Текст книги "Сердца четырёх"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Эллери Квин
«Сердца четырёх»

Часть первая

Глава 1
БЛАГОСЛОВЕННАЯ ЗЕМЛЯ – ГОЛЛИВУД

Общеизвестный факт: всякий, кто проведет в Голливуде более шести недель, внезапно и непоправимо сходит с ума.

Мистер Эллери Квин сгреб за горлышко бутылку виски.

– За Голливуд, город чокнутых! Теперь уже до дна.

Он выхлестал, что там оставалось, и отшвырнул бутылку.

– Вот я в Калифорнии, никому не нужный и всеми забытый. Думаешь, мне плевать?

На лице Алана Кларка заиграла улыбка Моны Лизы. По этой улыбке вы всегда узнаете члена великого братства агентов Голливуда, – это улыбка мудреца, святого, циника, в общем, тонкого знатока человеческой природы.

– Ты в кинематографе новичок, – заметил Кларк. – Вы все такие поначалу. Тебя доводят до нужной кондиции. Тем, кто не выдерживает, дают пинка, и они с визгом катятся домой.

– Хочешь меня разозлить? Заткнись! – рыкнул Эллери. – Я вас, агентов, насквозь вижу.

– Да какого черта тебе надо? Ты в первую же неделю получил деньги!

– Я хочу работать, – ответил Эллери.

– Фу-у! – скривился агент. – В Голливуде не работают, а творят. Рембрандт начинал не с разрушения Сикстинской капеллы. И тебе нужно освоиться, понять, что к чему.

– Каким образом? Может, похоронить себя заживо в этом мавзолее? Кабинет называется, тьфу!

– Ну ладно, ладно, – примирительно произнес Кларк. – Почему бы тебе и не посидеть в этом кабинете? На хлебах-то «Магны». Чем плохо? Киностудия взяла тебя на жалованье и исправно платит шесть недель – думаешь, они там не знают, что делают?

– Это ты у меня спрашиваешь? – огрызнулся Эллери. – Хорошо, я отвечу. Нет, не знают!

– Квин, перед тем как приступить к сценарию, тебе надо понять, что такое кино. Проникнуться духом студии. Ты же не поденщик, а писатель, творческая натура. Так сказать, тростинка мыслящая.

– Чушь собачья. И оставь траву в покое.

Кларк улыбнулся и коснулся пальцами полей своей шляпы.

– Как все-таки приятно с тобой общаться!.. Ну хорошо, а куда тебе спешить? Ты же здесь неплохо заработаешь. У тебя светлая голова, идей полно. За это и платят в Голливуде. Ты им нужен.

– «Магна» заключила со мной шестинедельный контракт с возможностью продления. Шесть недель истекают сегодня, о возобновлении никто не вспомнил – обо мне здесь вообще забыли, и это значит, что я им нужен? Типично голливудская логика.

– Просто им не нравится контракт, который составила их нью-йоркская контора. Такое сплошь и рядом случается. Так что тебе предложат новый, вот увидишь.

– Меня сюда вытащили, чтобы придумать сюжет и написать диалоги для вестерна. Скажи, за эти шесть недель я что-нибудь сделал? Никто не обращает на меня ни малейшего внимания. Я даже ни разу не смог увидеться и поговорить с Жаком Батчером. А знаешь, сколько раз я пытался ему дозвониться?

– Наберись терпения. Батч – восходящая звезда Голливуда, а ты просто вши... ты просто очередной писатель.

– Какой к черту писатель, если я еще и строчки здесь не написал. Нет, сэр, мне пора домой. Складываю пожитки.

– Ну еще бы! – поддакнул агент. – Смотри не забудь свою дивную рубашку для поло. Я понимаю, что ты сейчас испытываешь. Ты прямо-таки нутром нас всех возненавидел. Ну как же: здесь даже лучшему другу доверять нельзя, стоит зазеваться, как он по твоей спине наверх и залезет. Искусством здесь и не пахнет, все мы прохвосты...

– Пожиратели себе подобных!

– Вот-вот. И в то же время ты учишься все это любить. Со всеми так происходит. – И Кларк опять изобразил улыбку всеведения. – Начнешь писать сценарии к фильмам и будешь грести деньги лопатой, что там твои детективы! Мой тебе совет, Квин: закрепись тут.

– Как я понял, инкубационный период здесь длится шесть недель, а после него становишься неизлечимо больным. Пока я в своем уме, надо срочно смываться.

– У тебя еще десять дней, чтобы взять билет на Нью-Йорк.

– Целых десять дней! – Эллери слегка передернуло. – Если бы не это дело с убийством Сперри, я бы уже давно был дома.

Кларк сделал стойку.

– Я так и знал, что Глюк присваивает себе чужое!

– Ох ты, я проболтался. Послушай, Алан, не распространяйся об этом деле. Я обещал инспектору Глюку...

Кларк скорчил гримасу отвращения:

– То есть ты вот так просто стоишь тут и сообщаешь мне, что раскусил дело Сперри, но у тебя не хватило ума заполнить своей физиономией первые страницы газет?

– Не больно-то и хотелось. Зачем мне это? Куда к черту подевались мои шиповки?

– Как «зачем»?! На деле Сперри ты мог бы ого как заработать. Написал бы собственный сценарий, и любая киностудия Голливуда примет тебя с распростертыми объятиями.

Агент замолк, и на его губах вновь заиграла улыбка Моны Лизы.

– Послушай, у меня возникла отличная идея, – сказал он.

– Не надо, Алан.

– Предоставь это мне. Гарантирую, что...

– Я же сказал, что обещал Глюку молчать!

– Ну и черт с вами. Я все равно как-нибудь разузнаю. А ты оставайся чистеньким белобрысым мальчуганом...

– Не смей!

– Думаю, следует начать с «Метро», – выпятив губу, пробормотал агент.

– Алан, я категорически против!

– А может, позвоню в «Парамаунт» и «Двадцатый век». Пусть они между собой перегрызутся. А эту «Магну» я приучу кормиться с моей руки.

Кларк хлопнул Квина по плечу:

– Ну, парень, я тебе обеспечу две с половиной тысячи баксов в неделю!

И в этот критический момент зазвонил телефон. Эллери кинулся к нему.

– Мистер Квин? – услышал он женский голос. – Минуту, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Батчер.

– Мистер кто? – переспросил Эллери.

– Мистер Батчер.

– Батчер?

– Батчер! – заорал Кларк. – Видишь! Ну, что я тебе говорил! Сам великий Батч! Где у тебя параллельный? О делах первым не начинают. Сначала проинтуичь, чего он хочет. Ну, парень, давай!

Он рванулся в спальню.

– Мистер Квин? – голос резкий, нервный, молодой. – Это Жак Батчер.

– Вы сказали: Жак Батчер? – промямлил Эллери.

– Четыре дня пытаюсь дозвониться вам в Нью-Йорк. В конце концов узнал в полицейском управлении у вашего отца, что вы в Голливуде. Как вы здесь оказались? Загляните сегодня ко мне.

– Как я... в Голливуде? – Эллери поперхнулся. – Простите, не понял.

– Я спрашиваю, почему вы оказались на Тихоокеанском побережье? В отпуск приехали?

– Извините. – Эллери заговорил четко и раздельно: – Вы Жак Батчер, исполнительный вице-президент киностудии «Магна», расположенной в Голливуде, штат Калифорния, Соединенные Штаты Америки? – Он перевел дух и добавил: – На планете Земля?

Молчание. Батчер прокашлялся.

– Простите, не понял.

– А может, вы большой шутник?

– Кто? Алло! Мистер Квин!

Снова пауза. Похоже, мистер Батчер порылся в бумагах.

– Я разговариваю с Эллери Квином, автором детективных рассказов? Черт возьми! Мадж, где ты? Проклятье! Ты что, соединила меня не с тем человеком?

– Постойте же! – сказал совершенно сбитый с толку Эллери. – Все в порядке, мистер Батчер, Мадж соединила вас с кем нужно, все верно. Просто за то время, что я торчу в Голливуде, у меня мозги заклинило. Не сразу схватываю. Я правильно понял – вы спросили, не отпуск ли я здесь провожу?

– Теперь я не улавливаю! – взвизгнул на грани перехода в ультразвук мистер Батчер. – Видимо, помехи на линии. Квин, как вы себя чувствуете? Вы здоровы?

– Я-а-а?! – Эллери чуть не лопнул от злости. – Отвратительно! Да я уже шесть недель как нанят твоей студией, а ты, законченный кретин, еще спрашиваешь, как я тут оказался и хорошо ли провожу свой отпуск!

– Что? – удивился режиссер. – Вы у нас уже шесть недель на жалованье? Мадж!

– И каждый день, кроме воскресений, я дважды в сутки, то есть семьдесят два раза, звонил тебе, но не получил хоть каких-нибудь ублюдочных извинений. А ты, тупица непроходимый, тем временем разыскиваешь меня в Нью-Йорке!

– Да что ты говоришь?! Но почему же мне об этом ничего не сказали?

– А теперь я сматываю удочки! – рычал Эллери. – Вы продержали меня в своем дурдоме полтора месяца – слышите? Я тут худел, глупел, подыхал с тоски – и всего-то в сотне футах от твоей конторы, а ты названивал мне в Нью-Йорк! – Эллери громыхал во всю мощь. – Так с ума сойти можно. Да я уже свихнулся! И знаете что, мистер Батчер? Я вижу, что вам на это плевать! А мне – вдвойне!

Квин в сердцах швырнул трубку. Кларк выбежал из спальни, довольно потирая руки.

– Прекрасно! Прекрасно! Ну вот все и образовалось. Мы в обойме!

– Уйди, – устало буркнул Эллери, но тут же спохватился: – Что ты сказал?

– Такого не было с момента последнего интервью Гарбо «Экрану», – сиял агент. – Сказать такое самому Батчу! Теперь мы своего добьемся. Пошли!

– Прямо сейчас? – Эллери приложил ладонь ко лбу.

– Потрясающий малый этот Батч. Величайший в кинематографе человек. Ты что, так ничего и не понял? Бери шляпу.

– Умоляю тебя. Куда нам надо идти?

– Естественно, к этому вундеркинду. Живей!

Довольный жизнью вообще и стремительным развитием событий в частности, Алан Кларк выбежал из комнаты. Эллери еще тупо посидел на месте, потом встряхнулся, придя в себя, загасил сигарету о подошву, взял шляпу и с надутым видом человека, которого никто не понимает и никогда не поймет, поплелся за агентом.

* * *

У каждой киностудии в Голливуде есть свой вундеркинд, но Жак Батчер, даже по признанию других вундеркиндов, был самым вундеркиндистым из всех.

Эта жемчужина занимала четырехкомнатное бунгало, расположенное в самом центре квартала «Магны». Не иначе, какой-то испанский архитектор дал волю полету фантазии, мелькнуло в голове Эллери Квина, когда он увидел этот дом – ярко-желтый, оштукатуренный и весь в арках, кружевах и башенках.

Короче, особняк впечатление на него произвел.

Интерьер кабинета второго секретаря был похож на женскую половину дворца восточного владыки. Разглядывая обитые шелком стены, Эллери покачивал головой: ну да, а сам султан сейчас, конечно, восседает на аметистовом троне с золотыми подушками и диктует двум наложницам. Алан Кларк заметно подрастерял свой энтузиазм, Эллери же, напротив, все больше наполнялся стальной решимостью.

– Мистер Батчер скоро примет вас, мистер Квин, – жалобно пропищала второй секретарь. – Присядьте, пожалуйста.

– Вы, надо полагать, и есть Мадж? – с оттенком холодной неприязни осведомился мистер Квин.

– Да, сэр.

– Что ж, я с удовольствием присяду, – сказал Эллери и опустился на стул.

Второй секретарь обиженно выпятила нижнюю губу, словно собиралась расплакаться.

– Может, нам лучше прийти завтра? – прошептал Кларк. – С таким настроением, как у тебя...

– Алан, позволь напомнить тебе, что это была твоя идея, – укоризненно заметил Эллери. – Я жажду этой встречи. Представляю себе его – под глазами мешки, одет как Роберт Тэйлор, а по бокам маникюрша и евнух.

– Давай в другое время. – Агент двинулся к двери. – Например, завтра.

– Сядь, родной, – ответил мистер Квин.

Кларк сел и принялся изучать свои ногти. Дверь открылась, и он вскочил. Но это оказался какой-то линялый тип без лица, судя по всему первый секретарь.

– Мистер Квин, прошу: мистер Батчер готов вас принять, – сообщил он.

Мистер Квин победительно улыбнулся. Первый секретарь еще больше побледнел, второй секретарь намеревалась упасть в обморок, Кларк вытер со лба пот.

– Как мило с его стороны, – пробормотал мистер Квин и шагнул во владения первого секретаря. – Да, именно так я себе это и представлял. Образец безвкусицы. Кстати, каков здесь этикет? При встрече надо приложиться к царственной руке вашего босса или достаточно будет глубокого поясного поклона?

– Пинок в зад – самое оно, камрад, – произнес кто-то покаянно.

Мистер Квин обернулся на голос. В дверном проеме стоял молодой человек, подняв в приветствии руку. На нем были потерявшие товарный вид брюки, открытые сандалии на босу ногу и расстегнутая у ворота рубашка в клетку. В руке он держал дымящуюся глиняную трубку, пальцы были выпачканы чернилами, а щеки покрывала трехдневная щетина.

– Я полагал... – начал мистер Квин.

– Бросьте, я, конечно, того стою, – прервал его Вундеркинд. – Ну что, будете меня ругать или мы сначала поговорим о делах?

Квин сглотнул.

– Вы и есть Батчер?

– Каюсь. Слушайте, это, конечно, была самая дурацкая штука из всего, что может случиться в Голливуде, но зато здесь столько красоток! – И он крепко пожал Эллери руку. – Привет, Кларк. Ты агент Квина?

– Да, мистер Батчер, – ответил Кларк. – Да, сэр.

– Тогда входите оба, – сказал Вундеркинд и пропустил их вперед. – Квин, не обращайте внимания на эту иллюзорную роскошь. Мне она и самому поперек горла. Этот особняк строил старина Зигмунд без перерыва на обед и отбросив все каноны. Но свою берлогу я постарался сделать приемлемой для работы. Входите же.

Эллери чуть было не сказал: «Да, сэр». Просто вошел. И онемел. Тут все было против правил!

Этот Батчер, зеленоглазый, рыжий, с мальчишеской улыбкой и с великолепным пренебрежением к одежде, – Батчер выглядел как вполне обычный человек. А ведь это было божество из божеств! И, судя по фасаду дома и по убранству приемной, всякий ожидал бы продолжения знойной восточной роскоши, с гобеленами, изразцами, драгоценным инкрустированным деревом. Однако в кабинете на окнах не было штор, стены облицованы простой сосной, большой стол, на котором виднелись царапины, оставленные туфлями для гольфа, и следы от сигарет, стоял в окружении глубоких, мягких кресел; по комнате там и сям высились стопки желтой бумаги с неразборчивыми каракулями, снятые на мимеографе копии сценариев, коробки с фильмами, по стенам висели фотографии; книги на полках явно прошли не через одни руки; на столе гордо возвышалась видавшая виды пишущая машинка. Рядом стоял набитый бутылками небольшой переносной бар.

– Надо было видеть, как я выдирал отсюда весь хлам! – сказал жизнерадостно Вундеркинд. – Ну, ребята, садитесь. Выпьете?

– Это не по правилам, – простонал мистер Квин, падая в кресло.

– Что такое?

– Он говорит, ему душно, – встрял Алан Кларк.

– После того, как с ним поступили, ничего удивительного, – сказал молодой человек и стал распахивать окна. – Квин, как насчет виски? Сразу станет хорошо.

– Лучше коньяку, – ответил мистер Квин слабым голосом.

– Коньяк! – Вундеркинд обрадовался. – Сразу видно, что вы не следите за своим здоровьем. Коньяк поначалу расширяет сосуды, но потом они резко сужаются. Квин, ты не боишься тромбоза? И тем не менее знаете, что я сейчас сделаю? Открою пару бутылок «Наполеона» стодвадцатипятилетней выдержки, я их храню себе на свадьбу. Но для друзей!..

Мистер Квин уже был не рад, что попросил коньяку. Пока метался между предубеждениями и Вундеркиндовой ухмылкой, искуситель взял бутылку и разлил золотистый напиток в пузатые рюмки. О, дивный аромат!

* * *

– Ну а... т'перь за т'бя, – после первой бутылки предложил мистер Квин.

– Н-нет, за тебя, – возразил мистер Батчер.

Солнце дружелюбно заглядывало в окна, кабинет режиссера киностудии «Магна» был сплошное дружелюбие, коньяк – чистое благословение для дружбы, и сами они к этому времени стали закадычными друзьями.

– Батчи, малыш, то б'ла моя вина, – покаянно твердил мистер Квин.

– Нет-нет, дружище Эл, этт... я виноват, – бил себя в грудь мистер Батчер.

Кларка Батчер уже выпроводил. Уходил он в тревоге, поскольку о методах работы Батчера в Голливуде слагались легенды, и Кларк, как совестливый агент, не хотел оставлять своего клиента наедине с этим магом.

Опасался он не напрасно – его клиент уже готов был умереть за дело «Магны».

– Батч, че ж эт я прр т'бя так думал? – со слезами на глазах произнес мистер Квин. – Я-то думал, ты ф-форменная, законченная гнида.

– А я и есть гнида, – ответил Батч. – Че ж удивляться, что люди думают, Голливуд – это дерьмо... Такой прокол! Я буду посмешищем. Все надо мной будут смеяться.

Мистер Квин схватил в горсть свою рюмку, встал и заявил:

– Покажи мне первого, кто засмеется, я ему врежу в морду!

– Ты настоящий друг.

– Батч, никто же не знает! Вот мы и Алан Кларк. А больше – никто! – Мистер Квин щелкнул пальцами. – Черт поб'ри, вот Кларк и разболтает.

– Наверняка! А то ты не знаешь, все агенты крысы. Да пошли они...

– Грязный п-подонок! – поднимаясь со стула, гневно произнес мистер Квин. – З-завтра утром с-схожу в «Верайети» и в-все ул-лажу.

Мистер Батчер хитро посмотрел на него:

– С-садись, дружище. Я его оп-передил.

– Ну да? И как?

– Еще до вашего п-прихода п-позвонил в «Верайети» и все им в-выложил.

Мистер Квин с восторгом посмотрел на режиссера и похлопал его по спине. Тот похлопал его, и они крепко обнялись.

Второй секретарь застал их после того, как они выпили половину второй бутылки. Они сидели на полу и сочиняли сценарий фильма, где Эллери Ван Кристи, всемирно известный автор детективных рассказов, убивает всемирно известного продюсера Жака Бушере и навешивает это преступление на некоего Алана Кларквелла, подлого типа, отравляющего жизнь авторам.

Глава 2
ОБСУЖДЕНИЕ СЮЖЕТА

Первый секретарь посовещался со вторым секретарем и, пока та бегала за сырыми яйцами и томатным соком, отвел пьяных собеседников в ванную комнату, уговорил их раздеться, затолкал под душ, включил холодную воду и поспешно удалился под вопли жертв.

Через час, налившись томатным сроком и поклявшись, что никогда больше не будут пить, продюсер и Эллери Квин вышли из ванной. Выглядели они как утопленники. Эллери сел на первый попавшийся стул и обхватил голову руками.

– Что это было? – простонал он.

– Похоже, рухнул дом, – ответил режиссер. – Ховард, разыщи Лью Баскома. Он, скорее всего, на двенадцатой площадке, в кости режется. Ой, голова моя, голова-а...

– Алан Кларк меня убьет, – занервничал Эллери. – Изверг, ты заставил меня что-то подписать?

– Откуда я знаю, – огрызнулся Вундеркинд.

Они посмотрели друг на друга и усмехнулись. В кабинете на некоторое время установилась тишина – сейчас им было не до разговоров. Вскоре Батчер заходил по комнате. У Эллери так трещала голова, что он закрыл глаза, только бы не видеть этой мельтешни. Но пришлось открыть – Батчер начал разговор.

– Слушай, Эллери, я хочу тебе и дальше платить, – сказала знаменитость, буравя его острым взглядом зеленых глаз.

– Катись! – ответил Эллери.

– Нет, обещаю, на этот раз все будет по-другому, работать будешь как лошадь.

– Над сценарием? – скривился Эллери. – Но я не знаю, как это делается. Послушай, Батч, ты отличный парень, но это, пойми, не мое. Позволь мне вернуться В Нью-Йорк.

Вундеркинд улыбнулся, оскалив зубы.

– Ну ты и дубина. Прост, как грабли. Да у меня дюжина писателей, и они на сценариях собаку съели; они уж об этом деле забыли больше, чем ты узнаешь за тысячу лет!

– Тогда какого дьявола ты от меня ждешь?

– Я давно читаю твои книги и слежу за ходом твоих расследований. Бог наградил тебя редким даром. В тебе сочетается холодный аналитик с творческой личностью. У тебя богатое воображение и свежий взгляд на вещи. Это то, что наши писатели уже давно утратили. Короче, моя работа – искать таланты, а ты рожден для того, чтобы сочинять детективные истории. Мне продолжать?

– Ну, если ты так сладко поешь, то давай еще.

– Знаешь Лью Баскома?

– Слышал о нем. Он писатель, так?

– Он думает, что да. Дело в том, что Баском потрясающий выдумщик. Ему в голову приходят блестящие идеи. По части кино. Величайший замысел явился ему за покером, когда он уже так накачался, что не мог туза отличить от короля. Так вот, Уорнеры купили у него сюжет за двадцать пять тысяч и заработали на нем два миллиона. А самый знаменитый случай – это когда Баском отдал одному писателю свою идею в уплату за сотенный долг... Ну так вот, разработкой будете заниматься вместе.

– Разработкой чего? – проскрипел Эллери.

– Исходника, который он мне продал. Бизнес есть бизнес. Если я позволю Баскому заниматься этим в одиночку, то он явится с такими кружевами, каких ты в жизни не выдавал. Если вообще явится, что сомнительно. Поэтому я хочу, чтобы над сценарием вы работали вместе.

– А он сам-то об этом знает? – сухо спросил Эллери.

– К этому времени наверняка узнал. На киностудии секреты утаить невозможно. Но ты насчет Лью не беспокойся. С ним полный порядок. Причудливейшее создание природы: вспыльчивый, абсолютно независимый, с блестящим кинематографическим мышлением, игрок, бабник, запойный пьяница, в общем, парень что надо.

– Гм... – замычал Эллери.

– Только не дай ему себя подмять. Ты будешь заставлять его работать и следить, чтобы он не сбежал в Лас-Вегас играть в карты. Потом у него начнется запой, а мы и так не помним, когда его видели трезвым последний раз... Прости... – Батчер нажал кнопку переговорника: – Да, Мадж.

Второй секретарь сказала полуобморочным голосом:

– Мистер Баском только что пронесся мимо меня и на ходу схватил со стола нож для писем. Опять, ну вот... Так что я решила вас предупредить.

– Она сказала, нож? – встревожился Эллери.

Коренастый мужчина в мешковатой одежде влетел в кабинет, подобно шаровой молнии. У него были надутые щеки, нос как вареная луковица, торчащие клоками волосы, а из-под опухших век смотрели, как дула пистолетов, яростные маленькие глазки.

Вбежав в комнату, он притормозил, танцуя на месте, и помахал длинным ножом для бумаги. Потом подскочил к письменному столу Батчера, за которым сидел окаменевший мистер Квин, и поводил ножом у него перед носом.

– Видишь это? – заорал пришелец.

Мистер Квин в ответ только молча кивнул. Лучше бы он не видел.

– Знаешь, что это?

– Нож, – булькнул мистер Квин.

– Знаешь, где я его обнаружил?

Мистер Квин помотал головой. Лохматый вскинул руку и с силой воткнул нож в крышку стола.

– У себя в спине! Знаешь, крыса, кто его мне всадил?

Мистер Квин невольно отодвинулся вместе со стулом.

– Это ты, грязный бумагомарака из Нью-Йорка! – сообщил мистер Баском.

Он выхватил бутылку виски из открытого бара Батчера и жадно припал к темно-коричневому горлышку.

– Уже второй сюжет моего самого страшного сна, – пробормотал мистер Квин.

– Да брось, просто Лью, – с поразительным спокойствием сказал Батчер. – Он всегда все драматизирует. Такое происходит при запуске каждого проекта. Слушай, Лью, ты неправильно воспринял Квина. Познакомьтесь. Эллери Квин, Лью Баском.

– Как поживаете? – произнес формулу вежливости мистер Квин.

– Паршиво, – отозвался Лью из-за бутылки.

– Квин только будет помогать тебе в работе над сценарием. Это твоя работа, Лью, и заплатят тебе по полной.

– Да, именно, – натужно улыбнувшись, подтвердил Эллери. – Лью, старина, я буду твоим помощником, и не больше.

Мокрые губы мистера Баскома растянулись в широкой улыбке.

– Ну, тогда другое дело, – ответил он. – За это, дружище, необходимо выпить. Пару раз. И ты, Батч, тоже. Давайте допьем бутылку. Здесь всего-то по паре глотков.

Благопристойный Алан Кларк, покой и чистота улиц Нью-Йорка, тысячи нормальных людей – все это было далеко, за сотни световых лет. Мистер Квин, все еще с похмелья и вообще, пересилил себя, протянул руку и принял от мистера Баскома бутылку виски с напускной храбростью отчаявшегося.

* * *

Рядом с кабинетом Жака Батчера находилась свободная комната, обставленная с роскошью монаха-затворника. В ней слегка попахивало дезинфицирующим средством.

– Сюда я прихожу, когда мне нужно подумать, – пояснил Батчер. – А вы, ребята, будете здесь работать. Я хочу, чтобы вы были у меня под рукой.

Эллери, осознав, что ему придется пребывать в четырех стенах пустой комнаты наедине с типом, который может выкинуть что угодно, жалобно посмотрел на Вундеркинда. Но тот приветливо ему улыбнулся и захлопнул дверь.

– Да все в норме, – раздраженно бросил мистер Баском. – Садись на корточки и слушай. Тебя же допустили к борьбе за приз Академии, считай, ты уже в списке победителей!

Взглянув на дверь, выходившую во внутренний дворик, куда в случае чего можно будет улизнуть, мистер Квин присел. Лью растянулся на полу, заложил руки за голову и тихонько плюнул в распахнутое окно.

– Я уже ясно это вижу, – задумчиво заговорил он. – Толпы людей, съемки детей, страстные речи...

– Излагай проект, – попросил Эллери. – Факты, пожалуйста.

– А что бы ты сказал, – так же мечтательно продолжал Лью, – если бы «М-ДЖИ-М» вдруг раз! – и сняла бы фильм о жизни Греты Гарбо? О ней самой! А?

– Я бы сказал, что тебе следует продать эту идею «М-ДЖИ-М».

– Ты не улавливаешь. И главную роль в этом фильме сыграла бы Грета Гарбо. Саму себя. А?! – И Лью подержал триумфальную паузу.

Не дождавшись аплодисментов, Лью удивился:

– Да что с тобой? Неужели ты не представляешь, как это будет смотреться? Юные годы в Швеции, встреча с великим Стиллером, Голливуд заключает с ним контракт, он берет это наивное дитя с собой, Голливуд очарован ею и охладевает к Стиллеру, она производит сенсацию, от услуг Стиллера отказываются, любовь с Гилбертом, разбитые сердца... Боже мой!

– А мисс Гарбо согласилась бы? – спросил Эллери.

– Или предположим, что «Парамаунт» приглашает Джона, Лайонела и Этель и делает фильм об их жизни, – не обращая внимания на слушателя, гнул свое Баском.

– Да, это было бы нечто, – заметил Эллери.

Лью вскочил с пола и возвысил голос до патетики:

– Понимаешь, к чему я клоню? Знаешь, о ком мы напишем сценарий? О величайших актерах Америки! Об известнейших актерских семьях Голливуда!

– То есть Ройл и Стюарт, я полагаю, – нахмурился Эллери.

– Бог ты мой, ну а кто же еще? – грохотал Лью. – Ну, просекаешь, как это будет выглядеть? С одной стороны, Джон Ройл и его несмышленыш Тай, а с другой – Блит Стюарт и ее дочь Бонни. Старое поколение и новое. Такой своеобразный четырехугольник!

Окрыленный своей идеей, Лью, пошатываясь, вышел из комнаты и вскоре вернулся, держа в руке недопитую бутылку виски.

Эллери покусывал губу. Да, идея хороша. В жизни семей было столько драматических моментов, что вполне хватило бы на двухсерийный фильм и еще осталось бы на первоклассный спектакль на Бродвее. Перед войной, когда Джон Ройл и Блит Стюарт царили на нью-йоркской сцене, их бурный роман был всеобщим достоянием. Несмотря на постоянно возникавшие между ними громкие скандалы, никто не сомневался, что они в конце концов станут мужем и женой. Но эта неистовая страсть к браку так и не привела. Что-то между ними произошло. Что именно, до сих пор пытались выяснить писатели-сплетники. Но безрезультатно. Расставание влюбленных проходило в слезах и взаимных упреках. Вскоре после разрыва каждый из них вступил в брак. Джон Ройл женился на дебютантке-брюнетке из Оклахомы. Она приехала покорять Нью-Йорк, а вместо этого подарила Джеку сына. Как-то раз она на людях отхлестала стеком своего мужа – по причине, оставшейся необъясненной, но и так всем понятной, – а месяц спустя упала с лошади, сломала себе шею и скончалась.

Блит Стюарт сбежала со своим агентом, ставшим отцом ее дочери Бонни. Муж стащил у нее жемчужное ожерелье, подаренное в свое время Джеком, заложил его и смылся в Европу работать военным корреспондентом, но кончил он в парижском бистро – от белой горячки.

Когда их поманил Голливуд, вражда между ними перешла в новую стадию и приобрела характер кровной мести. Бонни Стюарт, ставшая к тому времени популярной экранной инженю, всем сердцем возненавидела Тайлера Ройла, восходящую звезду «Магны». Он отвечал ей взаимностью.

Поговаривали, что старый Зигмунд, который заключил контракты с Джоном и Блит, умер не от кровоизлияния в мозг, а от нервного истощения, которое явилось результатом его стараний установить на «Магне» мир и спокойствие. Попытки Жака Батчера примирить их стоили ему преждевременной седины на висках. Один остроумец на киностудии даже заявил, что Вундеркинд сделал предложение Бонни Стюарт из тех же соображений: ведь любовь порой творит чудеса, вот он и решился на крайнюю меру.

– Да, все верно, – вслух сказал Эллери. – Батч и Бонни помолвлены, так?

– И это все, что ты можешь сказать о моей идее? – фыркнул Лью и опять присосался к бутылке.

* * *

Батчер просунул голову в дверь.

– Ну, Эллери, и что ты об этом думаешь?

– Честно?

– Попробуй только нечестно, и я врежу тебе в ухо.

– Думаю, что этот фильм дальше стадии планирования не продвинется.

– Видишь, какого помощничка ты мне подбросил? – крикнул Лью.

– Эллери, почему ты так решил?

– Как же вы уговорите эту четверку сниматься в одном фильме? Они же заклятые враги.

Лью уставился на Эллери.

– Это – любовный роман века, самые скандальные ссоры за последние двадцать лет! – воскликнул он. – И такой материал – кошке под хвост?!

– Помолчи, Лью, – попросил Вундеркинд. – Да, Эл, собрать их вместе в одном фильме будет нашей главной проблемой. Раньше тоже пытались, но без толку. У меня предчувствие, что теперь будет по-другому.

– И любовь этому поможет, – заметил Лью. – Будущая миссис Батчер своему милому не откажет. Ну?

– Заткнись! – Батчер покраснел. – Кстати, Лью в деле. Он троюродный брат Блит, а у нее, кроме отца и Лью, никого из родственников больше нет. Она любит этого убогого и, может быть, к нему прислушается.

– А если нет, – усмехнулся Баском, – то я ей шею сверну.

– У каждого из этой четверки туго с деньгами. Правда, это их перманентное состояние. Я готов им хорошо заплатить. Так что мое предложение отвергнуть они не смогут.

– Послушайте! – сказал Лью. – Да когда я им покажу, как они будут играть в своей автобиографической картине перед миллионами, они все бросят и кинутся к тебе подписывать контракты. Считай, дело в шляпе.

– Я беру на себя Бонни и Тая, – подвел итог Вундеркинд. – Лью занимается обработкой Блит и Джона, а Сэм Викс, начальник нашего рекламного отдела, запускает пробный шар в прессу.

– А я?

– Поболтайся около Лью. Познакомься с Ройлами и дамами Стюарт, собери как можно больше материала об их личной жизни. Естественно, больше всего работы будет потом с прополкой – что взять, что отбросить. Через несколько дней соберемся и сравним записи.

– Adios! – сказал Лью и удалился, зажав под мышкой бутылку виски.

А к ним заглянул высокий мужчина с обветренной физиономией и черной повязкой на глазу.

– Батч, я нужен?

– Да. Познакомься с Эллери Квином. Он совместно с Лью Баскомом будет работать над проектом Ройл-Стюарт. Квин, это Сэм Викс, глава рекламного отдела.

– Слышал, слышал, – сказал Викс. – Вы тот самый, кто проработал у нас шесть недель, и об этом никто не знал. Потрясающий случай.

– И что в нем такого потрясающего? – сухо спросил Эллери.

Викс вытаращился на него единственным глазом:

– Это же паблисити, вы что, не понимаете? Кстати, как вам идея Лью?

– Думаю...

– То, что надо! Вы знаете отца Блит? Вот это персонаж для фильма! Толланд Стюарт. Могу поклясться, что Блит с этим ископаемым годами не видится.

– Извините, я вас покину, – сказал Вундеркинд и ушел.

– Для начала сделайте скелет сценария, – посоветовал рекламщик Квину. – Если хотите, чтобы фильм вызвал скандал, могу снабдить вас кое-какими фактами. Старик Стюарт – эксцентричный чудак, миллионер. Состояние сделал на нефти. У него имение в Шоколадных горах, дом – форменный дворец. Сорок комнат – и ни души. Ну, за исключением врача. Доктор Джуниус следит за здоровьем Стюарта, вытирает ему нос, готовит ему... короче, в няньках.