Текст книги "Трагедия Игрек"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Сцена 2
САД

Понедельник, 6 июня, 16.00

Если бы инспектор Тамм был психологом или не был столь озабочен, Безумные Хэттеры в тот день могли бы явиться любопытным объектом для изучения. Так как им было запрещено покидать дом, они слонялись по нему, как потерянные, подбирая и кладя на место вещи, и по возможности избегая друг друга. Джилл и Конрад весь день цапались по малейшему поводу. Марта держала детей при себе, ругая и шлепая их, вздрагивая при виде Конрада и бросая на его бледное напряженное лицо такие свирепые взгляды, что даже мальчики замечали это и задавали вопросы.

Инспектор становился все более раздражительным при мысли о полной бесперспективности всех имеющихся зацепок. Ему не давало покоя чувство, что в голове у Друри Лейна имеются какие-то конкретные идеи. Однако актер казался нерешительным и встревоженным. Инспектор не мог этого понять. Дважды во второй половине дня он порывался звонить в «Гамлет» и каждый раз в последний момент убирал руку с телефона, сознавая, что ему не о чем спрашивать и нечего сказать.

Постепенно его воображением завладел дымоход, и он забыл о Лейне. Инспектор поднялся в лабораторию и лично измерил кирпичную перегородку, убедившись, что взрослый мужчина мог перелезть через нее без усилий… Даже его могучие плечи легко пролезали в дымоход. Он выполз назад в лабораторию и велел Пинкуссону собрать все семейство.

Хэттеры приходили один за другим, почти не проявляя интереса к продолжению расследования. Быстрота событий и шок, вызванный пожаром, притупили их способность удивляться. Когда все собрались, инспектор начал задавать вопросы, цели которых никто явно не понимал. Они отвечали машинально. Перейдя к каминам, но ловко избегая упоминать о существовании прохода, он убедился, что либо преступник – замечательный актер, либо все говорят правду. Тамм надеялся запутать кого-то в паутине лжи, но, закончив опрос, не узнал почти ничего нового.

Отпустив семейство, Тамм плюхнулся в кресло и стал размышлять о своих ошибках.

– Инспектор.

Подняв взгляд, он увидел перед собой воспитателя Перри.

– Что вам нужно, мистер? – проворчал Тамм.

– Разрешение взять выходной, – быстро ответил Перри. – Понимаете, инспектор, воскресенье у меня обычно свободный день, но так как мне не позволили покинуть дом, а я нуждаюсь в свежем воздухе…

Он неловко переминался с ноги на ногу, но в его глубоких глазах мелькали гневные искры, и сердитый ответ замер на устах Тамма.

– Сожалею, Перри, – отозвался инспектор куда более любезно, чем намеревался, – но это невозможно. Пока мы не доберемся до сути дела, всем придется оставаться вблизи дома.

Искры погасли, плечи поникли, и Перри молча вышел из библиотеки в коридор, а оттуда в сад. При виде пасмурного неба он заколебался, но, заметив Барбару Хэттер, сидящую с книгой под большим зонтиком, быстро зашагал по траве…

День тянулся удручающе медленно. В отсутствии событий ощущалось нечто неестественное, внушающее чувство безнадежности и одновременно неизбежности, словно все было спланировано заранее и приближалось к неотвратимой кульминации. Но к какой именно?

Во второй половине дня пришел капитан Триветт и поднялся по лестнице нанести ежедневный визит Луизе, отдыхающей в комнате мисс Смит. Полицейский доложил о приходе адвоката Бигелоу, очевидно навещающего Джилл Хэттер. Гормли не появлялся.

В четыре часа, когда Тамм грыз ногти в библиотеке, туда быстро вошел один из его наиболее надежных людей. Инспектор сразу оживился. Пошептавшись с подчиненным, он вскочил на ноги, велел детективу стоять у подножия лестницы и поднялся на чердачный этаж.

Тамм знал дорогу. Две двери сзади вели в спальни служанки Вирджинии и Эдгара Перри. Комната в северо-восточном углу пустовала, а через ванную оттуда можно было пройти в кладовую в юго-восточном углу. Главной комнатой на южной стороне была большая кладовая с примыкающей к ней ванной, в дни викторианской славы дома Хэттеров служившая спальней для гостей. Всю западную сторону этажа занимали Арбаклы.

Инспектор без колебаний пересек коридор и повернул дверную ручку спальни Эдгара Перри. Она была не заперта, и Тамм быстро вошел, закрыв за собой дверь и подбежав к одному из окон, выходящих в сад. Перри сидел под зонтиком, оживленно беседуя с Барбарой. Инспектор с удовлетворением приступил к работе.

Комната была аккуратной, как и ее обитатель. Высокая кровать, стол с ящиками, ковер, стул и большой книжный шкаф составляли ее обстановку. Все находилось на своем месте.

Инспектор Тамм тщательно и методично начал обыскивать комнату. Особенно его интересовало содержимое ящиков стола Перри, но там не оказалось ничего существенного, и он занялся маленьким стенным шкафом, без зазрения совести роясь в карманах каждого предмета одежды. Потом инспектор поднял ковер и матрас кровати, затем начал перелистывать страницы книг, одновременно обследуя пространства между томами. Результат обыска нулевой.

Вернув каждый предмет на прежнее место, Тамм снова подошел к окну. Перри по-прежнему был поглощен разговором с Барбарой. Под деревом сидела Джилл Хэттер, строя глазки Честеру Бигелоу.

Спустившись, инспектор прошел в сад через заднюю часть дома. В небе слышались раскаты грома, а по зонтику начал барабанить дождь, но ни Барбара, ни Перри, казалось, не замечали этого. Однако Бигелоу и Джилл, прекратив беседу при виде Тамма, воспользовались дождем в качестве предлога для возвращения в дом. Проходя мимо инспектора, Бигелоу нервно кивнул, а Джилл бросила на него сердитый взгляд.

Заложив руки за спину и благодушно усмехаясь грозовому небу, Тамм направился по траве к зонтику.

– Но, мой дорогой мистер Перри… – говорила Барбара своим глубоким голосом.

– Я настаиваю, что метафизике нет места в поэзии, – заявил Перри, хлопая по черному переплету тонкой книги на садовом столике между ними. Тамм разглядел название, «Неудачный концерт», и имя автора, «Барбара Хэттер». – О, ваши стихи прекрасны – в них есть изысканный поэтический лоск и богатое воображение…

– Лоск? – засмеялась Барбара. – Спасибо. По крайней мере, это честная критика. Приятно поговорить с кем-то, кто не льстит тебе.

Перри покраснел, как школьник, и какой-то момент не мог найти слов. Оба не замечали инспектора, разглядывающего их, стоя под дождем.

– Возьмем третью строфу вашей поэмы «Уранит», которая начинается со слов: «Горы нависали, как на фреске…»

– Прошу прощения, – заговорил инспектор Тамм.

Они обернулись, и Перри неуклюже поднялся, все еще держа руку на книге.

– Идет дождь, инспектор, – с улыбкой сказала Барбара. – Присоединяйтесь к нам под зонтиком.

– Пожалуй, я пойду, – промямлил Перри.

– Не торопитесь, мистер Перри, – усмехнулся инспектор, опускаясь на стул. – Я как раз хотел поговорить с вами.

– Тогда пойду я, – заявила Барбара.

– В этом нет надобности, – любезно отозвался Тамм. – Это всего лишь мелочь – исключительно для проформы. Садитесь, Перри. Ужасная погода, верно?

Свет поэзии, озарявший лицо воспитателя, сразу погас. Перри весь напрягся. Он выглядел внезапно постаревшим, и Барбара старалась не смотреть на него. Под зонтом стало темно и сыро.

– Речь идет о вашем бывшем работодателе, – продолжал инспектор тем же добродушным тоном.

– Да? – хрипло отозвался Перри.

– Насколько хорошо вы знали Джеймса Лиггетта, который дал вам письменную рекомендацию?

– Насколько хорошо?.. – Воспитатель запнулся. – Ну… насколько можно ожидать… учитывая обстоятельства.

– Понятно. – Тамм улыбнулся. – Это был глупый вопрос. Сколько времени вы работали на него, обучая его детей?

Перри конвульсивно вздрогнул и застыл на стуле, как неопытный всадник.

– Вижу, вы узнали… – с трудом вымолвил он.

– Конечно, узнали, – кивнул Тамм, продолжая улыбаться. – Бесполезно пытаться что-либо скрыть от полиции, Перри. Было детской игрой выяснить, что никакой Джеймс Лиггетт никогда не проживал по адресу на Парк-авеню, упомянутому в вашей рекомендации. Мне даже обидно, что вы думали, будто меня можно одурачить такой уловкой…

– Ради бога, перестаньте! – крикнул Перри. – Хотите меня арестовать? Так сделайте это и не мучайте меня больше!

Усмешка исчезла с губ инспектора. Он выпрямился на стуле:

– Выкладывайте, Перри. Мне нужна правда.

Барбара Хэттер не мигая уставилась на обложку своей книги.

– Хорошо, – устало сказал воспитатель. – Я знаю, что поступил глупо. Мне не повезло, что я оказался замешанным в расследовании убийства. Да, инспектор, я подделал рекомендацию.

– Мы, – поправила Барбара.

Перри подскочил, словно не веря своим ушам. Инспектор прищурился:

– Что вы имеете в виду, мисс Хэттер? При сложившихся обстоятельствах это серьезное правонарушение.

– Я имею в виду то, что сказала, – ответила Барбара. – Я знала мистера Перри до того, как он пришел сюда. Он очень нуждался в работе и… отказывался от финансовой помощи. Зная своего брата Конрада, я убедила его подделать рекомендацию. Это моя вина.

– Хм! – задумчиво произнес инспектор, качая головой, как Кролик. – Понимаю. Вам повезло с таким преданным другом, мистер Перри.

Воспитатель, белый, как платье Барбары, нервно дергал отворот пиджака.

– Значит, у вас нет подлинных рекомендаций?

Перри прочистил пересохшее горло.

– Я… среди моих знакомых нет известных людей… Мне нужна была работа, инспектор… Жалованье было щедрым, к тому же возможность находиться рядом с мисс Хэттер, чья поэзия всегда, меня вдохновляла… Одним словом, уловка сработала.

Тамм переводил взгляд со смущенного Перри на Барбару.

– О'кей, – вздохнул он. – Если у вас не было надежных рекомендаций, Перри, то кто может поручиться за вас?

Барбара неожиданно поднялась.

– Разве моего поручительства не достаточно, инспектор Тамм? – Ее зеленые глаза стали ледяными.

– Разумеется, мисс Хэттер. Но я должен делать свою работу. Итак?

Перри теребил книгу.

– По правде говоря, я раньше никогда не работал воспитателем, поэтому не имею никаких профессиональных рекомендаций.

– Интересно, – промолвил инспектор. – А как насчет личных рекомендаций – помимо мисс Хэттер?

– Я никто, – пробормотал Перри. – У меня нет друзей.

– Вы странный тип, Перри, – усмехнулся Тамм. – Прожить столько лет и не иметь двух человек, которые могли бы за вас поручиться! Это напоминает мне историю с парнем, который обратился в бюро натурализации за документами о гражданстве после пяти лет проживания в США. Когда ему сказали, что необходимо свидетельство двух американских граждан, он ответил, что у него нет таких знакомых. Судья отказал ему в просьбе, заявив, что раз он мог прожить в этой стране пять лет… – Тамм печально покачал головой. – Ладно, не буду вас утомлять. Какой колледж вы посещали, мистер Перри? Из какой вы семьи? Откуда родом? Сколько времени прожили в Нью-Йорке?

– По-моему, вы занимаетесь ерундой, инспектор Тамм, – холодно сказала Барбара Хэттер. – Мистер Перри не совершил никакого преступления. А если совершил, почему вы не предъявляете ему обвинение? Я запрещаю вам отвечать, мистер Перри. Это зашло слишком далеко! – Выбравшись из-под зонта, она взяла воспитателя за руку и, не обращая внимания на дождь, повела его по лужайке к дому. Перри шел как во сне. Никто из них не оборачивался.

Инспектор долго курил под дождем, глядя на дверь, за которой скрылись поэтесса и Перри. В его глазах светилась злорадная усмешка. Потом он вернулся в дом и позвал детектива.

Сцена 3
БИБЛИОТЕКА

Вторник, 7 июня, 13.00

Во вторник, 7 июня, у нью-йоркских газетчиков был насыщенный день по случаю двух важных событий – похорон убитой Эмили Хэттер и оглашения завещания.

Тело миссис Хэттер отправили из морга в похоронное бюро и набальзамировали перед проводами к месту окончательного успокоения. Все это происходило с вечера понедельника до утра вторника, и к половине одиннадцатого процессия отправилась на лонг-айлендское кладбище. Хэттеры, как и следовало ожидать, выглядели не слишком впечатленными торжественностью процедуры – их нетрадиционные взгляды на жизнь и смерть предотвращали слезы и прочие внешние проявления скорби. За исключением Барбары, все подозревали друг друга и молчали всю дорогу до Лонг-Айленда. Детям, которые не пожелали оставаться дома, это казалось чем-то вроде пикника – матери приходилось постоянно одергивать их, поэтому, когда группа добралась до кладбища, Марта была усталой, разгоряченной и раздраженной.

Мистер Друри Лейн присутствовал на церемонии по своим причинам. Он сосредоточил внимание на Хэттерах, предоставив задачу удержания крепости инспектору и окружному прокурору, оставшимся в доме. Актер был молчаливым наблюдателем, поглощенным самими Хэттерами, их историей, привычками, поведением, жестами, разговорами и взаимоотношениями.

Группа репортеров следовала за процессией до самого кладбища. Щелкали камеры, строчили карандаши, потные молодые люди предпринимали героические усилия пробиться к семейству, окруженному полицейским кордоном с того момента, как они прошли в ворота кладбища, и до того, как они добрались до красной ямы, где предстояло упокоиться останкам миссис Хэттер. Конрад Хэттер, пьяный и назойливый, переходил от одной группы к другой, приставая ко всем по очереди, покуда Барбара не взяла его за руку и не отвела в сторону.

Это была странная церемония. Избранный круг интеллигенции, друзей и знакомых поэтессы прибыл выразить уважение не столько памяти мертвой женщины, сколько горю живой. Могилу окружали люди, известные в мире искусства.

Джилл Хэттер представляла разношерстная толпа молодых и пожилых джентльменов, подобающе одетых и более стремящихся поймать взгляд Джилл или пожать ей руку, чем наблюдать за похоронным церемониалом.

Для прессы, как уже говорилось, это был знаменательный день. Игнорируя Эдгара Перри, Арбаклов и служанку, корреспонденты фотографировали Луизу Кэмпион и ее сиделку, мисс Смит. Некоторые репортеры женского пола писали о «трагической пустоте» лица Луизы, о «слезах, которые потекли по ее щекам, когда комья земли начали стучать о гроб матери, как будто она могла их слышать, и каждый стук отзывался в ее сердце».

Мистер Друри Лейн подмечал все с сочувствием и пристальным вниманием на лице, словно врач, прослушивающий пациента.

Вся компания последовала за Хэттерами назад в город. В семейных автомобилях росло нервное напряжение, не имеющее ничего общего с недавними похоронами. Честер Бигелоу все утро держался таинственно. Конрад с пьяной настойчивостью пытался что-нибудь из него вытянуть, но Бигелоу только качал головой.

– До оглашения завещания я ничего не могу сообщить, мистер Хэттер.

Джон Гормли, партнер Конрада, грубо оттащил его в сторону.

Капитан Триветт, одетый в черное, вышел из машины перед домом Хэттеров, помог Луизе сойти на тротуар, пожал ей руку и, повернувшись, зашагал к своему дому. Честер Бигелоу крикнул ему вслед, чтобы он остался, и старик снова подошел к Луизе. Гормли остался без приглашения – его взгляд упорно следовал за Джилл.

Через полчаса после возвращения молодой ассистент адвоката позвал всех в библиотеку. Лейн, стоя рядом с инспектором Таммом и Бруно, внимательно наблюдал за собирающимся кланом. Детей отправили играть в сад под присмотром одного из детективов, освободив тем самым Марту Хэттер, которая сидела неподвижно, положив руки на колени. Мисс Смит с панелью и алфавитом Брайля наготове стояла возле стула Луизы Кэмпион.

Внешне Хэттеры – высокие и крепкие – выглядели достаточно внушительно; Марта, в которой не текла кровь Хэттеров, и Луиза были ниже остальных и приблизительно одного роста. Нескрываемое нетерпение Джилл и Конрада как можно скорее услышать завещание убитой матери резко контрастировало с подавленностью Марты и обликом Луизы, выражением лица походившей на живой труп.

– Пожалуйста, не прерывайте меня, – быстро начал Бигелоу. – Завещание в некоторых отношениях весьма странное, но я прошу не делать комментариев до окончания чтения. Для начала объясню, что все условия основаны на приблизительно установленном размере состояния – миллионе долларов после уплаты долгов. В действительности состояние превышает миллион, но приблизительная сумма необходима с целью упростить распределение наследства, как будет ясно в дальнейшем. – Взяв у ассистента пространный документ, он расправил плечи и начал громко читать вслух завещание Эмили Хэттер.

С первой же фразы завещание приобрело зловещий оттенок. Подтвердив, что она пребывает в здравом уме, миссис Хэттер заявляла, что ее главная цель – гарантировать уход за Луизой Кэмпион после смерти завещательницы, если упомянутая Луиза будет жива во время оглашения документа.

Барбаре Хэттер, как старшему ребенку Эмили и Йорка Хэттер, предлагалось принять ответственность за будущую заботу о беспомощной женщине. Если Барбара письменно выразит согласие обеспечивать физическое, душевное и моральное благосостояние Луизы до конца дней, состояние распределяется следующим образом: Луиза, Барбара и Конрад получают по триста тысяч долларов (наследство Луизы остается под опекой Барбары), а Джилл – сто тысяч.

После смерти Луизы ее состояние, находящееся под опекой, должно быть поровну распределено между троими детьми Хэттеров – по сто тысяч каждому. Это ни в коей мере не затрагивает первоначальное наследство Барбары, Конрада или Джилл.

Бигелоу сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а Джилл сердито крикнула:

– Как вам это нравится! Почему я получаю меньше?..

– Пожалуйста, не прерывайте, мисс Хэттер, – с достоинством остановил ее адвокат. – Это ускорит дело.

Джилл фыркнула и откинулась назад, злобно озираясь, Бигелоу продолжал со вздохом облегчения.

Если Барбара откажется принять на себя ответственность за заботу о Луизе, говорилось далее, Конрад, как следующий по старшинству, получает привилегию взять это бремя на себя. В случае отказа Барбары и согласия Конрада распределение будет выглядеть так: Луиза, Конрад и Джилл получают по триста тысяч (опекуном наследства Луизы становится Конрад), а Барбара – пятьдесят тысяч.

Оставшиеся пятьдесят тысяч долларов следует использовать для создания учреждения, именуемого «Дом глухих, немых и слепых имени Луизы Кэмпион». Далее следовало подробное описание процедуры.

После смерти Луизы ее триста тысяч будут распределены между Конрадом и Джилл: Конрад получит двести тысяч, а Джилл – сто. Барбаре не достанется ничего.

Последовала долгая пауза, во время которой глаза всех устремились на поэтессу. Она расслабилась на своем стуле, глядя на Честера Бигелоу; выражение ее лица не изменилось. Конрад уставился на нее – его взгляд выдавал его мелкую душонку.

– Хорошая картинка для вас, – шепнул Бруно Лейну, который прочитал слова по губам и печально улыбнулся. – Чтение завещания всегда выявляет подлинную человеческую натуру. Посмотрите на Хэттера – в его глазах убийство. Что бы ни случилось дальше, мистер Лейн, я уверен, что без драки не обойдется. Завещание совершенно безумное.

Бигелоу продолжал, облизнув губы. Если Конрад в свою очередь откажется принять ответственность за заботу о Луизе, состояние распределится так: Барбара и Конрад получат по пятьдесят тысяч, Джилл – сто, «Дом глухих, немых и слепых имени Луизы Кэмпион» – двести пятьдесят, а сама Луиза – пятьсот.

Послышались возгласы. Пятьсот тысяч долларов! Все кидали беглые взгляды на потенциальную наследницу этого состояния, но видели всего лишь маленькую пухлую женщину, безмятежно взирающую на стену.

Голос Бигелоу вернул их к действительности.

– «…Сумма в пятьсот тысяч долларов будет оставлена Луизе под опекой капитана Илая Триветта, который, я знаю, охотно примет ответственность за заботу о моей несчастной дочери Луизе Кэмпион. В случае, если Барбара и Конрад откажутся от такой ответственности, я завещаю вышеупомянутому капитану Триветту сумму в пятьдесят тысяч долларов за его хлопоты, если он согласится заботиться о Луизе. Моей дочери Джилл выбор не предоставляется.

В этом последнем случае, – продолжал адвокат, – после смерти Луизы сумма в сто тысяч долларов из ее полумиллиона отойдет Джилл в качестве дополнительного наследства, а оставшиеся четыреста тысяч должны быть прибавлены к двумстам пятидесяти тысячам, оставленным на учреждение «Дома»…»

Молчание было настолько напряженным, что Бигелоу продолжил слегка дрожащим голосом, не отрывая глаз от документа.

Мистеру и миссис Джордж Арбакл и мисс Энджеле Смит, сиделке, независимо от обстоятельств, завещаются суммы в две с половиной тысячи долларов в благодарность за преданную службу. Если мисс Энджела Смит согласится остаться сиделкой и компаньонкой Луизы Кэмпион после кончины завещательницы, следует установить фонд, из которого она будет получать семьдесят пять долларов в неделю во время продолжения службы. Наконец, служанке Вирджинии завещается сумма в пятьсот долларов…

Бигелоу положил документ и сел. Его ассистент быстро поднялся и раздал наследникам копии завещания.

Несколько минут все молчали. Конрад Хэттер вертел документ в руках, уставясь мутными глазами на отпечатанные строчки. Хорошенькие губки Джилл кривились в злобной гримасе, а красивые глаза исподтишка косились на Луизу Кэмпион. Мисс Смит придвинулась ближе к своей подопечной.

Внезапно у Конрада вырвался яростный вопль. Вскочив со стула, он швырнул завещание на пол и шагнул к Честеру Бигелоу с таким угрожающим видом, что адвокат резко поднялся со стула. Тамм подошел к Конраду и схватил его за руку гранитными пальцами.

– Держите себя в руках, болван! – рявкнул он.

Красное лицо Конрада стало розовым, затем серым, а взгляд – осмысленным. Повернувшись к Барбаре, он прошептал:

– Что ты собираешься с этим… с ней делать, а, Бэбс?

Все облегченно вздохнули. Барбара молча поднялась, прошла мимо брата, как будто его не существовало вовсе, склонилась над стулом Луизы, потрепала ее по щеке, после чего, попросив извинения, удалилась. Конрад тупо смотрел ей вслед.

Затем пришла очередь Джилл.

– Нас оставили ни с чем! – взвизгнула она. – Черт бы побрал душу нашей матери! – Одним прыжком Джилл оказалась возле стула Луизы. – И тебя заодно, бревно ты бессловесное! – добавила она и выбежала из библиотеки.

Марта смотрела на Хэттеров с молчаливым презрением. Мисс Смит нервно манипулировала алфавитом Брайля, передавая Луизе условия завещания.

Когда в комнате остались только Бигелоу и его ассистент, окружной прокурор Бруно спросил у Лейна:

– Ну и что вы теперь о них думаете?

– Они не только безумны, но и злобны, мистер Бруно. Настолько злобны, что, как я подозреваю, это не их вина.

– Что вы имеете в виду?

– То, что зло у них в крови. Это врожденный наследственный порок. Корнем зла, очевидно, являлась миссис Хэттер – об этом свидетельствует Луиза Кэмпион, самая несчастная жертва из всех.

– Жертва и одновременно победитель, – мрачно заметил Бруно. – Что бы ни случилось, она ничего не теряет. Кругленькая сумма досталась беспомощной калеке.

– Слишком кругленькая, – проворчал инспектор. – За ней придется наблюдать, как за монетным двором США.

Бигелоу возился с замком своего портфеля, а его ассистент хлопотал у стола.

– Мистер Бигелоу, как давно написано завещание? – спросил Лейн.

– Миссис Хэттер поручила мне составить для нее новое завещание на следующий день после находки в заливе тела Йорка Хэттера.

– А каковы были условия старого завещания?

– Йорк Хэттер получал все состояние с единственным условием, что он будет заботиться о Луизе Кэмпион до конца ее дней. После смерти Йорка Хэттера его состояние подлежало разделу согласно его же завещанию. – Бигелоу подобрал портфель. – В сравнении с новым завещанием это был простой документ. Миссис Хэттер выражала уверенность, что ее муж обеспечит будущее Луизы, если та его переживет.

– А семья знала условия первого завещания?

– Да. Миссис Хэттер также говорила мне, что, если Луиза умрет раньше ее, она намерена разделить состояние поровну между Барбарой, Джилл и Конрадом.

– Благодарю вас.

Со вздохом облегчения Бигелоу покинул библиотеку – ассистент тащился за ним, как щенок.

– Луиза, Луиза! – с раздражением произнес Тамм. – Вечно одна Луиза. Она центр этого урагана. Ее прикончат, если мы не будем вести дела осмотрительно.

– Каково ваше мнение об этом деле, мистер Лейн? – осведомился окружной прокурор. – По словам Тамма, вы сказали вчера, что хотите сегодня подать нам какие-то идеи.

Мистер Друри Лейн описал дугу ротанговой тростью.

– Хотел, – отозвался он; его лицо было серьезным и напряженным, – но сейчас предпочитаю этого не делать. Я не в состоянии здесь думать – атмосфера слишком беспокойная.

Инспектор невежливо фыркнул – его нервы были на пределе.

– Сожалею, инспектор. Я начинаю чувствовать как Гектор[40]40
  Гектор – в греческих мифах о Троянской войне старший сын царя Трои Приама.


[Закрыть] в «Троиле и Крессиде» – «бездарно и глупо»,[41]41
  Шекспир У. «Отелло». Перевод Б. Пастернака.


[Закрыть] как говорил сам Шекспир – хотя не о своей неудачной пьесе. «Скромное сомненье есть мудрости маяк»,[42]42
  Шекспир У. «Троил и Крессида». Перевод Т. Гнедич.


[Закрыть] – говорит Гектор, и сегодня я склонен с ним согласиться. – Он вздохнул. – Я возвращаюсь в «Гамлет», чтобы постараться разрешить мои сомнения… Как долго вы намерены осаждать эту злосчастную Трою, инспектор?

– Пока не обзаведусь деревянным конем,[43]43
  Отчаявшись завоевать Трою силой, греки отплыли в море, оставив на берегу деревянного коня, в котором прятались самые храбрые воины. Троянцы внесли коня в город, а ночью греки выбрались из убежища, подожгли дома троянцев и открыли ворота вернувшимся греческим воинам.


[Закрыть] – проворчал Тамм, неожиданно блеснув эрудицией. – Будь я проклят, если знаю, что делать. В мэрии начинают задавать вопросы. А я знаю лишь то, что у меня есть одна нить.

– В самом деле?

– Перри.

Лейн прищурился:

– Перри? Что именно?

– Пока ничего. Но вероятно, скоро кое-что появится. Мистер Эдгар Перри – ставлю доллар, что это не его настоящее имя, – подделал рекомендации, чтобы устроиться сюда.

Лейн казался искренне расстроенным. Окружной прокурор склонился вперед.

– Мы можем задержать его на этом основании. Тамм, – сказал он.

– Не стоит спешить. Барбара Хэттер выступила в его защиту – заявила, что сама все подстроила, так как Конрад требовал надежных рекомендаций, а у Перри не было никаких. Чушь! Но нам приходится верить ей на слово. Самое интересное, что у него не было никаких рекомендаций, и он не желает говорить о своем прошлом.

– Поэтому вы наводите о нем справки, – медленно произнес Лейн. – Вполне разумно, инспектор. Очевидно, вы думаете, что мисс Хэттер знает о Перри не больше нашего.

– Верно, – усмехнулся Тамм. – Она славная девушка, но парень явно ей нравится, а девушки готовы на все, когда влюблены.

Окружной прокурор казался задумчивым.

– Значит, вы отвергли теории насчет Конрада?

Тамм пожал плечами:

– Отвергать нечего. Эти отпечатки ног на ковре пришлись уж слишком кстати – если только у него не было женщины-сообщника. А тут еще история с женской щекой… Короче говоря, я собираюсь заняться Перри. Думаю, завтра у меня появятся новости.

– Великолепно, инспектор. – Лейн застегивал парусиновый пиджак. – Может быть, вы нанесете визит в «Гамлет» завтра во второй половине дня? Расскажете мне все о деле Перри, и я…

– Больно далеко тащиться, – буркнул Тамм.

– Это всего лишь предложение, инспектор. Так вы приедете?

– Мы приедем, – быстро ответил Бруно.

– Отлично. Надеюсь, вы не ослабите бдительность, инспектор. Внимательно наблюдайте за домом, а особенно за лабораторией.

– В кухне дежурит эксперт по ядам, которого прислал док Шиллинг, – проворчал Тамм. – Иногда, мистер Лейн, мне кажется, что вы…

Но что бы ни собирался сказать инспектор под влиянием дурного настроения, цели это не достигло. Ибо мистер Друри Лейн улыбнулся, помахал рукой и вышел.

Тамм в отчаянии хрустнул костяшками пальцев. Было бесполезно обращаться к человеку, который становится глухим, как только поворачивается к вам спиной.