся никогда! Какими бы не были обстоятельства!
Снова впиваюсь в ее губы, Стелла тянет меня в комнату, приходится прижимать ее к стене и фиксировать. Вообще-то я хотел сделать это на следующей неделе, в годовщину нашего знакомства, но более подходящего момента уже не будет. И я больше не могу ждать. Наваливаюсь на нее, жарко целую и держу только одной рукой, вторую выворачиваю назад и пытаюсь дотянуться до кармана олимпийки. Нужную куртку нахожу не с первого раза, делаю много суетливых движений, потому что дико волнуюсь, но все таки нахожу наощупь бархатную коробочку и так же нервно пытаюсь извлечь из нее кольцо. Стелле не до этого, наощупь и одной рукой пытается справиться с моим ремнем, даже не сразу замечает, что ее вторая уже окольцована.
– Стелла… – я пытаюсь немного унять ее пыл и уворачиваюсь.
– М?
– Ты выйдешь за меня? – шепчу взволнованно, пока она все еще меня целует.
– М? – только теперь она меня отпускает, сначала удивленно смотрит мне в глаза, а потом, видимо, ощущает тяжесть на безымянном пальце и так же удивленно смотрит на руку.
Растопыривает пальцы, отводит руку в сторону, внимательно ее рассматривает, а потом поворачивает и прикладывает ее к лицу, демонстрируя мне кольцо, с совершенно гордым, счастливым видом.
– Я что теперь буду Скворцова? – визжит радостно и подпрыгивает на месте.
– Надеюсь, будешь, – наблюдаю за ней с улыбкой, – Ты ведь будешь?
– Конечно! Скворцова Сучара– звучит просто потрясающе! – она смеется, еще раз смотрит на руку, а потом рывком обнимает меня за шею, – Я надеюсь, деньги ты копил! Мне нужно все: платье, подвязки, голуби, каравай, тамада!
– Может не надо? Нам, кроме Гофманов и Гвоздика, даже некого приглашать. Может просто полетим куда-нибудь вдвоем и там поженимся?
– Хорошо! – она снова возвращается к моим губам, – Но у меня будет самое красивое платье! И хороший фотограф! Хочу отправить одной дамочке пару счастливых фото, чтобы посмотрела, как должна выглядеть девушка, которая действительно удачно вышла замуж!
– У тебя будет всё, что хочешь Стелла… , – смотрю на нее влюбленными глазами и перебираю ее волосы.
– Мне кажется, что у меня уже все есть…, – смотрит на меня такими же влюбленными и гладит мое лицо, – Все, кроме нормальной фамилии…
– И духов, которые я тебе так и не купил…
– Зато ты купил мне древнюю, красную Яву, я считаю этот подарок намного круче!
– Ты сумасшедшая, – шепчу и улыбаюсь, как дурак.
– Но тебе же нравится? – Стелла хитро глядит на меня из под ресниц.
– Очень…
Конец
