Текст книги "Трагедия Игрек"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Яд?

Все посмотрели на вазу, в которой лежали яблоко, банан, апельсин и три груши.

– Да. – Теперь голос Лейна звучал спокойно. – Я в этом уверен. И эти факты, джентльмены, меняют всю конфигурацию дела.

– Что вы… – ошеломленно начал Бруно, но Лейн рассеянно махнул рукой, словно не желая вдаваться в объяснения. Он внимательно смотрел на Луизу Кэмпион. Под успокаивающими движениями доктора Мерриэма, поглаживающего ей пальцы, она расслабилась и теперь лежала неподвижно. Сорок лет изолированного существования не наложили отпечаток на ее лицо, которое было почти привлекательным – с миниатюрным вздернутым носом и приятным изгибом губ.

– Бедное создание, – пробормотал Лейн. – Интересно, о чем она думает… – Он повернулся к сиделке: – Несколько минут назад вы взяли эту вазу с ночного столика в соседней спальне. Фрукты обычно находятся в той комнате?

– Да, сэр, – нервно отозвалась мисс Смит. – Луиза обожает фрукты. Ваза с ними всегда стоит на ночном столике.

– У мисс Кэмпион есть какие-нибудь предпочтения в области фруктов?

– Нет. Она любит всякие.

– Понятно. – Лейн казался озадаченным. – А миссис Хэттер когда-нибудь ела фрукты из этой вазы? – спросил он наконец.

– Только иногда.

– Не регулярно?

– Нет, сэр.

– И она тоже любила всякие фрукты, мисс Смит? – Он задал вопрос спокойно, но Бруно и Тамм расслышали в его голосе напряженную нотку.

Очевидно, ее различила и мисс Смит.

– Странный вопрос, – медленно отозвалась она. – Нет, сэр, миссис Хэттер ненавидела груши и никогда их не ела.

– Великолепно! И все в доме знали о ее нелюбви к грушам.

– Да, это годами служило семейной шуткой.

Актер казался удовлетворенным. Он кивнул несколько раз, удостоил мисс Смит дружелюбным взглядом и, подойдя к столу у кровати сиделки, посмотрел на вазу с фруктами из комнаты Луизы Кэмпион.

– Она ненавидела груши, – пробормотал Лейн. – Запомните это, инспектор. Думаю, эти груши следует изучить подробно.

Две из трех груш в вазе были безупречными – золотистыми, спелыми, твердыми. А третья… Лейн с любопытством вертел ее в руке. Она начала гнить, кожура была покрыта бурыми влажными пятнами. С негромким возгласом актер поднес грушу к правому глазу на расстоянии трех дюймов.

– Так я и думал, – пробормотал он и повернулся к доктору Шиллингу, протягивая ему три груши. – Взгляните, доктор. Если я не ошибаюсь, кожура испорченной груши пострадала от уколов иглой.

– Яд! – одновременно воскликнули Тамм и Бруно.

– Не стоит загадывать вперед, но думаю, что да. Для большей уверенности, доктор, подвергните анализу все три груши. Дайте мне знать, вызвано ли повреждение плода наличием яда и какого именно яда, или же груша начала гнить до того, как была отравлена.

– Jawohl,[29]29
  Хорошо (нем.).


[Закрыть] – сказал медэксперт и вышел из комнаты, неся три груши с такой осторожностью, словно это были драгоценности.

– Но если яд был в груше, а старая леди не ела груш… – начал инспектор Тамм.

– Значит, убийство миссис Хэттер было несчастным случаем, не запланированным заранее, а отравленная груша предназначалась для этой бедной женщины, – закончил Бруно.

– Правильно! – воскликнул инспектор. – Убийца пробрался в комнату, вонзил шприц в грушу, но старая леди проснулась. Возможно, она узнала отравителя – вспомните выражение ее лица. Тогда он огрел ее мандолиной, и она умерла!

– Да, мы начали продвигаться. Отравленная груша, несомненно, дело рук того же, кто отравил эгног два месяца назад.

Мистер Друри Лейн хранил молчание, задумчиво сдвинув брови. Мисс Смит выглядела ошеломленной. Что касается Луизы Кэмпион, которая не ведала о том, что закон только что признал ее жертвой едва не состоявшегося второго покушения, то она цеплялась за пальцы доктора Мерриэма с упорством, порожденным слепотой и отчаянием.

Сцена 3
БИБЛИОТЕКА

Воскресенье, 5 июня, 11.10

Далее последовало нечто вроде интермедии. Люди сновали по дому, кто-то докладывал инспектору Тамму, что ни на шприце, ни на мандолине не обнаружено никаких отпечатков пальцев, а доктор Шиллинг наблюдал, как выносят тело.

Среди этой суеты мистер Друри Лейн стоял спокойно и с задумчивым видом, большей частью глядя на безмятежное лицо Луизы Кэмпион, словно в поисках разгадки тайны. Он едва слышал замечание окружного прокурора Бруно, что, поскольку никаких отпечатков нигде не нашли, убийца, должно быть, действовал в перчатках.

Наконец было восстановлено подобие порядка – доктор Шиллинг удалился вместе с телом, а инспектор закрыл дверь комнаты мисс Смит.

– Мисс Кэмпион уже рассказали о случившемся? – сразу же спросил Лейн.

Мисс Смит покачала головой.

– Я подумал, что лучше подождать, пока… – начал доктор Мерриэм.

– Сейчас нет опасности для ее здоровья?

Врач поджал тонкие губы.

– Это явится шоком, а у нее слабое сердце. Но так как ей все равно придется рассказать…

– А каким образом с ней контактируют?

Мисс Смит молча подошла к кровати, порылась под подушкой и выпрямилась, держа в руке странный прибор. Он состоял из панели с углублениями, похожей на абак,[30]30
  Абак – старинные счеты.


[Закрыть] и большой коробки. Женщина сняла крышку – в коробке оказалось множество маленьких металлических блоков, напоминающих домино, в каждом из которых имелся выступ, вставляющийся в углубления панели. Лицевые стороны блоков были усеяны крупными рельефными точками, расположенными в разнообразном причудливом порядке.

– Алфавит Брайля?[31]31
  Брайль, Луи (1809–1852) – французский педагог, создавший систему чтения для слепых.


[Закрыть] – спросил Лейн.

– Да, – вздохнула мисс Смит. – Каждый блок соответствует букве в алфавите Брайля. Прибор сконструирован специально для Луизы. Она повсюду носит его с собой.

Для помощи не посвященным в этот язык слепых каждый блок, помимо точек, был снабжен плоской белой английской буквой – аналогом буквы, представляемой блоком.

– Изобретательно, – одобрил Лейн. – Если вы не возражаете, мисс Смит… – Мягко отодвинув сиделку, он взял доску и блоки и посмотрел на Луизу Кэмпион.

Все чувствовали, что наступает критический момент. Что откроет это странное существо? То, что она уже ощущала возникшее напряжение, было очевидно. Ее красивые белые пальцы пребывали в постоянном движении, и Лейн с внутренней дрожью осознал, что они были антеннами жука, ищущими объяснений. Голова беспокойно вертелась из стороны в сторону, усиливая сходство женщины с насекомым. В слепых глазах темнели большие, но тусклые зрачки. Внешне Луиза представляла собой приятное зрелище – пухленькая, ростом не более четырех футов и пяти дюймов, с глянцевыми каштановыми волосами и здоровым цветом лица. Но наблюдавшие за ней обращали внимание не на это, а на рыбьи глаза, невыразительные, почти безжизненные черты, дергающиеся пальцы…

– Она выглядит возбужденной, – пробормотал инспектор Тамм. – Посмотрите на ее пальцы – меня от них дрожь пробирает.

Мисс Смит покачала головой:

– Это не нервы. Она говорит – задает вопросы.

– Говорит? – воскликнул окружной прокурор.

– Конечно, – сказал Лейн. – Это ручной язык глухонемых, мистер Бруно. Что она старается просигналить, мисс Смит?

Толстая сиделка внезапно задрожала.

– Я… я больше не могу этого выносить, – хрипло произнесла она. – Луиза повторяет: «Что случилось? Где мама? Почему вы не отвечаете? Что случилось? Где мама?»

Друри Лейн вздохнул и взял руки Луизы в свои сильные руки. Ее ноздри дрогнули, словно она пыталась определить подошедшего по запаху. Это выглядело жутко. Но прикосновение Лейна, а может быть, слабая аура, ощутимая всеми животными, но которую не чувствует большинство людей, по-видимому, придали ей уверенности – она расслабилась и освободила руки.

«Что случилось? Где мама? Кто вы?» Лейн быстро достал из коробки несколько блоков, составил серию слов и положил доску на колени Луизы, которая сразу вцепилась в нее. Пальцы заскользили по поверхности металлических блоков.

«Я друг, – гласило сообщение. – Я хочу вам помочь. Но я должен сообщить вам нечто неприятное. Вам понадобится мужество».

Из горла женщины вырвался жалобный булькающий звук. Инспектор Тамм заморгал и отвернулся. Доктор Мерриэм неподвижно стоял позади глухонемой. Потом Луиза Кэмпион вздохнула, и ее руки снова начали двигаться. Мисс Смит устало переводила:

«Да, я буду храброй. Что случилось?»

Пальцы Лейна нырнули в коробку и начали составлять слова.

«Ваша жизнь настоящий подвиг. Так держать! Произошла страшная трагедия. Прошлой ночью ваша мать была убита».

Мечущиеся над доской руки конвульсивно дернулись и упали, рассыпав по полу маленькие металлические блоки. Женщина потеряла сознание.

– Выйдите! – крикнул доктор Мерриэм, когда все устремились к Луизе. – Мы с мисс Смит справимся вдвоем.

Присутствующие остановились, глядя, как врач с усилием поднял со стула обмякшее тело Луизы, и нехотя двинулись к двери.

– Вы отвечаете за мисс Кэмпион, – предупредил врача инспектор Тамм. – Не оставляйте ее ни на миг.

– Я не буду отвечать ни за что, если вы не уберетесь.

Трое мужчин повиновались, Лейн вышел последним. Он бесшумно закрыл за собой дверь и остановился, задумавшись, потом прижал пальцы к вискам, покачал головой, опустил руки и последовал вниз за окружным прокурором и инспектором.

* * *

Библиотека Хэттеров примыкала к столовой. В старой комнате пахло кожей. В основном в шкафах хранилась научная литература и поэзия. Обстановка была комфортабельной, и Лейн с одобрительным вздохом опустился в старое кресло. Тамм и Бруно тоже сели, и все трое молча посмотрели друг на друга. Тишину нарушало только тяжелое дыхание инспектора.

– Ну, ребята, – заговорил он наконец, – вот это задача!

– Во всяком случае, интересная задача, инспектор, – отозвался Лейн, вытянув длинные ноги. – Между прочим, Луиза Кэмпион знает, что два месяца назад кто-то покушался на ее жизнь?

– Нет. И незачем ей рассказывать. Бедняжке и без того приходится туго.

– Да, конечно. Это было бы жестоко.

Актер внезапно встал и пересек комнату, чтобы обследовать пьедестал, поддерживающий пустую стеклянную витрину.

– Полагаю, здесь хранилась мандолина?

Тамм кивнул.

– Отпечатков пальцев тут тоже нет, – мрачно добавил он.

– Знаете, – сказал Бруно, – эта история с отравленной грушей – если она действительно отравлена – сильно упрощает дело.

– По крайней мере, нам известно, что убийца охотится за Луизой, – буркнул Тамм. – Ну, давайте работать.

Он поднялся и направился к двери в коридор.

– Эй, Мошер! – окликнул инспектор. – Приведите сюда для разговора Барбару Хэттер.

Лейн вернулся к креслу.

* * *

Барбара Хэттер во плоти выглядела куда приятнее, чем на публикуемых фотографиях. На снимках ее точеные черты казались резкими, в то время как в жизни она была очень женственной, несмотря на худобу, однако фотографы предпочитали это игнорировать. Высокая и царственная, Барбара двигалась с почти ритмичной грацией. Казалось, она светится изнутри, и это пламя придает тепло каждому ее жесту. Поэтесса явно обладала не только высоким интеллектом, но и тонкими чувствами.

Барбара кивнула инспектору Тамму и окружному прокурору. При виде Лейна ее глаза расширились.

– Мистер Лейн! – заговорила она глубоким спокойным голосом. – Вы тоже копаетесь в выгребной яме нашей личной жизни?

Актер покраснел.

– Поделом мне, мисс Хэттер. К несчастью, я любопытен. – Он пожал плечами. – Почему бы вам не сесть? У нас есть несколько вопросов. – Лейна не удивило, что она знала его в лицо и назвала по фамилии при первой встрече, – люди делали это постоянно.

Барбара села, насмешливо изогнув брови.

– Ну, я готова, – сказала она со вздохом. – Спрашивайте.

– Мисс Хэттер, – начал Тамм, – расскажите мне все, что вы знаете о прошлой ночи.

– Очень мало, инспектор. Я вернулась около двух – была на скучной вечеринке в доме моего издателя. Присутствующие там джентльмены забыли о хороших манерах или выпили слишком много – в любом случае я пришла домой одна. Всюду было тихо. Моя комната, как вам известно, находится напротив комнаты матери и выходит окнами в парк. Я уверена, что двери всех спален наверху были закрыты… Так как я устала, то сразу легла спать и проснулась в шесть утра от криков мисс Смит. Это все.

– Хм! – Инспектор нахмурился.

– Согласна, – устало улыбнулась Барбара, – что мое повествование было не слишком блестящим.

Она обернулась к Друри Лейну, словно ожидая его вопроса. Он последовал, но, казалось, был неожиданным, так как Барбара удивленно уставилась на актера.

– Мисс Хэттер, когда вы и ваш брат Конрад вбежали утром в комнату вашей матери, никто из вас не проходил между двумя кроватями?

– Нет, мистер Лейн. Мы сразу увидели, что мама мертва. Поднимая Луизу с пола, мы старались не наступать на следы ног, ведущие к двери, и не ходить между кроватями.

– Вы уверены, что ваш брат этого не делал?

– Абсолютно.

Бруно поднялся и начал шагать взад-вперед перед Барбарой. Она терпеливо ожидала.

– Мисс Хэттер, я буду говорить откровенно. Вы женщина значительно выше среднего интеллекта и должны сознавать… э-э… аномальность поведения некоторых членов вашей семьи и сожалеть о ней. Я прошу вас отбросить на секунду семейную лояльность. – Он сделал паузу, глядя на спокойное лицо девушки, и поспешно добавил, очевидно понимая тщетность вопроса: – Естественно, вы не обязаны отвечать, если не хотите. Но если у вас имеется какое-нибудь объяснение попытки отравления два месяца назад, мы бы хотели его услышать.

– Что вы имеете в виду, мой дорогой мистер Бруно? – осведомилась Барбара. – Вы намекаете, что я знаю, кто убил мою мать?

– Нет-нет – просто какую-нибудь теорию…

– У меня нет никаких теорий. – Она разглядывала свои длинные белые пальцы. – Общеизвестно, мистер Бруно, что моя мать была невыносимым тираном. Полагаю, многие часто испытывали желание причинить ей вред. Но убийство… – Барбара поежилась. – Не знаю. Это кажется невероятным. Лишить человека жизни…

– Значит, – спокойно заговорил инспектор Тамм, – вы убеждены, что кто-то хотел убить вашу мать?

Девушка сверкнула глазами.

– К чему вы клоните, инспектор? Раз ее убили, я, естественно, полагаю, что у кого-то было намерение… О! – Она ухватилась за спинку стула. – Вы имеете в виду, что это была… ужасная ошибка?

– Совершенно верно, мисс Хэттер, – ответил Бруно. – Мы убеждены, что вашу мать убили, так сказать, под влиянием момента. Убийца собирался разделаться не с ней, а с вашей единоутробной сестрой Луизой.

– Но почему, – мягко добавил Друри Лейн, – кто-то хотел повредить этому несчастному увечному созданию, мисс Хэттер?

Барбара прикрыла рукой глаза и застыла. Когда она убрала руку, ее лицо было изможденным.

– Бедная Луиза… – Барбара устремила невидящий взгляд на пьедестал у противоположной стены. – Всегда оказывается жертвой… – Ее губы плотно сжались. – Как вы сказали, мистер Бруно, соображения о семейных узах должны быть отброшены. Тот, кто хотел повредить этому беспомощному существу, не заслуживает ни капли сожаления. – Она повернулась к актеру: – Должна признаться, мистер Лейн, что, за исключением моей матери и меня, моя семья всегда ненавидела Луизу. Человеку свойственно стремление раздавить искалеченное насекомое… О, это слишком ужасно!

– Да-да, – поспешно сказал окружной прокурор. – Это правда, что все, принадлежавшее Йорку Хэттеру, является табу в этом доме?

Барбара подперла подбородок ладонью.

– Да. Моя мать уважает память о моем отце куда более ревностно, чем уважала его самого. – Она помолчала, очевидно предаваясь неприятным воспоминаниям, так как на ее лице отразилась горечь. – Мама пыталась компенсировать тиранию по отношению к папе, заставляя нас поклоняться его памяти, освящая все, что ему принадлежало. Думаю, в последние месяцы она начала сознавать… – Девушка уставилась на ковер, не окончив фразу.

– Так мы никуда не придем, – проворчал Тамм. – Почему ваш отец покончил с собой?

Лицо Барбары исказила боль.

– Почему? – повторила она. – Почему человек совершает самоубийство, когда его лишают интереса к жизни, превращая в духовного парию? Бедным папой постоянно помыкали. Он не имел права голоса в собственном доме. Дети презирали и игнорировали его. Но мама, несмотря на свою жестокость, его по-своему любила. Насколько я понимаю, в молодости папа был красивым мужчиной. Думаю, она тиранила его, считая, что он, как и все, кто слабее ее, нуждается в подобном обращении. – Барбара вздохнула. – Вместо того чтобы поддержать папу, она давила на него. Он стал отшельником, почти призраком. Кроме нашего соседа, капитана Триветта, у отца не было друзей. И даже капитан не мог пробудить его от апатии. Кажется, я говорю слишком много…

– Напротив, мисс Хэттер, – отозвался Лейн. – Вы очень толково рассуждаете о важных вещах. Распространялось ли табу вашей матери на мандолину и лабораторию вашего отца?

– Все мамины распоряжения всегда неукоснительно исполнялись, мистер Лейн, – ответила Барбара. – Могу поклясться, что никому и в голову не приходило прикоснуться к мандолине или войти в лабораторию… Хотя кто-то, очевидно, это сделал.

– Когда вы последний раз видели мандолину в этой стеклянной витрине? – осведомился инспектор.

– Вчера во второй половине дня.

– Это единственный музыкальный инструмент в доме? – энергично спросил Бруно, как будто его внезапно осенило вдохновение.

Лейн резко взглянул на него, а Барбара казалась удивленной.

– Да, – ответила она. – Хотя какое имеет значение… Впрочем, это не мое дело. Мы не музыкальная семья. Любимым композитором мамы был Соуза,[32]32
  Соуза, Джон Филип (1854–1932) – американский композитор, автор популярных маршей и музыки для духового оркестра.


[Закрыть] а отцовская мандолина была реликтом его университетских дней… Раньше у нас был рояль с завитушками и позолотой – рококо девяностых годов, – но мама выбросила его несколько лет назад.

– Выбросила? – Бруно был озадачен.

– Понимаете, Луиза не могла наслаждаться музыкой…

Бруно нахмурился. Инспектор Тамм достал из кармана ключ:

– Узнаете его?

Барбара послушно изучила ключ.

– От американского замка, не так ли? Не знаю. Они все похожи.

– Это ключ от лаборатории вашего отца. Мы нашли его среди вещей вашей матери.

– Понятно.

– Это единственный ключ от лаборатории?

– Думаю, да. Я знаю, что мама после самоубийства папы хранила его у себя.

Тамм вернул ключ в карман.

– Это согласуется с нашими сведениями. Нам понадобится заглянуть в лабораторию.

– Вы часто посещали лабораторию отца, мисс Хэттер? – с любопытством спросил Бруно.

Ее лицо оживилось.

– Да, мистер Бруно. Я была одной из поклоняющихся научным богам в святилище отца. Его эксперименты увлекали меня, хотя я никогда не могла их понять. Я часто проводила время с отцом наверху. В лаборатории он был счастлив – жил настоящей жизнью. – Она выглядела задумчивой. – Марта, моя невестка, тоже симпатизировала папе. И конечно, капитан Триветт. А остальные…

– Значит, вы не разбираетесь в химии? – недовольно спросил инспектор.

Барбара улыбнулась:

– Ну-ну, инспектор. Яд? Любой может прочитать этикетки. Нет, меня едва ли можно назвать знатоком химии.

– Насколько мне известно, – заметил Друри Лейн, – вы компенсируете недостаток научных знаний поэтическим гением, мисс Хэттер. Вы и мистер Хэттер являли собой любопытную картину – Евтерпа[33]33
  Евтерпа – в греческой мифологии муза лирики.


[Закрыть] у ног Науки…

– Чушь собачья, – четко произнес Тамм.

– О, несомненно, – улыбнулся Лейн. – Но целью моих слов было не только желание продемонстрировать знания в области античной мифологии, инспектор… Я бы хотел знать, мисс Хэттер, сидела ли когда-нибудь Наука у ног Евтерпы.

– А я бы хотел, чтобы это перевели на американский язык, – огрызнулся Тамм.

– Мистер Лейн спрашивает, – слегка покраснев, объяснила Барбара, – интересовался ли отец моей работой, как я интересовалась его. Да, мистер Лейн. Папа искренне восхищался – боюсь, не столько моей поэзией, сколько материальными успехами. Мои стихи его нередко озадачивали…

– Как и меня, мисс Хэттер, – с легким поклоном сказал Лейн. – А мистер Хэттер когда-нибудь пробовал писать?

– Едва ли. Правда, однажды он попробовал силы в беллетристике, но, по-моему, из этого ничего не вышло. Папа не мог ничем заниматься очень долго, кроме, конечно, его вечных экспериментов с ретортами, горелками и химикалиями.

– Ну, – воинственно произнес инспектор, – если с этим покончено, я хотел бы вернуться к делу. У нас мало времени, мистер Лейн… Прошлой ночью вы пришли домой последней, мисс Хэттер?

– Право, не знаю. Я забыла ключ – у всех нас собственные ключи, – поэтому позвонила из вестибюля. Звонок связан с комнатами Арбаклов на чердачном этаже. Джордж Арбакл спустился минут через пять и впустил меня. Я сразу поднялась. Арбакл остался внизу. Возможно, он знает, была ли я последней.

– Каким образом у вас не оказалось ключа? Вы положили его не туда или потеряли?

– Вас видно насквозь, инспектор, – вздохнула Барбара. – Нет, ключ не был ни потерян, ни украден. Я просто забыла его, как уже сказала. Он был в другой сумке в моей комнате – я проверила, прежде чем легла слать.

– У вас есть еще вопросы? – осведомился Тамм у Бруно после долгой паузы.

Окружной прокурор покачал головой.

– А у вас, мистер Лейн?

– После того как вы меня осадили, инспектор, нет, – печально улыбнулся актер.

Тамм усмехнулся, что могло выражать извинение.

– Тогда это все, мисс Хэттер. Пожалуйста, не покидайте дом.

– Конечно, – устало отозвалась Барбара. Она встала и вышла из комнаты.

Тамм придержал дверь, глядя ей вслед.

– Как бы я ни говорил с ней, она превосходная женщина, – пробормотал он и расправил плечи. – Ну, теперь можно заняться психами. Мошер, приведите сюда Арбаклов.

Детектив вышел. Тамм закрыл дверь, просунул за пояс большой палец и сел.

– Психами? – переспросил Бруно. – Арбаклы показались мне вполне нормальными.

– Черта с два, – фыркнул инспектор. – Они только с виду нормальные, а по сути наверняка психи. Каждый, кто живет в этом доме, псих. Я сам чувствую, что начинаю сходить с ума.

* * *

Арбаклы скорее походили на брата и сестру, чем на мужа и жену. Оба были высокими крепкими людьми среднего возраста, с грубыми чертами лица, шероховатой кожей с крупными порами, угрюмыми и неулыбчивыми, словно гнетущая атмосфера дома давила и на них.

Миссис Арбакл явно нервничала.

– Вчера вечером мы с Джорджем легли спать в одиннадцать, – сказала она. – Мы мирные люди и ничего об этом не знаем.

– И вы оба спали до утра? – спросил инспектор.

– Нет. Около двух часов ночи раздался звонок. Джордж встал, надел штаны и рубашку и спустился.

Тамм мрачно кивнул – возможно, он ожидал лжи.

– Минут через десять он вернулся и сказал: «Это Барбара – она забыла ключи». Потом мы снова легли и ничего не слышали до утра.

Джордж Арбакл кивнул косматой головой:

– Истинная правда. Мы ничего не знаем об этом.

– Говорите, когда к вам обращаются, – проворчал Тамм. – А теперь…

– Миссис Арбакл, – неожиданно сказал Лейн.

Служанка посмотрела на него с чисто женским любопытством.

– Оставляли ли фрукты на ночном столике в комнате миссис Хэттер каждый день?

– Да. Их любит Луиза Кэмпион, – ответила миссис Арбакл.

– Сейчас наверху ваза с фруктами. Когда их купили?

– Вчера. Я всегда наполняю вазу свежими фруктами. Так хотела миссис Хэттер.

– Мисс Кэмпион любит всякие фрукты?

– Да.

– Да, сэр, – мрачно подсказал инспектор Тамм.

– Да, сэр.

– И миссис Хэттер тоже любила всякие фрукты?

– Ну… она ненавидела груши и никогда их не ела. В доме над этим смеялись.

Мистер Друри Лейн бросил многозначительный взгляд на инспектора Тамма и окружного прокурора.

– Где вы покупаете фрукты, миссис Арбакл? – продолжал он дружелюбным тоном.

– В магазине Саттона на Юниверсити-Плейс. Их доставляют свежими каждый день.

– Кто-нибудь, кроме мисс Кэмпион, ест эти фрукты?

Женщина уставилась на него:

– Странный вопрос. Все едят фрукты. Я всегда делаю заказ на всю семью.

– Хмм. А кто-нибудь ел груши из заказа, доставленного вчера?

На лице служанки отразилось подозрение, – казалось, вопросы о фруктах действуют ей на нервы.

– Да! – огрызнулась она.

– Сэр, – снова поправил инспектор.

– Да… сэр. Я сама съела одну – и что из того?

– Ничего, миссис Арбакл, уверяю вас, – успокаивающим тоном произнес Лейн. – Значит, вы съели одну грушу. А кто-нибудь еще?

– Мальчишки, Джеки и Билли, взяли по груше, – отозвалась умиротворенная кухарка. – И по банану – они едят как черти.

– И никаких дурных последствий, – заметил окружной прокурор.

– Когда вчерашние фрукты принесли в комнату мисс Кэмпион? – тем же тоном спросил Лейн.

– Во второй половине дня – после ленча… сэр.

– Все фрукты были свежими?

– Да, сэр. Две штуки оставались с позавчерашнего дня, но я их убрала и положила свежие. Луиза очень привередлива насчет еды и питья, особенно насчет фруктов. Она не станет есть перезрелые.

Друри Лейн вздрогнул и открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Женщина тупо глазела на него; ее муж, стоя рядом, переминался с ноги на ногу, почесывал подбородок и выглядел смущенным. Инспектора и Бруно, казалось, озадачила реакция Лейна, они внимательно наблюдали за ним.

– Вы в этом уверены?

– Конечно, уверена.

Лейн вздохнул:

– Сколько груш вы положили в вазу вчера, миссис Арбакл?

– Две.

– Что? – воскликнул инспектор. – Но мы нашли… – Он посмотрел на Бруно, а тот – на Лейна.

– Вы можете в этом поклясться, миссис Арбакл? – Голос актера звучал невозмутимо.

– Поклясться? Чего ради? Если я говорю, что груш было две, значит, так оно и есть.

– Разумеется. Вы сами отнесли вазу наверх?

– Я всегда это делаю.

Лейн улыбнулся, махнул рукой и сел с задумчивым видом.

– Скажите, Арбакл, – заговорил инспектор, – Барбара Хэттер пришла домой последней прошлой ночью?

Шофер-слуга вздрогнул и облизнул губы.

– Э-э… не знаю, сэр. Впустив мисс Хэттер, только сделал обычный обход – проверил, заперты ли окна и двери, запер входную дверь и поднялся к себе. Так что я не знаю, кто пришел, а кто нет.

– А как насчет полуподвала?

– Им не пользуются, – ответил Арбакл с большей уверенностью. – Его заколотили сзади и спереди много лет назад.

Инспектор подошел к двери, высунул голову и крикнул:

– Пинкуссон!

– Да, шеф? – хрипло отозвался детектив.

– Спуститесь к полуподвалу и посмотрите, все ли там в порядке.

Тамм закрыл дверь и вернулся. Бруно обратился к Арбаклу:

– Почему вы так тщательно проверяли двери и окна в два часа ночи?

Арбакл виновато усмехнулся:

– Привычка, сэр. Жена всегда говорит мне, чтобы я был с этим повнимательнее, так как мисс Кэмпион боится грабителей. Я все проверил перед сном, но решил сделать это еще раз для большей уверенности.

– Все окна и двери были закрыты и заперты в два часа? – осведомился Тамм.

– Да, сэр, наглухо.

– Как давно вы оба здесь работаете?

– На прошлый Великий пост исполнилось восемь лет, – ответила миссис Арбакл.

– Ну, – сказал Тамм, – пожалуй, это все. У вас есть еще вопросы, мистер Лейн?

Актер, откинувшись в кресле, посмотрел на экономку и ее мужа.

– Семье Хэттер было трудно прислуживать?

Джордж Арбакл почти оживился.

– Трудно, – фыркнул он. – Не то слово, сэр. Они все чокнутые.

– Им нелегко угодить, – мрачно добавила миссис Арбакл.

– Тогда почему вы оставались у них восемь лет?

– Тут нет никаких тайн, – отмахнулась миссис Арбакл. – Потому что жалованье было очень хорошим. Кто бы не остался на нашем месте?

Лейн казался разочарованным.

– Кто-нибудь из вас видел вчера мандолину в этой стеклянной витрине?

Мистер и миссис Арбакл посмотрели друг на друга и покачали головой.

– Не припоминаем, – ответил Арбакл.

– Благодарю вас, – сказал Друри Лейн, и инспектор отпустил супругов.

Служанка Вирджиния – никто не подумал спросить ее фамилию – была тощей старой девой с лошадиной физиономией, ломающей руки и готовой в любой момент заплакать. Она служила у Хэттеров пять лет, и ей нравились работа и жалованье. Что до остального, то она вчера вечером рано легла спать, поэтому ничего не видела, не слышала и не знает. Ее быстро выпроводили.

Детектив Пинкуссон вернулся в библиотеку – на его лице было написано отвращение.

– В полуподвале делать нечего, шеф. Он выглядит так, словно туда не входили несколько лет, – пыль толщиной в дюйм.

– В дюйм? – недоверчиво переспросил инспектор.

– Ну, может, поменьше. К дверям и окнам не прикасались. В грязи не видно следов ног.

– Избавьтесь от привычки преувеличивать, – проворчал инспектор. – В один прекрасный день вы сделаете чертовски большую гору из чертовски маленькой мыши, и это плохо кончится. О'кей, Пинк.

Когда детектив удалился, вошел полицейский и отдал честь.

– Что вам нужно? – буркнул Тамм.

– У дома двое мужчин, – сообщил полицейский. – Хотят войти. Говорят, что один из них семейный адвокат, а другой – партнер Конрада Хэттера. Впустить их, инспектор?

– Болван! – огрызнулся Тамм. – Я жду этих птичек все утро. Конечно, впустить!

Вместе с вновь прибывшими в библиотеку вошла драма с привкусом комедии. Эти двое мужчин, хотя и абсолютно разного типа, могли быть друзьями, но присутствие Джилл Хэттер уничтожало всякий намек на дружбу. Джилл, чье красивое лицо уже было тронуто под глазами и около носа следами бурной жизни, очевидно, встретила посетителей в коридоре и вошла, держа обоих за руки, переводя печальный взгляд с одного на другого и принимая соболезнования со вздымающейся грудью и опущенными уголками рта.

Лейн, Тамм и Бруно молча наблюдали за сценой. Молодая женщина являла собой воплощенное кокетство, которое ощущалось в каждом ее телодвижении, словно обещающем сексуальные радости. Она хладнокровно использовала смерть матери, чтобы привлечь обоих мужчин ближе к себе и сильнее противопоставить их друг другу. Друри Лейн решил про себя, что этой особы следует остерегаться.

В то же время было очевидно, что Джилл Хэттер испугана. Ее глаза покраснели от бессонницы и страха. Внезапно, как будто впервые осознав присутствие зрителей, она отпустила руки мужчин и начала пудрить нос.

Лица мужчин приобрели чопорное, официальное выражение. Едва ли можно представить менее схожих людей. Честер Бигелоу, семейный поверенный, был солидного роста, но рядом с Джоном Гормли, деловым партнером Конрада Хэттера, он выглядел тщедушным. Бигелоу был брюнетом, с маленькими усиками и синеватым подбородком; Гормли – блондином, с кое-где видневшейся на спешно выбритом лице рыжеватой щетиной. Движения Бигелоу были быстрыми и решительными, а у Гормли – медленными и тщательными. В лице адвоката ощущались проницательность и даже хитрость, а лицо Гормли было серьезным и печальным. К тому же высокий блондин был минимум на десять лет моложе своего соперника.

– Вы хотели поговорить со мной, инспектор Тамм? – тоненьким голоском спросила Джилл.

– Не сейчас, – отозвался Тамм, – но раз уж вы здесь… Садитесь. – Он представил Джилл, Бигелоу и Гормли окружному прокурору и Друри Лейну. Джилл опустилась на стул, стараясь выглядеть маленькой и беспомощной. Адвокат и брокер предпочли стоять. – Итак, мисс Хэттер, где вы были прошлой ночью?

Джилл медленно повернулась к брокеру:

– Я была с Джоном… мистером Гормли.