Текст книги "Нищий и принцесса (СИ)"
Автор книги: Элли Джелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Часть 2. Глава 11
Стелла
Знала бы я, что эта ночь будет одной из самых долгих в моей жизни.
Мне опять не спалось и я очень долго ворочалась, а когда в два часа ночи зазвонил мой телефон, подорвалась к столу, ведь звонок в это время не сулит ничего хорошего. На экране горела надпись «Нищеброд» и у меня тут же перехватило дыхание.
Снимаю трубку, но ничего не говорю, на другом конце провода точно такая же тишина, секунды бегут и через какое-то время он прерывает молчание.
– Ты тут? – говорит негромко.
– Да…
– Ты можешь ко мне приехать? – меня сразу настораживает его голос.
– Зачем?
– Я не знаю…
– Ты что, пьяный?
– А это определяющий фактор? – говорит заплетающимся языком и сразу все становится ясным.
– Сейчас приеду…
Сложно объяснить, почему я согласилась. Буквально несколько часов назад он в очередной раз заставил меня жалеть, обо всем, что между нами было. Душе больно, голова понимает, что этого делать не надо, но все равно хочется к нему. Страшно сказать, но я люблю его даже со всем дерьмом, что он сейчас источает, хотя и надеюсь, что это не навсегда, а он просто дико на меня злится.
В этот раз он был больше похож на прежнего Скворца, хоть и был в стельку пьяным. Не было этого показушного холода и ядовитой ухмылки. Замок так и оставался раскуроченным.
– Привет, – я стягиваю обувь и бросаю у порога сумку.
– Привет, – он покачивается на месте.
Прохожу в комнату, у бара несколько бутылок виски, одна пустая, в другой чуть больше половины. На всякий случай, делаю глоток из недопитого стакана. Мне кажется, пригодится. Замечаю свою коробку на подоконнике, из которой торчит кусок его футболки. Значит, сердце все еще есть и оно не совсем каменное. Скворец шатающейся походкой снова идет к кровати, падает и тяжело на меня смотрит.
– Полежишь со мной?
Мне не нравится, как от его слов ноет в груди, но я все равно иду, опускаюсь на кровать и немного пододвигаюсь. Если сейчас он снова начнет мне хамить, я не выдержу. Как только оказываюсь рядом, он сгребает меня в охапку и сильно стискивает, впечатывая мое лицо в свою шею. Держит так крепко, что тяжело сделать вдох. Сердце летит вниз.
– Я тебя ненавижу, сучара! – говорит очень нервно, даже истерично, – Ты даже не представляешь как…
Он сжимает меня еще сильней.
– И мне очень плохо… Вот зачем ты это сделала… Зачем? Почему ты ничего мне не рассказала и наворотила в одиночку такого дерьма, которого уже не разгрести…
– А чем бы ты мне помог? – говорю робко и тихо, и тревожно дышу в его шею.
– Я не знаю… Может быть я ограбил бы банк, может, угнал несколько дорогих тачек или продал почку! Или набрал кредитов… – Скворец начинает заводиться, – Мы могли бы отдавать их деньгами, которые я бы получал на боях. Ты ведь даже не дала мне шанса… Ты просто забрала все наше будущее… С тобой случилось такое дерьмо, а ты даже ничего мне не сказала…
– Прости, – шепчу еле слышно.
– Если бы я мог простить, мне бы не было так плохо, – Скворец зарывается пальцами в мои волосы, – И тебе бы не было.
– Я так больше не могу, – я шмыгаю носом, – Я устала. Лучше бы ты так и оставался моим воспоминанием.
– Я тоже очень устал, сучара! – он прижимает мою голову к себе крепче, – Наша с тобой страсть вышла слишком разрушительной…
Ненадолго Скворец замолкает и тяжело дышит, а потом спрашивает взволнованно.
– Ты обнимешь меня? Сучара, пожалуйста…
Мои руки все еще зажаты между нами и Скворец меня слегка освобождает и дает их вытащить. Я просовываю руку вдоль его корпуса и обнимаю за спину, большим пальцем медленно вожу по ткани футболки.
– И ногами…
Теперь мы лежим почти, как раньше. Только мы совсем другие. И у меня правда больше нет сил. Я даже понимаю, что он имеет ввиду, когда говорит, что не может меня простить, потому что я тоже его не могу. Скворец пропускает мои локоны через пальцы, то некрепко тянет их, то массирует затылок, прижимает меня еще крепче, трется щекой об мой висок и я снова сохну от тоски.
– Что мы будем делать дальше? – спрашиваю осторожно.
– Полежим, пока я опять что-нибудь не вспомнил…
– А потом что?
– Наверно, опять будем доказывать друг другу, что бывает еще хуже, чем мы думали.
– Не хочешь меня амнистировать?
– Уже нет. После Лавренова, точно нет.
– Но ты же понимаешь, что для меня это совсем ничего не значило?
– Зато значило для меня, – говорит с горечью.
– Я же знаю, что ты меня любишь… – шепчу на выдохе, – Я это чувствую…Ну нет у меня сил больше! Правда, нет! Я не хочу играть с тобой в войну… Я наступлю себе на горло и прощу тебе то, что ты прошелся грязными ботинками по моему сердцу, просто перестань это делать... Я так по тебе скучаю!
– Я тоже по тебе скучаю, сучара… Прости меня за все… Но вместе мы больше не будем…
– Ну почему ты такой? Если бы я видела, что у тебя все хорошо и ты счастлив, я бы смирилась и порадовалась за тебя… Но мы же мучаемся оба… Я же вижу, что тебе без меня тоже плохо, почему ты не хочешь просто попробовать все исправить? – я всхлипываю.
– Потому что такое уже не исправляется… Ты сама не видишь, что ничего уже не исправить?
– Неужели обида может быть сильнее любви?
– Наверное, может…
– Не отталкивай меня... Я держусь на последнем дыхании… – говорю нервно, сквозь частое, рваное дыхание.
– Я тоже на последнем дыхании, сучара… Но у меня не получается делать вид, что ничего не произошло. Я не могу так… не могу…
В моей груди снова ноет и снова хочется в него вцепиться. Мне сложно контролировать свои эмоции. Я отпускаю его, подбираю руки и ноги, высвобождаюсь из его объятий, поднимаюсь на кровати.
– Тогда больше не звони мне и не залезай в мой дом. Не давай мне надежду…
– Хорошо… Я больше не буду, – произносит с сожалением.
Я поднимаюсь с кровати, поджимаю губы от обиды и иду к выходу.
– Стелла… – взволнованно говорит мне в след, но я не останавливаюсь, натягиваю мюли и хватаю сумку, – Иди сюда!
Когда я говорю, что устала и больше не могу, значит я правда больше не могу. Я не собака, чтобы каждый раз бежать по его зову и опять на что-то надеяться. Скворец прав, страсть бывает разрушительной. Во мне больше нет энергии, мне срочно нужно что-нибудь разрушить…
Часть 2. Глава 12
Скворец
Как же мне было херово. Я никогда не перепивал настолько сильно. Полторы бутылки вискаря до появления сучары, пару пропущенных ударов в сердце и еще пол бутылки после ее ухода. Я не помню дословно, что я плел, помню только свои ощущения. Тоска со злостью, никогда не покидающие меня чувства. Я не хотел, чтобы сучара уходила, но все сложилось, как сложилось. Надо поговорить еще раз, на трезвую голову. Вчера я был на волоске от того, чтобы сорваться и сорвался бы, если бы прочитал ее блокнот во время первой порции спиртного. Помню, что когда она ушла я пролистал ее дневник, меня хватило только на четыре страницы, потом опять скрутило в узел от печали. В итоге, я налакался так, чтобы вообще не чувствовать, чтобы больше не болело. Под утро переодически просыпался от диких вертолетов, устало стонал и удивлялся почему я не в полном ауте, а регулярно включаюсь. А потом начал трезвонить мой телефон, но я не мог подняться, вырубался вновь и каждые десять минут просыпался от нового звонка. Я не знаю, что случилось, возможно я опять пр@ебал тренировку.
Более менее пришел в себя и продрал глаза, только ближе к вечеру. Как раз под очередной звонок. Как же задолбали!
Злобно поднимаюсь с кровати и пошатываясь иду к телефону. Незнакомый номер. Наверно, опять захотят втюхать очередную карту.
– Бл@дь, что? – агрессивно гаркаю в трубку.
– Скворец? – на том конце провода взволнованный, мужской голос.
– Да… – отвечаю не так решительно.
– Это Павел… Абрамов…
У меня тут же обрывается сердце и я перестаю дышать и от того, что этот мудак молчит мне становится только херовей.
– Ты сможешь подъехать к Боткинской больнице?
– Что случилось? – в миг я полностью леденею.
– Я сам пока не понимаю… Стелла в отключке и никто ничего не говорит.
– Сейчас буду… – я трезвею за секунду.
Пока виски жмет тисками и сердце колотится, как шальное я лечу в коридор и думаю, что с ней могло случиться. Первая мысль– я отдал ей ключи от ее байка или она сама их забрала, но они все так же лежали на полке. Я схватил свои. Я не знаю откуда у меня взялись силы держаться за рулем и никуда не вписаться, ведь меня колотило так, что мне стоять-то было сложно. Время тянулось так долго, хоть я гнал изо всех сил и прокручивал в своей голове самые страшные события. В какой-то момент я даже не выдержал и расплакался, вытирая слезы плечом, хотя, пока даже не понятно, что с ней произошло и что значит «в отключке». Опять поцарапалась и упала в обморок или сбил КамАЗ? Нихрена она не поцарапалась! Этот хер не названивал бы мне с самого утра миллион раз… Почему я не взял трубку сразу… А что если правда все очень плохо? Я ведь даже не сказал, что люблю ее, хоть она и жестокая, предательская сучара. Не сказал, что у меня тоже осталась ее пачка, которую в наш последний вечер в поле она забыла в моей куртке, только все сигареты на месте и я никогда их не курил. Мы так и не помирились. Не поцеловались нормально. Не попросили друг у друга прощения, так чтобы по-настоящему простить. Почему я вчера просто не тормознул ее? Лучше бы тушили новые шторы...
Когда я, наконец, долетел, на ходу сбросил байк, не заглушив его и услышал, как его крутануло и ударило об забор, но я быстро гнал ко входу. Сразу заметил какого-то нервного ёбика, расхаживающего из стороны в сторону, я не видел этого хера вблизи, но чутье мне подсказывало, что это он.
– Что случилось? – я яростно к нему подлетаю.
Пару секунд он тревожно и внимательно на меня смотрит, как будто мы собрались здесь для того, чтобы меня рассматривать.
– Да шевелись! – я ору.
– Мне под утро соседи позвонили, сказали у нас какой-то странный шум и вообще пол ночи что-то происходит… – начинает быстро бормотать, – Я позвонил ей, она не берет трубку. Я поехал. Там весь дом разгромлен. Вообще все! Ничего целого нет. А Стелла…
Этот кусок дерьма специально это делает? Херов драматург, я сейчас сдохну!
– В общем она в своей спальне была. Лежала на кровати. Я думал опять напилась и спит, а потом смотрю, там на кровати таблетки.
Я снова леденею и начинаю коротко, отрывисто выдыхать воздух из легких.
– Я ее потряс, она не реагирует… Я не знаю сколько она их сожрала. Это ее обычные успокоительные, они всегда дома были… Там в упаковке осталось четыре штуки, а в блистере всего тридцать. И я не понимаю, пила ли она что-то еще, потому что в доме полный погром.
– Что говорят врачи? – чувствую, как стучат мои зубы.
– Ничего не говорят, забрали и все. Сказали, звоните, узнавайте, я звоню– либо трубку не берут, либо информации нет. Я не знаю в каком она отделении. Внутрь не пускают.
– Сейчас пустят. Рывком дергаю дверь и быстрыми шагами иду по медицинскому холлу, слышу, как этот хмырь идет следом. Навстречу выплывает какой-то дед в форме охранника и пытается преградить нам дорогу.
– Нельзя, нельзя, – он машет головой, – Только для врачей.
– Дед, не доводи до греха! – я рычу сквозь зубы и пытаюсь протиснуться вдоль него.
– Ну нельзя! Понимаешь?
– Да пропусти меня по нормальному, я все равно зайду!
– Меня уволят, – говорит расстроенно, а мне вообще похер, – Подожди, я хотя бы персонал позову.
Я вижу, что недалеко пост приемника, но вход только для фельдшеров Скорой помощи. Приемник для травмы и прочего, совсем в другой стороне. Когда дед шаркающей походкой идет в сторону стеклянной перегородки, все равно иду за ним, ёбик плетется следом.
– Вот тут скандальные… – он говорит обижено.
– Да, да, скандальные! – я отодвигаю его плечом, – Голубева Стелла, сегодня привезли, надо узнать, что с ней и как к ней пройти…
– Она Абрамова… – от этого голоса за спиной мне только хуже, не могу поверить, что он до сих пор жив.
– Стелла Абрамова…
– Нам– то откуда знать! – отвечает недовольная жизнью женщина, – Звоните!
– Там нет информации!
– А у нас она откуда?
– Да вы заеб@ли! – я психую и не обращая ни на кого внимания рвусь дальше.
Не знаю идет ли этот черт за мной, быстро лечу по лестнице, верчу башкой и читаю надписи, ищу что-нибудь подходящее. На встречу попадается еще одна баба в белом халате и снова на меня рычит, еще раз пересказываю ситуацию и она показывает, куда мне надо. Там еще один пост, замечаю что хмырь все же бродит следом, бешусь и еще раз все пересказываю уже новым теткам, они опять пытаются меня выставить, но я уже не могу себя контролировать, требую немедленно позвать сюда врача, пока я сам его не нашел. В итоге, мне предлагают успокоиться и посидеть на стульчике, одна из женщин все таки куда-то уходит. Я сначала расхаживаю туда сюда, пока испуганное чучело жмется к подоконнику, но в итоге все таки сажусь и тарабаню ногой по старому линолеуму. Самое забавное, что этот черт садится рядом на соседний стул и дрожит. Может мне его еще и пожалеть? Наконец, слышу шаги и приближающиеся голоса.
– Муж что ли? – заспанный мужик средних лет в белом халате, спрашивает у тетки, которая его звала.
– Не знаю, наверно, – смотрит на него испугано.
– Ну здравствуйте, – говорит чуть громче, приближаясь к нам, – Кто муж?
Ёбик тут же пытается стартануть со стула.
– Да иди ты нах@й! – я тут же впечатываю его обратно, прижимая рукой его плечо и иду к врачу.
– Пойдемте, – цокает, закатывает глаза и мы проходим через пост, в сторону ординаторской.
На этот раз слежки за мной нет. Не рискнул, сыкло.
– Зачем же вы так скандалите? – мужик говорит раздраженно, когда за нами закрывается дверь.
– Просто скажите, как она себя чувствует, – я смотрю на него с надеждой.
– Спит она, – говорит раздраженно, – Промыли, капаем…
– Насколько все серьезно?
– Не смертельно…
Меня сразу отпускает и я облегченно выдыхаю.
– Анализы средние, значит съела не много… Пару дней покапается и домой пойдет. Так, что иди и не пугай людей.
– Можно к ней зайти?
– Нет, нельзя! – говорит строго.
– Ну я же все равно зайду, – смотрю на него уверенно, – Сейчас еще и все палаты напугаю…
– Я могу на тебя уже другую охрану вызвать! – мужик грозно хмурится.
– Вызывай, они меня через час отпустят, я вернусь и все окна перебью, всё равно залезу! Ну пусти ты меня на пару минут!
– Ооооох… – он очень тяжело вздыхает, – Кругом одни идиоты! Да она же спит и еще долго будет спать!
– Это даже к лучшему!
– Иди, куда хочешь. Третья палата справа! – он машет рукой и садится на диван.
В палате темно, только под потолком горит неяркий плафон, покрашенный в желтый свет. Стелла лежит на спине, лицом к окну и из ее руки с отцветшим одуванчиком торчит капельница. При виде этой картины сердце сново тревожно сжимается. Моя малышка… Я осторожно опускаюсь на ее кровать и беру за свободную руку, глажу длинные пальцы и вообще больше на нее не злюсь. Злюсь, но только совсем не за то, что раньше. Скольжу ладонью вверх и некрепко ее сжимаю. Наклоняюсь, аккуратно откидываю светлые локоны на подушку и веду большим пальцем по силуэту небольшой птицы, потом склоняюсь еще ниже и касаюсь губами, вдыхаю родной запах ее кожи. Стелла лениво дергает плечом, шипит и морщит во сне нос, пытается отмахнуться от меня ладонью, но сил хватает только приподнять руку вверх и тут же уронить ее на кровать. Даже сейчас сучара. Глажу ее щеку и провожу костяшкой пальцев по нижней губе, трусь об нее носом, не могу удержаться и мягко ее целую, застываю так на несколько секунд, потом чмокаю еще несколько раз и отстраняюсь, облизывая пересохшие губы.
– Скворец… – мычит хрипло, сонно и капризно, так и не открывая глаза.
– М?
– Давай еще разок, – тянет совсем медленно и слегка вытягивает губы вперед.
У меня вырывается грустный смешок и я снова ее целую, но Стелла уже спит.
– Я люблю тебя, сучара… – я заправляю за ухо белую прядь и еще раз касаюсь пальцами шеи, веду их вниз к острой ключице – Просыпайся скорее…
Я тебя сначала задушу, потому что ты ужасная идиотка, а потом поцелуемся нормально.
Часть 2. Глава 13
Стелла
Когда я проснулась в больнице, я охренела настолько сильно, что не сразу поняла, что я вообще могу тут делать. А потом вспомнила события предшествующей ночи.
Я вернулась от Скворца с жутким желанием что-нибудь уничтожить, мое тело изнывало и сводило зубы, потому что чесались руки и хотелось выместить всю злость и обиду, за поцелуи на мотоцикле, за признание в любви Лизе, написанное моим почерком, за все жестокие слова и разбитые надежды, что это когда-нибудь закончится. Я опять любила и ненавидела его одновременно. И я разгромила все, драла и кидала все, что видела, крушила мебель, била зеркала, пила вино, вырывала листы из книг и надеялась, что меня скоро отпустит и я успокоюсь. Вот только я никак не успокаивалась и решила выпить пару своих таблеток. Обычно, я никогда не пью больше двух, но у меня есть небольшой лайфхак для дней, когда особенно тяжело. Надо выпить четыре, этого недостаточно, чтобы отравиться, но тебя вырубает почти на сутки, и когда ты встаешь, организм успел отдохнуть принудительно. Это максимально допустимая суточная дозировка, но ее надо делить на несколько приемов. А если не делить, срубает мгновенно, что мне и требовалось. Я не знаю, что пошло не так, возможно их не следовало мешать с алкоголем… Только как все это вообще всплыло и меня забрали в больницу, для меня полная загадка.
– Проснулась? – на меня смотрит недовольная женщина, – Давай задирай халат, будем делать укол.
Я молча поворачиваюсь на бок и оголяю бедро, морщусь от противной боли и ложусь обратно.
– Нормально? – смотрит на меня из под очков, – Не мутит? Голова не кружится?
– Да нет… – отвечаю испуганно.
– Тогда иди, отправляй своих мужей, обход скоро, всем влетит! – она обиженно качает головой.
Я морщусь, вообще ничего не понимаю, но поднимаюсь, засовываю ноги в резиновые тапки не по размеру и иду за ней. В коридоре прохладно, обнимаю себя руками и кутаюсь в широкую, казенную сорочку. Мы доходим до поста, я останавливаюсь и округляю глаза. Рядом с дежурным, коридорным столом на стульях спят Скворец и Пашка. У обоих скрещены на груди руки, а головы устроены на плечо, по разную сторону друг от друга.
– Буди! – она меня подгоняет и снова смотрит недобро, – Весь мозг вынесли! Один буйный, просил спирта и отказывался уходить, второй нытик и просил пол таблетки Валидола. Оба твои что ли?
– Н-нет, – я обреченно качаю головой, – Мой только буйный.
О Господи… Я не думала, что если они встретятся в одном помещении, Пашка выживет, и тем более будет сидеть на соседнем стуле. Надеюсь, не получится, как с Гофманом, когда я ненадолго отлучилась, а они уже друзья.
– Эй, – я аккуратно трясу за плечо Скворца и он сразу дергается, задевает плечом Пашку и тот тоже открывает глаза, – Вы че тут делаете?
– Сучара, ты живая? – Скворец пытается проморгаться.
– Конечно, живая! Вы идиоты что ли? Что за цирк?
– А ну-ка не шуметь тут! – гаркает медсестра.
– Извините…
Они оба поднимаются и мы все вместе отходим к самому дальнему окну. Не могу выразить, насколько неловко стоять втроем, совсем рядом. Я нервно переминаюсь с ноги на ногу и бегаю глазами. Они выглядят перепугано, Пашка очень бледный, в мятой синей рубашке, а Скворец в своих широких пижамных штанах в клетку похож на пациента больницы. Растрепанный, заспанный, небритый. А еще на нем черная футболка, которая успела полежать и в ведре и в коробке, но на нем смотрится просто потрясающе, не смотря на то, что теперь она ему немного мала и стала сидеть в обтяжку. Смотрю сначала на нее, потом на него и из груди вырывается короткий, трогательный всхлип. Скворец кажется смущается, разрывает наш зрительный контакт и меняется в лице.
– Ну ты свалишь, нет? – рычит и грозно смотрит на Пашку.
– Вообще-то это жена моя, – Абрамов где-то находит свою наглость. Ой, как не кстати…
– Ччччч! – я сразу наваливаюсь на Скворца, пока он не успел дернуться, – Спокойно! Без пяти минут, бывшая… Только без рук, ладно?
Ситуация не меняется и в воздухе по прежнему витает напряжение.
– Пошли, – я киваю Пашке и смотрю, как Скворец мгновенно начинает дергаться и нервничать.
Мы отходим в сторону, останавливаемся ближе к выходу с этажа и я устало на него смотрю.
– Соседи позвонили, я приехал, а ты… Я не знал, что делать, ему позвонил… Подумал, ты бы хотела… Я за тебя очень испугался… – его голос дрожит.
– Пашка… – я вздыхаю, – За заботу спасибо, но иди, хотя бы сейчас мне ничего не порти… Я дышать рядом с ним лишний раз боюсь, а тут еще и ты… Вы и так на пару с матерью мне жизнь разрушили, ты своим благородством, она своими интригами… Можно хоть сейчас без вас пожить?
– Я просто очень сильно тебя любил…
– Мне от этого вообще не легче. Спасибо за беспокойство, но иди, пока живой…
Пашка как будто прирос к полу, стоит не двигается, с совершенно траурным выражением лица.
– Тебе хотя бы один день было со мной хорошо? – он смотрит на меня своими печальными глазами и так в меня всматривается, что на душе становится тяжело.
– Пару дней было… – говорю отстраненно.
– Ну… хотя бы так, – он опускает голову, недолго стоит рядом, я снова обнимаю себя руками и отворачиваюсь.
– Паш, не устраивай драму… У тебя же есть какая-то официантка, дари цветы ей. У меня там украшений целая куча, некоторые я даже не открывала! Теперь можно пригласить ее на нормальное свидание, а не шифроваться.
– Я же тебе говорил, что никогда тебе не изменял, – отвечает нервно.
– Ну и дурак! – рычу полушепотом, – Тогда сейчас ее пригласи, ты ей нравишься!
– Да не нужен мне никто, Стелла, – говорит обречено и ненадолго замолкает, – Ты… когда-нибудь простишь меня за всё, что было?
– Да уже простила, Пашка, ну не умирай! Ты хороший парень, найдем тебе кого-нибудь… А сейчас, уходи, пожалуйста… Не нагнетай обстановку. Мне вообще не до тебя!
Абрамов еще немного мнется, но все таки идет к лестнице. Я выдыхаю, плетусь к Скворцу и сразу вижу обиженный взгляд.
– Я вообще-то все слышал! – он надувается и стискивает челюсти, – Хорошо ей было, значит…
– Да я соврала! – я негромко вскрикиваю, одна часть меня немного жалеет Пашку, ему сейчас и так хреново, – Я удивляюсь, зачем он вообще тебе позвонил!
– А я, откуда он про меня знает и где взял мой номер…
– Номер он, скорее всего, взял в моем телефоне. А знает он про тебя давным– давно, когда я узнала, что они с матерью меня обдурили, моим любимым развлечением было, рассказывать, как я тебя любила и была с тобой счастлива!
– Вот ты сука, конечно… – Скворец мотает головой, – И дура… Вот нахрена ты это сделала? Я реально чуть не поймал инфаркт, лежали бы на соседних кроватях!
– Да ничего я не делала! – говорю нервно, полушепотом, – Я случайно переборщила с дозировкой! Я отца из петли вытащила, такого я не пожелаю даже Пашке!
Вижу, как Скворец напряженно глядит в мои глаза и слегка покусывает щеки.
– Ну правда! Я не могу умирать! У меня куча дел! Я еще не отомстила тебе за то, что ты любишь другую бабу!
– Да перестань! – он морщится и громко цокает, а я сверлю его обиженным взглядом, – Ей только цветы, записка была тебе!
– Ааа! – говорю ехидно.
– Для человека, который с ног до головы облизал Лавренова, у тебя слишком много претензий! – Скворец снова скалится.
– Это было не по-настоящему! Спецэффекты и фотошоп!
– Ааа! – он высоко задирает подбородок, – Предлагаешь сделать вид, что нас обоих устраивают эти объяснения?
– Ничего я тебе не предлагаю! – я опять отворачиваюсь в сторону, хмурюсь, но потом снова возвращаюсь к Скворцу и смотрю на него хитро, – А ты прямо сильно переживал?
– Сильно… – он опускает глаза.
– А как сильно? – я довольно улыбаюсь.
– Ужасно! Говорю же, чуть не умер! Стелла, только попробуй еще раз выкинуть что-нибудь подобное! Никаких больше таблеток! Ты ведь такая сука, что можешь умереть от одной таблетки Анальгина, лишь бы мне на зло! Я реально чуть не свихнулся… Про сердечный приступ, я не утрирую…
Я не понимаю, что происходит, но всматриваюсь в него , и он мне кажется точно таким же, как раньше, родным и любимым, а не чужим и холодным.
– Бедняга… Ну прости… Пашка просто навел панику… Со мной ничего бы не случилось. Проспалась бы и снова к тебе приехала, хотела тебе еще кое-что показать, – я запускаю пальцы в его волосы и еще сильнее лохмачу их, он опускает руки мне на талию и сцепляет их в замок за моей спиной, но держит совсем не крепко, – Пока устраивала погром, в одной из книг нашла записку, которую ты писал мне в школе, когда мы сильно поссорились. Через Ваську передавал… «Так и быть, я тебя прощаю. Последний раз. Так что больше не плачь, увидимся вечером!» Помнишь?
Скворец странно мнется, прячет лицо, как будто стесняется, но его руки все еще на мне. Нужно срочно кое-что проверить.
Подаюсь корпусом вперед, поднимаю подбородок вверх, закрываю глаза и слегка вытягиваю губы ему навстречу. Ночью мне снилось, как мы целовались. Жду пару секунд, но ничего не происходит, морщу нос и подглядываю одним глазом из-под ресниц. Скворец стоит с хитрой ухмылкой, но она совершенно не злая, я пододвигаюсь еще ближе и стараюсь подавить улыбку. Наконец, его губы несколько раз отрывисто касаются моих, потом он целует меня нежней и крепче, из его груди вырывается приглушенный, протяжный стон и он прижимает меня к себе, подпирая подбородком мою голову. Крепко его стискиваю и жмусь щекой к его ключице. Господи… Как все таки хорошо…Трусь об него носом, устраиваюсь поудобнее, от запаха его кожи по всему телу проходит волна тепла, Скворец бережно меня сжимает, мне хочется мурлыкать и царапаться одновременно. Как же я по нам скучала.
– Тебе может что-нибудь принести? – спрашивает в пол голоса и гладит меня по спине.
– Я хочу курить, – я капризно надуваю губы.
– У меня нет с собой сигарет.
– Иди настреляй…
– Ну где? Все еще спят…
– Тогда давай просто отсюда свалим!
– Ты вообще-то в больнице лежишь, – Скворец недовольно цокает.
– Я в больнице стою! Я похожа на больную? Я выпила всего четыре таблетки!
Прогибаюсь в спине, поднимаю на него голову и смотрю настойчиво, вижу, как с каждой секундой он сдается под моим натиском, а потом психованно шипит.
– Ладно!
– Но только через окно!
– Ты упала? Третий этаж!
– Мы спустимся на первый!
– И ты прямо так поедешь? В этой ночнушке?
– Да, прямо так!
– Я страшно скучал по твоей долбанутости. И по тебе… – Скворец улыбается.
– Ну всё, пошли! – я подозрительно кошусь на медсестру и тяну ему мою ладонь.
Когда он ее сжимает и мы выходим к лестнице, я громко визжу: «Подъем!» и специально топаю ногами, пока мы сбегаем вниз по ступенькам. Чувствую, как будто мне снова семнадцать и ничего плохого в моей жизни не было. Сейчас выйду на улицу и просто его сожру!
Выбираясь из окна первого этажа на свободу, я теряю свои большие, резиновые больничные тапки, поэтому вишу на Скворце, как обезьянка. Хотя, мне кажется, даже если бы не потеряла, все равно осталась сидеть на нем верхом, отпускать мне его совсем не хочется. Судя по тому, что он держит ладонями мое лицо, жарко целует и несет меня наощупь, ему тоже не хочется. Я бы шла так до дома, но через минуту он останавливается, съезжает руками вниз, подсаживает меня повыше, чмокает еще раз и отстраняется.
– Я был уверен, что его уже угнали… Не вытащил ключ … – озадачено смотрит на свой байк, валяющийся у забора, – Давай пока поставим тебя куда-нибудь, надо его поднять.
– Нет, – говорю обижено, – Я на нем больше не поеду… Ты водишь просто отвратительно, ты меня чуть не угробил.
– Не тебя, а нас, это огромная разница! – Скворец вздыхает и трется щекой о мою щеку, – И ты водишь не менее отвратительно и тоже чуть нас не угробила, но я не жаловался.
– Больше я на него не сяду… И ты понимаешь почему…
– Стелла, мы об этом еще поговорим… – он хмурится, а потом нежно меня целует, – Такси будет ехать целую вечность, а нам с тобой срочно нужно домой! Прямо очень, очень срочно! Давай ты потом повыеб*ваешься!Хочешь, я продам его и куплю другой, на который кроме нас с тобой больше никто не сядет?
– Только, если это будет такая же развалюха, как у нас была раньше! – я улыбаюсь.
– Хорошо, купим развалюху! – Скворец тоже улыбается.
– Правда?
– Правда! – крепко меня стискивает и снова целует.
– Ладно! – я смотрю на него коварным взглядом, – Заводи свою предательскую тарантайку…
И правда, домой нам лучше поторопиться… Только байк так и лежит у забора, потому что мы опять слишком сильно заняты друг другом.
– Может, твое письмо не случайно попалось мне так вовремя? – выдыхаю в его приоткрытый рот и слегка прикусываю нижнюю губу, – Мне так плохо было, а тут как будто специально…
– Угу, – мурчит Скворец и снова смущается.
– Только мы увиделись не вечером, а на следующее утро…
– Нет, всё там было правильно… Я пришел вечером, но ты спала.
– Мне снилось, что мы целовались, – говорю загадочно.
– Тебе не снилось, сучара… Ну все, пожалуйста, поехали, скорее, пока я не потащил тебя в кусты!
