Текст книги "Дверь в мансарду"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Она уже знала.

– Мне сообщил инспектор Квин, – просто пояснила она. И хотя девушка тщательно попудрилась, ее веки распухли и покраснели.

– Она умерла, Эва, – проговорил доктор. – Умерла.

– Я знаю, папа. Бедный, бедный ты мой.

Эллери решительным шагом направился к ближайшему газетному киоску и обратился к щеголевато одетому, маленькому, седому старичку:

– Что это тебе взбрело в голову?

– Неужели ты думал, что тебе удастся нас провести? Мы установили слежку и за девушкой Макклур, и за Терри с того самого понедельника. Так что они у нас на хвосте. И мне было известно о твоей поездке в Филадельфию еще рано утром, до того как вы сели в поезд.

Эллери покраснел:

– Но мы там ничего не выяснили. Может быть, это прольет бальзам на твое уязвленное самолюбие.

– Мне и это известно. Пойдем-ка со мной.

Эллери послушно, но и не скрывая злобы, последовал за отцом. Он не любил тайн. Они ему никогда не нравились и нарушали свойственное ему чувство интеллектуального равновесия. Вот почему он всегда с таким интересом раскрывал преступления… А в этом деле уж слишком много тайн. Вместо того чтобы постепенно разматываться, клубок все запутывался и увеличивался. Кое-что, впрочем, удалось выяснить: доктор Макклур рассчитывал увидеть живую Эстер Лейт Макклур, и последняя, тайно теплившаяся надежда умерла в его душе вместе с новостями о ее смерти. А вот Терри Ринг на это вовсе не надеялся и, вероятно, знал, что она покончила с собой. Да, он уже давно знал о ее самоубийстве. И Эллери даже был способен объяснить затянувшееся молчание Терри. Но этого было недостаточно. Недостаточно.

– Теперь, просто для разнообразия, мы можем поговорить с тобой как разумные люди, – произнес инспектор, остановившись у скамейки.

– Ведь правда, наконец, обнаружилась.

– И такая страшная правда, – улыбнулся доктор Макклур.

Улыбка у него была пугающая.

– Мне жаль, доктор. Для вас это, должно быть, тяжелейший удар.

Инспектор сел и достал из табакерки большую понюшку.

– Вы опознали ее труп?

– Да, это Эстер. Я не видел ее семнадцать лет, но это она. Я узнал бы ее при любых обстоятельствах.

– В этом я не сомневаюсь. Привет, Терри! Понимаешь ли, полиция Филадельфии сначала не могла установить, чей это труп, когда ее нашли мертвой в понедельник вечером, в результате отравления синильной кислотой.

– В понедельник вечером, – чуть слышно повторила Эва.

– …не было никаких данных для опознания ее личности. Она сняла комнату и, конечно, назвала хозяйке вымышленные имя и адрес. Полиция попыталась связаться с кем-нибудь, знавшим это имя и адрес, но вскоре выяснила, что все данные – чистая липа. Она даже указала улицу – Филадельфия-стрит, а такой улицы вообще никогда не было.

– А в котором часу ее обнаружили в понедельник? – нахмурился Эллери. – Этот проклятый бюрократ в Филадельфии не дал мне никакой информации.

– После полуночи. Хозяйка меблированных комнат что-то заподозрила. Подробности мне неизвестны. И когда из Нью-Йорка пришло описание – блондинка со светлой кожей, около сорока семи лет, рост примерно сто семьдесят – сто семьдесят три сантиметра, вес от шестидесяти до семидесяти килограммов, а правая нога короче левой, – они, наконец, проверили записи из моргов и связали это описание с женщиной-самоубийцей из меблированной комнаты. Однако сообщили нам лишь вчера поздно вечером.

Инспектор вздохнул:

– Я отправил туда сержанта Вели за оригиналом ее предсмертной записки.

– Предсмертной записки?! – воскликнул доктор Макклур.

– Какой предсмертной записки? – насторожился Эллери.

– У нее в руке была сжата записка. Эстер лежала под одеялом и уже успела похолодеть.

– Она написала записку? – недоверчиво пробормотал Терри. Но никто, кроме Эллери, его не услышал.

Инспектор Квин растерянно пригладил усы.

– Знаете, мисс Макклур, не могу даже выразить вам, как мне жаль. И я прекрасно понимаю, что это для вас значит.

Эва медленно повернулась к нему.

– Но видите ли, нет худа без добра. А для вас суть добра в том, что загадку убийства Карен Лейт наконец-то удалось разрешить.

Доктор Макклур вскочил со скамейки.

– Загадку убийства Карен Лейт?

– Простите, доктор. В записке, написанной ею перед самоубийством, Эстер Макклур призналась в убийстве своей сестры.

– Я этому не верю! – крикнула Эва.

Инспектор достал из кармана сложенный лист бумаги и развернул его.

– Мне продиктовали текст по телефону прошлым вечером. Хотите прочесть?

Эва схватила записку, но доктор Макклур тут же вырвал бумагу из ее дрожащих, слабых пальцев. Они прочли записку вместе, в полном молчании. Затем доктор передал ее Эллери.

Терри Ринг заглянул Эллери через плечо и тоже, с жадным интересом, прочел записку.

Несмотря на официальный бланк Главного полицейского управления и аккуратный почерк дежурного, записавшего текст под диктовку инспектора Квина, в содержании письма чувствовались глубокая усталость и душевный надлом автора.

«Тому, кто найдет меня.

Я не могу покинуть этот мир, не высказав всего, что думаю и ощущаю.

Я уже стала своим собственным судьей. И сейчас стану своим собственным палачом. Я отняла чужую жизнь и взамен отдаю свою.

Дорогая моя дочь, прости меня. Поверь мне, милая, ты всегда была источником моего тайного счастья. Это гораздо больше, чем я могла бы тебе дать. Твоя мать – чудовище, и слава богу, что у этого чудовища хватило человечности скрыть от тебя свой постыдный секрет. Благословляю тебя, моя любимая.

Дорогой Джон. Я отравила Вашу жизнь. Я знаю, что когда-то давно Вы любили меня. Теперь Вы любите мою сестру и наши судьбы снова скрещиваются. Я видела, как зарождалось Ваше чувство, и была бессильна этому противостоять. Поэтому я сделала то, что в моем абсолютно беспомощном состоянии просто обязана сделать. Если бы только Вы тогда не уехали! Если бы Вы взяли ее с собой! Ведь Вы единственный, кто мог бы спасти жизнь моей сестры. Но с Вашим отъездом исчезла ее последняя опора в нашей бессмысленной судьбе и ее последняя надежда.

Боже, будь милостив к нашим душам – сестры и моей. Прощайте, Джон. Позаботьтесь о нашей дорогой девочке. Пусть тот, кто найдет эту записку, похоронит ее вместе со мной».

Эллери почувствовал, как Терри сжал его руку.

– Идите сюда.

Они отошли в сторону.

– Послушайте, – сердито произнес Терри. – Тут что-то не так. По-моему, мы все неправильно поняли.

– Что вы хотите сказать?

– Нет, конечно, она сама написала эту записку. Но она не убивала свою сестру!

– Откуда вам это известно?

Эллери перечитал письмо.

– А я вам говорю, что знаю. Да и как она могла убить? Как бы ей удалось выбраться из спальни Карен, если она это сделала? Допустим даже, что она вернулась из Филадельфии, прикончила ее, а потом снова уехала в эту дыру в Западном квартале и приняла там яд.

– Что же, – пробормотал Эллери. – Но ведь кто-то убил Карен Лейт, а значит, сумел выйти из спальни. Почему бы и не она?

Терри пристально посмотрел на него:

– Куда это вы клоните? Ваш старик считает, что дело раскрыто. Неужели вы собираетесь сообщить ему о задвижке на двери?

Эллери ничего не ответил и в третий раз перечитал письмо. Терри продолжал холодно и настороженно смотреть на него и явно что-то прикидывал.

Затем до них донесся голос инспектора:

– О чем это вы тут шепчетесь?

– Да так, обсуждаем записку, – мгновенно откликнулся Эллери. И сунул бумагу себе в карман.

– Любопытная вещь, – задумчиво проговорил инспектор. – Целых девять лет она позволяла этой Лейт держать себя взаперти, а потом вдруг взяла и сорвалась. Отчего она так долго ждала? Мне кажется, она окончательно свихнулась.

– Так оно и бывает, – отозвался Терри. – Что-то с нею внезапно приключилось. Уж тут ничего не поделаешь, папаша.

– Знаете, – помрачнел инспектор. – Мне пришлось поломать голову над этим делом. И странностей в нем хоть отбавляй. Почему Карен Лейт послала эту японку, Кинумэ, за почтовой бумагой вниз? Она ведь и сама могла подняться наверх, в мансарду, где полным-полно писчей бумаги.

Лицо загорелого молодого человека превратилось в каменную маску. Но потом он засмеялся и беспечно ответил инспектору:

– Да бросьте вы попусту рассуждать, папаша! Тоже мне удовольствие! Какая разница! Убийца теперь нашелся. Так что давайте садитесь и пишите рапорт вашему начальству.

– Ну не знаю, не знаю, – усомнился инспектор. – Я лишь сейчас понял, что меня тревожило. Ладно, это легко проверить. Мы ее спросили.

– Папа… – начал Эллери.

Но инспектор уже направился к скамейке. Терри быстро произнес:

– Я еду.

– Куда?

– В дом Лейт. Нужно опередить инспектора и повидаться с японкой. Пустите меня.

– Ничего подобного вы не сделаете, – возразил Эллери. – Не будьте ослом, Терри. Вы можете испортить дело, невзначай выдать себя, и тогда все всплывет наружу.

– Да пустите же меня, наконец!

– Нет.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Что на вас обоих нашло? – стал допытываться инспектор.

Они повернулись и увидели, что старик, Эва и доктор Макклур остановились у них за спиной.

– Когда-нибудь я сверну нос вашему недотепе сынку! – холодно заявил Терри и, скорчив гримасу, снова посмотрел на Эллери: – Он мне еще указывать вздумал…

– Прекрати, – раздраженно бросил ему старик. – Как же ты мне надоел! Идем, Эллери. Макклуры тоже пойдут с нами.

– Послушайте, Эва, мой вам совет: не ходите туда, – обратился к ней Терри и преградил девушке дорогу. – А не то опять попадетесь в ловушку. Почему бы вам не отправиться домой, и…

– Нет, – устало возразила Эва. – Я хочу забрать оттуда… кое-какие мамины вещи.

– А кто вам мешает сделать это завтра?

– Ринг, – послышался голос доктора Макклура.

– Но…

– Пожалуйста, дайте мне пройти, – жестко проговорила Эва.

Терри опустил руки и пожал плечами.

Глава 20

Дверь в доме на Вашингтон-сквер им открыла белая служанка О'Мара. Лицо у нее по-прежнему было угрюмым, а глуповатые глаза гневно поблескивали.

– Ну, сколько еще вы намерены меня здесь держать? – сразу напустилась она на инспектора. – Вы не имеете права меня задерживать. Вот и мой дружок это говорит, а он служит у адвоката. И кто мне заплатит жалованье? А? Что же вы не отвечаете?

– Попридержи-ка лучше язык, – спокойно остановил ее инспектор. – Тебя скоро отпустят, если не будешь нам грубить.

– Я выплачу девушке ее жалованье, – предложил доктор Макклур.

– Ну, тогда все в порядке, – обрадовалась она и улыбнулась доктору.

– А где Кинумэ? – поинтересовался инспектор.

– Да где-то рядом.

Они молча поднялись и увидели, что сыщик Риттер дремлет на кушетке в гостиной.

– Где японка, Риттер?

– А, что? Мне она не попадалась, инспектор.

– Так ступай и поищи ее.

Риттер, позевывая, удалился, а Эва робкими шагами двинулась к спальне. Инспектор добродушно заметил:

– Не волнуйтесь, все будет хорошо, мисс Макклур. Можете подняться наверх, если хотите.

– Я пойду с вами, – заявил Терри.

– Я бы предпочла пойти туда одна, Терри.

Эва скрылась за дверью, ведущей на лестницу, к мансарде.

Они слышали, как она неторопливо, но решительно начала взбираться по ступенькам.

– Бедная девочка, – пожалел ее инспектор. – Ей и правда тяжело досталось, доктор. Если мы можем чем-нибудь помочь…

Доктор Макклур подошел к окну, выглянул в сад.

– Инспектор, какие будут распоряжения по поводу тела Эстер?

– Закону от нее больше ничего не требуется, доктор.

– Тогда я возьму на себя организацию ее похорон. – Он помедлил. – И конечно, похорон Карен тоже.

– Да, разумеется. О, входи, Кинумэ.

Японка боязливо остановилась в дверях, и ее раскосые глаза сверкнули, оценивая обстановку. Фигура Риттера виднелась сзади, преграждая ей выход.

– Одну минутку, инспектор.

Доктор Макклур приблизился к Кинумэ и взял ее за сморщенные желтые руки.

– Кинумэ…

– Ло, доктор Маккло, – пролепетала она.

– Нам уже все известно о Карен, Кинумэ, – ласково проговорил он. – И об Эстер.

Она с испугом поглядела на него:

– Эстер. Она умерла. Эстер давно умерла в больсой воде.

– Нет, Кинумэ. Ты же знаешь, что это не так. Ты знаешь, что Эстер жила в маленькой комнате, наверху. Ты сама видишь, что лгать сейчас бесполезно.

– Эстер умерла, – упрямо твердила Кинумэ:

– Да, Кинумэ. Эстер умерла. Но она умерла лишь несколько дней назад. Полицейские нашли ее тело в другом городе, недалеко отсюда. Ты поняла?

Какое-то время старушка с ужасом смотрела ему в глаза, а потом горько зарыдала.

– Тебе больше не нужно лгать ради кого бы то ни было, – продолжал бормотать доктор.

Она по-прежнему плакала.

– Кинумэ, у тебя осталась только Эва. Только Эва. Тебе ясно, Кинумэ? Одна только Эва.

Но старушка была слишком поглощена своим горем и не смогла уловить тонкий намек западного человека. Она лишь тихонько причитала:

– Мисси умерла. Эстер умерла. Что теперь будет с Кинумэ?

– Бесполезно, – шепнул Терри на ухо Эллери, – До нее ничего не дошло.

А вот инспектор явно одобрял поведение доктора и сиял от удовольствия. Он разрешил Макклуру усадить Кинумэ на кушетку. Она села и, не помня себя от горя, принялась раскачиваться взад-вперед.

– Не беспокойся о будущем, Кинумэ, – утешал ее доктор. – Ты ведь хочешь остаться с Эвой и заботиться о ней?

Кинумэ внезапно кивнула сквозь слезы:

– Кинумэ заботилась о матери Эвы. Теперь Кинумэ позаботится о Эве.

– Ты будешь ее защищать, – шепотом внушал ей доктор. – Ты ничем ее не обидишь и ничего дурного не сделаешь. Правда, Кинумэ?

– Я позабочусь о Эве, доктор Маккло.

Доктор выпрямился и вновь подошел к окну. Больше он ничего не мог поделать.

– Кинумэ, – обратился к ней Эллери, – это мисс Карен велела вам никому не говорить, что Эстер жива и находится тут, в доме?

– Мисси сказала не говорить, и я не говорила. А теперь мисси умерла, и Эстер тозе.

– Ты знаешь, кто убил мисси, Кинумэ? – пробормотал инспектор.

Она изумленно подняла заплаканные глаза:

– Убил? Кто убил мисси?

– Эстер.

Кинумэ слегка приоткрыла рот и окинула взглядом всех собравшихся. Было очевидно, что ее рассудок не выдержит очередного потрясения. Она вновь расплакалась.

Эва спустилась по лестнице и негромко проговорила, подойдя к двери:

– Я не могу… не могу ни к чему прикоснуться. Там такая мертвая тишина. Что же со мной случилось?

– Идите сюда, детка, – позвал ее Терри. – И не надо…

Но Эва уверенным шагом двинулась к Кинумэ, села рядом с нею и обняла плачущую японку:

– Не волнуйся, Кинумэ. Мы тебя никогда не бросим.

– Послушай, – сказал инспектор, устроившись на кушетке по другую сторону от старушки, – ты помнишь, что было в понедельник, Кинумэ? Когда мисс Карен послала тебя вниз за почтовой бумагой? Помнишь?

Она кивнула седой головой и спрятала лицо на груди у Эвы.

– Ты поняла, почему мисс Карен отправила тебя за бумагой? Ведь ей-то было известно, что наверху, в мансарде, много бумаги. Ты помнишь, Кинумэ? Она тебе что-нибудь сказала?

Кинумэ выпрямилась, и всем стало видно ее изможденное желтое лицо. Трое мужчин затаили дыхание. Теперь все зависело от ответа Кинумэ. Все.

– Мисси не могла идти в комнату Эстер, – сказала Кинумэ.

Итак, они проиграли. А их усилия ни к чему не привели. Эва застыла на кушетке, словно каменная статуя, и скрестила руки. Она уже чувствовала себя узницей, ожидающей смертного приговора.

– Она не могла туда пройти? – озадаченно переспросил инспектор и больше не проронил ни слова. Он поглядел на присутствующих. Все они тоже напряженно молчали. Терри Ринг, казалось, перестал дышать. Доктор Макклур был похож на мертвеца. Эллери стих и сосредоточился. А Эва Макклур смирилась с неизбежным.

Инспектор начал с силой трясти японку за руку.

– Как это она не могла пройти в комнату Эстер? Скажи мне, Кинумэ? Почему она не могла пройти? Ведь дверь была открыта. Разве не так?

Но бедная Кинумэ оставалась глуха к обертонам, хотя в воздухе буквально витала мысль: «Да ответь, что дверь была открыта. Ответь, что она была открыта». Однако японка никак не воспринимала ее. Кинумэ снова стала раскачиваться взад-вперед и проговорила:

– Дверь заело. Мы не смогли открыть.

– Какую дверь? Покажи мне!

Кинумэ поспешно поднялась, как будто желая продемонстрировать им свою покорность, и шагнула к двери спальни, ведущей наверх, в мансарду. Она ткнула сморщенным пальцем в задвижку, и для Эвы, точно приросшей к кушетке, ее жест был равносилен нажатию кнопки электрического стула. На этот раз, обреченно подумала она, никакого чуда не произойдет и никто не вмешается. Это и правда конец.

Инспектор Квин глубоко вздохнул:

– Значит, ее крепко заело? И вы никак не могли сдвинуть с места эту маленькую задвижку?

– Да, да, ее заело, – кивнув, повторила Кинумэ. – Мисси пыталась открыть – не могла. Кинумэ пыталась – не могла. Мы пробовали, пробовали, но нет столько сил. Мисси сходила с ума. Она сказала: Кинумэ, иди вниз, принеси почтовую бумагу. Мисси хочет писать письмо. И Кинумэ посла.

– Это было перед самым приходом мисс Эвы, не так ли?

– Потом пришла Эва. Скоро. Когда Кинумэ принесла бумагу.

– Да, теперь я понял, – отозвался инспектор и опять вздохнул.

«И я тоже поняла, – решила Эва. – Наконец-то он узнал правду. Сейчас уже не важно, что написала моя мать. Главное, он добрался до меня».

Инспектор поглядел на Эву, и ей почудилось, будто он пристально и безжалостно изучает ее тысячью глаз, стоя у двери спальни.

– Выходит, вы все же прокатили меня на карусели, дорогая дамочка, – заявил инспектор. – Но будьте уверены, это последний круг. Да и ваш тоже.

– Послушайте, инспектор, – в отчаянии перебил его Терри. – Она все перепутала.

– Да уж, верно, здесь многое перепутано, и весьма основательно. Ваша мать не убивала Карен Лейт, мисс Макклур. Перед преступлением дверь наверх, в мансарду, была заперта. И никто не смог бы ее открыть или выйти через нее из спальни. Ведь Карен Лейт никому не разрешала пользоваться этим выходом. А окна забраны решетками, и в них тоже никто бы не смог пролезть. И по вашим словам, никто не проходил через гостиную. Как же вашей матери удалось бы ее убить? Нет, она не смогла бы. А вот вы смогли. Вы и убили вашу тетку.

– Я уже так часто говорила, что мне незачем это повторять, – еле слышно проговорила Эва. – Но скажу в последний раз: нет, я не убивала Карен.

– Ладно. – Инспектор посмотрел на Терри: – Вот что, ловкий и неуязвимый мистер Ринг. Я хорошенько подумал и, кажется, понял ваш план. Я знаю, к чему вы стремились. Вы отодвинули задвижку на двери после преступления, прямо перед приходом Гилфойла. Если двум женщинам это не удалось, то, должно быть, мисс Макклур также не сумела бы. А значит, это сделал ты. Разыграл сцену побега несуществующего убийцы. Ты же прекрасно знал, что только девушка могла убить Карен Лейт.

– Прошу вас. Пожалуйста. Вы должны… – взмолилась Эва.

– Молчите, Эва! – потребовал Терри. – Держите язык за зубами. Пусть себе бредит.

– Ну а что касается этой женщины, Эстер, то теперь мне ясна моя ошибка. Стойте на месте, Ринг. Риттер, постереги его. Она прикрывала свою дочь и взяла на себя ее преступление, признавшись в нем. Но ни слова правды в ее признании нет, потому что она просто не могла убить свою сестру. Ну никак не могла.

И тут, в этой леденящей атмосфере, в соседней комнате, на письменном столе Карен Лейт, раздался телефонный звонок. Он повторился. Инспектор напоследок предупредил: «Стереги их, Риттер» – и скрылся в спальне.

– Алло… А, Томас? Ты где? Ну, значит, ты меня отыскал! Что ты хочешь?

Инспектор слушал долго и внимательно. А потом, ничего больше не ответив, повесил трубку и вернулся в гостиную.

– Это звонил сержант Вели, – медленно пояснил он. – Вели только что приехал из Филадельфии. И его новости развеяли последние сомнения. Судя по тому, что он сказал, я неверно определил мотив признания Эстер в ее мнимом преступлении. Нужно только прояснить одну подробность. Она не прикрывала свою дочь, ведь в таком случае ей нужно было знать, что Карен Лейт убита. А она этого не знала, да и знать не могла. Ее слова относительно «спасения жизни моей сестры», должно быть, имеют совсем другой смысл.

– А что там выяснил Вели? – резким тоном поинтересовался Эллери.

– Эстер Лейт Макклур умерла за сорок восемь часов до того, как нашли ее труп! Она покончила жизнь самоубийством вечером в субботу! А Карен Лейт убили в понедельник. Отсюда следует, что ваша мать, мисс Макклур, ни в чем не повинна. Но вот вы виновны в убийстве Карен Лейт, черт бы вас побрал!

Эва бросила на него дикий взгляд, крикнула, спрыгнула с кушетки и пробежала мимо Риттера в холл. Они услышали стук ее каблуков по лестнице, и через какую-то секунду, когда никто из них еще не успел пошевелиться, внизу хлопнула дверь. Этот звук сопровождался всхлипами и прерывистыми вздохами девушки.

– Эва, – простонал доктор Макклур и опустился на кушетку.

Инспектор что-то выкрикнул, и Риттер, открыв рот, наконец, засуетился, бросился в погоню. Но в дверях он столкнулся с Терри Рингом. Завязалась драка. Риттер упал и заорал от боли.

– Я привезу ее, папаша, – уверенно пообещал Терри Ринг. Инспектор Квин увидел зажатый в его руке пистолет 38-го калибра и застыл на месте. Риттер распластался на полу и тоже предпочел не двигаться. – Я ее обязательно найду. Всегда хотел быть копом.

Когда до них дошла суть его слов, Терри уже не было в комнате. Он устремился вслед за Эвой и, подобно ей, с размаху хлопнул дверью. Но ключ остался со стороны гостиной.

А затем случилось нечто невероятное. Все забыли о маленькой Кинумэ, которая тем временем бесшумно подкралась к двери, – столь бесшумно, что они могли только раскрыть рот от изумления, – повернула ключ в замке и на цыпочках подошла к окну. Кинумэ швырнула ключ в сад через железную решетку под самым носом у инспектора Квина.

– Черт бы тебя побрал, проклятая! – закричал на нее инспектор, когда снова обрел дар речи. Он заметался по гостиной и начал, странно пританцовывая, колотить кулаками по шее Риттера. – Ну, они у меня еще получат! Я им покажу! Это заговор, это… А ты, дурья башка, осел, сапожник! – Он схватил Риттера за шиворот. – Ломай дверь!

Риттер с трудом поднялся на ноги и несколько раз ударил по дверным доскам, не добившись никакого результата.

– Говоришь, они улизнули? Сбежали? Ну, от нас не удерут! Виселица по ним давно плачет.

Старик направился в спальню.

– Что вы намерены делать? – спросил доктор Макклур.

– Я сейчас выпишу ордер на их арест, – громогласно объявил инспектор. – По обвинению в убийстве и в соучастии в убийстве. Вот что я намерен делать!