Текст книги "Дверь в мансарду"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Терри недоуменно нахмурился.

– И вот что у нас получается, – продолжил инспектор. – На половинке ножниц остались отпечатки пальцев девушки. Носовой платок с пятнами крови тоже ее. И вдобавок нет никаких оснований полагать, что Эстер Лейт вообще была дома во время убийства Карен. Нет, Терри, по-твоему никак не выходит. – Он сделал паузу. – Но ты вроде бы сказал, что знаешь, где Эстер? Я это запомню.

– Не видать всех денежек как своих ушей?! – усмехнулся Терри. – Папаша, ты совсем спятил? Как же Эва может их получить? Ведь они достанутся только близким родственникам.

В разговор неожиданно вмешался доктор Скотт, неуверенно спросивший:

– Инспектор Квин, какой мотив вы подразумевали? Я имею в виду, неужели моя невеста совершила преступление из-за денег?

– Да, из-за денег, – ответил инспектор, размахивая ордером на арест. – И желая отомстить.

– Папа, ты слышишь, что он говорит? – не выдержала Эва. – Я желала отомстить.

– Да бросьте вы комедию разыгрывать! – сурово осадил ее инспектор. – Доктор Макклур такой же ваш отец, как я.

– Вы… не отец… Эвы? – ошеломленно пробормотал доктор Скотт.

– Желая отомстить? – повторила Эва, и у нее опять подогнулись ноги.

– Да, желая отомстить Карен Лейт за все ее издевательства над Эстер, за то, что она заточила сестру в домашнюю тюрьму на целых девять лет, украла ее произведения, погубила ее жизнь, разрушила ее семью, сделала навеки несчастной.

– По-моему… – чуть слышно проговорила Эва, – По-моему, я сойду с ума, если мне не объяснят, что все это значит.

– Черт побери, да ей-то какое дело до того, как Карен Лейт поступила со своей сестрой?! – злобно напустился на инспектора Терри. – Что ты там плетешь, старый тупица?

– Какое дело? – откликнулся инспектор. – Ну не знаю, не знаю. Хотя думаю, ты бы тоже сорвался с катушек, если бы женщина вроде Карен Лейт поступила так с твоей родной матерью!

– С ее… матерью?! – воскликнул доктор Скотт.

– Да, доктор Скотт. Эстер Лейт Макклур – мать вашей невесты.

Эва вздохнула, а потом дико и страшно вскрикнула:

– Моя мать?! – Она пошатнулась.

Терри Ринг и Эллери Квин бросились к ней, но загорелый молодой человек успел первым подхватить девушку.

Часть четвертая

Глава 17

– Со мной все в порядке, – выдавила из себя Эва, легонько оттолкнув его. – Оставьте меня в покое! – Она откинулась на спинку стула.

– Уверяю вас, Эва ничего об этом не знала, – пояснил доктор Макклур инспектору Квину. – Я скрывал от нее…

Но по выражению глаз инспектора было понятно, что он не поверил доктору, который в отчаянии махнул рукой.

– Эва, Эва, милая!

– Вы сказали, она моя мать? – переспросила Эва, с изумлением глядя на инспектора. Казалось, ей удалось успокоиться.

Однако доктор Макклур видел, какой ужас застыл в ее глазах. Недолго думая, он отпихнул доктора Скотта, беспомощно стоявшего рядом с Эвой, взял ее за локоть и подвел к кожаному дивану инспектора.

– Принесите воды.

Терри сбегал куда-то и мгновенно вернулся с бумажным стаканчиком, полным холодной воды. Доктор Макклур начал растирать руки и ноги Эвы, смочил ее губы. Но боль так и не покинула ее глаза.

– Прости меня, – заплакала Эва, спрятав лицо на груди доктора.

– Успокойся, милая, все хорошо. Это я виноват, что так долго тебе не говорил. Ну, поплачь, моя дорогая.

– Но он сказал… Выходит, Карен – моя тетка. А ты – мой дядя. А она… она – моя мать?

– Не думал я, что ты об этом узнаешь. А когда мне стало известно о ее смерти, разве можно было догадаться, милая? Вот я и решил не раскрывать тебе тайну. Тогда мне казалось, это мудрый выход.

– О, папа! Моя родная мать!

Доктор Макклур явно сумел взять себя в руки. Эллери даже заключил, что он гораздо спокойнее, чем в тот роковой понедельник, на борту «Пантии». Его плечи распрямились, словно он сбросил непосильную ношу.

– Выпей воды, дорогая.

– Все это очень мило и трогательно, – заметил инспектор. – Но боюсь, мне придется попросить…

Доктор Макклур окинул его суровым взглядом. Инспектор прикусил кончик своих седых усов и сел.

– Наверное, ты сейчас желаешь узнать всю историю с самого начала, – проговорил доктор, пригладив волосы Эвы. – Да, она действительно твоя родная мать и просто замечательная женщина. Очень одаренная и красивая. Самая обаятельная из всех, с кем мне довелось встречаться.

– Я хочу к ней. Я хочу ее видеть, – прошептала сквозь слезы Эва.

– Мы найдем ее, непременно найдем. А пока полежи.

Доктор уложил девушку на диван и принялся расхаживать взад-вперед по кабинету.

– Я никогда не забуду телеграмму, в которой сообщалось о твоем рождении. Ее послал Флойд, он был безумно счастлив и горд. Это случилось в 1916 году, в год смерти твоего деда, Хью Лейта. А еще через два года произошла трагедия с Флойдом, и у твоей матери началась душевная болезнь. Впрочем, мы тогда полагали, что это лишь нервный срыв и она быстро оправится. Карен, – его лицо помрачнело, – написала мне, и я тут же выехал в Японию, бросив все дела. Это было в конце 1918 года, вскоре после заключения перемирия.

Эва лежала на диване и видела на потолке образ своей матери. «Как странно рисовать мысленный портрет незнакомого человека, – мелькнуло у нее в голове. – Да еще в тот момент, когда ты…» Однако на потолке отчетливо проступил силуэт высокой, статной женщины с густыми пепельно-светлыми волосами, конечно, очень красивой, и ее не портила даже слегка волочащаяся нога. Образ показался Эве очень ясным…

– Эстер поместили в клинику. После гибели Флойда ее нервы совершенно расшатались. На какое-то время она вообще лишилась рассудка. Но потом разум поборол болезнь. Однако этот тяжелый приступ не прошел бесследно. Она изменилась и утратила… не знаю, как бы это точнее определить… интерес к жизни, что ли.

– А она помнила о случившемся? – спросил Эллери.

– Да она ни о чем другом и не думала. Я понял, что страх и сознание вины за гибель Флойда будут терзать ее до последних дней. Она всегда была очень чувствительной и ранимой, настоящим комком нервов. А в те годы писала стихи и ее считали многообещающей поэтессой.

– Но почему она не могла отделаться от этих гнетущих мыслей, доктор? Почему у нее был так силен комплекс вины?

– Я уже упоминал, что произошедшее было тщательно расследовано. Флойд был убит по чистой случайности. Но что-то от меня постоянно ускользало, и я никак не мог понять, что именно. До сих пор не знаю, в чем тут причина. Я не сумел ей помочь. А ее это сломило.

– Что вы имеете в виду?

– Да, я не мог ей помочь, – повторил доктор. – Такое впечатление, будто на нее воздействовала некая зловещая, разрушительная сила и не давала ей возможности выздороветь, бередила рану и не оставляла в покое.

Бедняжка, подумала Эва, бедняжка. Она всегда завидовала своим подругам, имеющим матерей, пусть даже эти матери были вульгарными, тщеславными и пустыми. Но они любили своих дочерей и заботились о них, что с избытком перекрывало их вульгарность, пустоту и тщеславие. Глаза Эвы снова наполнились слезами. А теперь, когда ее мать вот-вот может к ней вернуться, что ее ждет? Скандал. Арест. И наверное, суд…

– Я остался в Японии и пробыл там, пока позволяли мои дела. Карен… поддерживала меня. Она сказала, что сейчас, после смерти отца, ей нужно начать работать и самой ухаживать за Эстер. Ведь ее сестре требовалось внимание и кто-то должен был постоянно с ней находиться. Эстер была в ужасном состоянии: казалось, что жизнь утратила для нее смысл. Вряд ли она сумела бы воспитать ребенка. Могу поручиться, – воскликнул доктор Макклур и взмахнул кулаком, – что именно тогда в голове Карен и зародился этот дьявольский план! Но откуда мне было знать? – добавил он упавшим голосом.

Инспектор неуверенно заерзал на стуле. Он заметил, что Морел воспользовался всеобщим замешательством и успел убежать. Все пошло кувырком, сердито подумал он и прикусил губу.

Доктор Макклур наклонился к Эве и ласково пояснил:

– Это Карен предложила мне увезти тебя сюда, милая, и удочерить. Тебе тогда не было и трех лет – маленькое худенькое существо с длинными локонами. Конечно, я понял, что ты ничего не помнишь. И согласился. Надо было оформить все законным путем, и, к моему глубочайшему удивлению, Эстер поставила свою подпись. Она даже настаивала, чтобы ее лишили материнских прав. Ей хотелось лишь одного – чтобы я поскорее увез тебя в Америку. – После небольшой паузы доктор завершил свой рассказ: – Вот, собственно, и все.

Да, вот и все. Эва по-прежнему смотрела вверх, на потолок. И впервые ощутила жгучий, насквозь пронизывающий душу стыд. Эва Макклур – убийца. И ее мать тоже… Начнут говорить, что это у нее наследственное. Кто-нибудь скажет, что убийство и жажда мести у них в крови, в крови Эстер и ее дочери. Как теперь смотреть людям в глаза? Как взглянуть в лицо Дику?

Она медленно повернула голову. Дик стоял у двери кабинета, переминаясь с ноги на ногу. И выглядел так, словно проглотил какую-то гадость, не сумев ее вовремя выплюнуть. До Эвы внезапно дошло, что ее жених даже не попытался ее успокоить. Он вообще ничего не делал, ровным счетом ничего. Как будто онемел и оглох. И похоже, размышлял только о себе, а вернее, о том, как бы ему отсюда вырваться, не вызвав подозрений.

– Дик, почему ты не уходишь? Ведь у тебя работа, больница… – произнесла она, наблюдая за ним, совсем как доктор Макклур, следивший в лаборатории за поведением морской свинки, которой сделали инъекцию. Однажды Эва присутствовала при таком эксперименте.

Но доктор Скотт резко возразил:

– Не говори глупостей, Эва. Сейчас, когда над тобой нависло это безумное обвинение… – Он подошел к ней, нагнулся и поцеловал в щеку. Она ощутила холод его губ.

«Да, вот и все, – продолжала размышлять Эва. – Я расплакалась на этом диване, на глазах у мужчин, точно подопытное животное на столе у вивисектора». Она внезапно вытянулась, села и со стуком опустила ноги на пол.

– Вы меня не запугаете! – злобно крикнула Эва, повернувшись к инспектору, хотя все последнее время он молчал. – Да, раньше я вела себя как испуганный ребенок. Но я вас больше не боюсь. Я не убивала Карен Лейт. Я не знала, что моя мать жива… Я даже не знала, кто моя мать. И вполне разумно объяснила вам про отпечатки пальцев и носовой платок. Почему вы ко мне так несправедливы?

– Молодец, детка, так ему и надо! – улыбнулся Терри. – Скажите этому старому бабуину, какого черта он к вам прицепился!

– А вы тоже хороши, – с презрением заметила Эва. – Если вам известно, где моя мать, то почему вы ни слова не говорите? Отведите меня к ней, немедленно!

Терри виновато моргнул.

– Послушайте меня, детка, и успокойтесь. Я не утверждал, что мне известно, где она. Я лишь предположил…

– Почему вы не заставите его во всем признаться? – прикрикнула на инспектора Эва. – Женщин вы запугивать научились, а вот когда перед вами мужчина…

Терри схватил ее за руку:

– Послушайте, детка…

Она оттолкнула его и пристально поглядела на старика:

– А вы лучше поищите ее! Бог знает что с нею может случиться? Одна, в Нью-Йорке, впервые в жизни, после девяти лет заточения в мансарде…

Инспектор Квин кивнул стенографу.

– Ты записал, Муши? Ну ладно, – вздохнул он. – Позовите сюда Томаса Вели. Нам надо ее забрать.

Эва очень медленно расслаблялась и успокаивалась. Но постепенно ее возбуждение улеглось. Она неторопливо осмотрелась по сторонам: доктор Макклур, как и прежде, расхаживал по комнате, а доктор Скотт… Кстати, кто он такой? У Эвы создалось впечатление, будто она его никогда не видела. Стоит у окна, глядит на небо, кусает ногти… Терри Ринг хмурился и курил одну сигарету за другой, а Эллери Квин безучастно стоял на месте, словно статуэтка из оникса на столе инспектора Квина.

– Да, сэр, – ответил полицейский стенограф и встал из-за стола.

Но не успел он подойти к двери, как та распахнулась и на пороге появился высокий, худощавый, небритый мужчина в старомодном котелке и с дымящейся черной сигарой во рту.

– О, кого тут только нет! Целая компания, – проворчал помощник судмедэксперта доктор Сэмюэль Праути. – Здравствуйте, Квин. А, доктор Макклур! Мне искренне жаль, что все это… Слушай, Кью. У меня для тебя плохие новости.

– Плохие новости? Для меня? – удивился инспектор.

– Знаешь, эта половинка ножниц, ну, которая лежала у тебя в столе…

– Да? И что же?

– Так вот, Карен Лейт убита не ею.

* * *

Терри Ринг прервал затянувшееся молчание:

– И что еще вам об этом известно?

– Ты что, решил подшутить над стариком, Сэм? – спросил инспектор, пытаясь улыбнуться.

– Я же тебе говорю, – нетерпеливо отозвался Праути, – послушай, у меня мало времени, через двадцать минут я должен вернуться в морг. Так что болтать мне некогда. Но полагаю, что после первого отчета о вскрытии, полученного во вторник, мне нужно тебе объяснить.

– Да уж, я об этом давно догадался, – буркнул старик.

Терри Ринг подошел к доктору Праути и крепко пожал ему руку.

– Матросы уже на берегу!

Затем он приблизился к Эве и с усмешкой снова подвел ее к дивану.

– Садитесь, детка. Сейчас вам покажут шоу. Смотрите внимательно.

Растерянная Эва опустилась на диван. Мысли теснились в ее голове, и она смутно догадывалась, что эта пробудившаяся активность связана с мощными выбросами адреналина. Однако все казалось бессмысленным. Она постаралась сосредоточиться. Половинка ножниц… Отпечатки пальцев…

– Это моя вина, – признался Праути. – Я был занят и поручил вскрытие, ну, не важно кому. А это совсем неопытный молодой человек. И, кроме того, я полагал, что процедура окажется сугубо рутинной. Ведь никаких сомнений по поводу причины смерти не было.

Эллери подбежал к нему, схватил Праути за лацкан пиджака.

– Да не тяните вы так, Праути, а не то я вас задушу! Если Карен Лейт убита не этой половинкой ножниц, то чем же еще?

– Другой половинкой. И если вы дадите мне возможность…

Эллери стукнул кулаком по отцовскому письменному столу.

– Только не говорите мне, что рана ножницами должна была скрыть первую, меньшую рану, то есть замаскировать ее!

Заросшая черной щетиной и нуждающаяся в основательном бритье челюсть патологоанатома отвисла от изумления.

– Господи! Я и представить себе не мог… Праути, вам удастся это доказать? Вы уже определили яд?

– Яд? – недоуменно переспросил доктор Праути.

– Ну да. Я только вчера догадался. Долго обдумывал все дело, можно сказать, поворачивал его под разными углами. И в конце концов заподозрил Кинумэ. – Эллери заметно оживился. – Я вспомнил слова Карен Лейт о том, что старая японка родом с островов Лу-Чу. Тут же сверился с «Британской энциклопедией», случайно обнаружив, что большая часть этих островов, и особенно местность Амами-Ошима, буквально кишит ядовитыми змеями хабу и животные там погибают от их укусов.

– Как вы сказали – «ха…»? – со смехом переспросил Праути.

– Надеюсь, что это тримересурус и я правильно произнес латинское название. У них нет колец, гладкая голова, длина от полутора до двух метров, а их укусы приводят к мгновенной смерти. – Эллери тяжело вздохнул. – И что же, Праути, у нее на шее, под раной, оказались следы змеиных зубов?

Праути вынул изо рта сигару.

– Кью, что случилось с твоим сыном? Он что, свихнулся?

Эллери перестал улыбаться.

– Вы имеете в виду, что никакого змеиного укуса не было?

– Нет, не было!

– А я полагал… – жалко промямлил Квин-младший.

– И откуда вы взяли, будто ножевое ранение замаскировало другую, небольшую рану?

– Но когда я спросил вас…

Праути лишь махнул на него рукой.

– Знаешь, Кью, позвони сначала в психушку, пусть они заберут твоего сына, а потом покажи мне ту половинку ножниц.

Инспектор достал из ящика сверток с половинкой ножниц. Праути распаковал его.

– Хм!.. Выходит, я был прав.

Он швырнул на стол половинку ножниц и вынул из кармана маленькую коробочку. В ней на слое ваты поблескивало крохотное треугольное стальное лезвие.

– Я сам извлек его из горла умершей сегодня днем. Мой ассистент во вторник ухитрился его не заметить. – Он передал коробочку инспектору, и все столпились у стола.

– Кончик лезвия ножниц, – медленно проговорил старик. – Он сломался от удара. А кончик этого лезвия, – он поглядел на половинку ножниц на своем столе, – по-прежнему цел и на месте.

– Такой же кончик, как и у той половинки, не правда ли? – пробормотал Терри.

– А что ты думаешь, Эл?

– Тут и вопросов нет. Этот кусочек – отлетевший кончик второй, пропавшей половинки ножниц.

– В таком случае ты прав, Сэм, – мрачно констатировал инспектор. – Значит, Карен Лейт убили не той половинкой ножниц, что сейчас у меня.

– О'кей, детка!

Терри подбежал к Эве.

– Сегодня ночью вы будете спать в своей постели.

– А вы нашли вторую половинку? – осведомился Праути, двинувшись к двери.

– Нет!

– Ну ладно, вы уж на меня не злитесь. – Праути почесал подбородок. – Хм… доктор Макклур, мне перед вами неудобно. Не хочется, чтобы вы думали, будто подобные ошибки у нас в порядке вещей. Знаете, он просто неопытен. Как говорят, молодо-зелено.

Доктор Макклур рассеянно махнул рукой.

– Кстати, – полюбопытствовал Эллери, – что вы еще обнаружили, Праути? Я не видел вашего отчета.

– Да, ничего особенного. Коронарный тромбоз. Вы об этом знали, доктор? Вы ведь были ее врачом?

– Подозревал, – пробормотал доктор Макклур.

– Коронарный тромбоз? – повторил Эллери. – А я полагал, что этот вид сердечного заболевания встречается лишь у мужчин.

– У мужчин он чаще, – пояснил доктор Праути. – Но страдают им и женщины. У Карен Лейт был довольно запущенный тромбоз. Вот почему она так быстро умерла.

– Быстро? Да она мучилась по меньшей мере пятнадцать минут.

– Обычно при ранении горла живут по нескольку часов. Истекают кровью, а на это нужно время. Но со слабым сердцем, как правило, умирают в считанные минуты.

– А еще что?

– Ничего интересного. Анемия, вялость кишечника. Пожалуй, все. Теперь, не доверяя помощнику, я сам тщательно проверил результаты вскрытия. Ну, мне пора. До свидания, доктор! – И Праути ушел.

– Я никогда не говорил Карен о тромбозе, – вздохнул доктор Макклур. – Ее это только расстроило бы, а болезнь была не слишком серьезной. При ее образе жизни – без особых волнений и напряжения, окруженная заботой – она могла бы прожить еще много лет.

– Мне показалось, что она склонна к ипохондрии.

– Она никогда не обращалась к другим врачам. Короче, была идеальной пациенткой, – мрачно заметил доктор. – Советовалась со мной и следовала всем моим указаниям вплоть до мелочей. По-моему, у нее была четкая цель и ей хотелось жить, – с горечью заключил он.

– Кстати, как она представляла себе семейную жизнь? Мне это любопытно, потому что я не в силах понять, как она рассчитывала сохранить этот обман с Эстер?

– Карен мечтала о «современном браке». Отдельные квартиры, отдельные карьеры. Менять фамилию она не собиралась, ну и так далее. Я считал это капризом, феминистским вывертом в стиле Люси Стонер. Но теперь, – доктор Макклур нахмурился, – теперь я понимаю, зачем ей это было нужно. Так ей удалось бы продолжать свой обман. – Он не выдержал и внезапно взорвался: – Черт побери, как хитры женщины и как они могут одурачить мужчин!

«Или мужчины женщин», – подумала Эва и спокойно обратилась к доктору Скотту:

– По-моему, Дик, тебе пора на работу. Ведь на сегодня опасность миновала, не так ли, инспектор?

Старик взял ордер на арест, сложил его пополам и разорвал.

– Извините, пожалуйста, – произнес он. Но голос у него был сердитый, и никакого сожаления в нем не слышалось.

– Тогда, я думаю… – с трудом проговорил доктор Скотт, – я думаю, Эва, мне сейчас надо пойти. Я позвоню тебе вечером.

– Хорошо, – откликнулась она.

Когда он наклонился и снова поцеловал ее, Эва отвернулась. Он выпрямился, глуповато улыбнулся, и уголки его губ побелели. А потом удалился, не проронив больше ни слова.

– Вы тоже можете идти, – сообщил Эве инспектор. – Или нет, подождите минуточку. Мисс Макклур, вам, случайно, не попадалась на глаза в понедельник эта вторая половинка ножниц?

– Нет, инспектор. – Казалось, Эва пропустила его слова мимо ушей. Кольцо с бриллиантом в два карата начало жечь ее безымянный палец.

– А вам, мистер Ринг?

– Мне? – удивился Терри. – Нет, я тоже не видел.

– Она не могла лежать в одном из твоих карманов, когда я отпустил тебя в тот понедельник? – тоскливо осведомился инспектор. – А мне урок на будущее, никогда не… – Он не закончил фразу.

– Пошли, Эва! – с улыбкой проговорил Терри, взяв ее под руку. – Если мы сейчас отсюда не уберемся, эта старая точилка предъявит вам обвинение, будто вы содрали с него шкуру.